Оборотень

В медпункте было спокойно, Ким Сокджин лежал здесь в полном одиночестве. Чонгук вошёл очень тихо, он старался не издать ни звука, возможно даже пробраться незамеченным, однако Джин не спал и, естественно, всё слышал. Его губы растянулись в широкой улыбке, а глаза открылись. Гук выпустил весь зажатый внутри воздух, красться теперь было бессмысленно. Однако скупой на эмоции, вряд ли он выражал сейчас внешне беспокойство. По правде, оно таилось в самой глубине, медленно накатывало, но за борт не выплёскивалось ни на каплю. Железная оболочка не позволяла. — Вы в норме? — тихо поинтересовался парень. — Конечно, не переживай, я в полном порядке, — бодро кивнул тренер, а Гук моментально бросил взгляд на перевязанную руку мужчины. Это ушиб? Растяжение? Это же он сделал? — Я правда хорошо себя чувствую. — Простите, — склонил голову Гук, резко зажмурившись, а Сокджин в удивлении приоткрыл рот. — Со мной всё не так в последнее время, я не могу контролировать себя, но я не специально… Если бы я знал, что всё случится так, я бы… — У тебя голос дрожит, — ахнул Джин, явно смутив этим замечанием Чона. — Ты чувствуешь вину? Чонгук сцепил зубы и опустил голову ещё ниже. — Мальчик мой, это же чудесно… Прости, просто ты в последнее время почти не выражал эмоций, я уже и не надеялся, что ты живой, — мужчина рассмеялся и сел на край кровати, похлопав рядом. — Сядь. Чонгук поднял полный недоумения взгляд, неохотно подошёл, но присесть так и не решился. Сокджин, однако, настаивать не стал, он лишь поднялся с кровати и обхватил парнишку обеими руками, заключив того в объятиях. Гук аж слюной подавился, настолько неожиданным был этот шаг. — Вот так, — похлопал по спине Джин. — Признайся, у тебя депрессия, верно? Ты потерял смысл жизни, потому что поссорился с Пак Чимином? — Чонгук хотел было вырваться и обругать предположение Сокджина, но не смог, тот сжал кольцо рук сильнее. И пусть в Чонгуке теперь сил раз в 20 больше, но он, почему-то, не в силах. — И Вы туда же, — фыркнул Гук, — да я его знать не знаю. — Ты не прав, — усмехнулся Джин, — до того, как тебе память отшибло, ты с него пылинки сдувал. «Я никогда не ударю Пак Чимина» — передразнил мужчина. — Не кипятись и подумай над этим спокойно… Если все вокруг твердят тебе, что вы были друзьями, это ведь не с воздуха взято. А ты так поступил с ним… Почему я отовсюду слышу гадости о Пак Чимине? Неужели за то, что ты случайно ударил меня, тебе стыдно больше, чем за то, что ты специально покалечил Чимина своим поступком? Чонгук широко распахнул глаза и уставился в дальнюю стенку пугающе. Голос тренера звучал иначе, в нём было спокойствие, осуждение. Почему ему вдруг неприятно от этих слов? Ему действительно стыдно? Он поступил неправильно? — Как думаешь, это кому-то было на руку, что ты забыл Чимина? — шепнул Джин. Чонгук вдруг ощутил, как в сердце неприятно кольнуло. Мужчина вздохнул, выпустив парня из захвата. — Не переживай за сегодняшнее, я не впервые огребаю. Но подумай над тем, что я сказал… Друзей обижать нельзя. Чонгук дождался, пока тренер уляжется в своей кровати, старчески прокряхтит, пожалуется на поясницу и прикроет глаза, а лишь затем тихо выбрался из медпункта. Кому бы это могло быть выгодно? Даже звучит бредово. Да что такого в этом Пак Чимине? Но, если подумать… Доктора ставят амнезию, однако побочное ли это действие препарата? Flashback — Просыпайся, Чонгук, тебе пора вставать, — звучал в голове голос. Чонгук открыл глаза и снова их закрыл, но голос продолжил, — Чонгук, как ты себя чувствуешь? — Я не знаю, — прохрипел парень. Он слабо соображал, что творится вокруг, у него в голове туман. — Тебе вкололи БК12, помнишь это? — Гук рефлекторно потянулся рукой к шее. — Ты захотел стать частью эксперимента как только узнал, что этот препарат изобрели твои родители, помнишь? Кусочки пазла собирались понемногу, образуя надуманную картину реальности. Чонгуку, однако, было не с чем сравнить, он едва ли соображал сейчас, как его зовут. — Благодаря этому эксперименту ты станешь сильнее. Позволь я тебе помогу… — Ян Хёнсок приподнял спину парня, чтобы тот смог сесть. — Да, я помню, — соврал Чонгук, попытавшись сморгнуть секундное помутнение в глазах. Он не уверен сейчас ни в чём, но наверное этому мужчине виднее. Однако Чон точно не в норме, он будто пьян. — Я чувствую слабость… — Не волнуйся, это пройдёт. Препарат осложнений не вызвал, твой организм в норме. Ты сейчас отправишься в общежитие и как следует отоспишься. Ты же помнишь о том, что болтать об эксперименте нельзя, верно? Мы договаривались, я просто напоминаю. И ещё… — мужчина всучил парню толстую тетрадь. Чонгук в растерянности посмотрел на неё. — С этого дня ты ведёшь дневник и записываешь всё, что чувствуешь и делаешь. Никаких тайн, никаких исключений. Ни я, ни мед персонал не смогут опекать тебя целый день, да и тебе такое вряд ли понравится. Но нам важно, чтобы твоё эмоциональное и физическое состояние было в норме. Скажи, если что-то не так. Напиши об этом здесь… End flashback — Что это? — в удивлении приподнял брови лаборант, ближе подобравшись к увлечённо читающему тетрадь Ян Хёнсоку. — Записи Чон Чонгука, — неохотно ответил Хёнсок, — слежу за его внутренним миром. — Уверены, что мальчишка пишет сюда правду? — У него нет ни единого повода мне не доверять, — усмехнулся мужчина, — он не помнит меня. Плюс, я куратор эксперимента, к тому же, близкий друг его родителей… Как же, близкий друг. Смешно, но возможно ему повезло, что препарат был введёт не Чимину, а именно Чонгуку. Даже без должного количества эмоций парень умом не блещет. — А ещё, как оказалось, я «бездушный козёл», — рассмеялся мужчина, ткнув пальцем в тетрадь, — «… и тогда, когда бедный тренер упал, этот бездушный козёл и не подумал ему помочь…». — Он знал, что Вы прочтёте, но всё равно написал это в тетрадь? — изумился лаборант. — Затем и написал, чтоб я увидел. Он злится на меня. Хорошая эмоция… Если бы только она была единственной… Судя по записям, их становится всё больше. Мужчина дочитал до середины страницы, но его взгляд вдруг замер. Зубы скрипнули, а пальцы едва не смяли листы. Лаборант любопытно глянул через плечо. Ян Хёнсок тяжело вздохнул и закрыл тетрадь, уложив ту на стол. «Я забыл Чимина, потому что это было кому-то выгодно?» — красовалось на полях тетради.

***

Ян Хёнсок переступил порог медпункта и тихо вошёл внутрь. Сокджин мирно попивал чаёк, он даже улыбнулся нежданному гостю, понятия не имея, с чего бы тот вдруг одарил его своим присутствием. Гость, однако, улыбаться в ответ не стал, он лишь подобрался к самой кровати и как следует замахнулся ладонью, выбив чашку из рук больного так, что та улетела в стену, разбившись вдребезги. Мужчина подхватил перепуганного Сокджина за ворот пижамы и как следует встряхнул. — Ты что творишь? — шипел Хёнсок. — Простите? — дрожащим голосом протянул Джин, опустив взгляд. — Ты меня за идиота не держи… Тебе что было велено? Присматривать за ним. Тебе приказывали что-то ещё? — Нет, ничего больше… — Ещё хоть намёк ему дашь… — шипел Хёнсок. — Не забывай, благодаря кому у тебя есть работа. Так выполняй её качественно и не порть ни себе, ни мальчишке жизнь. Я не прощаю предательства. Мужчина спешно покинул палату, а Сокджин шумно задышал, не в силах успокоиться. Сердце бешено колотилось. Он действительно слишком осмелел… Это не его дело. Эти дети — не его дело.