Неудобная правда

Доен не может оторвать взгляда от наконец заснувшего Джехена, который, словно маленький беззащитный ребенок, свернулся в один большой комок под теплым одеялом. Его явно морозило, а сон заставлял иногда мелко вздрагивать, поэтому Ким не придумал ничего лучше, чем просто гладить его по мягким влажным волосам. Такой его вид и состояние заставляют чувствовать вину и стыд, ведь Джехен - это сама невинность, такая, которую он ощущал и видел в нем все это время, но которую так бессовестно пытался растоптать собственной похотью. Ким Доен далеко не взрослый, он лишь бесчувственный глупый ребенок, пытающийся притворяться взрослым. Они друг другу не пара. Мужчина все же позвонил родителям Джехена и сообщил, что привезет его завтра домой, однако мистер Чон никогда не отличался особым терпением и не умел прислушиваться к словам людей, и Ким убедился в этом в очередной раз, когда тот бросил трубку, а спустя час уже стоял на пороге его квартиры. Доен не пускает мужчину, всем телом загораживая путь к спящему парню. - Пустите, я приехал за сыном. - Не пущу, - голос Доена тихий и спокойный, а лицо непробиваемо, словно нечто подобное было для него лишь очередной незначительной мелочью. Мистер Чон только злится сильнее от его хладнокровия, но пытается быть вежливым. - Тогда я подожду здесь, пока он соберется. - Нет. Возвращайтесь домой, потому что Джехен останется здесь, а когда придет время, я привезу его в целости и сохранности. Обещаю, что с ним все будет хорошо. - Что? Я, безусловно, благодарен Вам за то, что проявили заботу по отношению к этому безрассудному ребенку, но я его отец и имею все права забрать домой, где ему и место, - Доен замечает, как сухие ладони мужчины сжимаются в крепкие кулаки, а брови хмурятся, но ничего не может с собой поделать. Он ощущает исходящую угрозу, понимает, чем все может кончиться, но беспокойство за и так раненого Джехена заставляет его неотступно стоять на своем. - Джехен вовсе не безрассудный. Какой же Вы родитель, если Ваш ребенок так страдает от Ваших же слов и поступков? Он ребенок, которому нужна любовь и забота, а Вы же только калечите его душу, не удивляйтесь же тому, что вскоре он возненавидит Вас всей душой. Джехен останется здесь, ему нужно время, чтобы прийти в себя и собраться с силами. Мистер Чон повышает голос, презрительно выплевывая прямо в лицо Доену: - Да что ты понимаешь в воспитании детей? Думаешь, люди ничего не знают о том, как ты стал отцом, или же о том, что ты спишь со всеми подряд? Такой шлюхе, как ты, не место среди приличных людей! Я приехал за сыном, поэтому немедленно впусти меня, пока я сам не вошел! Доена это, несомненно, ранит, хотя часть его разума говорила, что это все неправда. Пальцы вцепляются в ручку двери, а глаза становятся влажными от наступающих слез, но все, что отвечает Ким, это тихое: - Вы не за сыном приехали, а лишь вернуть то, что, как Вы думаете, по праву принадлежит Вам, будто вещь. Но Джехен не вещь. Вы сами не представляете, какой замечательный и великолепный ребенок благословил Вашу семью своим появлением на свет. С этими словами он хочет закрыть дверь и просто покончить с этим, однако разъяренный мужчина не дает этого сделать, толкая его внутрь. - Джехен! Джехен, немедленно собирайся, мы уезжаем из этого проклятого места! Доен преграждает ему путь в комнату, выглядя при этом как-то уж слишком решительно, на что мистер Чон только высокомерно усмехается: - Думаешь, что сможешь меня остановить? Только посмотри на себя, жалкое существо. - Что происходит? Джехен выглядит негодующим и испуганным одновременно, когда узнает в полутьме квартиры собственного разгневанного отца, но стоит этой фразе сорваться с его губ, как мужчина бьет Доена, отчего тот отступает назад, схватившись за лицо. Парень шокированно разглядывает сгорбившегося мужчину, а затем замечает капли крови на его пальцах, когда тот отрывает ладонь от лица. Это заставляет его руки задрожать, а внутри все будто взорваться. Отец тянет его за плечи и руки, пытаясь увести с собой, словно какую-то скотину на убой, но Джехен сопротивляется, толкая отца всем телом и бросаясь к Доену. Он обеспокоенно оглядывает лицо Кима, где замечает разбитую скулу, а затем разворачивается к отцу, напряженно вытягиваясь всем телом. - Я никуда с тобой не пойду! - Ты сошел с ума?! Немедленно возвращайся домой, щенок! Ты еще и перечить мне смеешь, не хватило того разгрома, который ты сегодня устроил?! Мужчину буквально трясет, но Джехен отчего-то в этот раз совершенно не боится его, глядя прямо в глаза. Разбитое лицо Доена заставляет чувствовать вину, но будто придает сил. Или, может, решительность появилась, лишь только потому что угрожают его любимому? - Я сообщу в полицию и в школьную администрацию о жестоком обращении с ребенком, если Вы не уйдете, - Доен снова вклинивается между ними, незаметно закрывая собой Джехена, и мистер Чон, обдумав его слова в течение нескольких секунд, отвечает: - Какая ошибка, что ты вообще стал отцом. - То же самое могу сказать и о Вас. Мужчина, наконец, уходит, и Доен, заперев дверь, прислоняется спиной к ней, сползая вниз. Он так устал от всей нервотрепки, которая происходит в его жизни, и голова гудит от сильного удара, что заставляет его тяжело вздохнуть, чтобы избавиться от легкого головокружения, но это не помогает совсем. - Доен, Доен, как ты? Прости меня, пожалуйста, это все из-за меня, прости... Джехен сидит напротив него, чуть ли не плача, но все, что может сделать Доен сейчас, так это просто прижать к себе, чтобы успокоить его и себя. Голова юноши пушистая из-за мягких каштановых волос, а руки холодные и дрожащие из-за пережитого, Джехен слышит громко бьющееся сердце Кима и ощущает его трясущиеся ладони на своей голове. Он только обхватывает их своими и поднимает голову, чтобы взглянуть Доену прямо в глаза. Тот улыбается уголками губ, но смотрит настолько печально и виновато, что Джехен снова не выдерживает, прижимаясь губами к его. Он целует медленно, тягуче и нежно, будто пытаясь успокоить их обоих и найти в этом утешение, а Ким отвечает, поглаживая его мягкие щеки пальцами. Он не должен этого делать, не должен отвечать, но страх лишиться Джехена насовсем, знание того, как сильно тот страдает, заставляет Доена быть открытым настолько, насколько возможно. Но правильный ли это путь? Что такое утешение и для чего оно предназначено? Кто-то путает утешение с жалостью, кому-то утешение необходимо в пусть и редкие моменты, но зато в самые значительные, а кто-то нуждается в этом постоянно, потому что привык испытывать боль каждую минуту своего существования. Джехен страдал от груза возложенных на него надежд, обязательств и образа, которому ему нужно было следовать всю свою жизнь, а Доен искал утешения в случайных связях. Джехен не умел утешаться чем-то или кем-то, но с Доеном ему попросту было спокойно, пусть и отчасти больно. Он хотел любить и делал это, а Доен не любил, но умел создавать иллюзию любви. Взаимной любви. Джехен не должен был вестись на все это, не должен был влюбляться изначально, но Ким Доен - притягательный, желанный, загадочный и ранимый, невольно заставляет раз за разом умирать от собственных чувств. Умирать и оживать, жить, страдать и снова умирать. Каждое возрождение после смерти еще болезненнее предыдущего, и Джехен сам не знал, к чему его все это приведет, но в данный момент, пока он еще способен любить и чувствовать, ему хотелось получить как можно больше. Доен целуется искусно, ласкает его губы, доводя одним этим касанием до пика, обостряя все эмоции и чувства, и Джехен тихо стонет, отдаваясь все сильнее. Они не говорят ни о чем, но оба ощущают это желание, вызванное уязвленными чувствами после случившихся событий, и поэтому, когда Доен оголяет свое прекрасное тело в свете ночных фонарей, проникающих в квартиру, то Джехен не может сдержать восхищенного вздоха. Словно в первый раз видел его таким. Наверное, даже спустя тысячу лет он не перестанет им восхищаться, его красотой, которая сохранила свое великолепие даже в таком возрасте. Джехен мелко дрожащими от волнения руками ведет по подтянутому телу, ощупывая каждый миллиметр в попытке запомнить абсолютно все, и Доен позволяет ему делать с собой, что угодно. Чон мог бы быть, наверное, жестоким, заставить его плакать от боли, но он попросту не может совершить нечто подобное с человеком, который для него слишком много значил. Он так нежен и ласков, насколько возможно, Доен отдается ему с таким очарованием и прелестью, будто ему было всего семнадцать, и Джехен млеет от одних этих томных вздохов и тонких стонов, пока с наслаждением оставляет ласковые поцелуи на шее, ключицах, груди и бедрах. Кожа нежная, будто шелковая, и он ведет и ведёт ладонями по ней, не в силах натрогаться. Доен задыхается от всей этой ласки, от чужой любви, которую чувствует всеми фибрами души, и пытается вернуться в реальность, но так ли ему хочется это делать сейчас? Джехен ласкает его пальцами, доводя до пика, и целует снова и снова, не в силах оторвать внимательных глаз от его лица, пока Доен кусает губы чуть ли не до крови. Сердце сейчас лопнет от напряжения, и Ким останавливает движущуюся внутри него руку, заставляя вынуть мокрые пальцы. Он едва слышно произносит: - П-постой... ты... слишком нежен... Джехен улыбается так, словно Доен был несмышленым ребенком, заставляя его снова лечь на постель: - Ты этого заслуживаешь. Заслуживаешь любви всего этого жестокого мира. - Сказочник. - Я принадлежу тебе, Доен. Бери меня, сколько угодно и как вздумается, только не оставляй меня никогда, прошу, - в этих тихих словах слышится отчаянная мольба, от которой сжимается и так натянувшееся сердце, и Доен не может вдохнуть, снова чувствуя себя виноватым, но Джехен заставляет его забыть обо всем, вновь целуя и продолжая ласкать. Так ли нужна Доену ласка и нежность? Он хотел жестокости, хотел физической боли, которой и заслуживал, но в итоге сейчас стонет-задыхается от нежности, в которую его заставляет с головой погрузиться какой-то мальчишка. Джехен двигается плавно, не спеша, срывая судорожные вздохи, и это мучение будто доставляет ему море удовольствия, ведь Доен привык быть властным, привык к скорости и страсти, но никак не к ласке. Чон не отпускает этих мягких горячих губ, входя почти на всю длину, а Доен цепляется пальцами за его мускулистые плечи под собственные тихие стоны. Колени дрожат от слабости и изнеможения, но изнеможение это мягкое, обволакивающее своей утонченностью, чувственностью, и это настолько сопоставляется с натурой Джехена, что сопротивляться этому нет никаких сил. Джехен - сама прелесть - невинная, напористая и чувственная, требующая ласки и внимания, желающая любви, которую Доен дать ему не в силах. Он не похож ни на кого - ни на одного из всех партнеров юности, ни на Тэена, ни на Джонни, он просто такой, какой есть, простой, мягкий и израненный, и Доен роняет слезы на матрас, пока лежит под его не по-детски сильным телом. Чон взволнованно сцеловывает горячие слезы с мягких щек и перестает двигаться, тихо спрашивая: - Я сделал тебе больно? Доен заботливо улыбается, обхватывая ладонями нахмуренное лицо: - Нет, вовсе нет. Ты никогда мне не сделаешь больно, Дже, это ведь ты. Просто ты такой нежный, Дже... Доен тянется к нему всем телом, чтобы оставить на удивленном лице чувственные благодарные поцелуи, и заставляет их перевернуться, насаживаясь на стоящий член. Джехен шумно выдыхает, видя, как Доен с наслаждением двигается на нем и стонет все громче. Слишком великолепно, чтобы быть правдой, но это было наяву, и все мысли улетучиваются, когда Доен ускоряется. Все совсем по-другому, уже безудержнее, жестче, но еще приятнее и крышесноснее, и Джехен не выдерживает долго, заполняя мужчину изнутри. Тот кончает через несколько секунд, запрокинув голову, и дрожа всем телом, но Джехен не хочет с ним расставаться, резко переворачивая его на спину и нависая сверху. - И что ты делаешь? В глазах Доена бесконечная нежность, он тяжело дышит, заправляя сбившиеся пряди юноше за ухо, пока тот глядит на него во все глаза. Создавалось ощущение, будто он больше никогда не увидит его. Никогда-никогда. - Я знаю, как ты устал от всего этого, но... я так люблю тебя. Бесконечно люблю. Он крепко прижимается к Доену, пытаясь отдать все свои чувства и мысли о нем, а все, о чем думает Ким, это сожалеющее:"Надеюсь, это просто твоя иллюзия".