Мельница

      Рита не удивилась, когда позвонил Илья. Мрачным смущённым голосом он попросил встретить его в аэропорту Домовнуково. Рита сперва не поверила, что такой независимый прежде Илья нуждается в сопровождении, но потом поняла, что ему просто необходима поддержка. От неё, Риты. Она чувствовала: что бы между ними ни произошло, Илья не изменит своё отношение к ней. Не такой он человек.       Из головы не шёл разговор с Ярославой, позвонившей несколько дней назад и предупредившей, что Айвазов «поэхал убивать Яхонтова». Даже в кошмаре Рита не представляла, как можно подобраться к такому, как Малюта Златович. Могучий, точно медведь в человеческой шкуре, он наверняка мог раздавить хребет своими ручищами.       Рите всегда было неприятно, когда на отчётных сессиях и наградных мероприятиях Малюта Златович рассыпался в поздравлениях, хвалил её, обнимал и хлопал по спине. В такие мгновения Рите казалось, что он может переломить её, как травинку. Поэтому не представляла, что Илья намеревается с ним сделать. И молила Солнцебога, чтобы это была юношеская придурь.       Высокие стеклянные стены пропускали лучи утреннего солнца: Илья полетел в ночь, и Рита невольно переживала, как он перенесёт смену часовых поясов. Конечно, он наверняка и раньше так летал, всё же одарённый школьник, ученик мэтра Памятова, но она беспокоилась за него. Как за сына или младшего брата. И где-то в глубине души царапала неловкость от всего этого.       ― Идёт наш мальчик. ― Голос Жени выдернул из мыслей Риту, рассеянно прикидывавшую, где бы покурить. Муж стоял, засунув руки в карманы летних брюк, и уверенно поднял руку, выцепив взглядом сапфировых глаз в толпе прибывших коренастую юношескую фигуру, от которой веяло недобрым.       ― Как ты его узнал? ― Рита с удивлением поняла, что к ним действительно направлялся Илья с маленьким походным рюкзаком. Ну хоть не налегке приехал.       ― Я работал на холодных раскопках в Якутии и на Качурке. Пересекался с эрси и хорошо их узнаю, ― отозвался Женя, глядя вниз на подошедшего Илью, который хмуро разглядывал супругов. За лето парень похудел и стал ещё более жилистым, а его собранные в хвост жёсткие чёрные волосы теперь спускались едва ли не до пояса.       ― Здравствуйте, Маргарита Алексеевна, ― пробубнил Илья, глядя на Риту, но нет-нет, да переводя любопытствующий взор на Женю. Смотреть на него Илье было неудобно, сказывалась разница в росте: парень едва доставал Жене до плеча.       ― Ну привет. ― Женя поглядел на Илью сверху вниз. Синие глаза встретились с чёрными, и на миг Рите почудилось, что в глубине зрачков обоих вспыхнули и тут же пропали золотистые искры. Точно Гамаюн узнал в Илье кого-то. ― Евгений Николаевич, муж Маргариты Алексеевны. ― И протянул Илье руку.       С видимым неудовольствием, но при этом какой-то странной робостью, Илья протянул кисть в ответ. Мгновение между ними царило напряжение, но Женя произнёс:       ― Ты похож на одного моего старого знакомого. Всеслав Бабогуров тебе не родственник?       Илья шумно задышал и недобро зыркнул на Женю. Опасаясь, как бы чего не вышло от всем известной бесцеремонности мужа, Рита осторожно спросила:       ― Ты где остановишься, Илья?       ― Нигде. ― Он перевёл взгляд на неё. ― Проводите меня до особняка в Петрово. Пожалуйста.       ― Что ты будешь там делать? ― Рита чувствовала себя так, будто снова разговаривает с Димой после его неудавшегося самоубийства. По её ощущениям, сейчас Илья шёл на верную смерть.       ― Потолкую с Яхонтовым, ― уклончиво отозвался Илья. ― Я взял деньги на такси. Вы только проводите меня. ― И в этот миг в его голосе проскользнула такая понятная Рите растерянность. Настолько сильная, что у неё защемило сердце.       Илья был просто ребёнком, которому слишком рано пришлось повзрослеть. И отпускать его в лапы Яхонтова совершенно не улыбалось, но запретить Илье лезть на рожон Рита не могла. И чувствовала, что никто не может.       ― Ты думаешь, он будет с тобой разговаривать? Яхонтов ― занятой человек, как ты себе эту встречу представляешь? ― вклинился в разговор Женя, явно ощутивший то же, что и Рита.       ― Я назову ему своё имя, ― упрямо отозвался Илья.       ― И что особенного в Илье Айвазове? ― Женя навис над Ильёй коршуном. Чувствовалось, что он всыпал бы парню по первое число, лишь бы отговорить от дурной затеи.       ― Не в нём. В Истиславе Бабогурове.       ― Откуда ты знаешь Всеслава Бабогурова? ― спросила Рита просто чтобы спросить.       Она хотела править отчёт по очередному Качурскому гранту, но никак не могла сосредоточиться. Ева сидела на детском стульчике, уплетала любимые сваренные сосиски с «буковками» и смотрела мультики. Обычно Рита и Женя сами занимали дочь, но сейчас телевизор стал вынужденной мерой.       ― С тех же холодных раскопок. Он — единственный, кто тепловую пушку и стенку навеса для отчёта фоткал, чтобы было всё чин чинарём, ― отозвался муж, стоя у окна и глядя вниз. С горем пополам Илья согласился приехать к супругам в «Домино» на ночлег, но наотрез отказался, чтобы его ждали в Петрово. ― Я сразу в Илье Славку узнал. И раньше бы тебе сказал, чей он сын, но в глаза я его не видел.       ― И я не фотографировала.       Обычно в экспедициях Рита не расставалась с фотоаппаратом, но в этот раз кроме шурфов, скальных обнажений и разметок на местности на флешке не оказалось ничего. Только изредка попадались карасукские биологи и Наташа с Адамом за работой, а Илья как-то совершенно выпал из кадра. На памяти Риты только Леший обладал таким же навыком уклонения от снимков.       День близился к вечеру. Закат лёг на золотые стены домов, залил двор спокойным светом. Рита искупала Еву, стараясь внимательно слушать садиковские истории про морковные котлеты, от которых было «грустно и невкусно». Где сейчас Илья? В том, что он жив, Рита не сомневалась, по крайней мере старалась. Но грызла себя и корила, что отпустила шебутного парня одного к Яхонтову. И когда раздался звонок в дверь, едва не пулей метнулась в прихожую.       Илья пришёл, вернее, почти приполз, тут же заполнив коридор амбре дешёвого портвейна. Женя красноречивым взглядом, от которого Илья бешено завращал глазами, выговорил парню за попойку, но пропустил в квартиру. Бесшумно завёл на кухню и поставил перед Ильёй крепкий чай со здоровенной порцией макарон с сыром.       ― Ешь, малолетний алкоголик, ― беззлобно произнёс Женя.       Илья мрачно поглядел на него, дождался, пока тарелка и кружка коснутся столешницы, и принялся медленно есть, то и дело икая. Выглядел Илья помято и откровенно несчастно.       ― Илья, как всё прошло? Тебя не обидели? ― Рита осторожно присела на табуретку с цветастой подушкой. Илья вздрогнул и отвернулся, пряча взгляд.       ― Я был у Яхонтова. У него в рабстве мой отец, ― негромко отозвался он.       ― Илья, ты заставил Яхонтова отдать чёрную косточку? ― Бесполезно, парень точно язык проглотил, отмалчиваясь в лучших традициях эрси. ― Илья? ― От неизвестности Рита нервничала, хоть уже ничему и не удивлялась. И то хлеб.       ― Что ты сказал Яхонтову? ― произнёс Женя неожиданно мягким понимающим тоном и поставил перед Ильёй новую кружку с чаем.       ― Я сказал, что убью его. ― Илья оторвал взгляд от макарон и поглядел на Женю покрасневшими то ли от выпивки, то ли от слёз глазами. ― А он встретил меня радушно и сказал: хорошо. И добавил, что дух моего отца у него в рабстве. И если я его убью, то отец никогда не вернётся к роду. Яхонтов мне это пообещал.       Рита поёжилась, кутаясь в кофту. Несмотря на погожий день и тёплый вечер, по ногам дуло. Хорошо, что Ева сидела высоко.       Перед глазами, как наяву, встала картина, которая наверняка развернулась в Петровском особняке. Как всегда пёстро одетый, отдающий цыганщиной Яхонтов насмешливо смотрит, точно манул, на взъерошенного диковатого Илью, который грозится его убить. Представить, какие страх и унижение пережил Илья, было трудно. И ещё больше интересовало, как он выбрался из этого медвежьего капкана живым и здоровым, да ещё умудрился напиться.       ― Как ты выбрался? ― Женя всё так же испытующе, но странно тепло смотрел на Илью. Всё же умел Евгений Николаевич быть ласковым и вызывать доверие.       ― Мы заключили сделку, ― буркнул Илья. ― Я смогу отомстить скоморохам, которые участвовали в убийстве моих родителей. Когда Яхонтов скажет, что настало время их припугнуть. Все они в этом городе под Вием ходят. ― И замолчал, усиленно, но больше чтобы не говорить, налегая на еду.       Рита чувствовала, что Илья недоговаривает. Случилось что-то ещё. Яхонтов не мог так просто отпустить парня. Даже условия его грантов были хитрыми и многогранными, чтобы участвовавшие в них учёные никаким образом не могли соскочить или облажаться. И порой от перспектив потерять всё: честное имя, репутацию, другие гранты, работу и получить волчий билет становилось страшно.       Взять хотя бы крайний грант, дававший добро на разработку крупных месторождений адаманта на Качурке. Стоило Рите представить, как партии будут бурить и вскрывать тундровые почвы и голубые породы над гигантским железорудным телом, её охватывал первобытный страх. Тысячелетняя природа, культура эрси, оленьи стада и стойбища.       Уклад, бывший на Качурке ещё с момента сотворения мира Великим Вороном, видевший первых людей из тюленьих костей и огнива. Всё это грозило отойти под натиском разработок. Конечно, «ГосПар» был трепетен к рекультивации, но что-то Рите подсказывало, что с Качуркой Яхонтов поступит жёстко. Даст блага цивилизации и работу людям, а взамен отберёт у них самих себя. Как во сне одного эвенка, о котором рассказывала Ярослава. К эвенку явился человек и отдал ему куртку, забрав кухлянку. В итоге у пришлого оказалась земля эвенка, а у того ― ничего и ящик водки.       ― Илья, ― как можно проникновенней произнесла она. ― Что ещё пообещал тебе Яхонтов? ― Слова гулким эхом разошлись по кухне, показалось, что даже занавески всколыхнулись, а в гостиной завозилась на стульчике Ева.       ― Какая разница? Я уже согласился на всё. ― Парень втянул голову в плечи, с явным сожалением глядя на пустую тарелку.       ― Что-то связанное с Качуркой? ― Рита догадывалась, как для Ильи важна родная земля. В этом плане он был удивительно похож на Ярославу. Да и мать с бабушкой-шаманкой Умси, какой бы последняя ни была, наверняка привили маленькому Ыляку любовь к заповедной тундре. ― Прекращение добычи адаманта в обмен на твою верность?       Илья ничего не ответил, только ниже опустил голову, так, что в чёрных растрёпанных волосах заволновались и запутались вечерние тени. Рита буквально видела трёх-четырёхлетнего эрсёнка, держащего в крепких ручках аркан. Суровая жизнь, и Илья такой же. Как и его родня.       Рита вздохнула и коснулась кончиками пальцев напряжённого плеча Ильи. Она тоже была частью своей семьи. И благодарила родителей за всё, что они ей дали.       Перед глазами встал заброшенный дикий пляж на побережье Азовского моря. Рука вновь ощутила тяжесть старого ножа, полетевшего в пылевой вихрь, который, теперь Рита в этом не сомневалась, был настоящей полуденницей.