Смущают…
Он не мог справиться с этим чувством. Стоит только увидеть её, как все слова тут же вылетают из головы, как испуганный рой пчёл. Шино надеялся развеять это проклятое гендзюцу, взять контроль над своим разумом, чтобы просто подойти и сказать столь бесхитростные слова: «(В.И.), предлагаю этот вечер чудесный провести в ресторане одном». Однако как к ней подступиться, когда она столь прекрасна, точно бабочка? Подойдёшь — упорхнёт. Оставит сожалеть и мучительно краснеть от стыда за свою несдержанность. Вот и сейчас, сидя на бежевом дзабутоне, Шино с замиранием дыхания наслаждается, как проникающие сквозь тонкие прорези бамбуковых штор ярко-желтые солнечные лучи омывают её, точно тень, что, как ни странно, не растворяется в свете. Она будто облачена в саму тьму с распустившимися в ней нежно-розовыми цветами, чьи листья-слезы теряются в градиентной фиолетовой дали — изысканное кимоно. Или же изыскана та, что носит его? Вы повернулись с плавностью змеи, положили небольшую бледную ладонь поверх искусственной веточки сакуры. Словно белая бабочка опустилась на цветы. Чуть приподняв легко взмахнули — вишню будто тронул легкий порыв весеннего ветерка. Плавный разворот — едва шелохнулись рукава. Ваш взгляд, одухотворённый одной Вам известной идеей, направлен вверх. Казалось, Вы видите Обитель Бессмертных, скромно посвящая ками каждое движение. Медленно опустилась ветвь на правую руку — теперь бабочка нашла тихий приют под нежными листьями вишни. — Надеюсь, я не утомила тебя, Шино-кун, — мягкий голос развеял прекрасное гендзюцу. Шино желал ответить: «Красоты такой не видывал я прежде. Хочется, чтобы танец твой не знал конца». Да разве можно сказать Вам такое? Что подумаете о нём? Поэтому Абураме кратко заметил: — Отнюдь. Танцуешь ты всё лучше с каждым днём. Чёрный рукав-крыло укрыл от его глаз Вашу улыбку. — Благодарю! Я должна стараться! Так волнуюсь… — Вы плавным, будто плывущим шагом скрылись в глубине дома. Шиноби проследил за исчезающим видением долгим взглядом. Вот Вы подошли к высокой тумбе из дерева магнолии, отворили один из ящичков и осторожно уложили в него ветвь сакуры. С тихим скрипом затворили, бросив мимолётный взгляд на белый веер оги. Он лежал на вышитой салфетке, напоминая сложившего крылья мотылька. Шино заметил, что Вы не упускаете случая взглянуть на него. В такие мгновения Ваш обычно расслабленно задумчивый взгляд застилает поволока печали. «Видно грустна история, что с этим веером связана», — подумал ниндзя, но спросить о том так никогда не решился. Это было бы в высшей степени нагло. Вот Вы обернулись и одарили его столь мягкой, дружелюбной улыбкой, что грудь юноши тут же наполнилась таким же светлым теплом, как этот летний день. Шино поспешил пригубить чая, что Вы приготовили для него. Казалось, даже высокий воротник и очки не смогут скрыть смущения, охватившего шиноби, точно узор проклятой печати. Как же это нелепо! Так думалось ему. Вы сели рядом, на соседний дзабутон. Теперь его от Вас отделял лишь невысокий деревянный столик, увенчанный черным лакированным подносом с изображенными на нем белыми, черным и золотым веерами. Можно было лишь протянуть руку и коснуться рукавов. Ему чудилось, что от них исходит мягкий аромат глицинии… Велико было искушение, но Шино противостоял ему. Непоправимы последствия мимолётной прихоти души. Он заметил, что Вы сцепили руки в замок, опустив взгляд на застывший в тявана чай. — Что-то тревожит тебя? — участливо поинтересовался он. Вы подняли голову и посмотрели на него задумчивым взглядом, в котором профессиональный шиноби уловил тень растерянности. — Волнует, Шино-кун. Всякий раз, когда я иду смотреть на строящийся окия, невольно задаюсь вопросом — а не сон ли это? Неужели и вправду я стану окаа-сан окия? Начальницей всех майко и гейш, что будут служить в нем? — Вы мигом скрыли руки под шелковой тканью, точно черепашка тело под панцирем, чтобы Абураме разглядеть Вашего волнения не смог. — Цунаде-сама всё-таки решилась выделить средства на строительство… — Я думал, от радости ты будешь светиться, как солнце рано поутру. — Я скорее солнце, ушедшее за горизонт, то, что скрывает свой свет под покровом тьмы, — Вы тихо рассмеялись, прикрыв губы рукавом — так просто и изящно, что невольно захватывало дух. — Как тот житель гор, что, привыкнув к шуму ветра в соснах, пение струн кото узнать не сумел . Шино хотел, но не мог, не нашёлся что ответить. Все слова стали казаться пустыми, а их сочетание безвкусным. В сердце впился комар ревности, начавший впитывать всё светлое, что наполняло его. «У Неджи давно ответ подготовлен бы был», — терзался Абураме, невольно завидуя более подкованному в поэзии сопернику. — Шино, всё в порядке? — забота, которой был пропитан Ваш голос, ещё более вогнала юношу в краску. Он никогда прежде не испытывал так много эмоций за один раз… — Задумался я о том, как слова твои красивы… — Не стоит, право, я не уверена, что достойна такой похвалы, — Вы скромно улыбнулись и медленно поднялись. — Пойдем, взглянем, как идут дела на площадке? Шиноби тут же поднялся, однако, заметив, как дрогнула Ваша рука. Одёрнув себя, Вы чуть покачали головой и пошли за кинчаку нежно-сиреневого цвета. Юноша тут же задался вопросом, что же Вы желали сделать и почему вдруг отказались от своей затеи. Но ни по Вашему взгляду, ни по речам он так и не смог разгадать Ваш замысел.***
— Позвольте узнать, как продвигается строительство? — спросили Вы, подойдя к бригадиру. Это был невысокий крепко сложенный мужчина с ёжиком светлых выцветших на солнце волос, красным лицом и небольшими, но прозорливыми голубыми глазами. Ладонью оттерев пот со лба он, широко улыбаясь, произнёс звучным голосом, в котором слышалась хрипотца заядлого курильщика: — О, госпожа пришла! Эй, парни, приведите себя в порядок! И чтобы матюков от вас за тысячу ли слышно не было! — он обернулся к Вам и развёл руками. — Уж извняйте, госпожа, мы, плотники, народ простой, неотесанный. Эти дуралеи как ляпнут чего-нибудь, сам краснеть начинаю… А мы уже почти закончили. Осталось фусума поставить, татами постелить, да обсудить с Вами пару моментиков… — Вы с ними так строги, Арэта-сан, уж, право, не стоит. Обещаю, если услышу неприличное слово в обморок не упаду. Арэта громко рассмеялся, уперев руки в бока. — Обожаю, когда женщина посмеяться над собой может! — Смех продлевает жизнь, — с улыбкой заметили Вы, сложив руки на поясе. — Обсудим вопросики, а в особенности планировку покоев воспитанниц. На плане все складно выглядело, но я всё же хотела бы взглянуть, как оно будет смотреться в жизни. Не хочу, чтобы девушки жили в тесноте. — Похвально это, что Вы так печетесь о них… — Арэта хотел было что-то добавить, однако его окликнули и, извинившись, бригадир поспешил удалиться, ворча под нос: «вот уж пару минуточек с приятной женщиной поговорить не дадут, дуралеи эти несчастные». Шино облегченно выдохнул, когда мужчина отошёл. Ему казалось, что тот вел себя с Вами с недостаточным почтением. Однако Вас, похоже, это мало волновало. Абураме удивился, с какой легкостью Вы общались с этим сельским жителем. Казалось, будто Вы полностью понимали его, проникая в глубину его души. «А между тем (В.И.) образована так прекрасно… Странно это… Она точно закатное солнце, в тени скрывающееся», — подумал ниндзя. — «А трус ты, раз не можешь предложить… Настало время! Лишь пара слов отделяет тебя от ужина!» Звуки уже были готовы прорваться через выстроенную линию обороны смущения, однако Шино опередил зычный оклик Конохамару и крики Кибы. — (В.И.)-чааан!!! Вот ты где! — Вот же разорался на всю деревню! Наша (В.И.) сейчас в обморок упадет от смущения! — в подтверждении слов хозяина тявкнул Акамару. — Ну конечно же, уже падаю! Ловите меня! — Вы театрально приложили ладонь ко лбу, томно прикрыв глаза. Шино заметил, что даже шутливость в Вашем исполнении преисполнена изяществом. — Я поймаю тебя! — Конохамару тут же оказался рядом с Вами, готовясь в случае чего подхватить Вас на руки. — Вот же романтик… — Изунука хлопнул себя по лбу, став сбоку от Вас. — О, вижу второго романтика на горизонте… Привет, Шино! «П-предатель», — подумал «романтик» Абураме, охваченный смущением. А Вы тем временем обратили своё внимание на юного шиноби. При этом, Шино мог поклясться, Вы одарили его мимолетным взглядом. «Неужели догадалась? Быть того не может…» — он мысленно натравил на товарища десяток огромных пауков в отместку за такую то подставу! — (В.И.)-чан, я хочу тебе показать супер-пупер-крутую технику расенгана, которой меня братец Наруто обучил! С её помощью я могу такую дырень в дереве сделать, даже ты пролезть сможешь! — Это ты к тому, что онее-чан толстая? — смеясь Наруто вклинился в разговор, для профилактики стукнув любимого и единственного ученика по голове. — Ай! Чего дерешься, дурак?! Нет! Ты что! — Конохамару замахал руками, едва не задевая Вас, предусмотрительно отошедшую на несколько шагов. — Я к тому, что она большая! — Это значит толстая! — Взрослая! — Старая! — Так-с, — Вы, прищурившись, вперили взгляд в ученика и его сэнсея, — старая толстая тётка (В.И.) сегодня придёт оценить, как хорошо ты учился у Наруто, Конохамару. И если ты не подтвердишь свои же слова… — выдержав жуткую паузу, Вы с улыбкой добавили. — То не получишь печенья. Я сама его съем. Киба поднял руку. — Хей, лучше мне скорми! — В очередь! — воскликнул Наруто. Шино же стоял рядом с Вами, молча наблюдая за веселящимися товарищами. Ему было приятно видеть их счастливыми. Однако выражение нежной радости на Вашем лице было для него дороже всего. Вы будто вся дышали тихим, светлым счастьем, наслаждаясь каждым его мгновением. Внезапно Конохамару сделал нечто, из-за чего Абураме возмутился так, что едва не потерял контроль над жуками. В таком случае они бы вылетели, чёрной тучей зависнув над небольшой компанией. Юный шиноби беззастенчиво обнял Вас, с самым довольным выражением лица положив голову Вам на грудь. Вы же укрыли его черными рукавами-крыльями и заботливо потрепали по волосам. — Поподлизывайся мне тут… — с наигранной строгостью сказали Вы. Конохамару ехидно захихикал, показав язык побагровевшему от возмущения Наруто и учителю Эбису, едва не врезавшемуся в фонарный столб. — Просто В.И.-чан такая милая! К тому же вкусно готовит! И обниматься любит! Не то что остальные девушки. — Может как раз проблема в том, что это девушки, а не девочки… — тихо заметили Вы. Киба хохотнул и как бы невзначай бросил взгляд на помрачневшего Шино: — Кажется у кого-то замаячил на горизонте серьезный соперник! Стекла черных очков блеснули, но Абураме оставил реплику товарища без ответа. Для себя он решил, что подойдет к окия вечером, когда Вы, отпустив работников, отправитесь домой. И тогда он сможет наконец-то пригласить Вас на обед. На сей раз смущающим мыслям не одолеть его!***
«Повержен я, ибо не могу сделать и шага», — подумал отчаявшийся Шино, наблюдая за Вами из-за ближайшего переулка. До него доносились голоса рабочих, спешащих кто куда: в чайные домики или домой, к жёнам и детям. — Спасибо Вам, госпожа, что так печетесь о нас, чай носите — ну просто важной птицей можно себя почувствовать! — бригадир Арэту лихо провёл пятерней по волосам. — Рада, что смогла быть полезной, Арэту-сан. Вы с командой много работаете, а кто-то должен поднести чай, чтобы силы подкрепить, — Вы поудобнее обхватили бледно-жёлтые веревочки сумочки кинчаку. — Надеюсь, ками даруют Вам свою милость! Эх, пойду я вслед за своими дуралеями… Ну, до завтра, госпожа! Осталось самую малость подкрутить, подточить и будете танцевать в своём окия. — Надеюсь, ками даруют Вам свою милость и сил управиться со вашей командой, — с улыбкой сказали Вы, поклонившись. — До завтра, Арэту-сан. Будущая владелица окия и плотник разошлись каждый своей дорогой. Однако, как Шино быстро заметил, Вы направились не домой. «Куда могло ей понадобится так поздно путь держать?» — подумал Шино и почувствовал, как знакомый комар ревности подлетает к сердцу. Он попытался отогнать его, да побыстрее, чтобы не отвлекал. Направившись вслед за Вами он решил, что, возможно, его нерешительность была не напрасной — вероятно ему удастся узнать одну из многочисленных тайн, что Вы скрываете в ларчике своей души. Так показалось ему, когда он заметил, что чёрные косые линии ночных дорог уводили его прямо к окраине селения. «Но странно же… Там никто ныне не живёт. После того как Итачи клан свой вырезал», — Абураме остановился так резко, что, будь он не шиноби, а простым гражданским, то непременно бы врезался в фонарный столб, из которого кто-то выкрутил лампочку. — «Она направляется туда намеренно…» Шино начали терзать необъяснимые вопросы. Исходя из Вашей биографии, известной ему, Вы прибыли в их мир далеко после того, как Саске покинул Коноху. И тем более Вас не было здесь в памятную омытую кровью древнейшего клана ночь. Следовательно, ни одного Учиху Вы знать не можете. В таком случае какая надобность может привести Вас к заброшенной окраине? Даже смельчаки опасливо обходят стороной это место, будто бы боясь тени Учиха Итачи. Пусть тот уже был мёртв. «Назначить встречу ей кто-то мог», — решил Шино, однако, в душе поселилось сомнение. Уж слишком неприглядна эта часть Листа, ставшая огромным лобным местом. Вопрос «зачем?» витал в свежести ночного воздуха. Под взглядом неисчислимых звёзд. Абураме шёл с бесшумностью шиноби. Однако приходилось часто скрываться — Вы то и дело оборачивались, да оглядывались, будто боясь самой мысли о том, что некто может следовать за Вами попятам. Шино притаился за одним из росших рядом с оградой деревьев. Мёртвенно-бледный свет луны неровными разводами ложился на тронутые мхом и гнилью крыши домов, за которыми уже более десятилетия никто не ухаживал. Затянули стрекочущую песню цикады. Холодный напоенный ароматом влажных от росы трав ветер запутался в кронах деревьев. Они шелестели, будто приговариваясь меж собой, рассказывая друг другу предание о той ужасной ночи, ставшей фатальной для целого клана. Абураме выглянул из своего укрытия и обмер. Девушка в чёрном кимоно казалась отделившейся от мрака тенью. Ветер трепал свисающие с серебряной заколки бледно-фиолетовые звездочки глициний. Но Вы будто не замечали ничего. Замерли возле наглухо закрытых ворот. Бледная ладонь, что утром Шино сравнил с белой бабочкой, опустилась на темно-зеленую створку, покрывшуюся чешуйками облупившейся краски. До него донесся отчётливый шёпот, кажущийся шумом листвы в этой тиши. — Лишь когда посторонние не видят приходить могу… Я никогда бы и подумать не могла, насколько изменчив этот мир! Думала я, что будет век твоего клана «несокрушимым утесом высится», как у того государя … Однако судьба оказалась так жестока!... Отчего ты покинул их?... Тьмой влекомый, куда направился? Зачем желал разрушить то, что строил так долго, усердно, из-за чего с ним спорил непрестанно?... Случилось так, как древние предупреждали: «Боги не мешают процветанию смертных. Добиваясь процветания, человек побеждает небо, но вот он достиг желаемого, и небо побеждает его»… Только небо то было или мрак ада? Ками… Не знаю… Я запуталась… Могла ли я?.. Задаюсь вопросом день и ночь, а ответа не получаю… Ни намека, ни малейшей подсказки… Получается причастна и я к несчастной их судьбе? Безумие! И самомнение высокое… Не выше, конечно, чем у тебя было… В прочем же… Осталась ли его могила? Заросла видно травой, как в одной танка пелось: Томлюсь от тоски, Но с тобой не встречаюсь ночами. Ах, неужели И тропинки снов заросли Буйной травой забвенья? Шино едва не отпрянул в ужасе. Необъяснимый смысл Вашего монолога и глубокая скорбь голоса не оставляли сомнений в том, что Вы когда-то были близки с кем-то из Учих. «Но как? И с кем?» — безмолвно задал вопрос Абураме. Но можно ли получить ответ от тишины? Меж тем до него донеслись обрывки Вашего монолога, обращённого к теням погибших. — Даже цветов возложить не могу… Чтения сутры Лотоса заказать… Возжечь благовония… Бедный, бедный Мэзэру-сан, бедный ты и твой брат… Я благодарю ками и Будду за то, что хотя бы им было не суждено увидеть прах своего рода, вместо многочисленных потомков. Но тебя… Мне жаль, хоть ты бы желал видеть не то чувство в моих глазах. Раздался стук гэта, зашуршали мелкие камушки. Подобная тени девушка отошла от стены, разделяющей мир мертвых и живых. Колыхание рукавов, глициний в волосах — она неспешно направилась, как верно рассудил Шино, исходя из направления, к старинному заброшенному кладбищу. Раньше на нем хоронили членов клана Сенджу. Непонимание сковывало сознание юноши. Как ни силился он, а логики в происходящем уловить не мог — клубок Вашей личности состоит из слишком большого количества нитей. Потянешь одну, а она связана с другими, а те с третьими… Смотря на Вас, ступившую на поросшую сорными травами тропинку, Шино подумал на миг, что вдруг из-под платья появятся лисьи хвосты. Уже давно поутихшие сплетни о ведьме-кинцунэ-они начали казаться явью в этой лунной ночи. Но быстро Абураме понял абсурдность этих мыслей, однако теперь он был как никогда уверен в желании позвать Вас на обед. И не только для того, чтобы сблизиться с Вами. «На вопросы эти ответы лишь у неё есть».***
Вы опустились на корточки рядом надгробным камнем. Рассеченный трещинами он едва выглядывал из леса сорняков, охватившего кладбище, что в былые годы содержалось в порядке. Однако теперь на него без слёз было трудно взглянуть — бурьян и запустение овладели этим местом. А некогда красивый храм теперь печалил обветшалостью строения и наводил ужас пустыми перегородками. «Скорее всего сюда местные детишки лазают, желая в споре выиграть или острых ощущений поискать», — так подумали Вы, когда впервые увидели, что сталось с этим местом. — Мне так жаль, госпожа Маи, что Ваше последнее жилище оказалось столь неприглядным спустя столько лет… — прошептали Вы, начав выдирать сорные травы. — Благо, госпожа Мэйуми в столицу после переехала. Надеюсь когда-нибудь посетить её могилу, чтобы воздать ей все приличествующие почести. Благодаря ей я та, кем являюсь… А Вы представляете, я уже скоро, ну почти завтра, стану сама окаа-сан окия! Из сорванных трав начал образовываться небольшой холмик. Вдохнув ночную прохладу, Вы продолжили заниматься делом, к которому некогда были так привычны. — Ничтожная служанка (В.И.), переводчик и просто дурёха — хозяйка окия! Конечно, значительная часть изначальных доходов будет отходить деревне, но это лишь первые пару лет… Хокаге нам благоволит и, если постараемся, а мы постараемся — отказа от клиентов не будет! Сколько девушек смогут, как я когда-то желала, вырваться из лап нищеты. Вы опустились на колени перед утопающем в метвенно-бледном лунном свете надгробии. Образ госпожи Маи возник перед глазами, сотканный воспоминаниями. — Кстати, о нищете… У Мизуки-сан и ее дружка из Сарутоби всё сложилось как нельзя лучше. Адзен-мёо им благоволил. Знаете, как я прознала? — Вы продолжили, явно не надеясь и даже боясь услышать ответ. — Когда впервые три года назад искала её надгробие, надеясь, что ее похоронили здесь, увидела, что могилка Мизуки аккуратна, подношения стоят, а рядом курятся благовония… Я тогда так обрадовалась! Она заслужила счастливую жизнь после стольких испытаний… Недавно я навещала её госпожу Фумико-сама. Так и не поняла, кто чей призрак: она мой или я её?... Но что сталось с Сузу-сан? Момоко-чан? Могилки Минору-сана, его сына и малышки Кеико я отыскала. А подле них лежат их дети… Голос сорвался в безмолвный плач. Вы закрыли лицо руками, не в силах справиться с вереницей воспоминаний, пронесшейся перед глазами даже более мимолетно, чем вспышка молнии. Родной мир, Коноха прошлого и населявшие каждый из этих миров люди предстали в лунном свете призраками невозвратимого, необратимого прошлого. «Придётся вновь пить снотворное Сакуры больше положенной дозы… Иначе не засну… Не смогу…» — думали Вы, роняя слёзы на нечувствительный к соленой влаге души памятник. Палочки благовоний курились витиеватым дымком, растворяющимся в чернильном ночном небе. Плоские белесые облака укрыли лик луны полупрозрачными занавесями. Тихо постукивали гэта по дорожке погоста. Взмыли вверх вороны, заглушающие девичий голос протяжным каркающим криком. — С другом сердечным Как хотелось бы мне попасть На остров Тамацу. Посмотреть, как мерцает луна, Погружаясь на дно залива , — тихо обращались Вы к невидимому зрителю, не заметив, как от стены полуразрушенного храма отделилась тень.***
Поправив длинный рукав Вы направили испытующий взгляд на Шино. Сегодня на Вас было тёмно-голубое кимоно. На его подоле было изображено плавным градиентом цветов море по которому плыла огромная рыба, над ней же в высь, затянутую белыми облаками, взлетали цапли. Платье обхватывал темно-зеленый пояс оби со сложным геометрическим рисунком. Абураме позвал Вас на завтрак в очаровательную лапшичную. Холодная гречневая лапша, что здесь обычно подают летом, Вам более чем понравилась в отличие от подозрительной даже для Шино неразговорчивости. «Не вижу ни глаз, ни рта — не могу разглядеть, что за эмоции им овладели. Но всё же в скованности его движений и молчаливости чувствуется напряжение недосказанности… Только не могу взять в толк, что случилось то?» — так размышляли Вы, решив не задавать вопросов первой. Однако, если он не решится затронуть снедающую его душу тему, то придётся так поступить Вам. «Иначе только хуже ему будет — мучатся начнет из-за этих горестей. И мне тоже не сладко придется — непонятно, что сделала не так», — обосновав своё намерение, Вы продолжили как ни в чем не бывало завтракать, параллельно рассказывая шиноби о том, что насекомые играют немаловажную роль в классической поэзии. Однако он внезапно положил палочки и, направив на Вас взгляд сквозь черноту стёкол очков, решительно произнёс: — Долго я не решался заговорить о том с тобой… Но не в силах далее держать это в секрете. «Ками, надеюсь, что это не то чувство, что терпеть и скрывать он больше не в силах… Ещё тогда, когда меня провожали до портала-луны я всё поняла. Но он не знает, что слова гадателя тяготеют надо мной проклятьем: «кто полюбит тебя — вкусит горький плод». Нельзя меня любить… К тому же я сама не знаю, что чувствую к нему… Всё так запутано», — за паузу, что выдержал Шино, Вы успели напридумывать многое. Однако его следующие слова так поразили Вас так, что несколько мгновений Вы молчали, не в силах произнести и звука. — Вчера я видел, как ты стояла у поселения Учих, произнося речи столь странные, что я бы счёл тебя безумной, если бы не знал лично… — Абураме вперил свой взгляд в Вас. — Ты говорила так, будто лично была знакома с кем-то… Кто жил давно. Всю ночь проникнуть я пытался в смысл твоих слов, но у меня ничего не вышло. Откинувшись на спинку стула он скрестил руки на груди, смотря как Ваше лицо начало постепенно терять тёплые тона, становясь бледным и блеклым, как у призрака. Обхватив пальцами края рукавов, Вы выдохнули. Спокойствие начало постепенно наполнять сознание и тело благодатным теплом. Вы специально посещали умерших ночью, чтобы никто не догадался об этом. Оглядывались пока шли, хоть и понимали, что шиноби не заметите, но случайно увязавшегося гражданского под силу увидеть даже Вам. Но вот как всё сложилось… — Осознаю я, что в тайны твои своей мыслью проникать права не имею, но всё же… Такой секрет слишком серьёзен, чтобы принадлежать тебе одной. — Хокаге знает об этом, Шино-кун, — Вы вымученно улыбнулись, сложив ладони на коленях. Старались говорить спокойно, даже мягко, пытаясь свести зарождающийся конфликт на нет. — Я бы очень хотела, правда, но… — покачали головой. — Я не могу рассказать тебе об этом сейчас. Отнюдь не потому, что я тебе не доверяю или отношусь пренебрежительно. Даже не думай о таком! Просто это… — Вы одарили его проникновенным взглядом. — Слишком безумно звучит. Я давно планирую поделиться этим, но каждый раз понимаю, что… Не хочу обременять вас, дорогих мне людей, мыслями о необратимом прошлом, которое, сколько не плачь, изменить не получится. Абураме молчал. Невозможно было понять, о чем он думает, что чувствует после Ваших слов. Пауза протянулась между вами глубоким рвом. И, казалось, обе стороны не знали, как его преодолеть. Наконец шиноби сказал: — Понял я, что искренни твои слова… И осознал так же, что знаю о тебе меньше, чем о самом редком жуке. — Просто Судьба подчас более непостижима, чем тайны самых редких жуков, — отпив немного холодно чая, Вы как бы между прочим спросили: — Но что тебя привело к поселению Учиха ночью? — Жуки всё те же. Некоторые виды особенно активны в темное время суток и предпочитают они пустынные места, куда нога человека ступает редко. — Их можно понять… — прошептали Вы. В этот момент, недалеко от вашего столика, остановилась девушка в темно-фиолетовом кимоно, усыпанном рисунком оранжевых кленовых листьев. Каштановые волосы, легкие росчерки бровей, чуть вздернутый носик — каждая черта напомнила о давней ночи, в которую Вы по своей воле едва не покинули этот мир, а спасительницей пришла к Вам… «Томико!» — едва не воскликнули Вы, но во время спохватились. Конечно же она не могла дожить до этих дней, оставаясь такой молодой. Мгновенное помутнение сознания — горечь потери заполнила сердце. А тем временем похожая на оставленную в прошлом подругу девушка перевесила свиток в токонома. Скрутив старый она собиралась уходить, но к её удивлению, выраженному во вскинутых бровях, и к не понимаю Шино Вы окликнули красавицу. — Позвольте мне похвалить изящество почерка того, кто написал на свитке чудесное стихотворение из «Госэнвакасю», если не ошибаюсь. Девушка тут же засеменила к вашему с Шино столику, пораженно глядя на Вас. — Не ошибаетесь, госпожа. Не ожидала, что кто-то вообще знает о такой антологии! Удивительно то, а? Вот расскажу мужу, так он не поверит, что в наше заведение такие подкованные в литературе гости ходят. Она стояла достаточно близко для того, чтобы Вы могли рассмотреть её получше. У незнакомки, которую Вы определили как хозяйку лапшичной лицо было чуть более широким, чем у Томико. Радужка почти чёрная. К тому же подруга носила прямую челку, а у этой девушки её в принципе не было. «Скорее всего она её правнучка… Нужно узнать», — подумали Вы, едва заметно улыбнувшись. — Не так уж я подкована — повезло недавно прочесть… Кто же автор этого свитка? — Я, — не скрывая гордости в голосе она указала на себя рукой. — Нацуми Нара к Вашим услугам, госпожа. — (В.И.)… Просто (В.И.). — Теперь то я понимаю, откуда Вы такая изысканная — Вы ведь наша новая гейша? — Ничего от людской молвы не скрыть, — со смехом произнесли Вы, разведя руками. — Пока что еще нет, но как только построится окия и выдержу экзамен, то стану. Нацуми с хитрым прищуром воззрилась на Шино, который, отвернув взгляд, засмотрелся на недавно вывешенный свиток. Вам почудилось, будто он смутился. — Позвольте узнать, Нацуми-сан, кто научил Вас так изящно обращаться с кистью? Любовно огладив широкой ладонью свиток, она произнесла голосом, полным достоинства: — Моя мать, а её бабушка, а бабушку прабабушка. Именно с Томико-сама пошла традиция в нашей семье всех детей грамоте обучать. Вам пришлось приложить много сил, чтобы сдержать слёзы, так и норовящие застелить глаза прозрачной пеленой. «Ками… Всё же ты вышла замуж за своего Хироши. И обучилась по тем прописям, которые я тебе оставила — все стихи, множество иероглифов с простым объяснением. Скорее всего твой милый Хироши Нара помогал…» — растроганная Вы едва нашла слова, чтобы сказать: — Ваша… Прабабушка была очень умной женщиной… — Да, такой она была, госпожа, — Нацуми широко улыбнулась, и в этой озорной улыбке Вы увидели улыбку давно почившей подруги. — У нас хранятся её письменные принадлежности — старинные. Редкостная редкость. Она наказала своей дочери беречь их, потому что, по её словам, ей их оставила подруга, которая обучила её писать и вроде как помогла ей устроить жизнь в лучшем виде. Вы почувствовали, что начали задыхаться от слёз. —… Эта легендарная, не меньше, девушка очень рано погибла. Вроде как отправилась в свою деревню, она не из Сенджу была, приезжая, а по дороге вражеские шиноби напали на отряд, с которым она и отправилась в путь… Томико-сама до конца своих дней сокрушалась, что даже могилы у такой, по ее словам, достойнейшей девушки нет. Вот такая вот история у нас в семье рассказывается, госпожа… Вы плачете? Ой, не знала даже, что так Вас растрогает… Погодите, сейчас принесу салфеток! Вы позволили Шино провести себя до дома. Глубокое переживание подкосило Ваши душевные силы: Вы не были уверены в том, что сможете добраться до небольшой квартирки, не упав в придорожную канаву. — Я за Сакурой схожу… Вы жестом остановили юношу. — Не нужно… Не беспокой её понапрасну… У меня всё есть, — Ваш срывающийся в дрожь голос звучал слабо, как у тяжелобольного. — Спасибо, что провёл… Эта история… Она так похожа на то, что было со мной когда-то… Рука Абураме нежно сжимала Ваш локоть, когда он помогал Вам подняться по лестнице на самый последний этаж. Вы чувствовали защищенность рядом с ним, осознавая, что он подхватит Вас, если вдруг Вы упадёте. Уже у самой двери шиноби своим плавным безэмоциональным голосом произнес: — Я ждать буду, пока ты сама решишься поведать мне о своей жизни… Которая, кажется, рассказов удивительнее. Вы едва слышно усмехнулись: — И не говори… Когда-нибудь я обязательно обо всем расскажу. Тогда ты и решишь, как будешь судить мои поступки… Увы, но «луга, где бродил //Когда-то в минувшие годы, //Бурьяном густым заросли».***
Вы отложили кисть, после подняли руки, вытягиваясь. Успокоительное подействовало — удушающая волна волнения отхлынула от берега Вашей души и теперь Вы могли, пусть и борясь со сном, взяться за работу. — Хорошо, что всё-таки мне удалось посетить чайные домики Суны… Несмотря на тот инцидент с Сасори, — Вы покачали головой, пронизанной острой болью воспоминаний о том страшном дне. — Теперь я знаю много девушек, которые с радостью согласятся быть майко. Всё же гейшей быть лучше, чем танцовщицей в чайном домике… — Вы начали постукивать пальцами по столешнице, отбивая дробный ритм. Ваш рабочий кабинет, если таковым можно назвать письменный стол из дерева криптомерии, отгороженный ширмой от гостиной, располагался рядом с окном. Стоило протянуть руку и можно было открыть его, чтобы впустить воздух, пропахший жаренными овощами, которые готовили в расположенном в соседнем здании ресторанчике. Вы протянули руку, как вдруг услышали шум. Пусть он доносился издали, однако его ужасающая мощь сотрясала даже стены дома. Так не мог вопить человек, только чудовище. — Напали? — шёпот растаял в рёве неизвестного монстра. Вы тут же подскочили и прильнули к окну… Крик ужаса вместе с полузабытым русским матом сорвался с пересохших в миг губ. Колоссальных размеров оранжево-черная сороконожка, извиваясь, тянулась ввысь, возвышаясь над домами исполином. Не успеваете моргнуть — монстр с грохотом опускается, подминая под своей тушей десятки зданий за раз! Стоит ли говорить, что подобное Вы видели лишь в фильмах? Даже на картинке разрушающие города чудовища пугают, а в реальности… Это казалось одним из многочисленных кошмаров. Дурным сном, от которого можно пробудиться. Стоит лишь пожелать, но… Только стекло холодило кожу, тихо стучали зубы и биение сердца оглушало сильнее рёва чудовища, которое, изменив направление, поползло прямо в сторону квартала. Квартала, в котором жили Вы. — Вот же!... — далее Вы добавили выражения, что весьма некультурно и красноречиво описывали ситуацию. — Бежать! Более не мешкая ни секунды Вы бросились в гостиную. Недописанное письмо осталось лежать на столе. Не было времени подумать, что нужно взять. Не было ни секунды, чтобы в полной мере осознать, что происходит. Оставались лишь мгновения, каждое из которых может стоить жизни. Вы со стуком открыли шкатулку. Грохот, издаваемый ползущей исполинской сороконожкой, приближался. Из-за тонкого стекла доносились вопли ужаса, стоны боли и стенания жителей. Они, как и Вы, слабо понимали, как в один момент их размеренная жизнь оказалась разделена на «до» и «после» нападения. Скрипнуло второе дно — Вы достали украшенный вышивкой цветов мурасаки кошелечек и засунули его за оби. Пронзительный рёв заглушил агонию людской паники. Вы бросились к высокой тумбе, схватили белый веер оги. Раздался шум такой, что на миг показалось, будто разверзлась земля. Дрожащими руками спрятали за пояс ключи. Обернувшись, Вы ошарашенно воззрились на место, где ещё недавно стояло здание с ресторанчиком, в котором жарили овощи… А прямо на Вас, вернее Ваш дом, смотрели огромные остекленевшие фиолетовые глаза. Такие Вы видели ранее — у «рыжеволосого бандита», одного из членов Акацуки. — Падлы… — сквозь зубы прохрипели Вы, поняв, кто же оказался напавшим врагом. Однако времени на размышления не оставалось. Вы бросились к выходу, моля будд и ками о спасении: Вас и друзей. Не было сомнений, что они как шиноби будут участвовать в обороне деревни. Вам же оставалось лишь надеяться на скорость своего бега и силу техник родных людей, чтобы те не погибли от лапок хотя бы этой ужасающей сороконожки. Вы были уже у выхода, как вдруг позади раздался треск. Тихий, будто трещина прошлась по дереву, а затем… Рёв смешанный с ударами раскалывающегося камня раздался за спиной. Сильнейшая вибрация прошлась по полу — Вы сделали усилие шагнуть и потому, качнувшись, упали не назад, а вперед. Рот наполнился солёным привкусом — прикусили язык, когда, грохнувшись, ударились подбородком о порог. По телу разлилась тупая, саднящая боль. «Спасибо сэнсэю Року Ли за то, что заставлял бегать по два километра без остановок», — подумали Вы, кашляя из-за пыли и песчинок, попавших в рот. Внезапно Вы осознали, что Ваши ноги, ниже голени, не ощущают опоры… Вы встали на четвереньки и что было сил рванули вперед. Нечто острое оцарапало стопу — послышался треск разрываемой ткани носка таби. Неважно… Главное — встать и открыть дверь. Встать и открыть дверь… Вы приподнялись, упираясь руками о стену. Внезапно из-за спины раздался ни с чем несравнимый крик. Крик последней боли человека, покидающего этот бренный мир. Грудь сдавило кольцо паники. Чуть повернув голову Вы тихо заскулили, сдерживая вопль ужаса. Комнаты, в которой столько всего произошло: первый ужин с Наруто, обед с Кибо, посиделки с Чоджи, репетиция танцев с Шино, чтение стихов с Неджи, пижамная вечеринка с Хинатой и Сакурой. Комнаты, которую Вы силились обустроить в меру своих скромных возможностей. Комнаты, с кроватью, омытой слезами сотен кошмаров; диваном, что Наруто и его клоны двигали всякий раз, когда Вы устраивали генеральную уборку; книжной полкой, ломящейся от свитков; пузатой тумбочкой, укрытой салфеткой, с вышитой на ней мифической птицей калавинкой с женским лицом. Комнаты этой больше не было! Зиял провал, торчали железные прутья, сияло голубизной беззаботное небо. Вы застыли, не в силах даже дышать от охватившего Вас страха. Руки, ноги, даже мысли — всё оказалось поражено ядом ужаса. «А если это кричала соседка снизу? Милая женщина… У нее двое детей», — внезапно пришедшая в голову мысль дурнотой разлилась по телу. Сжались кулаки. Вы закусили нижнюю губу. «Проклятые убийцы… Горите в дзигоку… Бежать! Иначе не выживу!» — Вы достали ключи из-за пояса. Дрожала рука — невозможно попасть в замок. Выругавшись, Вы обхватили правую руку левой, чтобы унять ненужную дрожь. Кое-как попали в скважину. Щелчок — дверь в галдящий ад паники отворилась. Вы не успели сделать и шага — земля содрогнулась под ногами. Нечто неимоверно тяжёлое разбилось о землю рядом с Вашим домом. — Эта уродина поползла туда… — прохрипели Вы прежде, чем схватиться за косяк. Мокрые от пота пальцы соскальзывали с идеально отполированного дерева. Вы вцепились в дверной проём ни на жизнь, а на смерть, что могла последовать при следующем толчке. Если отбросит назад, то велика вероятность соскользнуть прямо в разверзнутую дыру и разбиться об осколки камней и мебели. Внезапно чьи-то сильные руки обхватили Вас и оттянули от спасительного косяка. Вы не успели и вскрикнуть, как вдруг взмыли в воздух. Через мгновение Вы нашли себя лежащей всё на тех же надёжных сильных руках. — Ш-шино? — имя шиноби утопало в обезумевших криках соседей. Чёрные стекла блеснули. Пусть Вы не могли разглядеть лица из-за капюшона и высокого воротника куртки Вашего спасителя, однако учащенное дыхание, бешеный стук сердца выдавали охватившее Абураме волнение. — (В.И.), едва успел я… — Но ведь успел же, — странная, не подходящая в данной ситуации, улыбка, кажется, успокоила шиноби. — Б-буду до конца жизни благодарна… — Я отнесу тебя к месту эвакуации. — Нет! — воскликнули Вы, покрепче обхватив плечи шиноби. — В больницу. — Ты ранена? — его голос дрогнул от волнения. — Нет, но я буду помогать раненным! Прошу, быстрее! — Вы прильнули головой к его груди. От удушающего запаха гари и пыли защекотало в носу. Шино не был намерен задавать больше вопросов, да и времени не было — чудовище могло вернуться, а здание обвалиться в любой момент. Шиноби разогнался и, что было сил, выпрыгнул из оконного проёма, в котором вместо стекла зияла пустота. Ветер точно плети начал хлестать по лицу, засвистел в ушах безумным воем тысячной толпы. А, может, это в действительности кричали люди? Вы не открывали глаз, боясь, не желая видеть, как деревня, строившаяся на Ваших глазах, ставшая для Вас вторым домом трещала, горела, дымилась, как поленья, охваченные пламенем настоящей битвы. Ослабевшие пальцы сжимали плотную ткань куртки — частичка спокойствия в кровавом море паники и ужаса. «Могла ли я подумать, что придётся мне в жизни пережить всё, о чем я читала, что смотрела, во что играла на компьютере?...» — подумали Вы, стиснув зубы, чтобы сдержать слёзы. Проклятые. Вечные слёзы. До Вас донёсся голос Шино, прерываемый стуком сандалий о крыши зданий. — Почему решила ты раненым помогать? — П-потому что ирьёнины скорее всего буду едва справляться… Раненых слишком много… Им ведь и около сражающихся быть надо… От меня проку больше в больнице, чем в укрытии… На подхвате буду, — прошептали Вы в грудь юноше. — Мысль пришла мне в голову в один миг. Значит то, может быть, судьба. — Всё вероятно… — голос Абураме убаюкивал, обволакивал коконом спокойствия. Было невероятно приятно ощущать себя защищенной. Вскоре он опустил Вас на пол в вестибюле больницы. С ужасом смотря на переполненное ранеными пространство, Вы заметили среди белых халатов медиков розовый цвет одежд Сакуры. Она раздавала команды, залечивая с помощью техник располосованную грудь невысокого мужчины с редкими светлыми волосами. Повернувшись к Шино, Вы серьезно произнесли, приложив руки к груди: — Пожалуйста, вернись, Шино-кун… Он кивнул и на несколько мгновений укрыл Вашу руку своей ладонью. Быстро, робко. Почти тут же отнял, произнеся: — Обещаю… Абураме исчез со столь стремительной быстротой, что даже мысль не успела зародиться в Вашей голове. Однако затем Вы подумали: «Шино, почему из всех девушек твой выбор пал на меня? Разве достойна я твоей любви? Единственное, что я принесу тебе — это горечь печали…» Смотря на место, где только что стоял шиноби, Вы вспомнили, как во времена эпохи Воюющих провинций так же в неизвестность уходили воины Сенджу. «Благородной считали смерть на поле боя… Но мне кажется, что благороднее вообще не воевать… Так легко и невыполнимо», — подумали Вы и, покачав головой, поспешили к Сакуре. Плитка холодила ноги в порванных таби. Было ужасно непривычно и стыдно ходить в общественном месте босиком. Только эти чувства были незначительны в сравнении со страхом и горечью за пациентов. Шиноби и гражданские вперемешку лежали в огромном вестибюле. Вы заметили, что среди врачей и ирьёнинов царит относительный порядок — значит Сакура уже успела всех построить по струнке. «Восхитительная выдержка. И сама Сакура тоже», — так подумали Вы, прежде чем обратиться к подруге: — Сакура, я пришла помочь. Она, ещё загодя заметившая Ваше появление, с удивлением и непониманием воззрилась на Вас. — Я рада, что с тобой всё в порядке, (В.И.)… Но, (В.И.), почему ты не ушла вместе с остальными гражданскими? Вы посмотрели в глаза куноичи полным решительности взглядом. Сказали, приложив руки к груди: — Потому что я могу быть полезной. Пусть и незначительно, но всё же то лучше, чем ничего… Я могу быть на подхвате. Думаю в такой ситуации каждый способный оказывать помощь на счету. Внезапно Харуно улыбнулась и строгим приказным тоном произнесла: — Принеси вон тому врачу бинты! — Слушаюсь, Сакура-сан! — Вы поклонились, переходя к официальности обращения, что тут же распределило между Вами роли. Вы прилежно исполняли данные Вам поручения. Постоянная напряжённость, необходимость запоминать, что принести, кому перевязать руку, сколько шприцов подать, какие ампулы взять — все эти заботы занимали голову, не позволяя надолго задумываться о том, что Коноха превратилась в настоящее поле боя. Неизвестность окончания этой битвы и страх быть разлученной навеки с теми, с кем ещё вчера так весело шутили, скрылись в тени сознания, освещённого слабым светом надежды. Однако она родилась лишь потому, что не было времени сидеть и дрожать в страхе, думая о разворачивающейся катастрофе. Даже осознание того, что окия, над которым плотники Арэту-сана работали на протяжении последних двух месяцев, теперь лежит в руинах, пока что не вгрызлось в мозг вечно голодной горечью. Вы бегали от одного раненного к другому, перевязывали, обрабатывали раны, успокаивая, подбадривая мимолетной улыбкой. Вот Сакура приказала Вам перевязать порез на руке девочки. Вы заметили, что на вид малышке было лет восемь или десять. Она притаилась в углу как мышонок. Вперив полный грусти взгляд в стену, теребила края темно-желтой в цветочек юбки. Растрёпанные каштановые волосы волнами ниспадали на тонкий матрац, а острые мелкие черты лица были очень миловидны. «Бедная… Как же ей тяжело», — подумали Вы и опустились на колени. Малышка посмотрела на Вас с нескрываемым любопытством. — Я сейчас перевяжу твою ранку, — мягко произнесли Вы, поставив лоточек рядышком. Девочка кивнула, и Вы начали обрабатывать ранку, предварительно надев новые одноразовые перчатки. Между вами установилась недолгое молчание, прерываемое стонами боли и кашлем. Малышка вдруг заговорила: — Вы такая необычная… Красивая… Приподняв голову, Вы чуть улыбнулись. — Так неожиданно… Спасибо… У тебя очень длинные волосы, такие роскошные. Я бы хотела себе такие же. — А Вы не состригайте свои и тогда у Вас они станут вот такими длинными, — девочка подняла здоровую руку насколько это возможно высоко, чтобы Вы уж точно убедились в правдивости её слов. — Какая я глупая! Не додумалась даже… Всё, вскоре буду соперничать с тобой длиною волос, — Вы начали осторожно перебинтовывать пораненную руку. Девочка довольно улыбнулась и сказала: — Меня зовут Мурасаки Сенджу. Невольная дрожь прошлась по телу при звучании названия знакомого клана. — (В.И.)… Просто (В.И.). — Вы такая красивая и не принадлежите ни к какому клану? — в звонком детском голосочке слышалось неподдельное удивление. — Вот так сложилась жизнь, — Вы завязали красивый бантик. — И Вам совсем-совсем не грустно? — Разве что немного, — Вы одарили малышку мягкой улыбкой, а после чуть более серьезно произнесли. — Ты не голодна? — Немножечко… Вы понимающе кивнули и, сняв перчатки, достали из инро завернутое в листья лотоса печенье ракуган, что Вы по обыкновению носили с собой, чтобы съедать прежде, чем живот начнёт неприлично урчать. Протянули Мурасаки зеленые квадратики. — Листья кушать не нужно… Только то, что в них. — Ой! Спасибо, (В.И.)-сан! — девочка обхватила крохотными ручками сладость и начала нетерпеливо распутывать обёртку. Вы одарили девочку мягкой улыбкой. «Пусть хоть что-то приятное порадует её в этот час боли и страха… Ками, пусть бы её родители остались в живых», — подумали Вы, смотря на несчастного ребёнка, вынужденного видеть пропахшую лекарствами сторону войны. И как бы Вам не хотелось остаться, однако Вы не могли более задерживаться: Вас уже звал один из ирьёнинов. Но стоило Вам подняться, как Мурасаки тут же вцепилась в Вашу руку, как утопающий в бамбуковую палочку. Преисполненный мольбой детский голосок дрожал: — Тётушка (В.И.), а мои родители… Они ведь вернуться? Проглотив комок, Вы серьезно произнесли: — Уверена, что да! Молись ками и буддам, уверена, они не оставят без внимания твоё желание. — Прошу, не уходите! Мне тут так страшно… — Я… — (В.И.)-чан! Срочно! — раздраженно прокричал высокий мужчина. — Мурасаки, — Вы наклонились к девочке и протянули ей расшитый фиолетовыми цветами кошелечек, в котором оставили несколько монет — остальные спрятали в складках оби. — На этом кошельке вышиты цветы мурасаки. Такие же красивые, как и ты. Скоро ты сможешь собирать в него камушки и прочие дорогие сердцу вещицы. Дрожащие детские пальчики обхватили яркий мешочек. За мгновение соприкосновения Вы ощутили, как они холодны. Жалость к несчастной пронзила сердце. Вы покачали головой, чтобы непрошеная слеза скатилась по щеке незаметно. — С-спасибо, тетушка (В.И.)! Он такой красивый! А Вы очень-очень добрая! — Как и твои слова, — Вы ободряюще улыбнулись и подмигнули. — Скоро я постараюсь подойти, а пока что меня зовут. — Ловлю на слове! — сказала Мурасаки, разглядывая кошелёчек. Однако девочка из Сенджу не смогла дождаться пока ирьёнины позволят Вам отдохнуть: слишком много раненных прибывало в наполненный до отказа вестибюль — Мурасаки увязалась за Вами хвостиком. Сначала Вы даже пытались противиться, боясь за её психику, на которую может оказать пагубное воздействие вид болезней и смерти. Однако девочка оказалась тверда в своём намерении, и Вам пришлось уступить. «Может так и лучше… Она и у себя видела все ужасы, а так хотя бы подле будет… Нельзя её отпускать в отдельную комнату — напасть могут в любой момент. Зачастую стараются разрушить госпитали, склады и прочие стратегически важные объекты», — подумали Вы, в то мгновение даже не подозревая сколь пророческой окажется эта мысль. Трагедия случилась со стремительной быстротой. Никто не успел даже приподняться не то что убежать. Да и куда бежать то, когда ослепительно яркий белый свет исходил снаружи? В момент бетонная громада больницы начала шататься, как карточный домик под потоками ветра. Оглушительный треск, пораженные возгласы, сдавленные хрипы раненных и шепот молитв оглушили Вас. В один момент Вы притянули к себе Мурасаки, которая тут же обхватила Вас за пояс ручками, не выпуская расшитого фиолетовыми цветами кошелечка. Длинные рукава голубого кимоно полностью укрыли ребенка от ужасов внешнего мира. Вы в последний миг упали на колени и заставили Мурасаки практически лечь, чтобы Вы могли полностью закрыть её собой. Тихий детский всхлип, последняя мысль: «Если это конец, то, надеюсь, быстрый». — Шинра Тенсей! Карточный-домик больница в миг сложился десятками бетонных блоков. «Смерть… Я погибла? Неужели действительно настал мой конец?.. Так стремилась умереть, а теперь боюсь оказаться перед ликом смерти… Мурасаки? Жива ли? Если нет, то надеюсь, она погибла как я: безболезненно быстро… Но, отчего за гранью я могу мыслить? И почему мне так холодно?...Зовут… Меня зовут по имени!» — тягучая тьма, в которой Вы увязли, погружаясь всё глубже в поток мыслей, вдруг развеялась. Солнечные лучи ударили в широко распахнутые глаза. Вы глубоко вдохнули носом и ртом: гортань начало саднить от въедливой пыли, горечь гари затмила все другие запахи. Перед глазами простиралось голубое небо, соприкасающееся с коричневой линией пустыря. «Но где мы? Я ощущаю дыхание Мурасаки. Жива. Но что это за место?» — подумали Вы. Вспышка осознания — острая боль в груди. — Коноха… Её больше нет, — Ваш шёпот унес печально воющий ветер, свободно пронесшийся вдоль пустыни. Пустыни, что недавно была оживлённой деревней. «А некогда она лишь зарождалась, чтобы погибнуть… так?» — из пустоты начали вырисовываться призрачные очертания прошлого: множество рабочих, запряженных волами телег снуют туда-сюда, дровосеки жалуются на количество работы, Хаширама-сама показывает чудо макутона. Одинокий ветер развеял мираж. Теперь Вы видели Коноху со множеством ярких зданий, лавочек, беззаботных жителей. Новый порыв — лишь пустота простирается перед глазами. «Как жесток этот мир», — только и успели подумать Вы перед тем, как Мурасаки испуганно прошептала: — Тётенька (В.И.), что произошло? — М-мы… Очутились в безопасности, — Ваш голос дрожал, как струны кото в неумелых руках. Повернув голову Вы заметили огромного, размером с человека, белого с синими полосками слизняка. Не успев толком осознать, что это такое, как вдруг невообразимая улитка заговорила. — Я Кацую, (В.И.)-чан. «Говорящий слизень… Точно ли я не умерла?» — подумали Вы, ошарашенно глядя на внезапную собеседницу. Вы гладили Мурасаки по длинным волосам рукой, второй прижимая к себе — не хотели, чтобы ребёнок видел этот ужас. Не сейчас. Хоть Вы и были растерянны, однако, справедливо решив, что огромный говорящий слизень — наименьшее из всех зол, выпавших на Вашу долю сегодня, Вы робко поинтересовались: — Приятно рада знакомству, Кацую-сан… Как… Вы очутились здесь? «Неужели я действительно с улиткой разговариваю?» — подумали Вы, а после укорили себя за неприемлемые случаю мысли. — Меня послала Цунаде-сама. Чтобы спасти жителей от техники Пейна, — Кацую подползла к Вам и начала медленно забираться на Вашу спину. — И заодно вылечить всех, кто нуждается. Ты была ранена, (В.И.)-чан… Но, видимо, из-за шока пока что совсем этого не чувствуешь. — Я-я… Что? — только и успели произнести Вы перед тем, как ощутить пламя боли, опалившее спину. Казалось, будто кто-то намеревался содрать с Вас кожу. Стиснув зубы, Вы выгнулись в спине, мысленно моля Кацую поскорее прекратить нестерпимую пытку. — Тебе сильно порезало спину, (В.И.)-чан… Возможно останутся шрамы — раны глубокие. Немного потерпи, я справлюсь с ним в миг, — успокаивающий нежный голос смягчал болевые ощущения, будто бы обезболивал разбереженные и новые раны души. — Тетушка… Ты ранена? — детский голосок Мурасаки донесся из-под опущенных рукавов. — Чуть-чуть… — прохрипели Вы и попытались рассмеяться. — Я крепче, чем кажусь… Ты только не выходи из-под занавесей моих рукавов… — Это ещё почему? — Ну… Потому что ниндзя сражаются и ты можешь ослепнуть от техники. — А как же ты? — Я уже закрыла глаза, — Ваш шелестящий смех утонул в скрипе сжатых зубов. — И ты закрывай… Если просидишь так, пока я не скажу «хватит», то, обещаю купить тебе самую красивую фарфоровую куклу с роскошными длинными волосами и в прекрасном платье. Тепло детского тельца, доверчиво вжавшегося в Ваши колени; слабость ручек, обхвативших пояс придала Вам сил. «Ради Мурасаки… Хоть раз… Я буду сильной», — мысленно решили Вы. Боль начала постепенно отступать как пораженное войско. Холодная слизь улитки Кацуи обволакивала спину, мягко стекая по коже, виднеющийся сквозь дыры в недавно столь нарядном кимоно. Поэтому Вы нашли в себе силы, чтобы сказать: — Я расскажу тебе сказку… Сказку об одной простой девушке, повстречавшей четырёх принцев. И множестве приключений… Что прошли они… — О, я люблю такие сказки, тетушка! А принц и простая девушка… разве могут быть вместе? — А они должны быть вместе? — Вы сдавленно рассмеялись. Послышался мягкий смешок Кацуи. — Конечно же! Они прошли испытания… Свадьба — их награда! — с серьезностью взрослой дамы произнесла Мурасаки, устраивая голову на Ваших коленях. Во тьме неизвестности, под покровом источающих аромат глициний рукавов она спала, точно под сенью цветущих деревьев. — В конце ты обязательно узнаешь… Измученная улыбка, слезы на глазах, горечь запахов и осознание потери. Единственное, что успокаивало Вас — это то, что Ваши друзья живы. Так шепотом поведала Вам Кацуя. — Цунаде-сама в коме… — с неподдельной печалью произнесла она, и ещё одна капля горечи упала чаша Вашу душу. «Хаширама-сама гордился бы Вами, госпожа Цунаде. И ворчливый Тобирама тоже», — подумали Вы, с жалостью смотря на вылазивших из-под обломков жителей деревни. Девочке же Вы поведали свою историю, немного исправленную, значительно приукрашенную, но безусловно занимательную. Под четырьмя принцами Вы подразумевали: Хашираму, Тобираму, Изуну и Мадару. Так же у простой девушки было много замечательных друзей, которые не раз выручали её в трудный миг. Яркость сказки и мрак окружающего запустения создавал потрясающий контраст, что вводил Вас в ступор, когда Вы бросали взгляд на творящийся вокруг Ад. Вы слышали, как исступленно взывала к Наруто Сакура. Видели неописуемый ужас борьбы Наруто и «рыжеволосого бандита» Пейна: казалось, будто само небо стало огненной рекой, силясь рухнуть на землю, а в то время как камни намеревались занять место небесной тверди. Вы всеми силами пытались успокоить Мурасаки, хоть и дрожали сами. «Сейчас мой ото-то разберется с плохим дядей… Он самый настоящий бандит, не ото-то, а плохой дядя… Мы с тобой в безопасности, нас защищает Кацуя-сан и мой друг-шиноби», — сказав об этом Вы взглянули на купол, что соорудил над Вами Шино, послав Вам на подмогу своих жуков. Но, как сложил неизвестный в антологии «Сюивакасю»: На закате звонит Колокол в горном храме Каждый раз об одном: «Вот и этот день на исходе». И печально сжимается сердце. Подошёл к концу день, что не изгладится в памяти ни у одного жителя ныне лежащей в руинах Конохи. Слишком многое потеряли, но не менее многое осознали они, подбрасывая в воздух своего героя-спасителя, — Узумаки Наруто. Вы стояли чуть поодаль вместе с Какаши и Ямато. Решив лично поздравить ото-то чуть позднее, когда море людских страстей сменится штилем, Вы сложили руки на поясе. Искренне, едва заметно улыбаясь, думали: «Ты заслужил этого, как никто другой, братик Наруто. Твоя целеустремленность и непоколебимая сила духа, вера в лучшее и невероятная способность проникая мыслью читать сердца людей сегодня спасли тысячи жизней… Я никогда не встречала подобного тебе. Хоть ты мне столь часто напоминаешь Хашираму-сама, однако… Ты всё же другой». Бросили обеспокоенный взгляд на макушку Хинаты. Вы вся извелись в волнении, когда узнали о том, что подруга одна! бросилась на «рыжеволосого бандита». Однако оставить Мурасаки не могли — приходилось молча глотать слезы, моля всех богов, чтобы Хината осталась жива. «Ты герой, Хината-чан! Вне всяких сомнений… Но, прошу, не геройствуй так… сильно в следующий раз. Мы боимся потерять тебя», — шептали Вы, крепко обнимая подругу, носиком утыкаясь в пахнущий фиалками шелк волос. «Х-хорошо, (В.И.)-чан… Если обещаешь не обнимать, ну, так крепко… Ты з-задушить можешь», — шелест смеха Хьюга заставил Вас покраснеть из-за собственной несдержанности, но так же и ободрил Вас. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Какаши, окинув Вас взглядом единственного видного глаза. — Хорошо… Действительно хорошо, относительно произошедшего, — сказали Вы, с радостью смотря на счастливого Наруто. — А как Вы себя чувствуете, Какаши-сан? — Как и ты, — капитан команды номер семь прикрыл глаз, и Вы могли поклясться, что сквозь ткань маски проступил изгиб его улыбки. — А где та девочка, Мурасаки? — С родителями. Они недавно забрали её… Право, если бы Наруто не смог коснуться сердца Нагато, то… — Ваш взгляд потускнел от нахлынувшей грусти. — Мурасаки было бы не к кому возвращаться. — Он спас всех нас… — задумчивая тоска в голосе Какаши сменилась легким удивлением. — Ты решилась распустить волосы? — Вы про это… — неловко коснулись пряди. — Дело в том, что моё кимоно починке техниками Кацуми-сан не подлежало. — Вот оно как… — только и успел произнести Какаши, как вдруг молчавший до этого Ямато накинул на Ваши плечи свой жилет. Вы с благодарностью, практически без возражений приняли помощь: волосы едва прикрывали дыры в тонкой ткани платья. — Спасибо, Ямато-сан, — Вы одарили мужчину легкой мягкой улыбкой, из-за чего он тут же покраснел. — Не стоит… Мне не сложно, (В.И.)-чан… — Кажется меня звала Сакура, — вдруг ни с того ни с сего Какаши поспешил ретироваться от Вашей небольшой компании, как бы невзначай добавив: — Ямато, первый шаг — провести даму до её… палатки! Едва сдерживая смех, Вы прикрыли губы рукавом. Ямато же, покрасневший, как закатное небо, начал поспешно оправдываться: — Какаши-семпай! Я ведь просто помочь пытался… (В.И.)-чан, не подумай обо мне ничего такого… Я ведь только… — Хотели помочь, — скрывая и без того едва заметную улыбку под покровом рукава сказали Вы. — Он просто шутит, Ямато-сан. — Ну и шуточки у Какаши-семпая… — хмыкнув, устало произнес шинои, скрестив руки на груди. — Может, тебя действительно провести? — Благодарю за участие, Ямато-сан. Прошу, не утруждайте себя, — Вы покачали головой. — Я верну Ваш жилет, как только найду хаори или что-нибудь, что можно накинуть наверх… Пока что я подожду немного — мне хочется поговорить с нашим героем. Мужчина одарил Вас понимающей улыбкой. Пыль начала постепенно оседать на обломки великой деревни.***
— Мурасаки! Девочка повернулась на крик отца. Он донесся до неё, когда она собирала разноцветные камешки в расшитый фиолетовыми ирисами-мурасаки кошелёчек. Высокий мужчина с собранными в хвост каштановыми волосами помахал дочери. Та, подскочив, со всех ног побежала к родителю. — Да, папочка? Что-то случилось? — Вот тебе принесли подарок, — он с улыбкой протянул дочери коробку. — От «тетушки (В.И.)». Мурасаки тут же поняла, что сокрыто под слоем картона. С радостным визгом и тройным «ура» схватила коробку и начала нетерпеливо раскрывать её. — Милый, в чем дело? Почему Мурасаки так раскричалась? К ним подошла полноватая красивая женщина с блондинистыми волосами, собранными в тугой узел на голове. Мужчина кивнул в сторону расправляющейся со слоями картона дочери. — Она получила подарок от госпожи (В.И.). Сегодня ко мне подошел один из тех, кто в столицу отправлялся, чтобы сообщить даймё о случившемся… Так, вот, он передал мне коробку с запиской. — Ох, милый, мы уже и так по гроб жизни обязаны госпоже за спасение нашей Мурасаки… — женщина покачала головой, уперев руки в бока. — Теперь и подарок… Это наверное кукла, о которой дочь так долго твердила. — Мы должны найти способ помочь (В.И.)-сан, — серьёзно сказал отец Мурасаки, смотря на дочь полным печали взглядом. — Определённо ей понадобится помощь… Ведь окия её разрушили. — Значит, госпожа та самая гейша? Вот никогда бы не подумала, что они такими бывают! Однако ликование девочки прервало беседу. Едва не прыгая, она любовно держала в руках роскошную куклу: невероятной длинны черные волосы струились по изысканному придворному наряду далеких времен — дзюнихитоэ «двенадцатислойному» цвета «вишня»: белого на бледно-сиреневой подкладке. Накидка карагину, складчатый шлейф мо, подвязанный сзади к талии, верхнее платье уваги с узорами, двенадцать нижних платьев утики — весь парадный наряд был выполнен с невероятным мастерством. Даже миниатюрный веер и крохотные листочки бумаги для записей были заложены за пазуху! Сразу видно — столичное изделие. — Ну не стоило госпоже так тратиться… — проворчала женщина. — Зато как Мурасаки счастлива! — как бы между прочим заметил мужчина. Не помня себя от радости, девочка разглядывала куклу, которая уже стала её любимой. Однако внимание её привлёк белый листик, скромно высунувшийся из растерзанной коробки. Бережно придерживая куклу Мурасаки прочла вслух: — «Выполняю своё обещание. Ты была очень смелой, Мурасаки. Надеюсь тебе понравится. Так же надеюсь, что нам доведётся увидеться вновь».***
Коноха и Вы начали постепенно оправляться от последствий произошедшей катастрофы. Хаори так найти и не удалось — все Ваши вещи были погребены под бетонными плитами, обломками мебели и мелкой крошки стекла. Столько горя это принесло Вам не только потому, что было жалко нарядов — это дело наживное — сколько из-за того, что хаори от Томико и подаренные Тобирамой и Мадарой кимоно оказались навсегда утерянными. Как и рисунки лиц родных, дневники и подарки от юдзё, о которых теперь не напоминают даже могильные камни. «Хотя бы веер Изуны спасла… Не всё потеряно. Не осталось вещей, но узы… Узы, соединяющие меня с прошлым, всё так же крепки», — так размышляли Вы, роняя беззвучные слезы на футоне в палатке. Помимо Вас в ней было ещё четыре человека. Однако, Вы не отчаялись и не без помощи друзей Вам удалось собрать себе приличный наряд. Большой вклад внёс Какаши, без замолвленного слова которого и красноречивого взгляда на подчиненных, они едва ли были бы согласны кроме куклы тащить из столицы ещё и одежду. Обувь и канзаши Вам подыскала Хината, а удобные штаны принёс довольный Наруто. Вы не решились спросить откуда он их достал… Ведь главное — результат! — Какой боевой наряд получился, — задумчиво произнесли Вы, смотря на своё отражение в луже. Водная гладь отражала сплошную синеву неба и девушку в черной удлиненной китайской куртке, нижняя часть которой спускалась волнами. Лишь один рукав был из белого атласа. Черные широкие штаны, чем-то напоминающие традиционные хакама, были на темно-желтой подкладке. Мягкие того же цвета туфли с высоким задником плотно прилегали к ноге. А в собранных в гульку на манер Эльзы из «Холодного сердца» волосах была воткнута канзаши, увенчанная полупрозрачными листиками клёна, один из которых свисал на золотой цепочке. Такой замечательный наряд Вы находили очень красивым! Стоит ли говорить, что не было предела благодарностям, которыми Вы щедро одарили друзей за такой вклад в Ваш внешний вид? — В нем ты пробудишь весь потенциал силы юности, (В.И.)! — боевито воскликнул Рок Ли. — Вы правда так считаете, сэнсэй? — воодушевленно спросили Вы, памятуя благодаря чей подготовке Вы смогли избежать падения в пропасть. Стоящий неподалёку Неджи ошарашенно протянул: — Неужели и (В.И.)-сан туда же… В строящейся вновь деревне каждый день царила суматоха. За новостями следили так же напряженно, как в засаде за врагами. Вы старались быть в курсе событий, понимая, что без малого все страны содрогнутся, узнав, что Коноха пала жертвой техники такого уровня. Едва ли кто-то знал, что может существовать мощь подобная той. Новые туфли были истоптаны — Вы целый день бегали по деревне, прислуживая рабочим и ниндзя. Подносили чай, помогали поварам на полевой кухне готовить еду — словом, не было времени для впадения в пучину уныния. Однако и в одиночестве Вы долго не пребывали, ибо Мурасаки, в обнимку со своей куклой, хвостиком ходила за Вами, то помогая, то наоборот отвлекая от работы. Особенно было забавно наблюдать за её соперничеством с Конохамару, который был уж очень недоволен тем, что ещё кто-то из детей занимает Ваше внимание. — Конохамару-кун, не отвлекай тетушку (В.И.)! — деловито произнесла девочка, вздернув острый подбородочек. — Интересно от чего же? — недовольно проворчал парень, скрестив руки на груди. — Она заплетает моей Мурасаки волосы! — Вот уж эти девчонки, только и думают о всяких глупостях! — презрительно хмыкнул Конохамару и указал на блокнот в руке. — Вот где дело настоящее! Поважнее твоих причесок будет! — Ты что, писать в своем возрасте не умеешь? Хочешь, чтобы тетушка (В.И.) научила? — ехидно хихикнула Мурасаки. Ниндзя аж покраснел от негодования. — Глупости говоришь! (В.И.)-чан обещала проверить нашу статью о героях Конохи! В отличие от тебя, она больше одного свитка прочла! Тут уже Вы решили подать голос, чтобы дети чего доброго не передрались еще: — Я помню обо всем, Конохамару. У меня ещё есть время… Сейчас закончу с волосами Мурасаки и посмотрю на вашу, уверена, интересную статью. Мурасаки и Конохамару синхронно показали друг другу язык. «Хм… Может быть сейчас я наблюдаю, как растет цветок любви», — подумали Вы, украдкой смотря на детей. Жизнь будто бы вновь начала входить в русло спокойствия. Однако налетел жестокий ветер перемен, и безоблачное небо затянули грозовые тучи. В один из дней Вас застали за беседой с Шино и Хинатой двое ниндзя в плащах и масках. «АНБУ?» — подумали Вы, чувствуя, как напряжение начало закручиваться спиралью в животе. — Нам приказано отвести тебя к Хокаге, — отчеканил низкий грубый голос воина в маске кота. — Госпожа Цунаде вышла из комы? — с надеждой спросили Вы, вперив взгляд в шиноби. — Нет. Новый хокаге Шимура Данзо отдал приказ. «Как? Выборов ведь не было… Он выполняющий обязанности? Как интеррекс в Риме, когда ещё не выбрали царя?» — подумали Вы, стараясь скрыть волнение за ширмой печали — Вы действительно сильно волновались о Цунаде. Новость ошарашила не только Вас, но и Хинату, и Шино. Он сделал несколько шагов вперед и загородил Вас рукой, не позволяя сделать шагу ни Вам ни шиноби в маске. — По какой причине её вызывает он? — Секретная информация, — произнёс второй в маске птицы чуть более высоким, чем у напарника голосом. Его звучание чем-то напоминало свирель. — Но (В.И.)-чан даже не шиноби… — Хьюга мягко взяла Вас за руку, некрепко сжала её. — Таков приказ Шестого, леди Хината, — спокойно заметил грубый голос. Черные прорези глаз уставились прямо на Вас. Показалось, что внутри что-то оборвалось и разбилось на сотни осколков. «Моя надежда на то, что это не связано с порталом-луной», — подумали Вы. Успокаивающе сжали пальцы подруги, ладонь опустилась на плечо Шино легкой бабочкой. — Не стоит, Шино. Мы должны подчиняться приказам хокаге. Медленно опустилась рука, пропуская Вас вперед. Шиноби «Корня» тут же встали по обе стороны от Вас. Появилось ощущение, будто Вас ведут под конвоем как преступницу. Одарив друзей последней, едва заметной улыбкой, Вы сказали: — Не волнуйтесь. Я скоро вернусь. Однако Шино и Хината были совсем иного мнения на этот счет. — Шино, отправь с ней… — Уже, Хината… — прошептал юноша, напряженно сжав кулаки. Вы ощутили движение маленьких лапок на шее, руках и спине. Поняв замысел друга, про себя облегченно вздохнули — его жуки, его частичка были с Вами. Страх начал постепенно таять и уже в полутьме палатки хокаге, где Вы смогли взять под контроль волнение и его верного слугу — дрожь. — Хокаге-сама, — Вы церемонно поклонились, украдкой смотря на Данзо. В Конохе Вы видели его впервые. «Он очень выделяется… Власть, сила и нечто грозное исходят от всего его облика», — подумали Вы, смотря на расплывающуюся тьму пола. Могли ли Вы знать о том, что беседуете с учеником Тобирамы… — Я вызвал тебя, чтобы ты мне рассказала всё, что тебе известно об одном шиноби, — низкий голос, будто вязкий деготь, заполнил всё пространство палатки. — О ком именно? — Об Учиха Мадаре — главе преступной организации Акацуки.Печально смотрю: На воде тает легкая пена. Этот горестный мир Из-за кого же впервые Показался мне безотрадным? Сосэй-хоси. «Кокинвакарокудзё», 32582