***
Ярослава уже давно вышла из ванной, распустив по плечам мокрые чёрные волосы. Хорошая охотница, как и все шорцы, она затерялась в тенях ночи, Айвазова и Дорохова. Рита играла, вогнав слушателей в медитативный транс глубже любого шаманского. Поэтому Ярослава поспешила укрыться на балконе, куда не проникал голос Сирин. Стоило подумать над тем, что она подслушала из рассказа некроманта. Значит, золотые ножи — древний артефакт, сотворённый трёхрукой шаманкой. Ярослава сразу вспомнила старую полузабытую легенду, которую рассказывал в городе шаманов алагумни Катанэй. Про могучего шамана, у которого было три руки и крыло из-за плеча, а от его дыхания разгорались свечи. У Шклярского даже была одноимённая песня — «У шамана три руки». Предания дошли в искажённом виде до нынешнего времени. Что ж, измельчали потомки трёхрукой шаманки. Прости, Авани, мы всё просрали. Насчёт ножа Риты Ярослава уже и сама догадалась, что он достался ей случайно. Ярославе удалось подглядеть на мережке, как молодой Дорохов в песчанке зачаровывал нож, чтобы замаскировать его под табельный. И как потом получил звездюли от отца — тоже. После стольких копаний в Генрихе и Яхонтове Ярослава уже не удивлялась, когда другие раскалывались перед ней, как орехи. Значит, она была на черном пути. Оперевшись спиной о стену, Ярослава закурила, глядя на ночную Балясну. Прохлада кусала разгорячённую ванной кожу. Тихонько переговаривались ведуньи, ярился Яхонтов. Прикрыв глаза, Ярослава затянулась. И почти не удивилась, когда за тихим хлопком двери последовало: — Поделитесь, пожалуйста. — Чтобы нэ стрэлять сигарэты, работать надо, — усмехнулась она и протянула пачку «Примы» Айвазову. — Я хотел убить Адама Евгеньевича, — произнёс, чиркнув зажигалкой, Айвазов. — Меня никто не поддержал. А Маргарита Алексеевна запретила. Теперь смотрю на Наташу и жалею. — Мёртвый Адам нэ сможэт покаяться и искупить вину. И с каких это пор тэбэ эсть дэло до других? Ярослава внимательно посмотрела на Айвазова. Они возвращались на Всеславе, и вообще сын провёл с отцом много времени. Не рассказал ли Гур-Баба о том, что Ярослава — его сестра? — Я отомщу всем тем, кто погубил моих родителей, — отозвался Айвазов. — И не дам Яхонтову разграбить ещё и Качурку. — Ты понимаэшь, какиэ будут послэдствия у того, что ты нэ справился с заданиэм Эрлика? Ярослава в тот день старалась не думать о случившемся, по дороге в Балясну — тоже. Но слова Эрлика про «список пидорасов» и понимание, что чёрная косточка с договором на право рождения чернобогом осталась у Яхонтова, заставляли стыть кровь в жилах. И молить Ульгена, чтобы Сева поскорей научил молодого Берзарина уму-разуму. — Я разберусь, — коротко ответил Айвазов, бросая бычок вниз. Красный огонёк мигнул и пропал. — Никого больше никогда не втяну. Я — взрослый мужчина. И это — мой давний долг из прошлой жизни. Что там Харыысхан натворил — неважно. Но однажды я всё узнаю. Я ведь уже в июле понял, что связан с этим мёртвым чёрным шаманом. — Айвазов посмотрел Ярославе в глаза. — Когда мы с Инкой за грибами ходили, я писанулся и на сосну к гробу полез. Открыл его, а оттуда прямо мне в морду поднялось облако то ли сажи, то ли праха. Маргарита Алексеевна сказала, что я испачкался. Я побежал мыться. И увидел в ручье своё отражение в обрядовом костюме якутского шамана. Зря я вам тогда не сказал, — повинился он. — Ничэго бы нэ измэнилось. На мгновение Ярослава хотела сказать Илье, что она — его тётка. Но холод в груди подсказал, что брататься с чернобогом — не лучшая затея. Да к тому же рядом бродит Яхонтов. И в случае чего пострадает Инесса. — Да, — согласился Айвазов. — Спасибо за сигарету. Я пойду к отцу. — Пацан опустил взгляд. — Он должен будет вернуться к Яхонтову, но мы можем ещё немного побыть вместе. Отец мало что помнит. Но пока я с ним. Айвазов ушёл, оставив Ярославу с ночью и кручиной. Она не знала, верно ли поступила, что опять промолчала. Вздохнула и снова закурила. Всеслав ничего не сказал про родство. И Ярослава собиралась вернуть отцовский нож. А ещё предстояло возвращаться в Карасукск, где ждали земля, Айу и студенты, о которых она совсем забыла. Ярослава надеялась, что её ещё не уволили за внезапный отпуск без содержания. А ещё душа болела о Наташе. В одиночку ведунья Низкого кряжа не справится с бедами. Но Ярослава ей поможет. И Айвазова без присмотра не оставит. Всё-таки родная кровь. Хоть и не знает об этом.Глава 67. Родная кровь
8 января 2023 г. в 17:00
— Надо было Адама Евгеньевича убить, — произнёс Илья, беззастеничиво наливая себе «Мартини». — Мне Евгений Николаевич разрешил.
Рита укоризненно поглядела на Илью. Тот криво усмехнулся в полутьме. Отсветы новогодней гирлянды — Ева попросила её повесить — ложились на его широкое скуластое лицо, делая парня похожим на менгира, охраняющего курган.
Обернувшись, Рита встретилась взглядом с заплаканной Наташей. Когда голодная как волк Рита вернулась домой вечером в понедельник, приведя из садика собравшую по дороге все детские площадки Еву, то Наташа уже была там. Инесса и Ольга отпаивали её чаем, а Наташа лишь плакала. И потом рассказала о случившемся только матери.
Рита ничего не слышала из их внутрисемейного разговора про обвинения Адама, его нежелание принимать ведовскую суть жены и чёрную неблагодарность. Но становилось неловко, когда старавшаяся занимать как можно меньше места Наташа попадалась на глаза. Обычно к Рите шли за утешением, она умела успокаивать. Но Наташа ничего не просила, переживала всё в себе после разговора с матерью, и это оказалось страшно.
Хуже было только когда пару раз приходил Адам. Выпивший, с перегаром, он хотел поговорить с Наташей. Первый раз она не пожелала его видеть, второй — вышла. Обвинения в ведовстве с одной стороны и в эгоизме с другой разносились на весь подъезд. В итоге Рите пришлось попросить Адама уйти. Потом, уже ночью, Наташа сама спускалась к Адаму, но незапертая квартира оказалась пустой. В следующий раз они увидели про него пост в новостном паблике Балясны. Пьяный Адам въехал верхом на цирковой лошади в ресторан «Атаман», разбив стеклянные двери и наведя суету.
После любительских роликов едва державшегося на спине очумелой лошади Адама, Женя заявил, что с него хватит. В среду он на работу не пойдёт — возьмёт отгул. Рита тоже не будет работать, а Еву не отправят в садик. Просто устроят тихую домашнюю вечеринку. Надо же как-то развлекать гостей.
Они затарились едой, лимонадом и выпивкой, купили для Евы в Маке «ХэппиМил» и гору яиц-«киндеров». Довольная дочка отправилась расставлять игрушки-сюрпризы по полкам, а потом Рита усадила её мастерить из папье-маше и фольги диско-шар. Ева утащила с собой Ярославиных тёсов Анчак и Ману, Рита же отправилась за импровизированную кухонную стойку мини-бара угощать гостей.
Глядя на полную квартиру народа, Рита вспомнила бесшабашную молодость, когда у неё в Невгороде была настоящая «блат-хата». Там перекантовывались, пили, любили и спали вдесятером на полу друзья и знакомые. Те, кто был тогда близок. Сейчас половина разъехалась, остальные просто пропали. От далёкого прошлого остались Алтана Хопкогир, занимающаяся холодными раскопками в Якутии, Генрих, Дима, создавший новую семью, Ярослава и Женя. Не так уж и мало, если вдуматься.
Рита наколола льда, отпила виски с колой и снова посмотрела на гостей. Наташа забилась в угол дивана и не притронулась к тарелке с мясом по-тайски. Она снова плакала, пряча покрасневшие глаза.
Инесса спала в комнате Риты и Жени: Ева её в конец умотала. Младшая Каргина даже не знала, что из Карасукска на мрачном когтистом духе с янтарными глазами прилетела Ярослава. Которая попросила у Риты занять на часок ванную и теперь оттуда доносится шум воды. Некстати напомнив о Диме, но за Ярославу Рита была спокойна. Илья же не отходил от духа, звавшегося Гур-Бабой. Только сходил за «Мартини» и коротко поделился, что дух — его порабощённый Яхонтовым отец.
Женя беседовал с Ольгой Нехлюдовой о вероятности воскрешения мамонтов с помощью выделенной из клеток замёрзших туш ДНК. Муж то и дело поглядывал на входную дверь. Он кого-то пригласил, но только загадочно играл бровями на все вопросы, кого ждёт.
— Мы пока не на том уровне генной инженерии, чтобы вмонтировать в ДНК слона кусочки мамонтовского материала, — произнёс Женя. — Конечно, под эту тему дают большие гранты, но я думаю, что в ближайшие лет двадцать ни о каком возрождении мамонта говорить не приходится. Пока мамонту некуда возвращаться.
— Вы ещё увидите мамонтёнка, — заверила его со спокойной, но тёплой улыбкой Ольга. — Евгений Николаевич, вы кого-то ждёте? — Женя снова отвлёкся на входную дверь.
— Да, — кивнул он. — Уже должен быть...
В этот миг со стороны балкона дохнуло жаром. На мгновение у Риты сердце ушло в пятки, что по их души явился Яхонтов, и голубая трава не помогла. В глазах уже начало темнеть, но тут лазурная воронка портала рассыпала золотистые искры, и в гостиную вышел губернатор Дорохов.
— Здравствуйте, — сдержанно поприветствовал он повернувшихся к нему. Замкнул портал и оставил за собой присыпанные золотом тени.
Одет Дорохов был по-домашнему, но стильно. Простой молочного цвета пуловер, чёрные брюки и сафьяновые туфли на босую ногу. Обувь ему явно подарил Яхонтов: Рита видела у Малюты Златовича похожую. В руках Дорохов держал тёмную бутылку гранатового сока, в бумажной упаковке прятался рахат-лукум, выглядевший прямиком с восточного базара. Рита бы не удивилась, узнай, что Дорохов успел туда смотаться.
Она никогда раньше не замечала за губернатором дружелюбия. Он бывал сдержанным до бесчувственности, порой злым, как чёрт, но сейчас от него веяло спокойствием. Дорохов протянул Рите гостинцы и подал покрытую шрамами руку Жене.
— Я ждал вас через дверь, — с усмешкой попенял Дорохову Женя.
— Дела, — коротко отозвался губернатор. — Не успел добраться ногами. Помогал Малу чинить повреждённый взрывом забор. Сказал, что конкуренты по «ГосПару». Хорошая граната, проверенная. У нас такие на Востоке в части были.
— Покарябало хоромы, — кивнул Женя. — Уж извините.
— Не делайте так больше, — посоветовал Дорохов. — А то ведь Мал вас убьёт. И работать с райской птицей станет проблематично. Другого советника по науке я вряд ли найду. И Маргарите Алексеевне грустно будет.
Муж разговаривал с Дороховым, а Рита неуютно поёжилась. Губернатор был прав. Яхонтов мог расправиться с ними, а как жить райской птицей в срединном мире Рита не знала. При мысли, что Ева могла остаться сиротой, Рита поторопилась заглянуть в комнату дочки. Ева спала, свернувшись калачиком на мягком ковре, укрытая Ритиной вязаной кофтой. Улыбающиеся тёсы Ярославы доделывали диско-шар.
Когда Рита вернулась в гостиную, то с удивлением обнаружила, что Наташа вышла из своего угла. Выглядела она неважно, но всё же подошла к Дорохову, расположившемуся с Женей у бара, и протянула губернатору подаренный нож.
— Возьбите, Павел Кодстадтидович. — Наташа шмыгнула носом. От слёз она казалась простуженной. — Мне он не бдигодился, а нож бдидадлежит вашему роду. — И добавила так, что у Риты сжалось сердце: — Пожалуйста, сделайте так, чтобы Адама выпустили из обезьянника! И чтобы дело не заводили...
— Хорошо, Наталья. — Дорохов принял у неё нож и внимательно вгляделся в бледное лицо Нехлюдовой. — Пейте сок, вам нужны витамины. И гемоглобин у вас низковат, сходите на Сухарку.
Наташа кивнула и вернулась на диван. Рита заметила, что она всё же принялась есть мясо. А Дорохов сказал:
— Так что с голубой травой? Очень любопытно.
— Она правда режется золотым ножом, — ответила Рита. — Я видела прошлое. У Лагоды Мертвовод — средней дочери Дараха — был бастард от Светозара, её двоюродного брата. Его потомок — Евгений Николаевич.
— Да, я родственник губернатора, — картинно надулся от важности Женя. — Мне уже можно не ходить на работу? Откуда у Дараха такие мощные девайсы? Он же некромант, к жизнь-траве, по идее, никакого отношения не имеет.
— Я изучил записи своей бабушки, — ответил Дорохов. — И выяснил из обрывков старых преданий, что матерью Дараха и Дарии была трёхрукая заклинательница мертвецов Авани с Юго-Востока. При путешествии в нижний мир Авани выковала три золотых ножа — по числу рук, чтобы срезать голубую траву. Такое мощное чародейство для этого требовалось. Жизнь-траву растили и охраняли духи природы. Не доставалась она никому, они не раскрывали место её произрастания. После разлада Неба и Земли стали наступать ледники, холодало, и голубая трава вымерзла. А после поражения подий знания о ней и вовсе были утрачены вместе с популяцией в горах Алтын-тобрак. Последние живые ростки достались Гурдеве Мертвовод — супруге князя-ворона Горислава. Как вы помните, куда идти, ей рассказала Тайга. Таким образом, я — потомок старшей дочери Дараха — Павы, вы, Евгений Николаевич, — средней Лагоды, а от младшей Гурдевы пошли стрибожьи рода — Бабогуровы и Малахитовы. Два ножа остались у Павы и хранились до наших дней в моей семье. А вот куда за сотни лет подевался нож Гурдевы, неизвестно. У Всеслава Бабогурова, насколько мне известно, его уже не было.
Рита плеснула себе вермута и выпила. Только в воскресенье она летала в облике Сирин и отвела беду с помощью голубой травы. А вечером во вторник взяла отгул на среду, потому что просто так работу не пропустишь. Потустороннее упорно вытеснялось повседневным, обычным. И Рита не могла сказать, что ей это неприятно. Это в детстве хорошо мечтать, что попадёшь в Нарнию. Во взрослом состоянии ценишь стабильность. А быть может, у неё было слишком много полей, разбавляющих рутину.
Рита умела находить простое волшебство везде. И самым главным чародейством для неё была песня. Вот и сейчас, когда ночь окончательно накрыла Балясну, но ещё оставалось законное время пошуметь, Рита расчехлила гитару. Коснулась красной ленты на грифе и с тихой радостью услышала, как гости зашушукались и притихли. Не оборачиваясь, Рита улыбнулась, села на пол и заиграла.
— Я обещаю вернуться — никогда, никогда. — Тихие, спокойные, с короткими переливами, точно мелкий ручей бежал по камням, ноты разнеслись по гостиной первым листопадом. — Когда короткая осень горит небесным бледным огнём, когда от холода жмутся друг к другу в ночи поезда, и коль случится проснуться, мы никогда не уснём.
Она видела отражения лиц собравшихся в балконном стекле. С каждым спетым словом напряжение уходило. Даже Дорохов облокотился на стойку и неотрывно глядел в окно.
— Так дай мне воздух — и я стану тебе крылом. Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу. Твоё время течёт за мной, как расплавленное стекло, мои сны о тебе далеко остались внизу.
Наташа зарыдала в голос. Не обращая ни на кого внимания, она уткнулась лицом в ладони, всхлипывая. И никто не осмелился её успокоить, так болезненно и тяжело было её горе.
— Не осенняя дремота над чеканным переплетом — то за нами сны приходят, сны выходят на охоту, для медведя, для разлуки есть у них тугие луки, и гарпун для белой ночи и белого кита.
Илья с Гур-Бабой стояли особняком. Парень не знал, куда деть руки. Обрезанные волосы обрамляли его лицо рваным облаком. Рита не могла ответить на его чувства. Она полюбила Илью как сына. Но не как мужчину.
— И перед тем, как очнуться, я обещаю вернуться.
Они все возвращались. Иногда стоило вернуться назад, осознав ошибки, и начать всё с начала. Рита своим шансом воспользовалась и была благодарна за него Судьбе.