***
Измученного Нила не отпускали ещё несколько часов, заставляя снова и снова отвечать на одни и те же вопросы. Он уже плохо соображал, что говорил, но был бесконечно благодарен этому, боясь остаться наедине с самим собой и сойти с ума. ФБР уже начало приглашать для допроса остальных членов Совета конфедерации экси. А спустя час Джостену сообщили, что Гудман застрелился прямо у себя в кабинете. По-своему Гудман был в том же положении, что и Нил. Он тоже был заложником и ошибки ему не простили. Ещё позже Нилу озвучили, что нашли повешенным личного оператора Александра, и что именно он «слил» информацию об их утренем плане. Джостена мало интересовали его мотивы, скорее всего, это были огромные деньги, от которых он просто не смог отказаться, деньги, которые стоили Эндрю жизни. Нил понимал, что кто-то быстро и умело зачищал концы. Сил на месть у Нила сейчас просто не было, но душу его самую малость грела мысль, что так или иначе, но Эндрю всех их забрал с собой. Только, когда Александр стал скандалить и прорываться к нему, понимая, что силы Нила не безграничны, они наконец отпустили Джостена домой. И когда уже еле державшийся на ногах и поддерживаемый Алексом Нил шёл, шатаясь, по коридору, навстречу им вышел Кевин Дей. Увидев Джостена он подался вперёд всем телом, намереваясь заговорить с ним. Нил молча поднял на него глаза. Александр грубо преградил Кевину дорогу, буквально отшвырнув его в сторону со словами: — Завтра, Кевин, всё завтра. Ты не видишь, что он еле стоит на ногах. Я сообщу тебе о похоронах, — и повёл по коридору не сопротивлявшегося Нила. Ехать домой предстояло около часа. Им выделили спецмашину со штатным сотрудником ФБР за рулём. Нил сразу обессиленно отключился на плече Александра. Тот чувствовал, что сам измотан до предела, и наверное, тоже хотел бы ненадолго отключиться, чтобы ничего не чувствовать, но так и не уснул, всю дорогу смотря остановившимся взглядом на проносящиеся за окном пейзажи.***
Уже на подъезде, словно что-то почувствовав, Джостен открыл глаза и выпрямился, молча глядя перед собой. Он ушёл из дома сегодня утром, но ему казалось, что с этого момента прошла вечность. Прежде чем выйти из машины, Нил закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он возвращался домой, в их дом, один, и эта адская реальность отныне останется с ним навсегда. Горькое «я» заменит все: «наш дом», «наша машина», «наш сын», «наш внук», «наша жизнь», «наша судьба». Всё это всегда было «наше», и Нил не хотел «моего», он уже не мог быть один. Александр, обойдя машину, открыл дверь, предлагая свою помощь. Нил жестом показал, что справится сам. Несколько ступеней крыльца показались ему шагами на эшафот. Нил приложил ладонь и дверь тихо открылась. Дом почти весь был погружен в темноту, свет, похоже, горел только на кухне. Нил помедлил перед входом, собираясь с силами, и наконец сделал шаг через порог. Среагировав на движение, включился свет в коридоре. Нил, не разуваясь, на ватных ногах сразу пошёл в гостиную, на ходу рванув несколько пуговиц на душившей его рубашке. Сидевший за барной стойкой, обессилено опустив голову на скрещенные перед собой руки, Микаэль выпрямился и посмотрел на них красными от слёз глазами. — Нил… — еле слышно выдохнул он и начал растерянно подниматься со стула. Стоя за спиной Нила, Алекс сделал предостерегающее движение рукой. Стоящая рядом с парнем клюшка соскользнула с края стола и с грохотом ударилась об кафельный пол, разнося эхо по всему дому, и заставив вздрогнуть всех троих. Нил, сжавшись всем телом, передёрнул плечами и начал скользить несчастным взглядом по дому. Истерзанное сознание выхватывало мельчайшие детали, запахи, звуки, цвета, ощущения… Эндрю… везде был Эндрю… На кухне, которую он сам обставлял, на ручке духового шкафа висел фартук, который он надевал утром, и Нил знал, что он всё ещё пахнет Эндрю. Любимое место Эндрю на диване. Телевизор, который они выбирали вместе, споря и ругаясь. Нил знал, что если обернётся, то у входа увидит его домашнюю обувь. В ванной висит его халат, а на полке стоит его зубная щётка. А ещё целый гардероб хранящей его запах одежды. Весь дом был пропитан Эндрю, он бережно хранил в себе его присутствие, его тепло, его запах. Эндрю всё ещё был здесь… и это было невыносимо. Нил сделал несколько шагов, пересекая гостиную, и остановившись у двери «их» спальни, протянул дрожащую ладонь к ручке. Замер на несколько секунд, а потом убрал руку, сжав кулак. Развернулся и начал медленно подниматься по лестнице, ведущей на крышу. Микаэль не двигаясь, плакал и наблюдал за ним. Александр замер посередине гостиной, не зная что ему делать и кого утешать. — Помоги ему… — обессиленно выдохнул Микаэль. Алекс посмотрел на него. — Сын, потерпи ещё немного. Я вернусь. Скоро вернусь. Парень кивнул, вытирая слёзы. Александр бегом поднялся по лестнице. Нил, качаясь, стоял посередине крыши, а затем медленно без сил опустился на колени. Александр молча подошёл и сел рядом, боясь его коснуться. — Ненавижу его, — вымученно выдохнул Нил, — Долгие годы мне снился один и тот же кошмар, как он умирал на моих руках. Но он убедил меня, что это всего лишь игра моего поломанного подсознания из-за того, что я боюсь его потерять. И я безумно боялся этого… все эти годы… Но я поверил ему, поверил, что он будет рядом всегда… — голос Нила ломался от чувств, — А сам бросил меня. Бросил… Он заставил меня, его хоронить. Зачем? Зачем он спасал меня, зная, что я всё равно не смогу без него жить? Нил вдруг развернулся к Алексу и глядя тому в глаза, взволнованно с надеждой спросил: — Умирая, он обещал, что будет меня ждать. Он ведь будет? Растерянный Александр опустил глаза в пол и украдкой смахивая слёзы, потянул Нила за подол пиджака, заставляя его сесть рядом. — Будет. Он всегда выбирал только тебя. Обязательно будет. Нил улыбнулся какой-то безумной улыбкой, а потом тихо сказал: — Он просил меня отпустить его. Но ты же знаешь, что я не могу? Как я могу его отпустить? Если он здесь, — Нил сжал в кулаке рубашку над своим сердцем, — Если он здесь, — Нил сжал волосы, — Если он в моих венах, если он под моей кожей… — Нил заплакал, — Это помешательство, я схожу с ума. Это всегда было помешательством, всегда было на грани, но только с ним это «было». Без него меня нет, понимаешь, меня просто нет. Моё тело дышит, говорит, двигается, но меня больше нет… И если бы была хоть малейшая надежда, что он вернётся, я бы ждал его вечно, ждал бы всегда. Но он бросил меня, ушёл первым, ушёл, зная, что я не выживу… позволив мне заживо гореть… Нил замолчал, плача, а потом неожиданно развернулся к Александру, от чего тот вздрогнул. — Ты знаешь? Ты знаешь, что всю жизнь он жил только для меня? Он любил то, что любил я, он делал то, что нравилось делать мне, он жил тем, чем жил я. Он приучил меня к этому, позволив мне касаться себя, безоговорочно доверяя мне, отдав мне своё сердце. А я, сволочь и подонок, все эти годы пользовался этим, воспринимая как должное. Я ведь никогда не интересовался, чего хотел он. Я брал, каждый день брал. Я делал то, что хотел, точно зная в душе, что он обязательно пойдёт за мной и всегда будет за моей спиной… всегда… Нил повысил голос, выкрикивая обвинения самому себе. — Ненавижу его за то, что он позволил мне всё это. За то, что он позволил мне забрать всю его жизнь… — Прекрати, — резко оборвал его Александр, а потом более мягко добавил, — Он любил тебя. Он был счастлив с тобой. Он был счастлив только с тобой. — А я убил его, — прошептал Нил, закрывая глаза. — Прекрати, слышишь, прекрати, — Александр схватил его за плечи, разворачивая к себе и с силой тряхнул, — Он бы обязательно съездил тебе по морде за эти слова, а потом бы тряс тебя до той поры, пока эти мысли не улетучились из твоей головы. Он жил твоей жизнью, потому что до тебя у него ничего и никого не было… никогда… Ты научил его чувствовать что-то кроме боли и отчаяния, ты научил его заново дышать, ты научил его любить, ты, слышишь, сам переломанный жизнью, научил его доверять. Ты спас его, ты все эти годы спасал его. Он был источником твоей силы, а ты был его спасением. Ты всегда был сильнее его. И, — Алекс не выдержал, опустив глаза, — Ты можешь ударить меня, но именно ты должен был позволить ему уйти первым, а сейчас… ты должен отпустить его. Алекс обнял Нила, притягивая к себе. Нил рыдал в его объятиях. — Я не могу… просто не могу его отпустить. Отпустить — это значит поверить, что его больше нет. Как я могу его отпустить, если каждую секунду жду его, если мне кажется, что я слышу его голос, я чувствую его запах и дыхание за своей спиной, если всё ещё чувствую его ладонь на моём затылке, а моя кожа помнит каждое его прикосновение, я чувствую на губах вкус его губ? Я всё время жду его, — Нил кричал в отчаянии, рыдая в объятиях Александра. Тот крепко держал его в железной хватке, держал, сколько было сил, не давая Нилу рассыпаться на части. — Где мне взять сил? Я не могу. Я умираю без него. Мне так больно, что кажется, словно моё сердце разорвано на куски. Эндрю, мой Эндрю, я не могу без тебя… я люблю, тебя. Я так люблю тебя. Прости меня, прости за всё… прости, что я не могу отпустить тебя, — кричал Нил. Бледный растерзанный горем Александр держал его, и подняв к верху глаза, сам рыдал, отчаянно понимая, что ничем не может ему помочь, кроме, как быть сейчас рядом. — Что же мне сделать, чтобы хоть немного заглушить эту невыносимую боль? Все эти шрамы, всё, что они делали со мной, — Нил со злостью провёл по своей щеке ладонью, — Не сравнится с этой болью… Однажды Эндрю пообещал себе, что больше не позволит никогда и никому причинить мне боль. И он не позволил никому и никогда. А теперь он ушёл, а я умираю от боли. Нил сжал на своей груди рубашку и прокричал: — Я не понимаю, как ты всё ещё можешь биться? — он с силой ударил себя в область сердца, — Почему ты всё ещё продолжаешь биться? Глупое, на что ты ещё надеешься и чего ждёшь? Ты должно было остановиться сегодня в десять двадцать семь. Зачем ты всё ещё позволяешь мне дышать и медленно умирать от адской боли? Пожалей меня, пожалей… я больше не могу… у меня больше нет сил терпеть… Больно… Господи, как же мне больно… как невыносимо больно… Эндрю, помоги мне, мой Эндрю, я молю сделай что-нибудь… помоги… Нил стонал и рыдал, звал своего Эндрю, мечась и медленно умирая от боли. — Не надо, Нил, не надо. Я прошу тебя, не надо, — всё, что мог выдавить из себя Александр, по-прежнему сжимая Нила в объятиях. Никогда раньше Александр не сталкивался с такими болью, горем и отчаянием. Он не знал, что ему делать, как помочь Нилу. Но чувствуя, что тот так долго не выдержит, и его сердце и правда может остановиться, сделал единственное, что пришло ему в голову. Оставив Нила, он быстро метнулся к бару и взяв там бутылку водки, вернулся назад. Открутил крышку и приложив бутылку к губам Нила, заставил его сделать пару глотков. Джостен задохнулся, а потом схватившись за бутылку рукой, сам сделал несколько глотков. У него перехватило дыхание, но немного отдышавшись, он снова приложил бутылку к губам. Остатки измученного сознания заставляли его, давясь, глотать обжигающую жидкость в надежде, что она позволит хотя бы немного притупить невыносимую боль. Он пил водку, пока Алекс не отнял у него бутылку, отставив в сторону. Нил ошалело смотрел на него уже осоловелыми глазами, а потом уткнулся лбом в грудь Алекса и закрыл глаза, всхлипывая и вздрагивая всем телом. Александр молча положил одну ладонь ему на затылок, а другой гладил по спине, успокаивая. Он столько раз видел, как это делал Эндрю. Никто из них, конечно, никогда не заменит его. Но им всем вместе придётся собирать разорванного на куски и истерзанного Нила и надеяться, что у них получится. Алкоголь на голодный желудок и дикая усталость быстро сделали своё дело и Александр почувствовал, что Нил отключается. Он осторожно отстранился от него и быстро достал и расстелил два пледа, как ещё вчера делал Эндрю. Осторожно снял с Нила пиджак и ботинки и уложил его. Посидел ещё немного, убедившись, что тот заснул, а потом захватив бутылку, шатающейся походкой пошёл в дом. Там внизу был ещё один человек, который тоже сейчас отчаянно нуждался в нём. Просидевший один целый день запертым в доме Микаэль сейчас тоже сходил с ума от боли и горя. Алекс спустился в гостиную, но Микаэля там не оказалось, как не было его и на кухне. В груди как-то нехорошо заныло, и он метнулся к входной двери, но подбежав к ней, остановился, решив, что сначала нужно посмотреть в его спальне. Александр развернулся, но уже проходя мимо кухни, услышал тихий всхлип. Алекс свернул на кухню и обогнув барную стойку, увидел сидящего на полу Микаэля. Он сидел, уткнувшись в колени и обхватив голову руками и заткнув уши, плакал. Алекс сразу понял, что он всё слышал, слышал, как кричал и метался на крыше Нил. Александр тяжело вздохнул и сев на пол рядом с сыном, притянул его к себе, обнимая. Парень дёрнулся от неожиданности, но поняв, кто его обнял, уткнулся отцу в шею и снова беспомощно разрыдался. Александр гладил его по голове, а потом взяв оставленную рядом бутылку водки, протянул её Микаэлю. — Сделай несколько глотков. Парень поднял на него глаза. — Пару глотков, — он поднёс бутылку к его губам. Не отрывая от отца распахнутых глаз, Микаэль сделал несколько глотков и подавившись, закашлялся. Александр вытер тыльной стороной ладони его губы и снова притянул к себе, целуя в макушку. — Прости, что бросил одного, но я не мог оставить его. — Нет, — остановил его Микаэль, — я всё понимаю и со мной всё в порядке, просто… просто я не мог больше слушать, как он кричал и звал его. Александр быстрым движением вытер выступившие слёзы, а другой ещё крепче обнял сына. — Ему невыносимо больно. — Я знаю, — прошептал Микаэль, — Я знаю, — а потом уткнувшись отцу в шею, еле слышно спросил, — А Эндрю? Он сейчас…? Александр приложил к его губам ладонь, заставляя замолчать. — Завтра. Всё завтра. Давай я провожу тебя в спальню? Я посижу, пока ты не уснёшь и… — А Нил? — Я не знал, как помочь, поэтому просто напоил его, и он отключился, — устало ответил Алекс. Микаэль горько усмехнулся, а потом робко спросил: — А можно мне с вами? Я не потревожу его, я тихо. Александр тяжело поднялся на ноги и протянул руку Микаэлю. А потом Александр сидел на крыше, прислонившись спиной к стене, глотая слёзы и глядя остановившимся взглядом на вздрагивающего и всхлипывающего во сне Нила, гладил по голове уснувшего на его коленях Микаэля и пил водку, пока наконец также сидя, не отключился сам, впервые в жизни чувствуя себя главой их маленькой, истерзанной горем семьи. Это же новое для него, но уже основательно поселившееся в его груди чувство, заставило его проснуться ещё до рассвета, и оставив спящих Нила и Микаэля, спуститься вниз. Он чувствовал себя разбитым и смертельно уставшим, но впереди был новый тяжёлый день. Первым порывом Александра было убрать с глаз всё, что напоминало об Эндрю, но быстро поняв, что воспоминаниями об Эндрю пропитан буквально весь дом и почувствовав тяжёлый камень на душе от того, что эта мысль вообще пришла ему в голову, он оставил всё как есть. Александр сделал себе чашку кофе и только сел за барную стойку, как почувствовал на своём плече чью-то ладонь и вздрогнул. Обернулся и увидел опухшего от вчерашних слёз и сна Микаэля. — Ты чего встал? Ещё не рассвело. — А ты? — Дел много. Микаэль доплёлся до кофемашины и тоже сделал себе чашку кофе. Поставил её на стол и сел рядом с отцом. — Я вчера не смог тебе сказать. Звонила Дэн, но я плакал и толком ничего не смог ей рассказать, ответил только, что мне запретили выходить из дома. А потом по очереди звонили все «лисы», но я тоже не смог им ничего ответить. И они просто начали сбрасывать мне сообщения, где указывали только время. Я сначала не понял, а потом догадался — это было время их прилёта. А незадолго до того, как вы вернулись, снова звонил Аарон и сказал, что он уже встретил всех, кроме Рене. И попросил передать тебе, что он сам займётся организацией… — Микаэль поднял глаза вверх, пытаясь сдержать набежавшие слёзы, и тихо выдохнул, — похорон. Сказал, что все пока останутся у него. А ещё… ещё он спросил, хочу ли я, чтобы он приехал или он может забрать меня к себе. Но я отказался и сказал, что буду ждать вас. Микаэль изо всех сил сдерживал слёзы. Алекс протянул руку и погладил его запястье, успокаивая. — А ещё звонил Кевин. Он плакал и просил прощение. Мне показалось, что он был сильно пьян и, похоже, я был единственным, кому он смог дозвониться. Я не знал, что мне делать. — Ты молодец. Прости, что я так поздно понял, что ты уже вырос. Александр достал телефон, посмотрел на время, а потом набрал номер Аарона. Тот тут же ответил. — Как ты? — Дышу. — А он? — Честно, не знаю. Вчера он умирал. Сегодня ещё не знаю. А как ты? Остальные? — Дышу, — устало ответил Аарон, — Дэн и Эллисон всё время плачут. Бойд сходит с ума, всё порываясь кому-то мстить. Да, чтобы ты знал, Николас тоже здесь. Эрик не смог от него скрыть. — Ники? Как он? — Держится. Рене должна приземлиться через пару часов. Я её встречу. И, Александр, хотел попросить тебя, что касается похорон. Всё уже обговорено, но я подумал, что мы должны, — голос Аарона дрогнул, — Мы должны похоронить его в одном из его… в его одежде. Я не хочу одевать на него бездушный казённый костюм и, — голос Аарона совсем сел, — Его повязки, будет правильно, если мы… в них… он всегда без них… — Я всё понял, — остановил его Алекс звенящим от волнения и чувств голосом. — Может, Нил выберет в чём? — закончил Миньярд. — Это вряд ли. Вчера он так и не смог зайти в их спальню. — Я понял. Тогда ты сам. Я не думаю, что имеет принципиальное значение, какой будет костюм. Он всегда носил их лучше, чем кто-либо из нас, и всегда не придавал этому никакого значения. — Аарон, я хочу, чтобы ты знал, что я искренне соболезную твоей утрате. Мы все скорбим по нему, но вы близнецы, я знаю, что у вас особенная связь. И ты даже не представляешь, как мне жаль, что всё так. — Спасибо… и спасибо, что помог ему довести дело до конца, спасая их чёртово экси. Я ведь всегда думал, что Эндрю играл только из-за него. Но вчера, увидев на экране «Адскую сборную», я понял, что был не прав. Жаль только, что слишком поздно. И, Александр, я уже никогда не скажу это Эндрю и вряд ли когда-нибудь скажу Нилу, но хочу, чтобы ты знал, что всё, что я тогда сказал про Микаэля — это было неправдой. Вы втроём воспитали отличного парня и теперь я уже точно не сомневаюсь, что фамилия Миньярд-Джостен будет снова отмечена олимпийским золотом. — Спасибо. Он тоже любит тебя, боится правда, но точно любит. Куда я должен отвезти одежду? — Я скину адрес. По поводу времени и всего остального сообщу позднее. Думаю, будет лучше, если все до похорон останутся у меня. Они, конечно, все рвутся к Нилу, но думаю, так будет лучше. — Думаю, да. И последнее, Аарон, что с Деем? — Я всё решу сам. Он будет на похоронах. Помоги Нилу и больше ни о чём не волнуйся. — Я всё понял. Созвонимся позднее. Александр уже хотел отключиться, но Аарон молча медлил. — Что-то ещё? — не выдержал Алекс. — Я всегда ненавидел, что мы с ним так похожи. Но сейчас это просто невыносимо. Я понимаю, как всем больно, глядя на меня. Александр понял, что это неожиданно вырвавшееся признание было криком о помощи, что Миньярд просил у него поддержки. — Я понимаю, что ты чувствуешь, и мне правда жаль, что тебе придётся научиться с этим жить. Никто не хотел бы иметь рядом с собой живую копию дорого ему человека, которого он потерял навсегда. Но ты ни в чём не виноват, и мы все любим тебя, именно тебя, не смотря на то, что вы с ним так чертовски похожи. Так что, просто потерпи, думаю, со временем станет легче. — Когда Господь хочет наказать, то делает нас слепыми и глухими. Мне понадобилось потерять брата, чтобы наконец понять, что этим двум идиотам удалось воспитать ещё одного хорошего человека. — Аарон Миньярд, знаменитый нейрохирург, перебравший мозги половине Соединённых Штатов, убеждённый атеист, когда это ты успел уверовать в Бога? — попытался не выдать своих чувств Алекс. — Незадолго до десяти двадцати семи, — тихо выдохнул Аарон и не справившись с эмоциями, бросил скомканное, — Спасибо, — и отключился. Александр неподвижно замер на несколько минут и только тогда увидел, что Микаэль уснул прямо за столом, положив голову на руки и чудом не задев стоящую перед ним чашку кофе. Он вздохнул, с трудом поднял сына на руки и отнёс на диван в гостиной. Хотел что-то по быстрому приготовить, но так и не смог заставить себя прикоснуться к чему-нибудь на кухне кроме кофемашины. Набрал полную грудь воздуха и не останавливаясь перед дверью, быстро вошёл в их спальню и сразу открыл шкаф Эндрю. Идеальный порядок. Всё своё детство лишённый необходимого, Эндрю с большой аккуратностью относился к вещам, и собранный за несколько лет гардероб больше походил на магазин, в котором всё располагалось на своих местах, и не было ничего лишнего. Оказавшись сейчас в «святая святых», куда всегда был закрыт доступ для всех кроме Нила, Александр задохнулся от ощущения присутствия Эндрю. Он ещё не научился «знать», что его больше нет, но это было слишком. Он не представлял, как и когда сюда сможет войти Нил, но сейчас для него самого всё это было слишком. Не понимая, как он будет что-то выбирать, и отчаянно ощущая, что вторгается во что-то очень личное, принадлежащее только Нилу, Алекс закрыл глаза и ткнул пальцем наугад. Снял костюм на который попал, быстро на автомате подобрал к нему всё остальное и замер. Он не представлял, где Эндрю хранил свои повязки. Знал, что у него всегда были запасные комплекты, но не знал, где их теперь искать. Боясь лишний раз к чему-то прикасаться, он прошёл в ванную и выдвинул верхний ящик комода и с облегчением увидел несколько новых упаковок с повязками, схватил одну из них и быстро вышел из комнаты, слыша как в его ушах барабанило сердце. Упаковав вещи, он бесшумно поднялся на крышу, чтобы убедиться, что Нил ещё спал. Спустился и написал сыну записку, объясняя, куда он уехал, и давая указания, не трогать Нила и сразу звонить ему, если что. Он торопился, не желая оставлять их одних надолго. Только рассвело и Александр планировал обернуться за час, но всю дорогу сердце его было не на месте. Наконец, не выдержав, на обратном пути он всё-таки набрал Микаэлю. Тот разбуженный его звонком, сказал, что в доме тихо и к Нилу он не поднимался. — Ладно, спи. Я скоро буду. Микаэль протёр глаза и слишком взволнованный тем, что сказал отцу, что всё в порядке, точно этого не зная, решил подняться на крышу на цыпочках и глянуть одним глазом, что Нил по-прежнему спит. Но как только он осторожно открыл дверь и просунул голову, то увидел, что Нил неподвижно стоял у самого края крыши. Истерзанный горем мозг Микаэля тут же нарисовал ему страшную картину. И не справившись с эмоциями, он выбежал и сделав несколько шагов, остановился, вытянув руку вперёд. — Нет. Не надо. Не делай этого, — выкрикнул в испуге Микаэль. Нил вздрогнул и обернулся. Бледный, осунувшийся с нереально голубыми глазами на фоне чёрной рубашки, он смотрел на парня, ничего не понимая. Потом отвернулся, и посмотрев вниз, спокойно ответил: — Чего ты выдумал? Кто же прыгает с третьего этажа? Здесь можно только ноги переломать. Не беспокойся, я не собираюсь прыгать, если ты об этом. — Я хочу попросить у тебя прощение, — неожиданно, тихо сказал Микаэль, — Это всё из-за меня. Нил медленно развернулся и уставился на него в упор. — Это всё из-за меня. Я наговорил тогда тебе всего. Что не смог бы уважать себя, если бы предал то, во что верю, — парень запнулся, — Про экси. Про всё это. Но я говорил тогда о себе. Я не думал, что ты из-за меня принял решение. Я только вчера, когда слушал тебя, когда ты сказал, что я мечтаю стать олимпийским чемпионом… я всё понял. Что всё из-за меня. Мне так жаль, так безумно жаль. Я не мог подумать, что своими словами… Прости… — Так, — выдохнул Нил, — Это всё? Микаэль виновато смотрел на него. — Нет. Ещё, — парень запнулся, — Это из-за меня Эндрю тогда вернулся. Это я написал ему сообщение, что он прямо сейчас нужен тебе. Поэтому он так быстро вернулся. Он ещё отругал меня за то, что сую нос не в своё дело, но сказал «спасибо». Понимаешь, если бы не я, то он бы уехал тогда и был бы сейчас жив. Но тогда бы ты… тогда бы они тебя... — Микаэль обессиленно опустился на колени и разрыдался, не смея больше поднять на Нила глаза. — Наверное, это у нас семейное, брать ответственность за чужое дерьмо на себя и мнить себя «пупом земли»? — спокойно спросил Нил. Микаэль всё же посмотрел на него, плача. — Послушай меня. Решение, которое я принял, я принял сам, и вся ответственность за его последствия лежит на мне. И хотя твои горящие на поле глаза и сыграли свою роль, не смей приписывать себе ничего лишнего, а уж тем более винить себя в моих действиях и поступках. Во-вторых, Эндрю, — Нил запнулся, произнеся его имя, но взяв себя в руки, продолжил, — Никогда не делает того, чего не хочет. Но ты, чтобы больше никогда не смел совать свой нос во взрослые дела. Ты меня понял? Микаэль молча кивнул. — И в-третьих, не смей никогда и ни перед кем опускаться на колени. Разве что, перед будущей женой, когда будешь делать ей предложение. Нил грустно улыбнулся уголком рта и слегка кивнув, раскинул руки в стороны, тепло приглашая Микаэля в свои объятия. — Иди сюда. Парень вскочил на ноги и плача, кинулся к нему, чуть не сбив того с ног. Нил едва устояв, обнял его и погладив по голове, спросил: — То кричишь не прыгать, то сам пытаешься столкнуть меня с крыши? — Прости, — сквозь слёзы прошептал парень, прижимаясь к Нилу всем телом. Всё также гладя Микаэля по голове и успокаивая, Нил тихо сказал: — Я там вчера наговорил, да и вообще всем растрепали, так что теперь хочешь — не хочешь, а олимпийское золото тебе придётся завоёвывать. Ты уж извини, что подставил… — Я завоюю. Я обещаю тебе, что выиграю, — плакал парень, не выпуская Нила из своих объятий. — Я в этом абсолютно уверен… Но я сейчас пошутил, если что. Я уже говорил тебе, что куда важнее всех этих кубков и медалей, чтобы ты был по настоящему счастлив и все твои мечты исполнились, — Нил поднял лицо парня за подбородок, — Ты меня понял? И не смей себя ни в чём винить. Микаэль молча кивнул и снова прижался щекой к плечу Нила, слушая гулкие удары его сердца. Измученный, бледный, еле стоящий сейчас на ногах, но это по-прежнему был его Нил. И Микаэль рыдал в голос, наконец выпуская наружу свои боль и горе, все свои переживания, которые выжигали его душу невыносимым чувством вины последние сутки, оставляя лишь глубокую скорбь по любимому родному человеку и огромную любовь к своей семье. Неожиданно дверь с грохотом распахнулась и на крышу ворвался запыхавшийся Алекс. Он замер на мгновение, увидев Нила и Микаэля, а затем устало привалился спиной к стене, проведя ладонью по лицу. Нил, не отпуская Микаэля, протянул руку, приглашая его в свои объятия. Александр подошёл и обнял их обоих. — Простите меня, мои родные. Совсем я замучил вас обоих. Но я очень благодарен, что вы рядом, — Нил по очереди притянул каждого за затылок и поцеловал в макушку. — Как ты? — тихо спросил Александр. — Не знаю, — честно ответил Нил. Они стояли так бесконечно долго, пока Микаэль немного не успокоился, а потом отправили его в душ и переодеться, а сами сели на парапет. Джостен молча закурил. — Нил, — острожно позвал его Александр, — Надо что-то поесть. Ты уже вторые сутки без еды. Нил отрицательно мотнул головой. — Мне всё равно придётся туда спуститься. Не с крыши же прыгать, — неожиданно сказал Джостен. — Я хотел убрать некоторые вещи, но… — Алекс замялся. — Но он везде, — устало выдохнул Нил, — А самое главное, что он здесь, — Нил положил руку себе на грудь, — И тут, — он постучал двумя пальцами по своему виску. В кармане Алекса завибрировал телефон, оповещая о приходе сообщения. Он достал его и прочитал, а потом, помолчав, тихо сказал: — Сегодня с часа дня начнётся прощание, а завтра в десять похороны. Аарон всё подготовил. Все «лисы» уже здесь. Думаю, что они до вечера будут с ним. Скажешь, когда будешь готов и… — Наверное, я не смогу, — перебил его Нил и закрыл глаза, затягиваясь. Александр перевёл на него удивлённый взгляд. — Я знаю, что его больше нет, но я не видел его мёртвым. Наверное это трусость, но я не хочу видеть его мёртвым. Я помню его живым, его прикосновения, его голос, его улыбку, — Нил раскрыл ладонь перед собой, — Помню его тёплую руку в своей ладони, помню стук его сердца. Я не хочу помнить его мёртвое тело в гробу, я не могу помнить его мёртвым. Я точно знаю, что никто меня не поймёт, но я просто не могу… Алекс молчал, глядя перед собой, и не знал, что сказать. — Наверное, ты имеешь на это право, — наконец ответил он, — В любом случае решение принимать только тебе. И что бы ты не решил, думаю, все поймут. Главное, чтобы ты сам потом о нём не пожалел. Нил прикрыл глаза ладонью. — Хочешь побыть один? Я буду внизу, если что, позови. Нил молча благодарно кивнул.***
Александр и Микаэль приняли душ и съели что-то, не разбирая и не чувствуя вкуса. Просто заставили себя проглотить еду, понимая, что им понадобятся силы сегодня. Где-то через час помощница Александра привезла им траурную одежду и живые цветы, по букету от каждого. Для Нила цветы не заказывали, если он всё-таки придёт на прощание, то уж точно сам выберет цветы для него. Звонил Аарон и сказал, что церемония прощания будет закрытой, только родственники и друзья, никаких журналистов. Это сильно удивило Александра. Смерть Эндрю и его похороны были сейчас главной сенсацией. — Как тебе это удалось? — ФБР. Они обеспечат охрану в надежде, что Нил и дальше продолжит с ними сотрудничать. — Ты обещал им это, зная, что он точно не станет? — Мне плевать. Надеюсь, Нил пошлёт их всех подальше. Сейчас главное, чтобы они дали нам спокойно с ним проститься. Но если ты хочешь, то можешь снимать. Но только ты. — Нет, — сразу отрезал Александр, — С меня хватит того, что вчера его глаза видела половина страны. — Я понял. Тогда ждём вас. — Не знаю, сможет ли Нил быть на прощании. Аарон молча ждал объяснений. — Думаю, никто из нас до конца не понимает, что он чувствует. — Он же потом всегда будет жалеть об этом? Может, кому-нибудь с ним поговорить? — Вряд ли это поможет. Просто бывает такая боль, с которой человек не может справиться, даже если он такой сильный как Нил. Наверное, мы должны принять любое его решение. Хотя я тоже думаю, что он потом будет жалеть об этом. — Тогда ждём вас с Микаэлем. В это время Нил сидел на крыше и курил, пока у него не начала кружиться голова от дикого количества никотина в крови. И когда спустя несколько часов, он всё-таки спустился вниз и сразу пошёл в «их» комнату, Алекс и Микаэль проводили его обеспокоенными взглядами, не смея окликнуть. Ладонь Нила горела огнём, когда он взялся и повернул ручку, его сердце выскакивало из груди, когда он переступил порог комнаты. А дальше всё, что происходило за пределами их спальни, перестало существовать. Время остановилось, а воздух стал настолько густым, что с трудом проникал в лёгкие, обжигая грудную клетку огнём. Всё пространство без остатка заполнилось воспоминаниями: «его» линзы на тумбочке, какие-то заметки, оставленные «его» рукой в ежедневнике, даже пульт от кондиционера, лежащий с «его» стороны кровати, «его» книги, несколько фотографий, которые «он» отказывался вешать, считая потребность выставлять на показ счастливые минуты их жизни, дурным вкусом. Нил трогал всё дрожащими руками, медленно двигаясь по комнате. Нил точно знал, что все эти годы был счастлив с Эндрю. Но он никогда не мог описать это счастье. И только сейчас он понял, что счастье — это, когда в твоей жизни не происходит ничего плохого, когды ты даже не замечаешь всех этих мелочей, не понимая, что из них и соткана вся эта жизнь. Нил чувствовал, как уходят его последние силы, растворяясь в воспоминаниях. И когда он наконец добрался до его шкафа и распахнул дверцы, то уже еле стоял на ногах. Распахнул и задохнулся. Нил закрыл глаза и простонал, чувствуя, что не может сделать вдох. И чтобы не умереть, он в отчаянии разрыдался, а потом плача, начал осторожно проводить руками по его вещам, прижимаясь щекой к его рубашкам и пиджакам, жадно вдыхая его запах, задыхаясь от слёз и почти умирая. А когда силы окончательно кончились, Нил сгрёб руками в охапку всё, что только мог, и опустился на пол гардеробной. Прижимая вещи к себе и зарывшись в них лицом, он рыдал навзрыд… Спустя время, он с трудом встал и еле держась на ногах, прошёл в ванную, не глядя, нащупал и надел на себя его халат, закутавшись в него чуть ли не с головой, а затем лёг на кровать, уткнувшись носом в его подушку, и вымученно простонал… Постепенно бьющая всё его тело дрожь начала стихать, всхлипы стали реже, и Нил обессиленно отключился. Только спустя несколько часов Нил очнулся от охватившего его полузабытья. Голова гудела, а все мышцы ломило от боли. Измученное, истерзанное горем тело не справлялось, и он ничего не чувствовал сейчас кроме боли. Ему требовалась передышка, чтобы не умереть. Нил плохо соображал, поэтому на автомате принял ледяной душ и решил выпить кофе. Натянув чёрные джинсы и рубашку, он наконец вышел на кухню. Александр и Микаэль уже облачённые в траур и готовые к выходу, медлили, неосознанно дожидаясь Нила. Тот прошёл мимо них, сделал себе чашку кофе и сел за стол. — Сбегаешь? — спросил Александр. Нил молчал. — Вот, я написал адрес, по которому состоится прощание. Зал будет открыт с часа до восьми. Журналистов не будет, только свои. Аарон всё устроил, — Алекс положил на стол листок с адресом. Нил молча взял его и прочитал. Бледный Микаэль молча стоял в стороне. Он никогда раньше не был на прощании и похоронах и уж тем более не хоронил близкого человека. Ему было страшно, и он не знал справится ли с этим испытанием, от всего этого его била нервная дрожь. То, что Нил не ехал с ними, сбивало с толку. Он одновременно понимал и не понимал, почему он не едет. — Если ты не придешь, то сделай, пожалуйста, так, чтобы я знал где ты находишься или хотя бы в какую сторону направляешься. Нил кивнул. — Мы на своей. Я ещё не забрал из бюро его машину, хотя они уже сообщили, что она им больше не нужна. Нил молча махнул рукой. Поколебавшись немного, Алекс всё же пошёл к выходу, пропуская перед собой дрожащего словно листок на ветру Микаэля. Нил посмотрел им вслед и сделал обжигающий глоток кофе.