***
Командир ворвался так внезапно, что даже Майор, впавшая в секундное оцепенение, вздрогнула. Подбежав к Эпплджек, он подхватил её на руки и радостно закричал: — Мы выиграли! Выиграли! Мятежники подавлены, эти дезертиры и трусы проиграли! Война окончена! Впервые за долгое время Рейнбоу захотелось плакать.***
Он весело запрыгал с девушкой на руках, не переставая орать. — Бессмысленная резня закончилась! Теперь они наконец поймут, что были неправы! Ах, да, — командир вспомнил, что они в комнате вместе с дезертиром, — Тебя ждёт суд. — он прикурил от спички и выпустил дым в лицо Майора. Она даже не закрыла глаза. По перекошенному лицу прошла судорога. Все закончилось. Все её друзья мертвы. Все старшие коллеги захвачены, и скорее всего также как она, будут ждать своего часа в дерьме и луже грязной крови. К ним не будет жалости, да и не в этом дело. Их справедливость умрёт вместе с ними. Было ли все напрасно? Она не знала. — Может вас помилуют, — задумчиво сказал все ещё безымянный командир. — Но это вряд ли. Слишком много вы доставили проблем. Эпплджек, — Майор вздрогнула, девушка в свежем мундире краем глаза заметила эту странную реакцию, — пакуй военнопленного. Нам приказано через два часа покинуть это место и прибыть в штаб. Собственно там и будут решать вашу судьбу. — Последнее явно было обращено не к Эпплджек. Весело козырнув, парень развернулся и убежал. Больше не надо соблюдать формальности, врага больше нет. Теперь дезертир — просто пустое место. — Ладно. Нет смысла тебя больше мучить. Пойдём, помоешься.***
Кому-то может показаться лицемерной такая резкая смена отношения, по факту не совсем так: больше не было врагов и союзников, нет смысла больше применять насилие; остались лишь победившие и смертники, которых в любом случае повесят на березе или висилице, вне зависимости от их поведения, так почему бы не позабавиться и не дать надежду уже наполовину мёртвым? Или отдушину… Кто-то делал от чистого сердца, а кто-то ради забавы. К какому сорту людей относилась Эпплджек было непонятно никому, даже самой Эпплджек.***
Тяжело опираясь на свою бывшую подругу, Майор шла в какую-то комнату и думала про себя, неужели это она, её Эпплджек. Прошло столько времени, из маленького, но сильного подростка она превратилась в красивую высокую девушку. Кем же стала сама Рейнбоу — в своих мечтах и треснувших, заляпанных грязью и кровью, но все ещё розовых очках — она оставалась навечно солдатом и верным другом, внешние характеристики давно стали для неё чем-то побочным, характерным скорее для мертвеца, чем для живого; имели значения только поступки, ну и может быть количество засечек, по одной на каждую захваченную точку (отмечать убийство казалось для неё даже не диким, а чем-то вне её понимания). Но в её размышления, явно уже поплывшие от боли и усталости в лёгкий бред, вмешался голос Эпплджек. — Садись, помоем тебе лицо хотя бы, а то оно все в крови. — Джеки усадила военнопленного на стул, взяла из ведра губку и ковш и поднесла к лицу Майора. — Незачем. Меня все равно линчуют. — рука уже потянулась к ковшу, но Эпплджек остановила её на пути. — Хватит. — она приблизилась вплотную к грязному лицу Рейнбоу, — Ты не поняла? До тебя не доходит? Война окончена. Больше не надо быть врагами. — И что ты предлагаешь? — измученный рассудок ещё не отошедшей от происходящего девушки пытался найти какой-то выход, но каждый раз натыкался на ошибку в программе, — Помириться разом и танцевать румбу? Пить и праздновать вашу победу? Забыть все и стать друзьями? Последнее чуть не получилось «быть снова», но она вовремя удержалась. — Нет, конечно. Но больше не надо быть жестокими друг к другу. Не надо быть зверьми. — и прежде чем Майор стала протестовать, намочила губку и начала мыть лицо ей. И чем больше отмывалось лицо, тем больше до Эпплджек доходило. На середине процесса она в ярости кинула губку в ковш и вытащила жетон Майор из кармана. Макнув в мыльную воду (да, в какой-то момент стало понятно, что без мыла ничего не отмоется), интенсивно постирав грязь с жетона в воду, она вытащила и протерла его о край своего рукава. — Имя. Твоё имя. — голос становился все жестче и агрессивней, Майор невинно, но с лёгким любопытством наблюдала за ней, — Как же тебя… Группа крови… а вот. Рейнбоу Дэш. — Эпплджек зависла на секунду, а потом быстро нашла фамилию. — Не может… — Что не мо… -хотела спросить Майор, но Эпплджек заткнула её губкой, интенсивно мыля лицо. До конца помывки они молчали.***
Эпплджек вытирала Рейнбоу, у которой от быстрой и слишком интенсивной сушки полотенцем открылась глубокая царапина над бровью, кровь все капала и капала, Эпплджек убирала и убирала, пока Майор мягко не вырвала тряпку и просто не прижала к ране. — Ты… Ты… Мне присылали… — Эпплджек не выглядела радостной, скорее лицо отображало ужас и растерянность. — Что ты, что ты… Телеграмма… — Что прислали? — Смерть, соболезнования… подорвалась во время важной миссии… — Один раз я и правда подорвалась, но повезло и просто контузило. Почему же они решили так написать… — Майор задумчиво поднесла вторую руку к виску и потерла его. Похоже именно этот давно знакомый жест добил её окончательно. Схватив руку Майора, Эпплджек горячо зашептала: — Я так хотела умереть вместе с тобой. Знать, что ты погибла в муках, пускай может и быстро, но в том аду, который устроили мрази. С каждым новым днем у меня вертелись мысли, как найти хотя бы твои останки, а когда стало понятно, что их нет, то как умереть, чтобы оказаться как можно ближе к тебе. Я передумала десятки способов! Но каждый не подходил. Каждый говорил мне, что я умру недостойно и не найду тебя никогда в загробном мире, если он существует, и даже если есть самая маленькая вероятность, что существует, я должна была продумать максимально рабочий план. Ты… — Точно, — как-то тускло отозвалась Майор, — нас же посылали под конец на самоубийственную миссию. После её выполнения нас вообще бы пристрелили, если бы нашли… кто там был, дай вспомнить… да… а ведь похоже только я в живых и осталась, как это не смешно звучит. Вторым был Ножичек, но он умер. Командир, который был с ними на том задании, был расстрелян. Остатки отряда успели разбежаться, а потом встретились в штабе бунтовщиков-солдатов, да так больше и не расставались до самой смерти. Эпплджек подняла лицо с колен Майора, в которые в порыве чувств уткнулась, и посмотрела впервые в глаза бывшей подруги. В них отразилась сталь, нежность и такая боль, сменившаяся пустотой, что Эпплджек стало по-настоящему страшно. Может быть только сейчас она начала осознавать, насколько эти две войны искалечили Рейнбоу, её Рейнбоу, твёрдую при необходимости, но в основном мягкую и добрую, податливую и абсолютно не чёрствую, всегда сверкающую жизнерадостностью. — Эпплджек, ты ведь понимаешь, что со мной сделают. Лучше бы ты не узнала меня. Так бы я для тебя и осталась мёртвой, героем, что-то сделавшем для родины. А теперь… теперь я для тебя буду лишь грязью, слабой, опухшей от ударов, на которые даже нет смысла больше отвечать. Мои товарищи погибли. И я вместе с ними.***
Майор отнимает полотенце от лица и медленно встаёт. — Нам пора идти. Иначе они будут тебя подозревать в чем-то. Хотя о чем я, война окончена. В подозрениях больше нет смысла. Она встала, но Эпплджек резко схватила её за плечи и с силой заставила сесть обратно. — Сиди. Побудь со мной. — поразительная смесь жёсткости и нежности. Как будто её рассудок ещё не знал, вести себя с Майором как с пленным или с любовником. — Я не хочу, Эпплджек. Я устала. Хочу выспаться в последний раз. — Никто тебя не убьёт, — с силой вжимая её в стул, проскрежетала Эпплджек. — Я не дам этому случиться. — Посмотри правде в глаза. Я уже ходячий труп. Давай притворимся, что мы не знакомы… Но похоже Эпплджек была не согласна с такой позицией, потому что она подняла голову Рейнбоу и страстно начала с ней целоваться.