Равный брак

Кассандра скакала на лошади так отчаянно, будто за ней гнался сам Неведомый. Бархатный плащ раздувался облаком сзади нее, и лошадь вся в пене почти валилась от усталости, но Кассандра обнимала ее и била по бокам, чтобы та скакала еще быстрее. Впереди не было ничего, кроме неизвестности, белой и прохладной, но давно она не чувствовала себя так свободно. Что ждало ее дальше, Кассандра и предположить не могла, но будущее ее не страшило, оно не могло быть хуже ее настоящего. Резко пришпорив коня, она упала в глубокий сугроб и отряхнула воротник. Идара била копытом и недоуменно глядела на свою обычно такую спокойную хозяйку. Но Кассандра только отвязала у нее сбрую и бросила так далеко, что услышала лишь глухой хлопок. — Иди, Идара, иди. — похлопывала она ее по бокам. — Ну же, иди! Иди! Растерянные лошадиные глаза смотрели на нее с недоверием, но Кассандра утерла глаза по-мальчишечьи рукавом и толкнула лошадь в бок. Та недовольно фыркнула, и тогда Кассандра пригрозила ей палкой. Идара, ее единственная душа в Дрэдфорте; если собаки Рамси учуят их раньше времени, не пожалеют обоих. Наконец лошадь еще раз фыркнула, и, вспахивая снег, скрылась за деревьями. — Подайте маковое молоко. — Не надо. Миледи справится сама. Она всегда была сильной девочкой. — Если лихорадка усилится… — Я позову вас, мейстер. Голоса кружились вокруг Кассандры, а она не могла открыть глаза и посмотреть вокруг. Все было в темноте, и иногда вокруг вспыхивали красные круги. Тогда она вся сжималась в комок и беззвучно плакала. Ей было плохо, горло горело, голова болела так, будто раздувалась изнутри, а ее мамы не было рядом. Ее мама, ее родная, дорогая мамочка, только она могла спасти ее от того ужаса, который сковывал ее по рукам и ногам. Вороны; белые и черные — они сидели на ее ногах и клевали под самую кожу, раздирая тело на части, а потом приближали свое лицо к ее глазам и били по лицу крыльями. Бежать, бежать, бежать, но ей некуда было бежать. Кассандра Болтон. Внутри все поднялось, и она почувствовала душную тошноту. Как она могла выйти за такого монстра? Тогда Кассандра вскакивала с кровати и старалась отогнать кровавые клювы от своей головы, трясла руками, кричала и вырывалась из чьей-то тугой хватки. Она кого-то ударила, и почему-то ей стало очень стыдно за это. Точно так же, как было неловко, когда в детстве она разбила любимую мамину вазу, и леди Хелена укоризненно качала головой и говорила, что такое поведение недостойно леди Лайне. Мама! Кассандре казалось, что вороны превращаются в небольших пересмешников, и те внимательно смотрели на нее, но когда черные перья снова лезли ей в рот, то грустно косили одним глазом и чирикали: «Спасайся, дорогая Кассандра, спасайся, дорогая Кассандра». Она не хотела быть вороной, она хотела поймать этого пересмешника, оторвать его перья и приклеить на себя. Однажды ей так и удалось, но потом все перья развеялись по воздуху, и Кассандра осталась одна в далеком Ничто, где не были ни голосов, ни глаз. Она была одна. Она была королевой Ничего. «Кто-нибудь, услышьте меня!» — кричала она до хрипа в горле, а потом чувствовала привкус металла во рту. Умные Ланнистеры, их прапрапрадед не зря назвал себя золотым львом, мало того, что его рев был слышен по всем Семи Королевствам, так он еще и сверкал на солнце. У Кассандры золота не было. Она бежала так быстро, что красный плащ не успевал цепляться за ветки деревьев, и только колючие кусты больно дергали выбившиеся волосы. Гребни падали в снег, и изумруды с рубинами сверкали так, что небо сияло ярко, словно в Королевской Гавани. Ноги не путались в сугробах, а в голове билось только одно: надо бежать, надо бежать, пока есть силы. И Кассандра бежала, пока за ее спиной лаяли псы Рамси, пока она слышала топот коней. Она бежала потому, что знала, если не успеет, то ее разорвут на части, прежде чем она успеет хоть слово вымолвить. Это был риск, но только те, кто готовы получить все, могли и должны были рисковать. Кассандра не хотела, она должна была. — Леди Кассандра, милая, примите ложечку снадобья. Странный, родной голос звучал около нее. Она так давно не слышала ни одного знакомого голоса. Сначала Корлевская Гавань, потом Винтерфелл, потом Лайне-холл, потом Королевская гавань, и везде пересмешники, серые, задумчивые, оплакивающие ее участь. Нет, она не могла умереть! Она слишком многого хотела, чтобы взять и погибнуть от обычной горячки. Кассандра приподнималась на руки и падала, потом карабкалась по стене, внезапно превращающуюся в скалящегося волка и падала. Она постоянно падала, и падение это никак не прекращалось. — Откройте ей воротник, она задыхается. Собаки рычали рядом с ней, она чувствовала запах своей крови, и потому неслась так, что сердце вырывалось изнутри, а внутри все горело. Ей надо было сыграть в одну игру, очень забавную. Ей надо было притвориться, будто с ней что-то случилось, хотя на самом деле ничего и не было. Кассандра была та еще мастерица на сказки и выдумки, разве она не сможет рассказать еще одну своему мужу и свекру? Палки встревали в ее сапоги, ветер развевал ее волосы по лицу, так, что она ничего не видела, кроме мрака. Но она все еще бежала до того места, где все решится. Наконец псы отстали, и Кассандра ослабила свой корсет. Не зря она всю ночь раскидывала по полю мясо, чтобы собаки сбились со следа и забыли про нее. Если бы так можно разделаться и с Рамси, она бы и с ним так поступила. — Семеро, мне свидетели! Кто ее так избил? — Говорили же, одичалые напали на вашу леди. Наивной была больно, вот и не уберегла себя. Где это видано, чтобы девушка на охоту ехала?! — А ты больно много понимаешь! Вон пошел! Вон! — Да не одичалые это леди помучали-то, а муженек больно расстарался. Вон, всю шейку-то и перекрутил. Чья-то рука касалась ее шеи, и красные круги сменились на ухмылку, превращающуюся в оскал. Рамси; у него всегда были такие белые и острые зубы, что он и сам напоминал свору своих собак — он вонзал клыки в чью-то кожу и ждал, пока кровь не прольется, только тогда он был счастлив. Серый пересмешник перескочил с ветки и оказался на зубах у бастарда. «Я говорил вам, Кассандра, я предупреждал.» Предупреждал он, говорил он; Кассандра махала руками, и тогда серый пересмешник смахивал ее слезы с горячих щек и брызгал водой на шею, ей становилось хорошо. Все было честно — она приняла условия сделки и теперь платила свою цену, но придет время, и те тоже заплатят. И заплачут. Так, что слезы буду смешиваться с кровью невинных, чьи жизни они загубили. И Кассандра вовсе не собиралась вставать в этот список. — Гляньте, а ручки-то у вашей леди как исцарапаны, будто от собак этих отбивалась просто так! — Не лезьте, куда не надо. Отойдите. Кассандра все еще была на той поляне, где все было белым-бело. Снег падал ей на волосы, на синее платье, то же самое, которое ей прислали из Королевской Гавани. Лорд Бейлиш. Она оглянулась; будь он здесь, наверное, не оценил бы ее план. Он всегда говорил, что руки должны были оставаться чистыми, не замарываться ни в чем, ни в чьей крови. А своя кровь разве могла считаться? На секунду Кассандра застыла. Эта минута была решающая. Она вступала в хорошую игру, где правила были справедливыми и жестокими: одурачь или будешь одурачен. Она вырыла небольшие ямы еще вчера, и, к счастью, ночной снег не смог замести полностью все отверстия, похожие на следы ног и палок. Кассандра вдохнула побольше воздуха. «Север защитит меня.» И скинула красный плач с плеч. Бархат был тяжелым и с трудом поддавался маленьким рукам, тогда она вытащила кинжал, и дело пошло куда быстрее. Ткань превращалась в лоскуты, и она раскинула их по всему полю, так, что показалось будто то все усеяли кровью. Потом пришла пора платья и чулок. Богато расшитый корсаж оказался разодранным, и она исцарапала все руки камнями. Платье развевалось свободными тряпками, и кто мог сказать, что за него было плачено тысячью золотых драконов? — Миледи, приподнимитесь немного, я поправлю вам подушку. Бедная вы моя девочка, бедная. Эллиан. Она была здесь. Значит, Кассандра все еще была жива. Ей очень хотелось жить, она была готова царапать каменные стены, которые то и дело вставали перед ее глазами, но руки в царапинах, уже сухих и саднящих, все еще болели, и она в беспомощной злобе и отчаянии сжимала намокшие простыни. Ей нужно было жить, нужно было выигрывать, иначе эта партия была разыграна несправедливо. А Кассандра терпеть не могла несправедливость, так, что каждый раз хотелось плакать. Горячие слезы плавились на красных щеках, и ей казалось, что ее поджаривают медленно на огне. Рамси. Он мог съесть ее всю, не оставив ни одной целой части. Только бы выбраться, только бы услышать грохот армии, своей армии. — Отец, может быть ее можно тут и отравить? — Где тут, идиот? В Дрэдфорте, куда прискачет половина армии ее дома? Раньше надо было думать. — Я считал, что на охоте легче всего… — Что ж тогда не расправился, когда это было легче всего? А сейчас тут только попробуй зайти. Пошел вон. Кассандра попыталась снять чулки, но ледяной ветер сразу задул ей под платье, и она задрожала. Надо было пожалеть себя: как она станет лежать на этом снегу, под открытым небом, а минуты будут тянуться как деготь? Но разве одичалые пожалели бы свою жертву? Разве поверили бы ей тогда, если бы на ней все осталось целым. Леди Кассандра отбивалась от этих монстров, а Кирнилия кусала всех ее обидчиков. Песцы были маленькими зверьками, но зубы были у них острее, чем у любого волка. Кассандра мрачно осмотрелась, и вдали раздался визг собак Рамси и хохот Миранды. Ей надо только чтобы ей поверили. Чулки полетели в сторону, и Кассандра приподняла юбки. Должно было быть больно, но лучше потерпеть боль от нескольких царапин, чем потом всю жизнь присутствие ее дорогого мужа. — Слышьте, там это… муж миледи просит зайти. — Гони его прочь. — Так я гнал, а его отец дал в рожу сразу! — Подойди сюда, я положу тебе компресс. И не отвлекай меня! Я за своей миледи должна следить. — Да уж… Не уследили за девушкой, как она теперь-то? — Известно как. Все, иди, не мешай. Ох и мужа вы себе взяли, милая моя. Век с ним мучиться. Сколько людей приходило к ней в покои, и ни одного знакомого лица, кроме Эллиан. Кассандра так лежала уже несколько дней. Она не знала точное количество дней, все смешивалось в одну муть, иногда темную, иногда с красноватыми проблесками. Иногда ей хотелось очутиться в своей родной комнате, около каменного камина, рядом с деревянной лошадью Дитера и бархатным платьем матери. И тогда она вскакивала на кровати, махала руками и звала до хрипа в горле брата, отца и мать. Но она была одна, и никого не было рядом. А потом вдруг чья-то прохладная рука легла ей на лоб, и она успокоилась. Эллиан. Она была тут. Значит, хоть одну битву она да выиграла. Кассандра барахталась в душных подушках, задыхалась в перьях, скидывала тяжелое одеяло, и все старалась уловить знакомый запах вербены. Но матери не было. — Вы послали за леди и лордом Лайне? — Нет, мейстер. Уже? — Решающая ночь, им стоило бы увидеть свою дочь. Кровь оставалась на ее руках, и сразу застывала. Стройные ноги, предмет ее гордости, заставлявший ее иногда думать, зачем придумали такие длинные платья, сейчас они все были в мелких красных царапинах. Кассандра не боялась крови, не боялась острых предметов, и с точностью мейстера цепляла кожу там, где могли быть лапы одичалых. Леди Кассандра боролась за свою честь, и смогла отстоять ее там, где проиграли войска Болтонов. Леди Кассандре нужна своя собственная армия. Лорды Долины должны были прибыть раньше, чем вся армия Рамси и его псы. Руки, ее белые руки, которые от холода становились еще белее; их она царапала о палки, чтобы были видны следы когтей. А потом Кассандра заплакала. Слезы превращались в стекляшки на морозе, все становилось белым-белым. Кассандра была тряпичной куклой, и ей хотелось только одного — заснуть. Снег был таким мягким, он был готов ее укрыть, и она легла на прозрачное покрывало. Кассандра очень устала. — Кто там прискакал, Эндо? — Какой-то мальчишка стоял около амбара. Хотели его поймать, а он деру дал. Только брошь какую-то оставил. Вон, что это? — Это нужное, идите лучше за мейстером. Армия пустилась по ложному следу, и веселые восклики замерли где-то вдалеке. День был вечным, а потом наступила ночь. Темная, с яркими звездами, которые блестели как камни на плаще одного Пересмешника. А Кассандра лежала, лежала и слушала дыхание гревших ее лис. Она не чувствовала боли, даже былого страха. Она была королевой Ничего. И почему же ей никто не сказал, что королева Ничего может быть парой королю Пепла? Лисы, похожие на снег, с угольками-глазами, они вылезали из своих норок и ползли к Кассандре, чтобы та не мерзла. Ей было холодно. И хорошо. Все страдания исчезли, ей было спокойно. Кассандра видела, как месяц входил над полем, и слабая улыбка появилась на ее лице. Она все равно выиграла эту битву, даже если больше никогда не увидит ни Лайне-холл, ни своих родителей, ни Петира. Сквозь дремоту до нее доносились какие-то звуки, топали кони, играли горны, а потом Кассандра услышала мужской крик. Конь била копытом, и кто-то тщетно пытался притронуться к ее разорванной одежде, к ней самой, теплой, благодаря лисам, к царапинам, которые грубо краснели на белой коже, как само небо Севера. Слышались суровые крики, а потом ее подняли на руки. — Боги, боги, милостивые боги, леди Болтон! Леди Болтон! Леди Лайне, прошу вас очнитесь! — Что случилось? — Одичалые нагнали ее раньше нас. Леди Лайне! — Она все еще леди Болтон, сир Дониас. К сожалению. — Хорош муж, который позволил сотворить с женой подобное. Видите эти синяки, им явно больше недели. Пойдемте, отнесем ее к карете. Надо ждать мейстера. — Разве вы не помните, что нам нужно вернуться в Долину сегодня? — Лорд Бейлиш с нас голову снимет, если узнает, что мы не помогли леди Лайне. Несите, только осторожно. Холод пропал. Ей было хорошо. А потом стало жарко, словно она оказалась в печи. Сначала она не узнавала никого, все голоса сливались в одну какофонию и били по ушам, а ей хотелось только остаться на том поле. Потому что если ее план не сработал, значит, рыцари дома Лайне так и не пришли, и Болтон в любую минуту мог коснуться ее своими руками. Лучше смерть. Но Кассандре вдруг захотелось жить и не захотелось отдавать Дрэдфорт. Она выполнила счвою часть сделки, она сдерживала все дома Севера от нападения на Русе и его сына, так что, пришла и их пора платить по счетам. Кассандра крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, услышала голос доброго Сэвера и Эллиан. Только никак не получалось найти сил, чтобы открыть глаза. Надо только еще раз попытаться. Попытайся, Кассандра. — Так что это за брошь, леди Эллиан? — А тебе какая разница? А ну-ка иди на кухню! Миледи, милая моя девочка, посмотрите, какая птичка хорошенькая, ну откройте глазки, милая моя! — Эллиан, приготовьтесь, ночь будет долгой. — Я готова, мейстер. Пересмешник. Серебряный пересмешник. Кулак разжался сам по себе, и на ладони оказалось что-то небольшое и прохладное. Пересмешник. Неужели он помнил о ней, если его брошь была ее руке? Неужели он считал, что без его помощи она не справится? Разве она такая беззащитная, разве не она сама затеяла эту игру и обязательно окажется в выигрыше? — Она стала беспокойной, мейстер. — Следите за ней, следите. Нет, она должна была вернуть этот знак отличия. Пусть его носит прекрасная невеста Старк, Лайне авансы не были нужны. Она — Кассандра Лайне, дочь великого воина и первой красавицы Севера, она — наследница знатного рода, она сама вершит свою судьбу, и она способна подняться. Ты сможешь подняться, Кассандра. Ты всегда была сильной, ты всегда переносила простуды легко, когда Дитер неделями валялся в постели. Вставай, Кассандра! Ты и так залежалась, прикоснись еще раз к пересмешнику, коснись его губами, вспомни тот поцелуй и вставай. Вставай! — Лорд мейстер! Лорд мейстер! — Успокойтесь, Эллиан. Плохое позади. Лихорадка спала. Теперь все быстро пойдет на лад. *** На пятый день, после того, как она очнулась, Кассандра сразу выглянула в окно и хрипло выкрикнула что-то на непонятном языке. Эллиан с перепугу решила, что ее воспитаннице вдруг открылись тайные знания валирийского, но это лишь оказалось зовом ликования. Несколько сотен человек стояли около стен замка и хмуро смотрели на армию Болтонов. Ни те, ни другие не двигались, однако когда фигура Кассандры показалась в окне, плащи с белой лисой отсалютовали ее, и на секунду ей показался серый пересмешник на одной сбруе. — Что это вы задумали, моя леди, по окнам лазать, а? Немедленно спускайтесь, а не то ножку подвернете, как тогда на пирах будете танцевать? Эллиан всегда подкрадывалась так незаметно, что Кассандра не могла услышать даже отдаленного звука ее шагов. Обысно Кассандра всегда кривилась в ответ и говорила, что она достаточно умная, чтобы самой решать, что делать. Но сейчас Эллиан была напоминанием о ее доме, в котором она давно не была. Ее родителей так и не пустили к ней, прикрываясь оправданием, что ее здоровье слишком слабо, чтобы переживать такие потрясения. — Эллиан, я просто хотела посмотреть в окно. Я уже две недели не выходила из комнаты. — Если бы еще дольше на снегу пролежали, вообще не вышли бы. Кассандра приложила палец к губам, и, покачнувшись, слезла с подоконника. Она ничего не рассказывала Эллиан о своем плане, но ее септа и так все поняла. Она хранила ее секрет, как и подобало достойному заговорщику — каждый раз ругалась на недостойного мужа, что позволил одичалым напасть на нее, укутывала свою воспитанницу в тысячу покрывал и по пять раз на дню наливала такого крепкого вина со специями, что к вечеру Кассандра находилась в полухмельном состоянии. — Вот так, миледи, ложитесь в постель, укутайтесь и спите. — Не хочу я спать! — внезапно вскочила на кровати Кассандра. — Мне скучно, Эллиан. Я устала от притирок и снадобий! — Выпейте вина. — А от него у меня голова тяжелая! — Взрослая леди, — удрученно покачала головой Эллиан. — А ведет себя как ребенок. Словно ваш брат, когда лежал в кровати неделями. А ведь вы, леди Кассандра, всегда были послушной, примером для него. Ну же, лягте в постель, вот так. Внезапная слабость заставила ноги Кассандры подогнуться, и она рухнула на подушки. Порезы на руках медленно заживали, и белые пальцы были испещрены тонкими красными линиями, даже на запястьях остались следы от острых концов палки. Однако Кассандра не испытывала отвращения к этим ранам, это было доказательством того, что она вела борьбу и выиграла первую битву. Возможно, такие мастера, как Пересмешник и могли дергать за веревки, не оставляя следов на своих руках, но у Кассандры еще было время этому научиться. — Давайте вашу ручку, миледи. Сейчас мы помажем ее мазью, и все пройдет. — Не надо, Эллиан. Пусть оно само заживает. Септа хотела что-то возразить, но только покачала головой и села в кресло за шитье. Кассандра никогда не чувствовала себя в безопасности так, как сейчас. В очаге потрескивали поленья, горизонт медленно чернел, а она лежала в своей спальне под двойным замком, около нее сидела ее служанка, а под окнами стояло войско, готовое в любой момент броситься на защиту своей хозяйки. Да и воины Долины вроде бы остались в замке под предлогом опасности одичалых. Кассандра сладко потянулась и поерзала под теплой шкурой. Можно было немного позволить себе отдохнуть, чтобы потом с новыми силами строить план. Надо было каким-то образом попасть в Королевскую Гавань. К Дитеру. Кассандра поворочалась на месте и хотела встать, но подозрительный взгляд Эллиан заставил ее снова лечь в постель и недовольно посмотреть на потолок. Она не знала, был ли Дитер здесь. Когда она лежала в горячке она как будто бы слышала его голос, но мало ли что ей могло привидеться и услышаться в бреду, ей казалось, что в ее руке и брошь Пересмешника как-то оказалась, а этого быть не могло. — Что, миледи? — Эллиан, а где мой брат? — она подтянулась на подушках и подергала за полог кровати. — Посмотрите, нет ли его там? — Только укутайтесь, а не то продует. Септа отложила вышивку и выглянула в окно. Холодный воздух прорвался внутрь, и Кассандра с наслаждением вдохнула знакомый запах свежевыпавшего снега и сырой земли. Как давно ей не хватало ее родного Севера. Вот за что можно было биться и проливать кровь — не за золото, не за войско, а за эти серые просторы, угрюмое небо и снег, который падал тихо-тихо и укрывал собой, защищая. — Нет, миледи, вашего брата там нет. Наверное, его не пустили. Но я вижу несколько воинов с эмблемой пересмешника. Кассандра подскочила на месте. — Это не правда, вам привиделось. — Ну, миледи, — обиделась Эллиан. — Может быть, ноги у меня и не так быстро уже ходят, но зрение все еще хорошее. Да куда же вы, миледи?! — воскликнула она, когда Кассандра сорвалась с места и подбежала к окну. — Накройтесь, простудитесь же еще! Кассандра поморгала, но от этого несколько лошадей в серой сбруе и с изящным вышитым пересмешником не исчезли. Лошади все так же переминались на месте, а воины невозмутимо смотрели вдаль. Но этого не могло быть. Не мог Пересмешник прислать свою армию, не мог быть здесь, не мог прислать брошь. Он не мог. Петир Бейлиш никогда не переживал за кого-то кроме Сансы и Кейтлин, с чего бы вдруг такая забота? Ее пробила дрожь. — Эллиан, спросите, чего они дожидаются. — Миледи спрашивает, — септа высунулась в окно ровно настолько, насколько позволяли приличия. — Для какой цели вы прибыли сюда? — Мы ждем мастера над монетой. — ответил один из воинов. — Лорд Бейлиш должен прибыть за податью. — Податью, — задумчиво повторила Кассандра и отошла от окна. — Разве дом Болтонов еще не платил? — Платил только дом Лайне, миледи. Но лягте, миледи, вы еще слишком слабы, а ведь вам еще встречать лорда Бейлиша. — Нет, Эллиан, подайте, мне лучше халат, я посижу. Кассандра накинула на плечи бархатный полуплащ и присела поближе к огню. Значит, лорда Бейлиша стоило ожидать с дня на день, иначе он не прислал бы свою армию. Невольная улыбка набежала на губы, и Кассандра скрестила руки на груди. Странное желание похвастаться своими успехами зажглось в ней, и она едва смогла подавить в себе предвкушение знакомой хитрой улыбки и лукавого взгляда. Пересмешнику об этом рассказывать было нельзя. Он как никто разбирался в интригах, и, несмотря на их довольно непонятную дружбу, откровенничать с ним было нельзя. Кассандра смотрела на догорающие дрова, когда на туалетном столе что-то блеснуло, и серебряная игра света отразилась на потолке. — Эллиан, что там такое блестит? — она указала на стол, и септа протянула ей небольшую брошь. — Кто это прислал? — Не знаю, миледи. Сэвер поймал какого-то мальчишку на дворе, но тот убежал, а оставил после себя только брошь. Пересмешник. Сколько раз она видела его на плаще, так надежно скреплявшем кафтан и плащ? Сколько раз он поблескивал и манил прикоснуться к нему? Сколько раз он являлся ей во снах, маня свои серебристыми крыльями? Кассандре показалось, что маленькая птица все еще хранила тепло своего хозяина и неуловимый запах мяты. Ведь эта птичка подняла ее с постели, заставила открыть глаза и посмотреть на все трезвым взглядом. И все же птичка была ей не нужна, заставила себя выпрямиться Кассандра. Она вполне хорошо справилась бы и сама, смогла бы поднять себя одним движением воли. Кассандра шептала что-то в пустоту, заставляя себя поверить в то, что ее нисколько не волновало присутствие Бейлиша так рядом. Она все смогла бы и сама. — Мальчишка украл брошь лорда-протектора. — она сжала пересмешника в руке. — По его приезду надо будет ее отдать. — Хорошо, миледи. В дверь вдруг постучали, и Кассандра замерла. Рамси заходил в ее покои только раз, и больше его не было, словно они и не были мужем и женой. Она только радовалась подобному, но ведь он имел все права на то, чтобы зайти в спальню супруги. Надо было притвориться спящей. Эллиан помогла сбросить халат, уложила ее в постель и крикнула: «Войдите!» только тогда, когда уселась на стул возле постели. Но тревога оказалась излишней — это был лишь слуга Сэвер. — Что же ты, — сердито сверкнула на него Эллиан. — Не знаешь, что хозяйку нельзя беспокоить? — Не надо, Эллиан, — махнула рукой Кассандра. — Сэвер — хороший. — Прошу прощения, миледи Кассандра, что побеспокоил. — слуга перетаптывался с ноги на ногу. — Но вам тут пришел гостинец. — Гостинец? — Кассандра переглянулась с Эллиан. — От кого? — Да я поймал того мальчишку, что брошь бросил. — довольно просиял Сэвер. — Только он ничего не говорит, все мычит и бодается, глухой, видно. А он мне мешок протягивает, а в мешке вино, хорошее, я о таком только слышал. — Да ведь оно отравленное может быть! — воскликнула Эллиан. — Неужели ты этого не понимаешь? — Что это не понимаю? — насупился слуга. — Все я понимаю. Разве дал бы я вино миледи, если бы сам не проверил? — И? — Неотравленное, можете поверить мне. — А записки там никакой не было? — подала голос Кассандра. — Как же, была, была, я ее спрятал. — Сэвер порылся в карманах и протянул Кассандре небольшой клочок бумаги. Она сразу узнала аккуратный почерк. На белой бумаге, чистой, с монограммой, было выведено: «К вашему столу, моя милая леди. Надеюсь на ваше скорое выздоровление. Скорее всего, Робин мало что смог объяснить вашему слуге, но это борское — лучшее, что есть в Королевской Гавани и опробовано даже на самых нужных людях. С безграничным уважением.» — Сожгите, Эллиан. — она протянула письмо септе, и та сразу сунула его в огонь. — Спасибо, Сэвер. Можешь отлить себе немного. — Благодарю, миледи. Подобная забота была странной. Бейлиш говорил, что ему не хотелось терять ее, но какой смысл держать ее при себе, когда сам он собирался жениться на Сансе. Ни одна женщина, даже самая кроткая и хорошо воспитанная, не стала бы терпеть около себя еще одну. Кассандра крепко подпоясалась и машинально поворошила дрова в камине. Его забота была пьянящей, заставляла вспоминать один единственный поцелуй, и ей это не нравилось. Она не возражала против своего чувства, но то слишком часто стало вмешиваться в ее помыслы и спрашивало: «А что сказал бы на это лорд Бейлиш?» Кассандре в принципе было наплевать, что сказал бы на ее действия лорд Бейлиш, потому что Пересмешник был в столице, а она вершила свои дела здесь. И, тем не менее, его не хватало. Не хватало саркастичного взгляда, не хватало ледяной усмешки и оценивающего взгляда, когда он наблюдал за Хаосом и примерял на себе корону. Кассандра желала его видеть здесь, и эта мечта, как и все подобные ей — пустые, раздражала. — Эллиан, присядьте к столу. — она встала из-за стола. — Мне надо написать письмо. — Письмо? — подозрительно посмотрела на нее септа. — Кому? — Лорду-протектору. Сядьте и пишите. — Эллиан недовольно отодвинула стул и придвинула чернильницу. — Уважаемый лорд Бейлиш. Ваш посыльный доставил ваши подношения, и первый раз почти был пойман на постоялом дворе, однако скрылся, что характеризует его, как очень изворотливого слугу. Второй его визит бросил некоторую тень на его прошлую заслугу, так как его все-таки поймал мой слуга Сэвер. Мальчик ничего не говорил, только мотал головой, отчего все решили, что бедолага — глухонемой. Однако мне показалось, что я явственно слышала его голос, гикающий лошадь. Это характеризует его как преданного вам, но не всегда все понимающего подмастерья. Ваши дары очень лестны, однако должна заметить, что особой надобности в них не было. Принимая во внимание наше общение в Королевской Гавани, — Кассандра запнулась и откашлялась. — Я благодарна вашему вниманию и участию, но, смею заметить, что еще больше радости мне принесет, если я смогу разделить ваши подарки с моей кузиной — вашей невестой. Написали? — Написала. — мрачно кивнула Эллиан. — И что же? — Запечатайте и отправьте ранним утром с одним из воинов дома Лайне. А к письму прибавьте бутылку борского. — Тогда может быть стоит и брошь отправить вместе с посылкой? — Нет. — резко отвернулась Кассандра. — Брошь я передам сама. Кассандра хотела что-то еще сказать, как в дверь постучали, и не успела Эллиан подойти к порогу, как в дверь снова замолотили так, что замок жалостно взвизгнул. Сомнений не было — Кассандру решил навестить преданный супруг. Холодный пот выступил у нее на лбу, и первое желание выпрыгнуть в окно заставило ее сердце забиться чаще. Строго крикнув на свои чувства, Кассандра тихо легла в кровать и задула факел. — Немедленно откройте! — рявкнул Рамси, и дверь прогнулась под его рукой. — Я имею право видеть свою жену в любое время. Эллиан быстро подошла к двери и чуть не упала, когда Болтон оттеснил ее к стене. Кассандра вытянулась под одеялом в струну и медленно нащупала кинжал. Рамси неторопливо прошелся по комнате и ухмыльнулся. Кассандра знала этот взгляд: каждый раз она сбегала от него, кидая под ноги Рамси все что угодно, только бы тот не тронул. Болтон откинул полог и присел на простыню. — Как поживает, моя драгоценная супруга? — его рука коснулась ее щеки, и Кассандра присела на подушках. — О, я вижу, что много лучше. — Вашими молитвами, муж мой. — О, я молился. — он закивал головой. — Молился, чтобы вы поскорее вернулись в мою постель. — Разве вам наскучило общество вашей любовницы? Рамси рассмеялся, а потом резко повернулся к застывшей Эллиан. Та стояла как изваяние у стены и строго смотрела вдаль. Болтон неспешно подошел к ней, и Кассандра увидела, как септа едва скрыла гримасу отвращения. — Прикажете вашей служанке выйти. Мне нужно с вами поговорить наедине. — Эллиан… — Я не оставлю миледи. — Правда? — в руках Рамси оказался нож, и Кассандра едва сдержала крик, когда лезвие оказалось прижатым к шее септы; та задрожала, но не издала ни звука. — Знаете, что меня всегда удивляло в доме Лайне? Полное отсутствие страха. — по шее септы скатилась капля крови, и Кассандра дернула Рамси за рукав. — Эллиан, выйди! Септа низко присела и вышла за дверь, едва стоя на ногах. Кассандра следила за тем, как Рамси ходил по комнате, рассматривая мраморные подлокотники, отщипывая кусок хлеба. Он знал, как ей неприятно его присутствие и изводил своей медлительностью. Кассандре была вся натянутым нервом, но силой заставила сложить смиренно руки на одеяле и считать минуты. Теперь, когда рядом с ней была ее армия, она хоть немного, но была защищена. Наконец Болтон выдохнул и оскалился. — Вы спрашивали, не надоела ли мне Миранда? Нет, ее фигура слишком хороша, чтобы наскучить. Но вот наследник… — он развел руками и сделал пару шагов в сторону кровати. — Он не появится сам по себе. — Боюсь, мое здоровье еще не скоро позволит родить вам сына. — Боитесь? — смех Рамси неприятно разнесся по комнате, и одеяло оказалось в его руках. — Разве с вашим здоровьем что-то не так? Ну, возможно, ваши бедра немного узковаты, да и грудь не такая… — Кассандра резко потянула одеяло на себя, и Рамси пошатнулся. — Вас оскорбляют мои слова, миледи? — Я могла бы сказать, что меня оскорбляет ваше присутствие, но не хочу показаться грубой. — Да, ваше воспитание слишком хорошо. Что и говорить, наследница дома Лайне. — он манерно вздохнул и снова уселся на кровать. — И что общего может иметь наследница с обыкновенным бастардом? Вероятно, любовь удивительная сила. — Согласна с вами, муж мой. — Одичалые, да? — он внезапно оказался так близко, что она не смогла даже отвернуться. — Одичалые напали на леди Лайне, и армия из Лайне-холла примчалась сюда, чтобы охранять ее. Умно, умно, любовь моя. — Страшно, — прошептала Кассандра. — Я все еще помню их лапы, их зубы… Они так были похожи на вас. Гнев вскипел в нем, и он чуть не набросился на нее, как острие кинжала встало между ними. Кассандра не питала иллюзий и знала, что не сможет его одолеть, но теперь ей нужно было только позвать на помощь. Но Болтон снова ухмыльнулся и вытащил свисток, которым обычно призывал своих собак. — Видите это? Мне будет достаточно одного свистка, чтобы моя свора растерзала ваше доблестное войско. Хотите посмотреть? — Посмотрю, но на то, как ваши собаки медленно раздирают вас и вашу армию. — Прелестные мечты. — улыбнулся Рамси. — Но этому еще недолго осталось. Скоро вся власть перейдем к Болтонам на Севере, и тогда вашей армии придется отступить. — Боюсь, я вас не понимаю. — Кассандра сжала руки и присмотрелась к Рамси. — Разве вы не знаете, что Север принадлежит Старкам? — Так и было. — кивнул Рамси. — Из-за этих проклятых правдолюбцев пришлось столько потерять. Но разве кто-нибудь будет возражать, если на место Молодого Волка придет Рамси Болтон? — Робба Старка ценят на Севере. — А Рамси Болтона ненавидят? — он усмехнулся. — Да, так и есть. Но вы, любовь моя, и есть ключ к Северу. Устранить великого Неда Старка не станет проблемой, а остальные лорды Севера не позволят расправы со мной, так как я женат на его племяннице. Кассандра застыла. Планы Рамси были ужасными, но в их реальность можно было поверить. Он все грамотно рассчитал, хотя сам до такого вряд ли смог додуматься, наверняка ему подсказал отец. Но если все так и произойдет, то уже ничто ей не поможет. Кассандра лишь отсрочила свою пытку. И Нед Старк; Кассандра любила своего дядю, временами слишком принципиального, занудного, но такого доброго и душевного. — Вы удивлены, любовь моя? — картинно расстроился Рамси. — Не беспокойтесь, мы достойно похороним вашего дядюшку. А потом, — он наклонился к ней, и Кассандра скривилась. — Потом вы станете моей. Я так и представляю вас рядом со мной, и эта рубашка будет совсем лишней… Кассандра оттолкнула руку Рамси и выпрямилась в кровати. Главное, нельзя было показать, что она его боится. Собаки всегда чувствовали страх. — Прелестные мечты, мой муж. — и когда Болтон снова попытался положить ей руку на живот, она прижала кинжал к его шее; он был удивлен. — Попробуйте тронуть меня, и убью вашу Миранду. — Плевать, — улыбнулся Рамси. — Не она, так какая-нибудь другая. Девушек в деревне много. — Значит, я убью всех. А потом вас. — А что же насчет себя? — А я буду жить. И жить счастливо, как леди Дрэдфорт. В его глазах промелькнуло что-то незнакомое, похожее на сомнения, но он встал, отряхнул жилет и вышел из комнаты, что-то насвистывая по пути. А потом вдруг остановился и посмотрел на нее. — Будьте добры, приведите себя в порядок к завтрашнему утру. Нас решили осчастливить визитом из Королевской Гавани, и я вовсе не хочу, чтобы меня начали считать каким-то монстром, не любящим свою жену. — Полагаю вас устроит, если я упаду во время пира? — Пожалуйста. — рассмеялся Рамси. — Миранды завтра не будет, как раз потеха удастся на славу. Только не забудьте то платье, красное. Оно хорошо оттеняет ваш цвет лица. Ох и повезло мне с красавицей-женой. Болтон ухмыльнулся и послал жене воздушный поцелуй. Кассандра быстро закрыла дверь на замок и задернула занавеси на окнах. Не было времени для мелкой дрожи, надо было действовать. Она принялась ходить по комнате. Визит Бейлиша был явно не спроста. Не стал бы мастер над монетой отправлять несколько воинов из своей армии в замок, чтобы те просто охраняли ее покой. Тут был какой-то расчет, но Кассандра с трудом могла представить, какую интригу мог начать плести Пересмешник на Севере. Ослабленное тело не давало мыслям собраться в кучу, но Кассандра вцепилась рукой в деревянный столб кровати и стала вспоминать все разы, когда в глазах Бейлиша появлялись знакомые огоньки. Помолвка Сансы. Срыв помолвки. Исчезновение нескольких тысяч золотых драконов. Поиски сира Донтоса. Быстрая смерть Аррена. Покупка нескольких верфей, судокрушение и возмещение убытков. И это только те случаи, свидетелями которых она стала в Королевской Гавани в свой первый приезд. Все партии были разыграны профессионально. Как он все еще не сместил ее саму с шахматной доски? Хотя, может быть в этом и был его план? Кассандра потерла лоб рукой и поморщилась. Тогда было нелогично посылать глухонемого мальчишку, передавать брошь и высылать вино? Последнее он все равно не отравил, а несколько воинов из его армии и вовсе примкнули к войску Лайне. Усталый мозг с трудом переворачивал одну мысль за другой, и те путались, путались, превращаясь в кашу. И все же хорошо, что она отправила одну бутылку борского Сансе, а то было бы некрасиво… Санса. Кассандра быстро встала с кровати, коря себя за глупость. И как же она сразу не догадалась. Болтон только что рассказывал ей, как собирается сместить Неда Старка, так разве Бейлиш не мог знать об этом, учитывая, что Хранитель Севера был отцом его невесты. Разумеется, благодаря нежным чувствам, Пересмешник не мог не обратить внимания на подобные угрозы, наверняка его птички были и в этом замке, и завтра он приедет для того, чтобы предотвратить это убийство. Значит, в замке завтра будет бойня. Кассандра опустилась на подушки и с силой сжала голову. Простуда все еще брала свое, и единственное, чего она так желала — остаться в постели и видеть сны. Не думать ни о Рамси, ни о Неде, ни о Пересмешнике. Но красное платье алело в другом конце комнаты, и Кассандра презрительно фыркнула. Нет, пусть Рамси истечет ненавистью, но красный она не наденет. Голова ее потяжелела, и единственное, что увидела Кассандра — серебряный пересмешник, поблескивающий на столике. *** Встать утром для приготовлений к визиту оказалось не так трудно. Кассандре всю ночь снился один и тот же кошмар: она снова была на этом поле, однако на этот раз к ней никто не пришел, и она лежала, пока снег засыпал ее с ног до головы. Она пыталась кричать, но голос ее срывался, а потом все стало темным. Она проснулась с тяжелой головой и не сразу смогла понять, где находилась. Занавеси были задернуты, а во дворе было так громко, что голоса прислуги были слышны даже в комнате. Было еще совсем рано, рассвет не занимался серой дымкой, и, полежав в кровати, Кассандра резко вскочила, натянула халат и заплела волосы в косу. Если ей и предстояла важная встреча, она не собиралась волноваться. Болтоны еще спали, когда она прокралась на кухню и проследила за тем, чтобы мясо начали прожаривать с самого утра. Потом прошла в главную залу и поправила несколько знамен — белая лиса как-то затесалась среди страшного герба Болтонов, и Кассандра надеялась, что Рамси это заметит. Стулья стояли вразнобой, и она поймала Сэвера — тот расставил их в верном порядке, так, чтобы спинки шли от самой высокой до самой низкой — с приходом Лайне в дом Болтонов за их стол садилась даже прислуга. Следом пришел черед комнаты лорда-протектора. Кассандра отчего-то заробела на пороге и только приоткрыла дверь — посмотреть, все ли в порядке. От покоев веяло казенностью — грубый стол, грубый стул, грубая кровать, и ничего, что могло напомнить бы о том, что гостя здесь ждали. Она посмотрела, нет ли кого за спиной, а потом осторожно вытащила из кармана платья ветку мяты и положила на покрывало. — Сэвер, покои лорда-протектора можешь не проверять. — Хорошо, миледи. Миледи, — слуга осторожно тронул ее за рукав, когда она прошла мимо него. — Лорд Болтон… Он почти что проснулся. — Я поняла. — улыбнулась Кассандра. — Спасибо. Этот немного неуклюжий слуга завоевывал ее доверие с каждым днем, и она с радостью думала, что он мог бы стать ей и другом. Кассандра быстро проскользнула в свою спальню и вытащила приготовленное платье. Эллиан стояла тут же, разглаживая складки на белой вуали и одобрительно улыбнулась, когда ее воспитанница приложила к себе черную шерсть. Простое, с высоким воротником и аккуратной вышивкой на рукавах — оно шло Кассандре не меньше, чем все столичные туалеты. Она была северянкой и гордилась этим, несла свое происхождение как венец, и от этого все слуги любили ее еще больше. — Вам очень идет это платье, леди Кассандра. — Спасибо, Эллиан. Она все еще была слегка бледной, но Кассандра даже не взглянула в сторону румян. Ее красота становилась особенной, она хранила отпечаток борьбы за свою землю, за свою жизнь, и она даже и не думала этого скрывать. — Леди Кассандра, — постучали к ней в дверь. — Гости уже собрались. — Иду, Сэвер. Эллиан, подайте мне, пожалуйста, эннен и вуаль. Кассандра осторожно укрепила на голове небольшой ободок и приколола к нему белый газ, который развевался от одного дыхания. Она медленно прошлась по комнате, и септа с восхищением посмотрела на нее. — Вы словно ваша матушка, леди Кассандра. Первая красавица Севера. — Спасибо, Эллиан. — она поправила убор и вдруг вспомнила. — Эллиан, вы не забыли про Миранду? — Не беспокойтесь, миледи, я все выполнила. Подобрав юбки, Кассандра прошла по лестничным пролетам. Эллиан стала ее помощницей как только узнала о ее жизни в доме мужа. Долго объяснять, как капать снадобье не пришлось — септа строго отмеряла половину ложки, и Миранда покачивалась целыми днями на одном и том же месте. Русе давил в себе гнев, но поделать ничего не мог. Кассандра вышла во двор. Рамси уже стоял около замка, старательно изображая сладкую улыбку, и она постаралась подавить в себе странное состояние счастья при звуке знакомого топонья коня. Теперь она уже была замужней дамой, леди Дрэдфорт и смотря на не таких зашуганных слуг, чистый двор и собственную армию, Кассандра почувствовала гордость и выпрямилась. — Вы не в красном? — прошипел Рамси. — На красном все еще следы крови, любовь моя. Серый конь в знакомой сбруе спешился, и Кассандра не без удовольствия посмотрела на всадника с искренним удивлением взиравшего на Дрэдфорт. На безупречно-безэмоциональном лице она видела недоверие и проступившее восхищение. Поймать быстрый взгляд оказалось привычным делом, и Кассандра почти равнодушно улыбнулась в ответ на лукавые огоньки. Серебряный пересмешник сверкнул у нее в руке, и Бейлиш соскочил с коня. Голос воина его армии зычно раздался по всему двору: — Лорд-протектор, мастер над монетой, лорд Бейлиш.