Говорит, словно песня льется, Руки белые, будто кость. Он слегка над тобой смеется, Но притом долгожданный гость, Пусть стучит даже в двери ночью, Зная точно: боишься тьмы, Пусть бросает и смерть пророчит Среди жути, хулы, зимы — Все равно ты к нему навстречу, Словно птичка, летишь вперед. Он сказал тебе, что излечит. Я скажу тебе, что сожрет. — caritia aeternitas
В воздухе терпко пахло воском, травами и вином. Изрядно захмелевшие гости развязно улыбались друг другу, то и дело неуместно заливаясь смехом. Гул голосов становился громче, как и звон бокалов. Каркаров вальяжно обжимался с двумя девицами разом: обе вовсю уплетали предлагаемый им вездесущий гранат и строили болгарину глазки, соревнуясь в искусстве соблазнения. Вряд ли они были из особо высокородных семей — с таким-то поведением. Долохов с непроницаемым выражением рассматривал разгоряченную публику, флегматично прислонившись к колонне; ноздри его едва подрагивали — брезгливо. Белла стояла рядом с мужем и свёкром, поражённо глядя на площадку с танцующими парами, где происходило нечто, мало укладывающееся в запланированный сценарий вечера. Полуобнажённую Жоан Дю Белль в очередном па развернул и властным жестом увлёк дальше по кругу объект мечтаний и недостижимых чаяний Беллатрисы. Визуально танец Лорда с Жоан смотрелся до того живописно, что впору было хвататься за колдокамеру и начинать беспрерывно щёлкать, чтобы зафиксировать каждый миг передвижения пары по площадке: выглядели они, без лишних слов, неотразимо. Вот только, видит бог, парадоксальным образом на лице Жоан были написаны такое отчаяние и обречённая покорность неизбежному, будто она попала в пасть дракона, а не в объятия самого привлекательного мужчины в зале. Что произошло и как так получилось, что не собиравшаяся танцевать ни с кем кроме Рабастана Жоан оказалась в паре с Волдемортом, — было не ясно. Однако то, что происходило внутри самой Беллы, смело можно было отнести к категории «смешанные чувства». Она полчаса как соединилась узами брака со своим женихом и приняла сотню поздравлений, пытаясь уложить в голове новый статус мадам Лестрейндж. А значит, теперь ей официально стоит думать лишь о Рудольфусе, их союзе и совместном будущем — как минимум, ближайшем, с учётом того, чем именно должен будет закончиться этот вечер для них двоих. Тем не менее, равнодушно смотреть на то, как Тёмный Лорд публично, на глазах у всех, притягивает к себе Жоан, скользит рукой по её обнаженной спине и перехватывает длинными тонкими пальцами изящное запястье, а затем и кисть, — было больно. И в значительной степени уязвляло. Оба в этой паре приковывали массу взглядов в течение вечера и поодиночке. А уж оказавшись волей чудного случая в тандеме, — Жоан и Волдеморт молниеносно стали сенсацией. Негромкие перешёптывания тут и там сквозили по залу, проскальзывая между колонн, портьер, столов с закусками, старинных гобеленов и кресел для отдыха; точно рой приглушённо жужжащих пчёл вырвался на волю. Беллатриса многое бы отдала, чтобы оказаться сейчас на месте Жоан и иметь возможность прикоснуться к Лорду… так. Безрассудные и бессмысленные зависть и ревность заставляли сердце биться чаще, кровь пульсировала, отдавая в голову — и, сама того не замечая, юная мадам Лестрейндж вцепилась в руку супруга слишком крепко, буквально впившись ногтями в его ладонь. Впрочем, на этом водоворот чувств Беллы не заканчивался. Даже издалека, с их с Лестрейнджами достаточно неудобной для обзора позиции, было очевидно, что Жоан выглядела смущённой, нервничающей, взвинченной — какой угодно, но только не довольной своим текущим положением. Она заметно ощущала себя не в своей тарелке и периодически поглядывала на Лорда с беспомощной мольбой, на что тот только скалился и, будто нарочно, перехватывал её так, что они оказывались ещё ближе. Всё это производило весьма острое и компрометирующее впечатление: вокруг танцующей пары летали искры; воздух был густой, заряженный, будто пресыщенный озоном перед грозой. Беллатриса невольно, сквозь собственную глухую боль, испытывала и фоновое сочувствие к подруге, представляя, насколько, должно быть, неуютно чувствует себя Жоан, которую в текущем… виде у всех на глазах кружит в танце и прижимает к себе самый опасный и жестокий человек в бальном зале. С точки зрения Беллы это, конечно, наверняка было весьма приятно и возбуждающе… но её восприятие вряд ли являлось объективным и абсолютным. Когда музыка наконец стихла и пары смогли разойтись на перерыв, зоркий глаз Беллатрисы выхватил, как Жоан ошпаренной кошкой буквально отпрыгнула от Волдеморта, будто он был раскалённым. И если бы не рука мага, аккуратно, но твёрдо придержавшая Жоан за локоть и толчком направившая в их с Маркусом и Рудольфусом сторону, Дю Белль, кажется, просто-напросто бы убежала. Как эти двое вообще оказались вместе? Задать вопрос вслух Белла не успела: Милорд с Жоан подошли к ним с Лестрейнджами и поздравили молодожёнов. — Вы, стало быть, всё-таки танцуете! — крякнул Маркус, поправляя плащ костюма и перекладывая бутафорный царский скипетр в левую руку. — Друэлла уж думала, что вытащить вас на площадку невозможно! — Вы прекрасно ведёте! — встряла Белла с восторгом, стараясь не смотреть на сконфуженную Жоан. Та стояла рядом с Волдемортом непривычно молчаливо и отчаянно алела. Змеи Горгоны тем временем исправно несли свою службу и поглядывали на мужчин рода Лестрейндж с подозрением, предупредительно шипя: негромко, но доходчиво. Примечательно, что на Тёмного Лорда они практически не реагировали, не считая того факта, что то одна, то другая начинали периодически тянуться к его лицу — но не с целью укусить, а чтобы ласково лизнуть или потереться узкой мордой. Жоан поглядывала на заигрывание своей причёски с магом весьма неодобрительно, но сделать, судя по всему, ничего не могла. «Любопытно, — подумала Белла, присматриваясь к перемещению змей, — если причёска является частью Жоан и реагирует на её эмоциональное состояние, можно ли предположить, что за её безмолвным смущением в обществе Милорда стоит что-то ещё?..» — Вы правы, Маркус, я не любитель балов и танцев, — прохладно улыбнулся Волдеморт одними губами. — Однако мадемуазель Дю Белль сделала предложение, от которого я не смог отказаться, — улыбка достигла глаз; в зрачках заплясали озорные черти. …Предложение? Жоан в этот момент бросила на Волдеморта взбешённый, испепеляющий взгляд. Маг уловил немой посыл её проклятий и оскалился ещё шире. В лице его проступило нечто плутовское, хищническое. — Мадемуазель Дю Белль, не сочтите за труд — принесите мне бокал вина, пожалуйста. Красное, сухое. Лучше французское, — бросил Лорд небрежно и повернулся к Рудольфусу и Белле как ни в чём не бывало. — Отличный праздник, мистер и миссис Лестрейндж. И креативное оформление мероприятия. Думаю, гости нашли такое решение весьма оригинальным. Жоан, не отреагировав на просьбу, замерла растерянным истуканом и воззрилась на Волдеморта в немом недоумении. Белла сделала быстрый вывод, что она с её новыми родственниками стали свидетелями какой-то знатной заварушки. А потому отвечать на комплимент Милорда их семейному торжеству предусмотрительно не спешила и с любопытством ожидала дальнейшего развития событий. — Милорд?.. — Красное. Сухое. Французское. Один бокал, — терпеливо повторил Лорд, выделяя голосом каждое слово. — У вас вроде не намечалось проблем со слухом, Жоан?.. — Мне… подозвать официанта? — Ну что вы, это лишнее. Официанты — сухая формальность. А вот когда за спутником ухаживает его дама — это весьма приятно, — маг обратился к остальной компании: — Вы не находите, друзья мои? Белла сглотнула и промычала нечто невразумительное, успев украдкой перекинуться изумлёнными взглядами с Жоан. — Бесспорно! — хохотнул Маркус. — Заботливые руки чуткой женщины — лучшая награда! — Я тоже так считаю, — уголок губ Лорда приподнялся. — Тем более что мадемуазель Дю Белль сегодня гарантировала мне особую чуткость. Он выжидательно посмотрел на застывшую в несколько нелепой позе Жоан, которая, секунду попереваривав необычную просьбу, — вот так сюрприз! — без слов кивнула и удалилась за вином. Брови Беллы стремительно поползли вверх, а интересующий всех вопрос уже никак не мог оставаться неозвученным. Ответ на него последовал до того, как Беллатриса произнесла вслух хоть слово. — Самонадеянность сама по себе не порок. А вот в смеси со спесивой глупостью — увы, — пояснил Милорд зрителям, с ухмылкой глядя вслед удаляющейся Жоан, змеи которой стояли дыбом, шипя на всех вокруг. — Мадемуазель Дю Белль стоило быть осторожнее и предусмотрительнее при использовании магических клятв. Рудольфус понимающе цокнул, закашлявшись. — А вы ошибки своим людям, как обычно, не спускаете? — басовито рассмеялся старший Лестрейндж. — В том числе. Хотя в данной ситуации не могу отрицать присутствие личного фактора. Мадемуазель Дю Белль изрядно постаралась, доводя меня до белого каления в предыдущие месяцы. Oculum pro oculo, — пожал плечами Лорд Волдеморт, и мужчины деловито перешли к обсуждению латыни и философии. Белла посмотрела в сторону, куда ушла Жоан, и увидела, что та хмуро разговаривает о чём-то с Рабастаном. Тот с понимающим видом выслушал её мрачную исповедь и сочувственно кивнул, с чем-то соглашаясь. После чего Жоан переключилась на молоденького белобрысого официанта с жидкой бородкой, на подносе которого стояла нужная бутылка с вином. Мальчишка палочкой левитировал бутыль и разлил напиток по бокалам, после передав один в руки Дю Белль. — К слову об отдалённых последствиях. Как скоро вы собираетесь проинформировать мадемуазель Дю Белль о перспективах её общения с мистером Лестрейнджем? — спросил Волдеморт безразлично, словно бы поддерживая светскую беседу. Белла насторожилась. Слишком нарочито-небрежно прозвучал столь… странный вопрос. О чём речь? — Повелитель? — нахмурился Рудольфус. — Да неужели, — протянул маг недоверчиво. — Вы правда не видите очевидного? Или стараетесь не замечать, чтобы не вспоминать о той давней истории?.. На сей раз сглотнул Маркус Лестрейндж — и начал нервно поправлять и без того идеально разглаженный царский плащ, бросая напряжённый взгляд в сторону старшего сына, который непринуждённо болтал с Жоан. — Хотя, конечно, я вас понимаю, — Лорд перешёл на прагматичный тон. — Ни одной приличной семье не захотелось бы возвращаться к подобным… эпизодам в своей истории. Рудольфус также встревоженно, пристально рассматривал беседовавших неподалёку Рабастана и Жоан. Беллатриса увидела, как непроизвольно дрогнули мышцы на его лице. Её муж испытывал… стыд? Сожаление? Злость? Что это за эмоции? — Однако с вашей стороны, Белла, — вдруг проникновенно произнёс Лорд, глядя ей прямо в глаза, — странно и как-то даже… нечестно держать Жоан в неведении. Вы ведь всё-таки подруги… Он в притворном беспокойстве покачал головой и поправил заколку-Метку на лацкане. Беллатриса растерялась, не зная, как на это реагировать. И чего от неё ожидает тот, на чей образ она молилась ночами, мечтая получить признание и восхищение. Трое мужчин рядом явно понимали, о чём именно ведётся этот разговор. В то время как сама Белла чувствовала себя несведущей дурочкой. Спросить Рудольфуса и Маркуса она ни о чём не успела, так как Жоан вернулась к их компании и протянула Лорду бокал. Лицо её выглядело чуть более расслабленным после разговора с Рабастаном. Однако теперь Беллатриса не знала, хорошо это или плохо. Внутри неё поселились тревога и нехорошее предчувствие. — Ваше вино, Милорд. — Благодарю, вы весьма учтивы, — тонкие пальцы перехватили ножку бокала. Белла ревниво отметила, что забирая вино из рук Жоан, Лорд невесомо коснулся её запястья. Секундный, мимолётный и ничего не значащий физический контакт разлился внутри Беллатрисы Лестрейндж тупой ноющей болью осознавания и принятия — мёрзлой и бессильной. За прошедший вечер она, вероятно, в изрядной степени повзрослела: быстрее и существеннее, чем за предыдущее десятилетие. Неизбежно до Беллы стала доходить простая в своей сложности мысль. Она уже не ребёнок. И никогда им больше не будет. Она вышла замуж. Её подростковые чаяния перестают иметь хоть какое-нибудь значение. Лорд Волдеморт по возрасту годится ей в отцы, а не в потенциальные мужья. А муж Беллатрисы стоит рядом. И имя его — Рудольфус Лестрейндж. Ложе она разделит с ним. И будет делить всю оставшуюся жизнь. Пока внутри Беллы одна за одной пробегали короткие, рваные мысли, Лорд отсалютовал трофейным бокалом и подал Жоан локоть. Та взяла его под руку — несколько неуверенно, но уже без ярко выраженного опасения. Видимо, люди быстро ко всему привыкают. Даже к тандему с Лордом Волдемортом. — Господа, — быстрый кивок. — Дамы. Они степенно пошли дальше по залу, приветствуя гостей. Милорду, очевидно, было с кем пообщаться на мероприятии. А Жоан, стало быть, предстояло его сопровождать, слушаться и не перечить. Мерлин, куда их всех заведут события этого вечера?..***
— Весьма экстравагантный костюм, мадам, — оглядел Жоан с головы до ног какой-то незнакомый француз, наряженный пиратом — слишком лощёным и выхоленным для разбойника, на её вкус. Акцент у него был отвратительный, как и сальный взгляд, скользнувший по открытым частям тела Жоан. Слава богу, что змеи после торопливого обновления трансфигурационных чар реагировали на всех незнакомцев старательно агрессивно, и ближе чем на полтора метра к Жоан с Лордом никто не подходил. Жоан даже грешным делом подумала, что маг поэтому и взялся таскать её с собой как маленькую собачку: по крайней мере, на мужскую часть гостей она в своём текущем амплуа действовала как живое пугало, не подпуская никого к себе, а соответственно, и к Волдеморту на дистанцию ближе доступной для атаки змей. — Мисс Дю Белль — мадемуазель, — счёл нужным пояснить Лорд. Спустя долгие несколько секунд до Жоан дошло, что иностранец, не посвящённый в детали мироустройства британской аристократии, вероятно, принял их сюрреалистичный тандем за семейную чету. Мадам и мсье Волдеморт… Мерлин, какая нелепица! Жоан едва не расхохоталась от абсурда подобной гипотезы, усилием сдержавшись в последний момент, чтобы не выглядеть глупо. И как настолько дурацкое предположение только могло прийти в голову приезжему волшебнику!.. Тихое фырканье Жоан, тем не менее, незамеченным не осталось, о чём свидетельствовал насмешливый голос слева от неё. — Подозреваю, что статус семейного положения мадемуазель Дю Белль обусловлен специфичностью её манер и оригинальным подходом к выбору нарядов, — обронил ироничный комментарий Волдеморт. — Я-то хотя бы в тематическом костюме пришла! — всё-таки не удержалась Жоан от едкости. — А вы сегодня в наряде кого? Зануды, игнорирующего дресс-код? Она присмотрелась к нейтральной мантии мага, под которой виднелись рубашка и тёмный шёлковый галстук. Единственными примечательными деталями в образе Волдеморта были застёжка в виде черепа со змеёй и старинное золотое кольцо с чёрным камнем. — Всё зависит только от вашей фантазии, Жоан, — прищурился Лорд, впиваясь внимательным, острым взглядом в её лицо. Ей показалось, или эта реплика тоже была несколько… двусмысленной? Иностранец деликатно покашлял, слегка поклонился, проблеяв на кривом английском что-то формальное, и ретировался. Волдеморт едва заметно махнул рукой, после чего вокруг них с Жоан образовался звуконепроницаемый купол. Судя по тому, что подходить к ним перестали — и, кажется, даже замечать, где они стоят, — Лорд использовал какие-то чары для рассеивания внимания; и вновь без палочки, без единого звука. Мерлин, вот с кем она решила позадираться, а главное — зачем? — Не люблю лишних ушей в занимательных беседах. — Вам, значит, занимательно? — Пожалуй, — не стал спорить Волдеморт. — Возвращаясь к вашему вопросу — костюм, знаете ли, не особо отражает суть. Взять вас, например: вы вырядились в Горгону прямиком из дома терпимости, и весь ваш образ говорит об агрессии: хищность и нарочитая сексуальность, — Жоан моргнула. Какое-какое слово он только что употребил по отношению к ней? — демонстративно выкрученные на максимум, — продолжил Лорд, неожиданно перехватив пальцами её подбородок и развернув лицо Жоан к себе. Змеи, чёрт бы их побрал, тут же устремились к рукам мага, нежно обвиваясь вокруг. Жоан же несколько опешила от его прикосновения. Волдеморт пронзительно, жадно изучал её. Этот внезапный анализ вызывал у Жоан тревогу, но вместе с тем и странное… возбуждение? любопытство? — Но вот ведь ирония: на деле вы не более чем капризная девчонка с дурным характером. Которая просто в силу везения не успела столкнуться в своей жизни с кем-либо, у кого хватило бы намерения и воли взять вас в узду, — припечатал Лорд, практически выдохнув последние слова ей в лицо. — Вы благополучная родительская дочка, избалованная и вздорная. Что вы можете знать о настоящих агрессии, силе и власти? Он не пугал её в этот момент и даже не злил. Завораживал. Подчинял. Притягивал. Это и было тем самым «взять в узду»?.. Синие глаза напротив были так близко, что Жоан при желании могла пересчитать тёмные ресницы и серые лучи, расходящиеся от зрачков к краю радужки. Тонкие древесные ноты его лосьона для бритья вновь пощекотали нос. …Ей показалось, или на словах про родителей на лице Волдеморта на миг мелькнула беспокойная, горькая тень? — Милорд, я вижу, что вам доставляет искреннее удовольствие препарирование моего психологического портрета, — Жоан аккуратно высвободила подбородок, отступая на шаг назад и практически вжимаясь спиной в светлую колонну. Всё происходящее было чертовски непонятно, но странным образом будоражило и интриговало. — Мне жаль, что я вызываю в вас такое количество раздражения этим вечером. Увы, мы оба оказались заложниками нелепой ситуации, которая скоро логичным образом завершится. Однако не могу не заметить, что разбор моего костюма нисколько не отвечает на вопрос о вашем. Лорд, моргнув, отмер, возвращаясь в реальность. Куда его отнесло, интересно?.. — Что ж. Как я уже сказал, всё зависит только от вашей фантазии. Какого спутника вы бы предпочли видеть рядом в качестве сопровождающего Медузы Горгоны? — Это какая-то игра с подвохом? — встрепенулась Жоан с подозрением. — Раз уж оба мы здесь застряли, каждый по своим причинам, — можно, по крайней мере, развлечься. Лорд окинул кислым взглядом феерию вокруг. Гости пошли совсем уж в раздрай, и в текущий момент вечеринка волшебников мало чем отличалась от какой-нибудь маггловской тусовки. Всё одно — люди… — Ну, видеть вас в образе Персея я бы не хотела точно... А так, внешних атрибутов для развития фантазии на вас весьма немного… — Жоан придирчиво, со скепсисом изучила его наряд. — Только вот застёжка с черепом. — Вот видите, у вас начинают работать голова и наблюдательность. И это после значительного количества вина и пунша! Жоан фыркнула, игнорируя его выпад. Постепенно ей становилось несколько более комфортно и расслабленно в присутствии Волдеморта, насколько это вообще было возможно; настроение менялось с осторожного на озорное. — Вы могли бы быть каким-нибудь Повелителем Смерти, — наконец резюмировала она. Лорд расплылся в до того довольной, плотоядной улыбке, что если бы торжество и триумф могли сиять — весь бальный зал Барфорда оказался затоплен ярким светом. Повелитель Смерти — нечто особенное для него, значит? — Ваша заколка и имя. Vol de la mort. — Неплохо, — маг вновь усмехнулся, в сотый раз за этот причудливый, дикий вечер. — Похоже, вы предлагаете мне роль Аида. — Вполне, — подумав, согласилась Жоан. Её не покидало ощущение какой-то нервозности, фоновой перевозбуждённости. От её нечаянного спутника можно было ожидать чего угодно — и ничего из того, что соотносилось бы со словами «мир», «доброта», «предсказуемость», «гуманность»… Но всё же их перепалки вызывали жгучий интерес и даже какое-то извращённое удовольствие: Жоан поймала себя на том, что, несмотря на постоянные перебранки и подколки, ей в обществе Лорда было весьма… любопытно. И, пожалуй, даже занимательно. Его компания оказалась куда более предпочтительной, чем общение с большинством гостей в зале: аристократы, при всём своём воспитании и манерах, чаще всего оказывались невыносимо скучны в беседах и переливали воду из пустого в порожнее. За изящной формой диалогов не стояло никакого содержания — и уж тем более юмора, остроумия. — В таком случае, если я правильно помню мифологию, сопровождать меня сегодня должна Персефона, — Лорд осмотрел наряд Жоан с существенным сомнением. — А вид у украденной невинной невесты, уж простите, явно должен быть поприличнее, — на сей раз маг достал из кармана палочку и направил её на Жоан. От неожиданности и испуга Жоан дёрнулась и по инерции хотела укрыться, убежать куда-нибудь подальше: ведь Волдеморт, сколько она его видела в деле, только и делал, что атаковал противников. Однако на сей раз Лорд сделал несколько безобидных пассов, после чего платье Жоан начало меняться: шифон трансформировался во что-то, похожее на плотный шёлк. Удлинённая юбка без разрезов закрыла ноги целиком, ткань сверху спрятала большую часть тела и декольте. Волосы со змеями переплелись в нечто наподобие причёски. — Украденная невеста? Сравнение с наложницей, пришедшее Жоан в голову ранее, становилось слишком уж очевидным. — Вы вызвались быть моей спутницей, — напомнил Лорд нахально. — Вот и подстраивайтесь. — Если бы вы знали, сколько раз за сегодня я об этом уже пожалела!.. — Жоан закатила глаза. — Не сомневаюсь, — маг бросил на неё полный иронии взгляд. — Хотя вечер ещё продолжается. Теперь я — Повелитель Смерти, а вы — в кои-то веки пробуете себя в роли хорошей девочки и делаете всё, как я сказал. — Ну знаете ли! Одна брошка не делает вас Аидом, — вспыхнула Жоан возмущённо. В самом деле, сколько можно! — И уж тем более это не делает меня Персефоной, — она недовольно скривилась. — Это категорически не мой персонаж! Вот уж счастье — быть безвольной овечкой, украденной каким-то угрюмым депрессивным типом, живущим под землёй! — Ах да, — обронил Волдеморт негромко, мягко. — Вы совершенно правы, Жоан. Я и впрямь не учёл самую важную часть. Как невнимательно с моей стороны… Лорд сделал пасс рукой вбок. На раскрытую ладонь плавно опустился один из гранатов, привезённых Каркаровым. Это ещё зачем?.. Пальцы мага без особых усилий разломили гранат пополам; раздался глухой хруст. Алые зёрна блеснули драгоценной россыпью рубинов в свете свечей. Багряный сок побежал струйками по алебастровой коже и закапал на пол, образуя потёки, похожие в дымном полумраке зала на брызги крови. Жоан загипнотизированно наблюдала за этой картиной, не шелохнувшись и не задав ни единого вопроса. Воздух вокруг потяжелел, сгустился, будто знойное марево вмиг опустилось дурманящим туманом на бальный зал. …или это ей стало слишком жарко? Лорд протянул вперёд малую половину граната и посмотрел на Жоан в упор; ни тени улыбки на бледном, искусно выточенном лице. Он нависал над ней с высоты своего немалого роста, точно ледяная скала, и выжидательно наблюдал за её реакцией. А Жоан, в свою очередь, наблюдала за ним. Затаив дыхание и не торопясь, она изучающе скользила взглядом по широким плечам, тёмной ткани мантии, развёрнутой к ней ладони с изящными длинными пальцами и рубиновыми потёками гранатового сока, приторный аромат которого доносился до Жоан, щекоча нос. Лицо мага оставалось бесстрастным. Мордред и Моргана, что кроется там, под этой мраморной кожей, за образцово скроенной, непроницаемой маской?.. Острые скулы, широкий разлёт бровей, холодный взгляд, красиво очерченные губы, навек застывшие в презрительном, жестоком изгибе: опасность, которая с полушага считывалась в глазах Волдеморта, никак не складывалась внутри Жоан в единое целое с той поразительной для хладнокровного убийцы привлекательностью, которой он обладал как мужчина. Было в простом жесте и выжидательной позе Лорда, в развороте плеч и приподнятом подбородке нечто вызывающе властное, неумолимо подчиняющее — и, тем не менее, чудовищно обольстительное. Сделка с дьяволом не имеет обратной силы — и именно в этот момент дьявол стоит напротив неё и протягивает символ соблазнения и грехопадения, предлагая покорно вкусить гранатовые зёрна из его рук. — Угощайтесь, Жоан. Жар смущённого лица, прерывистое дыхание, терпкая пелена сгущённого воздуха. Сладкие ароматы вин, пунша, разномастных парфюмов, экзотических фруктов и свечного воска с травами. Широкие мазки до дрожи распаляющей, обволакивающей мизансцены. Кисло-сладкий сок коснулся кончика языка; ресницы едва заметно дрогнули.***
Друэлла Блэк была довольна тем, как проходит вечер свадебного торжества. Даром что её дочь выкинула сумасшедший номер с хеллоуиновскими декорациями — выдержать весь праздник и церемонию удалось в элегантном, подобающем стиле. А костюмы и атмосфера гостей даже позабавили. Приобняв за плечи Андромеду — ах, как же быстро растут и хорошеют её дочери! — Друэлла нежно, невесомо поцеловала её в висок и прижала к себе чуть крепче. — Милая, я так рада, что вы с Цисси приехали на свадьбу сестры! Знаю, что в Хогвартсе сегодня тоже проходит бал в честь Хеллоуина, и вам пришлось его пропустить, но для нашей семьи собраться вместе ради такого события было очень важно. — Я тоже рада, мам, — пробормотала Андромеда несколько отрешённо, с рассеянностью улыбнувшись куда-то в сторону. — Дорогая, с тобой всё в порядке? — А? Что? — дочь повернула голову в её сторону, фокусируя нечёткий взгляд. — Да, конечно. Просто думаю. — О чём? Андромеда не спешила с ответом. — Что тебя беспокоит, милая? — с нарастающим беспокойством спросила Друэлла. Вздохнув, Андромеда выпалила: — У Беллы были хоть какие-то шансы отказаться от этого брака? — Друэлла несколько растерялась от неожиданности вопроса. — Что с ней было бы в этом случае? Если бы она сказала «нет»? Или, того хуже, влюбилась бы в кого-то? Может, даже в кого-то неподобающего, кого отец не одобрил бы… Друэлла встревоженно слушала дочь, не перебивая. — С Цисси всё ясно, она покладистая, как ягнёнок. И вполне влюблена в своего лощёного Люциуса. Но что насчёт Беллы, меня? Мы всё-таки другие, это очевидно. Однако у семей Блэк и Розье так много надежд на нас и наше… устройство, — последнее слово Андромеда буквально выплюнула, поморщившись. — Что волей-неволей всплывает вопрос: а что, если нет? Что, если мы не оправдаем ожиданий? Что будет тогда? Как поведёт себя отец? Как поведёшь себя… ты? — она вперила пронзительный взгляд в обескураженное лицо матери, которая не находила слов в ответ на столь… внезапную тираду. Помолчав несколько секунд, Друэлла, наконец, собралась с мыслями. — Всех нас ведёт долг, дорогая. И Мерлин свидетель, наш брак с твоим отцом не был ни простым, ни добровольным в начале отношений. Но с годами мы научились любить друг друга, находить общий язык, ладить… Подчас было сложно, не скрою. Это цена величия рода, чистой крови, высокого происхождения. Я вышла замуж за коронованного принца, буквально: влияние Блэков в годы заключения нашего брака с Сигнусом было огромно. Это одна из известнейших семей магической Британии, да и всего мира, что уж лукавить. Розье в этом плане были куда… проще. — Ты счастлива? — спросила Андромеда вдруг, проницательно глядя в глаза матери. Её собственные, болотно-зелёные, пылали каким-то странным, мучительным блеском. На самом дне зрачков, в изгибе тёмных бровей и упрямо сжатых губах своего дитя Друэлла разглядела тень затаённого страдания. — Да, вполне, — подумав, ответила она. — Мой брак достаточно успешен. Я люблю свой дом, люблю дочерей, мне даже Барфорд стал нравиться со временем. Полагаю, я довольна жизнью, — Друэлла не кривила душой. — Я беспокоюсь за вас, Андромеда. За всех троих. И очень надеюсь, что каждая из вас будет счастлива по-своему. — А что, если наше счастье пойдёт в разрез с вашими с отцом представлениями? — пытливо продолжила допрос Андромеда. — Что, если Белла проигнорирует все свои обязанности супруги? Станет личной амазонкой Лорда, уйдёт на войну? Нарцисса сбежит от Люциуса с каким-нибудь магглорождённым, — Друэлла почувствовала, как её щека непроизвольно дёрнулась. — А я пойду торговать безделушками в Косом? Что тогда, мама? На лице Андромеды было написано глухое, болезненное отчаяние; хрупкие плечи дочери слегка подрагивали. Она была взволнована и жаждала ответов, дать которые здесь и сейчас её мать не была готова. После мучительной минуты тишины, Друэлла тихо проронила: — Вы мои дети, Андромеда. Я не могу вас не любить. Это противоречит самой природе моей любви. Как поступит род отца в случае… подобного сценария — я сказать не могу. Мы все невольно находимся под тенью давящего величия Блэков. Ни одна из вас не понесёт эту царственную фамилию дальше, не подарит её отпрыскам. И лишь высшим силам известно, с кем вы соединитесь и что вас ждёт в будущем… Зажмурившись, Андромеда внезапно крепко обхватила мать за талию и прижалась всем телом. Обнимая, будто в последний раз.***
Открыть завершающий танец вечера и выйти на площадку первыми предложили им с Лордом. Жоан, и без того изрядно уставшая за время бала от всеобщего внимания, едва не испепелила взглядом Амадетт Малфой, выдвинувшую эту идиотскую затею вслух с самым блаженным видом. Вот ещё тоже, любительница церемоний и традиций! Единственной хорошей новостью был тот факт, что весь этот безумный праздник с его безумными обязательствами, магическими клятвами, нарушившимися планами и парадоксальными сюрпризами наконец-то подходил к концу. Финальный штрих — и Жоан будет свободна. Свободна от звенящего напряжения, сковывающего смущения, ментальной и физической уязвимости, обжигающей оголённости — от всех сильных чувств, что переполняли её в течение вечера. И от его прикосновений, преследовавших всюду. Лорд Волдеморт во всей силе своего ужасающего обаяния, какой-то противоестественной привлекательности, стал личным ночным кошмаром Жоан буквально за несколько часов. Все их предыдущие стычки, издевки, перепалки не шли ни в какое сравнение с тем, что сотворили с Жоан эти долгие минуты, в которые она вызвалась быть его спутницей, сопровождать и слушаться не переча. И дело было даже не в том, что Лорд перманентно проходился по ней ядовитыми репликами и поддевал по любому поводу: к этому она давно привыкла и относилась как к чему-то обыденному. С нарастающим смятением Жоан отмечала, что в какой-то момент отчётливо почувствовала себя захваченной в плен, сломленной его бьющей ключом харизмой и бескомпромиссно присвоенной на одну невыносимо затянувшуюся осеннюю ночь. Она ловила себя на непроизвольных реакциях тела, которые совершенно не в силах была контролировать. То количество власти и обольщения, в которых Жоан вынужденно искупалась сегодня, пропитали её насквозь, отравили, пронизали и, казалось, уже бежали буквально по венам обжигающей смесью возбуждения и злости на саму себя. Показательно учтивый, манерный, обходительный и вежливый Волдеморт-мужчина при всех его едких насмешках пугал Жоан куда весомее, чем разгневанный Волдеморт-маг на тренировочном корте или в зале собраний. Как обращаться со вторым — ей было уже примерно ясно. Что противопоставить первому — оставалось загадкой. От такого Лорда и собственных непредсказуемых реакций на него трусливо хотелось держаться подальше. Этим вечером он был словно исполинский питон, смертоносный василиск, ядом которого являлось искушение — жадное и неумолимое. Он обволакивал кольцами ироничного соблазнения и удушал в безжалостных объятиях крепких рук, вздрагивая в которых, Жоан чувствовала себя трепыхающейся пташкой — изысканной, пёстрой, но совершенно беспомощной, сдавшейся на волю судьбы и случая. Фатум проклял её, насмехаясь, и сделал на одну-единственную ночь заложницей властного обаяния самого беспощадного тёмного мага с ледяным взглядом. Музыка заиграла как-то особенно надрывно и пронзительно, проникая под кожу тягучими звуками скрипки и виолончели. Лорд сделал широкий шаг в сторону, увлекая Жоан за собой. В более закрытом платье танец ощущался несколько менее мучительно. Что не отменяло этой совершенно неправильной, невыносимой близости и исчезнувшего расстояния между ними. Придерживая рукой открытую талию и слегка подтолкнув Жоан назад, маг наклонил её, нависнув сверху и скользнув взглядом по очерченным ключицам и тонкой шее. Жоан едва заметно вспыхнула и поспешила перевести взгляд в сторону, ища спасения в отвлечении. Но разве можно было спастись от этого человека и его контроля!.. К ним присоединились другие пары, заполняя площадку искусным каскадом нарядов и причёсок, — истинный бестиарий!.. Слава богу, их тандем теперь не так видно в танцующей толпе. В нескольких метрах справа Жоан увидела Рабастана с какой-то троюродной кузиной. Та, явно изрядно осоловевшая, повисла на его шее, обвив зелёными руками с уже подтёкшей краской: судя по костюму, она была кем-то навроде лесной нимфы. Досадно. — Постарайтесь удерживать чуть менее удручённое выражение лица при мысли о неслучившихся авансах в сторону мистера Лестрейнджа, — насмешливо поддел её ироничный голос у самого уха. По шее пробежали обжигающие мурашки. — А вам бы только позлорадствовать и поупиваться своим превосходством? — Нет. Вы просто очень громко думаете, — пояснил Лорд вполне миролюбиво. — И враз приобретаете довольно кислую мину, которая вас заметно портит. А вашей функцией сегодня, смею напомнить, является украшение моего вечера, — он хмыкнул, разворачивая Жоан вокруг своей оси и притягивая обратно к себе. Голова от вина слегка кружилась. От вина ли?.. — Ну конечно, и как я могла забыть… — пробормотала Жоан себе под нос, отворачиваясь от танцующего Рабастана и его пьяной родственницы. — Женщины имеют удивительно безрассудное свойство: лететь как мотыльки на свет, который в конце концов их сожжёт, — философски заметил Лорд. Слегка опешив, Жоан подняла голову и с недоумением посмотрела на него. — Это вы о ком? — Это я в целом. По опыту наблюдения. Обе его руки мягко переместились, передвигаясь чуть выше по обнажённой спине; касание ладони между лопаток обжигало. Жоан с шипением втянула в себя воздух. Тело не могло не реагировать на прикосновение: она взрослая женщина, которая достаточно долгое время находилась одна. Он — привлекательный мужчина, обрушившийся тактильный контакт с которым оказался наиболее длительным с кем-либо из противоположного пола за прошедший год. Паршивое сочетание, как ни крути. Клятый Лорд не просто танцевал в паре или вёл даму под руку — он владел ею, точно своей собственностью. Присваивал себе живых людей как предметы. И, тем не менее, Жоан с раздражением и досадой признавала, что чувствовала лёгкое возбуждение, которое доводило до отчаянного бешенства на саму себя. В висках пульсировало, кровь стучала, била в голову; в животе Жоан ощущала тягучий свёрнутый узел. Спина — прямая и напряжённая, словно привязана к деревянному шесту. Слава богу, это вот-вот закончится. Звуки скрипки обволакивали и уносили в небытие, опутывая тысячей змеиных тел, струящихся по излишне разгорячённой коже. На очередном сближении при развороте Жоан до крови закусила губу.***
Кларисс незатейливо потягивала ирландский виски, облокотившись на столик-стойку, и высматривала братьев в толпе. Себастьян куда-то отчалил, не отметившись временем отбытия. Аластер, потанцевав с сестрой несколько раз, в какой-то момент оказался захвачен ушлыми девицами, отвалившимися от разошедшегося Каркарова. Не сказать, чтобы младшенький Бэрроу был против этой эскапады: женское внимание застенчивому Аластеру изрядно льстило. Кларисс мысленно молилась, чтобы её наивный, добрый и открытый всем и каждому братец не оказался однажды окручен какой-нибудь пронырливой профурсеткой. В противном случае потенциальная девица рисковала схлопотать злобное проклятие от заботливой старшей сестрицы Аластера. Даром что гоняла братьев по корту Кларисс знатно и безжалостно — обижать их кому-либо другому она бы никогда не дала. Девчонке, когда-то разбившей Себастьяну сердце в подростковье, Кларисс ничтоже сумняшеся разбила нос. Кулаками. Каркаров, лёгок на помине, поспешил пришвартоваться рядом с Кларисс и игриво звякнул своим винным бокалом о её стакан с виски. — Вижу, заскучала моя ирландская бестия? — напевно протянул самопальный шейх, изрядно поистаскавшийся за вечер, и протянул руку для фамильярного объятия. Предупредительно цыкнув, Кларисс больно шлёпнула его по ладони и отодвинулась, уходя от сближения. — Мои методы развлечения ты знаешь, — напомнила она мрачно. — И, полагаю, вряд ли жаждешь завершить вечер в больничной палате. — Как всегда: доходчиво и безапелляционно, — сокрушенно вздохнул Каркаров. — Ни единого шанса! — Вот только обделённого из себя не строй! — Кларисс хохотнула. — На тебе сегодня кто только не повис. — Дело же не в количестве, а в качестве, — со знанием дела парировал Игорь, беззаботно пожимая плечами. — И интересе, конечно же. Я, может, заскучал по твоему неповторимому обаянию и обещаниям скорой кастрации! — О, это ты всегда обращайся, — Кларисс усмехнулась с едва заметной угрозой. — Дамочки в нашей богадельне, конечно, те ещё мегеры, — голос Каркарова звучал обиженно. — От твоих проклятий только успевай уворачиваться. Малышка Блэк в последнее время стала зубастой и уже замужней. А теперь ещё и ma chérie Du Bellay нацепила на голову разгневанный серпентарий и трётся с Лордом! Оба, не сговариваясь, синхронно перевели взгляды на танцевальную площадку, где Жоан в этот самый миг отходила от лидера штаба на пару широких шагов назад, чтобы затем приблизиться вновь. — Плакал мой интернациональный роман!.. — Ой да ладно, как будто раньше он тебе светил, — Кларисс негромко рассмеялась. — Жоан таких как ты насквозь видит и вряд ли к себе подпустит. — Капля камень точит, — многообещающе прошептал Игорь, обвивая рукой талию Кларисс. — Настойчивая осада и не такие крепости брала, дорогуша! — А ну убрал руки, — процедила Бэрроу. — Иначе осаждать будет нечем и незачем. — Пардон, пардон! — подмигнул Каркаров, отскакивая вбок. — Но надо же мне куда-то деть высвобожденный от осады Дю Белль потенциал! — И ты предпочёл отереться вокруг меня? — уточнила Кларисс со скепсисом. — Странное решение. Тем более что ничто не мешает тебе продолжать безрезультатно увиваться за Жоан. Разве что Лестрейндж будет не в восторге. Но у них явно не тот уровень отношений, чтобы он официально претендовал на монополию. Игорь посмотрел на ирландку, точно на умалишённую. — Я, конечно, тот ещё оригинал и камикадзе… Но не до такой же степени, чтобы в край потерять берега и подвалить к женщине, танцующей с Тёмным Лордом! — бахвалистая усмешка болгарина на сей раз вышла несколько нервной. — Отец учил меня не подкатывать причиндалы туда, где их могут подрезать. А эта прекрасная голова ещё пригодится на этих мужественных плечах, знаешь ли! Он приосанился и подбоченился, хотя в костюме султана смотрелся этот жест всё равно комично. — А причём тут Лорд? — удивилась Кларисс. — Пари есть пари. Жоан куцо состряпала магическую клятву и теперь расплачивается весь вечер. — Ой ли, расплачивается, — хитро прищурившись, промурлыкал Каркаров. — Ты о чём? — Милая, я, может, иногда и проигрываю тебе на корте, но во всём, что касается дел сердечных и плотских, явно дам фору вам всем, — самодовольно заметил болгарин. — Поясни, — непонимающе нахмурилась Кларисс. — Он ведёт её по залу точно имеет. А она и рада. Спустя пару секунд переваривания этого пошлого бреда Бэрроу потрясла головой и поморщилась. — Мерлин, что ты несёшь! — То, в чём неплохо разбираюсь. И что отчётливо видят мои глаза. Ты посмотри, как он ведёт её в танце! Я не каждую женщину в койке так держу. Кларисс вновь перевела взгляд на площадку и прищурилась. — Ну, допустим, с горем пополам можно предположить несколько чрезмерную властность Милорда в адрес Жоан, — помедлив, согласилась Кларисс неохотно. — Хотя, давай начистоту, когда он бывает не властен? — Вопрос был риторическим и в ответе не нуждался. — Но Жоан-то явно дискомфортно. Взгляни на её лицо: она вся красная и не знает, куда девать глаза. Мы успели перекинуться с ней парой слов, и она изрядно смущена всем происходящим, хочет побыстрее уйти. — Ещё бы она не хотела побыстрее уйти, — осклабился Каркаров. — Она тяжело дышит, покусывает губу, у неё пунцовые уши и даже сквозь плотную ткань заметны соски. Это ли не возбуждение, душа моя? — тон его стал неприлично хриплым. — На месте крошки Жоан я бы вылетел из зала пулей, желательно прихватив с собой немногословного Рабби или ещё кого из желающих уединиться… — улыбочка у болгарина стала совсем уж мерзенькая. — Мордред, Каркаров, побереги меня от своих грязных фантазий и домыслов! — скривилась Кларисс. — Это всё не более чем плод твоего вульгарного воображения! — Что ж… Посмотрим, — он ухмыльнулся и задорно звякнул бокалом об стакан ещё раз. — Как насчёт разделить последний танец вечера, м?***
С грохотом захлопнув дверь спальни и запечатав её для надёжности десятком запирающих заклинаний, Жоан бессильно сползла по стене и глухо застонала, прикрыв руками лицо. Она была в раздрае, в безумии, утопленная в обилии эмоциональных переживаний и телесных ощущений. Чёртов Лорд, чёртовы танцы, чёртовы змеи, чёртов гранат!.. Спальня казалась какой-то незнакомой, точно прошёл десяток лет, а не несколько часов. Плед на кровати немного съехал и лежал криво, ковёр под ногами смотрелся как-то сиротливо и неуютно, а многие свечи в канделябрах уже прогорели и требовали обновления. Стоило позвать домовиков, но сил на это не было ни физических, ни моральных. Протянув руку и зацепив какую-то статуэтку с комода, Жоан швырнула её в стену. Фигурка птицы разлетелась вдребезги; белые осколки гипса усеяли тёмный паркет пылью. Отец за весь вечер не сказал ей ни слова и постарался даже не пересекаться с дочерью лишний раз — что, трусливо и честно, Жоан глубоко в душе обрадовало. Только нравоучений Кристофа ей сегодня не хватало!.. Кларисс хотела было иронично поддеть подругу во время короткого разговора, но, увидев замученное лицо Жоан, резко передумала. Долохов в течение праздника вёл себя безэмоционально, словно телохранитель на службе, и лишь озирал толпу бесстрастным взглядом: этому истукану любые торжества были до лампочки. Единственное, что Антонин выдал Жоан, когда она суетливо крутилась рядом, это «подвинься, обзор закрываешь». Рабастан же, вынужденно отправленный в отставку по части досуга и танцев, без проблем нашёл, чем и кем себя занять, и не высказал ничего против изменения планов. Хотя, если уж смотреть на ситуацию объективно, кто бы на его месте рискнул высказаться, учитывая, что изменения были сопряжены с фигурой Волдеморта?.. На окружающих он действовал как холодный душ в электрощитовой. Жоан заметно лихорадило, руки подрагивали, а ноги заледенели. Она была взволнована, взвинчена, и, что греха таить, тело несколько предало её, отреагировав на всю эту вакханалию непрошенным и неподконтрольным возбуждением. Змеи, оказавшиеся в итоге судьбоносно бесполезными, с головы уже пропали, уступив место обычным волосам, каштановыми волнами спадавшим по покатым плечам. Скинув туфли и проклятое платье, исходный вид которого вернулся обратно после трансфигурации Лорда, Жоан поползла в ванну, взмахом палочки набирая в неё ледяную воду. Ей срочно стоит остудиться: слишком уж разгоряченным получился этот вечер. Затаив дыхание и закрыв глаза, она шагнула в воду и нырнула, зашипев от холода. Тело возмущённо завопило, какого ляда с ним делает чокнутая хозяйка, а Жоан всё плескала и плескала водой себе в лицо, яростно, наотмашь, пытаясь очнуться от морока, которым отравил её Волдеморт и весь этот дьявольский бал. Казалось, что от того, насколько разгорячённой была сама Жоан, ледяная вода вот-вот закипит, не выдержав этого полыхающего внутри её тела пламени. Беззлобно выругавшись, Жоан откинулась назад и легла в ванну целиком, пытаясь расслабиться и остыть. Кровь ещё шумела в ушах, а низ живота утробно пульсировал, понемногу сбавляя обороты. Через десять минут Жоан вынырнула, высушилась заклинанием, набросила на себя сорочку и легла в кровать, небрежно скинув плед на пол. Дурацкая привычка. Паркет покрывал ровный слой бардака: гипсовые осколки, сброшенные платье и туфли, ковёр, отъехавший на метр в сторону от правильного места, а теперь ещё и плед. Мама бы раздраженно фыркала и требовала от эльфов подсуетиться и устранить беспорядок. Но в Барфорде не было Матильды Дю Белль. Была только её встревоженная, растерянная, вертящаяся на перине, точно на раскалённых углях, дочь. Жоан немного остыла после ледяной ванны, но сон не шёл. Она нервно крутилась с бока на бок и уже измяла подушку вдоль и поперёк, а блаженное успокоение так и не приходило. Может, стоит приманить ещё одну бутылку вина с кухни и помочь себе горячительным снотворным?.. Дрянная идея. Алкоголь сейчас вряд ли бы мог чем-нибудь помочь. Приподнявшись на локтях, Жоан потянулась за палочкой и взмахом открыла окно. В спальню хлынул прохладный воздух с улицы, принёсший с собой запах опавших листьев и сырости. Рука привычным жестом потянулась к тумбе, выуживая из маленького ящика тонкие сигареты. Подпалив фитиль, Жоан глубоко затянулась, выдыхая пряный дым с травами в распахнутые створки. Голова приятно кружилась, тело расслаблялось и смягчалось. Испепелив окурок, Жоан откинулась на подушки и закрыла глаза, заунывной мантрой приманивая желанное забытие. Промучившись ещё с полчаса без сна, она закусила одеяло и глухо прорычала что-то неразборчивое и однозначно нецензурное на родном языке. Слишком явно становилось понятно, почему она не может уснуть. Слишком очевидной была причина. Жоан изводила сама мысль о том, как вероломно её предали и собственные змеи, и собственное тело. Но куда мучительнее была мысль о том, из-за кого всё пошло к чертям и грандиозно сломалось этим вечером, оставив после себя те самые тлеющие внутри Жоан угли, которые сейчас не давали уснуть. Торговаться с собой пришлось долго. Ей претила сама мысль связать воедино своё постыдное, запретное желание со всем кошмаром, который предшествовал ему в течение вечера. Но время шло, в отличие от объятий Морфея, а потому в какой-то момент Жоан выдохнула сквозь зубы и процедила сама себе: — Это ничего не значит… Её рука, сдвинув край сорочки, скользнула вниз.