Мельница

      Холод растёкся по спине, но совсем не так, как в присутствии мамы. Сердце зашлось бешеным стуком, и Наташа сжала посох ещё сильней. Чуть вытащила его из сумки, чувствуя, как успокаивающе шептала черёмуха, но вместе с тем ощущала шелест предупреждения. Собравшись с духом, Наташа посмотрела на Яхонтова.       Малюта был высоким и дородным, как медведь. Широкоплечий, длиннорукий и длинноногий, он с небрежным изяществом носил стильный чёрный костюм, багряную рубашку и невозможного кислотного цвета галстук. Мелькнула дурацкая мысль, что Малюта похож на цыганского барона. А когда Яхонтов перешагнул порог, показалось, что он перелетел его ветром, проскользнул, несмотря на крупную внушительную фигуру.       Так он и двинулся к свободному месту прямо возле Наташи, а она продолжала разглядывать Яхонтова. Его раскосые карие глаза светились острым умом и проницательностью, полноватые губы обрамляла упрямая, но жидкая бородка-эспаньолка. Яхонтов вальяжно опустился в кресло и положил на столешницу левую руку, с которой прямо в сердце Наташи посмотрел массивный перстень с сапфиром. Стараясь не выдать дрожи, она сунулась на мережку и заглянула в Яхонтова.       Поток разрозненной, словно разодранной в клочья информации затопил её. Меценат, бизнесмен, колдун-ветрогон ― всё это она и так знала. А вот то, что Малюта ― вдовец, отец ныне покойного сына и живой дочери оказалось открытием. И почему она никогда не интересовалась председателем правления «ГосПара»?       А через миг мережка пошла рябью, точно на морскую гладь налетел ураган. Яхонтов пропал, а вместо него Наташа узрела другого колдуна. Такого же высокого, в алых глазах которого звенела сталь, а левую руку так же украшал синий яхонт. Правая рука терялась в складках отороченного мехом чернобурки плаща. На широкой груди в вороте стёганного кафтана тускло блестели звенья кольчуги. Напротив колдуна к стене каменного мешка был прикован тяжёлыми цепями незнакомый стройный человек с азиатскими чертами, с вызовом смотревший на противника.       «Предыдущее воплощение! ― завыла лихом мережка. ― Колдун-Левой-Руки!»       Наташа с трудом совладала с собой, смаргивая видение и отодвигаясь от навязчивых образов от греха подальше. Вспомнились слова мамы о серьгах с малахитом, Золотой сказ Енисея. Сапфировый колдун из «Легенды о воронах» был Яхонтовым! Получается, у Малахитовых давняя связь с этими родом стрибогов. Вот только что с этого Наташе?       Она подняла дрогнувшую руку, поправила упавший на глаза завитой светло-русый локон, а через мгновение встретилась взглядом с Яхонтовым. В глубине его узких, маленьких, как у медведя, глаз плясал насмешливый интерес, словно он смотрел на какой-то редкий и очень забавный экземпляр неведомой зверушки. Только сейчас Наташа поняла, что всё время так и сжимала посох, а мельничное колесо выглядывало из сумки. Яхонтов понял, что Наташа знает, кто он. И что она ― ведунья, ему тоже предельно ясно.       ― Черёмуха ― прекрасное дерево, Наталья Николаевна. ― Малюта говорил и улыбался по-доброму, но она чувствовала исходящую от него опасную силу. ― Жаль, что её подчистую моль съедает.       ― Очень жаль, Малюта Златович, ― отозвалась Наташа. ― Но и драгоценные металлы тускнеют.       ― Я читал ваши отчёты о моей «Золотой игле». ― Яхонтов улыбался, а Наташе было страшно. Хотя здесь и сейчас Малюта ничего не мог ей сделать. Наверное. ― Вы ― знающий эколог. И ведуньей тоже быть научитесь, ― тихо добавил он.       ― Малюта Златович, вы готовы рассказать нам о ресторанах Скопидомова? Что вы нынче собираетесь с ними делать? ― Дорохов прервал зыбкий разговор, в котором Наташа чувствовала себя, как на гнилой болотной гати: один неосторожный шаг ― и конец.       ― Мой покойный сын своими руками возвёл прекрасный бизнес, ― приложил ладонь с перстнем к широкой груди Малюта. ― Но по экологической части допустил столько досадных оплошностей, что меня, как отца и главу династии, стыд берёт. Я рад, что Адам Евгеньевич не отказал ему в своевременной и посильной поддержке!       Малюта внезапно перешёл на жёсткий деловой тон и принялся излагать сухие факты. Наташа глянула в его конспект, оказавшийся чуть ли не у неё в руках, и поразилась кривому почерку и куче ошибок. Понятно, почему Малюта говорил без шпаргалок. Так-то он превосходно ориентировался в делах.       Адам неловко заёрзал на кресле и отодвинулся. Не от Наташи, от Яхонтова. Она сама бы предпочла оказаться где угодно, но не рядом с Вием, вот только внеочередная сессия выбора никому не оставила.       Заседание завершилось, когда солнце по-осеннему падало за горизонт. Было ещё довольно светло, но в воздухе ощущалось приближение увядания. Наташа на затекших негнущихся ногах вышла из конференц-зала и пожалела, что надела каблуки. Адам остался разговаривать с БГУшными зоологами, а Наташа нетвёрдым шагом отправилась в уборную. У неё с утра маковой росинки во рту не было. На кофе-брейке предлагали пирожные и чай, но Наташу мутило то ли от духоты, то ли от страха, поэтому она не смогла съесть ни кусочка.       Наташа медленно умывалась, нарочно растягивая время, чтобы не столкнуться в коридорах с губернатором или Яхонтовым. Оба навевали на неё жуть, пугали непонятными силами и опытностью. Наташа вновь чувствовала себя робкой первокурсницей, пытающейся скрыть за бравадами и эпатажем страх показаться смешной и некомпетентной. Легко говорить, что тебе плевать на мнение окружающих ― чаще всего это не так.       Хотелось поскорей оказаться в уютной двухкомнатной квартире Адама. Зажечь вечером аромасвечи, видеть пламя которых возлюбленному было теперь не дано. Расположиться с Адамом на мягком диване и молчать. Не садиться после рабочего дня за ноутбук, а просто отдохнуть. А то Наташа чувствовала, что с возросшей нагрузкой и до дёргающегося глаза с последующей поездкой в Кащенко недалеко.       Дурнота отступила, и Наташа выглянула в коридор. Министры, секретари и экологи разошлись, Адама тоже нигде не было видно. Только дверь одного из кабинетов была приоткрыта. Совсем чуть-чуть, но чуткому косульему слуху и ведовскому предчувствию этого хватило, чтобы распознать: Дорохов и Яхонтов о чём-то беседовали.       Наташе хотелось самой обратиться ветром. Раствориться в нагретом сентябрьским солнцем воздухе и без опаски подглядеть, что делают сильные мира сего. Не дыша, она огляделась и на цыпочках прокралась по коридору.       Знакомая позёмка ползла по полу, а тени сочились из-под двери. Наташа застыла, распахнула мережку и прислушалась. Стучала ложечка о чашку, терпко пах кофе, клубились пряные восточные благовония. А Малюта говорил:       ― Паша, ну что тебе до ресторанов Влада! Не твоего уровня возня, право слово. ― Он громко отхлебнул чай. Скрипнула спинка кресла.       ― Я сам решу, что моё дело, а что ― нет, Мал. ― Ложечка продолжала стучать. Наташа едва не воочию видела, как Дорохов и Яхонтов сверлят друг друга взглядами. Словно два сытых льва, они сошлись на одной территории. Хищники пока спокойны, но чуть что ― и полетят клочки по закоулочкам. ― Что-то ты давно в Карасукске не был, золото тамошнее не перебирал. Так и думал, что Курьинская ГЭС ― твоих рук дело.       ― Да брось, Паш. ― По дереву что-то хлопнуло: наверняка Яхонтов опустил руку с перстнем. ― Я ж на Подбалясненскую в жизни не претендовал. Мне в родной области отстойник не нужен. А Карасукск ― не все знают даже, где он на карте-то расположен! Ты лучше скажи мне, брат-колдун, ― голос Яхонтова сделался пытливым, ― что там по моей давней… просьбе?       ― Мал, ты спрашивал тысячу раз. ― Лёгкий перестук ― Дорохов перебирал пальцами по столу. ― Мой ответ остаётся неизменным. Есть в срединном мире колдун-чернобог. Ходит по нашей земле. Почему тебя это так волнует?       ― Как-то неуютно осознавать, что в любой момент к тебе может заявиться неуязвимый колдун и сказать: «Малюта Златович, подвинься!» ― усмехнулся Яхонтов. ― А ты разве не боишься? Хотя, чего тебе опасаться, у вас же, вроде, общий бог?       ― Не таких вещей я боюсь, ― отозвался Дорохов. ― Бог-то у нас общий, но сила подий от земли. Нет в нас частицы небесной сущности. Я ― некромант, но смерть во мне природная. Я вместе с ней ― спица колеса жизни.       Наташа зажмурилась. Так вот, в чём разгадка: Дорохов тоже колдун. Из тех самых, странных земных, о которых Ярослава Ростиславовна не смогла или не захотела поведать. Да и в легенде Инессы одна из дочерей подии была наречённой «заклинателя мертвецов» ― некроманта.       А Павел Константинович и Малюта Златович продолжали беседу:       ― Чудные вы, подии, прямо как ведуньи, ― вздохнул Яхонтов. ― А я-то надеялся чуточку поконкретней узнать у тебя, где этот чернобог. От имени бы вообще не отказался.       ― Я Гасящего тревожить не рискну, ― неожиданно отрубил Дорохов. Точно Малюта в какой-то миг перешёл некую грань. ― И тебе не советую. Он, конечно, выполняет просьбы, но не все, а ты потом в жизни не расплатишься.       ― Я за свою жизнь внёс так много залогов, что они уже в печёнках сидят, ― разом подстроился под собеседника Малюта. Наташа чувствовала, что они, стрибог и некромант, не друзья, даже наоборот, но вот отношения налаживают. Врагов надо держать близко. Как два мафиози, они допускали существование друг друга, пока их интересы не соприкасались. ― Ты тоже заработался, Паш. Вон, как осунулся, круги под глазами. Могу организовать недурственную баньку в Пошново. Духи, коллекционные вина, колдуньи-скоморохи, ― Яхонтов капризно хихикнул, ― кого хочешь ― выбирай.       ― Потом, ― отмахнулся Дорохов. ― Сейчас ― дела. Я и так засиделся с этой Красной книгой. Столица нервы треплет: дострой, мол, ГЭС. Хотя я своими глазами вижу, к чему это приведёт.       ― Ты только скажи, кто давит, я от них мокрого места не оставлю.       Наташа безотчётно сомкнула пальцы на горле. Из уст Яхонтова угроза звучала слишком реальной и ни разу не иносказательной.       ― Спасибо, Мал. Надо будет ― сам проведу ритуал. Но моя задача ― стеречь мёртвое, а не умножать его. Мне грехов хватает.       ― Идеалист ты, раньше таким не был, ― отозвался Малюта. ― Жаль подий, у вас с грехами вообще всё печально. А мне пора. Спасибо за чаёк.       В тот же миг порыв ветра всколыхнул жалюзи, и Наташа отскочила как можно дальше в страхе, что её обнаружат. Больно запнулась о собственный каблук, но не вскрикнула, сжав зубы, чтобы не выдать себя. Но Яхонтов, по счастью, ретировался в окно кабинета.       Подвёрнутая лодыжка ныла. Морщась, Наташа проковыляла по коридору и увидела возле конференц-зала Адама, сидевшего на софе. От собаки-поводыря он отказался, трость тоже никогда с собой не брал. Теперь его глазами была Наташа.       Вздохнув, она присела рядом и произнесла:       ― Дальше тянуть нет смысла. Едем к даждям.