***
Антонин внимательно вслушивался в диалог, силясь понять, что происходило в голове и планах его Господина. В которые он, очевидно, посвящал последователей как-то очень избирательно. Том вперил нетерпеливый, алчущий взгляд в прибывшего Лестрейнджа — и Мерлин свидетель, в багровом зареве его зрачков разливался до того голодный, жадный интерес, какой наблюдать в бесстрастном лице Лорда Волдеморта приходилось нечасто. — Я посетил клинику Жерара Шаболя, Милорд, — вежливо рапортовал Рудольфус. — И не только. В этом учреждении никогда не было пациентки по имени Жоан Дю Белль. Как и покупательницы с таким именем в лавке при клинике. — Ну надо же… — оскал на лице Повелителя не предвещал ничего хорошего. Антонин нахмурился. Какое дело Милорду до посещаемых девчонкой французских целителей?.. Что за бред? — Зато в клинике и в лавке действительно имеется пациентка и покупательница по имени Жаклин Дюбуа. Я наложил чары на девушку за стойкой, чтобы была сговорчивее, — она лично встречает всех посетителей и отправляет по распоряжению лекаря им зелья и другие вспомогательные средства. Так вот с мадемуазель Дюбуа они знакомы давно и лично. Она не первый год является постоянной гостьей клиники. — Милорд?.. — осторожно попытался вступить в беседу недоумевавший Долохов. Том резко выставил ладонь, оборвав не заданный вопрос, и коротко приказал: — Дальше. — С чем именно мадемуазель Дюбуа обращается к целителю, помощнице Шаболя неизвестно. Анамнез пациентов хранится только в картах, всё конфиденциально. Там может быть что угодно — от мигреней до редких проклятий. До самого колдомедика, увы, не добраться: он постоянно занят работой и аппарирует из дома сразу в свой кабинет. — Жаклин Дюбуа — просто псевдоним? — прищурившись, уточнил Том, методично постукивая костяшками пальцев по столешнице за свой спиной. — Для посещения Шаболя под другим именем? — Я не уверен, Повелитель, — помедлив, покачал головой Рудольфус. — Из того, что мне удалось узнать, это совершенно реальный человек. Далеко за пределами клиники. Более того, во Франции её многие знают. Ей тридцать шесть лет, она достаточно известный ювелир. Владеет собственной лавкой, создаёт эксклюзивные украшения для самой взыскательной публики. Магии обучалась на дому, но аккредитацию её знаний подтверждал Шармбатон на официальном экзамене. Я изучил документы, там всё чисто. В браке не состоит, детей нет, в светской прессе не мелькает — только редкая реклама её товаров. Том помолчал, что-то обдумывая. — Продолжай. — У неё есть свой особняк под Парижем, скрыт чарами, туда не попасть. Есть помощник, который заправляет делами в лавке. С ним я тоже пообщался, он сотрудничает с мадемуазель последние шесть лет. С его слов, Жаклин Дюбуа часто бывает в разъездах. Ищет новые уникальные камни и сплавы, посещает какие-то выставки, общается с партнёрами… В последние пару лет он её практически не видит, продаёт имеющийся ассортимент, сделки закрывает сам. Основной поставщик камней, золота и платины для её производства — американская компания «Brown&Kowalski». Они ведут добычу преимущественно в Африке и Индии, очень известная компания. — Браун… — хмыкнул Том. — Ну кто бы сомневался… — выражение его становилось всё более странным, и Долохов не был уверен, что то сулило хоть что-то оптимистичное. — Какие связи между Жоан Дю Белль и Жаклин Дюбуа? Ты нашёл пересечения? — Никаких, — пожал плечами Рудольфус. — Ночью я пробрался в лавку Дюбуа, проверил учётные книги. Там много имён известных волшебников, украшения пользуются спросом. Мелькали люди из Министерства Магии Франции, крупные чины из аврората, аристократия… Но фамилия Дю Белль не упоминалась ни разу. Антонин всё меньше понимал предмет беседы. Какая, к чёрту, Жаклин Дюбуа? Причем тут девчонка-маг защиты? Клиника? Украшения? Какой интерес это вообще может представлять для Лорда, при его-то занятости? Звучало как полная чушь. — Какая прелесть, — злая усмешка исказила мимику Тома, делая его бледное лицо всё более жутким, восковым. — Главная французская сорока — и не купила ни единого ожерелья известного производителя на свою точёную шею? Ну просто волшебство! — ядовитый сарказм в его тоне плескался через край. — Выглядит эта Жаклин как? — Я спросил у тех, кто знает её лично, — Рудольфус, кажется, и сам начинал понимать, что весь диалог приобретает неуловимо угрожающий подтон. — Колдографий с мадемуазель Дюбуа никаких нет. Ни в прессе, ни личных. Со слов знакомых, она выше меня, — Долохов мысленно присвистнул: младший Лестрейндж был весьма высок, это что ж там за каланча такая?.. Рудольфус перечислял по памяти: — Очень бледная, «как привидение». Черноволосая, глаза голубые. Крупная, в теле. Одевается вычурно, старомодно. Предпочитает какие-то особенные наряды прошлых десятилетий — вуали, перчатки… Я не очень разбираюсь в таких деталях, — словно извиняясь, пояснил он. — А черты лица? — осведомился Том почти ласково. — «Красивые», — процитировал Рудольфус. — Их внятно никто описать не смог. — Великолепно, — Лорд Волдеморт рассмеялся, и от этого ледяного смеха Антонина внутренне передёрнуло. — Женщина-привидение, о которой все помнят только по её нарядам, украшениям и вычурности. Практически призрак Полной Дамы! — В Живерни я тоже заехал, — продолжил Рудольфус. Голос его стал тише; все фразы Лестрейндж предусмотрительно произносил медленнее, деликатнее, точно ходил по очень тонкому льду. — Соседи вспоминают, что какая-то девочка по имени Жаклин там жила. Но её семья переехала из городка очень давно, минуло лет тридцать. Оттолкнувшись от стола, Том шагнул к замеревшему посреди кабинета последователю и прошипел: — Я надеюсь, добыть медицинскую карту Жаклин Дюбуа ты додумался? Что-то не вижу никаких документов в твоих руках… Рудольфус безотчетно сделал полшага назад, растеряно глядя на Антонина, словно без слов просил старшего товарища о поддержке. Решившись, тихо выговорил: — Боюсь, это было невозможно, Милорд… — Невозможно? — Том переспросил почти нежно; лишь тонкие бледные пальцы рефлекторно потянулись к палочке — то не ускользнуло от округлившихся чёрных глаз юного Лестрейнджа. Долохов на всякий случай приблизился к ним, обдумывая, как бы ненавязчиво вмешаться в случае чего, чтобы оставшегося из братьев не постигла незавидная судьба Рабастана и остальных. — У Жаклин Дюбуа нет медицинской карты в клинике Жерара Шаболя, — поспешил прояснить Рудольфус. — Я проверил основную картотеку, там пусто. Под Империусом медиведьма выболтала, что под анамнез Дюбуа отведён отдельный закрытый архив. Шаболь проводит какие-то серьезные исследования. Они с Дюбуа давно сотрудничают. — Закрытый архив?.. — Восемь огромных шкафов от пола до потолка, — подтвердил Лестрейндж, нервно смаргивая. — Неприступное хранилище. Я видел содержимое только издали, через стеклянное заграждение. Там датирование с двадцатипятилетней хронологией. Проникнуть внутрь и что-либо взять — нет возможности. Защитная магия пропускает к бумагам только двоих людей — самого Шаболя и Жаклин Дюбуа. На входе печать крови. Я удивлён, что кто-то в принципе рискует использовать подобное. Архивы Министерства охраняются и то менее тщательно… Милорд молчал, никак не комментируя полученную от Лестрейнджа информацию. И только опираясь на интуицию, на долгие годы их знакомства и вздыбившиеся на загривке волоски, Долохов отчетливо осознал: Том в ярости. И тихая, беззвучная, ярость та была смертоносной, ледяной. Антонин с трудом понимал услышанное, лишь догадался, что их новые союзники оказались не без секретов. И, судя по реакции Тома, эти секреты не приводили его в восторг. Что бы ни скрывали Дю Белли, в штабе Лорда Волдеморта то могло стоить им жизни, если Том сочтёт, что полученная информация означает опасность для его дела и него самого. Как минимум — он в принципе ненавидел чего-то не знать. Особенно о людях, находившихся от него в шаговой доступности и в его прямом подчинении. Долохов невыразительно поинтересовался: — Мне пригласить Кристофа? Растянув уголки губ в ответ — лицо его Лорда окончательно превратилось в монструозную восковую маску — Том покачал головой и очень мягко обронил: — Не сейчас, мой друг… Нам нельзя спугнуть папашу. Ведь тогда мы можем упустить его непредсказуемую дочурку. От которой, как мы теперь понимаем, можно ожидать буквально чего угодно. И которая, оказывается, умолчала о чём-то очень важном. О чём-то потенциально опасном… Или потенциально полезном… Как знать… — он усмехнулся; тёмные глаза во мраке кабинета сверкали кроваво-алым. — Но явно о том, что я должен был узнать на входе. А не спустя год, устраивая импровизированную разведку. Ведь мне в лицо она лгала, не моргнув глазом. А Дю Белль просто не счёл нужным уточнить об огромном куске тайной биографии своей кровиночки… Чем бы там ни являлась «Жаклин Дюбуа». «Он не просто в ярости, — понял Антонин. — Он в тотальном бешенстве». — А вот когда паршивка вернётся в Барфорд, мы обязательно поболтаем с ней и её отцом по душам, — низкий шёпот Господина звучал предвкушающе, почти интимно. — И клянусь кровью Слизерина, если эта лживая дрянь не даст мне исчерпывающих ответов на все мои вопросы, оба Дю Белля без вести пропадут в Британии скоропалительно и от моей руки, — сейчас Том почти шипел: кобра перед броском, мечущийся зверь в клетке. — Милорд, — очень, очень осторожно отозвался Рудольфус, невольно сглатывая. — Мне стоит о чём-то предупредить Беллатрису? И… — он замялся. — Рабастана? — Только попробуй, — с опасной улыбкой предостерег Волдеморт сторонника, как бы между прочим вскидывая палочку. От одной его интонации стоило бы задуматься о завещании. — С этих двоих наивных остолопов станется отправить буйной птичке заботливую весточку. Она ведь так предусмотрительно очаровала весь штаб, со всеми-то подружилась… И кому только отдавать приказ об её убийстве! Долохов едва заметно вздрогнул, надеясь, что Том не заметит. Но он заметил. Перевёл на Антонина разъярённый взгляд: — Не смей смотреть на меня так! — рявкнул он. — Пока ясности нет, мы превентивно готовимся к тому, что Дю Беллей придётся устранить. Если она через свою лавку нюхлера водится с министерскими и аврорами Франции — нет никаких гарантий, что под нас не копают с какой-то неожиданной стороны! А значит, готовыми стоит быть к чему угодно. Антонин сильно сомневался, что под личиной Жоан Дю Белль мог скрываться аврор под прикрытием. Да и мотивация примкнуть к штабу Волдеморта — у неё была вполне убедительной… Однако, если у девчонки есть какая-то вторая жизнь — или что там за ней водится? болезнь? — то кто знает, нет ли там третьей, четвёртой ипостаси… Он уже откровенно мало что понимал. На душе скребли кошки. Девчонке он и впрямь по-человечески симпатизировал. Да и старший Дю Белль в их коллектив как-то влился… Финансы, опять же. Вряд ли же Том от них откажется? Лестрейндж стоял бледнее полотна, переминаясь с ноги на ногу. Рудольфус вряд ли ожидал, что привезённые им новости окажут такой эффект, и наверняка думал о реакции старшего брата, который с Жаклин-Жоан-чёрт-знает-кем провёл бок о бок целый год. Не говоря уже о Беллатрисе, которая с Дю Белль спелась намертво… — Что делать? — уточнил Долохов сухо. Привязанности и симпатии это одно. А приказ есть приказ. — Они пропадут без вести, — холод в голосе Повелителя звучал готовой могильной плитой. — И не сразу. Помедлив, он стал перечислять: — Нужны волосы обоих, могут понадобиться для Оборотного. Будет полезно посветиться во Франции среди знакомых Дю Беллей и в других странах. Чтобы свидетели видели их после смерти где-то ещё и услышали из их уст, что они собираются в какое-нибудь кругосветное путешествие. Если система безопасности французского банка позволит — обратиться туда и снять со счёта все их средства. Переведём в штаб. Вероятно, придётся убрать Де Вержи. Это я ещё обдумаю, быть может обойдёмся стиранием памяти или Империусом. Учёный пока не исчерпал свою полезность. У Дю Белля легко срезать пряди, когда он тренируется на корте. У девицы, — именем Жоан Том демонстративно пренебрёг и последнее слово практически выплюнул, — наверняка в комнате лежит какой-нибудь гребень. Женщины линяют как коты по весне, собери про запас. Их одежда в Барфорде есть. Палочки — заберём после. Долохов напряжённо молчал, ожидая дальнейших распоряжений. — Бэрроу пригласи обратно в штаб, сегодня же. Можно не в полном составе, нужна главным образом Фредерика. Если наша текущая целительница канет в небытие, перекрывать потребности в лечении бойцов станет затруднительно. У меня сейчас нет времени заниматься новой вербовкой, а колдомедики из Мунго под Империусом хуже размышляют. После неоднократного стирания памяти — так и вовсе тупеют. Нам нужен свой постоянный целитель. Так что Фредерика Бэрроу должна быть в штабе и должна быть готова заменить Дю Белль в ближайшие несколько дней. С магом защиты определимся после. — Что с их деньгами, если с банком всё-таки возникнут сложности? — на этапе расширения влияния чистокровных вопрос был насущным. — Пусть Малфой и Нотт запросят у Дю Белля особенно крупный платёж. На нужды чего-нибудь, завтра. Кристоф надеется пристроить в штабе бесполезную подружку своей дочурки и потому осторожничает. Жадничать не станет. Если что, также под Империусом напишет доверенность на распоряжение его средствами. Или переведёт значительную часть активов на наши счета, прежде чем исчезнуть. Уплывут с дочерью в какое-нибудь кругосветное путешествие и не вернутся. Если родственники позднее начнут разбираться — с Британией и с нами не свяжут, при должной подготовке. А мы подготовимся, — угрожающе подытожил он. — Принял к исполнению, — кивнул Долохов. Стараясь, чтобы ни один полузвук не выдал его смятения. Его смущала реакция Тома. Та была острее обычного. Острее адекватного. Как и всё, происходившее сегодня. Ситуация пахла чем-то гораздо более личным, чем простое подозрение в предательстве или злость на утаивание информации. И вряд ли это «личное» касалось Кристофа… — Что с Бьянкой? — перевёл тему Том, вновь обращаясь к Лестрейнджу. — Она скоро закончит с Синклером? Я жду её в штабе. — Сказала, что осталось недолго, Милорд, — склонился Рудольфус в полупоклоне. — Просила выразить вам своё почтение и заверить, что средства и связи Синклера вскоре перейдут в ваше распоряжение. — Хотелось бы верить, — желчно отозвался Волдеморт. — Я уже было начал сомневаться в эффективности её чар… Обычно Бьянка справляется значительно быстрее. — Я передам ей ваши опасения и пожелания, — Рудольфус вновь поклонился. — Могу идти? Том перевёл палочку на Лестрейнджа, делая шаг вперёд. Рудольфус замер. — Тебе стоит уехать на ближайшую неделю, Рудольфус, — то была не рекомендация. — Сегодня же. Белла и брат знают тебя слишком хорошо. И могут заподозрить неладное, начать расспрашивать. А нам необходимо, чтобы озвученная здесь информация не выходила за пределы этой комнаты. И уж тем более не вздумай сам каким-либо образом связываться с девчонкой… Ведь и ты стал с ней дружен, не так ли? Догадливый Лестрейндж поспешил предусмотрительно отбрехаться от любых связей с Дю Белль: — Ни в коем случае, Милорд! Меньше всего я бы хотел, чтобы кто-то с такой подноготной вился вокруг моей жены и Рабастана… — А он ей свои секреты уже выдал? — глумливо осведомился Лорд. Издёвка пронизывала и его тон, и даже позу. Рудольфус многозначительно промолчал. — Ох уж эти коронные лестрейнджевские игры в оскорблённую невинность… — рассмеялся Том. При упоминании Рабастана в связке с Жоан глаза его на миг полыхнули ярче прежнего — но, быть может, то Антонину лишь показалось. Он уже ни в чём не был уверен. — Ты свободен. Лестрейнджа сдуло из кабинета. Том и Антонин остались вдвоём. В воздухе сквозило изрядное напряжение. Нарушая тишину, Долохов бесстрастно уточнил: — Беру поручения в работу? — Берёшь, — рыкнул Милорд в ответ. — И с менее сомневающейся миной, будь любезен. Она не более, чем двуличная лживая тварь, водившая за нос всех, включая тебя. — Я и не спорил. Но Том словно не слышал его и продолжал цедить, разговаривая будто бы сам с собой: — Ей же будет лучше, если из её лжи и вскрывшейся правды я смогу извлечь ту пользу, на которую рассчитываю. При условии, что мои предварительные домыслы окажутся верны. В противном случае, смерть девчонки не будет ни лёгкой, ни быстрой. Я собственными руками по капле вытяну из неё жизнь и после многочасовых пыток — брошу подыхать в муках, — каждое слово Том чеканил металлом. — А предварительно — заставлю смотреть, как подыхают её папаша и эта чудом выжившая подружка. Стоя по-прежнему в стороне, в тени, и не издавая ни звука, Антонин размышлял. И размышления его приводили к парадоксальным заключениям. Казалось бы, старший Дю Белль должен был вызывать не меньше гнева Лорда Волдеморта. Ведь тот прибился к штабу первый, и дочь свою сюда приволок он, и молчал всё это время о чём-то важном он наравне с Жоан. Но в своей тираде, в своём безжалостном приговоре — Том упоминал Кристофа минимально, будто бы вскользь. Как если бы единственной виновницей и ключевым объектом его гнева, мщения — была именно Жоан. Одна лишь Жоан. Том сыпал жестокими оскорблениями в её адрес, разливал литры презрения и ярости вокруг себя. Рассыпался в обещаниях, как именно запытает её до смерти и разве что не голыми руками свернёт девчонке шею. Замучает, морально и физически выпотрошит. А ведь её папаша был сейчас в штабе, буквально парой этажей ниже. И, в принципе, его можно было схватить, забрать палочку, подвергнуть допросу, да даже убить. Как он тогда предупредит дочь?.. Но Тома не интересовал Кристоф. Не интересовала персональная месть Дю Беллю — не считая рациональной выгоды и сухого расчета. Том ждал возвращения Жоан. И сведения счётов с ней лично. И это — а сие Антонин понимал отчётливо — было чем угодно, но только не равнодушием. Не хладнокровным приказом, не рациональной расправой. В каждом брошенном оскорблении, в каждой угрозе сквозило парадоксальное количество эмоций. И это был единственный за много лет раз, когда Долохов мог поставить что угодно на то, что потенциальное убийство Дю Белль — для Реддла куда более интимное, чем любое другое. Как давнее убийство его папаши-маггла, не меньше. Но с отцом Тома всё было очевидно — кристально и прозрачно, как белый день. Причины и следствия увязывались в связную цепочку без каких-либо трудностей. Куда менее понятно всё было с нафуфыренной жизнерадостной девицей со взглядом с поволокой и неоднозначными секретиками в дамском шкафу. С другой стороны, она и не обещала ничего, кроме спонсирования штаба и службы в качестве мага защиты — и свои обещания исправно выполняла. Что там происходило в её частной жизни, чем она болела, в кого переодевалась, в каких исследованиях участвовала, какие имена себе брала (уж не Лорду Волдеморту возмущаться!) — к делу штаба особого отношения не имело. Так с чего Том так взбеленился? С чего отправил Рудольфуса копаться в её прошлом — или что там Лестрейнджу удалось выудить про неведомую Жаклин Дюбуа? С чего сейчас методично и последовательно готовился к её уничтожению — куда более кровожадному и мучительному, чем потенциальное убийство её папаши, к слову? У Антонина не было ответов, но возник невольно вырвавшийся вопрос: — Вы точно решили убить Дю Беллей лично? Не будет проще приказать кому-то? Том сардонически, язвительно усмехнулся: — А кому приказывать, Антонин? Рабастану? Беллатрисе? Игорю? Тебе? — усмешка его стала глумливой, высокомерной. Том злился не на шутку. — Их убийство в принципе нужно будет провернуть тихо, чтобы в штабе возник минимум вопросов. Увы и ах, но с Дю Беллями у всех уже зародились какие-то связи, в том числе сентиментальные. Девка так вообще настоящая проказа, как летучий яд — проникает всюду. «Мордред, да что же такого ты натворила, что он тебя так ненавидит?..» — Вы сомневаетесь, что ваш приказ будет исполнен? — кустистые брови в недоумении сошлись на бледной переносице. — В Барфорде достаточно верных и преданных вам людей, Милорд. — Будет, конечно, — низкий смех Тома звучал холодно, безжалостно. — Хотел бы я посмотреть на того, кто не исполнит мою волю. Но видел бы ты своё лицо, когда я отдал приказ убить девчонку… Ведь вы все и впрямь так с ней подружились! Так прониклись! Кто-то даже гораздо более глубокими чувствами, знаешь ли… Шла речь о Беллатрисе или о Рабастане, Антонин не успел идентифицировать. Единственная мысль, мелькнувшая в его голове, навек была обречена оставаться похороненной в молчании. «Видел бы ты своё лицо, Том…»***
Утром следующего дня её мучили лёгкое похмелье и тупая, ноющая головная боль. С трудом открыв глаза в светлой домашней спальне, Жоан удовлетворённо отметила, что встревоженное сознание вновь вернулось на более устойчивые, стабильные рельсы. Половину вчерашнего дня она помнила с трудом, будто в тумане. Половину своей жизни — тоже. Благодать. Напестованная строгой Кларин Бобо искренне расстаралась с объёмным и вкусным завтраком для хозяйки. Выбирая между сырниками, кашей, скрэмблом и фруктовым салатом — Жоан решила не выбирать и радостно проглотила всё вприкуску со свежевыжатым соком. Правда, присматривая подходящий наряд для похода в Сан-Бурлон часом позже, она всерьёз задумалась, а застегнётся ли на ней узкое платье — или лучше не мучиться и влезть в свободный сарафан?.. Компромисс нашёлся в виде тонкой блузки и широких льняных брюк. Заодно оставит дома каблуки и прогуляется в удобных сандалиях. Изящная кремовая шляпа с широкими полями замечательно украсила её образ; волосы Жоан предусмотрительно собрала в низкий пучок — день намечался жаркий. Мишель ожидал её в холле госпиталя, одетый несколько странным для себя образом — в официальную светло-серую мантию в пол. Удивлённо окинув его взглядом, Жоан поинтересовалась: — Это дань новой моде? Или ты сменил стиль? — Это дань новой работе, — рассеянно улыбнулся Де Вержи, разводя руками. — Я сотрудничаю с исследовательским центром при Шармбатоне, а у них там заведена общая для всех униформа. Так что половину недели я провожу в дресс-коде. Летом он, слава Мерлину, предполагает очень лёгкую ткань. В тёплой мантии я бы заживо сварился в такую жару. Покачав головой, Жоан направилась к медиведьме-администратору. За стойкой сидела вчерашняя женщина-бульдог с рыбьим взглядом, которая также флегматично проверила их с Мишелем палочки и документы, после чего проквакала: — Мадемуазель Марбо почти готова. Колдомедики с ней закончили, но физически она ещё слаба. Встреча будет короткой. С целителем Лораном переговорить до посещения мадемуазель желаете? — вопрос адресовался Жоан. — Уж будьте так любезны, — демонстрировать дружелюбие Жоан нужным не посчитала. К Лорану у неё было множество вопросов… И не меньше — претензий. Изображать неискреннее радушие не было никакого смысла. Если понадобится — она по кирпичикам разнесёт этот госпиталь и всех в нём присутствующих.***
Увидев вошедшую в его кабинет Жоан Дю Белль, целитель Матис Лоран поднял голову от многочисленных рабочих бумаг. Беготни и бюрократии с восставшей с того света Кристин Марбо навалилось откровенно немало. И к тому, что к нему до кучи заявится тайфун в виде обеспокоенной всем происходящим мадемуазель Дю Белль — Матис был готов заранее. Густые рыжие волосы и частичная седина причудливо сплетались в примечательный колор на его макушке и в бороде; светлая мантия и серебряный значок целителя высшей категории подчеркивали статус владельца помещения. Правда, судя по надменному взгляду гостьи и её зло поджатым губам, регалии Лорана волновали мадемуазель чуть менее, чем никак. Растянув уголки губ в холодной, неприветливой улыбке, — взор оливковых глаз оставался колючим, циничным, пристальным, — Жоан Дю Белль процедила: — Добрый день, целитель Лоран. Кажется, нам с вами есть о чём пообщаться? Вздохнув, колдомедик снял очки, помассировал безбожно пульсировавшие в последнюю неделю виски — головная боль одолела его безжалостно — и жестом пригласил мадемуазель Дю Белль присесть в лимонное кресло напротив его стола.***
Дальнейшее сопровождение Лорана Жоан не требовалось. Даром что её подругу перевели на пятый этаж Сан-Бурлона — и вновь без согласования! — в отдельное пустующее крыло, где единственной занятой палатой была лишь палата самой Кристин. Чтобы «никто и ничто не мешало восстановлению столь ценной пациентки». Видимо, за свою карьеру и целостность Матис всё-таки интуитивно побаивался, и потому сейчас прикладывал максимум усилий для качественного восстановления очнувшейся. Где находилась новая палата подруги, Жоан было понятно и по устному описанию колдомедика: Кристин за эти годы так часто переводили из отделения в отделение, что архитектуру Сан-Бурлона Жоан уже прекрасно запомнила изнутри. Они спускались с Мишелем по широкой центральной лестнице; личный кабинет Лорана находился практически под крышей, Кристин — двумя этажами ниже. Де Вержи, со свойственной ему деликатностью, вновь помалкивал и вышагивал рядом беззвучной серой тенью в этой своей официальной рабочей мантии. Хороший всё-таки человек её несостоявшийся муж. И понимающий. После посещения Лорана Жоан злилась. Злилась неистово. Но сделать ничего не могла. Матис, видите ли, обнаружил ему одному известные «хорошие звоночки» в изменении состояния Кристин. И сделал «позитивные прогнозы» о потенциальных последствиях выведения Кристин из магической комы. Он сразу же написал письмо Дю Беллям, но, не получив ответа в тот же день — а эльфы пересылали почту хозяевам в Британию не ежедневно, не говоря уже о требуемом времени на ответ, — счёл необходимым взять на себя ответственность и начать действовать без промедления. Пока «хорошие звоночки» — что бы это, мать твою, ни значило, — не пропали, и состояние Кристин не вернулось к повседневному. Аргументация — что навоз гоблину за шиворот. Полная чушь. Жоан внутренне бесновалась и чистой силой воли сдерживала порыв схватить Лорана за рыжую бороду и приложить учёным лицом об стол. Он опрометчиво, самоуверенно игрался с жизнью и здоровьем её лучшей подруги, аппелируя лишь к своей интуиции целителя и многолетнему авторитету. Пошёл на конфликт с комиссией колдомедиков, нарушил договор между Дю Беллями и Сан-Бурлоном, счёл неважными достаточно высокие риски… И Моргана свидетель, если его решение было ошибочным, если Кристин после пробуждения что-то будет угрожать, если она необратимо пострадает… В лучшем случае — Матис займёт место на койке рядом с ней. В худшем — на кладбище. Мишель осторожно поймал её за локоть, аккуратно задержав посреди лестничного пролёта. — Что?! — взвилась Жоан. — Остановись и выдохни, — порекомендовал Де Вержи очень мягко. — Ты как гепард перед прыжком, вся на взводе. Будто вот-вот откусишь кому-нибудь голову. Глаза сверкают, шляпа скоро соскочит со вздыбившихся волос. Без споров признавая его правоту, Жоан медленно выдохнула. В самом деле — не с таким же зверским выражением лица ей вваливаться в палату к Кристин после стольких месяцев разлуки… — Ты слышал, что он плёл? — с глухим отчаянием спросила она. — На какую дурь опирался, принимая настолько важное решение? — Слышал, — кивнул Мишель. Лицо его, благородное и правильное, сейчас было строгим, сосредоточенным. — Вопросов к Лорану много. Нужно будет инициировать разбирательство. — Я, безусловно, очень рада, что Кристин пришла в себя… — прикрыв глаза, покачала головой Жоан. — Ждала того больше всех. Но кто бы знал, как я боюсь потерять её вновь!.. И на сей раз — окончательно… — Почему сразу потерять? Ведь сейчас она в порядке. — Мы достоверно не знаем, выдержит ли её организм такой резкий прыжок обратно в сознание, — Жоан нервно сжимала пальцами маленькую сумочку с лежавшей в ней волшебной палочкой. — Это огромная нагрузка и огромная же неизвестность, лотерея. Иначе бы пробуждение искусственно простимулировали уже давно. Именно поэтому была нужна нормальная комиссия экспертов, и именно поэтому мы с отцом должны были участвовать в обсуждении и принимать финальное решение. Лоран — чванливый идиот, если решил поиграть в Бога. И знаешь, что самое странное? На него это совершенно не похоже! Он всегда был очень осторожным, взвешенным, разумным. Мы выбирали лучшего специалиста для Кристин. И все эти годы Лоран нас не подводил. Я ума не приложу, как ему в голову пришло выкинуть такой фокус! И ведь смотрит на чистом глазу, когда вещает всю эту чушь, — никаких эмоций на лице! — Люди иногда меняются, — пожал узкими плечами Мишель. — Особенно люди, наделённые большой властью и деньгами. А я так понимаю, вы вложили в Кристин и работу Лорана очень крупные суммы. — Вложили, — проворчала Жоан. — Но на тот свет он их с собой не заберёт, ежели что… Округлившиеся от её заявления глаза Мишеля она не увидела, спешно двинувшись в гостевой холл пятого этажа. Нетерпение от встречи с Кристин перебивало всё остальное напрочь. Квадратный холл с лимонными диванчиками пустовал, как и единственный Г-образный коридор у палат, заканчивающийся тупиком. И впрямь — совершенно необитаемое крыло. — Я подожду тебя здесь, — предложил Де Вержи, присаживаясь на один из диванов. — Не думаю, что моё присутствие будет уместно на вашей встрече. Разговор и без того предстоит непростой. Благодарно кивнув, Жоан уточнила: — Не думаю, что мне позволят задержаться дольше получаса. Медиведьма сказала, что Кристин физически ещё слаба, так что из палаты меня выпроводят скорее рано, чем поздно. — Я дождусь, — улыбнулся Мишель. Глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, сжав кулаки, Жоан широким шагом направилась к палате подруги.