Долго ли, коротко ли

Через час пути Дубыня вспомнил, что остался без завтрака и снова принялся бухтеть, жаловаться на тяжёлую, неказистую жизнь народного героя и требовать немедленно устроить привал. Как раз лужайка подходящая встретилась. Богатырь слез с коня и, отправив остальных на поиски пищи, устроился в теньке досыпать, благо было на чём. — А давайте до деревни добежим? — предложил Агашка. — Вы селян пугать станете, а я тем временем яиц из-под кур натаскаю и с огородов чего-нибудь! — Может, не стоит? — засомневалась Шаломымра. — Дубыня же сказал, что последний раз предупреждает… — Значит, ему надоело и он предупреждать перестанет! — убеждённо хрюкнул Пельмешек. — Будет принимать как данность! И вообще — он что велел? Еду добыть! Вот мы и добудем! — Только нам лучше по дороге назад вернуться! — посоветовала рассудительная барабашка. — Чтобы не пришлось потом деревню огородами обходить. Или сначала от разъярённых жителей бегать, а потом от такого же Дубыни! Остальные согласились, что это разумно. И отправились в селение с соломенными крышами и фигурными плетнями, что встретилось им получасом ранее. Там ещё в одном дворе коза была дюже разговорчивая. Всё мекала и мекала, пока путники из виду не скрылись. Входили в деревню с четырёх сторон. Агашка выбрал двор позажиточнее, чтобы, значит, бедняков совсем голодными не оставлять. И, засев в куст, трижды крикнул филином — условный знак подал. Вскоре мимо шмыгнула юркая тень — это Агафья отправилась на разведку боем. Через несколько мгновений в доме раздался вопль, загремела посуда, что-то упало, из окна выскочила молодая женщина и, визжа «нечисть-нечисть», побежала по улице. Меченосец, не теряя времени, рванул в курятник, схватил там кстати оказавшуюся корзинку и принялся наполнять её яйцами. Думал было курицу прихватить, да пожалел. Тоже, поди, жить хочет! Шаломымра с Пельмешком тем временем прорежали грядки. Свин пятачком выкапывал крупные клубни картошки, а лешачиха размышляла, какие взять огурцы — толстые и сочные или мелкие и хрустящие. В итоге нарвала и тех, и других. А потом ещё зелени разной надёргала, с ней всё вкуснее. Не теряла времени и барабашка. Утянула булку свежую, сыра домашнего головку и крынку молока. Заклинанием нужным запечатала и… — Где нечисть? Бей её! — послышалось в конце улицы. Это селяне, вооружившись вилами и прочим дубьём, спешили на помощь. Храбрые какие, ты ж погляди! — Сматываемся! — решили воришки и бросились к плетню. Нечисть-то легко его перемахнула, а вот Агашке повезло меньше — за гвоздь зацепился. Мало того, что штаны новые порвал, так ещё и корзинку на себя перевернул. Яйца, конечно, всмятку. Бросил их, только дальше бежать собрался — глядь, а на пути та самая коза. Голову наклонила, рога выставила, смотрит недобро. Не хотел, мол, поговорить со мной — вот и стой теперь! А то забодаю! Не решился Агафон перечить, встал столбом, руки вперёд выставил. А тут и преследователи подбежали, да долго судить-рядить не стали — за ухо взяли и в амбар старый свели. — Сиди, — говорят, — туточки! Вечером староста вернётся, пусть тебя и судит! Пригорюнился Агашка, опустился прямо на пол у стенки, а слёзы сами так и бегут. Надо же было так глупо попасться! Хоть бы друзья поскорее до богатыря добежали. Пусть лучше он отругает как следует, чем староста в острог отправит!