Люби.

      Я проснулась от холода. Меня прям реально трясло, хоть вроде и накрыта была толстым зимним одеялом почти с головой. Руки настолько ледяные, что кажется, будто просидела в морозильной камере часа так три. Ноги точь в точь такие же, нужно было у Саши носки попросить…       Я хочу встать, и пойти в её комнату, чтобы попросить ещё одеяло, но понимаю, что тело стало ломить только сильнее. Странно, я же пила таблетку… от головы помогла, а от этого нет? Лежать и дрожать, как на морозе в минус сорок — тоже не вариант. Придётся орать на всю квартиру… Надеюсь, соседи потом на нас также орать не будут.       Вдох — выдох, я собираюсь с мыслями, и всё-таки кричу: — Саша! — пугаюсь своего же голоса. Он такой хриплый… но горло, вроде бы, не болит. Либо я уже просто не чувствую.       Жду минуты три. Тишина. Наверное, она не услышала. Конечно, дверь то в комнату закрыта. Я боюсь сорвать голос, но нужно позвать Сашу, иначе станет ещё хуже. Вновь собираюсь, и кричу уже изо всех сил её имя. Даже закашлялась немного. Снова жду.       Через минуту-две в коридоре раздаются тяжёлые шаги, приближающиеся к двери в комнату, где я сейчас нахожусь. И вот опять… не по себе. Я боюсь, что Саша ударит меня или накричит. Боюсь сказать что-то не то. Дверь открывается, и я вижу тёмный силуэт. Он был странным… Не женским. Большие плечи, и не особо худое телосложение, явно не Сашино. Я замираю, полностью перестая дышать. Вжимаюсь в кровать, в ладонях крепко держа простынь.       Рука силуэта тянется к выключателю. Щелчок. Яркий свет ослепляет глаза. Я сильно зажмуриваюсь, а после того как открываю глаза — вскрикиваю, в панике отползая, хотя, нет, отлетая, в другой конец кровати.       Сергей. Что он здесь делает?! Это же… квартира… Нет… Это моя квартира! Но я же засыпала у Саши… Я точно помню! Неужели всё это было лишь жалким сном? Нет, я не верю… Просто не могу признать это. Он начинает медленно приближаеться ко мне. Эта противная самодовольная ухмылка… Меня сейчас вывернет из-за неё наизнанку.       Он держит что-то в одной руке. Я прищуриваюсь, но всё равно не могу понять, что это такое. Эта вещь в чёрном чехле, и она небольшая. Это может быть всё что угодно. В данный момент мой мозг просто отказывается гадать, что именно. Мне страшно. Очень. Руки онемели и безостановочно дрожат, а в горле застрял ком слёз, не дающий закричать.       Он подошёл уже вплотную к кровати. Взгляд серых глаз был максимально странным. Они были… как у психопата. Ухмылка, переросшая в ненормальную улыбку, соответствовала взору. Он пристально смотрит на меня, из-за чего по всему телу проходит мелкая неприятная дрожь.       Я замечаю, что рука, в которой находился чехол, начинает странно дёргаться. Только после того, как я слышу звук расстёгивающийся молнии, понимаю, что происходит. Чёрная плотная ткань падает на пол. Я дёргаюсь, увидев поблёскивание. Это… мой концелярский нож. Им я оставляла порезы, когда под рукой не было маленького лезвия. Где он его отыскал? Я запрялала его в самый дальний шкаф своего гардероба, в котором хранилось… нижнее бельё. Это было сделано специально, чтобы никто туда не полез и не нашёл этот нож! Но его нашли…       Он выдвинул лезвие. Я, кажется, уже смирилась со своей смертью, хотя бы потому, что не могу закричать. Меня будто парализовало. Не могу ни двинуться, ни сказать что-либо. Даже моргать сложно. Он замахивается ножом, а я, вспоминая насколько он острый, и как больно и глубоко ранит, отмираю. Весь крик, что был внутри выходит наружу. Я даже сама пугаюсь этого.       Правда, кричу я как-то странно. Будто под водой… А потом чувствую чьи-то прикосновения к лицу… Хватаюсь за свои щёки, но на них нет не чьих рук! Что за бред…

***

— Алёна! — Саша тресёт Швец изо всех сил. Она берёт её милое, но в данный момент заплаканное личико в свои руки, и начинает легонько бить по щекам. — Алёна, проснись! Пожалуйста… ну, давай! — она опускает голову девочки обратно на подушку. Начинает думать, как её можно разбудить.       Когда Саша услышала, как Швецова зовёт её, сразу пришла. Правда, увидеть Алёну, которая дрожит и плачет, спящей, Горбачёва не ожидала. Она принялась будить её, но ничего не получалось. Швец просто отказывалась просыпаться, не реагируя ни на что. Саша и тресла её, и била по щекам, даже поднимала на руки, но ничего, ничего не срабатывало.       Девушка уже подумывала над тем, чтобы облить младшую ледяной водой, но не решалась.       Резкий истошный крик, заставивший Сашу чуть-ли не перекреститься, и Алёна вновь замолкает, продолжая не двигаться. Светловолосая перепугалась до жути, начала мерить пульс и дыхание: всё есть, всё в порядке. Можно хоть немного выдохнуть.       Девочка лежит неподвижно минуты две, после чего резко вскакивает на кровати. Её глаза были настолько широко распахнуты, что Саша на секунду подумала: «а они не вылетят?». Из них потекли слёзы настолько быстро, что Горбачёва уже хотела идти за тазиком, чтобы Швец не намочила всё постельное бельё, но прижавшийся к ней подрагивающий комочек заставил приостановиться. — Саш… — она почти задыхалась. — Мне страшно. — Что тебе приснилось? Я не могла тебя разбудить минут десять! — девушка неосознанно приобнимает тельце. Часть футболки уже пропиталась слезами, но сейчас Саше было всё равно. Её интересовало только то, что приснилось Алёне. — Он. — тихо говорит девочка, продолжая всхлипывать куда-то в грудь Саши. — Кто «он?» — Сергей… Мамин… мужик. Ненавижу его… — розововолосая поднимает голову, на секунду заглядывая в задумчивые карие глаза, но потом снова утыкается в грудь девушки. — Что он делал? — Саша была, мягко говоря, удивлена ответу и пояснению младшей, но старалась не подавать виду. Получается, она живёт в одной квартире с человеком, который хочет её убить? Кошмар какой… — Он… он хотел… хотел… зарезать меня… — мямлит Алёна. Она, кажется, начинает успокаиваться, но, возможно, так только кажется. — От этого ты закричала? — Я кричала? — она вновь поднимает голову. Глаза от слёз уже слегка раскраснелись. — Ещё как… — вздыхает Горбачёва. — Наверное… Когда он замахнулся, я кричала, а потом проснулась… — девочка отстраняется, и укутывается в одеяло. Слёзы и правда текли уже в разы меньше. Успокаивается. — Холодно… Очень. — Нужно температуру померить… — Саша встаёт и уходит куда-то. За градусником, наверное.       Через минут пять возвращается, держа в руке ртутный термометр. Алёна вытаскивает дрожащую ручку из под мягкого одеяла, и принимает измерительный прибор. — Подержи минут… эм-м… пять. — она неловко чешет затылок, садясь рядом с младшей.       Пять минут молчания длятся невыносимо долго. По их истечению, Алёна отдаёт градусник светловолосой, так как у самой перед глазами всё плывёт, и разглядеть результата она попросту не сможет. Жутко хочется спать. — Блять… Ну пиздец, Алён… 39.1, — говорит девушка, устало глядя на розововолосую. — Тебе нужно воды попить… — Ляжешь со мной? — тихо слышится из под одеяла. — Что? — Ляжешь со мной? Пожалуйста… Мне страшно. — Ладно… лягу. — она встаёт и уходит. Алёна сначала не понимает куда, но потом всё-таки доходит, что Саша пошла за водой.       Девушка возвращается с кружкой доверху наполненной кипячёной водой. Садится на угол кровати, и протягивает её Алёне.

Повествование от лица Швец.

      Я залпом выпиваю всю воду. Она не была тёплой, но и холодной назвать тоже сложно. Возвращаю кружку, и ложусь на спину, сразу закрывая покрасневшие глаза. Лампа, висевшая прямо над кроватью неприятно слепила даже сквозь закрытые очи. Я хмурюсь, а после сразу слышу тихий смешок.       Саша ставит пустую кружку на тумбочку. Она выключает свет и возвращается к кровати. Пролезая через меня, укладывается рядом, накрываясь краем одеяла. Несмотря на довольно значительное расстояние, я чувствую тепло её тела. Хочется прижаться, и согреться, но держу себя в руках, всё-таки, как ни как, она мой… враг? Который в данный момент пытается меня вылечить… Смешно.       Я немного поворачиваю голову в её сторону. Золотистые кудряшки так красиво разбросаны по белой подушке. Они, непонятно от чего, поблёскивают, словно на солнце. Возможно, от лунного света. Хотя, на улице уже начинало рассветать, и луна постепенно уходила, сменяясь всходящим солнцем. Я вновь кладу голову ровно. Вся сонливость исчезла, сменяясь напористым потоком мыслей.       Чувствую себя героиней какого-то сумасшедшего сериала. Всё запутанно и непонятно. По крайней мере для меня. Саша, кажется, знает что-то большее.       Руки продолжали дрожать от холода, также как и ноги. Как согреться — я не знаю. Сейчас бы горячего чая… такого, как я пила перед сном. Но опять будить Сашу не хочется, потому что если я её взбешу, вполне могу вылетить из квартиры на улицу.       Пролежав с закрытыми глазами ещё минут десять, мне надоело. Мучение какое-то, а не ночь. Я принимаю сидячее положение. По спине проходит дрожь, но накинутое одеяло всеми силами пытается справиться с этой проблемой. Я глянула в сторону окна. И правда рассвет, уже даже некоторые фонари повыключались. Далее взгляд опустился ниже: подоконник, на котором стоял маленький искусственный кактус, а рядом с ним фотография в рамке. Не видно, что именно там за фото, ещё темновато для таких мелочей. Спускаясь ещё ниже, я вновь наткнулась на прекрасные кудри, попрежнему разбросанные по подушке. Сейчас можно было довольно неплохо разглядеть черты лица Саши, что, в принципе, я и делала.       Когда она спит, выглядит совсем безобидно. А на деле… может и убить, если постарается. — Что смотришь? — тоже не спит... Наверное, почувствовала мой взгляд. — Эм-м… прости. Сон пропал, и как-то… неудобно что-ли, — мне хочется испариться. Кажется, что я как пьяный бомж, что несёт бессмысленную ерунду всем, кто на него посмотрит, или просто пройдёт мимо. Или я преувеличиваю? — и холодно очень… — прошептала я так, что сама еле услышала.       Саша вздохнула. Она открыла глаза, а я сразу отвела взгляд, будто и не смотрела на неё вовсе. — Ляг поближе ко мне, теплее будет.       Меня передёрнуло от этих слов. Не понимаю, что происходит с телом и мыслями, когда я рядом с ней. Всё в миг становится какое-то неуправляемое. Наверное, это от того, что в глубине души я её боюсь... – Н-нет... я тебя заражу. – Всё равно тебя лечить, и себя заодно полечу, ничего страшного. – она шутит, я уверена. На кой чёрт ей со мной возиться? Сегодня днём пойду домой, и доставать её не буду своим присутствием.       Спорить я больше не стала. Пододвинув подушку поближе к Сашиной, легла почти вплотную к ней. Как-то стыдно даже было, но всё равно намного лучше чем прежде. Теплее и... не понимаю. Странное чувство, не могу его объяснить. Какое-то родное.       Неосознанно, я двинулась ещё чуточку ближе. Запах её футболки не сравнится ни с каким-либо другим. Табачный дым и сладковатые приятные духи.