Вдохновляют…
На написание танака. На свершение подвигов. На разнообразные поступки. На…всё, к чему в данный момент будет лежать душа. Неджи потерял из памяти тот момент, когда подруга Хинаты стала для него кем-то гораздо большим, чем просто приятным собеседником. Это произошло столь внезапно, как нечто самой собой разумеющееся, поэтому Хьюга не решался лишний раз занимать голову непрошеными мыслями. В самом деле, какая разница когда случилось, если важнее как решить эту запутанную головоломку чувств — признаться Вам. «Грядёт война. Неизвестно, что готовит следующий день. Лучше сделать это сейчас, чтобы после ни томиться напрасными сожалениями», — так размышлял Неджи. Однако не смущение или неловкость вставали заставой на его пути. Отнюдь. Ещё недавно Неджи был готов открыть Вам тайну своего сердца, ведь он не сомневался в том, что проведённые за разнообразными беседами и обсуждением бессмертных поэтов прошлого часы расположили Вашу тонко чувствующую душу к его душе. Но день Вашего откровения обернулся катастрофой для его намерений, что оказались погребены под обломками сомнений. «Не покажусь ли я ей слишком ничтожным воздыхателем после Мадары то?» — Неджи перевернулся на бок, бросил задумчивый взгляд на просачивающийся сквозь решетки на окнах лунный свет, белыми квадратиками ложащийся на сплошное дерево пола. — «Он превосходит меня в силе и знатности. Конечно, сейчас он — преступник мирового масштаба и наверняка стал как минимум неприятен (В.И.)-сан… Только сможет ли она после ухаживаний такого шиноби принять чувства Хьюга, не принадлежащего даже к основной ветви семьи?» Неджи плотно сомкнул глаза, надеясь заснуть, оставив мысли о ней пребывать в глубине сознания до завтрашнего утра. Однако волнительное чувство лишь глубже проникло в сердце, поймало душу в свою липкую паутину. Она билась, металась в путах тончайшей сети — Хьюга никак не мог заснуть. Один. Он желал бы коротать ночи в Вашей компании. Ощущая теплое дыхание на шее наслаждаться источаемым её волосами ароматом глициний, слушая плавную мелодию её рассказа о чём угодно… Даже о тренировках с Ли… Хьюга внезапно вскочил, тяжело дыша. Кристальная тишина звенела. Ночные бабочки вились вокруг решёток как вьюнки. Несколько звёзд белыми точками заглядывали в оконный проём. Однако Неджи было не до любопытного взора небес. Он осознал нечто важное, поэтому едва слышно, но решительно прошептал: — Как сложил принц Мотоёси в «Сюивакасю»: Истомила тоска, И не все ли теперь мне едино? О залив Нанива! Пусть в волнах его я погибну, Но добьюсь свиданья с тобой. Я должен поведать ей обо всем во время следующей встречи! Только мог ли Неджи предполагать, что такое в сущности пустяковое дело — встретится с Вами — на деле окажется едва ли не миссией S ранга?***
«Хината-сама сказала, что (В.И.)-сан будет в Медицинской части. Я начал было волноваться, что это из-за ухудшения её зрения, однако… Она вознамерилась быть на подхвате у полевых медиков! Зачем ей это? Понимает ли (В.И.)-сан насколько это опасно?» — предаваясь тревожным размышлением Неджи добрёл до приземистого деревянного домика, в котором теперь размещалась Медицинская часть. Хьюга прислонился к стене. Полагая, что Вы пробудете внутри ещё некоторое время, хоть он и пришел как раз тогда, когда заканчивался урок для будущих медсестер, он извлек из поясной сумки небольшой сборник стихов. Неджи всегда находил, что нужно занимать досуг правильно и с пользой. Однако ему не пришлось долго томиться ожиданием. Буквально через десять минут вышли Вы, держа в руках сумку-хичаку бледно-желтую с рисунком черных птиц. Ваш задумчивый взгляд был направлен прямо, поэтому Вы не увидели стоящего сбоку Неджи. Однако, как заметил шиноби загодя услышали его приближение. «А ведь когда мы познакомились, всё было иначе», — подумал Хьюга, вспомнив, как Вы не расслышали его шагов на энагава поместья Хьюга, ныне переживающего перестройку. Зная цену, что Вы заплатили за тонкий слух Неджи желал, чтобы Вы как раньше были бы глухи к большинству звуков. Но что теперь сожалеть… Сощурив глаза Вы потянулись к очкам и, надев их, едва заметно улыбнулись. Приветственно поклонились. — Добрый день, Неджи-сан. — Добрый день, (В.И.)-сан, — произнёс Хьюга сделав поклон в ответ. — Хината-сама сказала, что Вы хотите быть полевой медсестрой. — Всё верно, — лаконичный ответ. Вы явно желали узнать причину по которой Неджи начал говорить об этом от него самого. Прокашлявшись Хьюга заговорил и его голос был преисполнен твёрдой серьезности. — Вы понимаете насколько это опасно? Враг может попытаться напасть на госпитали, чтобы добить раненных и перебить ирьёнинов. У Вас нет чакры и сражаться Вы не умеете… Как не могут слова «от дождя кого-то укрыть»*1*, так и Ваш бумажный веер, (В.И.)-сан, не спасёт от вражеского куная. — От дождя может укрыть зонт. Как просят верных слуг «предложите скорее зонт// Своему господину…», ибо «Здесь, на Дворцовой равнине// Роса обильней дождя»*3*, так и я предлагаю свою помощь, зная, что одной мне удастся в случае опасности как-нибудь укрыться под защитой стольких ниндзя, не обременяя их, разумеется. Однако пользы от меня, я уж постараюсь, будет больше, чем вреда, — с уверенностью сказали Вы, смотря прямо в глаза Неджи с решительностью, отразившейся в блеклой радужке глаз. — Но Вы сильно рискуете, (В.И.)-сан! Не лучше ли остаться в деревне? Вы одарили Хьюга теплой мягкой улыбкой от которой он растаял бы, если бы был сотворен изо льда. — Не сильнее Вас, сражающегося на передовой. За Вас волноваться точно буду. Смотря на Ваше очаровательное лицо, чуть подсвеченное солнечными лучами, Неджи невольно вспомнил слова неизвестного поэта из «Сюивакасю», считая их абсолютно верными: Та, кем сердце полно, Не сродни ли росе, сверкающей На листьях трав? Стоит вспомнить о ней, И рукава намокают. «Она так изящна и одухотворенна… Такая хрупкость не создана для грубой силы войны», — подумал Неджи, скрывая под спокойным бесцветным взглядом нежное восхищение. — «Сейчас я приглашу её на встречу и там уже признаюсь… Возможно мне удастся отговорить её от этой безумной затеи». — За всех волноваться буду… Сердце точно покоя не найдет. Как писал Минамото-но Ватару в «Госэнвакасю»: Что ждет впереди? Не ведаю, горькие слезы Струятся из глаз. И даже рядом с собою Ничего разглядеть не могу. Отчего не смогла… То есть… Всё бы могло сложиться иначе. Неджи едва не хлопнул себя по лбу от досады. В самом деле, Вы не выделяете его среди всех друзей! Ему хотелось верить, что это лишь от излишней скромности. «И что значат её последние слова? Следует узнать. И пригласить», — подумал он и уже приготовился держать речь, как вдруг откуда не возьмись прибежала Шизуне с Тонтон в руках, прервав Вашу с Неджи беседу. — Фух… Фух… Едва успела… Итак, от графика отходим… (В.И.)-чан, тебя вызывает Цунаде-сама. Она сказала, что должна ей что-то передать. — Хрю-хрю, — будто для пущей важности добавила Тонтон. Хьюга захотелось провалиться под землю. «Почему именно в этот момент?» — подумал он. Хмыкнув Неджи присмотрелся и заметил, что Шизуне как-то пристально и очень подозрительно смотрит на Вас, сохранявшую спокойствие буддийского монаха. «Нечто неладное творится», — его предположении лишь подтвердилось, когда секретарь Цунаде облегченно вздохнула, узнав, что, то всего лишь омолаживающий крем для рук по рецептам гейш, который Вы поспешили достать из сумки. — До встречи, Неджи-сан, — Вы поклонились на прощание и поспешно удалились вместе с Шизуне и Тонтон. «Я не мог сказать при Шизуне и ее свинке — это было бы крайне нелепо. Однако, полагаю, я могу подойти к временной резиденции хокаге. Передать крем дело — дело пары минут. (В.И.)-сан едва ли задержится там надолго», — размышляя Неджи не заметил, как измял несколько страниц сборника, что, так и не успел спрятать в сумку.***
Прошло более двадцати минут, а Вы всё не торопились выходить. Невольно вспомнились рассказы Наруто про «бабку-людоедку»… Хьюга устало потёр переносицу и захлопнул книгу. Оживлённый гомон улиц не только навевал воспоминания о Конохе до разрушения, но и нещадно раздражал. Вот мимо пробежали дети, гонящиеся за разноцветным мячиком. Поднятая ножками пыль желтым покровом опустилась на белые штаны. «Ещё лучше… Утратил и уверенность, и презентабельный вид», — резкими движениями он сбил пылинки. Решив, что далее оставаться здесь просто опасно для одежды Неджи зашел в резиденцию хокаге. «Разумеется отрывать (В.И.) от беседы с Цунаде-сама не буду… Однако может удаться выяснить решение какого вопроса так сильно задержало ее», — за размышлениями он не заметил, как добрался до приёмной. Стол Шизуне напоминал поросшее мхом бревно: с одним лишь условием — порос он отчётами, громоздящимися на столешнице невероятно высокими стопками. Тем, что не нашлось места наверху, пришлось ютиться подле стола. А несколько листов, всеми позабытые, лежали у самого порога. Самого секретаря на рабочем месте не было. «Вероятно она побежала узнавать что-нибудь по приказу Цунаде-сама… После формирования Альянса и начала подготовки к войне дел у хокаге стало невпроворот», — подумав так Неджи собирался уже было уходить, как вдруг он заметил, что дверь в кабинет Цунаде-сама была приоткрыта. Громкий голос внучки Первого донес до ушей Хьюга более чем любопытную информацию: — (В.И.), уж поверь, говорить мне тебе это не то чтобы очень приятно, но Мадара тебя просто водит за нос. Ваш спокойный мелодичный ответ походил на легкий бриз, в то время как последующее восклицание Цунаде на шторм. — Цунаде-сама, я полагаю, что человек в маске — некто, кто прикрывается именем Мадары. Под его личиной легче творить злодеяния, что тут же приобретают крайне зловещий оттенок. — Вот на такие размышления он и надеялся! Как ты не поймешь, что его старческий вид был лишь маскировкой для его реальных замыслов? — послышался удар стакана об стол. — Помнишь, ты рассказывала, как швыряла клон Наруто, превращенный в палку? Мадара может так же принять любой облик. И уж не мне тебе, знавшей его, говорить, какого уровня он был шиноби и что исполнение его техник было безупречно. Тут разве что дедушка смог бы разгадать обман… Неджи замер, не в силах шевельнуться. Он не верил в то, что смог заглянуть за занавесь, скрывающую Ваши тайны. Хьюга не сомневался, что Вы поделились с ними лишь частью, что, как рис, была очищена от мелких камушков — взаимоотношений и личных чувств, питаемых Вами к оставшимся в прошлом людям. Он не смел интересоваться сам, но когда выдался шанс… «Я вновь не засну, если не воспользуюсь возможностью», — на раздумья ушло не более секунды. Неджи остался стоять на месте, чтобы Цунаде не почувствовала приближение его чакры, да и в случае чего всегда можно сказать, что только вот пришел, ничего не слышал и не видел. Он весь обратился в слух. — Я не могу поверить, чтобы Мадара-сама так поступил, — Неджи поразило спокойствие Вашего голоса. — Просто… Такая душевность — разве можно так сыграть? — Когда нужно, то да, — хмыкнула Цунаде. — Сними «розовые очки»… Ой, прости. — Вам не стоит извиняться, Цунаде-сама! — начали Вы поспешно заверять хокаге. — Стоит, я не хотела затрагивать болезненную для тебя тему… — женщина шумно выдохнула. — Просто твоё упрямство раздражает… — Трудно поверить, что тот с кем ты делил горести и радости спустя сотню лет решил развязать мировую войну шиноби, — вот и печаль прокралась в спокойствие голоса. — Я не знаю, что и думать об этом, Цунаде-сама. Я не могу, не хочу верить в это… Тем более Тоби просто проигнорировал мой вопрос. Даже не приложил усилий, чтобы тему перевести. — Я понимаю… Сложно поверить, что твой друг опустился так низко, — послышался плеск жидкости о стекло. — То же самое когда-то испытала и я. Однако я нашла силы сражаться против Орочимару. И ты найди в себе силу духа выстоять против Мадары… (В.И.), он уже не тот, кем был раньше. Не заблуждайся на его счет… Но, — женщина сделала несколько больших глотков, — вне всяких сомнений он до сих пор дорожит тобой. Затаившиеся звери неуверенности и ревности набросились на Хьюга из глубины бурьяна потаенных страхов. Невольно сжались кулаки. Вновь осознание незначительности своего положения даже в клане ощутимо болезненно ударило и по самолюбию, и по желанию открыть перед Вами чувства. «Ей будет неприятно даже помыслить о том, чтобы стать возлюбленной такого, как я… Проклятая печать клеймом легла на всю жизнь. Почему судьба оказалась столь несправедлива?» — неприятные мысли — одна другой хуже — терзали Хьюга. Однако внезапно он позабыл даже о них, когда понял, что… «Мадара непременно явится за (В.И.)», — резкое понимание отразилось болью в сердце. — «Я полагаю, госпожа Цунаде права. Если до сих пор он так печется о (В.И.), то уж, верно, не преминет забрать её как только настанет удобный момент». Глубокое сожаление к Вам поглотило его, порождая желание защитить Вас во что бы то ни стало! Пусть ему и придется противостоять даже такому шиноби как Мадара. Тем временем Цунаде продолжала: -… Ему явно зачем-то нужно, чтобы ты оставалась хорошего мнения о нём. О, поверь, он прекрасно осознает, что ты, в отличие от остального мира, не видишь в нём нукенина, а всё того же старого доброго друга… возлюбленного? — Цунаде-сама! Прошу, не было между нами… — Да шучу я, шучу, — хокаге задорно хохотнула. — А может и нет… Ты очень скрытная. В любом случае он явно желает переманить тебя на свою сторону. Ты не обижайся на мои следующие слова, (В.И.). — Как смею я… — покорно произнесли Вы. — Вот и хорошо, ведь на правду… Эх, в общем, нужна ты ему явно в качестве подружки, (В.И.). Всё же сама посуди: ты не шиноби, секреты тайных техник тебе не известны, ты не имеешь большого влияния в мире, как шпион не годишься — у него своих явно целый штат. Остаётся лишь старая привязанность… Я до сих пор поверить не могу, что такой, как он может кого-то любить. Ваш тихий вздох напомнил Неджи едва слышное хлопанье крыльев бабочки. — В этом и дело, Цунаде-сама, ведь сердцу, как войску, не прикажешь… Как жаль. Он был не таким, как в сказаниях. Он очень дорожил своим братом и кланом. Пусть и был… Малость жесток, но в те времена то было проявлением мудрости и силы. Не стоит думать о нем лишь как о бездушном демоне. Поняв душу человека можно проникнуть мыслью в его замыслы. Цунаде многозначительно хмыкнула, выпив ещё, как Неджи полагал, сакэ. — Теперь я понимаю, чего он так привязался к тебе… Кажется ты одна из немногих пыталась его понять. Однако не об этом сейчас… В его плане «Глаз луны» для тебя выделено особое место. И он явно желает, чтобы ты заняла его добровольно. Последующие слова таили в себе всю глубину нависшей над Вами угрозы. — Мадара явится за тобой. Вопрос лишь в том рано или поздно. И будешь ли ты готова противостоять его технике манипуляции, не став буквально покорной марионеткой в его руках. Решительность Неджи защитить Вас лишь укрепилась после столь грозного предсказания. «Проклятье… Он терзает её, не может оставить. Ему безразличны её чувства, он лишь хочет удовлетворить собственные желания, не заботясь о её. Иначе как можно манипулировать… Он явно инсценировал нечто… Если это та любовь, на которую способны Учихи, то упаси ками кому-нибудь испытать на себе её проявления», — так подумал он, после мысленно добавил: «но боги не спасли (В.И.)-сан». Он не активировал бьякуган, чтобы не вызвать колебания чакры. К тому же видеть происходящее за высокими дверями не обязательно, то не пьеса кабуки, главное — слушать и слышать. — Я подумаю над Вашими словами, Цунаде-сама, — всё то же спокойствие в голосе. Казалось, Вы примирились с реальностью, ибо более не были в силах противиться ей. — Вот, выпей… Никаких: «Ну что Вы, Цунаде-сама! Как можно?» Если хокаге разрешает, то можно-можно. Тебе нужно прийти в себя, а алкоголь в этом деле, знаешь ли, очень помогает. Ик! Шизуне ещё должна перепроверить отчёты о поставках продовольствия. Пришлось схитрить, но что поделать? А вообще, — протянула явно захмелевшая женщина, — скажу тебе по секрету, вкус в мужиках у тебя очень специфичный. Нет… Не подумай, что я осуждаю, каждому своё, но ты, может, лучше на наших мальчиков посмотри. Они, конечно, не преступники S-ранга, но чего-то да стоят. «Бедная (В.И.)-сан…» — в это мгновение Неджи осознал, что от Мадары Вас спасти будет легче, чем от пьяной и явно желающей посплетничать Цунаде. — Что Вы! Я не выбирала никого… Мне просто везёт по жизни… — как бы между прочим заметили Вы под тяжелый выдох Цунаде. — Вот уж точно, теперь думай, куда тебя спрятать, чтобы твой кавалер не откопал… Хотя верность его чувств всё же не может не вызывать восхищения. Она напомнила мне историю о безымянной возлюбленной моего двоюродного дедушки, — вновь полилось сакэ и послышался стук чарочки. — Вашего двоюродного дедушки? — по интонации Неджи понял, что Вы пребывали в крайнем смущении и растерянности после излияний души Цунаде. — Второго хокаге, Тобирамы Сенджу. Ох, что это за история была, — женщина тихо рассмеялась, — я тогда ещё совсем малой была и чуть не огребла от деда за то… А в общем, нужно начать сначала. Ты ведь никуда не спешишь? Ну и славненько, давно мне хотелось кому-то рассказать. Да случая не подворачивалось. А ты тем более знала дедушку в те далекие времена, может тебе и известно имя той роковой незнакомки. Дело же обстояло так…***
Я была любимой внучкой у дедушки, которого ты знаешь как Хашираму Сенджу. Мне позволялось большее, чем многим домочадцам. Из-за этого я иногда пренебрегала правилами, считая, что они писаны для всех кроме меня. Однако было у дедушки в поместье даже не правило, а завет, которому все домочадцы и весь штат прислуги неукоснительно следовали: никогда не прикасаться к желтым хризантемам в саду. Они принадлежали исключительно Тобираме, и даже дедушка опасался подходить к ним близко. Садовники в принципе обходили их стороной. Пусть дед злился редко, но метко и с отменным умением раздавать пиз… Кхм, кхм, в общем, ты меня поняла. И вот в один летний день я пинала мячик в саду. В полдень там зачастую было безлюдно: дедушки занимались делами управления, прислуга хлопотала по дому. Вот так играя одна я случайно вложила многовато сил в удар — мячик залетел в это желтое поле. Там было очень много хризантем. Они вытеснили почти все цветы из сада и только Тобирама мог ухаживать за ними. Что удивительно, учитывая, что он никогда не увлекался садоводством… Но в общем, я, как ты догадалась, забыла о запрете. Ну сказали какие-то желтые цветы не трогать… Да я же легонько, только мячик заберу, может это вообще не хризантемы вовсе, а другая какая зелень. И как назло он залетел в самую глубину, а я, не особо церемонясь, протоптала в этих зарослях несколько дорожек пока наконец не нашла мячик. Довольная собой потопала играть дальше, а вечером… Такого злого деда Тобираму я не видела никогда. Вряд ли кто-то видел. Благо дедушка куда-то припрятал его катану, иначе ходил бы он с ней наголо, грозясь прикончить на месте того, кто, дословно: «разрушил последнее, что у него осталось». Родители попрятались. А я страху натерпелась на сто лет вперёд. Ведь это я сделала. Только признаться не могла, боялась, что зарубит… Хоть теперь и понимаю, что мне бы просто всыпали по первое число и на том бы ограничились, но тогда… Я побежала к дедушке Хашираме и во всём ему призналась. Просила не выдавать этой тайны Тобираме, иначе он убьет меня. «До такого не дойдет, но дуться на тебя будет очень долго», — широкая успокаивающая улыбка дедушки всегда умаляла все мои страхи, делая их незначительными. Он посадил меня к себе на колени. И рассказал вот такую историю, которую я помню практически дословно даже спустя столько лет — слишком невероятны были обстоятельства: «Эти цветы посадила давным-давно, когда я ещё не был женат на бабушке Мито и родителей твоих… Мы не нашли в капусте… Посадила их одна девушка. Тобирама очень дорожил ей…» «Любил как ты бабушку?» — не удержавшись спросила я, чтобы точно понимать насколько важна была незнакомка для деда. «Да, как я Мито. Только наша история любви счастливая, в отличие от истории Тобирамы и той девушки…» «А как ее звали?» «Уже не помню… Давно это было. Больше десяти лет назад. Только у Тобирамы не спрашивай, он говорить об этом не любит, а ещё и мне достанется за то, что рассказал». «Так значит это большой секрет?» — я ближе пододвинулась к дедушке, чтобы уловить каждое слово. Настолько важной чувствовала себя в тот момент. «Очень! Даже твои родители не знают… Ты же знаешь, что твой дедушка очень суровый шиноби. Трудно было бы догадаться, что он любил ту девушку, а не презирал её… Я, конечно, пенял ему лишний раз, но меня он по своему обыкновению слушать не хотел… Однажды благодаря моему хитрому плану она пришла посадить сюда хризантемы, те, что ты потоптала. Тогда это был небольшой кустик. Тобирама и (В…) вот эта девушка вместе ухаживали за ними… Хоть незаметно то было, однако, брат был истинно счастлив в те мгновения». «Но почему? Почему он не поженился на ней? Если он любил её, а она его… У нее был строгий отец?» «У неё была мечта — стать гейшей». «Гейши красивые… Она тоже красивой была?» «Она была красива… Как цветок груши. Не яркой красотой, бросающейся в глаза, а той, к которой нужно приглядеться. Уж если твой двоюродный дед, равнодушный к пестрым цветам, так припекся к ней сердцем, то это о многом говорит. Однако о чем я… Да, о мечте. Эта девушка не смогла бы стать гейшей, если бы вышла замуж. К тому же она занимала невысокое положение в мире… Брат ждал, пока она дебютирует, чтобы стать её покровителем, то есть заботится о ней, смотреть выступления, подарками одаривать…» «Подарки — это хорошо! Ей бы понравилось!» «Если бы это были тайяки, то уж точно», — дедушка тихо рассмеялся, чтобы не привлечь внимание Тобирамы, продолжавшего рвать и метать за дверями, — «она любила сладкое. Однако… Настал день и она ушла». «Далеко?» — наивно спросила я, полагая, что в соседнюю деревню. «Очень далеко. Она не смогла вернуться оттуда…» — даже будучи ребенком я смогла разглядеть печаль в его глазах. — «А брат не смог забыть её. А я не смог ничем облегчить его печаль… Тобирама сильно скучал по ней. Первое время он погрузился в такое состояние, знаешь, когда ничего не понимаешь и делать ничего не хочется… Затем он начал её проклинать скорее для того, чтобы излить горечь, скопившуюся на сердце… После я нашёл его в её доме: брат застыл, не двигался, смотря на мрачное запустение её жилища… Он делал так часто первое время, пока боль была сильна, но с каждым годом всё реже. Сейчас он приходит в Луну её отъезда, чтобы посмотреть на полуразрушенный дом и оставить на пороге желтую хризантему». «Бедный дедушка…» — я тогда расплакалась, а дедушка гладил меня по волосам, успокаивая. «Мне тоже жаль его… Тяжелое испытание выпало на его долю. Помню, как однажды в деревне мы увидели девушку — со спины ну в точь она — я даже дар речи потерял, не веря, но надеясь, что может быть… Брат же стал сам не свой. Я не успел ничего понять, как он подбежал к ней и крепко обнял со спины… Уверен, он понимал, что это не она, но сама мысль о том, что он может пусть хотя бы так, но прикоснуться к ней была сильнее разума». С тех пор, (В.И.), я никогда не трогала те хризантемы и в принципе невзлюбила их. Они начали мне напоминать о вечной печали разлуки…***
Поражённый Неджи стоял, не в силах ни двинуться, ни вымолвить и слова. Ожидая глянуть сквозь зазор между занавесями тайны, скрывающими Ваше прошлое, он не полагал, что ему удастся узнать нечто столь личное о Втором… Послышался скрип стула, а затем Вы начали поспешно извиняться за дерзость, лепеча что-то о том, что, мол, обещали Сакуре прикупить чего-то… Бежать срочно надо… — Ну раз на-адо, ик! Жаль, что не знаешь, как ту роковую… Погодите-ка! — затуманенный хмелем мозг Цунаде начал собирать кусочки мозаики воедино. — До свидания, Цунаде-сама! Благодарю за теплый прием! — в дверном проёме мелькнула Ваша рука. Пришедший в себя шиноби в тот же миг выскользнул в коридор. Неджи отбежал подальше, вжался в стену, прислушиваясь к стуку шагов. Вы выбежали следом за Хьюгой. В буквальном смысле выбежали и едва не сбили с ног Шизуне, упершую подбородок в огромную стопку бумаг. Секретарь вскрикнула, а спокойно шедшая подле неё Тонтон шарахнулась в сторону — настолько испугалась. — (В.И.)-чан, вообще-то здесь бегать нельзя! — возмущенно воскликнула Шизуне. — Хрю-хрюк! — вторила ей свинка. — Прощу прощения! — выкрикнули Вы уже на пороге. Только Вы успели исчезнуть в золотой солнечной пыли улицы, как вдруг из приемной вылетела Цунаде. Тяжело дыша она смотрела вслед исчезающей фигуре. — А (В.И.) быстра, когда дело касается побега… — уперев руки в бока, она покачала головой. — Значит вот как звали роковую незнакомку с хризантемами… Сначала Мадара, затем дедушка — первым красавицам и не снилось такого. — хокаге хмыкнула. — И всё же вкус в мужиках у (В.И.) совсем плохой. Дед разве, что сильным и умным был, а характер… Про Мадару и говорить не стоит… А ещё же Сасори был… — О чем Вы, Цунаде-сама? — поинтересовалась Шизуне, вскинув брови в удивлении. Неджи увидел, как секретарь подозрительно прищурилась и вдруг воскликнула: — Это же когда Вы напиться то успели, да ещё в разгар дня?! Однако хокаге, будто не слыша возмущения помощницы, задумчиво протянула, приложив указательный палец к подбородку. — Ик! (В.И.) нужен нормальный мужик! Сбегать она больше не собирается… Ик! Вроде как Темари всё пытается с Гаарой её свести… Кстати, а чем не вариант? Быть женой Казекаге — предел мечтаний многих девушек в Суне… Ик! Хотя… Нам нужен окия! — хокаге резко рубанула ладонью по воздуху. — Решено! Мужики отменяются! Пусть (В.И.) работает на благо деревни… Как раз после войны сможет начать! Ничего не понимающей Шизуне лишь оставалось стоять с понурым видом, мысленно прикидывая, как много времени понадобится потратить, чтобы отрезвить Цунаде и насколько таким образом они выбьются из графика… — И как только (В.И.)-чан умудряется проносить тайком выпивку? Разве гейш такому учат? — негодовала секретарь, буквально заталкивая начальницу в приёмную. Неджи же тенью выскользнул на улицу. За это время Вы уже успели растаять среди многочисленных переулков новой Конохи, как туман поутру. Протяжно мычали волы, тянущие телеги, гружённые строительными материалами. Стук молотков не прекращался даже ночью, как пение цикад в летние дни. Всё происходящее казалось не более чем миражом для погружённого в безрадостные размышления Неджи. Он считал шаги, чтобы успокоить разбушевавшееся море мыслей, вздыбившиеся, как ретивые кони чувства. «Если раньше сомнения одолевали меня, то теперь… «Так не бывает//Чтобы душа не томилась// От любовной тоски, «*3* К какому бы знатному роду ты не принадлежал она будет истязать тебя так же, как последнего в этом мире бедняка. (В.И.)-сан тосковала по дому, отвергнув ухаживания настолько значительных особ… До сих пор поверить сложно», — Неджи пнул носком ботинка камушек, что тут же, пролетев несколько метров, с плеском утонул в глубокой луже, зеркалом отражавшей голубой небосвод. — «Даже Второй-сама был покорён ею… Оказывается, Темари желает, чтобы она стала женой Казекаге… Один более знатный чем другой. Что я в сравнении с ними? Как писали древние: «Но не зря говорят, //Когда пресыщенье приходит, //Блекнут даже цветы».*4* Для (В.И.) моё признание будет блеклым, как цвет моего бьякугана». — Не-еджи-сан! — знакомый мягкий голос Хинаты окликнул его. Шиноби замер на месте. Отвернул взгляд от сплошной желтой линии песка и только сейчас осознал, что он добрёл прямо до вновь отстроенного района клана Хьюга. Фиалкового цвета мастерка Хинаты ярким пятном выделялась на фоне блестящих гладким лаком досках ворот. Она махала ему, подзывая к себе. — Хината-сама, — голос Неджи не отражал ни толики терзающих его душу мук. — Неджи-сан, я х-хотела попросить тебя… Дело в том, что я и Тен-Тен будем проверять запасы вооружения, заниматься подсчётом недостающих единиц… Поэтому у меня не п-получается поговорить с (В.И.)-чан. Все чувства тут же притупились под тяжестью внезапно нахлынувшего волнения за Вас. Неджи воочию видел, как Вы вели себя в несвойственной Вам манере… Ранее Вы бы никогда не позволили себе бегать по резиденции хокаге — то «прерогатива» Наруто. «Как же эгоистичен я был… Страдал из-за неуверенности, не думая, а что чувствовала она в тот момент, когда хокаге-сама поведала ей о боли разлуки, через которую прошёл Второй из-за ухода (В.И.)-сан… Ей сейчас, должно быть, так тягостно переживать осознание того одной», — подумав об этом Неджи едва сохраняя спокойствие голоса спросил: — Где (В.И.)-сан? — Она на озере… В-взяла кото, по обыкновению переоделась в платье и, попросив меня не волноваться, ушла… — Хината протяжно выдохнула, покачав головой. — Но как я могу, когда в ее глазах была такая тоска… — Не беспокойтесь, Хината-сама. Я найду её и успокою, — Неджи кивнул в подтверждение своих слов. Она приложила руку к сердцу. — Слава ками…***
Он часто наведывался на это озеро вместе с Вами. Хотя Неджи бы правильнее назвал его искусственным водоёмом, так как вырыли его после разрушения Конохи. Неровные берега упирались в застывшую водную гладь. Легкий ветерок вызывал рябь, развеивающую иллюзию абсолютной стеклянной неподвижности. Вокруг оранжевыми гигантами громоздились холмы песка. Постепенно покрывались мхом развороченные камни. Стебельки растений прорывались сквозь землю навстречу солнцу, чтобы разрастись и в будущем укрыть кажущуюся бесплодной почву густым ковром трав и полевых цветов. Хьюга нравилась уединённость этого места, тоскливая поэтичность, что особенно способствовала сочинению танака. Особенно в Вашей компании. Ведь неважно где находиться, важно — с кем. Делить редкие часы досуга с Вами было так приятно. В эти мгновения, напоенные влажной затхлостью воды и ароматом глициний, источаемым Вашими волосами, Неджи пребывал во вдохновлённом полусне. Он желал творить и вовсе не желал просыпаться. Однако сегодняшний день был исключением. Не спокойной походкой, а бегом он примчался к месту, что теперь казалось неприступным, как та застава на Встреч-горе. Неприступным из-за мучительного страха увидеть Вас, изнывающую от горя, и при этом не знать, как ему помочь. В этот момент мир казался Неджи особенно несправедливым. Активировав бьякуган он издали разглядел склонившуюся над кото женскую фигуру. Она сидела на расстеленном покрывале у кромки воды и изящно касалась тончайших струн. «Надеюсь, всё в порядке», — подумал Неджи и, направив в ступни больше чакры, через несколько мгновений оказался рядом с Вами. Он хотел Вас окликнуть, но не успел — Вы услышали его приход раньше. Подняли голову — блеснула дужка очков. Неджи был не в силах отвести от Вас взгляда. Нежно-желтое платье плавно струилась по Вашему телу, лишь слегка очерчивая линию груди, плотно прилегая к талии. Подол будто раскрывшиеся лепестки цветка окружал сердцевину — Вас, сидящую на коленях. Кото стояло перед Вами, и звуки, вместе с пальцами исполнительницы замерли, застыли в воздухе. Ветер колыхал покачивающийся на тонкой золотой цепочке кленовой листик канзаши, вколотой в аккуратную гульку. Неотрывно глядя на Неджи Вы будто бы безмолвно задавали вопрос: «Почему Вы пришли сюда?» Прокашлявшись Неджи попытался отогнать томительную слабость, что разлилась по телу приятным теплом. Бесхитростная красота мгновения повергла его в пучину желаний, в которой далекой жемчужиной мелькала надежда однажды коснуться нежной шеи, заправить за ухо выбившуюся прядь волос или оставить поцелуй на прелестных губах. Сейчас он в полной мере проник мыслью в смысл высказывания Первого о подобной цветку груши красоте. И даже на долю секунды он смог понять желание Мадары украсть её, эту красоту, лишь для себя одного. Однако Хьюга быстро пришёл в себя и, тихо выдохнув, подошел к Вам, тут же поднявшейся, чтобы поприветствовать его. — Неджи-сан, — Вы поклонились. — (В.И.)-сан, — шиноби поклонился в ответ. — Как вижу Вы решили сыграть на кото… — Да, пока есть немного свободного времени, — в голосе не слышалась та тоска, о которой ему рассказала Хината. Однако пристальнее всмотревшись Неджи разглядел, что Ваше лицо стало чуть бледнее. Бросил взгляд вниз — заметил рядом с футляром для инструмента пустую колбочку. «Она приняла успокоительное. Я слышал, как Хината хотела идти к Сакуре за новыми таблетками», — подумал Неджи, чувствуя, как негодование начало царапать души болезненным осознанием, что он никак не способен помочь Вам справиться с отягощающими Ваше сердце горестями. Стараясь держать голос всё таким же спокойным Неджи сказал: — Всё ли в порядке, (В.И.)-сан? Я видел, как Вы выбегали из резиденции хокаге. — Я просто забыла, что обещала кое-что прикупить Сакуре, — всё та же ложь произнесена со спокойствием в глазах. Неджи не был удивлен, почему столько лет Вам удавалось сохранять свое прошлое в тайне — с такой-то способностью врать и не краснеть. «Нет смысла более играть в кошки мышки — пора поговорить», — подумал Неджи и сказал. — Мне известно о чем Вы говорили с хокаге-сама, (В.И.)-сан. Вы ошарашенно взглянули на Хьюга, а после тихо рассмеялись, прикрыв рот ладонью. — Мне нужно было понять, что мои жалкие попытки скрыть правду от шиноби увенчаются разоблачением. Значит… Вы теперь знаете обо всём. Неджи кивнул и вперил в Вас пронзительный взгляд. — Знаю. И пришёл, чтобы дать Вам совет — не вините себя, (В.И.)-сан. — Ч-что? — Ваш голос дрогнул. Легкий ветерок принёс на своих волнах одинокий зеленый листочек. Опустившись на водную гладь он, как маленькая лодочка, поплыл по небу, отраженному на поверхности озера. — Не берите на себя ответственность за чувства, что вызываете в сердцах других, (В.И.)-сан. Если Вы не давали клятв ни Второму, ни… Мадаре, то боги на горе Микаса не рассудят вас *5*, ибо судить Вас, (В.И.)-сан не за что. Заставить же огонь чувств угаснуть в их сердцах Вы не могли. Это то же самое, что «напитать лепестки этих вишен//Ароматами слив///И заставить их распуститься//На ветках зеленой ивы!»*6* Невозможно! Сложив руки на поясе Вы сцепили пальцы, явно силясь справиться с душевным волнением, вызванным проникновение в потаённые уголки Вашей истории. Тяжело вздохнув Вы, не пытаясь скрыть задумчивую печаль, произнесли: — «Там, где мир на душе и тело спокойно, там и есть родная обитель?» *7* Я стремилась к утерянному миру, полузабытому спокойствию, думая, что, то — моя родная обитель. Я ушла, боясь оставлять Мадару одного в его тьме… Я догадалась обо всём незадолго до той Луны, — Вы повернули голову, опустив взгляд на голубую гладь. — Поверить было трудно, я ведь так ничтожна… В сравнении с ними своя незначительность видится особенно отчетливо. Вы сжали пальцы в кулак. — Я не могла разобраться в своих чувствах… Не зная, что испытываю к ним, я боялась, что даже если останусь, то лишь гейшей смогу быть. Это были жестокие времена, Неджи-сан. Женщины не были столь свободны, как сейчас. Замужество буквально означало оказаться «за мужем», стать его тенью… Признаться, я не была готова взвалить на себя ярмо семейной жизни. Тем более в столь чуждом мне мире. Но если бы стали настаивать… Кто бы защитил меня? А как отказать, когда за дерзость могут зарубить? Вы покачали головой. — Не подумайте, они бы так не поступили… Но ведь я бы стала гейшей, пришли бы и другие, менее терпеливые. К тому же прошло так мало лет… Однако, сейчас, на пороге войны, я не могу не чувствовать вину за свое малодушие. Всё могло бы статься иначе… — А если бы нет?! — решительно воскликнул Неджи, решив тоже обнажить перед Вами свои эмоции. — Если бы не смогли… То чтобы сталось с Вами, (В.И.)-сан? Вынесли ли бы Вы жизнь, полную сожаления за то, что исправить ничего не смогли и в мир родной не вернулись?! С Ваших губ сорвалось лишь: — Неджи-сан… А Хьюга, смотря на прелестное лицо, обрамленное ореолом отраженного в воде солнечного света, испытывал жгучую ненависть ко всем и всему, что заставляло Вас проходить через испытания самобичевания, утопающие в море успокоительного. Неджи хотел обхватить это похожее на сказочный мираж лицо и оставить на нём множество поцелуев, после крепко прижать Вас к себе и пообещать, что всё обязательно будет хорошо… Когда-нибудь… — Простите мне мою несдержанность, (В.И.)-сан, но я не в силах смотреть, как Вы изводите себя чувством вины из-за преступника, развязавшего Четвертую мировую войну шиноби и убившего стольких людей! Мне невыносима мысль о том, что он манипулирует Вашим искренним расположением к нему, упивается им, как паук жертвой, а после, насыщенный, дальше ползет плести паутину интриг! Он желает оставить Вас для себя как трофей, не полученный в прошлом! Он не будет спрашивать Вас о Вашем желании, как те «менее терпеливые»! В своем отношении к нему Вы напоминаете мне Сакуру и её привязанность к Саске… Однако же Саске даже не пытается оправдаться в отличие от Мадары. Но… Я защищу Вас, (В.И.)-сан! — Неджи приложил ладонь к груди. — Не сомневайтесь во мне! Вы стояли и смотрели на него расширившимися от удивления глазами. Неджи осознал — час настал! — Осталось У меня одно лишь желанье — О том, что тебе Больше не мил — услышать Из твоих собственных уст. Вы всё верно поняли, (В.И.)-сан… Я вижу это по Вашим глазам. Неджи замолчал, не сводя с Вас взгляда. Вы отвечали ему тем же. Пролетел мимо мотылек. — Я люблю Вас, (В.И.)-сан… Словно удар молнии, расколовшей ствол дерева. Вы сощурили глаза, прикусили губу. Дрожащей рукой сняли очки и покачали головой. Кажется у Вас не осталось сил смотреть ясным взглядом на этот мир, поэтому Вы решили взирать на него сквозь расплывчатые волны уже не идеального зрения. Маятником раскачивается кленовый лист на золотой цепочке. — Ками… Чем заслужила я любовь стольких благородных мужей? — Ваш голос был преисполнен неописуемым чувством. — Я не красавица, не обладаю незаурядным умом, шутки у меня вообще не смешные… Ну, иногда бывает, конечно, просвет и в этой тьме… Единственное, чему обучилась за последние годы: танцевать, играть на кото, чуть меньше плакать и влипать в неприятности с поразительной частотой. И… сакэ хокаге проносить — в этом я мастер S-ранга. Вы одарили Неджи растерянной улыбкой, вновь водрузив на нос очки. — Одумайтесь, Неджи-сан… Я говорю это не потому, что Вы плохи в чем-то — ками упасите! Не за умения человека любят… Однако я — Ваш путь во мрак сплошного горя. Ветер колыхнул подол Вашего платья, что, качнувшись, замер, как и Ваш взгляд застыл в одном направлении. — Давным давно по Вашему летоисчислению мне гадальщик предсказал, теперь я могу сказать, раз Вы признались мне: Всякий, кто полюбит тебя — вкусит горечи плод, Великое несчастье произойдет В мире, во мрак погруженном. Недолог отмеренный кармой век — Поменять тебе суждено одну жизнь на другую. Таковы были слова мудрого старца. Неджи едва не отшатнулся — впервые за долгие годы он испытывал настоящий ужас. Ужас перед грядущей потерей. Ему показалось, будто он стал физиогномистом и так же, как и они, смог разглядеть на её лице тень смерти. — Первая часть исполнилась — все, полюбившие меня, вкусили горечи плод. Настал… — Ваш голос дрогнул. — Черед второй. — Никогда! — отчаянно воскликнул Неджи. — Я не позволю этому произойти! — Невозможно карму изменить, — Вы покачали головой. — «В мире во мрак погруженном» — наступила война и я потеряла зрение: то и то — мрак. — Не верьте в судьбу, как когда-то это делал я, (В.И.)-сан! — Я знаю, ото-то рассказал, как он изменил Ваше представление о Вас же самом, — Вы внезапно широко улыбнулись, сложив руки за спиной. — Чтобы не случилось — главное не терять присутствие духа! Иначе никаких предсказаний не нужно — зачахнешь от тоски. Во мне течет сила юности по словам Ли-сэнсэя! И я намерена быть полевой медсестрой. Погибать или становиться марионеткой Мадары — ни ни то ни другое входит в мои планы, Неджи-сан. После всего я стану окаа-сан. Я ведь почти добилась цели… Вновь налетел ветер. Неджи показалось, что в следующее мгновение Вы растаете как мираж. Прекрасный мираж изящной девушки в светло-желтом платье с кото у ног. Неджи сделал шаг столь стремительно, что Вы не успели даже сменить позы рук — в следующий миг оставил на Вашей щеке робкий нежный поцелуй первой любви. Каштановые волосы, влекомые ветром, обвились вокруг Вас, во все четыре глаза смотрящую на шиноби. — Неджи-сан… Прошу… Я не могу дать ответ сейчас… — Я не смею требовать… — Постарайся в плохом Ты хорошее видеть, и пусть Я так ничтожен, Как ничтожна соринка на дне Минасэ — подземной реки… — прошептали старинное стихотворение неизвестного автора Вы и с мольбой взглянули на Неджи. — Прошу, постарайся разглядеть рядом с собой не плохое, вроде меня, а хорошее — она рядом с тобой так долго… И любит тебя столько же… Вместе более неразлучны, чем пара уточек-неразлучниц будете. А драться с Мадарой… Забудьте об этом, Неджи-сан. Не Вы один — весь Альянс будет бороться с тем шиноби, либо являющимся Учихой, либо прикрывающимся его именем. Но один не смейте! Только Хаширама совладать мог с его мощью и гневом! Может я не увижу его вовсе, а может мне и предстоит столкнуться с прошлым — но это моя проблема из-за которой Вы погибать не должны! Пусть речи мои дерзки, но так я чувствую и говорю об этом прямо. На этот раз без утайки. Однако Неджи ответил лишь танака: — Подходишь к тебе Ближе, ближе, кажется, миг еще — И наступишь на тень… Но кто же траву «не ходи» Посадил здесь у входа? — Я не пойду на него один… Но защищу Вас непременно, (В.И.)-сан. Миг — дымовая завеса- шиноби исчез. Так Вы и остались стоять возле берега реки, облаченная в желтое платье с кото у ног и мотыльком на плече.***
Закончились приготовления. В последний раз сжав в руках веер Изуны, обняв напоследок плачущую Мурасаки Вы затянули на голове повязку с символом Альянса. Вас определили в отряд под командованием Шизуне. Бросив взгляд на непроницаемые лица Первого и Второго хокаге, выбитые на скале, Вы будто вопрошали их: «Что думаете об этом всем? Обо мне?» Поправили шпильку в собранных в гульку волосах. Проверили на месте ли боевые веера. — Выдвигаемся! — приказала Шизуне: громко и четко. Вы глубоко вдохнули помолившись. Возможно в будущем Вас ждет встреча с прошлым, но пока что… Началась Четвертая мировая война шиноби.Река в Ёсино. Набегают на берег, вскипая, Волны глициний… Волнуется ль чье-нибудь сердце Так же, как и мое?
Неизвестный автор.
«Кокинвакасю» 699