Неудобная правда

- Ты опять куришь, - Хэчан тяжело выдыхает, стоя позади в дверях, пока Доен задумчиво раскуривает неизвестно какую по счету сигарету, однако дым и запах на кухне стояли ужасные, отчего парень морщится. Ему не нравилось, когда отец курил, потому что это означало, что он снова углубляется в какие-то непонятные раздумья, поглощающие его с каждым разом все сильнее. Но в этот раз все было еще хуже. - Папа? Ты меня слышишь? Доен его слышит, но сил и желания отвечать совсем не было, хотя было стыдно перед собственным сыном, с которым он так поступает. Хэчан никогда не заслуживал к себе такого отношения, Доен должен был о нем заботиться, а не наоборот. Мужчина ощущает мягкие объятия сзади и как подбородок упирается ему в плечо, и невольно обвивает холодными ладонями теплые руки сына. - Это из-за Джонни, да? Он тоже в последнее время ходит какой-то уж слишком злой и задумчивый. Вы поссорились? - Я прогнал его, - Доен отвечает едва слышно, не отрывая взгляда от окна, и сын удивленно охает, чуть приподнимая голову, но через секунду возвращается обратно. - Он признался мне в любви, потребовал, чтобы я был только с ним, он хочет серьезных отношений, а я... не знаю, что со мной. Я просто сказал, что все кончено. - Может, ты отступил, потому что он слишком молод для тебя? Я не говорю, что ты старый, но Джонни все же школьник, и пока не может тягаться с тобой в чем-либо. Может, так даже лучше, да? Хэчан говорит это ласково, почти на ухо, и мягко растягивает губы в улыбке, заставляя Доена ответить тем же. Хэчан всегда был таким милым и добрым, несмотря на наглый и настойчивый нрав, Доен его любил всем сердцем и понимал, что на самом деле просто ужасный отец. Хэчан не должен был получать безразличие от него в ответ на проявленную заботу, не должен был разбираться в его проблемах, не должен был даже об этом знать и думать, но Ким бессовестно взвалил на него все это, продолжая заниматься лишь собой. У парня было, оказывается, огромное терпение, пусть и не безграничное, но мужчина был бесконечно благодарен ему за все. За одно появление в его жизни благодарен. Доен разворачивается, крепко обнимая сына и целуя его в висок, а затем тихо произносит на ухо: - Нам с тобой всегда было так хорошо, правда же? Нам с тобой никто посторонний не нужен, Марк - твоя любовь, и он единственный, кому позволено входить в нашу жизнь. Хорошо, мальчик мой? Никто, кроме нас. Хэчан кивает, хотя и с горечью понимает, что отец совершенно неправ. У самого парня был Марк, первая и уже, казалось бы, единственная любовь, а сам Доен ни с кем так свою жизнь и не связал, и это ужасно беспокоило. Джехен не может смириться, хотя и был тем, кто первым пришел к осознанию, что Доен его бросил. Его злость, негодование и боль держатся внутри, заставляя легкие судорожно сокращаться, а горький ком стоять прямо посреди горла. Это было до ужаса больно, ведь Джехен так любил Доена, всем сердцем, всем, что внутри способно на подобные чувства, но его отвергли, да еще так неожиданно и жестоко, что хотелось кричать. Чон остервенело бьет кулаками по боксерской груше в попытке хоть как-то уменьшить бушующие чувства, совсем не чувствуя, как пот уже льется с него ручьями, а мышцы и руки ноют от многочасовых тренировок. В голове появляется образ Доена - потерянный и какой-то ущемленный, его глаза, наполняющиеся слезами, истеричные крики о том, что все кончено, и снова становится не по себе от всего этого, - Джехен со всей силы бьет по груше с отчаянным яростным криком и пинает какую-то скамью неподалеку. Он тяжело дышит, прохаживаясь по кругу, и кусает сухие губы, чтобы успокоиться, однако легче не становится. Теперь ноет и нога от боли. Ничто не может перебить этой душевной муки. - Все никак забыть не можешь? Джехен резко оборачивается, когда слышит знакомый голос, и горько усмехается в ответ: - А ты будто можешь. Он разматывает бинты, и Джонни замечает красные следы на бежевой ткани, что заставляет его съежиться. Джехен был куда более агрессивным и несдержанным, чем он думал и чем казалось всегда другим, и это отчего-то причиняло боль. - Уже почти месяц прошел. Нам пора... пора уже оставить это. В конце концов, у нас вся жизнь впереди, - Джонни пытается быть благоразумным и мудрым, насколько это возможно, но один вид измученного потного Джехена с окровавленными бинтами на руках заставляет его вспомнить причину их раздумий и страданий. - Ты звучишь так, будто мы в какой-то дешевой мелодраме, хотя на деле выходит, что мы с тобой любим одного человека, и он бросил нас обоих одновременно. Я не могу с этим смириться, как ты, потому что я даже не смог побыть с ним хоть какое-то продолжительное время и насладиться этим, а ты смог. У тебя было столько возможностей, у тебя есть какие-никакие воспоминания о нем и с ним, а у меня же ничего. Все, что есть, - это мои чувства к нему, которым он даже шанса не дал. И даже причину не сказал, - Чон зло швыряет бинты куда-то в сторону скамеек и поднимает глаза на Джонни. Ему хочется плакать, слезы в глазах стоят крупные и горячие, но Со не может сдвинуться с места, чтобы утешить или поддержать его. Самому тошно. Джехен был прав абсолютно во всем: Джонни было легче, потому что они с Доеном провели достаточно времени, которого казалось совсем мало, но вот у Чона не было даже повода, чтобы побыть с ним наедине, прикоснуться, как следует, поговорить или даже поспать в одной постели. Чтобы просто обнять Доена. - Ты прав. Но это вовсе не значит, что мне менее больно, чем тебе, потому что у меня есть эти воспоминания, я знаю, каково это - касаться его и видеть улыбку, а теперь... я этого лишен. Джехен снова усмехается: - Мы с тобой такие идиоты. Джонни ничего не остается, как согласиться с ним.

***

- Еще, - с губ Доена срывается полустон-полувыдох, когда очередной удар обрушивается на его горящие ягодицы, что заставляет его возбужденно содрогнуться. Это было слишком горячо, ему хочется прикоснуться к хозяину и ощутить его ласку, но в то же время желание быть наказанным не покидает его. Такая глупость и противоречивость, однако Киму ничего не оставалось, как нетерпеливо прогибаться в спине, подставляя задницу для дальнейших ударов. Мужчина ощущает, как его резко тянут за ошейник назад, заставляя туловище приподняться сильнее, и слышит властный голос над ухом: - Смеешь мне приказывать? - Н-нет, - у Доена ужасно дрожит голос, а ноги трясутся от слабости и возбуждения, и мужчина позади него лишь сильнее натягивает ошейник на его шее, слегка перекрывая доступ кислорода. Ким судорожно вдыхает, облизывая пересохшие губы и стискивая пальцами концы веревки на своих запястьях. - Я так хочу большего, Тэен. Ким стонет, когда получает болезненный шлепок по ягодице, и резко выдыхает, когда Тэен сильнее прижимает его голой спиной к себе. Ткань рубашки мягкая, и Доен ощущает крепкие перекатывающиеся мышцы под ней, что делает его еще более нетерпеливым, но мужчина держит крепко, не давая сдвинуться, а связанные руки не дают даже прикоснуться к чему-либо, как следует. - Господин, - голос бархатный, но властный, заставляющий повиноваться, а руки жесткие, доводящие до пика одним своим касанием. - Господин, прошу. - О, вижу, ты так изнываешь от желания, милый, - Тэен щебечет сзади, прикасаясь пальцами к вставшему члену и размазывая выделившуюся смазку. Доен готов кончить только от этого и согласно мычит, поджав губы, пока Ли проникает пальцами сзади. - Вынужден тебя похвалить, ты смог продержаться почти четыре часа, хотя прежде кончал от любого прикосновения. Опыт приходит со временем, милый. Тэен мягко целует его плечи, показывая свое расположение, и Доен нетерпеливо вздыхает. Голова совершенно пустая, а ноги держат его лишь чудом. Нельзя было опускаться ниже, иначе Тэен мог наказать его сильнее, и тогда Ким вообще мог остаться без его ласки и внимания, а этого совершенно не хотелось. - Хороших мальчиков следует награждать. Как ты хочешь, чтобы я к тебе прикоснулся? - Я-я хочу... хочу, чтобы Вы жестко меня отымели, господин, - звучит до ужаса отчаянно, но Доену это так нужно сейчас. Он не хочет ласки, а хочет получить что-то жесткое и властное, как он того заслуживает. И Тэен дает это сполна. Мужчина опоясывает его тонкую талию кожаным ремнем, обхватывает одной рукой покрепче, а затем входит двумя резкими толчками, срывая громкий стон с красных губ. Доен никак не может остановить и удержать себя от громких стонов удовольствия и болезненности - это было на грани, грубо и жестко, так, как ему хотелось. От сильных толчков он прокатывается лицом по гладким простыням, но его удерживает за ремень рука Тэена, пока звонкие сладостные шлепки обрушиваются на его горящие ягодицы. Мужчина практически рычит, низко стонет от удовольствия, когда Доен особенно сильно сжимается вокруг его крепко стоящего члена. Оргазм накатывает неожиданно, но так ярко, что на несколько мгновений у Доена закладывает уши, а глаза закатываются от удовольствия. Дрожь прокатывается по всему телу мурашками и горячей сотрясающей волной, но Тэен не отпускает, продолжая вбиваться в его сжимающуюся дырочку только яростнее и сильнее, чтобы дойти до пика. По бедрам стекает горячая сперма, а Доен приходит в себя через некоторое время лежащим на животе рядом с Тэеном. Он так прекрасен даже в таком взъерошенном состоянии - с проседью во взлохмаченных волосах, с испариной на лбу и груди и красными искусанными губами. Кружится голова, но Доену нравится эта странная утомительная нега. - Ты просто потрясающий, - у Доена вырывается тихо и по привычке, но это всегда искренне. Это заставляет Ли бесшумно рассмеяться и озорно взглянуть на него. - Уж кто бы говорил. Такой умопомрачительный секс у меня всегда только с тобой, а учитывая, что мы встречаемся для этого раз в тысячелетие, то рай для меня наступает слишком редко. Доен блаженно растягивается на простынях, совершенно не волнуясь о собственном внешнем виде и постельном белье, издав тихий стон. - Хочешь тортик? Я привез из твоей любимой кондитерской, - Тэен целует его в плечо, приподнимаясь на постели. Доен только глухо отвечает, не в силах оторвать лицо от матраса: - Угу. А еще мелиссовый чай с твоим фирменным стейком. - Ты такой непринужденный. - А разве ты когда-то возражал? Тэен поднимается с постели, чтобы пойти приготовить им еду, пока Доен устало засыпает в том же положении. Будит его Ли спустя некоторое время, и с кухни доносится чудесный запах жареного мяса, приправ и заваренного чая. - Пойдем примем душ, детка, - он ласково шепчет это на ухо, поглаживая по голой спине, и Доен сползает вниз, послушно следуя за ним в ванную. Они долго целуются под душем, потому что Тэен обожал это, а Доен никогда не мог ему в этом отказать. Может быть, он чувствовал себя слишком благодарным и не хотел обижать его. Еда, как и всегда, превосходна, чай все такой же ароматный, а торт из кондитерской, привезенный Тэеном специально для него, мягкий и в меру сладкий. Ким удовлетворенно стонет, пока отпивает чай под пристальный взгляд Тэена, и восклицает: - Ты просто бог в готовке! - Я это знаю, но спасибо. - Серьезно, всем тем парням, с которыми ты когда-то встречался и будешь встречаться, ужасно повезло. У них будет первоклассный секс, вкусная еда, теплая забота, куча денег и дорогих подарков, а еще красивый парень в придачу. Просто чудо! Я даже завидую. - Ну, ты мог бы и не завидовать, если бы... ты же знаешь, что ты всегда желанный человек не только в моем доме, но и в жизни, поэтому... в общем... Ладно, забудь. Я не хочу, чтобы мы поссорились, - Тэен нервно улыбается одними уголками губ и неловко потирает шею, пытаясь не смотреть на напрягшегося Доена. Он ведь знает. Прекрасно знает, что стоит заговорить о любви и серьезных отношениях, как Доена как ветром сдувает или же он закатывает скандалы, именно поэтому даже боится говорить о таком. Но печальные глаза напротив говорят о том, что его что-то беспокоит. - Что случилось? Тебя ведь что-то беспокоит. Ким аккуратно откладывает приборы на стол и ставит чашку перед собой, о чем-то резко задумываясь, и спустя минуту, прокашлявшись, все же отвечает: - Я чувствую себя... неполноценным и ущербным. Все вокруг меня так или иначе любили или любят кого-то, а я... просто не могу ничего почувствовать. Это меня угнетает, и Хэчан снова страдает из-за моей безалаберности. - Не говори так, Хэчан очень тебя любит, ты же знаешь. Ты вовсе не плохой отец, каким себя считаешь, и ты вовсе не ущербный. Просто твое время еще не наступило. Бывает, что люди любят кого-то долгие годы и даже не осознают этого. - Мне двое признались в любви. Они оба меня любят, а я... их прогнал. Почти месяц прошел, и я никак не могу избавиться от чувства, что я не способен кого-то полюбить, что по сравнению с ними я - ничто, - у Доена слезы на глаза наворачиваются, и Тэен ласково заправляет выбившиеся пряди ему за ухо. Он любит это делать, и Ким неосознанно вздыхает от облегчения. Ли всегда приносил ему лишь спокойствие и утешение. - Ты - это ты, Доен. Да, вовсе не идеальный, но и плохим человеком тебя не назовешь. Ты просто так запутался в самом себе, что уже не знаешь, как реагировать на подобное должным образом. Такой притягательный и искушенный, но при этом такой неопытный и невинный. Нетронутый никем. Тогда чему тут удивляться? Просто любовь никогда не трогала твое сердце, и ты пугаешься ее силы, даже случайно столкнувшись в подобном виде. Ты не обязан кого-то любить, лишь потому что тебе признались. Тебе просто следовало перед ними извиниться за грубость и резкость. Тогда это не было бы столь болезненно для тебя и для них. Понимаешь? Тэен говорит ласково, мягко, словно объяснял это непутевому ребенку, и Доен тает от его бархатного голоса и этих касаний. На душе так тепло от одного присутствия этого человека, что Ким почти задыхается. Тэен же лишь нежно улыбается ему, в то время как сердце болезненно сжимается от безответной любви.