***
Запомнить всех людей, бывавших при дворе в столице, возможно было лишь с шаринганом. Разведчики так и делали, но остальным Учихам подобное казалось без надобности. Сейчас Хикаку не мог отделаться от ощущения, что уже виделся с этой девушкой, но не на фестивалях. Поводом насторожиться было и то, что таинственная Момо-сан какое-то время провела в обществе блистательной гейши Изуми. Она точно была связана с одним из кланов шиноби. Дамы обменялись всего парой дежурных фраз, но шаринган не обманешь, по их взглядам и позам Учиха понял: они знают друг друга. «Голос точно знаком… Биджева косметика, — посетовал Хикаку, — поверх такого слоя можно что угодно нарисовать!» Когда девушка передала ему наполненную саке чашку, Хикаку мельком коснулся пальцами ее пальцев. Подобное было уже несколько за гранью приличий, но его спутница сама недвусмысленно намекала, что не против более тесного знакомства. Учиха полюбовался небольшим соцветием хризантемы, залитым саке, поднес чашку к губам, сделав вид, что отпил. Помимо запаха хорошего алкоголя и цветочной нотки от растения, Хикаку унюхал нежный аромат косметических масел от собственной руки. «А вот это уже интересно! — Учиха знал, чтобы смазать обе ладони, нужно только несколько капель снадобья. — Почему она так активно его втирает?» Вариантов он видел лишь два. Либо положение аристократки было таковым, что ей самой приходилось тайно выполнять ту работу, которую обычно поручают слугам, либо это куноичи, пытавшаяся перед миссией привести руки в порядок. И во второе верилось гораздо больше! Иначе девушка нашла бы иную компанию, чем шиноби. — Момо-сан, не Хидеки-доно ли вернулся из своего путешествия и решил посетить фестиваль? — попавшийся на глаза именитый поэт был весьма кстати. Едва его спутница отвлеклась, чтобы поискать взглядом названного человека, Учиха быстро выплеснул саке в росшие у беседки кусты хризантем. В последний момент он успел придержать пальцем небольшое соцветие в чашке. — Как жаль, что он сейчас не сможет озвучить для всех свои новые стихи, — покачала головой Момо. Поэт действительно сопровождал дайме и его ближайшее окружение в одну из беседок. Вот только Хикаку видел, что девушка ничуть этим не расстроена, да и взгляды, которые она на него бросала… Учиха приблизился чуть ближе. — Не сомневаюсь, мы найдем немало интересных занятий, — слегка поддразнил он. Если в саке что-то и было, то, скорее всего, из возбуждающих снадобий. — Я уже нашел прекраснейший цветок в этом саду и верю, что он будет цвести еще долго. Наполняя саке чашечку спутницы, Хикаку понял: он неосознанно держит руки так, что лишает себя возможности подсыпать что-либо в питье. «Как при общении с другим шиноби, — чутью Учиха привык доверять. — Хм, а ведь ты обратила на это внимание! И Момо — наверняка ненастоящее имя». В свою очередь принимая чашечку саке, девушка сделала так, что рукав ее кимоно как бы невзначай соскользнул и стало видно изящное запястье. Хикаку улыбнулся, понимая намек, но тут его внимание привлек бледный шрам. Он тонкой, едва заметной ниточкой шел по коже его спутницы и прятался под тканью. Заполучить такую отметину, случайно порезавшись, невозможно. «Все же куноичи», — констатировал Хикаку. Вечер обещал быть занятным.***
Тобирама без особого интереса оглядывал зал. Бывать ему тут уже доводилось. Пусть и в образе Юки, но все же. Так что обилие что украшений, что людей не было для него в новинку. Хаширама же так и лучился любопытством. Хоть и бывал тут регулярно вместе с отцом. Все-таки Буцума не мог не представить наследника ко двору. Тобирама вздохнул и окинул взглядом зал, привычно выцепляя из пестрой толпы нужных людей. Вот госпожа Изуми непринужденно развлекает гостей философскими беседами. Вот Тока старательно флиртует с Учихой. «А ведь Учиха-то знакомый… — отметил Тобирама и восхитился. — На личного помощника Мадары нацелилась! А по зубам ли добыча будет?» Впрочем, пересекаться с Токой и уж тем более отговаривать ее на виду у всего скопления гостей было просто опасно. Это стопроцентно разрушило бы все ее прикрытие. Да и пока имелся шанс, что у Токи все-таки получится. — Рад приветствовать господ Сенджу на этом празднике, — подошел к ним Первый Советник Дайме, и тревожные мысли пришлось отбросить. Общаться с такими людьми стоило полностью сосредоточившись, не допуская даже тени посторонних мыслей. — В столь прекрасный вечер не стоит говорить о серьезных делах, — благодушно улыбнулся мужчина, — однако я надеюсь, вы задержитесь в столице чуть дольше, и мы сможем обсудить интересующие нас вопросы. Тенью возникшая за его спиной Изуми-сан принесла небольшой поднос, на котором разместился сюки. — Пока же предлагаю нам выпить за благополучие и долголетие, — заявил господин Первый Советник, аккуратно подавая чашечку с саке сначала Хашираме, а потом и самому Тобираме. Тобирама подавил вздох, но напиток все-таки взял. И уловил, какими напряженными взглядами проводили эту пиалу соклановцы. «Вот раньше у меня была замечательная причина, чтобы не пить, — посетовал он. — А теперь и не отговоришься. Да и нельзя отказывать такому человеку». Так что пришлось последовать примеру брата и все-таки отпить немного саке. Взгляды сопровождающих его шиноби стали еще обеспокоеннее. Не то чтобы Тобирама становился от алкоголя буйным или имел непереносимость, пьянея с первой же чарки. Просто… Саке ему было нельзя. Ради сохранности психики окружающих. Потому что стоило Сенджу выпить, как с него слетали все рамки морали. А в таком состоянии Тобирама мог нанести урон для психики не меньший, чем брат. Об этой своей особенности Тобирама знал. В курсе были и соклановцы, сопровождавшие его на прием к дайме. Не знал только Первый Советник. А потому Тобираме приходилось пить. Чтобы, не дай Ками, не оскорбить Господина своим неуважением. Когда неторопливый разговор был закончен, Тобирама поспешил покинуть общество аристократа. Не стоило испытывать судьбу. Ведь даже медицинские техники не справятся с опьянением мгновенно. А его Тобирама как раз и чувствовал. Мысли приобрели небывалую четкость и остроту. Верный признак того, что саке подействовало даже на стойкий организм шиноби. — Тобирама-сан, возможно, вам лучше покинуть празднество? — обеспокоенно поинтересовался Казуо, вынырнув рядом будто случайно. — Ты же знаешь, я бы с радостью, — отозвался Тобирама. — Но пока уход с праздника будет оскорблением. — Может, в сад выйдете? — вздохнув, предложил он. — Хорошо. Сад встретил его легкой ночной прохладой. Или это так только показалось после духоты залов и помещений? Тобирама вдохнул полной грудью влажноватый воздух, зажмурился, наслаждаясь, а после все-таки приступил к прогулке.***
«Интересно, засохнут ли растения и не сопьются ли карпы?» — подобная мысль развеселила Изуну. Он уже не в первый раз видел, как шиноби разных кланов втихаря выплескивали содержимое своих чашек. Самому ему повезло меньше. Как брат главы, он вынужден был общаться с влиятельными людьми, и вокруг каждый раз оказывалось слишком много глаз. Оказавшись наконец в парке, Изуна сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, стараясь прогнать опьянение. «Тут больше помогли бы медицинские техники, а в них я не силен, — Учиха неспешно направился по дорожке. Очаг чакры пульсировал, гонял силу по телу. Оно жаждало движения, хотелось совершить хоть что-то. Краем глаза заметив Хикаку, уходящего вместе с одной из придворных дам, Изуна только хмыкнул. Среди аристократок хватало тех, кто искал общества шиноби. «Это, конечно, подходит под свершение, но сейчас я могу и не сдержаться», — Учиха нехотя отказался от такого развлечения и углубился в парк. В кронах деревьев кое-где мелькали желтые листья, а соцветия хризантем словно светились в подступавшем сумраке. Впереди, у очередного прудика, Изуна приметил светлый силуэт. «Юки-чан?! — Учиха торопливо прикрыл глаза, пряча вспыхнувший шаринган. Мгновения хватило, чтобы понять ошибку. — Тобирама!» Вот только воображение уже услужливо нарисовало Сенджу в ярком кимоно начинающей гейши. Изуна закусил губу, чтобы не рассмеяться в голос, и решительно шагнул к заметившему его Сенджу. — Тобира-ама, ты что, решил тут укорениться и превратиться в еще одну хризантему? Издали так очень похож! — Я рад, что ты столь высокого мнения о моих талантах, но нет, — лениво отозвался Тобирама. — Мокутоном я не владею. Неозвученное «свали» Изуна прекрасно уловил и даже понимал состояние Сенджу. Дворцовый церемониал мог вытянуть все жилы и вскипятить мозги так, как допросчикам и не снилось. Вот только такая вялая реакция Учиху совсем не устраивала. — Не скромничай, у тебя немало других талантов! — он сел на берегу пруда так, чтобы иметь возможность как следует рассмотреть Тобираму. Изуна отметил, что появившиеся на щеках и подбородке Сенджу засечки довольно сильно изменили черты лица. Трюк был простеньким, но не менее действенным. — Ну, водных драконов я хорошо запускаю! Прозвучало это с легкой угрозой в голосе, но Учиха лишь рассмеялся — С удовольствием на это посмотрю, — немедленно заявил Изуна и полюбовался на опешившего собеседника. — Можно прямо сейчас! А я запущу огненного дракона. — Посреди столицы? — насмешливо уточнил Тобирама, тут же возвращая себе самообладание. Но Изуна успел считать вполне явственно промелькнувшее на лице Сенджу: «Что с этого сумасшедшего взять? И вообще, все Учихи стукнутые!» — Скажем, что у них была любовь с первого взгляда, — вдохновенно заявил Изуна, вовсю наслаждаясь реакцией собеседника. — Но они не смогли быть вместе и выбрали смерть! — Для отмазки слабовато, — рассмеявшись, иронично заметил Сенджу. Впрочем, Изуна видел, что, несмотря на расслабленную позу, Тобирама был полностью готов к внезапной атаке. — Особенно когда разгневанный дайме потребует ответа, почему от его любимого сада остались одни непонятные ошметки. — А ты думаешь, что после такого представления будет кому требовать ответ? — удивился Изуна. Тело все еще жаждало движения. А хмельной разум заявлял, что драка в любимом саду дайме является неплохим вариантом. Возможно, их даже не будут сильно ругать. Ведь всем известно, что Учиха и Сенджу давние враги. И ни одна их встреча не обходится без драки. Несколько мгновений Сенджу осмысливал услышанное. — Ты это серьезно, — наконец констатировал Тобирама. — Ками-сама, предлагать такое посреди дворцового парка! Я очень рад, что ваше безумие передается исключительно на футонах! — Хочешь проверить? — немедленно поинтересовался Изуна. Он, конечно, понял, что именно Тобирама имел в виду, но некоторая двусмысленность фразы просила продолжения игры. — Это дает уверенность, что мой клан не заражен! — Я бы не был столь уверен, — промурлыкал Изуна, искренне наслаждаясь ситуацией. Хмель уже улетучился, но прерывать развлечение не хотелось. — Хочешь, сыграю? — На нервах? — фыркнул Тобирама. — На флейте, — невозмутимо заявил Изуна, отодвинув полу хаори, и продемонстрировал сокрытый инструмент. — И попасть в гендзюцу, — резюмировал Сенджу, с которого мигом слетела вся ленность. — Зануда-а, — протянул Изуна. Желание поддразнить собеседника стало нестерпимым. — Мне просто скучно, а играть для кого-то интереснее. Он почти не лукавил, а еще хотел проверить одну теорию. Реакция каждого человека уникальна, и Учихе не терпелось подтвердить почти безумную догадку.***
Тока порадовалась, что ситуация располагала к тому, чтобы держать глаза полуприкрытыми: можно было не опасаться встретиться взглядом с Учихой. Тем более, что стоило сосредоточиться на реакциях тела, чтобы случайно не попытаться нанести удар. Не впиться зубами в чужие губы. Впрочем, скоро она перестала этого опасаться. Целоваться Хикаку умел, чакра катона в этот раз не казалась удушливой или обжигающей. Тока с любопытством прислушивалась к новым ощущениям: словно в горячий источник окунулась. «А он ласковый, хорошо… — она совсем не была уверена, что справилась бы с задачей «сыграть страсть перед обладателем шарингана». Конечно, каждая куноичи могла контролировать большинство реакций тела, но все же искренность была предпочтительней. — Ах… — невольно выдохнула Тока, когда Хикаку коснулся ее груди ладонью, нежно сжимая и поглаживая. Раскрыться для ласки, когда вторая ладонь партнера принялась поглаживать бедра, вышло легко и естественно. Девушка с готовностью обхватила ногами склонившегося к ней Хикаку, провела ладонями по крепкой спине, ощутила шероховатость шрама на боку, на плече тоже чувствовалась отметина от раны. «Моя работа», — это на миг отрезвило, но от очередного движения Учихи по телу прокатилась жаркая волна. Сладко. Тока выгнулась, без опаски подставляя шею под поцелуи. Девушке начало казаться, что рук у партнера больше, чем две. Но мысль о гендзюцу мелькнула и пропала. Опомнилась куноичи только тогда, когда поняла, что к ее бедрам и животу ненавязчиво и легко прикасается ткань. Учиха стер семя. А значит, ее миссия была провалена. «Неужели афродизиак не подействовал? — задалась вопросом Тока. — Или он заподозрил что-то с самого начала?» Велико было искушение прервать ток чакры, чтобы проверить, насколько окружающая действительность реальна. Но Сенджу подавила этот порыв. Учиха все еще мог считать ее за скучающую аристократку, которой захотелось острых ощущений в виде секса с шиноби. Никаких агрессивных действий он пока не предпринимал. Не стоило разрушать собственный образ неосторожным движением, но вот перекатиться на бок она себе позволила — из такой позы легче было бы уйти от атаки. То, что Хикаку вновь лег в постель, при этом скользнув ей за спину, стало неожиданностью. Учиха властно притянул ее к себе, обнимая. «Обычную женщину это не должно насторожить», — решила Тока, тихонько выдохнула и заставила себя расслабиться. — Ляжешь на живот? — шепотом поинтересовался Хикаку, легонько прихватив губами мочку уха. Тока послушно повернулась. Сверху навалилась горячая живая тяжесть. — Хочешь повторить? — выдохнула она. К собственному удивлению, девушка поняла, что совсем не против, даже не потому, что таково задание клана. — Звучит заманчиво, — промурлыкал Учиха, — но мне пора, Тока-сан. Сенджу вздрогнула, а затем расслабилась, понимая, что сейчас она точно ничего не сможет сделать. Хикаку потерся об ее плечо кончиком носа. — Только твоя чакра так сладко пахнет, — продолжил мурлыкать Учиха. — Сейчас я тебя отпущу, не делай глупостей. Хикаку поднялся. Обнаженной кожи сразу неприятно коснулся прохладный воздух. Тока слушала, как Учиха тихонько шуршал одеждой, одеваясь. Наконец он вышел, аккуратно прикрыв за собой сёдзи. И Сенджу позволила себе выдохнуть.