***
Майора вжимали в землю все сильнее и сильнее. Резким рывком вырвали из рук ружье и отбросили в сторону. Тень приблизилась к уху прижатой и прошептала: — Ты думаешь, мы настолько тупые? Что я тебя не буду проверять? Может быть, если бы была пошустрее, то и смогла бы закончить свою жизнь таким трусливым поступком. Но я тут. Я — подполковник, и твоя шкура будет хорошим толчком для моего повышения. А теперь, дорогуша, — он с силой нажал на руку, так что девушка чуть не закричала, — ты вернёшься на свое место. Но сначала проведу тебе косметический ремонт, чтобы неповадно было.***
Майор проследила покрасневшими глазами за какой-то серой птичкой. Какая милая. Маленькая. Свободная. Арчибальд стоял перед ней, держа в руках ремень, с которого неохотно капала кровь. Изломанным крылом рука Майора висела вдоль туловища. На лице чёрными пятнами собиралась гроза, ещё немного и кожа не выдержит и уйдёт на пенсию. Губы разбиты, нос опять сломан. Пальцы бравый офицер решил не трогать. На оставшейся руке мало осталось рабочих. Девушка закашлялась и сплюнула кровью в траву. — Ну что? Поняла урок? Может тебе ноги ещё сломать, чтобы ходить не могла? Или вторую руку? Или парализовать, чтобы только отвечать могла? — Арчи хищно осклабился и поднёс ремень к лицу. — У нас есть ещё время побыть наедине, до рассвета довольно времени. Ты не кричишь, так что нас никто не услышит. И это хорошо. Останется нашей маленькой тайной. Ведь солдаты разорвут тебя в клочья, когда узнают о таком дезертире. Слабачка. Он ещё разок хлестанул её уже по руке, но пленная никак не отозвалась. Последняя стадия атрофии каких-либо чувств завершилась с этим крайним ударом. Подполковник, прозванный Майором Пип, взял в одну руку ружье, другой схватил Рейнбоу за шею и повёл к месту под деревом. Там он усадил её, крепко связал руки и ноги по отдельности и между собой, дополнительно привязав за шею так, чтобы она могла лишь ровно сидеть, но не опускать. — Посиди так до утра. Может какие мысли полезные придут. Сон пришёл почти мгновенно, подарив небольшой покой.***
Ей снилось бескрайнее лазурное море. Она — в лёгкой рубашке и шортах. Рядом плескались её братья и сестры по оружию, кидая друг другу мячик. Вода постепенно начала принимать оранжево-зеленый оттенок, мячик превратился в голову, рубашка и шорты стали алыми и мокрыми, прямо перед ней появилась петля, в которую девушка послушно засунула голову, она стала задыхаться, задыхаться… и проснулась.***
Открыть глаза было тяжело. Признать, что она проиграла — тяжело. Дальше жить стало тяжело. Прямо к ней подошла лошадь и дыхнула в неё. Хорошая скотина. Добрая. Животина наклонила могучую шею и начала вылизывать её лицо. Запах травы, только что съеденной, разбудил девушку окончательно. А лошадка все продолжала свое нехитрое занятие, пока Рейнбоу не рассмеялась. Вся в слюнях, соплях и кровоподтеках она смеялась и смеялась, и пожалуй так весело ей не было уже давно.***
— Спасибо тебе, — Майор прижалась к шее животного, пахшего так хорошо, как старый, работавший весь день друг. — Ты показала мне, что не все кончено. Я устрою свой конец, устрою, как сама захочу. Солнце осветило все вокруг, зажигая шум в лагере. Сначала один голос, потом другой, сонный зевок, и вот уже стоит гам, как хорошо разведенный костёр шумит выстрелами из брёвен. Эпплджек радостно шла к своей подруге, держа в руке чашку с кофе и какую-то галету, по сути спрессованное печенье. Кусок вяленого мяса она хотела принести к ней потом. А потом она увидела Рейнбоу. И увидела не только Эпплджек. Вокруг единственного пленного собралась небольшая группа и бурно обсуждала, кто же мог так отделать «мудака». Спрашивали и у Майора, но та лишь изредка моргала, пытаясь уснуть снова. — Вы что тут делаете? — Представляете, сержант, — перед Эпплджек появилась взбудораженная девушка, — кто-то избил пленника ночью! Но часовой никого не видел и криков никто не слышал! А сам пленный не признается, кто это сделал! — В любом случае эта тварь получила заслуженное, — прорычал какой-то дюжий парень. — Я бы на месте того человека четвертовал бы, а потом вздернул. Нечего таким по нашей родине ходить. — Это и моя родина. — неожиданно для всех сказала Рейнбоу. — Да? — здоровяк подошёл прямо к ней, — с какого перепугу? Вы хотели её уничтожить! Отнять! Убить всех нас. И теперь говоришь, что это и твоя земля?! — Ты дурак. — Я?! — Ты. Маленький. Глупый. Потерянный. Дурак. — Ах ты сука! Он уже хотел пнуть её сапогом с стальной подметкой в лицо, но Эпплджек вцепилась рукой в его плечо. Чашка кофе полетела в траву вслед за галетой, а Джеки сделала захват и усадила солдата на колени. — Ай, ай! Отпустите, сержант, я же ничего не сделал! — Ты забыл что ли, её нельзя трогать! Тебе не втемяшили это в твою башку? Мы должны привезти её живой, понятно? — Понятно, есть, сэр! Все стали расходиться. Пришла сержант, теперь не развлечешься. А Эпплджек рассеянно посмотрела на чашку в траве и раскрошенную галету, а потом на Рейнбоу. — Не переживай, — девушка улыбнулась ей, — я совсем не хочу есть, так что… — Всё же принесу тебе еды. Сержант вернулась через минут десять, неся плошку каши с мясом. — Я правда не хочу есть. И это была правда. Майор очень хотела пить. Так сильно, что саднило а горле. — Может пить тогда? — … Да, пожалуй.***
Все собирались в дорогу, ещё пару дней и они наконец приедут домой, смогут скинуть грязную одежду, обнять родных и потрепать сторожевого пса. Пока происходили сборы, решался вопрос, как везти пленника, точнее кто будет с ним на одной лошади. А произошло это потому, что ночью пара лошадей куда-то делись. Никто так и не понял, куда. -Она поедет со мной, — подождав необходимое время, заявила Эпплджек. — Почему это?! — возмутился Арчибальд, — Ты девушка, тебе с пленным ехать опаснее! — Вы забываете, что у нас мало лошадей, а в повозках нет мест из-за раненных. Мы обе — девушки, лошади легче нас везьти, чем если пленная будет ехать с мужчиной. Сколько Арчибальд не возражал, но все решили, что лучше будет так и сделать. Всем хотелось как можно быстрее доехать до дома. Оставался всего день пути, привала для конного конвоя не будет. Было решено доставить врага в штаб, а потом их скорее всего и отпустили бы по домам. Поэтому все так поддержали план Эпплджек.***
Первым делом сержант развязала руки и ноги Майору и попыталась их рассмотреть. — Чудовищно. Рей, кто это сделал? — она попыталась заглянуть подруге в глаза, но та отвернулась, — Ты можешь рассказать мне, я всегда буду на твоей стороне. Может ты боишься? — Я просто не хочу. — Точно, прости, это наверное неприятное для тебя, а я так бесцеремонно… Эпплджек забормотала извинения, а девушка лишь непонимаще смотрела на неё. Зачем Джеки все это делает, извиняется перед ней, она же ничего не сделала. Ладно. Наплевать.***
Эпплджек максимально расслабила узлы пленницы, чтобы не страдали повреждённые конечности, но на лошади, чтобы Рейнбоу могла удержаться, она привязала девушку к себе; в основном это было крепление за пояс. Не очень надёжно, но Майор могла держаться только одной рукой, чтобы не упасть нужна была дополнительная опора.***
— О, нам осталось ехать часов 5! — крикнул радостный Арчибальд, увидев верстовой столб. — Ура! Скоро увижу братишку и маму! — весело крикнула девушка из конвоя. При этих словах молчавшая, полусонная и избитая пленница вздрогнула и проснулась. Мама… Слезы встали комом, она готова была зарыдать… Сестрёнка… … Маленькая сухая девочка стоит на деревянном стуле, вдевает голову в пеньковую веревку и прыгает. И вот они уже висят вместе, мать и дочь… …Время поплыло, она была и в настоящем, и в будущем, и в прошлом… — Что вы сказали? — Рейнбоу стояла взмокшая, напряженная, оперевшись ладонями о стол и впиваясь в него все сильнее. — Мы предупредили всех близких тех, кто отправляется на эту операцию, что они не вернутся. — Зачем?! Зачем ты…! — Вы. — сухо сказал посыльный. — Я доверенное лицо генерала, относитесь соответствующе. — Зачем… вы, — прошипела девушка, — сказали им, если я могу вернуться живой? И мои товарищи тоже? — Потому что мне приказали. Вот и все.***
Мама Рейнбоу сидела неподвижно, не слушая ни священника, который говорил что-то о выполненном военном долге, ни бравого офицера, называвшего её дочь выдающимся солдатом. Выдающимся… Солдатом. Её дочь, маленькую Рейнбоу, любившую скрипку и всегда отбивавшую беззащитных зверей от хулиганистых мальчишек. Добрую, ласковую, постоянно встречавшую рассвет… -… доблестно погибла, внесла огромный вклад в нашу победу! Хороший воин… Сестра не понимала этих слов. Просто держала маму, будто чувствуя, что ей необходима помощь. Она даже не заметила, что на них всю отповедь неотрывно смотрит Эпплджек. — Её усилия не должны пропасть даром, — прошептала она. — Ведь Рейнбоу сражалась за родину. За справедливость.***
Именно тогда сомнение затопило полностью. И не только её. Они больше не доверяли. У них забрали жизни, уже давно. Просто сейчас решили зачем-то прямо им сказать, что они могут не вернуться. В чем была их стратегия, непонятно. Но может, когда они выполнят миссию и живыми вернутся домой, то это ещё больше обрадует близких? В конце концов они идут туда ради них. Чтобы они жили.