сентябрь, 2021 год, Балясна
Илья пробыл у них в доме всего вечер и ночь, а Ева уже успела к нему привязаться и всю субботу таскалась за парнем хвостиком. Не надоедала, даже почти молчала, но глазела на смущённого таким вниманием Илью, и с интересом слушала жутковатые эрские сказки. Илья коротко бросил, что ему их рассказывала мама, а он помнит себя с рождения. Рита не препятствовала общению дочки с Ильёй, только следила, чтобы сказки не были совсем страшными. Но Еве нравились абсолютно все истории, а Илья внезапно оказался хорошим рассказчиком. Готовя ужин, Рита поглядывала краем глаза, как новые друзья сидели на полу возле телевизора. Илья рассказывал, а дочка слушала его, открыв рот. Светлые локоны Евы, которые она теперь просила заплетать на эрский манер с бусами, напомнили Рите о Наташе. Стало совестно: они в одном доме, только квартира Адама была этажом ниже, но ни разу не пересеклись и не созвонились. Не наладили добрососедские отношения. Вначале Рита старалась забыть, что случилось в «Лосиной Курье», потом объявились Леший, Тайга и воспоминания. «А Наташа сейчас там со слепым Адамом мается», — мелькнула мысль, и Рита поспешила набрать Нехлюдову. К Адаму её отношение особо не поменялось, слепым он раздражал, кажется, даже больше, потому что Рита была уверена: стоит ему излечиться, как смирение улетучится вмиг. — Здравствуй, Наташа, — постаралась бодро произнести она, когда Нехлюдова взяла трубку. На плите шкварчала камбала, в гостиной Илья рассказывал сказку про Царя-шамана, девочку-зиму и Хозяина Смерти, а Рита только что мысленно костерила возлюбленного Наташи и в хвост и в гриву. — Не отвлекаю, как ты? — Всё нормально, — пролепетала Наташа, и у Риты заныло сердце. Что-то явно было не так. В следующую секунду Нехлюдова выпалила: — Маргарита Алексеевна, я беременна. — Ох, Наташа, могу тебя поздравить! Как ты себя чувствуешь, всё нормально? — Д-да. — Ощущалось, что Наташа пока не совсем понимает, что происходит. И не знает, как об этом говорить. — Ставят срок девять недель. Рита кивнула сама себе. Она предполагала, что так будет. Нутром чувствовала, когда Наташа, чуть позеленевшая, вышла из самолёта в Домовнуково, что поездка в заповедные места прошла не просто так. Ведь сама привезла Еву с зимней качурской конференции.***
февраль, 2018 год, Кагыргын
Холод покалывал пальцы, а снежинки кружились и падали с тёмного неба, расчерченного сполохами северного сияния. Рита стояла у здания Отечественного географического общества и курила, вдыхая колючий морозный воздух. «Marlboro» закончились, а Рита, сорванная на конференцию «надо было ещё вчера», не успела купить запас и прилетела на Качурку в никотиновой ломке. Женя только усмехался, глядя сверху вниз, как Рита смотрела в иллюминатор на огни города под ними и нервно перебирала бахрому синего платка с цветами. ― Ждёшь посадки? ― ехидно спросил Женя, протягивая руку и одёргивая загнувшийся край платка. Рита не шелохнулась, лишь вздохнула глубже. Хотелось курить, а ещё ― целоваться. Так Женя быстрее бы замолчал. ― Хочешь отдать все командировочные за пачку сигарет? ― В глубине его сапфировых глаз отражался мягкий свет салона самолёта. ― У нас разные организации, так что не жадничай. И вообще, когда в кармане есть пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день. ― Рита повернулась к Жене. В ней боролись два желания: убить и полюбить. И то, и другое не хотелось делать при людях. Она протянула руку, чтобы поправить платок, и кончики их с Женей пальцев соприкоснулись. Рита шумно вдохнула и резко выдохнула, пытаясь сдуть со лба рыжие кудри. Руководство Института издевалось, отправив её на Качурскую геолого-палеонтологическую конференцию с Евгением Лащенко. Рита хотела соображать, а не бездумно слушать докладчиков, задавать ненужные вопросы и соскальзывать взглядом на сидящего впереди ― учёный с мировым именем всё-таки ― Женю, который с видом скучающим и пафосным смотрел на выступающих коллег. В такие моменты ей хотелось утащить его в тёплую комнату, в которой не тянуло бы стылым воздухом по ногам, и обнимать долго и упорно, забирая у жизни те мгновения, которые они бездарно упустили, разъехавшись жарким летом девяносто шестого по разным городам. Но Рите приходилось сидеть на конференции. Когда доложился последний выступающий, а председатель объявил, что конференция продолжится завтра, Рита ретировалась, проигнорировав полоснувший по спине взгляд Жени. Удалось стрельнуть сигареты, и Рита, закутавшись в шубу, вышла на улицу. Первые мгновения было тепло, а потом качурский холод начал неприятно покусывать лицо и пальцы. Рита, тихо ругаясь, затянулась и в этот миг почувствовала у себя за спиной Женю. ― Я бы на твоём месте не стояла в дыму. ― Она не оборачивалась, но чувствовала, что снег на шубе плавился под взглядом Жени, который разве что не снимал с неё одежду. ― И нечего меня прожигать взглядом. ― Рита усмехнулась, делая затяжку до ямочек на щеках. ― Я так тебя грею. ― Женя стоял под фонарём и, засунув руки в карманы пуховика, смотрел на неё. На нём была меховая шапка с противными ушами, которая, хоть и новая, напомнила старые формовки из хонорика. ― Почему меня вообще отправили с тобой? ― Пепел отправился в сугроб по щелчку пальцев о фильтр. ― Что, в твоём Институте нет геологов? Или меня взяли по каким-то особым соображениям? ― Просто ты лучшая, ― спокойно ответил Женя. Уголки его губ с морщинками дёрнулись вверх, а глаза полыхнули синим цветком газа. ― А, может быть, просто хотел провести со мной время? ― Рита бросила окурок в урну. ― Мы вообще пойдём в хостел или нет? Она потёрла замёрзшие и покрасневшие ладони, и в это же мгновение Женя шагнул вперёд. Рита вздрогнула и выдохнула, когда её пальцы оказались в его руках, которые обжигали теплом. Чувствуя, как согревается кровь, а сердце бьётся чаще, Рита подняла взгляд на Женю. ― Не буду целовать тебя на морозе и не проси, ― усмехнулся он, а она промолчала, надувшись ― и вовсе ей этого не хотелось. Почти. ― Сначала зайдём в магазин, а потом пойдём в хостел ― и туда, и туда идти два шага. ― С этими словами Женя выпустил руки Риты и, надев перчатки, быстро направился в сторону супермаркета на другой стороне улицы. ― Не отставай, а то ветром сдует! ― Чтоб тебя черти взяли! ― выругалась Рита и догнала Женю на светофоре. ― Ты и так со мной. То же самое она говорила ему и на той практике двадцать лет назад. История непостижимым образом повторялась. Но больше Рита ломать Евгению Николаевичу нос не будет. ― Женя, ты что, олигарх? ― Она смотрела на Женю, который с невозмутимым видом протягивал кассиру оранжевые купюры. ― Здесь же всё безумно дорого: ведро картошки полторы тысячи стоит! ― Я ― учёный с мировым именем, мне можно! ― пафосно ответил Женя, и Рита поняла, что она сама тем летом ответила ему, тогда Евгению Николаевичу, точно также. То, что ждало в хостеле, заставило щёки Риты вспыхнуть позабытым румянцем смущения и удивления. В комнатке, вообще-то рассчитанной на одного, был накрыт стол: два бокала, бутылка гранатового вина и сам гранат, уже разрезанный и блестевший алыми ягодками в электрическом свете. «Когда он всё это успел?» ― Мысль растаяла снежинкой, когда Женя приобнял Риту сзади за плечи, зарываясь лицом в пушистый воротник шубы. ― Позволь мне. Сильные, но нежные руки прошлись по плечам к груди и, нащупав застёжки, расстегнули их. С тихим шуршанием и потрескиванием шуба соскользнула, и Рита нагнулась снять ботинки. Сердце колотилось в горле, ноги подрагивали от предвкушения. Ведь не могли же все эти приготовления быть просто так. ― За встречу, ― произнёс Женя, беря со столика наполненный тёмно-красным вином бокал. ― И за твой Институт, который любезно согласился отпустить тебя со мной. ― Ты же злодей с мировым именем, ― поддела Рита, отпивая чуть суховатое, но приятно-сладкое вино. ― Ругаться катаешься на другой конец света. ― И любить ― тоже. Вино обволакивало, согревая и расслабляя. В голове стоял лёгкий туман, такой приятный, какой не мог дать ни один спирт на свете. Всё же, будучи в городе, она послала бы к чёрту, считай, домой, кота Бегемота с его предложением налить даме чистый спирт. Рита усмехнулась и хотела отпить вина, как вдруг Женя оказался совсем близко. Короткий вздох вырвался из груди: как же долго она этого ждала. Женя нежно провёл кончиками пальцев по её лицу, проследив тонкие морщинки на шее, стрелки «гусиных лапок» вокруг глаз, коснулся лёгким поцелуем росчерков в уголках губ. ― А ведь воевали мы тогда с тобой, как трудные подростки. ― Сапфировый взгляд прожигал, заставляя плавиться тело, а душу ― трепетать. Рита чувствовала себя девочкой, которую впервые взял за руку мальчик из параллельного класса. ― Ума-то не было, ― улыбнулась она, проводя ладонью по плечу Жени. ― Понятное дело я ― я свой пропивала, как могла, но где был твой интеллект кандидата наук? ― Она коснулась уха Жени, чуть сжав прохладную мочку. Хотелось прикусить красноватую от мороза кожу, провести языком по изгибам хряща, услышать тихий стон: уши у Жени были чувствительными. ― Отчего ты здесь? ― Она задавалась этим вопросом с октября, когда Женя, едва закончились выходные, уехал обратно в Балясну. ― Разве ты не должен быть счастливо женат? ― Я был женат, ― сухо ответил он, не глядя на неё, но продолжая перебирать отрастающие кудри. ― Мне не понравилось. Как-то я назвал жену твоим именем. Просто вырвалось. Она ушла. Детей у нас не было, да и брак вышел так себе. ― Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. ― А ты была замужем? ― Нет, ― улыбнулась Рита. Соображалось сложно, когда грубоватые, но чувственные пальцы Жени зарывались в волосы, проходились по коже. ― Да и серьёзных отношений тоже. Почти. Был один леший из БГУ, но он любил другую. ― Допелась птица Сирин, ― усмехнулся Женя. ― И сколько же мужчин у тебя было после меня? ― Главное, что ты замыкаешь круг. ― Рите не было стыдно. Она жила, думая, что приазовское лето в зелени выгоревших трав на бескрайних лугах и тепло морского песка никогда не вернутся. Хорошо, что она ошибалась. Рита вспомнила, как Женя призраком прошлого возник на пороге Невгородской квартиры, словно в ответ на звонок по неактивному номеру, и протянул синюю розу. Тогда Рите показалось, что в мире нет ничего чудесней. Она снова стала студенткой, глядящей влюблёнными глазами на несносного и невыносимо прекрасного руководителя. Банально, но успокаивало, что Женя не был её преподавателем. Для Риты он ― просто мужчина. ― Любимым мужчиной. ― Рита не заметила, как прошептала это вслух, точно великую тайну, и подняла взгляд на Женю. Карие глаза встретились с сапфировыми, в глубине которых вспыхнул тёплый огонёк. Рита слышала дыхание Жени, видела, как бьётся под кожей пульс, разгоняя по жилам красную-красную кровь. Проследила взглядом очертания мускулов шеи, оголённой воротом рубашки, ключицы и ямку между ними. Мучительно захотелось почувствовать вкус его тела, прижаться губами к горячей коже. Рита дотронулась подрагивающими пальцами до лица Жени, очертила скулы, провела по подбородку и кривоватому носу, который сама ему и разбила. Как и сердце. Рита резко выдохнула, ощутив руки Жени на талии. Он, крепко охватывая её стан, провёл ладонями вверх, вытаскивая из-под пояса юбки и задирая бадлон. Неспешно оголял тело, а Рита чувствовала, как горела под его пальцами распалённая прикосновениями кожа. Сердце билось по всему телу, а между ног стало предательски влажно. Тугой ком сладостного желания разрастался в животе, захватывая всё её существо. Рита порывисто вздохнула и прижалась бёдрами к Жене, почувствовав сквозь ткань его возбуждённый член. ― Ты всё ещё способен? ― с придыханием хихикнула Рита, путаясь в обрывках мыслей и подобно марионетке поднимая руки, чтобы Женя снял с неё бадлон. ― Достань и посмотри, ― усмехнулся он, обнажая в улыбке предвкушения ровные белые зубы. Казалось, время не властно над ним. Только сеточка морщин в уголках глаз и губ да серебро на висках выдавали его возраст. Чувствуя, как в душе просыпается азарт напополам со жгучим желанием, Рита сделала вид, что опускается на колени, а затем резко поднялась и сильно, но нежно толкнула не ожидавшего подвоха Женю в грудь. С коротким смешком он повалился на кровать. Тихо и беззлобно ругаясь, Женя перекатился со скомканного покрывала и притянул к себе улыбающуюся чуть безумно Риту. Она не растерялась и, нависнув над ним, придавила грудью к матрасу. ― Так нечестно, ― прошептал Женя, делая вид, что сдался на милость победительницы. ― Будь у меня грудь четвёртого размера, я бы тоже так смог. ― В Тайланде на панели бы ты так смог, ― пробормотала Рита, прижимая Женю к кровати. Провела ладонями по его груди и животу, спустилась к ремню. С тихим лязгом раскрылась пряжка. Рита почувствовала, как прохладный качурский воздух льнул к разгорячённой коже, заставляя волоски приподняться. Вино ударило в голову, и мир исказился. Рита вздохнула и тут же оказалась прижата к кровати: Женя воспользовался моментом. ― Я сдаюсь, ― прошептала она, чувствуя, как его дыхание опаляет голую кожу, а поцелуи заставляют мысли истончаться и пропадать. ― Гамаюн, ты победил! — И следом, точно в догонку, чтобы стать, наконец, произнесённым вслух, вылетело: — Так почему ты тогда приехал ко мне? Рита подняла голову и поглядела на серое, как и всё в темноте, лицо Жени, обрамлённое растрёпанными, слипшимися от пота светло-русыми с серебром на висках волосами. Он посмотрел на неё, а его глаза блеснули синевой. ― Честно? ― серьёзно произнес он. ― Мне всё осточертело. Ты ― моё Солнце, Маргарита Громова. А потом они любили друг друга под вихри северного сияния, перекатывавшегося по чёрному небу сине-голубыми сполохами. И только потом, уже на обратном пути, Рита поняла, что в этот раз они не предохранялись. Не вылезали из постели все предыдущие редкие встречи, но именно сейчас совершенно забыли о том, что может быть. Она не стала обманывать себя и отгонять непрошенные мысли. Просто дождалась дня, когда не пришли месячные, и сорвала с картонной коробочки обёртку. Рита не сомневалась, что этот тест покажет то же, что и предыдущие четыре ― две ярко-малиновые полоски.***