RE:Start | Перезапуск

Золотые глаза распахнулись. Сначала в этих глазах была только пустота, потом она быстро сменилась резкой ясностью. Виоле со стоном сел, чувствуя себя немного дезориентированным, пробно сгибая пальцы. Его руки были меньше, чем он помнил, конечности короче, чем он привык, но это нормально. Это было на самом деле замечательно. Потому что это означало, что он действительно вернулся во времени. Виоле попытался пройти несколько шагов, но в итоге споткнулся лицом о землю. — Виоле! — Баам вскрикнул от удивления их внезапному падению. Виоле ощутил, как грязь касается его кожи, а зазубренные камни на земле прижимаются к его телу, на нем грубая текстура ткани его одежды, и спутанные волосы щекочут нос. Вместо того, чтобы поморщиться или зашипеть от падения, Виоле рассмеялся. Лежа на камнях пещеры, он так сильно смеялся, что всё его тело трясло. Он действительно вернулся. Виоле мог слышать обеспокоенные вопросы Баама в их общем пространстве, но он был слишком счастлив, чтобы ответить, и вместо этого решил насладиться моментом. Когда Виоле переместился во времени и не контролировал их тело, оно все еще не казалось ему реальным. Он как будто просто плыл во сне, вызванном его безумными галлюцинациями. Думал, что, может быть, Виоле вообще не добрался до вершины Башни и просто умер. И все это было лишь фантазией, которой его душа хотела предаться в загробной жизни. Фантазия, в которой он мог бы направить свое прошлое «я» на путь, который принесет ему счастье, а не боль, точно так же, как он бы хотел, чтобы кто-то сделал это для него тогда. Но это было реально. Через некоторое время он встал и с большей осторожностью, чем раньше, подвигался и сделал пару упражнений, чтобы ознакомиться со своим меньшим телосложением. — Как ты себя чувствуешь, Баам? Ты в порядке? Некомфортно где-то? — спросил он в их общее пространство, глядя на младшего, сидящего в более темной зоне сразу за красной линией. Баам дважды моргнул, падение совсем не навредило ему. На самом деле он больше беспокоился о самочувствии Виоле, но с ним все было хорошо, раз вместо проявления боли он посмеялся. — Я в порядке! Но это немного странно? Я все еще чувствую, как двигается наше тело, но если я пытаюсь двигаться, находясь на этой стороне, наше тело вообще не реагирует. Это было почти так, будто Баама парализовало. Он мог видеть, слышать и чувствовать все, что происходит, но не мог контролировать свое тело. Неужели так Виоле провел последние несколько дней? А Виоле ни разу не пожаловался? Ух ты. — Замечательно! — улыбка облегчения появилась на лице Виоле после того, как Баам подтвердил, что с ним все в порядке. — Тогда ты чувствуешь это? Баам кивнул, любопытствуя, чем сейчас занимается Виоле. Виоле подошел к красной линии и осторожно потянул Баама обратно на более яркую сторону, в то время как он сам перешел на более тусклую сторону, поменяв местами их двоих. — Попробуй посмотреть, сможешь ли ты сделать то же самое, что и я раньше? — спросил Виоле. Баам обязан. — …? — Эти позиции были определенно незнакомы Бааму, но он чувствовал, что переходит в них с неожиданной легкостью. Баам оглянулся на Виоле в их общем пространстве, когда услышал что тот хлопает. — Это делает все проще для нас обоих, — Виоле усмехнулся: — Я могу тренировать наше тело, пока твое сознание спит. Я могу упражняться, пока это не станет привычно для тела. Так что, даже если ты контролируешь его, встроенная мышечная память может обеспечить твою безопасность. — Но разве ты не говорил, что защитишь нас в случае опасности? — спросил Баам, не понимая, зачем ему нужно знать это, если бы Виоле мог просто защитить их обоих. — Думаю, ты можешь рассматривать это как меру предосторожности. Поскольку мы не можем быть уверены, что будут случаи, когда мы не сможем переключиться, или не сможем переключиться достаточно быстро, — объяснил Виоле. — По крайней мере, если тело помнит движения, даже если мы не думаем о защите и прочем, оно будет инстинктивно защищаться, если это будет необходимо. Как и раньше, при переходе Виоле потребовалось несколько секунд, чтобы адаптироваться. Это можно было списать на то, что он впервые взял на себя управление активно, но если дезориентация будет постоянно сопровождать переключение, тогда это станет проблемой. — В любом случае, лучше подготовиться к этому сейчас, чем потом. На это Баам согласился. Они снова поменялись местами, и Виоле начал тренироваться, собираясь выполнить несколько групп упражнений. Так как это будет первый раз, когда их тело будет выполнять такую ​​интенсивную тренировку, Виоле позаботился о том, чтобы смягчить ее, чтобы не переусердствовать. Он всегда может просто увеличить нагрузку позже. Да, точно так же, как те тренировки на уровне Ха Джинсона или Эванкхелл, к которым он привык... Пока Виоле занимался, Баам был занят своими мыслями. Обдумывал их разговор о Рахиль. Виоле сказал, что хочет убить Рахиль, но не сказал, что действительно сделает это. Виоле ненавидел Рахиль настолько, что хотел ее убить, и все же он сдерживается из-за Баама. Баам почувствовал, как теплое, пушистое чувство наполняет его сердце. Он понял, как много внимания Виоле уделяет только ему. Он думает о чувствах Баама, хотя мог бы совершенно не обращать на них внимания. Если он убьет Рахиль, Баам ничего не сможет с этим поделать, не так ли? Он, вероятно, потеряет интерес ко всему после того, как это произойдет, и Виоле будет очень легко избавиться от него и снова жить как «Баам». Но он этого не делает. Если Баам был на месте Виоле, то держал бы свое сердце на рукаве, в основном действуя импульсивно, он, вероятно, вообще не смог бы сдерживаться. Если Бааму кто-то не понравился бы, он открыто говорил бы им: «Вы мне не нравитесь!» а затем хотел бы удостовериться, что они поняли, что не нравятся Бааму. Он не смог бы подавлять свои чувства, как Виоле, даже если были бы причины. Баам не заметил, когда он уснул. Однако Виоле не соврал, когда говорил, что тело будет болеть, когда Баам проснется позже.

***

Торопливые шаги, один за другим, силуэт двух людей, бегущих посреди узкой пещеры, тусклый свет удлиняет их тени, одна фигура гонится за другой, у обоих затруднено дыхание. Человек позади, догнав ту, за кем гнался, смог схватить ее, и они упали друг на друга. Баам не мог в это поверить. — Куда… Куда ты идешь?! — Баам все еще повторял вопрос, несмотря на то, что уже давно знал ответ. — …Я поднимусь на Башню, — ответила Рахиль, лежа на спине, и ее не беспокоил тот факт, что Баам был над ней. — Помнишь, что я тебе говорила, Баам? Я смогу попасть во Внешний мир, если доберусь до вершины Башни. Я увижу голубое небо днем ​​и звездный свет ночью, — Рахиль на мгновение замолчала, прежде чем продолжить. — Поэтому… я иду в Башню. Баам не хотел в это верить. — Мне надоело жить в этом темном мире, — сказала ему Рахиль, когда она потянулась, чтобы взять в свои руки лицо Баама. Темный мир…? Но это был мир, в котором всегда жил Баам. Мир, который сиял для него так ярко, потому что с ним была Рахиль. До прихода Виоле она была для Баама единственным светом в его маленьком мирке. И все же мир, который она сделала таким ярким для Баама, все еще был для нее темным? Настолько темным, что ее тошнило, и она хотела оставить его в прошлом? — Мне очень жаль, Баам… Мне так жаль… — Рахиль неоднократно извинялась, и все же Баам мог ясно видеть, что она совсем не сожалела. В ее глазах не было ни тени сомнения, что она оставит кого-то, у кого была только она. А как же Баам? Что будет с Баамом, который останется один во тьме, потому что его свет исчез? — Забудь обо мне. Позволь мне родиться заново, — Сказала она, и улыбка, которую она подарила ему, когда яркий свет поглотил ее тело, была самой искренней улыбкой, которую Баам когда-либо видел на ее лице. Виоле был прав. Рахиль хотела оставить Баама, чтобы она смогла подняться на Башню. Чтобы она смогла увидеть те звезды, о которых она всегда мечтательно говорила Бааму. — Нет… Нет! Рахиль…! Нет! Не уходи, Рахиль! Пожалуйста, не делай этого! — Даже когда Баам умолял ее остаться, Думала ли она когда-нибудь о том, что будет с ним, если она уйдет? Теперь у Баама был Виоле, поэтому, хоть это все еще было больно, и Баам не хотел отпускать девушку, это было не так плохо, как было бы, если бы Виоле не был с ним. Но с Баамом все еще был Виоле. Тогда… А что насчет Виоле? Болезненная мысль наполнила сердце Баама. Если Баам был прав, то у Виоле в этот момент времени — в прошлом Виоле — не было никого, кроме его собственной версии Рахиль. Только она. И Рахиль улыбнулась ему той же улыбкой, что и Бааму. Душевная боль, которую сейчас испытывает Баам… Сколько раз Виоле вспоминал это? Услышав извинения, он знал, что Рахиль не имела их в виду, но все же предпочел верить, цепляясь за ложную надежду, что она развернется и вернется к нему, когда все остальное кричало ему об обратном. Насколько хуже себя чувствовал Виоле, когда его вот так бессердечно бросили? Что же такого хорошего было в этих звездах, что она могла оставить такого беспомощного мальчика, как Баам?! Гигантская дверь закрылась под ним и заглушила отчаянные крики Баама — и он уже не знал, плачет больше из-за себя или Виоле, — слезы падали на землю. Виоле, глядя из-за спины, сохранял молчание. Он знал, что это должно было случиться, это случилось с Виоле раньше, так почему этого не должно было случится с Баамом на этот раз? Он даже предупредил об этом Баама, чтобы тот мог хотя бы подготовиться, перед тем, как это произойдет. Поэтому он просто смотрел и молчал. В зависимости от того, как на это взглянуть, это может быть самым добрым или самым жестоким поступком, который Виоле мог сделать для Баама в данный момент. Самым добрым, потому что Виоле позволяет Бааму испытать только эту небольшую боль, чтобы после у Баама не было никаких ожиданий в отношении этого человека, и чтобы ее будущие предательства больше не причиняли такой сильной боли. Или… Самым жестоким, потому что Виоле фактически оставил Баама переживать это в одиночестве, и никто не утешил его, не сказал ему, что он не брошен, что он снова встретит Рахиль. — …ты сказал, что я могу подняться на Башню. Как? — спросил Баам вслух, обращаясь к темноте, в которой он остался, и его голос эхом отдавался вдалеке. — Просто подожди. Башня открыла свои ворота для тебя, а не для нее, — ответил Виоле из их общего пространства, прижав Баама к своему сердцу, и утешающе погладил его по голове. Точно так же, как он утешал его, когда он был на самом дне. Когда он был в самом эмоционально нестабильном состоянии. Когда он был так близок к тому, чтобы сломаться от всего давления, упавшего на него, и никто этого не замечал, а только наслаждался победами, которые им приносил Виоле. Только он. И он прижимал Виоле к себе, позволял слушать биение своего сердца и говорил слова понимания и утешения. Слова, которые Виоле не знал, что ему так отчаянно нужно было услышать, пока он их не услышал. — У нас все будет хорошо, — наконец сказал Виоле, и он почувствовал, как Баам кивает головой на его груди. В конце концов, они собираются встретиться с его друзьями, не так ли? Его друзья, которые также станут друзьями Баама. Те, которые никогда не оставят их позади. Возможно, у них были разные причины, но им обоим не терпелось войти в Башню. — Проснись, Баам. Мы внутри Башни. Когда Баам открыл глаза, он обнаружил, что лежит на земле, а стены вокруг него покрыты резными изображениями драконов, воинов и многого другого. Ярко-фиолетовый свет засиял высоко над ним, когда он встал. — Боже мой… Давненько здесь не было такого посетителя, как ты, — за спиной Баама раздались голос и шаги. — Кто здесь? — осторожно спросил Баам, его нервы были натянуты, он инстинктивно пытался обернуться туда, откуда доносились звуки. — Не оборачивайся, он перед тобой, — остановил его Виоле, и поэтому Баам заставил себя посмотреть вперед. Там Баам нашел того, кто говорил, приближаясь к нему. — Добро пожаловать в Башню, молодой человек, — это был металлический кролик размером с человека, одетый в синее и держащий золотой посох с двумя синими шарами на концах. — Это чудовище? — спросил Баам у Виоле в их общем пространстве. — Ну, это не совсем неверное предположение, но и не совсем правильное, — Виоле пожал плечами. Его реакция была гораздо более неловкой — даже смешной — чем у Баама, когда он вошел в Башню. — Вы можете думать о нем как о нечеловекоподобном обитателе Башни. — Меня зовут Хеадон. Я Страж Первого этажа Башни, — существо представилось. — Как вас зовут, молодой человек? — Меня зовут Двадцать пятый Баам, — Баам ответил, когда увидел, что Виоле не возражает по этому вопросу. — Мне сказали, что это был день, когда я родился. — Какое трудное для произношения имя, — пожаловался Хеадон, положив руку на подбородок, придумывая, как проще звать Баама. — Ну, тогда я буду звать тебя просто Баам, мальчик. — Звучит вкусно, — Была ли это ухмылка на лице Хеадона? Нет, это, должно быть, разыгралось воображение Баама. — Итак, Баам… Как ты здесь оказался? — спросил его Хеадон. — Ох! Я… Я искал здесь девушку, — Баам ответил на вопрос Хеадона и задал свой: — Разве здесь не проходила девушка со светлыми волосами? — Мм… Девушка со светлыми волосами… — Хеадон, казалось, думал и копался в своих воспоминаниях, но Виоле, видевший эту сцену раньше, мог теперь сказать, что все это было просто притворством. Актерской игрой, чтобы раззадорить его, чтобы он взобрался на Башню. — Так ты ее видел? Ты знаешь, куда она пошла? — Баам настаивал на ответе, который, как знал Виоле, никто ему не даст. — Так… то есть… — пробормотал Хеадон. — Пожалуйста, скажите мне! Мне нужно найти ее! — Баам умолял Хранителя. Потому что, только найдя ее, я смогу… Найти свои ответы. / Найти своих друзей. Это были те же самые слова, которые Виоле произнес тогда. Единственная разница заключалась в том, что Баам не был в таком отчаянии, в каком был Виоле в прошлом. Это здорово… Действительно здорово. Страж поднял свой золотой посох и указал им на пространство над ними, на пурпурный свет, сияющий над головой. — Все ответы там, наверху. Это все, что я могу вам сказать, — Наконец Хеадон заговорил, вообще не отвечая на вопросы Баама. — Если хочешь найти ответ и свою девушку, поднимайся, — Он продолжил. — Ищете ли вы богатство, бессмертие, абсолютную власть, магические способности или тайны, просто взбирайтесь. Ни Баам, ни Виоле не проронили ни слова, но оба знали, что все это не имеет значения для них двоих. В лучшем случае, эти вещи просто средства для достижения цели. — Вся правда, слава и счастье этого мира — все ты найдешь на вершине. Это была ложь, которую мог понять даже Баам. — Башня — такое место. Если это было правдой, то почему Виоле, который смог достичь вершины, был настолько несчастен, что почувствовал необходимость вернуться в прошлое и начать новую жизнь? — Но помните, что это трудное и болезненное путешествие, молодой человек, — сказал ему Хеадон, устрашающе голубые глаза выглядывали из щелочек на лице стража, но Бааму не нужно было предупреждений больше. Он уже знал это, поскольку грусть Виоле была чрезвычайно очевидна в тех немногих проблесках воспоминаний Баама о себе из будущего. — Я бы пошел на любой риск… — Баам на мгновение замолчал, подбирая правильные слова, чтобы передать и его, и Виоле. чувства. — …только чтобы войти в Башню. Несмотря на то, что они были вместе совсем недолго, Баам понял, что Виоле решился подняться на Башню, зная обо всех трудностях и последствиях. То маленькое счастье, которое нашел Виоле до того, как оно было потеряно во время его первого восхождения, было более чем достаточной причиной для него пойти снова через всю эту боль. Сказать, что «Баам» взбирался на Башню только ради Рахиль… Разве это не было бы жестоко по отношению к Виоле — к себе в будущем — который ненавидел ее и не хотел иметь с ней ничего общего? — Отлично. Мне нравится твоя решимость, — Баам услышал смех в голосе Хеадона, когда он заговорил дальше. — Тогда давай проведем тест, который покажет достоин ли ты войти в Башню. — Тест?.. — спросил Баам. Виоле ничего не сказал о тесте. — Какой тест? Когда Хеадон объяснял, как работает Башня, и что ему нужно проходить тесты, чтобы переходить к следующим, вместо того чтобы слушать, Баам повернулся к Виоле, который не проронил ни слова с тех пор, как появился Хранитель. — Хочешь, я пройду за тебя тест? — с легкой улыбкой спросил его Виоле, склонив голову набок, он был в нескольких шагах от красной линии, удобно устроившись на земле. Хоть он и предложил, было очевидно, что он не особо беспокоился и не чувствовал необходимости проходить этот тест за них. — Нет. Я сделаю это. — Баам покачал головой с такой же улыбкой на лице. — Баам уже смог пройти это испытание раньше, не так ли? Тогда я тоже смогу его пройти. На этих словах улыбка на лице Виоле стала шире. — Правильно. Тогда «Баам» смог пройти это испытание, поэтому теперь Баам должен суметь снова пройти его. По сравнению с Виоле, у которого, скорее всего, не было никаких приготовлений, когда он впервые вошел в Башню, Баам мог, по крайней мере, защитить себя сейчас, благодаря тому, что Виоле натренировал рефлексы их тела. У Баама нет причин провалить этот тест. И ему непозволительно провалить этот тест, он должен пройти, как для себя, так и для Виоле. — Другими словами, если мистер Баам хочет подняться на следующий этаж, вам нужно пройти мой тест. — Хеадон взмахнул своим посохом, и синий шар в нем засветился, показывая огромную клетку позади него. — Смотрите. Это испытание первого этажа. Гигантское существо с пронзительными голубыми глазами, черным верхом туловища, длинным скользким телом красно-белого цвета, с двумя окрашенными в красный цвет рогами приветствовало его из-за разделяющей их металлической решетки. — Шар. — Что такое «шар»? — Сбитый с толку, Баам не удержался от вопроса. — …и что это за огромный монстр? — Это простой тест. Шар — вон та круглая сфера размером с человека. — Издалека Баам увидел в клетке черную сферу. — Он разработан так, чтобы лопнуть при достаточно сильном ударе. — Правила просты. Вам нужно войти в решетку и обогнать или победить этого монстра, лопнув этот шар, — Хеадон объяснил простыми и легкими словами. — Сделай это, и ты пройдешь тест. — Под «монстром» ты имеешь в виду то огромное существо вон там?! — Широко раскрытыми глазами Баам уставился на монстра, который точно был больше дюжины Баамов. — Правильно! Это монстр, — Почти слишком счастливо подтвердил Хеадон. — Это белошёрстный угорь — большая рыба, живущая в шинсу, божественной воде, протекающей через Башню. Обычно у неё очень мягкий темперамент… — Но в это время года у них сезон нереста, и он ничего не ел уже несколько месяцев… Так что он очень агрессивен в данный момент. Баам повернулся к Виоле в их общем пространстве, на его лице читались трепет и недоверие. Виоле столкнулся с таким чудовищным существом один. — Ты можешь это сделать, — сказал ему Виоле, весело махнув кулаком в знак поддержки. — Ты боишься его? — Вопрос Хеадона вернул Баама к реальности. Голос стража был по большей части полон жалости, но если прислушаться, то можно было услышать в нем немного насмешки. — Очень плохо. Если ты боишься этой рыбы, как ты сможешь пройти тест? Как ты сможешь продолжить? — Если ты боишься, то никогда не найдешь девушку, которую ищешь, — Провокация, стоявшая за этими словами, была настолько очевидной, что даже неопытный Баам мог ее услышать. Теперь, когда Виоле наблюдал за этой сценой как сторонний наблюдатель, он мог ясно видеть, насколько искусно Хеадон играл с человеческими эмоциями. Единственной слабостью, которую показал Баам, и, скорее всего, единственной причиной, по которой Баам вошел в Башню, была блондинка, и Хеадон крепко ухватился за эту деталь. Я… не смогу увидеть ее снова? Рахиль долгое время была единственным другом Баама… Даже несмотря на то, что она бросила его, это не изменило того факта, что она по-прежнему была кем-то важным для Баама. Мысль о том, что он не сможет увидеть своего единственного друга (если не считать себя/Виоле) все еще вызывала панику и тоску в сердце Баама. Хеадон не упустил шанс подтолкнуть Баама пойти за ней и войти в Башню. И поэтому Хранитель говорил тревожным тоном о том, что может случиться с одинокой девушкой, взбирающейся на Башню, например, что она может быть съеденной или похищенной кем-то. Баам знал, что это неправда, так как Виоле ранее сообщил ему, что его «подруга» сможет забраться высоко в Башне. И все же… Я не хочу, чтобы это произошло. — Но, мистер Баам, подумай хорошенько, — Хеадон говорил так, как будто искренне убеждал Баама не подниматься на Башню. — Для тебя почти невозможно лопнуть этот шар. Проходить этот тест самоубийство. Баам знал это, и все же это не меняет его желания увидеть ее и найти ответы. И даже если не ради Рахиль, Баам все равно хотел подняться на Башню. Так Виоле сможет снова увидеть своих друзей. Друзей, которыми Виоле так дорожил, что решил вернуться в прошлое, просто чтобы снова встретиться с ними. — Этот угорь очень быстр и ловок в шинсу, и вам не хватит скорости, чтобы сбежать от него. Вы закончите, став едой для угря. Вместо того, чтобы покончить жизнь самоубийством, лучше… Баам уже отринул все, что говорил Хеадон, и побежал к клетке. Баам, возможно, прислушался бы к нему, но Виоле точно нет. То, как глаза Хеадона проследили за фигурой Баама, когда тот пробегал мимо Стража, или то, как он хихикал над его действиями, говорило, что он ожидал этого с самого начала. — Добро пожаловать в Башню, мистер Баам.