Melek

Не ищи лекарство вне себя. Ты — лекарство. Ты — исцеление от собственной печали Джалаладдин Руми.

      Жар охватил податливое гибкое тело, несмотря на то что пасмурный весенний день не отличался благосклонностью и продолжал дышать лёгкими заморозками. Казалось, над поверхностью поляны, сплошь переполненной воинами, скопился студённый пар, выталкиваемый в самое небо дружным загнанным дыханием, чьи резкие и порой тяжёлые порывы распростроняли вокруг живое тепло. Пот струился по шее и вискам разгорячённого в пылу битвы Селима и неприятно холодил кожу при каждом дуновении лекгокрылого ветра, заставляя все мышцы вдоль позвоночника цепенеть от внезапной дрожи. Однако этот озноб был не в силах завладеть полноправным вниманием шехзаде, чей целеустремлённый тяжёлый взгляд хищника был прикован к стае противников, сомкнувшихся в тугое кольцо вокруг него на клочке пустоши. Его губы сами собой раздвинулись в насмешливой улыбке удовольствия, обнажая ровный ряд потускневших зубов, пальцы с неистовой силой сжались на рукояти сабли, небрежно поигрывая в воздухе лезвием, словно преследуя цель поддразнить атакующих. Во всём теле Селим чувствовал родное сердцу напряжение натренированных мышц, приходящих в ритмичное сокращение при каждом отточенном движении, и получал ни с чем несравнимое наслаждение от своих лёгких, словно танец, переходов, стремительной птицей кружащих его по траве. Он давно уже не испытывал подобной радости внутри себя, смешанной с приятными отголосками боли в руках, и с каждым мгновением, проведённом на поле боя, жаркий огонь азарта и благоговейного восторга только сильнее разгорался в груди, охватывая сердце озорными языками пламени. Ему хотелось смеяться в голос, когда верное оружие, парящее в его хватке подобно пёрышку, совершало над головой плавные режущие удары, за которыми неизменно следовали долгожданный звон начищенной стали и не менее значимый возглас поверженного противника.       Молодая кровь кипела в жилах Селима, наполняя его мышцы новой энергией, а затем в каждый уголок его тела заливалась неведомого величия сила, что так и просилась наружу. Не испытывая ни малейшего желания сдерживать или подавлять в себе этот необычный порыв, шехзаде со скоростью зыбкой молнии рванулся вперёд, и в тот момент, когда мощные потоки выплеснулись на свободу, сразу несколько крепких бойцов полегли на землю, оглушённые одним сокрушительным ударом. Не теряя времени, шехзаде ловко увернулся от коварного нападения сзади, ещё издали заслышав тяжёлые, налитые усталостью шаги другого воина, и с долей мрачного ликования повалил его на спину безупречно совершённой подсечкой гранью сабли. Как только грузное тело товарища растянулось внизу, потеряв равновесие, Селим тут же переключился на других нападающих, нарочно подпуская их вплотную к себе, а затем под взволнованное биение охваченного знакомым трепетом сердца он яростно обрушил на каждого из них лезвие клинка, отбрасывая по очереди на край поляны. Его частые вздохи, слетающие с сухих губ громким боевым кличем, превратились в загнанные хрипы, но даже резкая боль, раздвигающая стенки рёбер, не могла заглушить в нём опьяняющую гордость за столь быструю победы. Один за другим поверженные воины поднимались на ноги, приходя в себя, и снова окружили своего шехзаде, но теперь не для того, чтобы поднять оружие против него. Повинуясь какому-то тайному сигналу, они одновременно ударили себя кулаками в грудь с левой стороны и молча склонили головы, с непрекрытым восхищением посмотрев на наследника. Селим обвёл своих товарищей торжествующим взглядом, не скрывая теплого чувства признательности в глубине сияющих глаз, и с такой силой приложил ладонь к сердцу, что вышиб из лёгких весь воздух. Окрыляющий восторг переполнял его, и, казалось, внутри него спрятано ещё больше силы, чем он хотел продемонстрировать в этот раз. В отличие от уставших и измотанных трудным поединком воинов, его плечи сохраняли господскую осанку, а голова была всё так же приподнята в властной манере, словно этот бой был для него всего лишь разминкой.       Поблагодарив друг друга за славную битву, воины начали расходиться в разных направлениях. Кому-то хотелось поскорее отдохнуть, кто-то чувствовал в себе достаточно сил, чтобы сразиться с кем-нибудь снова, но большинство янычар сбились в небольшую кучу под тенью деревьев, покрытых пока ещё нежной и молодой листвой. Селим видел, как они увлечённо разговаривают между собой, хлопая друг друга по плечам, и в его сердце внезапно прокралась непрошенная тоска. Как бы он хотел разделить это ежегодное событие военного смотра, посвящённое подготовке к новому походу, со своим младшим братом, Джихангиром. Не находя среди знакомых лиц его мудрые проникновенные глаза, он ощущал себя покинутым и одиноким, и лишь очередное выматывающее столкновение с участниками собрания помогало ему забыться. Когда его руки наполнялись неведомой силой, подогреваемой жаром оков, он становился обладателем такого могущества, что, возможно, мог бы уложить на лопатки целый вражеский отряд, ни разу не моргнув. Подобного с ним никогда не случалось на предыдущих смотрах, поскольку обычно после первого же спарринга шехзаде хотелось хоть немного отдохнуть, однако сейчас его энергия била в нём через край. Это было весьма неожиданно и очень даже полезно для наследника, так что Селим впервые за полгода, прожитые во власти своего проклятья, мысленно возблагодарил Аллаха за то, что он позволил ему найти новое преимущество в судьбе Охотника. Отныне он мог сражаться с кем угодно и сколько пожелает, пока оковы не перестанут питать его кровь мощью, и мог бы стать непобедимым, если бы страх потерять контроль над собой не преследовал его в ужасных кошмарах.       Время перевалило за полдень, и поляна нежилась в щекотливых лучах игривого солнца. Селим с нетерпением ждал, когда же оно спустится пониже и сможет наконец пригреть студённую землю, до сих пор спящую в цепких когтях прошедшей зимы. В воздухе уже витал знакомый терпкий аромат свежих листьев, рождающихся на невзрачных ветвях деревьев, но пока что ему не под силу было прогнать робкое дуновение холода в северном ветре. Мокрая одежда неприятно липла к телу, из-за чего шехзаде зябко поёжился и поспешил сдвинуться с места, чтобы разогнать по телу тепло. Воины почтительно расступались перед своим наследником, вежливо склоняя головы, и так они проводили его до устроенного в тени шатра Сулеймана, который он по старой традиции разделил с другими шехзаде и Ибрагимом. При виде Селима вся семья султана приветливо улыбнулась в ответ на его поклон, адресованный отцу, и Сулейман с едва приметным одобрением прикрыл глаза, давая понять, что хочет похвалить сына за победу в одном из поединков. Грудь Селима едва не разорвалась от гордости, но спустя секунду к нему приблизился великий визирь, преданно сверкая ятнарными глазами.       – Шехзаде, с возвращением, – учтиво и при этом с нотками ублажающей нежности пророкотал Ибрагим, бросив на него открытый взгляд. Тёмного цвета накидка привычно покрывала его плечи, и Селим бесшумно усмехнулся, вспомнив этот старый трюк. – Не хотите ли присоединиться? Вас слишком долго не было.       Глубоко вдохнув в себя приправленный зеленью запах ранней весны, Селим одарил верного пашу расслабленной улыбкой и со звоном спрятал саблю. Оглянувшись, он прошёлся одобрительным взглядом по группе сражающихся воинов, что должны были удовлетворить своими результатами самого повелителя, и слегка кивнул сам себе, решив, что заслужил отдых в кругу семьи. Справа от отца он заметил Баязида, с неподдельный интересом следившего за поединком янычар, на губах Сулеймана приютилась гордая улыбка, а властный взгляд всем своим блеском выражал одобрение. По левую руку от правителя сидел Джихангир, и при виде того, с каким учёным видом он давал советы выбывающим из битвы воинам, в груди Селима вспыхнула щемящая ласка. Ибрагим всё ждал его ответа, но шехзаде не торопился, желая растянуть эти мгновения крылатого счастья ещё на несколько секунд.       – Да, разумеется, – наконец отозвался он и заметил, что паша чуть расслабился. Подавляя внутри приступ невинного веселья, шехзаде в дружеском жесте опустил кулак ему на плечо, не переставая улыбаться. – Только прогуляюсь по саду и выпью шербета. Передай отцу, что я скоро.       Не дожидаясь традиционного поклона, Селим удалился, до последнего момента оставляя сжатую руку на крепком плече Ибрагима. Его пальцы мимолётно и невесомо скользнули по мягкому шёлку его накидки и их снова кольнуло прохладой, когда шатёр повелителя остался позади. Шум орудий и дружные крики воинов становились всё тише и тише, пока и вовсе не растаяли за мелодичным шелестом листвы над головой. Под его ногами стелился изящный полумрак, обволакивая аккуратные стволы деревьев в тёмный бархат, где-то в вышине парили громогласные птицы, приветствуя новый сезон радостными песнями, а может быть, и подбодряя собравшихся на поляне воинов скорее начать новый поход. Хоть Селим и понимал, что на подготовку к выступлению уйдёт ещё несколько месяцев, решение повелителя уже было объявлено по всей стране, чтобы и друг, и враг узнал об этом. В преддверии настоящих завоеваний, кровавых битв и тайных советов под началом Сулеймана всё существо шехзаде наполнялось ликованием и нетерпением. Ему хотелось как можно быстрее отправиться в путь, лишь бы получить возможность провести с отцом и братьями больше времени, однако приходилось признать, что поход, подготовленный в спешке, обречён на провал.       Притихший ветерок шаловливо всколыхнул рыжие волосы Селима, отделяя слипшиеся между собой мокрые пряди друг от друга. Шехзаде с наслаждением подставил шею и грудь навстречу следующему порыву, невольно вздрогнув от скользнувшего под одежду холодка. Тропа под деревьями сменилась покрытой гравием дорожкой, а по бокам от наследника пестрели ранние бутоны проснувшихся цветов, чьи красота и изысканность как никогда радовали глаз. Пылая, подобно живому огню, они склонялись к земле в своём собственном ритме, и Селим не сразу заметил, что подстроил под этот темп свой широкий шаг. Зорким взглядом он выискивал в лабиринте подстриженных кустов и цветущих клумб юрких служанок из гарема, разносящих по саду закуски и напитки.       Искать ему пришлось недолго, поскольку почти за следующим поворотом ему навстречу вышла миниатюрная девушка, облачённая в простого кроя салатовое платье и прозрачную фату, покрывающую её чёрные волосы от вплетённого в локоны невзрачного ободка. Покладистые пряди, обломленные на концах, вились в очаровательные кудри где-то ниже поясницы и по периметру широкого лба, но нелепо оставляли длинную белую шею открытой всем ветрам, из-за чего можно было легко разглядеть, что ворот её незврачного одеяния едва прикрывает вызывающе торчащие ключицы и наполовину оголённые плечи. На её руках покачивался в такт её летящей походке круглый медный поднос с кувшином и стаканом наверху. Всем своим видом она напоминала какую-нибудь служанку, но цепкое внимание изумлённого Селима она привлекла совсем не этим, а своей до неприличия некозистой внешностью. Стоило окинуть свежим взглядом её цельный образ, как в глаза тут же бросалась непропорциональная худоба её тела, словно каждая его часть была украдена у кого-то постороненного и на скорую руку пришита к девушке. Маленькая острая грудь только добавляла ей какой-то детской незрелости, аккуратное лицо украшали бледные губы, острые, как пик холма, скулы и узкие, по-кошачьи прищуренные глаза бездонного вишнёвого оттенка. Им словно не хватало выразительности, настолько безжизненно и тускло они взглянули на шехзаде, когда тот поравнялся с ней. Из-под тонкой ткани платья болезненно выпирали рёбра и кости таза, так что даже простой драгоценный пояс вокруг талии не мог скрыть её костлявость.       – Шехзаде, Вам помочь?       В груди Селима что-то сладостно подпрыгнуло и застряло где-то в горле, перехватив ему дыхание. Широко распахнув глаза от потрясения, он изумлённо замер напротив девушки, гадая, точно ли она только что обратилась к нему этим волшебным, лишающим всякой воли утробным голосом, чьи грациозные переливы совместили в себе нежное мурчание львицы и мелодичное пение соловья. От одного только звука его невероятного тембра в душе Селима рождалось какое-то новое наслаждение, и безумно хотелось слушать его снова и снова, до блажённого головокружения. Этот робкий дивный голосок опьянял не хуже крепкого вина, но в то же время дарил заботливое исцеление от похмелья, беззастенчиво лаская слух шумом морских волн и шёпотом ветра в ночных облаках. Не помня себя от восхищения, наследник полностью покорился его пленительным чарам и с новым любопытством и даже каким-то обожанием взглянул на обладательницу столь прекрасного голоса, оказавшись безвольно завороженным его звучанием.       – Кто ты такая? – вместо ответа спросил Селим, умилённо улыбаясь девушке. Та мгновенно смутилась и в очаровательном стеснении склонила голову, так что длинная чёрная прядь упала ей на глаза, выбившись из-под причёски. – Я тебя здесь раньше не видел. Ты новенькая?       – Я живу в Стамбуле, – робко молвила девушка, и шехзаде не смог сдержать довольную улыбку, вновь услышав её неповторимый голос. – Во дворец меня взяли служанкой, но я могу навещать свою семью, когда пожелаю. Хюррем Султан так любезна со мной!       – Как тебя зовут? – нарочито беспечно поинтересовался Селим, для виду подливая себе в стакан шербета. Ему показалось, что хрупкие руки девушке дрогнули от облегчения, когда тяжёлый серебряный кувшин на несколько мгновений оторвался от подноса.       Прохладный напиток обжог горло и область груди долгожданной свежестью, и горячая кожа под рубашкой шехзаде начала понемногу остывать. С наслаждением вздохнув, наследник облизнулся, распробовав тонкий ягодный вкус студенистой жидкости, и вопросительно взглянул на девушку, ожидая ответа. Она кротко улыбнулась, снизу вверх поднимая на него трогательно застенчивый взгляд.       – Я Сельда, – бархатно пропела она, смущённо убирая прядь волос за маленькое ушко. – Я дочь Мустафы паши, Вы, должно быть, его знаете.       – Мустафы паши? – удивлённо переспросил Селим, на миг растерявшись. Он и не знал, что у одного из самых уважаемых визирей в совете есть дочь, да ещё и с таким прелестным именем. – Верно, я его знаю. Но я не знал, что у него есть дочь.       – Мало, кто знает, – тихо засмялась Сельда. – Ничего страшного, мне не нужно так много внимания. Я довольна тем, что у меня имеется.       Пока девушка всё больше открывалась Селиму, постепенно перестав прятать свой робкий взгляд, шехзаде украдкой осматривал её со всех сторон, надеясь заметить какие-то признаки того, какое предназначение она носит в своём сердце. Однако он не нашёл ни плотной накидки, под которой могли бы скрываться крылья, ни металлических оков, которые могли бы затруднять ей движения. Выходит, она всё ещё свободна?       – Странно, что я совсем тебя не помню, – задумчиво проговорил Селим, отводя взгляд.       – Вообще-то, мы уже встречались, – аккуратно поправила его Сельда, снова рассмеявшись в ответ на его искреннее изумление.       – Что? – воскликнул шехзаде, едва не выронив стакан. – Когда?       Бездонные озёра нежной тьмы, переливающиеся при свете солнечных лучей подобно неогранённым обсидианам, заманчиво блеснули юркими тенями безобидного веселья, так что Селим сам невольно заразился его щекотливыми импульсами, почувствовав, как под рёбрами разливается убаюкивающее тепло. Девушка лукаво ему подмигнула, ничуть не смутившись того, что перед ней всё-таки стоял шехзаде.       – Помните, когда Ваша матушка устроила Вам небольшой праздник? – спросила Сельда, заискивающе сверкнув глазами. – Я тогда танцевала перед Вами в самом первом ряду. Вы даже смотрели на меня, правда, я, похоже, Вас ничуть не привлекла.       Краска стыда прилила к щекам Селима, когда ему в мысли внезапно ударили воспоминания. Вот он лежит на своём богатом ложе, совершенно свободный от оков и ответственности, его горло ублажает терпкое вино, а перед ним танцуют привлекательные наложницы, но одна из них совсем не отличается красотой. Его взгляд бегло скользит по её неприметной фигуре, но не задерживается на ней надолго, не сочтя её достаточно достойной его бесценного внимания. Тогда он был ещё слишком молод и не избрал для себя никакого пути. Тогда он был беззаветно влюблён в Мелек...       – Да, я вспомнил, – неловко пробормотал Селим, старательно пряча взгляд и запуская пальцы в волосы на затылке. Всеми силами он постарался изгнать всякие мысли о Мелек из своего сознания. – Это было очень давно. Что ж, приятно познакомиться, Сельда.       – Взаимно, шехзаде, – пожала плечами девушка и тут же приосанилась, будто что-то вспомнила. Её острые плечики мгновенно распрямились, а шея изогнулась в изящном полупоклоне. – Простите, что отвлекла Вас своими разговорами.       – Ничего, – отмахнулся Селим, внезапно осознав, что общество скромной служанки приходится ему по душе. Он даже наполнил стакан ещё раз и нарочно оставил его на подносе, надеясь, что Сельда оценит этот неприметный жест дружелюбия. – А теперь ступай. Буду рад снова увидеть тебя во дворце.       Вспыхнув от смущения, Сельда покивала в знак согласия и поспешила откланиться, словно боялась быть замеченной. Длинные полы её нежного платья шелестели по гравию, из-за чего создавалось обманичвое впечатление, будто девушка парит над землёй на лёгких крыльях. Едва только Селим успел подумать, что великолепные крылья очень бы подошли её скрытному образу, как его плеча коснулась чья-то ладонь, бесцеремонно разрушив ковкие цепи мечтательного навождения. Почувствовав слабый укол раздражения, шехзаде обернулся и тут же обрадовался, встретив взволнованный взгляд синих глаз Джихангира. Младший брат прямо искрился беспокойством и, судя по всему, собирался забрасать его кучей вопросов.       – Куда ты пропал? – с трогательной укоризной набросился на наследника Джихангир, растерянно перехватив его ускользающий взор. – Мы уже заволновались. И кто эта девушка и почему ты с ней разговаривал?       – Это Сельда, – тихо выдохнул Селим, позволив своему шёпоту смешаться с порывами весеннего ветра и улететь в ту сторону, куда совсем недавно ушла девушка. – Она дочь Мустафы паши. Странно, что я никогда не видел её в своём гареме.       – О, так ты завёл себе новую подружку? – многозначительно протянул младший брат, мгновенно сменив свою нервозность на невинную насмешку. – Когда свидание?       – Перестань!       К огромной досаде Селима, Джихангир вовремя успел увернуться, когда его локоть уже целился ему под рёбрами, чтобы одним точным толчком заставить его замолчать. Молодой наследник заливисто рассмеялся, но больше дразниться не стал, благородно пощадив чувства растерянного шехзаде. Раздражённо закатив глаза, он невольно сам улыбнулся шутливым словам брата, поражаясь тому, насколько нелепо и бессмысленно они звучат. Хоть его сердце и трепетало в нетерпении с тех пор, как Сельда бесследно скрылась за поворотом, он сомневался, что это простое увлечение может перерасти во что-то большое. Или может?       «Сельда, значит. – Селим на мгновение возвёл взор к безоблачному небу, искушённо перекатывая в голове имя девушки, такое же неброское, как и она сама, но с особенной изюминкой внутри. – Дарящая счастье и радость. Кто знает, может этой милой скромнице суждено возродить меня из пепла после всего, что я пережил?»