Равный брак

Бейлиш знал, что Кассандра была удивительно упрямой, собственно говоря, это упрямство и вело ее по жизни, позволяя не падать с вершины, на которую она отчаянно лезла, однако он не мог предполагать, что упертость Старков взыграет в ней в самый неудачный момент. Он хорошо разбирался в людях, видел насквозь их страхи, их души, которые оказывались мелким колодцем, но вот Кассандра оставалась для него загадкой. Потому что была такой же, как и он сам. Бейлиш полагал, что она была так измучена мужем, что выбежит из зала, как только представится первая возможность, он даже решил, что зря наказал Сэверу стоять около своей бывшей хозяйки. Но Кассандра вплыла в холл гордая, как будто бы удивительно счастливая, под руку с этим выродком. И не посмотрела ни разу на него, словно его и вовсе не существовало. Кассандра оживляла Дредфорт. Здесь словно все забывали о тех мертвецах, чьи кости лежали под полом, переставали гадать, сколько жизней унесет очередной пир, отовсюду слышался смех, лилась музыка, и барды распевали песни во славу Молодой Хозяйки. Двор был чистым, слуги больше не казались одинокими тенями, слонявшимися из угла в угол без дела. Даже затравленность во взгляде стала уходить, и везде — на плащах, на фартуках, на чепцах, притаилась вышитая белая лиса. Кассандра тонко вела свою игру, ту, о которой Бейлиш даже не успел ей рассказать — лучшими соратниками всегда обитали на псарнях и кухнях, и игра эта заслуживала аплодисментов, причем, ее же собственных. А руки у нее всегда были красивыми. Его передергивало каждый раз, когда он вспоминал, с каким хладнокровием она показывала порезы на ладони, к которой он так любил прикасаться губами. Тонкие красные линии на белой коже — теперь Кассандра познала все, что могло ее сломать, и ее сила становилась пугающей и восхитительной. Она медленно, но верно подминала и эту землю под себя, приглашая рыцарей, готовя столы, ломящиеся от мяса и вина; слава о гостеприимной хозяйке дошла и до Королевской Гавани, и пока Серсея презрительно пожимала плечами, Бейлиш одобрительно кивал. Какими бы не были Болтоны, непреложный закон и тут сыграл свою роль — рука женщины могла оживить даже склеп. Дредфорт преобразился. И Петир понимал, что Кассандра без боя его не отдаст. Когда он вышел из покоев, тонкий аромат лимона все еще витал в его воротнике — Кассандра никогда не душилась теми благовониями, что дамы из Королевской Гавани. Мейстер шепнул ему по секрету и за несколько золотых драконов, что «леди Хозяйка всегда сама готовит себе смеси, никому не доверяет это». Бейлиш кивнул и улыбнулся благодушному старику, а потом вышел во двор и посмотрел на решетчатые окна. Силуэт Лайне с трудом угадывался за толстыми занавесями, и была видна только фигура ее вечной спутницы, септы Эллиан. Та теперь пасла свою воспитанницу, как примерный пастух, но и ее можно было обезвредить при желании. При желании Кассандры, разумеется. Бейлиш улыбнулся и тронул носком сапога сугроб. Девчонка Лайне слишком быстро выросла, стала девушкой, женщиной, хотя Петир был уверен, что Кассандра была готова умереть, но не стала бы отдавать себя этому извергу. Разумеется, она много знала про него, усмехался Бейлиш, знала про то, как плавали его суда, знала про его прибыльные дома, знала даже про то, как упала ее тетка. Удивительно, но Кассандра даже не стала разыгрывать перед ним трагедию, не надела траура — она всегда недолюбливала Лизу Аррен, и та отвечала ей взаимностью. Кассандра только дернула плечом и удивленно на него посмотрела. Разумеется, и в этот раз он умудрился не запачкать руки. А она их замарала. Пусть собственной кровью, но все же та пролилась и испортила напрочь прекрасное платье из дорнийского шелка. Бейлиш помнил, как он выбирал его, вместо того, чтобы смотреть на золотую парчу и лазоревый бархат для Сансы — молодая волчица все равно никогда не смогла надеть подобное, она слишком сильно любила узоры на тканях и терпеть не могла пояс из золотого шнура. И потом, она все еще была девицей, невестой, а Лайне была замужней дамой, и платье ей нужно было другое. А Кассандра умела носить тяжелый шелк так, чтобы тот трепетал от каждого ее движения. Было что-то опьяняющее в том, чтобы представлять, как нежная ткань ложилась на белую кожу, как рукава спускались до тонких запястий, а воротник обвивал ее шею. Она старалась учиться носить эти платья годами и все-таки научилась. Она многому научилась, эта Кассандра Лайне. И за это Бейлиш был готов хотя сейчас подвести ее под венец. Миранда Ройс устала! Он давно так не веселился, когда смотрел в холодные глаза, глядевшие на него так непроницаемо и вместе с этим так откровенно. Самый первый шаг, самый важный — до него она дошла своим путем, и за это Бейлиш поцеловал ей руку. Был готов и коснуться ее губ, однако знал, какой могла быть пощечина от неприступной умницы. Надо было подождать. Миранда Ройс и правда была удивительным оружием против Рамси, а за то, как кривилось лицо лорда Ройса, когда он наблюдал за тем, как его племянница неловко разливала вино по чашкам и поправляла подол платья Кассандры, постоянно заваливаясь набок; за тот шепоток, который постоянно прерывался взрывами смеха рыцарей; за то, что кандидатура Ройса как лучшего Лорда Долины, чем его, Бейлиша, сразу исчезла — вот за это все Петир был готов озолотить Кассандру. Она действительно знала про него все, он представлял все ее действия наперед; порознь они были смертью друг для друга, но каким бы счастьем обернулась для них жизнь совместная. Петир мог от нее избавиться от нее еще в Гавани, мог не послать свое войско, она могла притравить его за все визиты в Лайне-холл и в Дредфорт, но они все еще были живы, и все возможности, постепенно открывавшиеся, затмевали нежное лицо Сансы Старк. Она могла принести ему Север, Кассандра Лайне могла принести ему все. И он не планировал от нее избавляться, когда бы это Все оказалось в его руках. Но Кассандра Лайне ко всему прочему оказалась еще и упертой. И об этом Бейлиш успел позабыть. Он знал, что важнее всего для нее — сохранять собственное лицо, однако Петир думал, что желание избавиться от ненавистного мужа окажется сильнее северной отваги и старковского слабоумия, но нет. Кассандра весело щебетала о чем-то с гостями, старательно не замечая мрачности Русе и угрюмости Рамси. Она постоянно что-то шептала на ухо своему супругу, а тот никак не мог откинуть ее руку со своей — холодный взгляд отца пригвоздил его на месте. Кассандра отлично разыгрывала роль недалекой дурочки-жены, и в это верили все, кроме Бейлиша. Он видел, как она подливала все больше вина Рамси, видел, как незаметно она поправляла завязки стального жилета под платьем — она основательно подготовилась к вечеру, как готовилась к каждому ужину наедине с этой семьей. И ему почему-то стало понятно ее нежелание покидать зал — здесь все было хоть и напускным, но веселым, здесь не было проклятой тишины, от которой сводило зубы, и Кассандра была не одна. Но ей следовало уйти. Бейлиш не стал рассказывать ей о своем плане, он и так посвятил ее в слишком многие секреты, и ближе к середине вечера взгляд серых глаз стал для него привычным. Каупвуд никак не мог успокоиться, все ерзал на своем месте и беспокойно смотрел по сторонам — выполнять приказы Бейлиша было для него в новинку, и Петир уже успел подумать, что Джон Аррен и правда был к концу своей жизни не в себе, если успел нанять таких тугодумов. Рыцарю было уже невтерпеж начать ратный подвиг, за который ему бы дали ровно на сотню драконов меньше, однако Бейлиш ждал, когда Кассандра уйдет — ему не хотелось, чтобы она видела слишком много крови на его плаще. А Кассандра никак не уходила. Улыбка на ее лице стала еще шире, в глазах заблестела бесподобная глупость, и все рыцари расплылись в ответной улыбки. Видят Семеро, если кто и мог нарушить его планы, так только эта девчонка! — Сэвер, — негромко позвал он Человека, и тот в секунду оказался около него. — Мне кажется, леди Кассандре стоит прогуляться. Она слишком бледна. Сопроводи ее. Сэвер только поклонился и подошел к стулу Лайне, но та похлопала его по руке и взяла заново кубок с вином. Музыканты уже взяли аккорды к «Энни из пустого холла», а Лайне как сидела на своем месте, так и оставалась на нем, будто бы никакого разговора между ними и не было. Хороший ход, несомненно, хороший ход, однако сейчас Кассандра откровенно мешала ему, а Бейлиш этого не любил. Она одна умудрялась приводить его в открытое бешенство и упивалась этим — в улыбке показалось знакомое лукавство, и он сжал кубок с вином. Кассандра опять плела свой клубок, и ее не волновало, что колючие нитки переплетались с его шелковыми нитями. Однако было бы большой глупостью не знать Лайне и не понимать, на что она способна. Темнота и одиночество были лучшими спутниками во время побоищ. Рыцари Долины и Винтерфелла сидели, не шелохнувшись, ожидая, когда же леди Лайне покинет обеденный зал, а она взяла кубок и как будто бы только сейчас увидела, сколько пар глаз на нее уставились. Она не боялась, Бейлиш хорошо это видел. Но в ее глазах было упрямство, она не желала покидать поле битвы, которое так долго старалась отвоевать. Бедная Кассандра, умная Кассандра — для ее счастья ей было нужно хоть немного но сохранить девичью глупость, а она разменяла ее на прозорливость и наблюдательность. Петир кивнул сиру Иетвену, и тот, спрятав кинжал за пояс, встал и улыбнулся так, словно едва стоял на ногах от хмеля. — Леди Кассандра! — его голос перекричал всех музыкантов, и Русе подозрительно посмотрел на него; подозрение было правильным — именно сиру Иетвену предназначалось всадить кинжал Болтону в спину. — Окажите мне честь, налейте мне вина в чашу! Кассандра непонимающе посмотрела на рыцаря, но улыбки не спрятала. Предложение быть чашницей либо могло означать оскорбление всего дома, либо неприкрытое признание в любви — и тот, и другой вариант Болтона не устраивал, и Рамси рявкнул на весь зал: — Моя жена не чашница! Глупый мальчишка чуть не вызвал свою погибель тут же; Бейлиш видел, как рука Иетвена потянулась к кинжалу, однако благоразумие и известная честь рыцаря взяла над ним верх, и он все-таки отступил, кланяясь Кассандре. Оставалось еще немного, совсем чуть-чуть, и тогда Дредфорт стал бы в полном ее распоряжении, но почему же она сама препятствовала свершению этой справедливости?! — Конечно, мой лорд, но ваш слуга Сэвер до того косой, что пролил все вино на меня! Где же он, подлец?! Иетвен начал так театрально оглядываться, что Петир не сдержал улыбки — Нед Старк, видимо, не сильно беспокоился о своей племяннице, если прислал ей в защиту таких дурней, которые даже притвориться не могли и играли из рук вон плохо. Быстрого взгляда хватило, чтобы Сэвер снова встал за ее спиной и легко потянул за подол платья. Он не ошибся, когда взял к себе этого Человека — провинциалам с Браавоса прощались многие вольности, на их поступки глядели сквозь пальцы, а уж тем более такая сердобольная Кассандра, к которой были так привязаны все слуги — она не могла не обратить внимания на немую просьбу своего помощника. Ей крупно повезло, что и у нее, и у Бейлиша цели были одинаковыми, иначе помощник оказался бы в неудобной ситуации, выбирая за кем следовать. Он почувствовал ее взгляд сразу же. В нем не было страха, не было отчаяния, только один вопрос и нежелание оставлять клочок земли, за который она пролила свою кровь. Бейлиш отпил из кубка и легко кивнул; у него еще было достаточно времени научить ее, как пускать кровь у других и не пачкать при этом рук. Петир не мог знать, уйдет Кассандра или останется, хватит ей собственного ума, или снова пробудится старковский дух, однако она снова просияла, и на этот раз в улыбке показалось что-то жуткое, что-то знакомое, что-то похожее на него самого. Кассандра одним движением оправила юбки и опять улыбнулась Иетвену. — Конечно, сир, — ее глаза сияли, когда она прошла мимо него, но блеск был стальной. — Я с радостью. Петир слышал, как сир Йед вздохнул с облегчением, когда музыканты снова заиграли «Энни из пустого холла», и синее платье блеснуло вышитыми лисами за дверями. Еще немного, и род Болтонов прервется навсегда. Бейлиш выпрямился в кресле и присмотрелся к верхним балконам. Их было совсем немного, только два, и там могло уместиться едва ли по пять человек. Болтоны были отличными убийцами и не собирались сами попадать в свои же ловушки, которые устраивали несчастным жертвам, но и они не были безупречными. Несколько человек скрывалось за альковом, еще несколько встали на место перекупного повара — того решили пожалеть, так как все лишние куски с подачи Кассандры перепадали бедным крестьянам, и Эндо умело скрывал это. Отравить половину кастрюли было делом времени, а говорить Кассандре, что она пила из его личного кубка, Бейлиш не собирался. Разумеется, Русе все знал, конечно, он понимал, зачем сюда приехала вся его армия, однако он предпочитал хранить суровое молчание и исподлобья смотреть на своих гостей. А Бейлиш ждал. Его участие во всем этом было куда более скромным — его попросили предоставить армию Долины, он ее предоставил, а браться за кинжал было последним делом. Стоило подумать, куда нужно будет отойти, когда начнется вся резня; глядеть на все это представление Петир не собирался, он и так потратил достаточно времени, чтобы подсказать Иетвену, куда поставить стрелков, и какую рогожу взять для маскировки неуклюжих воинов. — И все же вам повезло с женой, — он елейно улыбнулся Рамси, и тот оскалился в ответ. — Слухи о красоте леди Кассандры дошли и до Королевской Гавани. — Что есть, то есть, — пожал плечами бастард и усмехнулся в лицо отцу. — В этом у меня вкус лучше, чем у лорда Болтона, он-то всегда выбирал каких-то толстух. В зале могла повиснуть тишина, если только музыканты снова не начали бы третий куплет «Энни». Сир Йед нерешительно посмотрел на него, и Бейлиш сердито сверкнул глазами — он не собирался давать отмашку, не собирался кивать или усиленно моргать. Он поманил слугу, и тот подлил ему вина в кубок, теперь, главное, было его не пить. Лорд Старк назначил главным в этом балагане сына своего очередного кузена, какого-то зеленого мальчишку, который теперь трясся от страха на стуле и нервно глядел по сторонам, стараясь что-то сказать о красоте леди Кассандры. Первая битва всегда была волнительной, но Петир ему сочувствовать не собирался. — Мы должны поблагодарить вашу невестку за такой прекрасный обед, — едва улыбнулся мальчишка и посмотрел на Бейлиша. — Это наш долг чести! — Хотите увидеть ее сейчас? — кресло Русе отъехало, и сир Каувуд наконец мотнул головой; оставалась ровно минуту. — Мы можем привести ее. — О, нет, не стоит! Но ведь у вас совсем нет вина! — голос кузена Старков дрожал. — Диген, долей нашего подарка! От стены отделилась услужливая тень, и прежде чем Русе опрокинул на него стул, кинжал вонзился в его грудь. Стол отъехал резко в сторону, и вино разлилось по столу, смешиваясь с кровью. Рыцари повскакивала со своих мест, размахивая кинжалами, около него опрокинули каменную колонну, и несколько стрел вонзилось в его соседа. Он был посередине войны, побоища, и где же был хваленый лорд Старк, который клятвенно обещал, что Русе сдержит свое обещание и не станет устраивать резню. Вероятно, он был рядом с Кет и Сансой, сидел около огня и сокрушался, какой ужасный поступок он совершил. Бейлиш вдруг почувствовал странное жжение под своей туникой. Шрам. Он уже однажды воевал, воевал за чистую любовь и прекрасную даму, а потом река стала такой горячей, будто кровь и вода стали одним целым. Нет, усмехнулся Бейлиш, оправляя дублет и отодвигая стул, с него войн и крови хватит. Вера в Болтонов была вложением удачным лишь на половину, этой удачной половиной была Кассандра, а от невыгодных вложений он имел привычку избавляться. Серый плащ оказался около него по одному кивку головы, и он удовлетворенно подумал, что не зря им платил, раз его верные слуги могли увидеть его один поворот головы. Стул отодвинули, и Бейлиш ловко скрылся в темном углу, из которого вела лестница на балкон. Скоро ему следовало уходить, но он не мог пропустить такого зрелища. Петир быстро поднялся по ступеням; здесь еще было тихо, кровь и битва не добрались до тайных ходов, и он мог слышать отдаленные звуки битвы и капающей воды. Несколько лучников лежали у стены, и Петир поморщился — он не питал иллюзий о бравой смерти, смерть всегда была отвратительной, и никакие песни не могли это исправить. Он не вышел на балкон, но остановился около стены и пригляделся к тому, как кинжалы блестели в воздухе. Как же все-таки быстро нарушался порядок, как быстро все превращалось в хаос, и как завораживало это зрелище. Всего несколько поворотов головы, и все начищенные полы заливались кровью, стены запоминали крики, а в окнах мелькали полузадушенные стоны. Это и был настоящий хаос — стихия, бедствия, — способный быть усмиренным опытной рукой. Кассандра потратила немало сил, чтобы все превратить в прекрасную картину, но Бейлиш был уверен — она могла все построить заново, создать новый дом, в котором будет обязательно запасная лестница. А он ей в этом мог помочь. Зрелище это было прекрасным, однако запах гари заставил его нахмуриться и оглядеться. Горело где-то совсем рядом, почти что с той комнатой, где должна была сидеть Кассандра. Семеро, он попросил спрятать ее, а не сжигать заживо! Выругавшись, Петир спустился по лестнице и в темноте постарался понять, в какой комнате была Кассандра. Сэвер говорил, что та была с самым надежным замком. — Эй, — подозвал он пробегавшего стражника. — Ломай замок. — Милорд, — запыхался тот. — Боюсь, что… — однако он не закончил. — Ломай. Иначе придется сломать тебе шею. Стражник удивленно посмотрел на него, но сопротивляться не стал, и через несколько минут замок лежал на полу. Кивнув, Бейлиш подождал, пока тот скроется за железными дверями и зашел в комнату. Темнота была кромешной, но аромат лимона все еще был здесь, перебивая отвратительный запах пожара. Но вот Кассандры здесь не было. Бейлиш оглянулся и только, когда отблеск свечи мелькнул по стене, он увидел маленькое окно, напоминавшее бойницу. Стекло было выбито, и на осколках болтался лоскут ткани. Значит, все-таки сумела выбраться. Петир дернул ткань, и та неприятно полоснула его кровью — Кассандра наверняка порезалась, когда пыталась выбраться. Сколько еще раз ей нужно было пострадать от самой себя, чтобы понять — кровь не должна оставаться нигде, кроме внутри нее. Фыркнув, Петир вышел из комнаты и быстро поднялся по ступеням, ведущим на стену. В наступающем сумраке не было видно ничего, кроме валяющихся тел и зарева пожара. А потом Бейлиш снова выругался и сжал лоскут ткани посильнее. На краю стены стояла Кассандра, а около нее была Миранда. С кинжалом у горла. *** — Сэвер! Сэвер, немедленно открой! Сэвер! Она стерла себе все руки в кровь, стараясь дозваться хоть кого-нибудь, но все было бесполезно. В замке повисла знакомая тишина, и ей от этого хотелось кататься по полу. Пусть бы она слышала крики, пусть по двери ее убежища стучали копья и камни, но тогда она могла знать, что не одна. Кассандре часто снился один кошмар. Снилось, как она остается одна в замке, начинается снег, и больше никого. Одна пустота, постепенно сковывающая ее, копающая могилу в белом снегу. Однажды она уже была в таком сне, уже бежала, стараясь сбить со следа псов Болтона, а потом легла на белый снег и лежала до тех пор, пока все белесое не стало черным. Кассандры была, и ее не было — о, прекрасное ощущение. От которого она так стремилась сбежать. Тишина. Одна проклятая, вездесущая тишина. В том кошмаре она оставалась одна в замке, а потом приходили волки, скалились и не узнавали в ней своего. И Кассандра смеялась, потому что она никогда не была своей для того Севера, которым управлял Нед Старк. Кассандра видела, что миром Гавани правит не семья, долг и честь, а золотые драконы и титулы, и можно было отдать свою голову, но это бы не поменялось. Она знала это, пользовалась этим, а Нед и Кейтлин гладили ее по голове и говорили, что все это глупости. Они не понимали ее, отец и мать старались не видеть того, куда катится их дом, и все улыбались, улыбались, будто ничего не происходило, будто она сама себя не продавала. И это вило из нее веревки. В ее снах волки рычали, обнажали свои зубы и облизывались так, как псы ее драгоценного мужа. А она стояла на стене и знала, что непременно упадет им под лапы. Белая лиса станет добычей для прославленных хищников, перегрызавших своих врагов. Не бывать этому. Кассандра встала с места и поморщилась, когда затекшая спина неприятно хрустнула. В тишине этот звук показался ей особенно жутким, и с минуту она стояла у двери, стараясь снова уловить хоть один звук. Ей вдруг показалось, что звякнула чья-то кольчуга, однако это был ветер. Ничего. Тишина. Хаос, настоящий хаос всегда вершился в темноте и тишине, уж Бейлиш знал в этом толк. Где же он мог быть? Кассандра принялась ощупывать комнату, стараясь понять, куда ей шагнуть, чтобы не удариться головой о выступ. Наверняка он был в укромном углу и спокойно наблюдал за вершившейся игрой. Он всегда стоял в тени, смотря за последствиями своей игры, а потом выходил из тени и разводил руками — ну как же можно было так неосторожно оступиться и лечь на нож? Кассандра оступаться не собиралась. Она принюхалась — отдаленно пахло чем-то горелым, и она содрогнулась при воспоминаниях о рассказах Рамси, которые он заставлял ее слушать. Когда царапать ее крюками ему надоедало, он усаживал свою жену около камина и глядел на нее белыми глазницами. Глаза; они всегда у него были такими блеклыми, что казалось, радужки и вовсе не было. Он сажал ее около себя и сжимал руку до синяков, а потом говорил о всех пытках. Рассказчик он был славный, и Кассандра ночами просыпалась в кровати, дрожа, затыкая себе рот рукой, и старалась не вспоминать глаза замученных. Но пахло травами. Горел фенхель и душица, значит, огонь был совсем рядом. Она не могла просто так погибнуть, не оставив после себя ни имени, ни подвига. Северная кровь и спесь все еще бурлили в ней, и она невесело рассмеялась. Рассказы о подвигах Эддарда и Бриндена слишком глубоко въелись в нее, чтобы она просто так о них забыла. Ей надо было выбираться. Кассандра не знала, какую судьбу ей уготовил Бейлиш и желал ли он, чтобы она заживо сгорела в этой комнате, однако сама она желала жить. Желала быть там, где только смогла поверить в свои силы, и она вовсе не собиралась гибнуть от своей собственной глупости и неосмотрительности. Эта комната была с окном, Кассандра это знала — откуда-то сильно дуло, и она поежилась. Вот только, главное, чтобы ее спасением не оказалась обычная бойница или дырка в стене. Ничего, стиснула она зубы, ее сны всегда были вещими, а в одном она уже скребла ногтями камень, но все-таки выбралась наружу и не сгинула, не пропала. Надо было только получше ощупывать стены. Кассандра медленно двигалась от стены к стене, по пути спотыкаясь, раздирая платья в клочья — странная судьбы была у ее столичных туалетов, все они дрались на огромные дыры. Она неторопливо постукивала рукой по камню, пока тот не звякнул. Камень не мог звенеть, заметила Кассандра, значит, это было стекло. Значит, был шанс. Ох, хоть бы ей один огарок свечи, ведь ничего не было видно! Но свечи не было, и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы понять, каким было окно. Окно было небольшим, совсем небольшим, однако больше шансов не оставалось, и она отступила назад. Теперь ей следовало найти хоть что-то, чем можно было разбить окно. Хоть канделябр, хоть камень, хоть… обломок. Кассандра скривилась от боли, когда наступила ногой на изогнутую решетку — вероятно, как раз из них ее супруг делал свои железные прутья. Но и это было счастье. Она зажмурилась и, размахнувшись, со всей силы ударила по стеклу. Раздался звон, и она почему-то вспомнила, как в детстве разбила любимые мамины бусы. Тогда бусины сыпались драгоценным огнем. Последний осколок упал на пол, и неуверенно, пошатываясь, Кассандра подтянулась и едва не рухнула обратно. Оставалось совсем чуть-чуть до свободы, она не могла просто упасть и остаться лежать там. Не могла. Не за это она так уважала себя, не за это в глазах Бейлиша было восхищение, когда он глядел на нее. Нужно было только вдохнуть поглубже и постараться все силы вложить в руки. В ее руки, которыми она сделала так много. Ну же, Кассандра! Рывком она вскарабкалась, и осколки посыпались на ее волосы. Небо было звездным, на востоке оно краснело, и свобода была так близка, ей оставалось только еще раз вдохнуть, и тогда она сможет дотронуться щекой до снега. Ну же, Кассандра! Отяжелевшее тело с трудом поддавалось ей, но она была хозяйкой ему, и, подтянувшись еще раз, Кассандра вылезла на половину к стене. Ветер, такой резкий, такой острый, он был слишком родным, чтобы от него отказаться. Кассандра вдруг прохрипела что-то про себя и так отчаянно схватилась руками за каменный выступ, что ноги сами выскользнули из окна. Она вскрикнула, когда резкая боль в ноге оглушила ее, и кровь закапала на снег. Она машинально обернулась и посмотрела на окно — лоскут платья болтался на ветру, обезображенный кровью. Она выдрала половину подола, пытаясь вылезти, и теперь по ее колену медленно стекало что-то красное. «Леди никогда не оголяют ног, » — мелькнуло в ее голове, и Кассандра судорожно завернулась в плащ. Она была на стене. Значит, она могла попасть куда-то еще. Кто знал, что теперь было в Дредфорте. Кассандра поморщилась, когда на рану попал свежий снег. Ей надо было позабыть о боли и думать, куда идти. Когда она подошла к краю стены, крик чуть снова не вырвался из нее, но привычным движением Кассандра закрыла себе рот и ухватилась за камень. Весь двор был усеян телами, и только Семеро знали, что случилось, пока она сидела в той комнате. Неужели Бейлиш запер там ее только для того, чтобы она не видела всего этого? Сомнения, дурнота — все смешалось, и Кассандра хлопнула себя по щекам. Потом, потом она обязательно оплачет всех тех, кто ей помогал, а сейчас ей нельзя было допустить плача по себе. Она уже собиралась уходить, когда сзади раздалось шуршание снега, и Кассандра замерла. — Нравится? — этот голос она ненавидела больше голоса Рамси. — Я всегда знала, что вы были слабы духом, миледи. Миранда. Каким только образом она смогла избавиться от своего дурмана? Если только вино — об этом Кассандра не подумала; вино всегда смывало все. Надо было лить еще больше того снадобья из бутылки, лить столько, чтобы та только ходила по замку, как прокаженная. Миранда могла ее убить прямо здесь и сейчас, и никто об этом не узнал бы. Это было удобно, и кто знал, какой исход приняла бы битва, если племянница лорда Старка оказалась мертвой? — Ошибаетесь, Миранда, — ей надо было тянуть время. — Я не боюсь ни чужой смерти, ни своей. И я готова принять ее, но, — она насмешливо улыбнулась. — Не от руки дочери псаря. Кинжал она почувствовала сразу. Холодная сталь натянула кожу у подбородка, и она постаралась не сглатывать сразу же, это было бы слишком глупо. Миранда могла ее убить, но не стала бы этого делать, пока был жив Рамси. Мысли лихорадочно скакали от одной к другой, и Кассандра замерла. Значит, все идет к концу, и она, Кассандра, должна была стать переходным трофеем. На секунду ей показалось, что на соседней башни шевельнулась тень, но повернуться было невозможно, и она дернула плечом. — Если бы вы только знали, миледи, — прошипела Миранда. — Как долго я мечтала об этом. — Знаю, Миранда, — прохрипела Кассандра. — Как только я стала супругой вашего драгоценного возлюбленного. Кинжал прижался к горлу сильнее, однако Кассандра расслышала во дворе отдаленно знакомый голос и позволила себе улыбнуться. Пока Рамси был жив, она могла надеяться и на свою жизнь. Оставалось только тянуть время, а там мог и Бейлиш появиться. — Как вы хотите умереть, миледи, — ухмыльнулась Миранда. — Упасть с башни или истечь кровью? — Никак, — Кассандра перестала дергаться; звуки шагов были уже близки. — И вам это не поможет, Миранда. — Вот как? — та встряхнула ее, и Кассандра угодила каблуком ей по ноге. — Посмотрим, как вы будете говорить, когда псы будут глодать вас. — Не будут, — пожала плечами Кассандра. — Моя смерть станет вашей смертью, Миранда. И вы сами это знаете. — Он никогда не любил тебя! — кинжал слегка ослаб, и шаги стали слышны еще сильнее. — Он убьет тебя, грязная… — Поосторожнее со словами, — Кассандра не думала о том, что лезвие может быть прижато сильнее, теперь она могла говорить, что угодно. — Если Рамси выиграет, ему будет нужна жена и наследник. А не любовница и бастард. — она искоса поглядела на Миранду и усмехнулась. — Мы с вами уже говорили об этом, но у вас слишком короткая память. Теперь шаги были совсем близко, она могла слышать хруст снега. Оставалось совсем немного, и на стене показалась фигура Рамси. Кассандра видела его лицо, как никогда близко — глаза его смотрели с ненавистью, лицо его было в крови и искажено. Теперь она понимала, какие демоны терзали непокорных. Рамси замер, смотря на свою супругу в руках своей любовницы, и впервые Кассандра заметила у него в глазах замешательство. — Миранда, — его голос был спокойным; она часто слышала его. — Отпусти ее. — Ты обещал жениться на мне, а не на ней! — всхлипнула Миранда, и Кассандра рассмеялась. — И на ком же ему нужно было жениться, чтобы получить половину Севера? На чашнице или племяннице того, кто оказался не у дел? — Молчать! — рявкнула Миранда, и лезвие холодно прикоснулось к шее Кассандры. — Миранда, — снова начал Рамси. — Отпусти ее, и мы с тобой сможем обо всем договориться. — Ну что вы, леди Ройс, — раздался веселый голос, и Кассандра почувствовала странное успокоение. — Кончайте быстрее, а то вы слишком тянете. Пересмешник. Он был здесь. В темном плаще, развевающемся за спиной и со сверкающей брошью. Он стоял и смеялся над всеми ними, но над собой Кассандра еще никому смеяться не позволяла. Она не знала его планов, никогда не могла знать их точно, но они были похожи, как заметил Пересмешник, и она бы поступила точно так же. Не выказывать никому своего расположения, пока не станет понятно, кто победит. — Ну так на ком нужно было жениться, Миранда, вашему драгоценному возлюбленному? — она выпрямилась. — Вы могли быть племянницей Лорда-Протектора, но кто виноват, что постель лорда Бейлиша оказалась мягче? — на лице Петира показалась усмешка. — Вы были бы замечательной женой, но вот прока от это было бы никакого. — Почему именно она? — прокричала Ройс сквозь снег. — Почему не я? — Миранда, опусти кинжал. — продолжал Рамси. — И я обещаю, что завтра же ее здесь не будет. — Ты отправишь ее псам? — лезвие упало на снег. — Правда? — Правда, — заискивающе кивнул Болтон. — Но оставлю ее в живых, ведь она моя жена. Но в постели будешь только ты, только ты! — Нет! — крикнула Миранда и как-то странно изогнулась. — Нет, ты же обещал! Кассандра помнила только то, что Рамси вдруг начал медленно надвигаться на нее, и воротник платья совсем промок от слез Миранды и снега. Лицо Рамси все близилось, близилось, и она закрыла глаза, представляя падение со стены. Каково это, когда твое тело ломается на части? Как это — чувствовать нестерпимую боль и выть от нее? Она была готова раскинуть руки и оттолкнуться ногами от камня сама, только чтобы не умереть от этой грязной руки. Дыхание всех троих смешивалось, ее начало мутить. Но потом ее ног коснулось что-то твердое, и на бедро пришелся тяжелый удар. Чьи-то руки оттащили ее назад, и она заткнула уши, когда утробный крик разнесся над всем Дредфортом. Кассандра открыла глаза. Ни Рамси, ни Миранды не было на стене. Была пустота, снег и серебряный пересмешник в ее руке. На подгибающихся ногах Кассандра подошла к обрыву каменного балкона, но все те же руки мягко отвели ее в сторону, и она услышала знакомый голос. — Пойдемте, Кассандра, — Бейлиш стоял рядом с ней. — Надо сообщить, что ваш супруг не выдержал позора и сбросился со стены. Сбросился со стены. Она закрыла глаза и постаралась поверить в слова. Сбросился. Значит, умер, погиб. Больше никакого Рамси, никаких пыток и шрамов, которые ныли каждый раз, когда она садилась в горячую ванну. Рамси больше не было. Зато, мелькнула острая мысль, оставалась жена изменника. — Это поражение? — прошептала она в снег. — Ну что вы, — ее волос коснулось теплое дыхание. — Это победа, любовь моя. — Надо сообщить, что Миранда приставила кинжал к моему горлу. — машинально проговорила Кассандра, прижимая к себе пересмешник. — Племянница лорда Ройса хотела убить меня. Она посмотрела на Бейлиша и увидела блеснувшее в его глазах восхищение. — Разумеется, — его голос был таким успокаивающим; для него все это было обыденностью; скольких он успел свергнуть вот так — одним взмахом руки. — Но нам нужно уходить. — Лорд Бейлиш, — начала она и осеклась. В темноте она мало что могла рассмотреть, но его глаза она видела хорошо. Он стоял слишком близко к ней, подумала Кассандра, но отодвигаться не стала. Уже когда-то было такое — стена, его плащ, окутывающий ее и огоньки в его глазах, грозившие расстроить все ее планы. А разве были у нее теперь эти планы? Вот они, лежали на снегу. А с Бейлишом они теперь были связаны кровью. Он спас ее, хотя никого и никогда не спасал. И расплата обязательно настанет, Кассандра знала это. И все же привычное спокойствие наполнило ее, когда он прикоснулся губами к ее руке. — Прошу вас, — он улыбнулся, и Кассандра поглядела на брошь — та переливалась. — Зовите меня Петиром.