В старой церкви так тихо, Что страшно дышать Сердце камнем застыло — От судьбы не сбежать Тени плоть обретают, Все надежды губя, Ведьма знает — ты рядом, Но не видит тебя... Словно в дьявольском танце Приближается смерть Как мучительно долго Не приходит рассвет Unreal, «Три ночи»
Спустя три дня Бобо принесла свежую почту. Жоан получила письма от Рабастана, Кларисс и — неожиданно — отца. Рабастан писал, что его перемещение прошло успешно: портал сработал отлично, доставив его в нужное место вовремя и без каких-либо проблем. Видимо, Цильда, несмотря на зловредный характер и минимум гостеприимства, всё-таки знала толк в том, чем занималась. Лестрейндж передал информацию об их встрече с мракоборцами в Коста-дель-Гарраф; новость эта вызвала обеспокоенность в штабе. Лорд Волдеморт требовал осторожности и кристально чистой репутации своих сторонников. Пристальное внимание всех европейских Министерств им нынче точно было ни к чему. А значит, совсем скоро на Пожирателей вновь наденут ошейники и поводки — вот вам и вся вольная. Куда сильнее удивили Жоан сведения о том, что в указанные даты никого из штаба или новых сторонников Лорда в Каталонии, кроме неё самой, не было. Выходит, нападение на магглорождённого коммивояжёра являлось делом рук каких-то неизвестных маргиналов. С одной стороны, это было вполне логично: от того, что по всей Британии и Европе совершались точечные атаки Пожирателями Смерти, остальные банды и одиночные преступники ведь не ушли на покой. Торговец мог с кем угодно не поделить товар, территорию или прибыль, нарваться на разгневанного покупателя или конкурента. С другой стороны, это преступление означало, что и сама Жоан в Каталонии не очень-то защищена. Из бойцов штаба на её безопасность никто бы не посягнул, но никаких других преступных группировок она знать не знает. Где гарантия, что в следующий раз рандомное нападение совершат не на её дом? Конечно, она предусмотрительно понаставила массу защитных чар на коттедж и в целом неплохо умеет обороняться… но хватит ли этого в случае серьёзной атаки — чёрт его знает. В следующем письме Кларисс в своей излюбленной сдержанной манере делилась впечатлениями о поездке в Болгарию. Их с Каркаровым отправили повышать навыки боя в живых спаррингах с какими-то дурмстрангскими магами. В целом, поездка охочей до дуэлей Бэрроу понравилась, и даже компания Игоря в этот раз оказалась вполне ничего. С некоторым сожалением (и, как подумала Жоан, скрытым восхищением) Кларисс констатировала, что так просто Каркарова с лестницы уже не спустишь: он и раньше был неплохим бойцом, а на родной земле так и вовсе натренировался и в защите, и в нападении. В Дурмстранге его уважали и относились с вежливым опасением, а боевые навыки Игоря ставили в пример выпускникам славянской школы. Долохов изначально поехал в Болгарию с ними двумя, но сразу же по прибытии распрощался, отправившись «домой» (рядом с этим словом Кларисс нарисовала смешную рожицу с высунутым языком). О каком таком «доме» Антонина шла речь — Жоан понятия не имела и ранее даже как-то не особо задумывалась о том, что у болгарина вне штаба и вне служения Лорду потенциально присутствует ещё какая-то жизнь. Может, он родителей навещает? Или у него есть братья, сёстры? Любимая бабуля?.. Чем он занимается на родине? Что вообще из себя представляет долговязая сухопарая фигура Антонина Долохова как человек? Последним письмом являлась открытка от отца: как и упоминал Рабастан — из Португалии. Кристоф Дю Белль, выводя официозные вензеля на плотной бумаге, вежливо уведомлял дочь, что не далее чем через неделю он приедет навестить её в Коста-дель-Гарраф и учтиво просит приготовить ему гостевую спальню с большой кроватью и видом на море. Каких-либо альтернативных подробностей письмо в себе не содержало, а адрес пребывания Жоан папенька, вероятно, узнал от ребят. Что ж, очень трогательно. Видимо, их взаимное отчуждение подходит к концу, и ледяной айсберг под названием «обидчивое высокомерие Его Сиятельства Кристофа Дю Белля» начинает оттаивать в жарких лучах приближающегося мая. Жоан вздохнула, подозвала Бобо и передала ей инструкции. Положив новоприобретённый алый кулон на медной цепочке в примостившуюся на фортепиано вазочку со всякими безделушками, Жоан села за инструмент. Душу неотвратимо обуяли задумчивость и отрешённость. Всё вновь менялось. Нежная мелодия мерно полилась, повинуясь прикосновениям тонких пальцев к клавишам, и пронзительными нотами разнеслась через открытые окна по улице Коста-дель-Гарраф.***
Дым от масляной лампады тонкой струйкой растекался в полумраке комнаты. Покосившаяся хибара при заброшенной церкви на богом забытой окраине Румынии пока производила удручающее впечатление, но это дело времени: им не впервой, с их-то кочевым образом жизни. Горький запах жжёной полыни и шалфея щекотал ноздри; пространство нуждалось в очищении. Отмыть пыль да сор, забившиеся по углам, — задача несложная. А вот выкурить отсюда накопившуюся многолетнюю смердь из негативных эмоций, остатков дрянной магии и осколков неупокоенных душ — работа уже ювелирная, тонкая. Две древние ведьмы, чей всепроникающий взор застал добрый десяток веков, обживали очередную временную обитель, превращая дом в храм, пристанище для духов. Порхали кисти рук — тёмные, взрослые, в массивных перстнях, и тонкие, бледные, жилистые, совсем девичьи, — наполняя тесный зал жизнью и смертью, истончая ткань между мирами. Облокотившись на скрипучий расписной комод с покосившимися ножками, Старшая низким, грудным голосом поведала Младшей: — Интересные гости заявились к нам в последнюю ночь в Каталонии. Ты тоже это заметила? — А то ж... — отозвалась Младшая ворчливо, взмахом руки выгоняя восьмилапых Вукки и Дукки со стола. — Брысь, окаянные! — Он затоплен нескончаемой печалью, промёрз насквозь и давно уже не здесь. Она — повязана с Тем миром и тонет в нём, объятая демонами, — Старшая досадливо поморщилась и покачала головой. — Её никто не инициировал в Colloquens cum spiritis. Вся эта энергия разрывает её изнутри, не будучи ни понятой, ни освоенной. — Странно, что девчонка вообще до сих пор жива. С такой-то Проводимостью, — цокнула Младшая, сбрасывая в мутную воду пепел от тлеющих полыни и шалфея и каштановый волос, оставленный горемычной девицей в их прошлом прибежище. — Глянь-ка. Хлопья пепла с остатками трав расплывались в деревянном тазу, образуя на глади причудливые узоры. Говорящие, многозначительные, мрачные. Предвестники разверзшихся врат Тартара на земле. — Nexum inter mundos… Ты и сама видишь… здесь всё однозначно, — пробормотала Младшая. — Боги уже бросили кости, Цильда. Нам остаётся только наблюдать и выполнять свои обязанности, когда настанет время. Как и всегда. — Думаешь, она к нам придёт? Не помрёт раньше срока? — Норны не гадают, не ошибаются и не врут. Знаки однозначны: мы точно встретим её вновь. И, если она выживет, — быть может, переплетённых узлов между нашими судьбами станет больше. — Посмотрим, — протянула Младшая с изрядным сомнением. — Я всё ещё считаю, что она — бедолажная. Уцелела по нелепому стечению обстоятельств и сорвётся с края прямо в преисподнюю. Пепел шепчет, что неподалёку от неё бродит сам Дьявол. Старшая рассмеялась. То был гортанный, хриплый хохот той, что сквозь века повидала так много на своём пути. — Дьявол... Это сейчас он дьявол! Укротитель смерти! А был — мальчишка, несведущий сопляк, что приполз ко мне в Албанию в минувшем десятилетии, самонадеянно уверенный в том, что сможет выползти обратно, ничем не пожертвовав. — И как? — с искренним интересом откликнулась Младшая, отрываясь от созерцания водной глади. — За всё приходится платить, Цильда. Ты знаешь это лучше меня. А страшнее всего — расплата за неслыханное, неправомерное для земной обители могущество. Как мудро говаривал века назад наш общий знакомый — «Я смею все, что можно человеку. Кто смеет больше — тот не человек». Женщины умолкли. Пепел медленно оседал на дне деревянного таза. Вукки и Дукки, беззвучно юркнув мимо неприветливой Младшей, уже деловито карабкались мохнатыми лапами по смуглой руке своей Госпожи. Зачарованные браслеты на запястье глухо звякнули, потревоженные маленькими духами в паучьих тельцах. — Что ж... — обронила Старшая задумчиво. — Выбор, как водится, невелик, а кости в этой партии ещё не сыграны. Любая из числа Potentias Coniugens в конце концов либо совладает с Проводимостью, либо будет раздавлена толщей, что в тысячи раз масштабнее и древнее всего сущего. Младшая упрямо поджала губы, в глубине души оставаясь при своём. В этой партии она не ставила на слабую, невесть как выжившую пешку: такие не удерживаются между мирами, не осваивают исполинскую мощь первородной силы, лишь неизбежно тонут во мраке Той Стороны, беспомощно проваливаясь за завесу. — Поглядим, как решат её судьбу Боги, — флегматично бросила она в завершение. — И куда заведёт её близость к Дьяволу. — В конце концов, это наша единственная задача, — примирительно улыбнулась Старшая. — Наблюдать.***
С первого этажа доносились звуки какой-то возни — похоже, Бобо помогала отцу с чемоданом — однако Жоан не торопилась спускаться. Она всё ещё не могла решить, как ей стоит вести себя с Кристофом после столь длительного перерыва в общении. Нужно ли выводить его на открытый разговор? Обострять очевидный для них обоих конфликт? Предъявлять дочернюю обиду за то, что папа, вообще-то, фактически проигнорировал её юбилей? Или сделать вид, что ничего не случилось, и вести себя как ни в чём не бывало? Держать паузу? Демонстрировать показную прохладу в тоне? Мерлин, почему в Шармбатоне не учили таким вещам!.. Во взрослой жизни, как оказалось, куда более полезным является знание о том, как общаться с окружающими и решать житейские проблемы, нежели навык трансфигурировать бокал в кошку! Вздохнув и кинув последний обречённый взгляд в зеркало на своё пренесчастнейшее отражение, Жоан поплелась в сторону холла. От судьбы не убежишь, а уж от её отца, который в одностороннем порядке вознамерился прикатить в гости, — и подавно. Бобо, задорно позвякивая коллекционным фарфором, накрывала на стол, пискляво напевая какую-то ей одной известную песенку. Эльфийка страсть как любила присутствие людей и в особенности — «дорогого господина Кристофа». Отец уже занял самое удобное кресло в зале и непринуждённо делился с Бобо историями о своих странствиях. В Живерни, бывало, все домашние эльфы Дю Беллей собирались группкой, чтобы послушать папины рассказы о заморских землях и интересных обычаях других народов. Что ни говори, а путешественником и исследователем отец был заядлым и любознательным. Деликатно покашляв, Жоан кивнула и вежливо поприветствовала родителя. Тот, поднявшись с кресла, не менее вежливо приобнял дочь и по всем заветам хорошего тона похвалил убранство дома и вкус временной хозяйки. Что ж, понятно. Играем в дружелюбный официоз. Перекинувшись парой дежурных фраз о Европе, о погоде, о местной кухне и новостях, Дю Белли, рассевшись на допустимое этикетом максимальное расстояние за столом друг от друга, приступили к завтраку. Эта игра была Жоан хорошо знакома: в своё время что мама, что бабушка Франсуаза настырно обучали свою капризную любимицу правилам поведения в светском обществе и успешной смене самых разных социальных образов. Поддержанию нейтральных бесед, искусству делать правильные комплименты и считывать подтексты в сказанных словах, держать приборы и спину, подбирать туалет сообразно случаю и многому, многому другому. Горькая ирония, что с самого детства искренняя и эмоциональная Жоан вынужденно училась притворяться и мимикрировать под среду, укрывать свою суть и мысли, прятаться за весьма достоверными масками, чтобы выживать в кишащем ядом и зубастыми крокодилами болоте высшего света. Надолго её, конечно, обычно не хватало, но краткосрочно произвести нужное впечатление Жоан умела, чем неоднократно пользовалась при общении с окружающими, дуря им головы напускным и фальшивым. Эта навязанная социумом и семьёй игра ей совсем не нравилась, процесс навевал тоску и скуку; бегать за Робертом с заколдованной кочергой или гонять вместе с эльфами зарвавшихся садовых гномов Жоан было по душе куда больше. Однако правила этикета требовалось знать и периодически исполнять. Правда, Жоан никогда бы не подумала, что однажды ей придётся разыгрывать этот нудный сценарий с собственным отцом, да ещё и наедине. С другой стороны, что ещё им оставалось делать? — Бобо прекрасно готовит омлет и блинчики! — похвалил Кристоф разомлевшую от счастья эльфийку. — Да и кофе, смею заметить, великолепный! Кларин не зря отправила тебя в поездку с Жоан, Бобо: поесть моя дочь горазда с детства. — Не то чтобы вы все мне об этом регулярно напоминали, — кисло отозвалась Жоан. Омлет и впрямь был неплох, но под такое дрянное настроение кусок в горло не лез. — Ну не дуйся, милая! — рассмеялся отец уже более тепло и дружелюбно. — Я рос под причитания бабушки Франсуазы о том, что леди должны есть как птички и утягивать талию до размеров напёрстка. Да и твоя мать вечно блюла какие-то диеты и старалась держать себя в форме. Не всем везёт так, как тебе! С таким недюжинным аппетитом — такая безукоризненная утончённость! И куда всё только уходит?.. — В противный характер, — буркнула Жоан прежде, чем успела себя остановить. На несколько секунд за столом повисла тишина, а затем Кристоф добродушно расхохотался, разом став похожим на привычного себя. — Что ж, дорогая, с этим не поспорю ни я сам, ни кто-либо из тех, кто знает тебя достаточно хорошо! И Мерлин свидетель — выдерживать твои капризы и натуру бывает ой как непросто! Но, быть может, именно это и придаёт тебе особого шарму… Насупившись, Жоан проворочала: — Действительно, в кого бы это я могла такая получиться… Кристоф сквозь непрекращающийся смех посмотрел на дочь вопросительно. — Ты сейчас серьезно, papa?! У меня же что ни родственник — то прямо-таки «образец» целомудрия и блюдения традиций! — рассердившись, Жоан начинала язвить. — Бабушка Джейн одним днём бросила закрытый ковен каких-то чудных потомственных ведьм и выскочила замуж за маггла. Дед-бизнесмен, соответственно, женился на колдунье из дремучего села, чем шокировал всех близких из числа американской элиты. Ты укатил из Европы в США и привёз оттуда скандальную ведьму-полукровку с замашками революционерки, из-за которой бабушка Франсуаза поседела раньше времени, а у деда Пьера до сих пор нервный тик. Мама махом оставила всё в родной стране и умотала с тобой на другой континент наводить новые порядки и нести просвещение в консервативную Европу. И вы ещё удивляетесь моему характеру?! Да я бы на твоём месте боялась даже представить, кого я притащу в дом в качестве жениха!.. — фыркнула Жоан, закончив перечислять достижения своей ближайшей родословной. — Откровенно говоря, я уже вообще не рассчитываю, что ты хоть кого-нибудь приведёшь, — крякнул Кристоф ворчливо. — После Хэллоуина те немногие благородные семьи, что присылали мне запросы на помолвку с тобой, благополучно их отозвали, попутно высказав всё, что они думают о твоих манерах и публичном оголении. И это я уже не говорю про змей… — Какая жалость! — припечатала Жоан ядовито. — Ведь на том балу я только и ждала, чтобы меня поскорее утащил какой-нибудь зануда, помешанный на манерах. Мы же были бы просто созданы друг для друга! Он — пытался бы меня воспитывать, а я бы — его позорила. Идеальная семья! — Ладно, ладно, — поднял руки в примирительном жесте Кристоф. — Я обещал закрыть эту тему, и я обязан выполнять магическую клятву. Тем более что мне и без того будет чем здесь заняться. — А я-то думала, что ты просто по мне соскучился и решил спустя полтора месяца таки привезти подарок на мой день рождения!.. Нет, ну в самом деле! На тридцатилетие она искренне ждала чего-то более внушительного, чем сухая открытка! — Соскучился и решил, — подтвердил Кристоф. — Но, кроме того, у Милорда есть ряд планов на установление контактов в Испании и приобретение здесь шпионов. Я должен подготовить к его приезду несколько встреч с ключевыми персонами из числа аристократии и правительства. Милорд знает, что наша семья обладает обширными связями. Мой долг — быть полезным Повелителю и делу штаба любыми доступными мне средствами. — Боюсь представить, сколько этих самых средств со счетов Дю Беллей уже перекочевало на «дело штаба»… — Жоан поморщилась. — Достаточно для того, чтобы ни тебя с твоим сварливым характером, ни меня с моей эпизодической несдержанностью и слабоватой на фоне остальных боевой подготовкой оттуда не попросили, — отрезал отец сурово. — Слава Мерлину и всему роду Дю Белль, что у нас есть возможность участвовать в таком важном деле и спонсировать нужды штаба в необходимом объёме! Между прочим, чтобы ты знала, часть Пожирателей всё это время занимаются поисками греков. Которые, прямо скажем, куда больше нужны нам с тобой, чем Волдеморту. — Ой ли, — хмыкнув, Жоан иронично прищурилась. — После того, как они испортили Лорду операцию в Косом, посадили штаб на вынужденный простой, походя дискредитировали всех чистокровных и запустили волну массовых привилегий для грязнокровок и сквибов, Рексенор и его команда — это уже личная вендетта Волдеморта. Я более чем уверена, что он спит и видит, как спускает с них шкуру. Потому что чего-чего, а отсутствия контроля и попрания своей единоличной власти наш Милорд терпеть не может. И уж тем более — когда это ставит под угрозу все планы штаба и отбрасывает Волдеморта от намеченных целей, — голос Жоан заметно похолодел. — Так что не обольщайся насчёт добродетели и благотворительных порывов Тёмного Лорда, papa: он преследует только свои интересы и в первую очередь не упустит собственной выгоды. Бобо принесла им ещё кофе, прервав напряжённый разговор тонким позвякиванием фарфоровых чашечек из сервиза Матильды. Уши эльфийки, слегка подрагивая, прижимались к голове: она побаивалась дискуссий хозяев на повышенных тонах. — И когда это ты успела так въедливо изучить характер и мотивы Милорда? — ухмыльнулся отец, всматриваясь в лицо Жоан пронзительнее обычного. — Обстоятельства вынудили, — тон её помрачнел. — Надеюсь, во время ваших встреч я буду где-нибудь не здесь. — Ах, ну да! — Кристоф хохотнул. — Я и забыл, как грандиозно провалилась твоя магическая клятва на балу в момент встречи змей с парселтангом Повелителя! Вот уж и впрямь — дивная ирония! — отец продолжал насмешничать. Жоан вспыхнула. — Ну знаешь ли!.. Весьма бесстыдные издёвки с твоей стороны! Куда легче было бы танцевать с голодным питоном, чем с этим… — она усилием воли сдержала рвущееся наружу ругательство. Отсмеявшись, Кристоф беззлобно поддел дочь: — Буду откровенен: когда после бала я узнал, как и на ком ты провалилась со своей магической клятвой, я испытал неимоверное злорадство. Каюсь, ликовал от всей души. Всё-таки есть на свете провидение! И на каждую силу найдётся своё противодействие, — добавил отец ехидно. — А с учётом твоего характера и врождённой склонности к выходкам, только Лорд Волдеморт и мог стать достойным противовесом и наконец-то приспустить тебя на землю! В очередной раз фыркнув, Жоан поднялась из-за стола и, поблагодарив Бобо за еду, официально уведомила Кристофа, что собирается на утренний променад по набережной. Тот, любезно свернув тему треклятого бала, вызвался сопровождать дочь на прогулке — но не более часа, так как ему надлежало как можно скорее заняться задачами штаба.***
За отсутствие своевременного поздравления с днём рождения Жоан простила отца очень быстро: в конце концов, подарки он привёз и правда чудные. Изумрудное платье тончайшего шёлка с узором из белых лилий, милейшая шляпка, так хорошо оттеняющая загорелый цвет лица хозяйки, акварельный парфюм с удивительно свежими, искрящимися нотами — лёгкий, точно перезвон кувшинок летним утром, — и, что самое замечательное — редчайшая магическая книга из южной Мексики. В фолианте содержались наглядные инструкции по созданию особых защитных полей в бою (более крепких и масштабных, чем Жоан уже умела делать) и мудрёные ритуалы-заговоры с краткосрочными защитными свойствами. Пусть хватало их действия всего на пару часов, однако те успешно снижали на треть возможность попадания тёмных заклятий в того, кто подвергся колдовству. Весьма полезное приобретение для нужд штаба; может, хоть теперь Лорд Волдеморт сподобится на мало-мальски довольное лицо вместо той насмешливо-высокомерной мины, что возникала у него при взгляде на Жоан. Моментами, глядя на тренировочные бои из зрительного зала, Жоан тушевалась и ощущала свою тотальную бесполезность в качестве армейской единицы. Безусловно, её амулеты и предохранители очень помогали спаррингам, а защитные поля позволяли опробовать на корте куда более широкий спектр боевых заклинаний без переживаний о том, что Барфорд останется без крыши и фундамента. Да и обучение новобранцев качественной защитной магии было не лишним. И всё же среди такого количества талантливых бойцов весь магический репертуар Жоан несколько терялся и казался ей… незначительным. Каким-то недостаточно внушительным в сравнении с виртуозными, масштабными, красивыми атаками тех же Эйвери, Нотта, Руквуда и Малфоя — вот уж где таилась настоящая сила!.. Хотя, например, Фредерика Бэрроу в основном варила зелья и целительствовала по следам прошедших боёв — то бишь тоже помогала штабу сугубо в тылу. Однако находилась она, тем не менее, в большом почёте среди Пожирателей! Особенно когда те недосчитывались костей, а то и целых конечностей. Да и в свой адрес, на самом-то деле, Жоан никогда не слышала от ребят ни издёвки, ни снисхождения, ни какого бы то ни было обесценивания её магических талантов. Долохов в своей скупой манере даже умудрился пару раз похвалить её за минувший год — что, вообще говоря, отправляло Жоан буквально в нокаут: так сильно она была удивлена одобрению от суховатого на эпитеты болгарина. Видимо, дело было именно в отношении Лорда. Ему персонально Жоан почему-то не очень-то нравилась, и относился он к ней откровенно несерьёзно. Эта снисходительная насмешка во взгляде, колкие комментарии и едкие подначки оставляли внутри Жоан ощущение тотальной непригодности к чему бы то ни было — и это с её-то отменной самооценкой! Каким-то необъяснимым образом Лорд умудрялся стирать надменность и уверенность буквально с любого лица. Сколько раз Жоан наблюдала, как Повелитель, точно тяжеловесный тролль, проходился уничижительными комментариями по собственным Пожирателям, буквально втаптывая их высокородные носы в грязь! Вот уж талант мотивировать у человека — ничего не скажешь… Сам же Волдеморт упивался собственным всемогуществом вполне себе открыто и бесстыдно. Тут уж, что греха таить, противопоставить ему обычно было нечего: ни на корте, ни в стратегии, ни в аналитике, ни в словесных перепалках, ни в интеллектуальных эскападах — равных или даже близких по силе Лорду Волдеморту просто не находилось. Этим и бесил. Видимо, по этой самой причине в последние несколько дней, когда Лорд встречался с Кристофом в коттедже Коста-дель-Гарраф, Жоан просто-напросто сбегала из дома. Может, это и было трусливо и мелочно с её стороны, но интуитивно Жоан всячески саботировала любую возможность случайной встречи с Милордом. Ибо последнее их пересечение в Хэллоуин вышло уж слишком запоминающимся… для всех. О реакции своего тела Жоан стыдливо старалась не вспоминать вовсе. Да, она давно уже взрослая девочка, но всё-таки это было как-то… чересчур. Поэтому в жаркие майские дни Жоан много гуляла, шаталась по кафе и магическим лавочкам, загорала, плавала, обновляла гардероб, покупала новые материалы для изготовления полезного инвентаря в штаб и, конечно же, выискивала разные приятные подарки для ребят. Белла, например, ещё с прошлого лета начала жадно впитывать любую полезную информацию об уходе за собой (родная мать и Цисси авторитетами в этом вопросе для неё почему-то не являлись, а вот Жоан была поставлена на пьедестал безусловного эксперта) и умудрялась выливать на себя по три флакона духов за сезон, не говоря уже о душистых зельях для волос! Как Рудольфус вообще ещё дышит в её присутствии?.. Младшему Лестрейнджу, вероятно, стоило бы подарить прищепку на нос и нюхательные соли, чтобы возвращать того из обмороков от убийственного амбре, исходящего от его молодой жены, которая в силу юности, неопытности и свалившейся на неё в браке свободы ещё не знала меры примерно ни в чём. Тренировалась до убоя, наряжалась до абсурда, кричала до срыва голоса, скандалила до победного конца, восторгалась до слепого обожествления, поливалась парфюмом до вытеснения всего свободного кислорода в помещении. Количество заколок, шарфиков, помад, ожерелий и гребней, которые Жоан наотправляла в Мэллоуэй Хаус по запросу новоявленной миссис Лестрейндж в минувшие месяцы, — уже и вовсе было не счесть. С Каркаровым всё оказалось куда проще: тот предпочитал дорогой бурбон и качественное вино. Уезжая после Нового года из временного коттеджа Жоан, ещё не просохнувший от каталонских винопитий Игорь звенел стеклом в своём багаже так, точно целую неделю собирал бутылки по всему побережью. Глаза его при этом горели до того неподдельным восторгом, как если бы он урвал священный грааль, а не очередную элитную бутыль с пойлом. Настоящий сухопутный пират: сражения, женщины, беспутства и алкоголь! То ли дело Долохов!.. Этому эмоциональному скряге до праздной жизни дела не было вовсе. Кажется, он вообще никогда не развлекался, а слово «расслабление» звучало для него близко к ругательному. Антонина и на корте, и вне оного отличали безукоризненная военная выправка, сухая сдержанность и некоторая скупость по части общения с окружающими. В общем, дарить ему что-либо миленькое, смешное или трогательное Жоан не рискнула даже шутки ради, а потому приобрела в подарок крепкий кожаный ремень с мелкой рунической вязью на металлической бляхе и креплением для волшебной палочки. Рационально, практично, консервативно. Идеальные эпитеты как для ремня дубленой кожи, так и для Долохова. Милому Аластеру Бэрроу очень нравились книги, особенно из коллекции классики магглов. Кому-либо из их компании, кроме Жоан, он в своём нежном пристрастии не признавался (потомок сурового чистокровного ирландского рода, как-никак), но больше всего захватывали его внимание истории о приключениях, фантазии магглов о магическом мире и особенно — романтическая составляющая каждой книги. Впечатлениями от прочитанного «Графа Монте-Кристо» Аластер делился с Жоан аж в семи письмах подряд, и в этот раз она подготовила для него лиричные «Грозовой перевал», «Джейн Эйр» и «Собор Парижской богоматери». Иногда Аластер робко интересовался у Жоан, как там обстоят дела у Кристин (Мерлин, как будто в её состоянии у неё вообще могли поменяться дела!) и даже выспрашивал разрешения навестить невесту Роберта в госпитале. Трогательный он юноша, конечно, этот Аластер… Недаром Кларисс опекает младшенького, точно бдительная наседка. О своих детях ирландка как-то не задумывалась, а вот за братом приглядывала пристально. Умилительное зрелище. Выбирать презенты для Кларисс, на удивление, оказалось труднее всего. Женские штучки она не то чтобы игнорировала, но считала малозначительными, украшений у неё было и без того предостаточно, алкоголь она пила редко (и только крепкий), книги читала сугубо по боевой магии (и то, чаще впихивала их кому-нибудь и просила пересказать суть, предпочитая сразу отрабатывать всё на корте), а о каких-то особых хобби Кларисс за всё время их знакомства Жоан так и не узнала. И потому искала удобные и практичные аксессуары для ведения боя — то, что Кларисс точно пригодится. Ремешок с держателем палочки на бедре, пояс с держателем палочки на талии, браслет-плетение с держателем палочки на запястье… очень «креативный» ассортимент, конечно. Но Кларисс нравилось. Любимым хобби старшего из трёх Бэрроу было, как известно, подначивание Каркарова. Но для этого увлечения какие-либо подарки Себастьяну не требовались. У Жоан оставалась всего одна задача: не попадать под перекрестный огонь забияк. Зато драчливый ирландец, как оказалось, кроме Каркарова был на удивление неравнодушен к искусству и художественным деталям интерьера, и на просторах Коста-дель-Гарраф для него нашлись несколько недурственных статуэток и одно интересное панно, которое, судя по благодарственному письму Фредерики, должно было красиво вписаться в интерьер Мэнора семьи Бэрроу в Ирландии. Небольшие презенты для Рабастана Жоан выбирала с особым, конечно же, трепетом. Всё-таки по натуре он был малоэмоциональным и сдержанным типом, хотя и довольно общительным. Иногда Жоан абсолютно по-детски хотелось как-нибудь взбодрить и… раскачать Лестрейнджа, что ли. Казалось, что какая-то часть Рабастана наглухо заморожена и недоступна стороннему обывателю. Выбирая каждый подарок — или даже создавая их своими руками — Жоан подспудно надеялась перейти в иную категорию близости в их общении, когда доступ к мыслям и чувствам Рабастана мог бы стать чуть более обширным. Хотя навязываться ему и активно лезть в душу она тоже не собиралась: всему своё время. В конце концов, он и сам за ней ухаживал, а значит, когда-нибудь понемногу раскроется. Чёрт его знает, как их там воспитывают в этой Британии… Солнце уже клонилось к закату. Изучать новую книгу на набережной было чертовски приятно: бриз с моря посвежел, лучи окрасили небо и пейзаж вокруг пронзительным багрянцем, неподалёку отцветало апельсиновое дерево, а лица окружающих были веселы и беззаботны. Курортные пригороды Жоан любила именно поэтому. Здесь, в отличие от крупных европейских столиц, все всегда улыбались и царила атмосфера бесконечного праздника. В Лондоне же, Берлине, Дублине или том же Париже — морды у людей бывали до того серыми и устойчиво мрачными, будто они питались одними лимонами на завтрак, обед и ужин. Вечно чем-то озабочены и недовольны, упускают саму жизнь во всех её проявлениях!.. На скамейку к Жоан, деликатно покряхтывая, примостился пожилой маггл — обаятельный седовласый дедуля в старомодной шляпе, льняном костюме и (ну надо же!) с пенсне. Глаза его выцвели, но оставались живыми и дружелюбными, торчащие из-под шляпы волосы напоминали клочья белоснежного пуха. Джентльмен с интересом разглядывал книгу в руках у Жоан. Магический фолиант был зачарован иллюзией и для магглов выглядел как обычный бульварный роман, кои продавались пачками в букинистических лавках. Местные дамочки обожали почитать во время пляжного отдыха очередную захватывающую историю про смелую принцессу и отважного пирата, предающихся страсти на борту его судна. В чём-то их можно было понять: не энциклопедии же постоянно штудировать! — Позвольте полюбопытствовать старому человеку, что вы читаете, сеньорита? — улыбнулся старичок. — Роман, — Жоан с теплом ответила на улыбку и рассеяно пожала плечами. — Надо же! И о чём? — О любви, конечно же. — О!.. — цокнул дедуля понимающе. — Любовь — прекрасное чувство, сеньорита! Принц и принцесса, полагаю? Жоан покосилась на реальную обложку книги — на тёмно-коричневой дубленой коже красовались угрожающие иллюстрации — и промямлила: — Здесь, скорее, о злодеях… — Роман о злодеях, стало быть… — старичок негромко хмыкнул. — Знаете, а вы ведь совсем не похожи на типичную аудиторию подобного литературного жанра. — Почему же? Пожилой маггл вызывал интуитивную симпатию и всем своим видом располагал к беседе. — Вы вчитываетесь в книгу с абсолютно легкомысленной обложкой с таким видом, будто это научный труд Ницше. «Кого?..» — едва не брякнула Жоан, но тут же себя одёрнула. Видимо, речь шла о каком-то популярном у магглов авторе. — Возможно, мне просто хочется произвести впечатление на прохожих? — беззлобно подшутила Жоан сама над собой и отложила книгу. — Или же под легкомысленной обложкой кроется куда более глубокое содержание, — предположил старичок, поглядывая на Жоан лукаво сквозь своё пенсне. — Что ж… — Жоан приподнялась с лавочки и подала ладонь для прощания. Пора было собираться домой. — Кто знает! Поживём — увидим. Бросив книгу в сумку, она помахала дедуле и послала последнюю дружелюбную улыбку, после чего направилась в сторону коттеджа.***
Кристоф задумчиво потирал переносицу. Патронус с сообщением от Яксли растворился в воздухе семь минут назад, оставив после себя ряд вопросов к ближайшему будущему. После долгого простоя штаба динамика внезапно хлынула ключом — слишком бурным и обжигающе ледяным, чтобы Кристоф успел скооперироваться за столь короткое время. Да уж, вот так задал ему Лорд новую задачку!.. Теперь все дела, рассчитанные в Испании на несколько недель, придется утрамбовывать в пару суток. Тот ещё вызов, ничего не скажешь. Но приказ есть приказ. В коридоре заливисто звякнул дверной колокольчик. Жоан вернулась с прогулки. Дочь впорхнула в гостевую залу, точно весенний ветер, и жизнерадостно затараторила на родном языке: — Papa, merci pour le livre! C'est incroyable! — застыв на пороге, Жоан осеклась на полуфразе. Глаза её в удивлении расширились. — Добрый вечер, мадемуазель Дю Белль, — вежливо поприветствовал Тёмный Лорд хозяйку коттеджа. — Я несколько засиделся с вашим отцом, но мы уже заканчиваем. Возникла неловкая пауза. Лицо Жоан пошло неровными алыми пятнами смущения, что смотрелось, на взгляд Кристофа, без преувеличения очаровательно. Отмерев спустя долгие несколько секунд, дочь несколько натянуто, как показалось Кристофу, улыбнулась и присела в полуреверансе. — Рада приветствовать вас в Коста-дель-Гарраф, Милорд. Бобо скоро подаст ужин. Вы останетесь? Она обещала дивное жаркое по рецепту нашей главной домовихи Кларин. Гость едва заметно полуулыбнулся. — Благодарю, но меня ждут дела, — кивнул Лорд коротко. — Тем более, вам тоже будет чем заняться вечером. — Прошу прощения?.. — Завтра я ожидаю возвращения полного состава штаба в Барфорд. Брови Жоан в немом недоумении поползли вверх. Кристоф беззвучно вздохнул, бросая предупредительный взгляд в сторону изумлённой дочери. Воздух в приветливой гостиной коттеджа похолодел и замер. Повисло всеобщее напряжение — как и всегда во время появлений тёмного мага где бы то ни было. «А ведь вечер обещал быть таким безоблачным!.. — фоново посетовал Кристоф, прикрыв глаза. — Что ж, — философски заключил он, — подчас одно своевременно отправленное сообщение имеет власть единомоментно изменить весь расклад дел и планов. C'est la vie».