Равный брак

В кабинете мастера над монетой маленькая серая птица тихо села на темно-бордовый пуф, а потом перелетела на стол к разворошенным бумагам. Озадаченно посмотрев на пустое кресло и разбитую чернильницу, птица мотнула головой, почесала перья и посмотрела на фигуру, задумчиво смотрящую на то, как солнце медленно заходило над Королевской Гаванью. День близился к концу, и Пересмешник с удовольствием наблюдал за тем, как небо постепенно становилось лазурным, потом розоватым и с какой-то мальчишеской радостью ждал, когда же оно наконец станет персиковым и багряно-красным. Он всегда была неравнодушен к красоте, просто не считал своим долгом говорить об этом всем и каждому. У Пересмешника болела голова, с самого утра. Тягучая боль медленно проникала в виски, стягивала лоб железным обручем, а потом опускалась тошнотворной волной прямо к глазам, заставляя его валиться с ног прямо на диван. Наверное, именно так ощущалась королевская корона, усмехнулся про себя Бейлиш, и разве стоило так сильно бороться за нее, чтобы потом всю жизнь мучиться от сильнейших мигреней. С недавнего времени он все больше начинал ценить свое тихое положение — обычная серая птица, собиравшая понемногу свой урожай, и кто мог догадаться о ее намерениях? Железный трон еще все же маячил где-то вдалеке в голубоватом дыме, но это была такая же мечта, как и когда-то Кейтлин Талли. Резкая боль заставила его поморщиться, и он сел на диван, облокотившись на подушки. Это было нехорошо, мотнул он головой, это было нехорошо так глупо тратить свое драгоценное время; у кого, так у кого, но у него минуты действительно измерялись золотыми драконами. А с вчерашнего вечера на столе лежала огромная куча бумаг, и каждая бумажка была с королевской печатью и где-то подписью дома Ланнистеров. Петир собирался передавать свою должность новому мастеру, хотя и не понимал, почему в этом была такая необходимость. Работа в столице даже начала его забавлять. Приятно было видеть всех этих суетящихся людишек, которые бегали сломя голову из борделя на пиры и обратно, при этом не понимая, куда действительно деваются деньги из казны. И ведь Бейлиш не обворовал ни одного, он просто подсказал, куда вложить те деньги, которые буквально сыпались из кармана. А если в кармане сделать еще и небольшой прорез… То надо будет только подставить подходящий сосуд, чтобы золото не валялось по земле. Правда иногда работа действительно утомляла, шутка ли, с десяток лет он служил при дворе, и эти опостылевшие рожи начали порядком ему надоедать, и он силой удерживал себя от того, чтобы не сказать, что он думает о каждом обитатели Столицы. Но сейчас он готовился к женитьбе. Кривая ухмылка дернула его губы, но глаза как были холодными, такими и остались. Мастера над монетой терзали смутные сомнения, с которыми он не мог справиться третий день. В кабинете стало слишком душно, и он приоткрыл окно; с улицы до него донеслись крики торговцев, чаек, и Бейлиш почувствовал, как соленый ветер растрепал его волосы. Когда он был мальчишкой, еще до того, как получил хороший урок от Старка, он мечтал уплыть куда-нибудь на корабле, большом-большом, чтобы доски скрипели под его сапогами, а ветер раздувал парус. Теперь он был не мальчиком, а мужчиной, у него был корабль, а может быть, даже и целая флотилия, но ему все равно чего-то хотелось. Бейлиш встал и подошел к двери — в его доме пока еще было тихо, все оживало исключительно ночью, значит ему оставалось еще немного времени на раздумья. В своей жизни он любил только один раз. Кейтлин Старк была той, ради которой Петир Бейлиш был готов стать блистательным рыцарем, совершить подвиг и умереть, если потребуется. Кет потребовалось только последнее. Да Петир бы и не возражал против своей смерти, если бы только в последнюю минуту жизни он мог взглянуть в ее глаза и увидеть хоть что-то не напоминавшее холодную воду. Но была только река, ледяная и горячая, горячо было везде, и Бейлиш не мог понять, сколько крови может в нем уместиться, если та залила всю реку Талли. Потом была Лиза, которую он не желал и не хотел, но она была, а вместе с ней были и возможности, открывающие столько дверей, что захватывало дух. С того времени Петир превратился в Пересмешника и страсть стал испытывать исключительно к золоту и к каменным домам. Это было удобно — не чувствовать ничего и ни к кому. Лиза была удобной возможностью, но не желанной женой, Бейлиш вообще с трудом видел ее в качестве своей суженой, но ради своей цели приходилось зажмуриваться и изображать пылкого влюбленного. А потом появилась Санса. Прекрасная, чистая, желанная — он был влюблен в нее, и желание свадьбы затмило все вокруг. Пересмешник резко отодвинул кресло и встряхнул бумаги. Санса пробуждала в нем давно забытое, но нельзя сказать, что лучшее. Санса заставляла вспоминать его то, о чем он желал бы поскорее забыть — о своем идиотском поступке, об унижении и поражении. Она была общим плодом его проигрыша и вечным напоминанием о его единственной ошибке. И, возможно, ей представлялась возможность стать второй. Он должен был войти в ту семью, в которой его не ждали, в которой стали бы изображать напускное дружелюбие, потому что все думали бы только об одном — он здесь ради Кейтлин Старк. И Пересмешник не стал бы с ними спорить. Кем была Санса без вечного напоминания о том, как хороша была ее мать в те годы, когда его отвергла? Милой красавицей, скромно и застенчиво глядевшей на всех и уже немного лукаво на него. Несомненно, Бейлиш желал ее больше всех сокровищ в Королевской Гавани, но что было бы дальше, после женитьбы? Превратить девочку в игрока было можно, но игрок получился бы механическим, Санса просто следовала бы его указаниям, но не играла бы сама, как это делала ее кузина. Она была приучена к другой жизни, и игра в престолы представлялась ей только удачным замужеством и местом около короля. Бейлиш королем не был. Мысли не были веселыми, особенно перед своей свадьбой, но Пересмешник заставлял себя думать дальше. На кону стояло его благополучие, а этим он больше не бы готов жертвовать ни ради кого, кроме самого себя. Он увезет Сансу в Харренхолл, они будут счастливы, он будет счастлив. Он не питал иллюзий, Санса его не любила, в который раз повторил Бейлиш про себя, она была благодарна ему, он нравился ей, но сама девушка все равно мечтала о прекрасном принце, который сразится за ее благосклонность и пожертвует даже головой ради ее счастья. Своя голова Бейлишу пока что еще нравилась, а рыцарем становиться он не собирался. Мысли медленно собирались в кучу, и, как оказалось, корпеть над своими собственными чувствами было сложнее, чем разбирать золотых драконов. Санса не любила его, она видела только его хорошие поступки, не знала, сколько людей он убил ради своих целей и полагала, что бордель — это средство заработка от безысходности. Она бы не приняла его настоящие мысли, не приняла того, кем он стал, каким он нравился самому себе. Это была бы вечная игра, вечный маскарад. Он был влюблен в Сансу, влюблен в рыжее сияние ее волос, в голубые глаза, в нежную улыбку, но он понимал, что то спокойствие, которое его голубка несла в себе, будет разрушительным для него. Бейлиш был влюблен в Сансу, влюблен до сладостной дрожи, но не любил. Любовь осталась в бледном и размытом облике рыжеволосой полуволчицы полурыбы, и он не мог поручиться, жива ли эта любвь, или давно уже не дышит. Правда оказалась слишком тяжелой, и он с трудом выдохнул. В принципе это было не так трудно — жить без любви, ведь оставалась влюбленность, оставалась страсть. Он желал Сансу больше чем кого либо, так почему бы ему нельзя было жениться на ней, особенно, если голубке была нужно защита? Чернильница полетела со стола, когда в дверь постучали, и в его кабинет вбежала рыжеволосая девушка. — В чем дело, Рос? — резко бросил он. — Я сказал, что меня не беспокоить. — Извините, милорд, но там… — она запыхалась и указала на окно. — Там какая-то армия! — Где? — он посмотрел в окно, но ничего не увидел. — Ты рехнулась? — Милорд, она видна из нашего окна! Раздраженно запахнув полы кафтана, Петир вышел из кабинета и вошел в другую комнату. Там, сгустившись около окон, стояли все девушки и что-то увлеченно обсуждали. Стража часто здесь появлялась, грозясь закрыть его заведение, но чаще всего это обозначало, что золотые плащи желали очередную взятку, и все решалось несколькими золотыми драконами и тремя девушками. Пересмешник отодвинул в сторону блондинку и выглянул в окно. Под окнами действительно стояла армия, но это были не золотые плащи. Суровые лица, серые накидки, тяжелые сбруи — эти люди собирались идти обратно, на Север. Увидев белую лису на накидке одного из стражников, Бейлиш узнал в войске Лайне. Брат Кассандры, Дитер смотрел перед собой так угрюмо и печально, что Бейлиш почувствовал неприятную тревогу. — Чья это армия? — крикнул он из окна. — Дома Лайне. — неохотно ответили ему из войска. — И куда она направляется? — воины переглянулись, но ничего не ответили. — Неужели это такой большой секрет? — весело добавил он. — Армия Лайне уходит обратно на Север. — наконец ответили ему. — Разве на дом Лайне кто-то напал? — беспечность в его голосе была неприличной. — Если они выводят свои войска из города? — Напали на дочь лорда Лайне. — мрачно ответил один воин в коричневатом плаще. — Армия Болтонов не смогла защитить леди Кассандру от нападения одичалых, поэтому лорд Лайне отправил в Дредфорт все свое оставшееся войско. — Она жива? — Мы не знаем. — Достаточно разговоров! — Петир узнал голос Дитера. — Вам приказано ждать команды, а не разбалтывать все направо и налево! Воины хмуро переглянулись, но ничего не возразили, а только повернулись к окнам спиной, и в их рядах снова воцарилось молчание. Больше ему все равно никто бы ничего не сказал. Бейлиш закрыл окно, стряхнул пыль с платья одной красавицы и криво улыбнулся девушкам. — Работайте, милые. Черные волосы на белом снегу. Бледная кожа такая же белая, как это вечное небо на Севере. И кровь. Даже на синем платье. Петир почувствовал, как невольно рука потянулась к сосуду с бурой жидкостью. Борское золотое тут помочь не могло. Семеро, он же предупреждал ее, что не нужно ждать добра на этом Севере! Он хотел защищать ее от Болтона, а, оказалось, надо было предвидеть другую опасность. Только не Кассандра. Одичалые были слишком банальной причиной ее гибели. Только не такой до сладости раздражающей Кассандры. Черные волосы на белом лице, будто вырезанном из листка бумаги, красные губы, будто им и не суждено было никогда завять, он все еще чувствовал их прикосновение; ее красота в последние минуты наверняка была еще более пронзительной. Только не Кассандра, только не она с ее неумолимой жаждой жизни. Петир провел рукой по горлу, Кассандра была слишком хорошим игроком, чтобы погибнуть от лап этих чудовищ. Но кто мог сказать, что это не Рамси натравил на нее этих созданий, чтобы прикрыть свое преступление? Или одичалые и вовсе могли подоспеть намного позже ее драгоценного мужа. Раздражение смешалось с невольной тревогой, больше всего Бейлиш терпеть не мог неизвестность. Ему необходимо было знать, что случилось с его вечным соперником. Он вытащил из ящика стола бумагу, быстро написал на ней несколько слов, и через несколько секунд на пороге его кабинета появился невысокий паренек. Не у одного Вариса были свои птички. — Звали, лорд Бейлиш? Петир протянул ему лист, без печати, без конверта; буквы и то были едва видны. — Через три дня мне нужен ответ. — Слушаюсь, лорд Бейлиш. *** Когда на следующий день Пересмешник спускался по ступеням Дворца, его внезапно перехватила леди Оленна. Эту старуху Петир не особо любил, и она отвечала ему взаимностью. Общих дел между ними не было, если только не считать, что ее внук был частым завсегдатаем его заведения, однако об этом Петир особо не распространялся. Он не считал себя честным человеком, но то, что происходило в стенах борделя, всегда там и оставалось. В крайнем случае кто-нибудь мог заглянуть в окно и распустить слух, но сам Бейлиш к этому отношения никакого бы не имел. Тем не менее, Оленна Тирелл улыбнулась ему и взяла его под руку, и ему не оставалось ничего другого, как улыбнуться ему в ответ. — Проводите меня до навеса, лорд Бейлиш, сегодня слишком жарко, чтобы гулять одной. — С удовольствием, миледи. Над синей водой летали чайки, крича о чем-то своем, соленый ветер носился по всему городу, и от каждого дуновения, по всем улицам разносился запах цветов, который, правда, с трудом заглушал запах помоев, а в этом райском саду повсюду летали райские птички, садясь на скамейки, шевеля своими перьями и искоса поглядывая на прогуливающихся. — Сегодня прекрасная погода, не правда ли, леди Тирелл, — улыбался Бейлиш. — Немного жарко, но все же это лучше, чем тот собачий холод, который постоянно преследует всех на Севере. Мне кажется, что там могут жить только личности особо склада характера… — Но вы же сами долго жили на Севере, когда были мальчишкой. — прервала его Оленна. — Или уже забыли о своем прошлом? — Я потерянный человек, леди Тирелл, — горестно вздохнул Бейлиш. — У меня нет прошлого и будущего, исключительно настоящее. Знаете, это забавная вещь… — но он не закончил. — Вы слишком много болтаете. — оборвала его Оленна, но он только беспечно рассмеялся. — Что поделать, я слишком взволнован оказанной мне честью. — Какой еще честью? — ей не нравились его слова, но от ироничной улыбки она не удержалась. — Прогулка с вами, миледи, это величайшая честь на свете. Мало кто может сравниться с вами в мудрости и рассудительности. Но обычно этой честью удостаивается исключительно лорд Варис. — У вас действительно хорошо подвешен язык, лорд Бейлиш. — ироничная улыбка скользнула по сухим губам. — Но уж не вздумали ли вы ревновать? — Пересмешник покорно склонил голову. — У нас с лордом Варисом была всего одна прогулка, так что, когда будете сравнивать счеты, не забудьте упомянуть и об этом променаде. — С вашего позволения, миледи. — Не кланяйтесь так часто, у вас может затечь шея. «Проклятая старуха.» — Вы хотели со мной о чем-то поговорить, леди Тирелл? — серая птица склонила голову набок. — Может быть о своем внуке? Если вы потеряли его, я сочту за счастье подсказать, где он сейчас. — и выпустила небольшие когти. — О Лорасе? — леди Тирелл присела на скамейку и достала веер. — О мальчике, в которого милая Санса Старк так давно была влюблена? — Бейлиш оценил выпад и усмехнулся. — Нет, я и так знаю, что он ночует в вашем борделе; пока он под вашей защитой, я за него не беспокоюсь. — Я благодарен вашему доверию. — Но я хотела поговорить об Уилласе. Помните его, не очень похожего на рыцаря, но доброго, умного, такого до ужаса благородного. Вы ведь собрались жениться, лорд Бейлиш? — Ваша милость хорошо осведомлена о моей личной жизни. — У вас чудесная невеста, лорд Бейлиш, — улыбнулась старуха. — Настоящая прекрасная дама из сказаний. И как грустно, что не всем прекрасным леди уготована жизнь как в сказке, так ведь? — Сказки бывают весьма уродливы в настоящей жизни, леди Тирелл. Часто они прихрамывают на одну ногу. В глазах Оленны блеснул затаенный гнев, но лицо Бейлиша оставалось непроницаемым. Он не боялся намеков старухи, он и так прекрасно знал, что его брака со Сансой Старк не желали многие лорды, все считали, что таким образом он получит ключ к Северу, однако ему было плевать на их мнения, и он, видимо, единственный понимал, что ключ этот можно будет подобрать только в случае смерти Неда Старка, а на открытое убийство он пойти не мог. Во всяком случае, пока что. — Но знаете, лорд Бейлиш, порой свадьбы с такими молодыми леди порой срываются. Молодые леди слишком непостоянны, они могут сбежать из-под венца. — Согласен, но только легкомысленные леди. К счастью, моя невеста очень благоразумна. — И, разумеется, — улыбнулась леди Оленна. — Благоразумна для вашего блага. — Еще немного, и наше благо станет общим, миледи. Тирел какое-то время молчала, а потом вдруг усмехнулась, встала и поманила его за собой. — Подите сюда, лорд Бейлиш. Оленна отодвинула ветки апельсинового дерева, и улыбка застыла на лице Петира. Санса сидела около Уилласа Тирелла и над чем-то весело смеялась. Ее смех разносился по всей цветущей роще, а хромоногий рыцарь улыбался ей в ответ и осторожно пытался посадить сокола ей на плечо. Боль была, но была привычной, что-то подобное он уже испытывал двадцать лет назад, и странное состояние оцепенения и смущения накатило на него. Он снова был не тем, о ком мечтали, он снова проигрывал. И снова блестящей рыбе Талли. Тогда, двадцать лет назад, его увезли в полусознательном состоянии в Персты, и Петир позволил это сделать, но сейчас… Пересмешник отряхнул свои крылья и беспечно улыбнулся. Теперь его так тронуть было нельзя. Он не любил Сансу, он всего лишь был в нее влюблен, а это власти над ним такой не имело. Еще одна волчица, еще одна рыба — все было одинаковым, только он вот вырос. — Прекрасная картина, леди Тирелл. — Согласна с вами. — она прищуренно посмотрела на него. — Как вы сказали, лорд Бейлиш? Титулы порождают титулы? А я говорю, что молодость порождает молодость. — Именно, леди Тирелл. — его улыбка стала слаще меда. — И думаю, титул леди Харренхолла придется всем по вкусу. А молодость не всегда является преимуществом. — Интересное утверждение. Кстати говоря, — старуха спохватилась, и откуда-то в руках у нее оказалась блеклая бумажка. — Я слышала, что вы беспокоитесь о кузине леди Сансы — леди Болтон. Бедная девочка, такая ужасающая ситуация! Уголки губ Бейлиша дернулись. Его не удивило, что старуха узнала о Лайне, эта новость разлетелась как только Дитер бледным вошел на собрание Малого совета и попросил срочно уехать, но что-то тоскливо заныло, когда он понял, что Кассандры больше нет. Это была не влюбленность, вряд ли это можно было назвать страстью, но Бейлиш слишком привык к греющей мысли, что на далеком Севере была хитрая лиса, манящая своим лукавым взглядом и суровыми намерениями. Черные волосы, белый снег, кровь. Ублюдок Болтон едва ли сможет выдержать, если на его замок нападет кто-нибудь из лесных жителей, а при должном умении подкупить можно даже белого ходока. — Разумеется, ведь Кассандра так дорога моей невесте. Бейлиш легко рванул листок, но на бледной бумаге вдруг проступили слова: «Жатва И Вольные Амбары.» Ж.И.В.А. Петир усмехнулся, и с подозрением почувствовал, как от сердца что-то отлегло. Больше его подмастерье ничего не написал, но и этого ему вполне хватило. Этот мальчишка, Робин, был вполне смышлёным, из него мог выйти толк. Значит, Кассандра была жива. Был снег, возможно, была кровь, но она была жива. — Вам не нужна Санса, лорд Бейлиш, — прищурилась Оленна. — Эта девочка слишком мила и проста для такого деятеля как вы. Оставьте ее для прекрасного рыцаря. Бейлиш усмехнулся. Обычно те, кто давали ему советы, очень плохо заканчивали. Исключение составляла только леди Лайне. — Как вы сказали, леди Тирелл? — он повернулся к ней и поклонился. — Титулы рождают титулы? Тогда может быть замахнуться на самую высоту? Лорд Тирион, младший брат ее величества, Королевы-Матери? А может и вовсе послать ее за далекий берег, в Дорн? Я не забуду упомянуть, что это был ваш совет. Леди Тирелл нахмурилась, но Петир уже отвесил очередной поклон и повернулся в другую сторону. — Леди Санса! Позвольте вас увлечь на прогулку. Его голос разбил прекрасную пару — лорд Уиллас сидел слишком рядом с Сансой, а его милая пташка весело смеялась над какой-то шуткой. Больно было, но болела только его уязвленная гордость. Петир был влюблен в Сансу, но больше ее он желал только свободы, а наследница Талли этого дать не могла. Уиллас неприязненно посмотрел на него, когда он подошел к ним, и Пересмешник усмехнулся, когда Санса вдруг покраснела и вскочила со скамьи. Она боялась, что кинжал доберется до горла благородного рыцаря куда быстрее, чем она успеет вскрикнуть. — Лорд Бейлиш, — она оправила на себе платье и улыбнулась. — Петир… Я как раз ждала вас. А лорд Уиллас… — Показывал ручного сокола. — весело закончил за нее Бейлиш. — Благодарю, лорд Тирелл, что развлекли мою невесту. — Уиллас хмуро кивнул в ответ. — Правда, вас там ваша бабушка заждалась, может, вам стоит навестить ее? Рука доблестного рыцаря непроизвольно дернулась к кинжалу, но прекрасная погода не располагала к кровавой схватке, и Уилласу пришлось только поправить пояс и, поднимая пыль, выйти из беседки. Петира это позабавило. — Удивительно благородный рыцарь. — усмехнулся он. — Исключительный пример. — Почему? — подала голос Санса. — На свете много благородных мужчин. Не все такие, как Джоффри. — на ее лицо набежала тень, но потом ее сменила лукавая улыбка. — Например, вы. — Любовь моя, вы слишком хорошо думаете обо мне. — он поцеловал ей руку. — Если бы я был таким благородным рыцарем, о котором вы мечтали, я бы не прожил и недели. Настоящее благородство умирает в нищете. — он прищурился и вспомнил прошлые дни в Гаване; без Нее ему было слишком одиноко. — А жулики пробивают себе дорогу наверх. Странное давно перестало быть странным. — Какие хорошие слова. — грустно потупила взор Санса. — Но не мои. — А чьи? — Они из одной пьесы. Ваша кузина автор. — Кассандра! — подскочила на месте Санса. — Петир, я слышала, что на нее напали, дядя вывел свое войско из города! Что с ней? Она жива? — Жива. Это все, что я знаю, дорогая. — предвосхитил он ее вопрос и нахмурился. — Хотел бы я знать больше. Но ваша кузина сильная девушка. Она справится со всем, что приготовила ей судьба. — Вы так в нее верите… — протянула его невеста. — Она — единственная, в кого я верю. — задумчиво ответил Бейлиш и спохватился. — Разумеется, кроме вас. — Думаете, она способна совладать с Болтонами? Они же чудовища. — в глазах Сансы светился настоящий ужас. — И если она станет бороться за свою жизнь, то превратится в них же! — Любовь моя, не всегда можно думать о благородстве души. Иногда борьба бывает такой жестокой, что сил хватает только на ответные удары. Но ваша кузина справится. — он усмехнулся, когда увидел Кассандру в Дрэдфорте в синем платье; ей всегда шел этот цвет. — Родись она мужчиной, стала бы великим властителем. — Вы никогда не говорили мне подобных вещей. — улыбка вышла полуобиженной, и Петир поцеловал Сансе руку чуть выше запястья; она покраснела. — Вы так ей восхищаетесь? — Не более, чем того требуют приличия. — Но Рамси, он ужасен. Как Кассандра согласилась выйти за него?! — Полагаю, она сама этого желала. — Но ведь она не любила его! Петир посмотрел на Сансу и улыбнулся. Слов нет, его невеста была невиннейшим ребенком, не понимающим, какая схватка творилась вокруг того замка, в котором она жила. Санса так желала быть королевой, так хотела видеть себя на Железном Троне подле своего мужа, но она никогда не думала о том, что ей придется замарать руки в чьей-то крови. Или не желала думать. Она все еще свято считала, что благородство — это корона, и не давала себе возможности задуматься, на каких костях стояли все троны. Петир мог бы стать ей замечательным учителем, но, вероятно, его Пташка возненавидела бы его за этот урок. Кассандра была другой. Она с малых лет видела, что значит — служить короне. Если у нее и была душевность и мягкость, то она сумела спрятать их так хорошо, что даже он сам с трудом мог разглядеть за цинизмом и хладнокровной усмешкой. По ней единственной он тосковал, ее единственную он мог видеть подле себя на Железном Троне. У Бейлиша перехватило дыхание, когда эта мысль промелькнула. Она могла исчезнуть, но он поймал ее и стал раскручивать. Он не знал, сколько еще продолжится его влюбленность в Сансу, возможно, он мог положить всю свою жизнь на это. Но он не хотел. Он желал в жены одну леди. И этой леди была Кассандра Лайне. С ее амбициями и его беспринципностью они бы могли сломать это проклятое колесо и воздвигнуть новую фамилию на самый верх. — Моя леди, — он встал и предложил ей руку. — Вам нравится сир Тирелл? Санса побледнела, хотя лучи солнца чуть ли не прожигали ее парчовое платье. Петир махнул рукой, и к ней тут же подбежали слуги с зонтиками и веерами. Санса смотрела на него с испугом, и он никак не мог понять, за кого она так переживала — за себе, за тонкие чувства своего жениха или и вовсе за Уилласа. Она мяла в руках подол, а потом посмотрела на него глазами, полными слез. — Петир, это была всего лишь прогулка… Она ничего не значила и не значит! — Что вы, моя дорогая, — он осторожно вытер ее слезы. — Я вас ни в чем не обвиняю. Просто хочу знать, что говорит вам ваше сердце. Для меня самое важное — это ваше счастье, больше ничего не значит для меня. — Петир… — пробормотала она, но он только улыбнулся и накрыл ее руку своей. — Не торопитесь с ответом, любовь моя. Я не хочу принуждать вас к женитьбе. — Вы уже уходите? — она тронула рукав его дублета. — Ваша матушка хотела обсудить со мной что-то очень важное, я не могу отказаться. Еще раз внимательно посмотрев на нее, он склонился над ее рукой и вышел из сада. *** — Как ты посмел привести меня в это место?! Кейтлин. Кет. Кошечка Кет. Его Кет. Цареубийца выкинул в окно Брана Старка, когда тот застал его за очаровательной встречей со своей сестрицей, но разве это могло идти в расчет по сравнению с теми поступками, которые совершал он для своей Кейтлин. Сначала Петир надеялся, что станет почти родным в семье Талли. Потом он надеялся, что успехами на рабочем поприще он завоюет уважение Кет, и та посмотрит на него совсем другими глазами. Потом он представлял, как приедет в их родовое гнездо на черном коне и предложит уехать ей вместе с ним. Какую любовь мог дать нежной кошечке Кет этот угрюмый северянин? Потом Петир понял, что Кейтлин наплевать. И на вороного коня, и на его успехи, на него самого. И вот тогда заболело сильнее, чем тогда, когда ее жених рассек ему живот. Все те годы он жил с мыслью, что ей просто навязали этот брак, но, увидев, какими глазами она смотрит на Неда, ему захотелось перерезать себе горло. Однако Кейтлин он больше не любил. Он не видел ее достоинств, не видел ее недостатков; Петир лишь наблюдал за расплывчатым образом прошлой любви, напоминавшей ему постоянно о том, как серьезно он ошибся, и чему стоила это ошибка. Теперь Петир любил исключительно свою жизнь и ту леди, которая могла ему ее дать. — Извини, Кет, но это самое безопасное место во всем городе. Варис только бордель обходит стороной. Он хлопнул в ладоши, и несколько девушек появилось в полумраке, предлагая Кейтлин кресло. Презрительная гримаса появилась на ее лице, и Петир заметил, как Рос обиженно взглянула на него. Он незаметно кивнул, и та вышла. Кет не оглядывалась, смотрела прямо перед собой, изредка кидая взгляды на него самого. Возможно, его костюм был несколько откровенным, и халат не особо подходил для переговоров, но с недавнего времени Бейлишу стало наплевать. Он весело усмехнулся, налил вина и уселся на кушетку. Не он ее звал на разговор, но Кет упорно молчала, а он не стремился начать разговор, медленно отпивая вина и просматривая учетные книги. Наконец она не выдержала первой. — Петир, — она встала из кресла и подошла к окну. — Скоро ты женишься на моей дочери. — Как ни странно, но я помню это. Будь добра, отойди от окна, если не хочешь, чтобы тебя увидели. Он вежливо взял ее за руку; Кейтлин было дернулась, и Пересмешник с досадой почувствовал, как его шрам снова заныл. Сколько лет он страдал по не, потом его чувства перешли на ее дочь, и ничему его жизнь не учила. Он указал на кресло за его столом, и, поколебавшись, Кет устроилась на краешке бархатной обивки. Ей было неприятно здесь находиться, все претило ее благородной натуре, но его это почему-то веселило. — Петир, — снова начала Кейтлин, но он ее перебил. — А где Нед? Он уже уехал? — Зачем тебе Нед? — нахмурилась она. — Разве у вас с ним общие дела? — Могли бы быть. — уклончиво ответил Бейлиш. — Но твой муж слишком благородный человек. — Разве это недостаток? — она нетерпеливо топнула ногой. — Для Королевской Гавани — да. И не стучи так сильно по полу, дорогая, тебя могут не так понять. В моем кабинете я занимаюсь исключительно делами. Кейтлин чуть не задохнулась от возмущения, а потом покраснела, и Петир узнал в ней ту девочку, которую посмел поцеловать. Дочь лорда Хостера Талли, как он посмел коснуться ее рукой? Бейлиш и сам не понимал. Зато вот Лиза нисколько не возражала против его объятий. — Немедленно прекрати! И выслушай меня наконец! — Я весь в твоем расположении, Кет. — поклонился он. — Что случилось? — Моя дочь выходит за тебя замуж, — холодно сказала она. — И я хочу быть уверена, что она попадет в хорошие руки. С прошлым женихом ей не повезло, Джоффри оказался ужасным мальчишкой… Она осеклась, когда Петир приложил палец к губам и осторожно выглянул за дверь. — Будь осторожна в выражениях, Кет, и помни: ты в королевском серпентарии. Здесь никому нельзя верить. — Тебе я верю. — решительно посмотрела она на него. — Уверена? — лукаво улыбнулся он. — Вы делите с Сансой на двоих это очаровательное легкомыслие. Не беспокойся, Кет, — он взял ее за руку. — Я не причиню твоей дочери вреда. — Я верю тебе, Петир, учитывая наше прошлое. — Наше прошлое? А разве оно у нас было? Кейтлин высбодила руку и отвернулась к другой стене. Петир мог прижать ее к себе, мог упасть на колени и целовать ее руки, вымаливать прощение. Но он не желал. Ни прощения, ни саму Кет. Долгожданная свобода наполняла его изнутри. — Петир, — снова начала Кейтлин. — Мне кажется, что тебе стоит закрыть свое заведение. — Вот как? Зачем? — Ты торгуешь людьми! — возмутилась она. — Невинными девушками, которые не находят себе другого выхода, кроме как торговать собой! — Не стоит так принимать все так близко к сердцу, дорогая Кет. — улыбнулся он. — Я лишь торговец. Торгую кораблями, тканями, камнями и… — он обвел комнату взглядом. — Чтобы не оскорблять твои нежные чувства, скажем, девушками. Которые, кстати говоря, далеко не невинны. — Но Санса! — воскликнула Кет. — Как ты можешь заниматься подобным, собираясь жениться на моей девочке? — При чем тут Санса? Разумеется, она не будет причастна к этому. — И ты считаешь, что она сможет понять твои циничные оправдания? — Кейтлин надменно смотрела на него. — Сможет принять их? Не Санса, но другая. Та сможет; насмешливо посмотрит на него и похвалит за правильное вложение. — Ты знала, что Санса увлечена сиром Тиреллом? — внезапно спросил он ее. — Тиреллом? — обескураженно посмотрела на него Кет. — Уилласом? — Ну не Лорасом же. Они очень мило сидели сегодня в беседке и о чем-то разговаривали. Думаю, он нравится ей. — Она любит тебя, Петир. — твердо сказала Кет. — Санса всегда мечтала о рыцаре в сверкающих доспехах. — задумчиво произнес Пересмешник. — Я ей нравлюсь, но не думаю, что со мной она будет счастлива. Уиллас — неплохой вариант для нее. Не беспокойся, я не обесчестил ее. Только целовал руки, и отпускал комплименты. — Ты же любишь ее. — в ее голосе слышалось неприкрытое облегчение. — Ты любил ее так долго. Петир медленно повернулся. Он и не думал, что этот момент когда-нибудь настанет. Ни с чем в жизни ему не приходилось прощаться с искренним сожалением. Только один раз, когда он смотрел на корабль с белой лисой, он мысленно пожимал руку черноволосой леди и думал, что было бы, если он ее остановил. А сейчас; сейчас он искренне говорил «прощай» тому, что держало его за прошлое, о котором он мечтал забыть. Держало не сильно, только за одну нитку кафтана, но эта нитка никак не рвалась сама, и он только легко дернул. Пересмешник неторопливо подошел к Кейтлин, та настороженно следила за его движениями. Когда он бережно прикоснулся к ее щеке рукой, в ее глазах промелькнуло что-то похожее на сожаление, и он улыбнулся. — Я любил только тебя, Кет. — шепнул он ей. — Только тебя. С того момента, как увидел сидящей на дереве и до недавнего времени. Только ты имела значение для меня, Кет. Все, что я делал, я делал только ради тебя, в надежде, что когда-нибудь ты заметишь меня. — Петир, — она сурово посмотрела на него, и он неспеша повернулся. — Полагаю, нашу помолвку стоит приостановить. Леди Оленна посоветовала мне найти Сансе лучшего жениха. Например, Оберина Мартелла. — Мартелл? — выдохнула Кейтлин. — Тогда уж лучше ты. — Благодарю тебя за комплимент, Кет. — рассмеялся он. — Ты, как всегда, очень добра. Но я не думаю, что Сансе стоит выходить замуж за того, кого она не любит. Пусть она подумает. — А ты? — А мне нужно позаботиться о твоей племяннице. Кассандра слишком рискует, и я не могу допустить, чтобы этот бастард убил ее. — Не можешь? — в ее голосе слышалась насмешка. — Почему же? Потому что Кассандра — кузина Сансы? — Ты читаешь мои намерения. — Эта девушка была бы хорошей женой тебе. — вдруг вымолвила Кет, и Петир резко повернулся к ней. — Твое чувство юмора всегда было прекрасным, дорогая. — Ты о ней беспокоишься, Петир, а это о многом говорит. — Прости, Кет, но мне нужно работать. — он быстро открыл дверь. — Мои слуги проводят тебя до коляски. Кейтлин расправила воротник и первый раз за долгое время улыбнулась ему. — Лиза никогда не была хорошей женой все равно. Бейлиш осторожно закрыл дверь и покрепче завязал пояс халата. Он был влюблен в Сансу, но в свою свободу сильнее. Его свобода была с черными волосами, которые были заплетены в строгую косу и с полуциничным взглядом. Он слишком давно не был на Севере.