Я возьму всё вино на себя, Буду в белом, а может в красном. Королева без короля — Так опасна… Мураками, «Королева без короля»
Медленно, словно в полудрёме, она развернулась внезапно закаменевшим корпусом и уткнулась носом в чёрную мантию, лацкан которой украшала серебряная застёжка — череп со змеёй. Ну конечно… ещё бы. Чувствуя себя обречённой, точно на эшафоте, Жоан запрокинула безмерно потяжелевшую голову с беззвучной и бесполезной ныне причёской и встретилась с насмешливым взглядом человека, которого, положа руку на сердце, ожидала увидеть на этом празднике жизни — смерти? — меньше всего. — Мадемуазель Дю Белль, я, конечно, наслышан о вашем недюжинном аппетите, но смею заметить, что сегодня вы охраняете стол с едой как-то особенно рьяно, — выдал вместо приветствия Лорд Волдеморт, выразительно глядя на воинственную гриву Жоан, которая сейчас понуро жалась к шее и предплечьям хозяйки. Слов в ответ не нашлось. Жоан замерла нелепым истуканом, хлопая глазами и осознавая, что выглядит она, должно быть, весьма бестолково. Шея затекала, но пошевелиться от шока, от какого-то бесконечного удивления неспрогнозированностью, невозможностью случившегося — было решительно невозможно. Что вообще сейчас произошло?! Он ко всему прочему ещё и со змеями разговаривает?! — Мадемуазель Дю Белль, — начал Лорд вкрадчиво. — Вас укусила одна из ваших чешуйчатых подружек? Вы парализованы? — Нет… Это было единственное, что Жоан смогла из себя выдавить — глухо и неуверенно. Тело по-прежнему не слушалось. Краем спутанного сознания Жоан понимала, что она преграждает единственный проход в узкую нишу, где расположился небольшой стол с едой, наиболее отдалённый от скопления гостей, — и это, должно быть, как раз та самая причина, по которой Волдеморт смотрит на неё как на неудобный предмет мебели и продолжает вести этот, с позволения сказать, диалог. — В таком случае что ещё я должен сделать, чтобы получить доступ к закускам? — усмехнувшись, приподнял бровь маг. — Прошу прощения… — пробормотала Жоан и наконец сделала неровный шаг в сторону. — Покорно благодарю, — съязвил Лорд. — Я уж думал, мне потребуется совершить какой-нибудь подвиг и пройти через вынужденное умерщвление Медузы Горгоны. Настроение у него, судя по остроумию, было на удивление мирное. Пропустив паясничанье предводителя штаба мимо ушей, Жоан выпалила: — Вы что, знаете парселтанг? Волдеморт, не торопясь, лениво рассматривал золочёные блюда с лежащими на них закусками и набирал последние на изящную тарелку с тематическим орнаментом из костей: посуду Жоан собственноручно закупила неделей ранее, организуя отведённую ей часть свадебного приёма. Рукав тёмной мантии Лорда едва не влез в пузатую соусницу, но он совершенно походя подвинул посудину в сторону — невербально и без помощи палочки. Он сегодня все свои скрытые таланты разом решил продемонстрировать?.. Закончив препарирование буфетного изобилия, маг спокойно, даже как будто бы скучающе, ответил: — Знаю, понимаю, говорю. И без пояснений умолк, приступая к еде. Мерлин, он серьезно?! — Но… откуда?! — Жоан поражённо выдохнула. — Это же такой редкий дар! Считается, что змееустов среди волшебников — всего один-два мага на популяцию каждый век! И в последние десятилетия этот навык считался утерянным! Лорд выслушал её сбивчивое рассуждение с бесстрастным выражением лица. Казалось, что кроме тарталеток его сейчас не волнует вообще ничего. Ну надо же, оголодал наконец! — Вам стоило чуть больше узнать о моей биографии у Кристофа перед приездом в Барфорд. — Биографии? — переспросила Жоан. О чём речь? — Салазар Слизерин. Я его единственный и последний прямой потомок. Скрыть самодовольство и гордость Волдеморт даже не пытался: широкие плечи расправились, подбородок задрался выше; в глазах фейерверком сверкало неимоверное чувство собственного превосходства над всеми смертными. Теперь он смотрел вокруг себя с откровенной надменностью. Ещё бы!.. Сам Слизерин! Ну надо же… А Жоан изумлялась подвинутой без слов и палочки соуснице. Какая наивность! Да с подобным багажом родового наследия Его Темнейшество наверняка может вытворять фокусы, которые большинству колдунов в принципе не снились! — За вами поэтому идут именитые британские семьи? — В том числе, — кивнул Лорд и счёл возможным пояснить: — А ещё потому, что я достиг никем не превзойденных высот во многих разделах магии, включая самые древние и тёмные её ответвления. Вплоть до давно забытых ритуалов шаманов и жрецов различных культов, отдельных практик некромантии, язычества и вуду. Об этом, как поняла Жоан, Волдеморт не просто любил говорить, но и мог это делать бесконечно. — Я не только изучаю и постигаю магию. Я её создаю, созидаю, развиваю, — голос мага понизился и звучал проникновенно, будто проповедь. — Сила, ум и власть притягательны для всех, мадемуазель Дю Белль, не только для аристократов. А я один из сильнейших магов континента. И, полагаю, в скором будущем — всего мира. Волдеморт не красовался, говоря об этом. И воспоминание Жоан о бойне на корте Барфорда с его участием против четырёх Пожирателей было тому подтверждением. Он просто сухо констатировал факты, перечислял свои достижения и умения точно список выверенных аксиом. Небо — голубое, трава — зелёная, вода — прозрачная, предводитель их военного штаба — сильнейший из ныне живущих колдунов. Жоан слушала его завороженно — впервые, вероятно, понимая и ощущая те трепет и благоговение, которые испытывали к персоне Лорда окружающие. Наследник Салазара Слизерина, владеющий парселтангом и беспалочковой магией, постигший темнейшие, редчайшие виды магии и ритуалов со всего мира, создающий собственные заклинания… Буквально молодой Мерлин во плоти! Только вне закона. Неудивительно, что самая знатная часть британской аристократии присягнула ему на верность и соблазнилась революцией под флагом и командованием Волдеморта. Для полного комплекта ему не хватало только научиться летать без метлы и чуть меньше бросаться на окружающих: в таком случае Лорд Волдеморт сможет смело претендовать ещё и на разворот колонки «завидный жених» в каких-нибудь бульварных европейских газетах для ведьм-домохозяек. Представив это чудо эпистолярного жанра с попунктным перечислением достоинств Тёмного Лорда в качестве объекта дамских чаяний, Жоан тихо прыснула. Тот вопросительно посмотрел на неё, не поняв, похоже, в какой момент его патетичный монолог о собственном величии вызвал у скромной аудитории неуместный смех. Взгляд Лорда заледенел, а настроение тотчас же заметно испортилось — точно небо заволокло грозовыми тучами. Недостаточное уважение и восхищение он, судя по всему, почитал за личное оскорбление. — Прошу прощения, Милорд, — Жоан постаралась улыбнуться как можно более искренне и обезоруживающе. — Это нервное. Холод на лице собеседника несколько схлынул. Немой вопрос, будучи не озвученным, повис в воздухе. — Не часто узнаёшь о том, что знакомый тебе человек оказывается наследником Салазара Слизерина и змееустом, который обращается с магией как с ингредиентами для блюд… — по опыту Жоан, немного лести ещё никому из мужчин не вредило. Однако в этом случае она явно связалась не с деревенским простачком. «Тоже мне, откровение спустя четыре месяца пребывания в штабе!» — запоздало одёрнула Жоан саму себя. — С такими искусными медовыми речами и острым умом вы далеко пойдёте, мадемуазель Дю Белль, — усмехнулся Лорд, внимательно глядя на неё сверху. Пламя свечей причудливо отражалось в серебряной застёжке на отвороте его мантии: глазницы черепа сверкали драгоценными камнями. Изумруды?.. — Главное, не забывайте об осторожности, применяя к окружающим ваши анализ и вербальные уловки. Важно не только то, как мы обращаемся со своими талантами. Но и то, к кому мы их применяем. — Вы угрожаете мне в ответ на комплимент? — прищурившись, уточнила Жоан игриво. — Поддерживаю светскую, ни к чему не обязывающую беседу. Как того требуют от меня дипломатические наставления Абраксаса, — криво улыбнулся краем рта её собеседник и отсалютовал бокалом. — Ваше здоровье! Прошипев что-то непереводимое на парселтанге — Жоан нервно поёжилась, а её змеи наконец отмерли от приказа змееуста и вернулись в нормальное расположение духа, вновь с энтузиазмом расползаясь во все стороны, — Лорд Волдеморт развернулся и направился в сторону других гостей. Видимо, наелся. Потянувшись за бокалом с пуншем, Жоан кожей почувствовала лёгкое жжение и бросила растерянный взгляд на покрасневшее запястье. Нить магической клятвы, данной отцу, предупредительно пульсировала. Дьявол… Только не это!***
Есть на людях он ненавидел с детства. Ублюдские юные годы в приюте и общий обеденный стол в Хогвартсе, где на младших курсах можно было с лёгкостью получить тыквенный сок за шиворот или половник супа на мантию, вызывали в нём стойкое отвращение и ярость, напоминая о той части его родословной, которую он с удовольствием уничтожил бы ещё и ещё раз, собственноручно. Куда более медленно и жестоко, чем это произошло на самом деле. Чего греха таить, Авада стала благосклонным подарком его трусливому папаше-магглу и старшим Реддлам; особенно с учётом того, с каким неуважением эти безродные скоты встретили его — Лорда Волдеморта! — на пороге своего вонючего маггловского дома. Ни один из этих кретинов даже перед самой смертью ни на йоту не осознал, какому унижению и нечеловеческим испытаниям они подвергли Тома с самого рождения: по незнанию, по своей непроходимой дремучести и чванливости они обрекли его на жалкое голодное существование среди грязных, тощих, запуганных, глупых сироток. Как будто он был одним из них! Он! Наследник самого Слизерина! — о чём так любезно напомнил их неожиданный диалог с разрядившейся в древнегреческую мегеру Дю Белль. …Образ змей, ласковыми лентами расползающихся по мягкой линии открытых плеч и уязвимо обнажённой женской спине, против воли молниеносно всплыл перед глазами, выдергивая Тома из тяжёлых, давящих мыслей. Едва выступающие позвонки и лопатки, очерченные переплетающимися изгибами чешуйчатых тел, выглядели гипнотически, завораживающе: точно какой-то искусный художник изобразил причудливый живой узор в движении. Запоминающийся наряд, ничего не скажешь: не заметить девицу не было ни единого шанса, ни у кого в зале. Как и подойти к ней, судя по тому, что Том мельком отметил, сталкиваясь с траекторией перемещения змеиного клубка по площадке. Парализованного смуглого кретина откуда-то с Балкан, дальнего родственника Гойлов, вознамерившегося пригласить Дю Белль на танец, в итоге пришлось освобождать от заколдованного укуса: этот не в меру очарованный болван мешал пройти к столу с едой. Да, Том терпеть не мог есть на людях. Это факт. Однако общаться с толпой восторженных идиотов на пустовавший с самого утра желудок он, наученный опытом, избегал принципиально. На подобных приёмах ему и без того приходилось изрядно сдерживаться, чтобы никого не проклясть. Том и сытый-то с трудом переносил их пустые разговоры о красоте люстр и цене обивки диванов, а уж голодный — с высокой долей вероятности открутит кому-нибудь голову. В дорогих гостиных и бальных залах его инструменты ведения войны были совсем иными: вдохновенные пламенные речи, сплошь построенные на манипулировании человеческими слабостями и соблазнами, и бесконечное природное обаяние — обволакивающее, неотвратимое, лишающее всякой воли любого, кого он избрал своей целью, — оружие, блестяще отточенное за годы притворства и выживания. Всё для расширения власти, мощи, влияния и возможностей. Для его великих целей. И его великого будущего. Толстосумы спонсировали штаб и пополняли ряды преданных ему людей — а значит, пока придётся повременить с массовыми убийствами всех, кто вызывает в нём непередаваемое бешенство одним своим безмозглым видом с тупым взглядом коровьих глаз. Не все, конечно… Своих верных рыцарей Том ценил искренне — и тренировал лично. Отдельные Пожиратели показывали высокие результаты и старательно заслуживали его уважение. Иностранцы тоже радовали, особенно Бэрроу. Да и Дю Белли в итоге оказались вполне полезны. Остальных же регулярно приходилось терпеть. И почаще напоминать себе, ради чего всё это. Его рассуждения о судьбах штаба и будущем величии прервало деликатное покашливание откуда-то сбоку. Готовясь спрятать оскал за очередной, со школьных времён оттренированной вежливой улыбкой, Том развернулся вправо. Открывшаяся мизансцена заставила его брови стремительно взлететь вверх. Вот уж неожиданно. Напротив него стояла напряжённая Жоан Дю Белль в презанимательнейшей позе — с не менее же занимательным выражением лица — и всем своим видом демонстрировала какую-то выразительную противоречивую пантомиму. Плечи француженки были приподняты, как у нахохлившегося птенца, на скулах и лбу неровно алели пятна. Мимика — нечто похожее на готовность провалиться под землю в ту же секунду… Однако губы при этом плотно сжаты. Как и кулаки. Подбородок — вздёрнут; взгляд стремительно мечется от воинственного к испуганному. Какой-то бешеный эмоциональный калейдоскоп с невнятным посылом: клондайк чувственных переживаний, а не женщина. Какой петух клюнул Дю Белль в голову на этот раз? «…Может, у неё расстройство какое? — хмыкнул Том, не скрывая веселья. — Это бы многое объяснило…» К веселью добавился искренний интерес, когда Дю Белль с большим напряжением, будто признаваясь в чём-то ужасно постыдном, выдавила: — Милорд… у нас есть проблема. — Да что вы, — протянул Том. — Мне казалось, что у меня никаких проблем нет. По крайней мере, сегодня. Настроение после еды у него и впрямь улучшилось, а потому он испытывал едкое желание поддеть кого-нибудь без последующего умерщвления. Дю Белль тем временем топталась на месте с воинственным видом испуганного кролика и подбирала слова. Мерлин, да что с ней такое? Неужто парселтанг привёл в настолько сильное замешательство? Вообще, конечно, было бы неплохо. Том самодовольно ухмыльнулся. Давно стоило поставить девицу на место! Хотя молчащая, она вызывала странные ощущения — и выглядела откровенно непривычно. — Жоан, при всём уважении… Если бы я хотел посмотреть на гипсовые статуи времён Древней Греции, я бы пошёл в музей. Не тратьте моё время попусту. У меня нынче и так тьма вынужденных обязательств перед гостями, — он не сдержал раздражения на выдохе. — Вы, бесспорно, привлекаете сегодня максимум внимания публики, — Том окинул выразительным взглядом костюм Дю Белль, больше похожий на будуарный наряд, который с женщины обычно снимают за закрытыми дверями спальни. — Однако я не очень понимаю, что вам нужно конкретно от меня. Похоже, двусмысленный намёк в его взгляде Жоан уловила, а потому разом вспыхнула и выпалила: — Мы с вами должны потанцевать. Сейчас Том и впрямь был не прочь поставить на наличие у Дю Белль какого-нибудь расстройства. — Не могу не спросить: в какой момент я оказался вам должен? — Не вы мне. А я вам, — выдавила Жоан сквозь зубы сердито и как-то… обречённо. Теперь Том ясно видел, что собеседница готова вот-вот провалиться сквозь землю от унижения. Чудесно. Его любимое эмоциональное состояние у окружающих. — Ну надо же, — расплылся Реддл в нехорошем, предвкушающем оскале. — И когда же это фортуна успела меня осчастливить, подарив в должники вас, Жоан? А главное, чем я заслужил этот внезапный подарок? Какая прекрасная возможность сбросить раздражение хоть на кого-то на этом грёбаном приёме! В Томе кипело колоссальное количество гнева на всех вокруг — а тут такое благословение небес: должная ему по непонятной причине выскочка Дю Белль, которая сама плывёт в руки и уязвлённо просит с ней потанцевать, подставляясь под любой возможный обстрел! Да он нынче любимец богов, не иначе. — Я дала отцу магическую клятву, — тихо призналась Жоан, старательно отводя взгляд куда-то в сторону. — Потанцевать со мной? Интересное решение, — Том хмыкнул. Вечер становился куда более многообещающим. — Не сочтите за дерзость, мадемуазель Дю Белль, но с учётом вашего наряда — любое моё приближение к вам сочтут за открытое домогательство. Жоан подняла на него изумлённый взгляд и пошла совсем уж алыми пятнами. Ох и давно же Том не испытывал такого жгучего удовольствия! Зависимость, безвыходность других людей будоражили его, возбуждали, приносили непередаваемое наслаждение. Дю Белль, вопреки обыкновению, не стала хамить в ответ и без слов подняла руку, продемонстрировав запястье. На котором слегка пульсировала и переливалась нить магической клятвы. — До такой степени должны? — на сей раз искренне удивился Реддл. — Магическая клятва — это уже серьёзно. С чего бы вам так подставляться? — Да не собиралась я подставляться! — взвившись, зло прошипела Жоан. — Я вообще не должна была ни с кем танцевать этим вечером против собственной воли! Клятва и змеи защищали меня… — она досадливо поморщилась. — А тут вы! Со своим парселтангом! Казалось, она вот-вот обвинительно ткнёт пальцем в грудь наследнику Слизерина, предавая его суду за то, что он посмел им являться. Поразительный характер. — И чем я с моим парселтангом помешал вам ни с кем не танцевать? — осведомился Том убийственно-вежливо, начиная изрядно раздражаться на бессмысленность их беседы. — Да тем, что вы вторглись в текст моей клятвы! Казалось, Дю Белль вот-вот взорвется от разрывающих её чувств. Злость, досада, отчаяние, взвинченность и бессилие читались на её лице словно в открытой книге. — Я обязалась перед отцом потанцевать с каждым, кто сможет ко мне подойти. Рассчитывая, что, благодаря змеям, никто не сможет!… — Ооо… — понимающе кивнул Том, складывая в голове всю картину вечера в единое целое. — А здесь я. Со своим парселтангом, — не сдержавшись, он рассмеялся. — Фортуна сегодня и впрямь сыграла с вами злую шутку, мадемуазель Дю Белль! Посмотрев на её ответный взгляд, он рассмеялся ещё громче. Том мог поклясться, что, если бы не очевидная разница в их физической и магической силе и не толпа людей вокруг, — девица бы абсолютно по-маггловски, да что там — по-детски! — бросилась на него с кулаками от обиды и безысходности. Только бы выплеснуть куда-то это чувство собственной беспомощности и проигрыша. — Вы ведь в бешенстве не только потому, что клятву обошёл именно я, не так ли? — Реддл рассматривал Жоан проницательно, стараясь проникнуть взглядом глубоко под кожу, в самое нутро. — Вы в ярости на то, что кто-то в принципе посмел обойти ваш гениальный план? Сломал весь триумф, испортил такую блестящую идею? Вы-то решили, что всех обдурили! Оставили отца с носом, заполучили главный приз… и в конце концов так глупо просчитались на собственной неосведомлённости о моих умениях! Какая горькая ирония!.. Том бесстыдно упивался её беспомощной яростью, тем низвержением Жоан Дю Белль с её собственного внутреннего пьедестала, свидетелем которого он стал благосклонной волей случая. Отсмеявшись, он милостиво кивнул: — Ладно, Жоан. Судя по вашему бордовому цвету лица и скрипу зубов, вы и так уже сполна посыпали голову пеплом. Я, пожалуй, закончу упражняться в остроумии. Вы можете не выполнять вашу часть обязательств по магической клятве. Я не прочь освободить вас от неё. Это, я надеюсь, вы в своём гениальном плане предусмотрели? …Если бы оттенок кожи у людей мог меняться переключением рычага — у Дю Белль бы такой однозначно оказался где-нибудь прилеплен. В доли секунды девица нездорово побледнела, пошатнулась и едва не осела на пол. Лицо её было до того растерянным, преисполненным ужаса и стыда, что на доли секунды Тому даже стало её жаль. Но не настолько, чтобы отказать себе в издёвках. — О, Мерлин… Вы, стало быть, безвозвратно пали этим вечером жертвой собственной гордыни! Жоан не издавала ни звука, глядя куда-то сквозь него. — Вы были так убеждены в своей изворотливости, в беспрецедентной непревзойдённости и хитрости, что даже не подумали сделать дополнительное кольцо отмены клятвы со стороны третьего лица, на которого распространяются ваши обязательства? Вы были настолько уверены в себе, Жоан? Что просто не предусмотрели этого варианта? Поразительные наивность и надменность!.. Том покачал головой, не переставая негромко смеяться. Вот уж и впрямь грандиозное падение с Олимпа самооценки её сиятельства Жоан Дю Белль! Сконфуженная сверх всякой меры, та отрешённо смотрела куда-то в угол, по-прежнему молча собираясь с мыслями и просчитывая последствия своего неосторожного высокомерия. Масштабы случившейся катастрофы, судя по всему, доходили до неё только сейчас. Том с интересом рассматривал выражение непрекращающейся внутренней борьбы на лице Дю Белль, когда та наконец громко выдохнула и, по-видимому, что-то для себя решила. Подняв голову и слегка расправив плечи — верно, для храбрости, — она спокойно и твёрдо посмотрела Реддлу в глаза и примирительно (вот это скорость возвращения к владению собой!) подытожила: — Что ж, вы абсолютно правы. Я погорела на собственных спеси и высокомерии. Увы. А раз так, — Жоан на мгновение прикрыла глаза, усилием воли справляясь с остатками смущения, — разрешите пригласить вас на танец, Милорд. После чего присела в шутливом подобии реверанса. Ну надо же, какое трогательное простодушие! Она и впрямь решила, что эти шутовство и театральщина помогут ей спастись от результатов своей заносчивой глупости? Как же! — Не разрешу, — безапелляционно заявил Том. — Дурость должна иметь последствия. Себя вы обрекли на них самостоятельно, — он указал подбородком в сторону мерцающей нити клятвы на запястье Жоан. — С учётом того, как сильно мне осточертели ваши выкрутасы и несдержанные реплики в штабе, я получу особое удовольствие от созерцания того наказания, на которое вы сами себя подписали. А мне уж точно нет никакой выгоды танцевать с вами: полураздетая женщина — эка невидаль! — Удовольствие от моего наказания, как же! — внезапно с вызовом сложила руки на груди Дю Белль, ввинчивая злой взгляд куда-то в область переносицы Тома. — Последствия также коснутся вас и вашего штаба. — Да неужели? — Реддл сделал вид, что задумался. — Вы обещали отцу всё-таки пошить для Пожирателей униформу с кружевами и рюшами? Полагаю, что Абраксас и Яксли будут в восторге: оба — те ещё пижоны. Но штаб этот ваш порыв как-нибудь переживёт. Лишь бы тренировки продолжались. А уж в чём будут скакать мои бойцы по корту — мне дела нет. Игнорируя его сарказм, Жоан ядовито парировала: — Нет, Милорд. С рюшами и кружевами вы уж как-нибудь сами разбирайтесь. А заодно и с необходимостью искать нового мага защиты. Потому что в случае нарушения магической клятвы — вместо помощи на корте и изготовления новых амулетов я буду таскаться по приёмам в поисках жениха, — лицо Жоан скривилось от брезгливости. — Чтобы в конце концов отец исполнил свою давнюю мечту и выпихнул меня замуж за какого-нибудь аморфного аристократа. После чего, как вы понимаете, я буду вынуждена переключиться с бравого дела штаба на подбор свадебного платья, ну а затем — и на неизбежное потомство… — Вы меня шантажируете? — весело переспросил Том, изрядно раззадориваясь. Девица вздумала им манипулировать! Ну просто очаровательно! Она и впрямь так наивна — или это просто уже какая-то крайняя степень отчаяния? — Перечисляю возможные выгоды и потери, — Жоан пожала плечами. — Я талантливый маг защиты, вы это знаете. У меня отличная подготовка и широкий арсенал умений, а ещё — лояльность к вашим целям и планам. Рано или поздно вы начнёте активно наступать, участвовать в сражениях — и тогда вам понадобится моя помощь. Но, выйдя замуж, я уже вряд ли смогу присоединиться к вашим делам. Семья, дети, знаете ли… Она невинно улыбнулась, демонстрируя ангельскую непосредственность, и выжидательно посмотрела на Тома. — Знаете, Жоан, вам сегодня не обязательно было наряжаться, — Реддл нарочито медленно окинул собеседницу взглядом сверху вниз, едва задержавшись на открытом декольте. — Натура у вас и без того… истинно змеиная. Его самого раздражало невольное одобрение в голосе, прозвучавшее в этой фразе. — Стало быть, вы со мной всё-таки потанцуете? — просияла Дю Белль. — У меня должна быть какая-то выгода с этого. Вам так не кажется? — А моего унижения вам не достаточно? — О, ну что вы! Унижения никогда не бывает достаточно… — Том расплылся в хищной, мрачной улыбке и с удовольствием отметил, что Жоан дёрнулась и несколько нервно сглотнула. Изумительно. — Чего вы хотите? — спросила она напрямую. — Вам придётся принести мне маленькую жертву этим вечером, мадемуазель Дю Белль, — начал Том проникновенно, шипяще. Жоан замерла, не перебивая. Нахальная девка вздумала поманипулировать им? Что ж, она получит своё. А уж он позаботится о том, чтобы к концу вечера она изрядно пожалела о своей наглости. И хорошенько запомнила, что в вопросах общения с Лордом Волдемортом всегда стоит думать сильно наперёд. — Я, знаете ли, имею один грех… Я весьма жаден и терпеть не могу делиться. Если я что-то беру и полагаю своим, это принадлежит только мне. А ещё, как вы могли заметить, я достаточно властен. И владеть тем, что присвоил, предпочитаю полностью. На лице собеседницы проступило напряжение. В настоящий момент Жоан не имела никакой возможности управлять ситуацией, которую сама же и заварила. — Так что, мадемуазель Дю Белль, коль уж вы любезно и настойчиво вызываетесь быть моей спутницей на этом балу, я вынужден потребовать монополии и безоговорочного подчинения в течение всего вечера, — завершил свою мысль Том. Дю Белль, подорвавшаяся было по привычке возмутиться и хоть что-нибудь возразить, сама же молниеносно остановила себя, не успев раскрыть рта. — Это значит, что в течение вечера вы больше ни с кем не танцуете и не раздаёте авансов. А ещё — внимательно и чутко реагируете на все мои просьбы. Если вы претендуете на моё общество, вам придётся ему соответствовать. И упаси вас бог попытаться выставить меня идиотом, — предупредил Том совершенно серьезно. — Об этом вы пожалеете, я гарантирую. Какие-либо возражения? — Ни единого, Милорд… — процедила Жоан и посмотрела ему в глаза так злобно, что, обладай она настоящим даром Горгоны, Реддл бы уже и впрямь превратился в камень. Возражений у Дю Белль, очевидно, был вагон. Но в текущей ситуации она бы скорее отгрызла себе руку, чем посмела что-либо вякнуть и сорвать договорённость. — Что ж, — он протянул ей локоть и отставил блюдо в сторону. — В таком случае, полагаю, что музыка для танцев вполне подходящая.***
Ещё ни разу в жизни Жоан не приходилось так отчаянно выкручиваться и унижаться, идя на не допустимые для себя компромиссы, как в этот жуткий вечер, который в один момент пошёл по худшему из возможных сценариев. Потому что текст идеально прописанной и выверенной ею пьесы внезапно переместился в руки самого гадкого, бессовестного и аморального режиссера, которого только можно было себе представить. Момент, когда Жоан с ужасом осознала, кого ей придётся приглашать на танец — самой, вслух, по доброй воле и собственной беспросветной дурости! — она будет вспоминать в ночных кошмарах до седых волос. Это же надо было умудриться за столько времени в штабе не узнать, что их дражайший предводитель — змееуст!.. Непростительная, чудовищная оплошность. Конечно, в конце концов, Лорд согласился на треклятый танец. Но какую цену Жоан придётся заплатить за этот вымученный бартер — оставалось только гадать. Фактически, она оказалась на правах рабыни. На целый, чёрт подери, вечер! Как там называют тех, кто обязан обслуживать падишаха, выполнять все его просьбы и не смотреть на других мужчин, чтобы не уязвить эго своего господина?.. Ах да. Наложницы. Даром что никакие дополнительные опции, обычно присущие этой категории женщин — Жоан содрогнулась даже от мысли об этом — в их краткосрочный контракт с Волдемортом не входили. Взяв предложенный ей локоть и следуя за его обладателем к центру зала на глазах у всех гостей, которые уже начинали с интересом пялиться группками на их тандем, Жоан кипела и старалась не скрипеть зубами. Улыбка её в этот момент походила на приклеенный оскал. Вот ведь сволочь! Ему же просто захотелось всласть поиздеваться и насладиться триумфом её поражения! Нет ему никакой разницы, с кем она танцует и как себя ведёт! Но ведь так весело поизмываться над чужим унижением! Урод бессердечный! — Во-первых, вы очень громко думаете, мадемуазель Дю Белль, — раздался насмешливый шёпот у неё над ухом. — На эмоциях окклюментивные щиты у вас ни к чёрту. Есть, над чем поработать, — отточенным движением Лорд развернул Жоан к себе; змеи с её причёски потянулись к нему, бесстыдно ласкаясь. — Во-вторых, наш с вами уговор оскорбления в мой адрес не включал, — он перехватил её ладонь в свою; Жоан вздрогнула, ощущая касание. — А в-третьих, — свободная рука мага легла на спину. На её обнаженную спину. — Будь я таким бессердечным уродом, как вы себе представляете, я бы равнодушно оставил вас наедине с вашей магической дилеммой. И разбирались бы вы с этим в ближайшие полгода самостоятельно. Заиграла новая мелодия, знаменуя собой начало танца. Жоан подняла голову, только сейчас осознавая, насколько близко они стоят друг к другу. Лорд сделал уверенный шаг и повёл её на первый круг. — Так что вместо очередного хамства, пусть и ментального, вы могли бы поблагодарить меня за оказанную любезность. Вы не находите? — подытожил маг, хмыкнув. — В конце концов, не моя вина, что вы сами посадили себя в эту лужу. — О, моя благодарность не знает границ… — съязвила Жоан, сгорая от смеси стыда и досады. — Слов не нахожу, чтобы её передать! Ответа на её реплику, на удивление, не последовало. Вместо этого Жоан почувствовала, как рука Лорда скользнула по её открытой спине ниже, на талию, и вслед за движением его пальцев по позвоночнику пробежали острые, пронизывающие мурашки. Инородные, совершенно неправильные, неуместные. Напрягшись всем телом, Жоан хотела было что-то возразить, защититься от этой внезапной реакции — но увидела, что танец просто меняет форму, и танцующие в парах рядом прижимаются друг к другу теснее. А значит… Додумать она не успела. Мягким касанием Волдеморт притянул Жоан ближе — дьявол, да куда ещё сильнее?! — и сократил расстояние между ними до такой степени, что она буквально врезалась в него, стремительно прильнув. Почувствовав открытыми участками кожи колючую ткань мантии Лорда, Жоан с запоздалой паникой осознала, что её собственное тело что спереди, что сзади было едва прикрыто лёгким шифоном проклятого полуголого платья. Дёрнувшись, она хотела было вырваться, но почувствовала, что физически не может оттолкнуться: рука Лорда удерживала её крепко, железобетонно, пока сам он продолжал круг танца, не сворачивая и не останавливаясь. — Вы не могли бы… — Не мог бы, — холодный голос оборвал её реплику на полуслове. — В танце ведёт мужчина, если вы вдруг забыли в суете своей беготни от противоположного пола. Смею напомнить, что вы обещали безоговорочно следовать моим требованиям. Будьте любезны. В голове Жоан набатом билась ужасающая, парализующая мысль, что её, практически в неглиже, у всех на глазах посреди бального зала прижимает к себе Лорд Волдеморт — самый опасный человек Магической Британии. И, чего уж мелочиться, Европы. В то время как чёртовы змеи-предательницы этому факту вовсе не возмущались — более того, ластились к змееусту точно доверчивые котята! Лиц гостей вокруг Жоан не видела — она вообще едва держалась на ногах на каких-то остатках волевых, что не мешало тёмному магу продолжать беззастенчиво издеваться. — Планы ваши сегодня дали тотальный крен, не так ли? — Как видите… — подтвердила Жоан угрюмо. — Вижу. Примерно так и торжествует справедливость. Провидение, судя по всему, со свойственной ему иронией решило проучить вас за провокации. — Провокации? — Мадемуазель Дю Белль, умоляю, не включайте дурочку. В ваши годы это уже не часть обаяния юности, а признак идиотизма, — Волдеморт холодно, колко рассмеялся. Захлебнувшись возмущением от язвительного выпада в адрес её возраста, Жоан безуспешно попыталась подобрать цензурные слова, которые передали бы всю степень её негодования в ответ на подобную грубость. Впрочем, её собеседника это вряд ли хоть сколь-нибудь заботило. — И не пытайтесь юлить или делать вид, что не понимаете, о чём речь. Вы намеренно разделись практически догола, вылили на себя ведро цветочного нектара, — Лорд демонстративно принюхался. — И нацепили весь золотой запас хранилищ Гринготтса, попутно не поскупившись на макияж. Осталось только обмазаться повидлом, чтобы никто наверняка не смог пройти мимо. Скрипнув зубами и так и не справившись с подбором литературных синонимов для той отъявленной брани, что беспрерывно крутилась у неё в голове, Жоан промолчала. А чёртова мелодия всё продолжала литься. Кажется, бесконечно. — С этой частью, как я понимаю, вы не спорите, — Лорд удовлетворённо кивнул своим рассуждениям. — В противовес демонстративному эксгибиционизму вы ребячливо наколдовали на голове змеиное гнездо, заточенное на парализующие укусы. Полагаю, надежда была на то, что в зале не найдётся ни одного достаточно способного и целеустремленного мужчины, который был бы в состоянии справиться с этим и завладеть вами? Опешив от такого поворота беседы, Жоан резко запрокинула голову вверх и в упор посмотрела прямо на Лорда, осознавая, что в этот миг краснеет ещё сильнее — хотя казалось, что залиться краской ярче уже просто невозможно. Тот с ухмылкой поймал её взгляд и, не отводя глаз, продолжил обличительный монолог как ни в чём не бывало: — Просветите, что вы хотели заявить своим выступлением, мадемуазель Дю Белль? — он наклонился вперёд, сокращая расстояние между их лицами до неприлично интимного. Жоан невольно почувствовала едва уловимый аромат его лосьона для бритья. — Что добраться до вашего тела можно только отрубив вам голову? Она ощущала себя как кролик под гипнозом удава: считанные дюймы — и её проглотят. На дне синей радужки напротив тлели алые искры. Волдеморт от души наслаждался своим превосходством. Вот сукин сын! Усилием воли Жоан разорвала зрительный контакт и повернула голову влево. Ей удалось разглядеть в толпе бледное встревоженное лицо Беллатрисы и сочувствующее — Кларисс. Кажется, где-то неподалёку мелькнула и сразу исчезла рыжая макушка Себастьяна Бэрроу. — Впрочем, это неважно, — вернул внимание Жоан насмешливый голос. — В любом случае это было самонадеянное решение, учитывая, сколько талантливых чистокровных магов здесь собралось. Но вы ведь, как обычно, сочли себя самой умной? — на очередном повороте Лорд без усилий приподнял Жоан над землёй, не отнимая второй руки от её ладони. — Вы весь танец собираетесь тыкать меня носом в мой промах как нашкодившего щенка? — прохладно поинтересовалась Жоан. Моральных сил на конфликт у неё не осталось. — Ну что вы, — прошептал Тёмный Лорд плотоядно, многообещающе. — У нас с вами впереди целый вечер! Жоан мысленно застонала. Рука мага тем временем вновь скользнула вверх по её позвоночнику, пройдя между лопаток, и занырнула под волосы. От неожиданности Жоан выгнулась вперёд дугой, издавая нечто, похожее на писк, и, повернувшись к Лорду, с размаху врезалась виском в его нижнюю челюсть. Тот же, не обращая ни малейшего внимания на эти трепыхания, добрался ладонью до предплечья Жоан и слегка подтолкнул его вперёд. Несколько запоздало Жоан поняла, что Волдеморт играючи передвинул её руку так, чтобы та обвила его шею. В результате чего они в один момент оказались в настолько непозволительном слиянии, что впору было взвыть в голос, не думая о реакции окружающих. — Только попробуйте, — мрачно предупредил Лорд. Тёплое дыхание коснулось её уха и шеи. Жоан против воли задыхалась от обрушившегося на них обоих физического контакта — контакта, от которого никуда не деться, не отвлечься, не отключить сенсоры. Она чувствовала его руки — правая вернулась на талию, вызвав ещё одну волну мурашек по позвоночнику, левая — держала её кисть в своей; слышала терпкий запах парфюма — тот же, что был тогда в беседке. Ощущала жар тела, неожиданный для того, кого она заклеймила мраморным истуканом, бездушным айсбергом; шерстяная ткань его мантии касалась обнажённой кожи. От обилия тактильных доказательств присутствия Лорда Волдеморта рядом с собой — настолько рядом — хотелось закрыть глаза, нос, уши, закутаться в броню, трусливо убежать и спрятаться куда-нибудь, лишь бы разорвать этот невыносимый в своей близости телесный контакт. — Прошу вас, давайте закончим… — Жоан взмолилась. Всё происходящее было невыносимым. Голова кружилась от недостатка кислорода, ноги едва держали: она практически повисла в руках Лорда безвольной куклой, передвигаясь по инерции и следуя за его тактом. Стоило признать, что безупречно он вёл не только войну, но и танец… от чего, увы, ей было не легче. — Вы настойчиво просили меня об одолжении и сами вызвались быть послушной спутницей в благодарность за мою учтивость. Имейте смелость не только эпатировать и провоцировать публику, но и соблюдать условия договорённостей, — сухой отказ не оставлял ей ни единого шанса. Вздохнув, Жоан смиренно сдалась, больше не сопротивляясь судьбе. Если злой рок решил сыграть с ней ироничную шутку, так тому и быть. Кто бы мог подумать, что палач фатума явится к ней в лице Лорда Волдеморта.