В нашем шапито играют в прятки Сотни сломанных людей. Если упадёшь, то без оглядки Забирайся выше всех… Polnalubvi, «Шапито»
Она давно не высыпалась с таким наслаждением. Тягучая истома разливалась по измученному телу, забредала в каждый промёрзший его уголок; живительная магия восстанавливающих зелий огибала линию острых позвонков, баюкая заледеневшие суставы. Глубокие, размеренные вдохи наполняли кислородом лёгкие. Жоан сладко выгнулась, раскинув запястья по краям одеяла. Каштановые волны спутались, рассыпались по подушке и лицу; пряди плясали тонкими линиями на обнаженной груди. Она потянулась, прищурено приоткрыла глаза и облизнула пересохшие губы. Перекинув ноги на одну половину кровати, приподнялась на локтях, плавно оттолкнулась и скользнула юркой пташкой к занавешенному окну. Крепления на карнизе жалобно взвыли, когда хозяйка спальни резко отдёрнула шторы к краям резной рамы, приветствуя новый день. Распахнутые настежь створки сообщали благую весть: небо прояснилось, а температура за окном совершила жизнерадостный скачок, прорвавшись в комнату неожиданно густым маревом полуденного зноя. Летний день уходящего июля заигрывал пронзительным солнечным светом и пением птиц, приглашая обитателей Барфорда прогуляться в восстановленном после тренировок саду и насладиться столь редкой, а потому — безмерно желанной тёплой погодой Суррея. Жоан улыбнулась, подставляя белокожее, разомлевшее ото сна лицо рдяным лучам. Нагая, расслабленная, томлёная — она вдыхала жаркий воздух полной грудью, задыхаясь в аромате садовых роз; благоухающая плантация раскинулась прямо у неё под окнами. Самое время для позднего завтрака. День обещал быть ленивым и спокойным, а потому Жоан не торопясь расчесывала зачарованным гребнем волосы и выбирала платье. Лёгкие наряды практически в полном составе остались в Живерни: отец заботливо предупредил, что британский климат вряд ли будет особо радушен. «Пожалуй, это подойдёт», — придирчиво наморщив лоб, Жоан вытащила из гардеробной невесомое гранатовое платье из полупрозрачного шифона — дышащее и совершенно не сковывающее движений. Ткань струилась сквозь пальцы, лаская кожу. Озорно отбросив идею надеть под наряд плотный бралетт, она нырнула в нижнюю сорочку. Полюбовавшись в зеркале, как винный шёлк стекает по лопаткам, пояснице и округлым бёдрам, Жоан подмигнула своему отражению. Хороша! Кристин в своё время была без ума от этого платья. И не раз норовила стянуть творение итальянских кутюрье себе в шкаф. Однажды невестка даже подговорила Роберта отвлечь сестру, пока сама Кристин с причитающей под нос домовихой совершали диверсию. Смысл был, конечно, не в самом платье: Жоан и так щедро делилась вещами с подругой. А вот устроить шпионскую игру, придумать план, проникнуть к ней в спальню и утащить трофей тайком — это было любимой забавой почти-молодожёнов. Матильда закатывала глаза и, подобно своей чопорной свекрови, цокала языком про остатки приличий. Роберт же с Кристин заливались смехом и спешили показательно переодеть последнюю в захваченный у Жоан приз. Надо будет съездить в Париж в госпиталь Сан-Бурлон к Кристин. Когда она навещала подругу в последний раз? В апреле?.. Уложив волосы набок и кокетливо отправив последний поцелуй зеркалу, Жоан выпорхнула из дверей спальни и спустилась вниз по лестнице. Гранатовые волны шифонового платья развевались вокруг, заполняя пространство густым цветочным ароматом. Жоан щедро орошила ткань парфюмированной дымкой-вуалью, причудливый флакон с которой украшал туалетный столик в её новой комнате. Предыдущие сутки оказались гораздо более выматывающими, чем можно было предположить утром прошлого дня. Щиты, собрание, ментальное противостояние… Она-то надеялась, что приедет сюда в качестве моральной поддержки отцу, а в итоге — оказалась в самой гуще событий! В столовой давно никого не было. Даже громоздкую обеденную мебель трансфигурировали, чтобы не занимать зазря место в зале. Позвав местную домовиху, Жоан попросила подать завтрак на крыльцо. В такую чудесную погоду пить кофе в доме — безмерная глупость! Домовиха — Вилли? Милли? — оперативно левитировала на белоснежный витой столик поднос с творогом, мёдом, орехами, фруктами, выпечкой и кофе; откланялась и исчезла. Вышколенные они у Блэков, нечего сказать. Растекаясь в безмятежной неге в мягком плетёном кресле, Жоан с наслаждением вытянула ноги в открытых босоножках, прикрыла глаза и мечтательно загадала, чтобы этот прекрасный день ей не испортил никто и ничто!.. — Занята? — раздался каркающий голос Долохова где-то позади. Она мысленно застонала. «Вот только твоей кислой физиономии тут не хватало!..» — сокрушенно пронеслось в скоропостижно выныривающей из знойного дурмана голове. Кофе сразу противно загорчил, а солнце сделалось тусклее. Присутствие болгарина напоминало Жоан магию дементоров: этим своим немелодичным карканьем Долохов будто поглощал весь свет вокруг себя и безжалостно выдергивал окружающих из беспечного состояния. Вслух она, впрочем, недружелюбно буркнула: — Восстанавливаюсь после твоего вчерашнего экспромта. Свалившийся ей на голову собеседник обнажил мелкие острые зубы и попытался натянуть раскаивающееся выражение на худощавую морду. Выглядело сомнительно: как если бы гиена извинялась перед ланью за то, что обглодала её бренную тушу после пиршества львов. — Ты вчера быстро пришла в себя, не прибедняйся. — А ты вчера нехило проштрафился, не заискивай. Жоан капризно фыркнула, наморщила нос и отвернулась, демонстративно разглядывая цветы. Белоснежные розы выглядели всяко привлекательнее костлявого, напоминающего старый покосившийся забор Антонина. Он ухмыльнулся и перешёл к делу. — Я нарушаю твой покой не по личной инициативе, принцесса. — Да неужели! А я-то надеялась, что ты всё утро маялся о моём здравии и чаял увидеть светлый девичий лик! Долохов скрипуче рассмеялся и покачал головой: — Хамство тебе не к лицу. — Мне и магическое истощение не к лицу — да кто спрашивает? Положа руку на сердце, Жоан всё ещё злилась на него. Этот безумец совершенно не посчитал нужным предупредить её о локальном апокалипсисе, который собирался устроить на тренировочной площадке! Тем самым Долохов ничтоже сумняшеся подставил и здоровье Жоан, и её магическую энергию под серьёзный удар и кучу восстанавливающих зелий! И он ещё удивляется, что она не бросается ему на шею при встрече!? Пусть скажет спасибо, что проснулся утром без какого-нибудь проклятого амулета в кровати. Заколдовать Долохова лично Жоан, конечно, вряд ли сможет: навыки не те. А вот зловредно проклясть какой-нибудь предмет и устроить пакость — было вполне рабочим вариантом. — Сколько времени тебе надо, чтобы выразить своё негодование в полном объёме? — Минут двадцать, — лениво отрапортовала Жоан. Антонин сухо кивнул и бросил через плечо: — Через полчаса подойду. — Через час, — парировала она и протянула руку к жестяной коробочке с сигаретами. Что ни говори, а подгадить ей утро этот зануда всё-таки умудрился. — Если Друэлла увидит, что ты дымишь рядом с её драгоценными розами, спать переедешь в кладовку, — заботливо проинформировал болгарин. — А я смотрю, вы тут все очень гостеприимные, да? — съязвила Жоан в удаляющуюся спину Антонина. — Чего ты хотел, безвинная овечка? Спина развернулась к ней всем корпусом. Долохов расплылся в победном оскале. — В обед на корте… — Ох, нет! — резко выпалила она, прикрывая глаза. Ресницы нервно подрагивали. — Даже не продолжай! Никаких щитов сегодня! Антонин вздохнул, посмотрев на неё с каким-то странным сочувствием. Для него это было редкое выражение лица: Жоан вообще казалось, что большую часть времени болгарин пребывает в плохо сдерживаемом презрении ко всему окружающему и мало склонен к сантиментам. — Давай начистоту. Меня к тебе отправили парламентёром как проштрафившегося. Не ты одна заметила, что я вчера… переборщил, — деликатно опустил детали своего сольного перформанса Долохов. — Но я передаю не просьбу, а недвусмысленный приказ. Это понятно? Она вопросительно подняла бровь. Приказ? Pardon? — Здесь военный штаб. И в нём у всех есть роли и обязательства. Ты — маг защиты. И чем дальше, тем меньше у тебя будет возможностей наслаждаться утренним кофе и цедить вонючие сигаретки. Проигнорировав колючий выпад в адрес её пахитосок ручной работы, сделанных на заказ в Париже, она перешла к сути. — Excusez-moi, chéri! И кому я сегодня понадобилась? — раздражённо прошипела Жоан, теряя остатки лености и ощущая, как тело вновь каменеет и готовится к противостоянию. Шелковое платье захотелось сменить на броню. — У Лорда будет спарринг с четвёркой ещё более проштрафившихся. Она напрягла лоб, вспоминая, кто вчера отличился. — Ты про Яксли, Макнейра, Руквуда и Мальсибера? После вчерашнего вы предлагаете мне ещё четыре боя держать щиты? Лестная оценка моих способностей, конечно… Но вы в своём уме? — Не четыре. Один. Жоан недоуменно пялилась на болгарина снизу вверх, чувствуя, как затекает шея. — Прости?.. Долохов вновь вздохнул, стараясь не выдать вслух, что он думает о её интеллектуальных способностях. — Один бой, один щит. Поставит его Лорд самостоятельно. Тебе нужно будет только удерживать. Она действительно туго соображает с утра? Жаркая погода расплавила остатки логики?.. Как может быть один бой, если противников у Лорда — четверо? Или он возьмёт кого-то себе в команду и будет групповой спарринг? Если только… — Подожди… — она поражённо выдохнула. — Он что, будет на корте один против четверых?! Болгарин многозначительно промолчал, без слов отвечая на её вопрос. — Это что, шутка такая? Ладно Яксли, он средний боец. Но остальная троица! Я же видела их на корте! Они все полоумные! — Жоан… — проникновенно оборвал её восклицания Антонин. — Ты здесь всего неделю, и это как-то оправдывает твоё неведение. Но мой тебе настоятельный совет: постарайся не выдавать сомнения подобного толка вблизи Лорда, — Долохов смотрел на неё сверху с налётом снисходительной жалости. — Не знаю, насколько ты в состоянии переварить эту мысль, но против Милорда даже у десятка бойцов штаба шансы крайне невелики. За исключением пары ровесников, которых он тренировал лично: но нас здесь таких всего ничего. Она молча пыталась уложить в голове услышанное и представить масштабы магической мощи, которую ей придётся сдерживать внутри щитов. Пока даже очень богатой фантазии с трудом хватало на осознание новой информации. Какой-то вопрос упорно зудел на краю сознания и не давал покоя… Ну конечно. — Минуту. Ты сказал про «его ровесников». О ком речь? Антонин не выглядел удивлённым её вопросом, но и особой радости от поднятой темы на лице болгарина не считывалось. Он коротко перечислил: — Я, Нотт, Абраксас, Эйвери… — Ровесники!? — озадаченно вскинулась Жоан. — Но… Как это возможно? — новость звучала чистейшим абсурдом. — Не сочти за грубость, но вы трое выглядите старовато. Даже по лощёному Абраксасу видно, что ему не первый год за сорок. А Лорд… По моим прикидкам, он скорее ровесник Рабастана и Себастьяна. Да он же выглядит младше вас всех лет на семь-десять! Долохов деликатно покашлял в кулак, ожидая окончания эмоциональной тирады. — Позволь мне оставить твой вопрос без ответа. Если любопытство не даст покоя, можешь смело подойти к Лорду и лично спросить у него всё, что сочтёшь нужным, — он неприятно осклабился, вновь напоминая гиену. — Только предупреди меня заранее. Я с удовольствием понаблюдаю за этим пусть и коротким, но безусловно красочным диалогом. Издалека. Жоан фыркнула и неопределенно дёрнула плечом. Очень остроумно. — В два часа ждём тебя на корте, — подытожил болгарин и откланялся. Она горько вздохнула и допила остывший кофе, с сожалением думая о том, что сегодняшний день уже не получится отнести к беззаботному уикенду.***
Сад выглядел совершенно обыкновенно, как если бы по нему не проходились магическим землетрясением ещё вчера. Трава лежала ровным изумрудным ковром; ни следа от ужасающих трещин и спутанных корней, которые беспощадно испещрили землю Барфорда накануне. Маги уже разминались у корта и молча наблюдали за приближением Жоан. Гранатовый шифон струился вокруг её тела, чутко реагируя на каждый порыв. Ветер нырял под длинную юбку, поглаживая тонкие икры, обвитые ремешками босоножек. Кроме бойцов, у поля собрались немногочисленные зрители: молча и практически недвижимо привалился к дереву Каркаров, недалеко от него прогуливались оба Лестрейнджа. Все отпрыски Бэрроу, Кэрроу и Беллатриса стояли у самого корта. Большинство гостей разъехались ещё вчера: видимо, гостеприимной компании дружелюбного Лорда им хватило с лихвой в течение вечера. Старшего поколения, включая Кристофа, на площадке не наблюдалось. Бойцы переоделись в чёрные тренировочные костюмы, мантии были сложены на скамье под деревом. На лицах застыло напряжение и какая-то вымученность, остро идущая вразрез с безоблачным небом, пением птиц и безмятежным утренним настроением самой Жоан. У Яксли подрагивала верхняя губа, а Макнейр сильно вспотел ещё до начала боя. Живописный фасад имени Лорда Волдеморта, стоявший неподалёку, не выражал вовне ничего, кроме вежливого интереса. В отличие от своих подчинённых, он остался в мантии и не выказывал ни единого признака беспокойства. Маг оглядел собравшихся Пожирателей и Жоан спокойным, холодным взглядом — более холодным, чем это было уместно при вежливом интересе — и театральным жестом пригласил всех к площадке. Жаркий летний день в его присутствии становился существенно промозглее. «Мда, ну и кадр», — цокнула про себя языком Жоан. — Приветствую, господа. Утверждённым составом тренируемся на корте пятнадцать минут, — Яксли, казалось, слегка заскулил, услышав продолжительность тренировки с предводителем штаба. Руквуд побелел и вздрогнул. Оспины на его изуродованном лице прорезались острее. — За щиты отвечает мадемуазель Дю Белль, — Лорд окинул её летний наряд недоумённым взглядом, чуть дольше задержавшись глазами на босоножках, — …похоже, перепутавшая тренировочную площадку с бальным залом, — колко завершил он. Жоан молча проглотила высокомерный выпад в адрес своего внешнего вида и подошла ближе. — Антонин при необходимости ей поможет. Госпожа Бэрроу присоединится к нам чуть позже и окажет пострадавшим необходимую помощь. «Пострадавшим» из его уст звучало оглашённым приговором: рассекающий звук неумолимого лезвия, опускающегося на плаху. Судя по всему, схожая ассоциация возникла не только у Жоан. Лица Пожирателей намекали, что все вокруг воспринимают слова Повелителя, сказанные с повседневной, даже какой-то равнодушной интонацией, как неизбежную эпитафию. За каждым жестом Лорда с предельной сосредоточенностью наблюдал десяток внимательных глаз. Никто не смел шелохнуться без прямого указания. Белла с Кларисс почтительно притихли, оказавшись в паре метров от предводителя. Старшая Блэк смотрела на мужчину с плохо скрываемым обожанием. И кажется, не только как на руководителя Пожирателей... «Мерлин, она что, в этом мерзлом истукане разглядела предмет воздыхания? С ума сойти!» — скептично присвистнула Жоан про себя. — «Нет, он, конечно, ладно сложен и хорош собой… Особенно если женщина без ума от прогулок по Антарктиде или не прочь отправиться в круиз по Северному Ледовитому!» Дёрнув головой, она усилием воли вернулась к происходящему на площадке. Зрители молча подтягивались к корту. Даже Себастьян и Игорь, казалось, не замечали друг друга. Ирландец и болгарин не то что не пытались устроить привычной стычки — оба в принципе не поворачивали головы в сторону, отличную от фигуры Лорда. Последний владел вниманием присутствующих полностью и явно единственный ощущал себя в родной стихии. Он привык к власти, привык к беспрекословному подчинению и раболепию окружающих. Стоя посреди лужайки в обычной чёрной мантии, Тёмный Лорд создавал неимоверно грандиозное впечатление коронованного монарха в дворцовом зале. Налёт брезгливости на красивом лице, ледяной взгляд и капризно изогнутые губы выдавали в нём жёсткого и нетерпимого лидера. Волдеморт принимал лишь позицию силы и строго вертикальной иерархии, где высшее звено цепи, безусловно, отводил самому себе. Его репрезентация вызывала смешанные чувства внутри Жоан, дать название которым она пока не была готова. — Антонин, трансфигурируй препятствия, — рублено, повелительно, бескомпромиссно. Долохов быстрыми отточенными движениями начал приводить площадку в готовность. Когда тот закончил, Лорд властным жестом указал бойцам их первоначальные позиции и сам шагнул внутрь барьера. Жоан поймала на себе ввинчивающийся, выжидательный взгляд тёмного мага. Казалось, тонкую кожу на скуле обожгло замороженным азотом. «Да не могут они быть ровесниками с Ноттом и Малфоем… Это просто невозможно!» — она изо всех сил старалась не пялиться в немом вопросе на молодое красивое лицо напротив. Пронзительные синие глаза несколько намекали на его реальный возраст, но остальное… Не подозревая об её измышлениях, Лорд сухо перечислил сложнейшие вязи созданного им защитного купола и проинструктировал, какие зоны ей предстоит удерживать. Он руководил ареной точно оркестром. Жоан же ощущала себя не то скрипкой, не то виолончелью — за тем лишь исключением, что за фальшивую ноту инструменты тут не задвигали в долгий ящик и не перенастраивали, а безжалостно сжигали. Напряжение в воздухе можно было резать ножом, и только виновник событий чувствовал себя презамечательно, раздавая указания. Дисциплина в его присутствии соблюдалась железная. Разговоры закончились. Лорд скользяще развернулся лицом к оппонентам и выпустил предупредительную искру, знаменовавшую начало боя. Четвёрке, предусмотрительно укрывшейся за препятствиями, дважды повторять не требовалось. Мужчины молниеносно отправили в своего предводителя волну заряженных вспышек — каждая из которых, достигни она цели, оставила бы на хорошеньком авангарде Повелителя приличную вмятину. Жоан задержала дыхание, наблюдая, как в сторону мага в чёрной мантии потоком несутся тёмные проклятия. То, что произошло дальше, дало понять, что быстро этот бой не закончится. По крайней мере, не для Лорда Волдеморта. Тот резко взмахнул палочкой и перехватил искры противников. Заклинания Яксли и Макнейра отлетели в землю, вновь подорвав идеальный газон Друэллы. Вспышка Мальсибера оглушительно шарахнула в купол, гулко содрогнувшийся от силы удара. Взрывной заряд Руквуда отскочил обратно в его сторону, громогласно сдетонировав возле препятствия. Сам Август подлетел вверх, приложившись всем телом о барьер — о мягкости и упругости которого Лорд услужливо не позаботился, в отличие от внимательной к людям Жоан. Всё произошло буквально за несколько секунд. Бой ещё толком не успел начаться, а трава под ногами Лорда уже дымила, барьер звенел и вибрировал, одно из препятствий горело, а лицо Руквуда окрасилось кровью. Яксли, собрав последние остатки смелости, вылетел из-за искусственной стены и отправил в Повелителя одно за другим четыре проклятия. Макнейр выбежал с другой стороны, послав ещё два. Лорд резко ушёл вниз на какой-то нечеловеческой скорости: вспышки Корбана и Уолдена столкнулись, учинив ещё один жуткий взрыв посреди поля. Жоан панически вливала свою магию в щит, боясь, что тот не выдержит бомбёжки. Мальчики разыгрывались не на шутку: они вообще уже давно не играли. То, что происходило, напоминало не товарищеский спарринг, а безжалостное побоище. Вынырнув справа от взрыва, Лорд молниеносно выкинул руку несколько раз подряд и одарил слуг градом тёмных заклинаний. Палочка в его длинных тонких пальцах безжалостно порхала, обещая скорую погибель. Он зацепил чем-то Мальсибера, чья спина пугающе кровоточила. Взгляду зрителей открывались глубокие уродливые раны, исполосовавшие позвоночник мужчины. Яксли, не удержавшись, вскрикнул, словив грудью какое-то проклятие: обычно выдержанный и статный Корбан ломано согнулся пополам, лицо исказилось мукой и судорогами. Лорд тем временем и не думал останавливаться. Сейчас он стоял как никогда близко к Жоан, у самого края барьера. Взгляд мага был убийственно спокойным: и убийственность заключалась не в степени спокойствия, но в той неумолимой, жестокой кончине оппонентов, которую она пророчила. Он смотрел на противников холодно, оценивающе и посылал заклинания одно за другим, успевая уворачиваться от стремительно несущихся ему в ответ. Какие-то попадали в щит позади него — и тот жалостливо стонал, моля о пощаде. Какие-то Лорд цинично разворачивал обратно к авторам или молниеносно ловил на свои щиты. Казалось, его было невозможно задеть, в то время как сам он хлёстко рубил направо и налево с непроницаемым выражением. Это было жутко, немыслимо. Жоан в жизни не видела настолько чудовищной силы и идеальных навыков прирожденного убийцы. Если Тёмный Лорд так сражается с собственными союзниками — что ожидает на поле битвы его врагов?.. Минуты тянулись бесконечно, как и мучения сражавшихся. Мальсибер плёл какую-то сложную вязь, вероятно, надеясь атаковать Повелителя стихийной магией. Яксли и Руквуд, как могли, прикрывали товарища по несчастью. И без того малосимпатичное лицо Августа сейчас выглядело изуродованным вдвойне. Он скалил зубы, шипя от боли, и из последних сил удерживал щиты, отбиваясь от жестоких проклятий своего Господина. Изо рта Руквуда стекала густая кровь — и далеко не тонкой струйкой. Пожиратель давился и откашливался: похоже, ему повредило внутренние органы. Распластавшийся в стороне Уолден Макнейр был уже мало на что годен: лицо заплыло, под глазом наливался ядреный синяк, на голове зияли несколько кровоточащих шишек, тело покрывали нарывы — он едва стоял на ногах. Жоан судорожно сглотнула, увидев, что Мальсибер доплёл свою вязь; из его палочки вырывался поток воздуха, с оглушающим свистом закручивающийся в исполинский торнадо. «О Боже…» — только и успело пронестись в её голове. В разворачивающемся апокалипсисе Жоан поминала уже не Мерлина и Мордреда, а примитивных маггловских богов. — Надо же, Грегор, — раздался холодный насмешливый голос на площадке. — Ты уверен? — обманчиво-ласково, оставляя последний шанс передумать. Мальсибер, вероятно, был бы и рад загнать торнадо обратно в палочку, но уже не мог: со стихийной магией он обращался очевидно хуже Малфоя и Эйвери. Выдать смертоносное заклинание он успел, а что с ним делать дальше — похоже, не совсем понимал. Ледяная усмешка Лорда поставила точку в попытках Грегора совладать со смерчем. Ветер разгулялся внутри площадки чудовищным, неудержимым ураганом и разносил препятствия на поле в мелкие щепки. — Мамочки!.. — несдержанно пискнула Беллатриса, повиснув на руке Игоря. Тот молча смотрел внутрь барьера. Обычно подвижное лицо болгарина окаменело, кадык нервно дёрнулся. Меньше всего заводной Каркаров сейчас хотел оказаться внутри этого ада. Рабастан и Себастьян пытливо вглядывались в движения Лорда — видимо, пытались запомнить технику боя. Жоан припомнила, что на площадке в подвале старший Лестрейндж использовал какой-то боевой приём Волдеморта. Младшие, Аластер и Рудольфус, предусмотрительно сделали десяток шагов назад от барьера. Долохов последние несколько минут помогал Жоан держать щит; солнце палило немилосердно, тонкое платье прилипло к вспотевшей спине. Жоан ощутимо дрожала. Антонин тоже выглядел бледным и вымученным. Его лицо покрывала испарина. Она перевела взгляд обратно на площадку и оторопела. В противовес ревущему торнадо Лорд Волдеморт выпускал из палочки чистый, яростный, незамутнённый и безудержный живой огонь. «Адское Пламя в замкнутом пространстве, набитом людьми!? Он что, совсем рехнулся?» — панически причитал инстинкт самосохранения в голове Жоан, срываясь на визг. Лицо Лорда оставалось твёрдым и безжалостным. Он уверенно водил палочкой в воздухе, сталкивая огонь со смерчем, захватывая и усмиряя противоборствующую стихию. Закрученный поток живого ветра гневно ревел и сопротивлялся. Торнадо издавало чудовищный гул, не желая терять власть на поле. Четвёрка противников Лорда зажалась в противоположном углу корта, накрывшись множественными щитами: единственное, что они ещё могли обессилено воспроизвести. Эта окровавленная куча мала из талантливых боевых магов напоминала бифштексы, неоднократно прокрученные через мясорубку. Смерч, наконец, издал последний протяжный вой и со стоном исчез, уронив на поле весь перемолотый в труху хлам, оставшийся от искусственных препятствий. Пламя втянулось обратно в палочку Лорда. Сам он стоял совершенно спокойный, даже как будто скучающий. Это выглядело гротескно и жутко. Внутри барьера не осталось ничего, что можно было бы восстанавливать: трава выжжена дотла, от препятствий — одни щепки, бойцы — сложены как поломанное домино в коробке. Тёмный Лорд обвёл безрадостную картину разочарованным взглядом. Красивое лицо исказилось в презрительной гримасе. — М-да… Девять минут, друзья. Всё, на что вы способны вчетвером, — он поморщился и резким взмахом руки сбросил защитный купол. Тот, казалось, благодарно выдохнул в ответ Лорду, уйдя на заслуженной покой после изматывающей бойни. — Крайне… прозаично. Он развернулся всем корпусом и двинулся в сторону зрителей. Беллатриса восторженно ахнула. Глаза Кларисс широко распахнулись и увеличивались всё сильнее по мере приближения Повелителя. Зрители замерли в немом восторге и ужасе от развернувшейся перед ними демонстрации мощи и возмездия. В том, что это было именно показательное наказание, Жоан нисколько не сомневалась. Притом не только для тех, кто пытался собрать переломанные конечности на корте. Но и лично для неё. Вытащить её сражаться на площадку после вчерашней неосторожной словесной баталии Лорд не мог: это выглядело бы немотивированным избиением младенца. А вот поставить на подпитку щита, зная, что будет разворачиваться внутри него, и как это ударит по состоянию самой Жоан, — вполне. Просто, изящно, немногословно и доходчиво. Его Темнейшество явно знает толк в методе кнута и поддержании дисциплины. После такого она точно несколько раз подумает, прежде чем открыть рот и выдать недостаточно информативную мысль. Пошатнувшись, Жоан сделала осторожный шаг в сторону. Гранатовое платье сейчас напоминало не одеяние блаженной нимфы, а саван покойницы. Её тошнило, голова кошмарно раскалывалась, точно на неё обрушили скалу. День, начавшийся в райской неге, уже к обеду завёл её в преисподнюю. Неспешно скользя мимо, в сторону зрителей, главная звезда монструозного представления улыбнулся одними губами. Маг задержал пронзительный взгляд на лице Жоан и пытливо посмотрел ей в глаза. Она вновь почувствовала лёгкую щекотку в голове. Сил на приличную окклюменцию после удержания щитов не оставалось — она даже стояла с трудом. Лорд Волдеморт, не таясь, демонстрировал беззаботную прогулку по краю её сознания. Он не копался глубоко: лишь показывал, что может проникнуть в неё. Если захочет. И ей придётся это проглотить. — Как вы, мадемуазель Дю Белль? — участливое выражение выглядело и являлось очевидной насмешкой. Он издевался. И недвусмысленно давал понять, что зайдёт дальше в случае неповиновения. Это была демонстрация силы, власти, железной воли. Он посмеялся вчера на собрании, но однозначно не забыл об их ментальной стычке наутро. И сейчас сообщал ей об этом, щекоча разум и нервы. Жоан сцепила зубы и постаралась устойчиво держаться на подгибающихся ногах. Падать в обморок второй раз за сутки перед этим высокомерным ублюдком не было ни малейшего желания. — Благодарю за заботу, Милорд. Всё в порядке, — нейтрально, с налётом послушного преклонения. Ей срочно нужно убраться с площадки, пока она не взорвалась и не натворила дел. Лорд Волдеморт, вероятно, тоже это понимал. А потому продолжал холодно улыбаться и вести диалог. — Чудесная погода сегодня, не так ли? Прошу простить мой неосторожный выпад в адрес вашего платья, Жоан: оно вам очень идёт. Вы свободны на сегодня, — хищно осклабившись и пригвоздив её ледяным взглядом напоследок, тёмный маг двинулся дальше, приглашая к обсуждению боя Кэрроу, Лейстренджей, Каркарова и Бэрроу. Жоан кипела. Её физическое состояние, по ощущениям, не особо отличалось от четверых мужчин, развалившихся бесформенной кровавой массой на корте. Неизвестно откуда появившаяся Фредерика уже колдовала вокруг них, причитая под нос, что её навыков тут может не хватить. Желудок мутило, в глазах начинало немилосердно плыть. Повторное магическое истощение менее чем за сутки. Блестяще… Чья-то рука бережно коснулась её предплечья. — Пойдём в дом, — непривычно деликатно прошептал Долохов, наклоняясь к её уху. — На сегодня и правда хватит. Я помогу тебе дойти и принесу зелья. Жоан смертельно устала и бесконечно злилась. Жгучее ощущение униженности и раздражающая до зубного скрежета беспомощность вызывали желание завыть в голос, а не стоять взмокшим истуканом посреди лужайки с натянутой неискренней улыбкой, больше похожей на гримасу. Лорд безбожно отделал её до состояния свиной отбивной безо всякого корта — и ей категорически нечего было ему противопоставить. Не побежит же она жаловаться папе, в конце концов! Антонин продолжил нежно придерживать её под руки и молча повёл в сторону крыльца. Сам болгарин выглядел не сильно лучше Жоан. Похоже, своему любимцу и заместителю Тёмный Лорд тоже избрал опосредованную меру наказания за срыв регламента собрания. Калечить Долохова на корте было бы недальновидно и подорвало бы авторитет болгарина в штабе. А вот поставить его на щиты в пару к Жоан, заведомо отдавая отчёт в том, что будет происходить внутри поля — эффективно и доходчиво… Антонин свои выводы из ситуации, вероятно, уже сделал. Поднимаясь по ступенькам крыльца, Жоан едва не рухнула. Босоножки мешали идти, опутывая и сковывая ноги немилосердными якорями. — Помоги мне снять обувь, пожалуйста, — тихо выдохнула она, повернувшись лицом к Долохову. Тот был ещё более бледен, чем обычно. Тёмные глаза лихорадочно блестели, окружённые глубоко залёгшими тенями. Вряд ли сама Жоан выглядела лучше. Болгарин кивнул и предложил ей присесть на кресло у столика, где ещё совсем недавно она беззаботно завтракала, наслаждаясь солнечной погодой, пением птиц, ароматом цветов и прикосновением шёлка к коже. Сейчас казалось, что это было в другой жизни. — Нам стоит как можно быстрее купить всё необходимое для предохранителей и защитных амулетов, — хмуро озвучил Антонин очевидную мысль. — Пожалуй, — устало согласилась Жоан. — Начнём прямо завтра. В Британии много мест с магическими лавками? — Не особо. — Значит, за пару-тройку дней всё купим. И недели за три я создам достаточное количество защитного инвентаря, — Жоан вещала отстранённо, будто прорываясь сквозь туман. — Правда, чем ваш Лорд в таком случае будет мучить провинившихся?.. — риторически пробормотала она себе под нос. Долохов не ответил, молча протягивая ей расстегнутые босоножки. Жоан нехотя слезла со стула, понимая, что сейчас принципиально важно только одно: добраться до спальни. Голые ступни скользили по нагретой летним зноем плитке. Она с сожалением взглянула на изуродованную лужайку Барфорда, чьи новоявленные шрамы карикатурно подсвечивались немилосердно ярким солнечным светом. Сегодня погулять уже вряд ли получится. Зелья и крепкий сон — вот её ближайшие спутники на сутки. Ввалившись в спальню, Жоан ломано, неграциозно вынырнула из платья, валявшегося теперь под ногами бесформенной мятой тряпкой. Она устало посмотрела в зеркало гардеробной. Контраст с утренним отражением казался ужасающим. Землистого цвета кожа, скатавшиеся колтунами волосы, огромные синяки под глазами, подрагивающие мелкой судорогой конечности. Сейчас Жоан была настолько далека от той лёгкой, томной и наслаждающейся утренней версии себя, как если бы прошло десятилетие в бегах по окопам, а не какие-то несколько часов в Барфорде. Отражающаяся в зеркале женщина выглядела измождённой и постаревшей на несколько лет. Намечающиеся мелкие морщинки прорезались острее, рассекая обычно свежую, бархатную, точно лепесток, кожу. Жоан покачала головой, сокрушенно прикрывая глаза. Такими темпами она здесь поседеет раньше предполагаемого срока. Дойдя до кровати, она упала лицом в подушку, лишаясь остатков сил. Последняя мысль перед незапланированными сном ввинтилась в голову, щедро сдобренная праведным гневом привлекательной женщины, чья красота пострадала от небрежных рук неотёсанного мужлана. «Ну и мерзавец же вы, Лорд Волдеморт!..»***
Следующие несколько недель они с Долоховым мотались по лавкам, рынкам и закоулкам, точно кочевые цыгане. Создать три десятка разных амулетов и предохранителей с индивидуальными свойствами было непростой задачей — а магическая Британия не особо изобиловала инвентарём для их изготовления. Многие детали приходилось заказывать и ожидать поставки, а то и вовсе искать по рукам. Выходя из очередного сарая с самопальным барахлом, Жоан злилась, что быстрее и проще было бы съездить во Францию и собрать этот разномастной пазл в знакомых культурных местах, нежели шнырять по сомнительного вида палаткам и лавчонкам с похожим на дементора неулыбчивым спутником. Ещё бы её кто-то отпустил во Францию. После показательной кары на корте они с Долоховым мало общались о чём-либо, кроме поставленной задачи, и ни разу не обсуждали произошедшее на площадке. Жоан не была глупой и понимала, что Антонин бесконечно предан Лорду. Моментами ей казалось, что болгарин даже влюблён. Волдеморт, судя по всему, вообще охотно отбивал критичное восприятие своей персоны у сторонников. Поговорить о глубоко засевшем негодовании с отцом в эти недели ей также не представлялось возможным: Кристофу было трудно удерживать в голове несколько знаменателей одновременно. Мир для него должен быть прост и понятен — здесь чёрное, там белое, тут друзья, там враги. Заставлять отца выбирать между моральным благополучием взрослой дочери, вовремя не придержавшей язык, и своим новым протеже, обещавшим отмщение и успокоение сердечных ран, было выше сил и эгоизма Жоан. В конце концов, она давно выросла и в состоянии сама разбираться со своими эмоциональными трудностями, не привлекая к этому единственного оставшегося у неё родителя. Минуло две недели, как они с Антонином оббегали половину магических ларьков Британии. Оставалось забрать последние детали, собранные на заказ в пренеприятнейшем Лютном переулке. Тамошний продавец бесстыдно пялился на Жоан сальными маленькими глазками, нахально ощупывая взглядом женскую фигуру сквозь плотную закрытую мантию. В поисках инвентаря для амулетов им с болгарином иногда приходилось лезть в такие клоаки, что было не лишним позвать с собой кого-то ещё из штаба. Иногда их сопровождал Игорь, раздражая бесперебойной похабной болтовнёй Антонина; пару раз выбирался Себастьян, а за последним заказом в Лютный третьим колесом отправился Рабастан. Лестрейндж вызывал у Жоан непроизвольную симпатию своей молчаливой выдержанностью, хищными повадками и глубоким, пронизывающим взглядом. Он был похож на тигра, выпущенного из клетки: говорил мало, по делу, вкрадчиво, с лёгкой хрипотцой. Мышцы переливались под рубашкой, улыбка похожа на прохладный оскал. Иногда Рабастан не скрываясь задерживал взгляд на её лице чуть дольше. Он вообще не особо был склонен к смущению. Жоан непроизвольно зардевалась и чувствовала, как все органы выписывают внутри радостный кульбит. Животная привлекательность Лестрейнджа будоражила казавшуюся давно замёрзшей кровь. Троица неспешной процессией двигалась по Косому переулку. В магическом Лондоне проходила какая-то ярмарка. Тут и там взрывались мелкие салюты и хлопушки. До начала учебного года оставалось три недели, улицу наполнял гомон школьников и их взволнованных родителей. Толпа мальчишек толкалась у витрины, разглядывая новую модель метлы. Волшебники суетились и агрессивно работали локтями, освобождая себе дорогу к прилавкам. Не привыкшая к прогулкам по людным базарам, Жоан раздражённо морщилась, зажималась и чувствовала себя крайне неуютно. Лестрейндж аккуратно приобнял её за предплечье, уводя влево: пора было сворачивать в Лютный. Она послушно развернулась корпусом вслед за его рукой. Справа громко хлопнула очередная хлопушка. Вздрогнув, Жоан резко повернула лицо в сторону звука. В одно мгновение мир застыл. Она словно влетела в стену из ваты. В ушах гулко звенело. Кровь пульсировала, вибрируя в голове неуёмным набатом. Резко затормозив, Жоан до рези в глазах присматривалась к сновавшим туда-сюда людям. У лавки с книгами мелькнул знакомый профиль… Кажется. Нос с горбинкой, выдающийся вперёд подбородок, копна длинных тёмных волос, собранных на затылке в хвост. Седая прядь у виска. Мужчина нырнул в толпу и исчез, в один момент растворяясь в потоке мантий и разномастных голосов. Её мелко трясло. Собравшись в единый комок оголённых нервов, она замерла заледеневшим истуканом на пересечении Косого и Лютного. — Жоан, всё в порядке? Мы идём? — Рабастан воззрился на её лицо, вопросительно глядя исподлобья. Но сейчас она едва замечала Лестрейнджа. Колени подгибались, ещё немного — и она осядет без сил прямо на мостовую. Он не мог быть здесь. Нет. Ей показалось. Не стал бы он так рисковать. Средь бела дня, на глазах у кучи людей… Когда его ищут охотники за головами по наводкам десятка чистокровных семей Европы. Вариантов подбиралось всего три: либо он резко отупел и превратился в неразборчивого идиота — что маловероятно; либо раскаялся и спешит умереть — что, очевидно, ещё дальше от истины, хотя и было бы весьма желанно; либо… Ей показалось. Она перепутала очередное мужское лицо, приняв желаемое за действительное, и дорисовывала портрет случайного незнакомца до боли выученными мазками. Воспроизвести нужный ей профиль Жоан могла с закрытыми глазами и руками, связанными за спиной. Фотографии мерзавца венчали все французские газеты вот уже полтора года, а в Живерни был собран целый мрачный алтарь с физиономиями его приспешников, родственников, друзей, одногруппников… Всех, кого можно было притянуть за уши к его личности и использовать как связующее звено с канувшим в небытие ублюдком. Одна беда. Вживую его никто не видел вот уже год. Её отец платил огромные деньги лучшим сыщикам и подрабатывающим аврорам за информацию о местонахождении полукровной твари. Но тщетно: тот как сквозь землю провалился. Никаких контактов и нитей. Маловероятно, чтобы они столкнулись вот так буднично, посреди ярмарки в Косом переулке. Это было бы слишком просто. А потому решительно невозможно. И всё же — её трясло.