***
Раненые шиноби, словно тени бродили между палатками медлагеря. Всё было омыто кровью, воздух наполнен стонами боли и плача, земля дрожала от топота ног десятков врачей и медсестёр, бегающих от одного отделения к другому. Даже малышка свинка Тон-тон таскала на спине коробки с медикаментами. Яркость солнца и голубизна неба казались особенно неестественными в таком месте. Словно они были нарисованы — упадёт капля — стекут насыщенные краски, обнажая черноту ночи, осиянной кровавым светом красной луны. Вы не скупились на слова утешения, пока сменяли повязки или перевязывали больных. Находились и те, кто не утратил присутствие духа несмотря на сломанные конечности или исполосованную грудь — тогда Вы шутили вместе с ними. Не танака, а названия лекарств приходилось запоминать уже не гейше, а медсестре. С ловким изяществом лавируя между койками Вы приносили нужные таблетки или ставили уколы. Последних, кстати, даже многие маститые шиноби боялись. Погружённая в бездонное море забот Вы забывали о беспокойстве за тех, кто остался «на суше», сражаясь с армией гуманоидов и зомби. «Будто в компьютерной игре… Если бы всё было так… Надо будет сбегать, узнать новости из штаба. В каждой дивизии есть тот, за кого болит сердце… Как жаль, что с Гаарой не удалось обмолвиться и словечком, когда он стал генералом батальона к нему уже было не подступиться. Надеюсь, Темари-сан передала ему письмо. Было так нагло просить её… Но ведь нужно поддержать Гаару, получившего столь высокое звание в столь юном возрасте! Такая ответственность… Вообразить страшно», — Вы даже покачали головой, сильнее сжав исторгающий кровавые капли бинт. — «Как хорошо, что ото-то и второй джинчуурики в безопасности. Всё боюсь, что Наруто не выдержит, погеройствовать решит… Знаю я его. Ему сложно усидеть на месте. И он точно не станет прятаться в тылу, когда узнает, что происходит…» Дни шли чередой раненых, как вдруг лагерь потрясла новость. — В нашем стане шпион! Уже трое ирьенинов-джоунинов убиты! — Как же так… — только и смогли сказать Вы, едва не выпустив из рук аккуратную стопку чистых повязок. — Как он смог проникнуть?! На входе ведь проверяют чакру. Поджав губы Сакура покачала головой. — Эти методы неэффективны против нашего врага… Он может каким-то пока что нам неизвестным образом перевоплощаться в других шиноби. То есть… Шпионом может быть любой человек из лагеря, — она выдержала мучительно долгую паузу. — Абсолютно. Колеблющийся огонек пригнулся в стеклянном куполе лампы, будто дрогнув из-за столь грозных слов. В палатке не было никого, кроме Сакуры и Вас. Неровные тени ложились на натянутую ткань. Невольно казалось, будто убийца скрывается во мраке одной из них. Вы не успели ничего ответить, ибо раньше Сакуры услышали стук шагов у самого входа. Сердце забилось сильнее. Руки дрогнули. — Сакура-чан, у входа кто-то есть, — едва слышно прошептали Вы, медленно опуская повязки в лоточек. Ирьёнин, кивнув, напряглась. Язычок пламени взволнованно качнулся, когда внутрь вместе с высокого роста мужчиной вошла ночная прохлада. Вы опустили руку поближе к поясу, чтобы в случае чего тут же выхватить боевой веер. Каждая мышца напряглась, будто в ожидании прыжка. Мгновение и… Вы всё осознали. Едва сдержали облегченный выдох, а после понимающую улыбку. В самом деле, так перепугались, а ведь поздним «пациентом» оказался не загадочный шпион, а парень, влекомый в палатку номер три с проблемой сердечной. «Понравилась ему Сакура… Может даже письмецо принёс», — невольно перед глазами пронеслись призраки былых дней, наполненных цветной бумагой любовных записок. Сколько Вы их написали! Можно всей дивизии было бы раздать и ещё осталось бы для себя. Однако огонек ностальгической радости потух под дуновением холодности осознания, что всё же может быть… — Я кое-что забыла, Сакура-сан… Простите мою невнимательность… Я сейчас принесу ту стопку повязок! — Вы начали пятиться к выходу под подозрительный взгляд подруги. — Ну иди, принеси, если забыла… — протянула Харуно, явно силясь проникнуть мыслью в глубину Вашей затеи. Вы выскочили и остановились прямо у входа, намеренно потопав ногами сначала громче, а после потише, чтобы шиноби убедились в том, что Вы действительно ушли. Рука легла на рукоять веера. «Звуки борьбы я различу… В случае чего моё внезапное появление станет отвлекающим маневром для шпиона, что позволит Сакуре атаковать его. Однако тот юноша так стеснялся, явно не желая говорить при мне. Не удивительно, ведь признание любит лишь слух тех, кому оно предназначено», — подумали Вы, вслушиваясь в шелест голосов за тканевым покровом. Ваши предположения оказались верны. Скрывшись во мраке прохода между двумя палатками Вы подождали пока несчастный воздыхатель уйдет, после чего юркнули внутрь. — Ты знала! — грозность в интонации и голосе подруги не предвещала легкого разговора. Вы виновато улыбнулись и тихо хихикнули. — Ещё и смеётся! — Прости меня, Сакура-чан. Этот бедный парень выглядел столь растерянно и скованно, что даже я, слепая, как летучая мышь, сразу поняла, что за дело привело его к тебе в столь поздний час. Знаешь, — Вы едва заметно улыбнулись, поправив очки. — Влюбленные «молчанье хранят//но сердца горят их так ярко»*3*, что свет этот развевает даже тьму. Ирьенин развела руками и пожала плечами. — Откуда тебе то знать? У тебя же вроде никогда возлюбленного не было. Или же… — изумрудные глаза расширились от удивления. — Ты и Мадара… Того… Самого… Едва удержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу, Вы быстро замотали головой и даже руки скрестили, чтобы наверняка закрепить в памяти подруги: — Мы с Мадарой не того и ни самого… Мы просто дружили… Однако преисполненный ехидством голос Харуно прервал Ваши попытки объясниться: — Ага, значит вы так это называли? Вы устало выдохнули и направились к инструментам, чтобы продезинфицировать их в специальном растворе. — Что же для всех на одном нём свет клином сошелся, не пойму… Будто других мужчин в ту эпоху не жило. — Погоди-ка! У тебя и другие были?! (В.И.)-чан, ты действительно не колдо… От дальнейших расспросов Вас спасли мерные шаги, раздавшиеся рядом со входом. Вот-вот вновь готов был покорно подчиниться воле ветра огонек. — Пришли, — прошептали Вы. Сакура тут же посерьезнела. Вновь опустилась на своё место и принялась ждать пациента. Томиться пришлось недолго: спустя несколько секунд в палатку вошёл Неджи. Охваченное волнением сердце тут же забилось учащенно, будто желая вырваться из груди и скрыться в самом темном уголке. Лишь бы подальше от проницательного взгляда белесых глаз бьякугана. Чуть дрожащий в волнении голос, не заглушаемый даже шумом ветра, вновь звучал в ушах словами признания: «Я люблю Вас, (В.И.)-сан…», твёрдой клятвы: «Но защищу Вас непременно, (В.И.)-сан…» То был последний раз, когда Вы видели его, явно не желающего испытывать неловкость во время прощания с той, что не смогла сразу принять его чувства. «Как я жестока… Но могу ли я с такой судьбой? К тому же сердце Тен-Тен горит так ярко любовным пламенем… Вдруг Неджи осознает, что я — всего лишь увлечение? Если нет, то… Будущее покажет» — так раздумывали Вы, после того, как поприветствовали шиноби, который даже не выделил Вас долгим взглядом. Более того, он даже не назвал Вас по имени. «Обиделся», — подумали Вы. Чувство вины и неловкость разбушевавшимися кошками исполосовали грудь когтями сомнения… Поведение Неджи казалось Вам несколько неестественным. «Почему он не сказал мне и Сакуре о том, что ему удалось узнать? Даже если он в обиде на меня, то ему нет смысла держать злость на неё… Выглядит как он, но ведёт себя иначе. Скрытно. Сковано», — подозрения начали закрадываться в душу, однако Вы предпочли делать вид, что всецело поглощены пересчетом оставшихся лекарств. Ни на мгновение не покидали голову раздумья о том, как лучше намекнуть подруге о тревожных мыслях. А уже когда Неджи принял свинку Тон-тон, которой Шизуне перебинтовывала лапку за шиноби… Страх застыл холодом на кончиках пальцев. Ни звука не раздавалось вокруг палатки. Крик лишь растает в пустоте, едва ли дойдя до чьего-нибудь слуха. Вы поднесли Харуно чистое полотенце, улыбаясь приветливо-мило. Ирьенин тоже старательно делала вид, что всё в порядке. «Неджи» уже собрался уходить. Вы склонились над папкой на столе. Ткнув изящным пальцем в один из столбцов, сказали спокойно, но немного тише, чем обычно: — Обезболивающее почти закончились… Осталось пять коробок. Там по десять ампул. Мало. — Значит нужно заказать… — задумчив протянула Сакура, периферийным зрением следя за шиноби. Шаги вдруг остановились. Послышался звон металла. — С-сакура… — едва слышимый шепот похож на хлопанье крыльев мотылька, который кружился вокруг овеянной дрожащим оранжевым ореолом света масляной лампы. Харуно моргнула вместо ответа. Вы обхватили рукоять боевого веера. — В сторону! — проорала Сакура. Вы тут же отпрянули, но ударная волна сокрушительного хука, пришедшегося прямо в макушку шпиона, отбросила Вас к шкафчику. Протяжено скрипнуло дерево под Ваш вскрик. Рефлекторно Вы зажмурили глаза, а когда открыли, то увидели подругу, прижимающую к образовавшейся в земле воронке белокожего гуманоида с бледно-желтыми, как у рыбы, маслянистыми глазами и зелеными волосами. Тот даже не пытался вырваться — настолько сильна была хватка Харуно. — (В.И.)-чан! Зови остальных! Немедленно! Вы прикусили губу — резкая боль импульсом пронзила тело. Однако оковы ступора тут же спали. И Вы без лишних слов, заткнув за пояс боевой веер, чтобы не пугать остальных, выбежали из палатки, громко крича: — Сакура поймала шпиона! Подмога незамедлительно в третью палатку! Незамедлительно подмогу в третью палатку!***
Благодаря превосходной аналитике Сакуры выяснилось, каким образом гуманоиды, называемые Белыми Зецу, могли принимать облик шиноби. После же изучения ДНК разоблаченного шпиона оказалось, что в него были вживлены клетки Хаширамы. Одна лишь мысль об этом была омерзительна. «Как можно было осквернить его могилу! У затеявшего это нет ни совести, ни страха перед богами за подобное святотатство!» — Вас переполняла злость к сотворившему подобное с «Богом шиноби», которого Вы более знали, как невероятно доброго и отзывчивого человека. –«Бедный, бедный Хаширама-сама… Над Вашими останками так надругались. Вы не заслужили такого… Никто не должен подвергаться подобной участи, если, конечно, перед смертью не завещал свое тело для опытов». Лагерь охватила лихорадка беспокойства. Убийства участились. Уже невозможно было разглядеть под покровом идеальной маскировки, что даже повторяла чакру «образа» мертвенно-бледное лицо искусственного человека, искаженное жуткой улыбкой. Успокаивать пациентов становилось всё тяжелее. Ведь как ободрить не способных защитить себя, когда даже могущие сделать это ирьенины и шиноби пали жертвами предательским воткнутого в спину куная? Сакура настаивала, чтобы Вы всегда находились рядом с кем-то из ниндзя. Однако на словах выполнить подобное легче, чем на деле. Как позвать воинов сопровождать Вас до реки, чтобы Вы могли набрать воды? У них и без того забот хватало. Поэтому часто Вам приходилось полагаться лишь на себя саму. И во время одной из таких уединенных прогулок Вы расслышали крадущийся звук неотступно следующих за Вами шагов… «Не случайность… Он идёт за мной уже несколько минут. Останаваливается, когда замедляю шаг. Ускоряется, когда иду быстрее. Проверила», — Вы стиснули зубы, поднесли правую руку ближе к рукояти веера. Холодным потом страх разлился по телу. Будто по воле несчастливого случая поблизости не было ни одного шиноби или даже больного. Темнота черными и зелеными разводами разливалась перед глазами. В её густоте смутно выделялись очертания палаток. Даже очки не вернули Вам прежнюю остроту зрения. При свете дня Вам приходилось сосредотачиваться на предмете, чтобы разглядеть его, а во тьме каждая вещь становилась собственным призраком. Однако острый слух вылавливал тончайшие шумы. «У меня слепота и слух летучей мыши», — так по своему обыкновению раздумывали Вы всякий раз перед сном, приободряя себя, уверяя, что даже потеря восполнилась новой возможностью. Над головой пролетел ворон. Убийца ускорил шаг. Проклятье! Вы обхватили пальцами рукоять веера. Послышался неуловимый звон вынимаемой из поясной сумки стали. Решительность придала ловкости — Вы резко остановились, раскрыв чёрный металлический цветок веера. Желтым серпом сверкнул изображенный на нем полумесяц. Явно не ожидавший, что его заметили шпион замер на миг. Прямо в нескольких метрах за спиной. Лихо развернувшись Вы ударили наотмашь. Послышался омерзительный чавкающий звук разрываемой плоти. Лица противника Вы разглядеть не могли, однако, то было и не нужно, ибо неудачливый убийца в миг побелел. Маскировка начала растворяться, как тьма, омытая кровавыми лучами рассвета. Веер дрожал в Вашей руке. Впервые Вы лишили жизни кого-то крупнее комара… И пусть хватающееся за горло существо не было в полной мере человеком, однако неживым цепляющегося за жизнь невозможно назвать. «Если бы не я, то он бы меня… Это война! Глупая женщина! Соберись!» — Вы мысленно прикрикнули на себя. Направив на постепенно расстающегося с жизнью противника своё оружие Вы сдавленно бросили: — Я слепая, но не глухая, мерзавец! Протяжный хрип вырвался с неразличимых Вам губ. Расплывчатые точки маслянистых жёлтых глаз неотрывно смотрели на Вас, тут же закричавшую, чтобы привлечь внимание шиноби. Однако меры предосторожности уже были излишни — шпион оказался практически задушен объятиями смерти. Но перед кончиной он успел просипеть: — Т… Т-та-а-а-к з-з-начит вот ты какая… А-а-а я ведь почти… П-п-прости… О-о-обознался… П-п-прин… Его взгляд потух, как и Ваша надежда узнать смысл странной фразы.***
— Что ты здесь делаешь, Наруто?! — Ваш возмущённый возглас донесся из-за палатки, послужившей для Вас слабой защитой против града сюрикенов. Ставший лагерем в полукруге неглубокой расщелины медотряд хоть пока что и не участвовал в боях, но периодически сам становился полем брани. Сначала с Белыми Зецу. Теперь же к ним присоединились воскрешенные Эдо Тенсей. Пусть их было всего трое, но их неоспоримым преимуществом являлось бессмертие и невосприимчивость к любого рода атакам. Единственный способ бороться с ходячими мертвецами — запечатать их. Однако поредевшие ряды шиноби и ирьенинов не успели этого сделать. Кружащаяся в смертоносном танце сталь разрезала воздух и тела защитников, через мгновение падавших наземь, под плотный полог поднявшейся пыли. Она становилась их саваном. Вы выскочили на шум с оружием наголо. Сердце бешено колотилось. Только теперь не волнение и страх, а решительная готовность обороняться овладевала Вашим разумом. Нескончаемая череда нападений оставляла рубцы паники на душе, однако, со временем они стали столь привычны, что Вы невольно удивлялись окутывающей разум холодности восприятия реальности. «Когда-то я думала: «Лучше бы пораньше//Начал ты меня приучать//К горестям жизни…»*4* Только теперь поняла — вкусишь эту горечь и уже далее всякая сладость наполнится её вкусом». Такую запись Вы оставили в дневнике вчера незадолго до рассвета. Вырисовывающиеся линиями иероглифов чернила наполнялись пережитыми чувствами и эмоциями, отражая их в толщине или ровности знаков. Враги не перехитрили — они подавили качеством. Свитки с запечатанными в них телами шиноби оказались в руках неприятеля. Однако перед тем, как отряд вместе с Сакурой отправились в погоню за воскрешенными в лагере появился Наруто. Вы едва смогли узнать ото-то. Его тело ослепляло пронзительно ярким светом, будто его окутывал поток лавы. Черные символы были начертаны поверх эфемерного костюма. Пораженная Вы смотрели на него, быстро вспоминая, а могут ли шиноби становиться чем-то подобным. «Многое мне неизвестно… Раз братец Наруто смог, значит и такое здесь существует», — подумали Вы, медленно закрывая металлический цветок смерти. Даже в сложенном виде в качестве дубины тэссен мог убить противника. «Как Изуна говорил: «Оружие по выбиванию мозгов». Мог ли ты знать, что когда-нибудь веер действительно станет оружием в моих руках? Однако, что толку гадать…» — непрошеная грусть вырвалась из глубин души, куда Вы её тут же потеснили беспокойными размышлениями о Наруто. Выбравшись из-за укрытия Вы подбежали к ото-то, успевшему разбить целый лесопарк из деревьев, что странным образом произрастали из трупов Белых Зецу при соприкосновении с Наруто в этой необычной форме. — Онее-чан… — шиноби почесал светящейся рукой затылок. — Ты только не кипятись… Это всего лишь мой клон! — Что здесь делает твой клон? — Вы решительно направились в сторону Узумаки. Ваш строгий взгляд, однако, был преисполнен неподдельного волнения за ото-то, ибо именно на него охотится «неизвестный в маске». — Так приказал Штаб! В этой форме я могу видеть сквозь маскировку этих белорожих уродцев. — Штаб? — Вы удивленно изогнули бровь, а после выдохнули. — Позволь мне угадать… Ты Цунаде-сама уговорил? — А от тебя ничего не скрыть! — хихикнул Наруто. — Это потому, что в отличие от тебя (В.И.)-чан умеет думать, — ехидно заметила подошедшая Сакура. Узумаки заметно стушевался — явно не такого отношения он ожидал от занимающей его помыслы дамы. Вы тут же едва заметно, но ободряюще улыбнулись ото-то. — Если бы Цунаде-сама не позволила тебе быть здесь, то валялся бы ты давно без сознания, да под охраной… Тут и думать то не надо. К тому же ото-то прекрасно умеет это делать, раз ему удалось уговорить госпожу хокаге… — Вы засунули тэссен за пояс. — Она явно изначально не была в восторге от твоего предложения. — Вот, слышишь, Сакура-чан! А ты говоришь! — в горящем оранжевым пламенем взгляде Наруто Вы прочли благодарность. — Мог бы и сам за себя постоять! — недовольно прорычала Харуно, но после более спокойно добавила. — Значит твой клон остается здесь? Он кивнул. — Пока чакра не израсходуется. Вы с беспокойством поинтересовались. — А где же оригинал? — Вместе с Киллером Би. Мы намерены обезвредить Мадару! — воинственно воскликнул Наруто, но при взгляде на Вас тут же сник под гнетом осознания. — Сестренка… Вы покачали головой и протянули руку, что в следующее мгновение, чуть дрогнув, легла на взъерошенные волосы ото-то. Вопреки ожиданиям оранжевая энергия не обожгла, а совсем наоборот — мягким потоком обвила испещренную царапинами и мозолями женскую ладонь. Вы с нежностью потрепали Наруто по голове, смотря на него со спокойной печалью обреченного человека. — Не стоит, ото-то… Хоть я не верю, что под маской Мадара, и ведь более того — кем бы ни был неизвестный — он трижды спас мне жизнь, за что я ему бесконечно благодарна… Однако, — Вы медленно покачали головой. — Это не умаляет губительной вредоносности его поступков. Как бы мне того не хотелось, но его нужно. Нет. Мы обязаны остановить этого человека… Я это давно поняла. Пусть и «в смятенье мечутся думы// И сердце не знает покоя»*5*. Воцарилось молчание. Оно опустилось на Вашу небольшую компанию неподъемным грузом осознания каждым дилеммы своего горя. Ведь Саске так же некогда погрузился во тьму, став международным преступником… Наруто и Сакура как никто другие понимали хитросплетение Ваших чувств. Яркое сияние приблизилось — Наруто привлек Вас к себе, сдавив в крепких братских объятиях. — Я защищу тебя, сестренка (В.И.)… Только, прошу, не рискуй… В лагере уже безопасно. Дождись меня. Ваше лицо обдавало жаром чакры Девятихвостого. Непередаваемое ощущение — будто соприкосновение с расплавленным огнём, если бы подобный существовал в природе. Уткнувшись подбородком в плечо Узумаки, одной рукой обхватили за спину, а второй продолжили поглаживать извивающиеся, точно языки пламени волосы. — Я постараюсь, ото-то… Сделаю всё возможное! Ты ведь знаешь, как непостоянен и изменчив этот мир… Однако, — Вы сморгнули жемчужины слез, — сам не перегеройствуй! Не доводи себя до истощения! На врага один ни в коем случае не иди… Понимаешь? В команде работай, сообща, так же эффективнее силу используешь. К тому же Мадара не только силен, но и очень умен. Ему много лет — опыт на его стороне. Тем более будь осторожен! — Ты, как всегда, такая практичная, — нарочито весело сказал Наруто со смехом, за которым стыдливо скрывались слезы. — Ну кто-то же должен… — Вы обессиленно улыбнулись. — Мой милый ото-то, береги себя. Не только ради мира, но и себя же самого, а так же тех, кто тебя любит. Сакура, сквозь пелену слез наблюдавшая за трогательной сценой прощания брата и сестры, заметила, как мотылек, описав в воздухе полукруг, приземлился на Ваше плечо.***
Взгляд Наруто искрился пламенем ярости. Ему хотелось стереть самодовольные улыбки с рож этих двух — Мадары и Обито. Узумаки претила даже тень мысли, что Вы когда-то считали легендарного главу Учих другом… Он не мог поверить, что этот ходячий труп, желающий погрузить мир в какую-то вечную иллюзию, некогда был живым и, вероятно, даже по своему хорошим человеком. «Иначе (В.И.) не общалась бы с ним!» — подумал шиноби, смотря на упавшего на колени, обессиленного Какаши-сенсея. Кажущаяся бесконечной полоса гор и утесов виднелась затвердевшими в удивительно светлой ночи тенями. Среди которых выделялись две высокие грозные фигуры Учих. Они взирали с презрением победителей на разъедаемого злостью Наруто; терзаемого болью физической и душевной Какаши; лежащего на голове Восьмихвостого Гая. Пусть вражеская сторона ещё официально и не потерпела поражения. Сжав руки в кулаки Наруто проорал: — Да ты хотя бы представляешь, труп ходячий, как страдает сестрёнка (В.И.), осознавая, каким уродом ты стал! А она ещё верила, что ты не причастен к тому, что происходит! Он заметил, как на неуловимый миг Мадара расширил единственный видный Наруто глаза. Казалось, будто нечто в словах юного шиноби было важным для него. Хотя Узумаки в этом сомневался — он был уверен в том, что Учихе абсолютно плевать на Ваши чувства. — Я смотрю прошли годы, а (В.И.) не изменилась… Всё так же продолжает сочувствовать сирым и убогим, — легкая ухмылка исказила лицо Мадары, придав ему выражение ещё большего пренебрежения. Хотя, казалось, куда бы! Но… — И такая фамильярность… Неужели действительно сблизилась с тобой? Видимо ей совсем не о ком было заботиться. — Ну видимо поэтому она и общалась с таким, как ты! — Наруто ткнул в Мадару пальцем. — Лучше бы поучился у нее манерам, мальчишка… — проворчал Учиха, покачав головой. После добавил тише, чтобы «мальчишка», не разобрал слов. — Хотя бы здесь всё идёт по плану. Обито одарил его напряжённым взглядом. Он не видел «Рин» с момента их последней встречи на Мосту самураев. И пусть он был уверен в том, что Вы находитесь в безопасности за оградой Конохи, однако, после того, как воскресили Мадару он понял насколько эфемерно хрупка эта ненадежная защита. Однако разве должно его это волновать? Зачем ему мешать бывшему главе Учих заполучить обратно свою принцессу? И всё же нехотя Обито соглашался со словами Наруто: Вы явно страдали из-за осознания того, как изменился Мадара. То же самое чувствовала бы и Рин, если бы только узнала, каким он, Обито, стал за эти годы… «Я хочу, чтобы она была счастлива в мире иллюзий… Только позволит ли Мадара погрузиться ей в вечный счастливый сон? Её сон. Не его», — подумал помощник легендарного главы клана и, вспомнив его последние слова, а так же взглянув на самодовольную улыбку осознал: он заставит Вас покориться его воле. Безмятежного забытья Вам не видать. Ведь зачем тогда он желал «отбелить» себя в Ваших глазах? «Нужно придумать, как спасти её», — мысль пронеслась в голове быстрее, чем слова Наруто, донесшиеся до застывших в ожидании начала боя Учих. — А ты, — Наруто указал пальцем на Обито, — вообще откуда знаешь сестренку?! И какого черта увиваешься за ней?! — В отличие от тебя, я уже трижды спас ей жизнь, — хмыкнул Учиха, одарив Узумаки холодным взглядом. — С дураком об этом говорить не буду. — Зато поговоришь со мной, — голос Мадары стал звучать чуть ниже: в нем явственно слышалась угроза. — После того, как захватим оставшихся хвостатых и разделаемся с этим мусором. Смотря на них, могу сказать, что он устал валяться под ногами — давно пора сжечь. Обито с застывшим безразличием в глазах посмотрел на Учиху. Его подобным не запугать. — Ты должен быть мне благодарен за спасение твоей принцессы. — И я обязательно отблагодарю тебя. После разговора, — Мадара бросил проницательный взгляд на помощника. — Пока что надо выяснить, где она. Отправлю Зецу узнать. Должна быть в Конохе… Хотя, не удивлюсь, если окажется иначе. Эта женщина… умела удивлять. Мадара практически незаметно ностальгически улыбнулся теням прошедших дней, промелькнувшим в тусклом свете звезд, будто бы потухших в преддверии катастрофы.***
Мадаре, теперь я точно знаю, что его воскресили с помощью той ужасной техники Эдо Тенсей (какому безумцу пришла в голову идея создать способ возвращать мертвых из Чистой земли или Дзигоку? Подумал ли он о пагубных целях, в которых могут применять её?) удалось возродить Десятихвостого. Мне неизвестно, как он выглядит и что из себя представляет. Насколько я смогла сложить картину по обрывочным фразам — это первобытное чудовище, что сильнее всех Хвостатых зверей, ибо оно — их прародитель… Я писала эту запись и думала. Теперь я знаю, что надо делать. Допишу, когда всё закончится. Впервые за долго время небрежно начертав иероглиф Вы захлопнули дневник, даже не подождав, пока высохнет тушь. Последние знаки непременно размажутся. Однако сейчас Вас полностью занимала внезапно, но так кстати пришедшая в голову идея. Вы спрятали дневник во внутренний карман жилета и опрометью выскочили из палатки. Практически опустевший лагерь казался местом, забытым людьми и ками. Разрозненно бродящие по округе раненые производили впечатление призраков и духов, прогуливающихся по своим владениям. Валялись перевернутые ведра, наспех снятые повязки, пустые баночки из-под лекарств — весь порядок рухнул, когда медотряд вызвали на поле боя, где вся армия сражалась против древнего чудовища. «Остаешься здесь присматривать за ранеными!» — приказала Шизуне, а Сакура лишь кивала в такт словам командира. Вы не особо настаивали, вспоминая, что едва рухнули после того, как Сакура ударила — причем даже не Вас. К тому же кто-то, помимо нескольких медиков, должен был присмотреть за пациентами. Однако ход Ваших мыслей свернул на иную тропу, когда Вы придумали план. Оставалось лишь сообщить о нем Штабу и убедить их… — Я должна выйти на поле боя и отвлечь внимание Мадары и Обито! — Ваш голос звучал твердо, уверенно. Мгновение молчания. Обжигал холод пальцев шиноби, коснувшегося Вашего виска, чтобы Вы получили связь со Штабом. Слышать голоса в голове было… Не совсем обычно. Невольно стало казаться, что всё происходит в воображении. Только серая ткань палатки связистов, худощавое напряженное лицо ниндзя, обрамленное копной каштановых волос, безумный стук собственного сердца возвращал Вас в неумолимую жестокость реальности. — Каким образом? — сосредоточенный голос Шикаку пронзил слух, точно стрела. — Я подойду как можно ближе к Десятихвостому. Вовлеку Мадару и Обито в диалог. Со слов Цунаде-сама Вам известно, что я знала первого, со вторым мне удалось несколько сблизиться, когда он меня спасал… По крайней мере оба относятся ко мне с лояльностью, достаточной для того, чтобы пожелать выслушать меня. Пусть в это время шиноби подготовятся для внезапной атаки. Как тяжело было Вам произносить эти слова! Каждое из них приходилось едва ли не выталкивать изо рта — речь получалась четкой, но прерывистой, будто разрубленной на наспех составленные части. «Я предаю доверие тех, кто был добр ко мне… Низкий, недостойный поступок. Однако», — Вы закрыли глаза, — «только так можно выиграть для друзей время. Не знаю, на что способен Обито, но, не сомневаюсь, что сила его поражает… О Мадаре и говорить не стоит — он и при жизни был практически непобедим. За век он успел накопить ещё больше опыта, знаний и силы. Кто из ныне живущих шиноби способен одолеть его?» Волнение обдавало тело дурманящими холодными волнами. Так хотелось упасть на пол, расплакаться, как в детстве, сетуя на несправедливость мира, жестокую превратность Судьбы, всемогущую Карму, что всякий раз ставит в ситуации, когда нужно делать выбор между горечью боли и благом. «В прошлый раз я заботилась лишь о себе, воспользовавшись порталом… Сейчас же моя забота простирается на всех, кто отдал жизнь, страдает или уже находиться в преддверии перерождения из-за взорвавшей мир войны…» — Вы решительно тряхнули головой, возвращая разуму холодность мыслей, себе — решимость действий. — «Невозможно назвать миром иллюзию, построенную на костях и омытую кровью! Она так же непрочна, как и те мирные договоры, что в один день расторгаются так, будто их и не заключали никогда. Видимо такова судьба мира — вечно пребывать в изменчивости, непрестанном движении — назад или вперёд». Пришёл ответ Штаба: — Пусть это будет дополнительным планом… Я сообщу кому следует принять меры, как только ты окажешься на поле боя. — Вас поняла, Шикаку-сама! — готовность и решительность преисполнили Ваш голос. — Однако же… Не ожидал от тебя такого рвения. Ты ведь понимаешь, что рискуешь? Мадара — уже не тот, каким ты знала его раньше… Каким бы он ни был в прошлом. — Я понимаю, — Вы прижали кулак к груди, в которой, за слоем плоти и клеткой ребер иступлено билось сердце. — Однако судьба мира… Дороже моей жизни и моих терзаний из-за предательства. Ведь шиноби должны ставить общественный интерес выше собственного? Послышался скупой, усталый смешок. — Должны. Что же… Действуй! Тебя доставят. Как только будете близко — дайте знать. Мадара и Обито уже возродили Десятихвостого. Мне пора. Кажется… — голос командира дрогнул. — Все оборачивается не в нашу пользу. Казалось, разговор закончен, но вдруг в голове раздался знакомый голос отца Ино — Иноичи-сама. Вам удалось неплохо его узнать пока Вы работали в цветочном магазине. Именно он отпускал Вас домой, когда Вы засиживались допоздна, выполняя дела, которыми вообще-то должна была заниматься Ино… Вы уважали мужчину, а он в свою очередь отвечал Вам тем же, иногда шутя, что даже он опасается заглядывать в воспоминания такой скрытной девушки как Вы. «Неизвестно, что за тайны откроются перед моим любопытным взглядом», — говорил он, а Вы с улыбкой отвечали, что в Вашей голове хранятся не только Ваши секреты. И при этом невольно вспоминали откровения пьяного Хаширамы… — (В.И.), молодец, что решилась. Ты приняла правильное решение, достойное шиноби. — Благодарю. Надеюсь, — Вы глубоко вдохнули, полагая, что спертый пропитанный потом воздух сможет облегчить путы, сдавившие грудь. — Иноичи-сан, известно что-нибудь о Цунаде-сама и Гааре-сама? — Они не выходят на связь с тех пор, как ушли сражаться против Мадары, — голос шиноби передавал мрачное беспокойство, охватывающее его душу. — Учитывая обстоятельства нам остается лишь верить в их силу… Не волнуйся, нашу хокаге даже такому, как он убить сложно. «Гаара-сама… Цунаде-сама… Молю всех ками и будд, пошлите им счастливый случай! Сделайте так, чтобы они остались живы!» — подумали Вы. Слезы застили глаза, а волнение начало разливаться горячей магмой в голове. Однако Вы нашли в себе силы ответить: — Верю… Разве сейчас перед кажущимся неминуемым концом света Вам и всему Альянсу оставалось что-то иное?***
Невысокий крепко сбитый мужчина с большим носом и светлыми, будто выгоревшими на солнце, блондинистыми волосами — шиноби из Скрытого камня нёс Вас на спине. Подхватив Вас под колени он летел по воздуху. С помощью какой-то техники он смог уменьшить вес своего тела — Вы так и не запомнили её названия. Мысли были отягощены иным. Простирающиеся под ногами поля, леса, горы и деревни будто сошли со старинных ширм и фусума, расписанных мастерами древности. Такие миниатюрные, прекрасные, поражающие размахом или тонкостью линий, кажущихся едва заметными росчерками в удивительно светлой ночи. Однако у Вас не доставало ни душевных сил любоваться красотой пейзажей, ни смелости, ни возможности зрения. Сидеть на спине человека, летящего во многих сотнях метров над землей — как минимум тревожно. Но вдоволь насладиться всеми оттенками страха у Вас не получилось, ибо все мысли устремлялись к прошлому. Оно выходило из размытых красок бескрайнего пространства размытыми или чётко очерченными тенями минувшего. «Даже не верится, я просто шла в магазин за хлебом и шоколадкой, а теперь я лечу на спине мужчины, чтобы поговорить с близким человеком, который хочет погрузить мир в вечную иллюзию… И в пьяном угаре не придумать более нелепого сюжета», — пряди волос, взъерошенные ветром, прилипали к лицу, так и норовя проникнуть в рот. — «Как я изменилась за эти годы… В чем-то стала лучше, смелее, увереннее, приобрела новый опыт, развила и отточила ранее кажущиеся недоступными, будто знания бессмертных, навыки. Однако вторая чаша весов полнится моими грехами: эгоистичностью, леностью, слабостью и склонностью делать всё наоборот. И многими ещё… Вспоминать все не хочется. А вот Изуну я хочу вспомнить… Ты ведь давно говорил мне», — подумали Вы, подставляя лицо под хлесткие удары ветра. Так же, как можно столь беспечно относиться к собственной безопасности! Я ведь даже не пытался скрыться! «Представляешь, я смогла сама расправиться со шпионом! Он не ожидал такой прыти от меня… Ты пенял мне за неспособность слышать тончайшие звуки, теперь же я различаю их оттенки. Мир, оказывается, полнится миллионом голосов, из которых мы едва ли слышим и сотню», — Вы обратились к тени Изуны, улыбающейся Вам так, как Вы запомнили — спокойно, несколько печально. Призрак Тобирамы был, как обычно, хмур и грозен, как дождливый день. Он смотрел на Вас с прожигающей, холодной непроницаемостью, так явно различавшейся в кроваво-красном взгляде. Какая же ты наивная и проблемная… Я не мог соглашаться с тобой столько раз… Я никогда не забуду тебя, девушка-проблема… (В.И.). «Если бы Вы узнали во сколько передряг я попала за эти годы, то, верно, парой колкостей и несколькими замечаниями я бы не отделалась… Возможно именно на сей раз Вы могли бы быть согласны со мной, ведь я поступаю, как велит того Воля Огня, ту, что Вы зажгли в сердцах жителей Конохи… Ваша память обо мне действительно не поросла травой забвения, и это печалит меня — лучше бы Вы не припеклись сердцем ко мне, недостойной, так сильно, не знали бы таких мук. Только как следовать совету древних: «Не спеши привыкать//К тому, к кому сердце стремится», когда невозможно остановить его?» — ночная прохлада сотней колючек обдавала лицо и озябшие руки. На высоте было очень холодно. Дух Хаширамы с неизменной веселостью смотрел на Вас, улыбаясь широко и дружелюбно. Ну уж ты точно не тот человек, (В.И.), который способен подвести моё доверие, ну и меня заодно. «Так хочется верить, что и сейчас Вы сказали бы те же слова, Хаширама-сама… Ваше детище, нежно взлелеянное, мечты о мире не должны почить прахом под тяжестью иллюзий, что, как та весенняя ночь, напрасно тщиться быть темной. «Нежных красок лишаешь//Но можешь ли скрыть аромат? *7*» — Вы расслышали, как мимо пролетела небольшая птичка, что, взмахнув крыльями, скрылась в гуще облаков. Даже в Ваших воспоминаниях Чоджи звучно хрустел чипсами, смотря на Вас удивительно добрым, понимающим взглядом. (В.И.)-чан, лучше ребрышек, чем у тебя я не ел во всей деревне!.. Эхе-хе, я имел в виду, конечно, те, что ты приготовила — не твои уж точно! А спорим я съем больше рамена, чем ты? Позовем Наруто и устроим соревнование по поеданию рамена! «Я тогда проиграла — пришлось платить за весь ужин. Однако Чоджи так очарователен — все равно внес часть суммы, хоть я и отнекивалась, как могла. Такой добрый, милый парень! Я счастлива, что он считает меня своим другом… Надеюсь, ты в порядке», — подумали Вы и поежились, услышав невероятный по мощи удар чего-то неимоверно тяжелого о землю. — Почти на месте! — крикнул шиноби. И действительно — ужасающий, будто доносящийся из глубин земли рёв казался эхом первобытных, древнейших времён, наполненных страхом, духами и поражающими воображение чудовищами. Вы нервно взглотнули, вообразив, что Вам придётся максимально близко подойти к обладателю столь ужасного голоса. Идея не надевать очки, что и теперь лежали в кармане, казалась всё более и более здравой. — Поняла! — ответ развеял в разряженном воздухе ветер. Вдруг из тьмы воспоминаний вынырнула фигура молчаливого Шино. Невозможно различить взгляд, выражение лица, но в самой глубине души чувствуется тепло его отношения к Вам. Я ждать буду, пока ты сама решишься поведать мне о своей жизни… Которая, кажется, рассказов удивительнее. «Когда закончится война, я верю, что в нашу пользу! Мы будем стараться из последних сил… Я расскажу тебе обо всех тяготах и радостях, что пережила в прошлом. А, может, захочешь о моем доме услышать? Между прочим у меня на подоконнике как-то завелись муравьи… Презабавная история, уверена, ты оценишь… Только почему именно ко мне «тайком от людей,//…сердце давно стремится»? Что во мне так нравится тебе?» — Вы содрогнулись под тяжестью мощи рёва Десятихвостого, что, кажется, впал в пучину неистового безумства. Белесые глаза вспыхнули, точно звезды, в размытой тьме очертаний ландшафта. Неджи смотрел на Вас со свойственной ему непроницаемой серьезностью. Однако Вы знали, какая тонко чувствующая душа скрывается за каменным обликом. Однако… Я защищу Вас, (В.И.)-сан! — Неджи приложил ладонь к груди. — Не сомневайтесь во мне!.. Я не пойду на него один… Но защищу Вас непременно, (В.И.)-сан. «Вы так похожи на благородного ронина, вынужденного сносить обиды и удары судьбы, но делающего это с поражающим воображением благородством. Неджи-сан, прошу, защитите себя… Вам угрожает куда большая опасность: Вы сражаетесь прямо сейчас, в отличие от меня», — Вы вознесли молитвы ками о благополучии Хьюга, надеясь, что раз Вы столь близко к Небесной обители, то её обитатели всенепременно услышат Ваши искренние слова. Далекий, полузабытый голос тети-япониста перекричал даже свист ветра. Почему ты обрекаешь себя на жизнь никчемной бездарности, (В.И.)? Из тебя бы вышел не такой уж плохой синхронный переводчик — получше многих уж точно. В МИДе бы работала… Однако твоя трусость опять оставляет тебя в тени. Ни олимпиады ей не интересны, ни конкурсы. Боже правый, в кого ты такая пошла? Настолько бездарно пустить коту под хвост все мои усилия — только ты умеешь так. Неужели зря я надеялась?.. Борись же ты со своей нелюдимостью наконец-то! Выходи из зоны комфорта, а не устраивай там гнездо себе и будущему поколению кошек. Видно ты ни на что не способна… Как бы мне не хотелось того тебе говорить, но, ведь, на правду не обижаются? «Чтобы ты сказала, когда увидела бы меня сейчас? Гейша-медсестра и чуть-чуть шиноби — вот какой смогла я стать! Я выдержала допрос, нашла друзей, обучилась искусствам танца, игры на кото и стихосложению… И никогда я не была ущербной! Я была собой и всегда считала твое недовольство — исключительно твоей проблемой. Даже на одном дереве вишни распускаются разные цветы… А теперь я», — Вы вспомнили повязанный на голове протектор с символом Альянса, — «перешла через себя, своё чувство вины, покинула занятую кошками зону комфорта, чтобы помочь спасти мир! От того… Того, о ком так плачет душа… Кажется даже «ветер подул оттуда,//Куда стремятся думы мои»*8* Мадара… Неужели все могло сложиться иначе?» — скрип зубов развеял наваждение — Вы смогли сдержать бессильный крик уже неспособного ничего изменить человека. Ответь, (В.И.), разве в этом мире хуже, чем в твоём? «В те времена — да. Если бы прошло больше лет, то может быть я бы свыклась с реальностью. Однако теперь я поняла значение отрывка из стихотворения Бо Дзюйи: «Там, где мир на душе и тело спокойно, там и есть родная обитель. //А родина? Почему же должна ею быть одна лишь Чанъань?» Этот мир тоже стал родным для меня… Именно поэтому я должна…» — Вы зажмурили глаза, и невольное воспоминание разбередило старую рану. В ту памятную ночь, когда, одурманенная хмелем сакэ, Вы поведали Мадаре обо всём, что тревожило Вас он не начал презирать, а понял, обнял… Так крепко, что не отпустил до рассвета. Жар его тела пламенем смущения опалял Ваши щеки, когда Вы, проснувшись, нашли, что Учиха обнимает Вас совсем как если бы Вы были его женой. В тот день опали лепестки сомнений — Вы к глубочайшему своему шоку осознали сколь сильное чувство Мадара питал к Вам. И продолжил питать, как император Сюаньцзун к Ян-Гуйфэй… Ты стала ещё красивее за эти годы… На тебя всегда можно положиться, (В.И.)… Ты никогда не предашь — в этом твоя сила. Вы напряглись, как струна, натянутая до предела, готовая вот-вот порваться в любое мгновение. Рыдания застыли в горле, слезы стали льдинками и уверенность, как река, что затянута льдом, лишь покрыла сознание более толстым, крепким слоем уверенной обреченности своего безумного, нужного, пусть и недостойного шага. «… Я должна помочь остановить этот Дзигоку, ад, в который Вы превратили землю, пробудив это чудовище. Теперь этот мир — мой Чанъань — он действительно не сильно хуже моей истинной Родины. Поэтому я должна защитить её. Даже став предательницей. Этот мир должен жить», — Вы крепче сжали плечи шиноби из Скрытого Камня. Не только из-за душевного волнения, но и страха, порожденного завыванием Десятихвостого и оглушительным ревом многотысячной армии Альянса. «Рыданья собрав Воедино, сплету я из них Крепкие нити И слезы свои на них Вместо жемчуга нанижу», — Вы мысленно прочли последнюю танака перед тем, как шиноби растерянным глухим голосом произнес: — Штаб уничтожен бомбой хвостатого. Вы не смогли поверить… Иноичи-сан, Шикаку-сама… А, поверив, прохрипели: — Пусть покоятся их души с миром в райском лотосе. — Пусть… — просипел мужчина, выдохнув. — Но что нам теперь делать? Как сообщить о нашем прибытии? Вы на несколько мгновений задумались. — Значит поступим так. Вы отпускаете меня: я бегаю не так уж быстро. Пока проберусь к Десятихвотому, Вы должны доложить о нашем плане Хатаке Какаши — командиру Третьей дивизии. Он сумеет связаться с сенсорами, и они объяснят детали всем на поле боя. Вы ведь знаете, как выглядит Какаши-сан? — Ещё бы не знать! — воскликнул шиноби и сам заметно вздрогнул, когда волны грохота и рева наплыли на местность, силясь потопить её в пучине ужаса. — Всё исполню! — Замечательно… — Вы измученно улыбнулись, силясь прийти в себе после звуковой атаки. — Берегите себя. — И Вы, госпожа. Ветер засвистел в ушах, шум голосов неотвратимо приближался вместе с волной страха, что тут же разбилась о скалы Вашей уверенности. Несколько мгновений — ступни коснулись твёрдой поверхности. Вы стали ещё одним актером на сцене театра военных действий. Шиноби из Скрытого камня тут же побежал искать Какаши — Вы определили по звуку удаляющихся шагов. Не медля ни мгновения Вы нацепили очки и, придерживая их за дужку, бросились вперёд. «Всё же не настолько хорошо я умею ориентироваться по одним лишь звукам, тем более, когда их так много», — так думали Вы, лавируя между застывшими в нерешительности, поражёнными шиноби. Новость о потере «мозгового центра» привела в ступор всех. Неизвестно кто теперь возьмет на себя ответственность за разработку стратегии и координацию действий многотысячной армии. Однако Мадара и Обито напротив наслаждались произведённым эффектом. Потерявшее дисциплину войско, с подорванной моралью уже можно считать проигравшим. Стук шагов соизмерим с биением сердца. Люди, оружие, тусклый блеск доспехов — всё смазалось в серо-черное месиво. Слух вылавливал чудовищные вибрации воздуха, рассекаемого длинными отростками гуманоида-монстра. Не успев его получше рассмотреть, Вы, однако, пока что и не хотели знать с чем Вас ждет встреча — итак ясно, что ни с чем хорошим. Увиденный мельком отвратительный облик внушал лишь страх и омерзение. Но больше Десятихвостого Вас волновали те, кто управлял им… «Мадара… Мы уже свидимся снова… Так скоро…» — Вы бежали, оглядываясь вокруг. Земля, точно лепестками, была усыпана тяжело раненными и уже мертвыми шиноби. Медотряд едва справлялся. Зеленые вспышки мелькали то тут, то там. Причитания, возгласы непонимания, решительные речи — всё смешалось в нестерпимо ужасную музыку войны. Её мелодия разливалась в воздухе, напоенный запахом пота, крови и пыли. «Я смогу… Так тяжело бежать… Дура! Соберись!.. Это мир должен жить! Никто не должен почувствовать то, что чувствовала я, потеряв Родину! Невосполнимая потеря — вечная пустота», — нескладные мысли подталкивали вперед. Вы ощущали взгляды на себе. Кажется ни нашлось ни одного шиноби, кто не был бы удивлен странным рвением неизвестной куночи. К кому и куда она так мчится, едва удерживая дужку очков? Перерыв между атаками казался затишьем перед бурей — неконтролируемым бедствием, что коснется каждого шиноби. — Раз так… Они должны познать настоящее отчаяние. Древесный стиль: Техника пронзающих ветвей! — пропитанный ненавистью голос Обито не донесся до Вас, в отличие от свиста древесных шипов. «Проклятье! Я почти!» — подумали Вы, во время увильнув в сторону. Острая игла вонзилась в землю с оглушающим для Вас грохотом. Предсмертные крики взрывались в воздухе, как взрывные печати. Стоящие неподалеку воины, словно сорванные ветви падали на землю один за другим. — Осторожнее! — крепкая рука неизвестного толкнула Вас в спину. Во время. Древесный шип со свистом пролетел там, где Вы стояли несколько секунд назад. — С-спасибо! — воскликнули Вы. Однако ответом Вам послужил хриплый кашель и сдавленный крик. Крик прощания с жизнью. «Ками!» — только и смогли подумать Вы. Хотелось оглянуться — удержались. Не для того неизвестный, которому Вы будете до конца дней благодарны спас Вас. Вынув из-за пояса тэссен и раскрыв его Вы побежали вперёд. Колоссальное человекоподобное чудовище возвышалось ужасающей необъемлемой громадой над людьми — такими жалкими букашками в сравнении с древним существом — квинтэссенцией самих стихий. Оно неумолимо приближалось. Ноги саднило. Однако не зря Вы так много танцевали, так долго бегали с Ли-сэнсэем — привычка терпеть даже режущую боль мозолей как никогда помогла Вам. Выносливое тело выдерживало колоссальную нагрузку, и пусть истерзанная душа билась в агонии от осознания происходящего, однако, привыкшая сносить невзгоды она не высасывала из Вас все силы, а лишь наоборот укреплялась в намерении пережить и эту трагедию. Вы видели цель, к которой стремились с самоотверженным упрямством, в какой-то степени свойственному Вам и которому Вас обучил Наруто. Вы услышали тихий вскрик знакомого нежного голоса… «Хината?!» — подумали Вы и резко остановились, едва не задохнувшись от прилившего к голове жара. Сосредоточившись на месте, откуда примерно раздался возглас — Вы рассмотрели очертания фигуры подруги, спиной закрывшей ото-то. — Проклятье… — Вы бросились вперед. Позади раздался голос Хиаши: — Точечный удар… Хината не успеет… А это кто? Неужели?.. — кажется он узнал Вас. Затем раздался голос Неджи: — Бьякуган! Затем Вы увидели его спину. — Вжи-и-их! — свистели рассекающие воздух шипы. «Сзади!» — подумали Вы. Затем Вы с силой женщины, перетаскавшей более сотни ведер воды, толкнули ошарашенного Хьюга. Удар упавшего тела. Сводящий зубы хруст костей. Чавканье разрываемой плоти. Веер в последний раз упал на землю. Золото нарисованной луны окрасилось кровью. Тихий стук упавших очков остался никем не услышанным. Затем мир для Вас погрузился в океан боли.***
Неджи приподнялся на локтях — в ушах шумело, а спину саднило — ударивший явно не пытался сдерживаться. Он помотал головой — волосы закрывали обзор. Однако шиноби быстро пришёл в себя. Он должен был погибнуть… Но сердце до сих пор стучит, а кровь циркулирует в теле. Неизвестный спас его от неминуемой погибели. Только кто им был? Он повернул голову и… Проклял ками и будд за то, что ему сохранили жизнь. Она, его вдохновение, замерла, будто гейша, готовящаяся к началу выступления. Однако вместо дорого фуросидэ на ней была форма шиноби, окрашенная её кровью… Изящное тело насквозь пронизано шипами. Вместо одухотворённого взгляда — боль. Её губы дрогнули. Она покачнулась. Внезапно тень мелькнула перед глазами — она упала на руки во время подбежавшей Тен-Тен. Куноичи обхватила её одной рукой за талию, второй придержала за резко вздрагивающие плечи. — (В.И.)-чан… — глухой шепот Тен-Тен был омыт несколькими слезинками. — Медика! Срочно! Серьезное ранение! Где медик?! Вы прохрипели, закашляли, и бледные губы окрасились кровью, ручейками потекшей по подбородку. — Н-не н-нужно… Я у-уже всё… — Не смей так говорить! — воскликнула куноичи, проклиная себя за абсолютную неспособность к использованию медицинских техник. — Ты ведь такая сильная! Собери остатки сил… Дождись! Вы вновь закашлялись, и весь подбородок омыло кровью. Тен-Тен опустилась на колени, увлекая Вас следом. Неджи смотрел на происходящее пустым отсутствующим взором: краски эмоций и чувств поблекли в миг, смытые дождями бренной жизни. А куноичи, уложив Вашу голову на свои колени, прошептала, сжав ладонь той, которую так долго ненавидела, презирала. — (В.И.)… Ты спасла Неджи… Будущее клана Хьюга… Я… Прости меня! Пожалуйста! Если можешь… Сколько ужасных слов я наговорила тебе… Как долго ревновала, злилась из-за того, что не могу быть такой же… Утонченной, начитанной, прогуливаться так изящно с зонтиком: ты идешь и совсем как лебедь по воде плывешь — хочется смотреть… Но я отворачивалась, завидовала… — Тен-Тен вздрогнула, когда хрупкая ладонь, несколько минут назад сжимавшая боевой веер, легла, почти упала на её руку. Тонкие мозолистые пальцы едва ощутимо согнулись. — Я-я-я… В-всё понимала… Не злилась… Не кори себя… — Ваши губы дрогнули, изогнувшись в гримасу боли, мало чем напоминающую прежнюю мягкую улыбку. — Б-будь счастлива… С Неджи-саном… Ты прекрасна… Не меняй себя… Очнувшийся от первого шока Хьюга сорвался с места. Он в мгновение ока оказался рядом с Тен-Тен, сжимающей в руках прекрасную бабочку Конохи. Её крылья оказались навечно приколоты к земле жестокостью этого мира. — ЗАЧЕМ?! Почему Вы пришли?! — голос Хьюга, срывающийся в крик, дрожал, как лист на ветру. — Я обещал, что защищу Вас! Я должен был защитить Вас, а не Вы меня! Он хотел продолжить гневную тираду, осыпая Вас упрёками, проклятиями за несдержанность, неясное желание оказаться в гуще военных действий. В этом кипящем котле исчезли многие опытные шиноби, что уже говорить о девушке, не имеющей даже запасов чакры?! Однако взгляд Ваш блеклых глаз выражал столь мучительную боль, что Хьюга не нашёл в себе сил вымолвить и слова. Тут же вспомнились слова из пророчества, что дал ей гадальщик век назад: Всякий, кто полюбит тебя — вкусит горечи плод, Великое несчастье произойдет В мире, во мрак погруженном. Недолог отмеренный кармой век — Поменять тебе суждено одну жизнь на другую. «Всё же есть судьба… Раз слова старца настигли её в итоге», — невольно подумал Неджи, обессиленно опустив голову. Его ладонь легла поверх Вашей дрожащей руки, мягко огладила кожу, постепенно расстающуюся с теплом. Внезапно Вы убрали свою ладонь — вышло так, что руки Тен-Тен и Неджи соприкасались. Хьюга накрывал похолодевшую ладонь подруги, едва сдерживающей слезы. — Б-будьте с-с-счастливы… — Вы смогли улыбнуться совсем как прежде: едва заметно, мягко. — А-акх… Я н-не вижу ваших лиц… Н-но слышу вздохи… П-п-простите… Внезапно тень укрыла от Вашего помутневшего взгляда ночное небо. Наруто, Ваш ото-то, смотрел на Вас расширившимися от ужаса и непонимания, совсем детского, глазами. Словно он силился проникнуть в самую суть мысли о том, что Вы больше не появитесь на пороге его квартиры с покупками в руках; не будете напевать старинные песни, пока готовите для вас двоих ужин; не прижметесь плечом, когда вы, сидя на крыше, смотрели на утопающую в ночи Коноху; не принесете по своему обыкновению им забытое бэнто к воротам деревни; не обнимете перед заданием, не потреплете по шевелюре… — Онее-чан… — только и смог вымолвить Наруто. Его дрожащая ладонь начала стирать кровь с Вашего подбородка — с нежной заботой, такой же, какой она одаривала его. — Мне самому очень жаль, парень… — прорычал Курама. — (В.И.) была хорошей старшей сестрой для такого оболтуса, как ты… Ваши губы дрогнули и из глаз полились прозрачные дорожки слёз, смешавшиеся с кровью. — Ото-то… Б-б-береги себя… К-кушай хорошо… Уб-бирайся х-хотя бы раз в-в, кхе-кхе, н-неделю… Н-носки не р-разбрасывай… О б-бэнто не забывай, — даже лежа в объятиях смерти не могли покинуть братика без соответствующего напутствия. — П-прости… Я… Неджи бы погиб… Но он — б-будущее к-клана Хьюга… Как и ты, Хината… — (В.И.)-чан… Т-ты была самой лучшей… П-подругой… О которой я-я м-могла мечтать… — нежный голос срывался в тихий практически беззвучный плач. — И т-ты… Б-береги Сак-куру… П-проследи, чтобы она ото-то не о-обижала… — Вас сдавил приступ кашля. Вы начали лихорадочно дрожать, однако Хината попыталась уменьшить боль с помощью медицинских техник– такие раны под силу вылечить разве что Цунаде. Вы глубоко вдохнули и посмотрели на Хинату с глубокой признательностью. После остановили любящий взгляд на каждом склонившемся над Вами шиноби. Неужели это конец Вашей истории в этом удивительном и жестоком мире?.. — В-вы в-все п-прекрасные цветы нового поколения — надежды этого мира… В-ваша к-красота не та, что у лепестка недолговечной сакуры — она — красота в-величественной горы… Вам выпала н-несчастливая доля исправлять о-ошибки прошлого, сражаться с ним… Но вы… Ж-живите и и-ищите радость в каж-ждом дне… Г-главное собой будьте… И н-не спорьте на д-деньги… Л-лучше вообще ни на что не с-спорьте — Ваше дыхание начало сбиваться учащаясь. Будто Вы сражались с самою смертью, вырывая каждую секунду жизни из её вечного плена. — С-спасибо за всё… Вы стали моей семьёй… Узы наши не под с-силу разорвать д-даже неизбежному… П-передайте поклон всем, с к-кем я не с-смогла п-поговорить… Вы замолчали, всматриваясь в лица друзей, силясь различить из-за пелены слепоты хотя бы отдельные черты. Рёв Десятихвостого заставил всех дрогнуть, подняться, готовясь к следующему бою. Кто из них хотел покидать её сейчас? Это казалось таким кощунственно неправильным шагом, однако: — Ж-жертва (В.И.)-чан не будет напрасной! — в отчаянной решительности воскликнула Хината. — Мы одолеем эту тварь и этих двоих! — воинственно воскликнула Тен-Тен, доставая свитки. Неджи безмолвно активировал бьякуган. Во что бы то ни стало он отомстит тем, кто причинил Вам одни лишь страдания при жизни и стал причиной столь печального Вашего конца. Он изобьет монстра до смерти… Искромсает его на куски… Сделает всё, чтобы каждая капля Вашей крови была возмещена в десятеро потерями со стороны противника. Один лишь Наруто не был в силах двинуться… Он лишь бездумно трепал волосы онее-чан. Мягкие, чуть спутанные, источающие чуждый вони войны аромат глициний. Узумаки не желал, не мог поверить в реальность, что казалась дурным сном… Кошмаром, который закончится с пробуждением из-за голоса (В.И.), зовущей его завтракать. И он — её голос — воззвал. Только не из кухни, а из ада войны. — Ото-то… П-прости, е-если сможешь… — Онее-чан… Что ты такое говоришь… — сквозь слезы прошептал Наруто, нехотя сжав Ваши волосы, так, будто это был единственный способ вырвать Вас из рук смерти. — Я-я… Оставлю на твоём измученном с-сердце ещё один рубец… Кхе-кхе… — Ты спасла Неджи… — каждое слово Узумаки было преисполнено бурлящим варевом срывающихся в пропасть агонии боли чувств и эмоций. — Ты поступила как герой… Как ниндзя… Но я… Я не хочу терять тебя! Онее-чан! Пусть мы не кровные брат и сестра, но это неважно! За эти годы ты стала для меня родной… Пожалуйста, останься! Прошу… Молю! Наруто едва сдерживал рыдания, осознавая, что в последний раз… — Останусь… — Ваши едва слышные слова перебили его мысли. Словно завороженный он смотрел на тонкокостную ладонь, что дернулась, но так и не поднялась — Вы не нашли в себе сил. — Останусь… Ото-то… В твоём сердце… В воспоминаниях… Знаю, как… Не обнадеживающе это… Но это лишь на первый взгляд… Однако полный нескрываемого злорадства и ликования голос Обито разнесся громовым раскатом над Узумаки, застывшим с умирающей сестрой на руках. — Не ты ли кичился тем, что защитишь своих друзей?! Оглянись! Посмотри! Спас ли ты их, мальчишка?! Твой товарищ постепенно умирает на твоих руках… Смог ли ты оказаться в нужном месте вовремя? Наруто широко раскрыл остекленевшие от ужаса глаза… Оглянулся — лес древесных шипов с кронами из нанизанных тел шиноби, ещё недавно решительно рвавшихся вперёд. Его онее-чан доживает последние минуты у него на руках. А древнее чудовище готово вырваться из западни, чтобы увеличить число жертв и их кровью окропить чернеющую под огромном оком луны землю. — Такова реальность… Которая вскоре изменится. В новом мире оживут даже мертвые… Узумаки опустил голову и вперил взгляд в Ваше исказившееся от боли и страха лицо. Вы боялись неизбежного… Однако слёзы проливали, оплакивая оставленных во тьме скорби родных… Увещевания Обито о том, что иллюзорный мир «Глаза луны» способен в миг стереть мрак страдания, наполнив жизнь лишь светлой радостью. Ему, Наруто, стоит лишь присоединиться. Осознание, что в этом мире будут живы родители, учитель Джирайя, (В.И.), его онее-чан — эта обманчивая надежда в миг развеялось от звука пощечины Хинаты и Вашего тихого возгласа. — Он лжёт! Кхе-кхе… Неизвестно… Какую иллюзию… Создадут… Они… Имея столько власти! Н-наруто, прости за то, что тебе пришлось испытать так много боли… — Вы продолжали говорить, тратя последние силы, постепенно срываясь в омут беспамятства. — Но весь Альянс… Все помогут тебе… Справиться с этой болью… Ты не один… Больше никогда не будешь одинок. — Онее-чан… — только и смог проговорить Наруто. И уже через несколько мгновений, держа за руку Хинату, он был готов противостоять Обито и Мадаре, все это время с интересом зрителя наблюдавшего за трагедией человеческой жизни. А Вы смотрели на расплывчатые тени объединившихся воинов, на пылающего под покровом чакры Курамы ото-то, и не верили, что некогда конфликтующие страны и кланы объединились, а друзья были живы — и все они полны решимости дать отпор врагу, что кажется непобедимым. «Может лишь кажется?..» — подумали Вы, постепенно тая, как свеча из-за расплавляющей тело боли. Проклинали свою удивительную живучесть, не понимая, почему Ваш век не так же долог, как у капли росы на жемчужном тростнике *9*. Каждая секунда жизни казалась невыносимой пыткой. И всё же Вы успели пожалеть, что не сообщили Какаши-сану о провале плана. Однако внезапно раздался его голос. — (В.И.)-чан… — К-какаши…сан… Не получилось… — Вижу… — Я просто… Опять всё наоборот сделала… Не везёт мне в и-исполнении желаний… Н-надо было желать умереть сразу… Авось и пронесло бы… — Вы невольно рассмеялись, срываясь в кашель и протяжный стон — при каждом движении острые шипы раздирали всё больше и больше плоти. — Я д-даже г-гейшей не смогла стать… Сначала Пейн… Потом смерть… Превратность моей жизни… Поражает… Вы продолжали говорить, а Какаши не отрывал от Вас взгляда, застеленного пеленой слёз. Реальность размывалась, вырисовывая перед глазами незабвенный ужас той роковой ночи, когда от его руки пала Рин. Её лицо сменялось Вашим. Дыра в груди внезапно вытягивалась в древесные шипы. Преисполненный ужасом взгляд широко раскрытых глаз сменился усталой болью обреченности полуприкрытых глаз другой… «Другой! (В.И.) — не Рин! Обито, как и я видел в ней её… Какими же мы были дураками… Не обращая внимания на характер несчастной девушки, принимали её за Рин, не считаясь с её личностью», — подумал Какаши, склонившись над Вами. — Не нужно было так рисковать, (В.И.)-чан… — Я должна… Это и моё прошлое… Мои ошибки… — Нет, (В.И.)-чан, ты не сделала ошибок, чтобы их исправлять… Мы не властны над чувствами других к нам. Не тешь себя надеждой, что Мадару было можно изменить… — дрожащая рука капитана команды номер семь коснулась протектора Альянса на Вашем лбу. — Твоя забота о товарищах не знает границ. И пусть ты из другого мира, но в тебе, как и у всех, кто родился в Конохе, пылает Воля Огня. Одинокая кровавая слеза стекла с Вашего полуприкрытого глаза. — П-правда? Не чужая? — Разве чужая заставит стольких шиноби воспрянуть духом? Ты этого не видишь, но я опишу тебе. Представь себе, что твои друзья… В миг потоки молний обвили руку Хатаке — он использовал чидори. Удар — часть древесного шипа со стуком отлетела в сторону. — Скоординировали действия… Второй — еще один шип был разделен. — …чтобы осуществить манёвр… Третий удар — последний шип раскололся, и теперь девушка лежала, вздрагивая, пронизанная зелеными древесными кругами. -… на который их вдохновила твоя жертва! Твоя воля! Хиаши будет вечно благодарен тебе за спасение Неджи. — И Тен-Тен… и Ли-сэнсэй… и Гай-сан, — Вы едва заметно улыбнулись. — И они, — Какаши прикрыл глаза перед решающим, четвертым ударом. — И я… Жалею, что не смог узнать тебя лучше. Ты слишком напоминала мне и Обито нашу погибшую подругу Рин. Вы закашляли, дрожа от боли и переполнявшего душу волнения. — Так вот причина… — Да, — Хатаке стиснул зубы. — Он до сих пор видит её, смотря на тебя… Мне жаль, что ты стала жертвой внимания не оправившихся от потери стариков… А теперь, — он занес руку, — позволь мне извиниться: один удар облегчит твои муки. Вы испугались… «Неужели так скоро?» — леденящая саму человеческую суть мысль о скорой кончине поразила сознание ядом страха. Однако сводящая с ума судорога новой волны агонии оказалась эффективным противоядием. — С-спасибо… — обескровленные губы, окрашенные алыми кровавыми разводами, изогнулись в улыбке облегчения. — Не вините… Себя… — Уже не буду, — Какаши подернутым пеленой слез взглядом прощался с Вами. — Чидори! Рука, охваченная потоками молний, начала опускаться прямо к груди, в которой ещё билось сердце. Но вот миг и Хатаке оказался отброшен ударом в живот. — Обито… — имя друга — единственное, что успел прохрипеть Какаши перед падением. Учиха, не обращая внимание на голос бывшего товарища, склонился над Вами. Закрыв глаза Вы приготовились к вожделенному концу. Но вместо разрывающего, прожигающего плоть разряда ощутили уже знакомые руки, играючи подхватившие Вас. Воздух разорвал крик Наруто, вернувшегося после удачного выполнения атаки — они отрезали два хвоста монстра. — ОТПУСТИ ЕЁ, УРОД! Затем раздался дрожащий от ярости возглас Неджи. — УБЕРИ ОТ (В.И.)-САН ОМЫТЫЕ КРОВЬЮ РУКИ, УБИЙЦА! Однако Обито не было до них дела. С изнывающей от боли Вами он растворился в черноте открывшегося портала.***
Утонувшая во тьме пустота простиралась перед затуманенным поволокой взглядом. В её гробовом безмолвии частое биение сердца оглушало. Хотелось остановить его и затянувшуюся пытку жизни. Вы не могли более терпеть. К тому же эффект от медицинской техники постепенно ослабевал и сдерживаемая её силой боль грозила переполнить Ваше тело, как жидкость сосуд. Скрипнув зубами Вы уперлись головой в крепкую грудь Обито. Понимали, если откинете голову назад — лишитесь рассудка от шока. — Зачем?.. — глухой раздираемый скорбью голос раздался рядом и одновременно будто отдаленно. — Зачем ты вышла на поле боя?! — Обито, не выдержав, сорвался в исступленный крик. Крик отчаяния. — Какой черт понёс тебя сюда?! Почему не была в Конохе?! Осталось совсем немного… Но пламя грозной тирады затухло лишь от одной капли Вашего едва слышного голоса. — Остановить… «Больше слова не смогу сказать», — подумали Вы. Слёзы текли из Ваших глаз — Вы не в силах были остановить их поток. Вырывая крупицы жизни из хладных рук смерти продолжали подпитывать своё существование ещё на некоторое время. Безумная, обреченная на провал надежда терзала не затухшее сознание: быть может получиться достучаться до сердца Обито? Раз Вы так напоминаете ему ту несчастную девушку по имени Рин. Вдруг он послушает её? — Зачем? — Обито бережно прижимал Вас, изуродованную ужасными шипами. В кромешной тьме круги из дерева напоминали ту пустоту, что образовалась в груди Рин после удара чидори Какаши… Лишь только он осознал, над кем занес руку его бывший товарищ — тут же разорвал связь с Джуби. На кону стоял каждый миг, могущий стать последним для Рин… Потому ни грозный оклик Мадары, ни рёв Десятихвостого не остановили Обито. И вот он стоит в черной пустоте вновь держа на руках погибающую возлюбленную… «Мою Рин? Или Рин старика Мадары? Не столь уж важно… (В.И.) так похожа… Не может быть, чтобы ею была не ты… Не может быть реальность столь жестока даже в последние мгновения своего существования», — лихорадочные мысли сводили с ума, скидывая в пропасть, на дне которой кровавым озером алело воспоминание о роковой ночи. — Неужели эта безжалостная реальность лучше вечного сна? — Выбор… — прохрипели Вы, невидяще взирая во мрак грядущего. — Зачем людям свобода выбора, если они распоряжаются ею самым ужасным образом?! — Учиха вперил яростный взгляд в белое, как первый снег, лицо девушки. Красная полоса, оставленная кровавой слезой, длинным следом тянулась вдоль щеки. — Ты видела к чему это приводит! Не лучше ли жить в иллюзии, раз человечество просто неспособно измениться?! — Осязание… — Под этим гендзюцу всё будет осязаемо и так же реально, как ты и я сейчас в этом мире пустоты! — Обман… — Обман?! — воскликнул Обито в каком-то одному ему ведомом отчаянии… Шаринган и риннеган неотрывно следили за каждым имением черт Вашего лица. Брови сведены к переносице, губы дрожат от напряжения, а взгляд блеклых полуприкрытых глаз словно проникал под покровы души взором того, кто уже ступил ногой за невидимую грань миров. Учиха вдруг осознал, что всё это время Вы копили силы, отвечая односложно, ради одного единственного, но столь важного для Вас предложения. — Обито… Знаешь… Обманываешь себя… На гендзюцу реальность не заменить… Я знаю… Я так же жила… В своем… Но в реальности есть хорошее… И пусть оно сменяется болью… Однако в отличие от гендзюцу реальность… Не развеется от одного укола боли… Не исчезнет… Оставит с пониманием… Что всё — сон. Вы говорили прерывисто, не жалея последних сил, чтобы влить в сердце Обито хотя бы каплю противоядия от этой заманчивой по сути, но безумной по исполнению и возможным последствиям идеи. «Пусть я слишком глупа, чтобы всё понять… Однако я так хочу, чтобы стал виден конец печали… Наруто, Хината, Чоджи, Сакура, Гаара-сама… Мурасаки… Конохамару… Лишь бы все-все Вы и другие остались живы… Я сделала всё, что могла», — Вы начали дышать более отрывисто, часто. — Рин… — Обито произнес желанное, звучащее, точно звон колокольчика, имя, прислонившись своим лбом к Вашему лбу. В последний раз. Мягкая кожа обожгла его нежным теплом. Он хотел касаться его… Касаться, касаться ещё и ещё. До умопомрачения. До беспамятства. Она покинула его, вернувшись спустя десятилетия в другом облике, чтобы показаться на миг и исчезнуть во тьме вечности вновь. Дрожащая ладонь из последних сил обхватила его руку. Обито замер, смотря широко раскрытыми глазами на Вас… Улыбающуюся отстранено и понимающе. — Пережил так много… Бедный… Не вымещай злость на безвинных… Проснись… Ещё есть шанс… Ваша речь прервалась протяжным кашлем. Обито вдруг очнулся от светлого сна, в который вовлек его Ваш голос, Ваше тепло и Ваше прикосновение. Он крепче обхватил Вас, подумав: «Ещё есть шанс всё изменить. В Мире Цукуёми Рин будет жива… Ты, (В.И.), будешь жива… А пока что…» — Попрощайся с ним. Вы сразу поняли кого Обито имел ввиду. Едва заметно дернули головой, прохрипели с отчаянной мольбой. — Нет!.. Это разобьет ему сердце!.. — Он в любом случае узнает об этом, — Учиха бросил на Вас последний взгляд, преисполненный необъяснимого чувства, что Вы просто не могли увидеть, как и его глаза. «И в обоих из них его ненависть придаст ему сил для воплощения плана», — ведомый невысказанной мыслью он открыл портал.