***
— Элис, — доктор Маркус вошел в палату, заставив выплыть из размышлений. На тумбочке рядом стоял стаканчик с остывшим кофе, а стрелки показывали, что с момента, как увезли Ники, прошло три с половиной часа. Они пролетели одновременно незаметно и как растянувшаяся вечность. Тут же забыв обо всем, Элис вскочила и в пару шагов оказалась рядом с доктором: — Как она? — Все в порядке. Операция прошла успешно, нам удалось использовать неинвазивный метод. Даже шрама не останется, — улыбнулся Маркус. — Хотя Николь вроде не против, — даже попытался пошутить он. Но разрядка обстановки не подействовала: — Почему это случилось? — нахмурившись, спросила Элис, не до конца веря, что удача могла так улыбнуться. — Это довольно распространенное осложнение у пациентов в коме, особенно у тех, кто пробыл в ней продолжительное время. Главное — вовремя вмешаться. — Спасибо, доктор Маркус, — выдохнула Элис. — Ты можешь звать меня Майк, — с улыбкой кивнул тот. — Спасибо, Майк. — Кстати говоря, мы сделали МРТ. Отек мозга наконец спадает. Думаю, в ближайшее время мы сможем вывести ее из комы. — То есть!.. — с воодушевлением воскликнула Элис. — Мне жаль, — остудил ее энтузиазм Майк, — но я не могу ничего обещать. Нейрохирургия — штука непредсказуемая, но ты можешь не сомневаться, что Николь в хороших руках. Шеф нейро занимается ее случаем. Через пару часов ее переведут обратно в палату — в реанимации держать нет нужды. — Спасибо, — беззвучно ответила Элис, прежде чем Майк ободряюще кивнул и вышел.***
Элис просматривала в телефоне скинутые Мэттом файлы по делу. Очередная ерунда, подкинутая Бэйкером, не стоившая внимания. Мэтт составит отчет минут за двадцать, но он зачем-то хотел мнения Элис. Она прекрасно понимала, что так он пытается отвлечь ее, но это мало помогало. После того, как Майк сказал, что они собираются вывести Ники из медикаментозной комы, Элис практически не отходила от нее, считая минуты до того, как она очнется. Но этого не происходило — Майк разводил руками, говоря, что такое бывает, что пациенты не реагируют на отмену препаратов и остаются в коме до определенного момента. По его словам, порой нужна пара дней, чтобы прийти в себя, но у Ники шел четвертый. Элис старалась надеяться, но каждую секунду эта надежда таяла, и даже слова Майка, что активность мозга Ники сохраняется, не помогала. Как и в случае с похищением, критические — первые двадцать четыре часа, потом вероятность найти пропавшего человека падает в геометрической прогрессии. Так и тут — с каждым днем вероятность того, что Ники очнется, падала. Даже синяки постепенно сходили с ее лица, а в себя она так и не приходила. Но с другой стороны, Сара ведь вернулась к мужу две недели спустя, Оливия — почти неделю, может, и у Ники есть шанс? Она ведь здесь и никогда не перестанет бороться — это Элис знала наверняка. Она изо всех сил постаралась зацепиться за эту мысль, каждую секунду твердя себе, что Ники очнется. Сжимая ее руку, Элис, невероятно уставшая от мотания между участком и больницей, уснула, едва уронив голову на кушетку. Элис всегда спала чутко, и то, как Ники шевельнула рукой, тут же разбудило. Сперва она не могла понять, приснилось ли, что та сжала ее ладонь или это случилось наяву. Впрочем, неважно — Элис приподнялась и склонилась над Ники. — Пожалуйста, вернись ко мне, — прошептала она, поглаживая ту по щеке. — Может, хватит дышать мне в ухо? — едва слышно пробурчала Ники. Элис сначала подумала, что ей мерещится, что так сказывается недосып, но стоило поднять взгляд, как она встретилась с карими глазами Ники, по которым безумно соскучилась. Та улыбалась слабо, болезненно, но все-таки улыбалась! Элис поверить не могла, что это произошло — пришлось даже ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Она так долго представляла себе момент, когда Ники очнется, думала, что скажет, но все мысли разом улетучились из головы. — Прости меня, Ники, — выпалила Элис то, что просто уже не могла держать в себе. Она понимала, насколько это глупо, но сдержаться не смогла — ей было жизненно необходимо, чтобы та услышала именно это. И еще кое-какие слова: — Я люблю тебя. — Я тебя тоже. — Ники растерянно огляделась, похоже, не совсем осознавая происходящее. — Что случилось, Эл? Мы взяли его? — Да, — поспешила успокоить Элис, чтобы та не попыталась встать — подробности о его психическом состоянии они обсудят позже. — Нужно позвать Майка. — Майка? — Маркуса. Доктора Маркуса. Твоего лечащего врача, — улыбнулась Элис, не решаясь дотронуться до нее, но не отрывая взгляда. — Сколько я была в отключке, раз вы стали лучшими друзьями? — хихикнула Ники, тут же поморщившись от боли. — Поговорим об этом потом, — осторожно погладив ее по щеке, сказала Элис. — Главное — ты очнулась. И я все же позову Майка. — Ты ведь в курсе, что тут где-то есть кнопка вызова медсестры? — хмыкнула Ники, тут же закашлявшись. — Или ты так спешишь сбежать? — Никогда, — ответила Элис и, сжав ладонь Ники, нашла висящий у кровати приборчик, чтобы вызвать медсестру и позвать доктора. Больше убегать от Ники она не собиралась.***
Николь терпеть не могла больницы — всего полгода назад ей пришлось провести тут несколько недель, питаясь всякой гадостью, которую врачи называли полезной едой, а еще без возможности выйти. И снова ей приходилось пройти через этот ад. Оказалось, что последствия аварии вышли серьезными, и Николь лишь чудом выкарабкалась. Тогда за ней ухаживала Кейт, а сейчас Элис буквально не отходила от нее каждую свободную секунду. Даже в участок ее приходилось едва ли не выпинывать, что Николь и сделала бы, если бы были силы подняться. Конечно, она храбрилась, как могла, но повреждения и кома после аварии не прошли бесследно. Ходить получалось с трудом, и Николь старалась выпроводить Элис на работу, а потом уже заниматься тренировками — приходилось буквально учиться ходить заново. После долгой комы это удавалось с трудом, да и последствия операции все еще давали о себе знать — Ники не хотелось, чтобы любимая девушка видела ее настолько слабой и беспомощной. Мэтт, когда приходил, постоянно извинялся за то, что потерял управление, но Николь его ни в чем не винила, что и пыталась ему толковать. К тому же подрезать подозреваемого было ее идеей, и она прекрасно понимала риск скользкой дороги. Такое случалось и с более опытными и подкованными водителями, так что Мэтту точно не за что себя винить, хотя он так и не считал. Но самое главное — между ними с Элис все наконец вернулось в прежнее русло. И если нужно было попасть в кому, чтобы понять, что они действительно любят друг друга, несмотря ни на что, Ники сделала бы это снова. Она вообще была готова на нечто большее, следующий шаг, прежде чем Колтон вернулся в их жизнь и перевернул все с ног на голову. Вот только осталась одна деталь. Но где она? Николь заметила свою одежду, аккуратно сложенную на тумбочке. Та же, что и во время аварии? Хотя с кушетки не было видно. Усилием воли Николь заставила себя подняться. Мышцы все еще плохо слушались, а с каждым движением тело прошивала вспышка боли, но отступать она не собиралась. Николь сползла с кушетки, едва не упав на пол, но смогла устоять и, стиснув зубы, чтобы не стонать, направилась к тумбочке. Казалось бы, всего пара шагов, а сил на них ушло словно на ежегодный благотворительный марафон. Но Николь справилась, пусть и приходилась опираться на что-нибудь. — Да где же оно? — пробормотала она, шаря по карманам куртки и джинсов. — Я согласна, — послышался голос за спиной, заставивший тут же обернуться. И скривиться от боли. — Если ты вернешься в постель и позволишь Майку тебя осмотреть, — хмыкнула Элис, держащая в руках ту самую коробочку, которую искала Николь. — Опять шантажируешь? — укладываясь на кушетку, прокряхтела Николь. — Это вроде как наша фишка, — усмехнулась та, помогая ей. А после Элис заботливо укрыла покрывалом. — Откуда?.. — Мэтт, — ответила Элис еще до того, как вопрос вообще был задан. — Конечно, Мэтт. Я надеру ему зад, как только выберусь отсюда, — недовольно выдохнула Николь. — Он не виноват, Ники, — улыбнулась Элис, обхватывая ее руку. — И он осознавал страшные последствия, но все равно показал мне кольцо. Мне это было нужно. Ты не приходила в себя, и я… — Плевать. — Николь мотнула головой. — Из твоих слов я услышала только: «Я согласна». Прости, предложение в больнице — не самый лучший вариант. Я хотела сделать все более романтичным, но… — Все идеально, — улыбнулась Элис. — К тому же больница ничем не хуже того дрянного бара. — Ты не бывала на его крыше. — Николь подмигнула и притянула Элис к себе, застонав от боли. Но оно определенно того стоило. — Мы обязательно все сделаем правильно, когда меня выпустят. Не так Николь представляла себе предложение любимой девушке. Ей хотелось сделать все красиво — на крыше, с шампанским и свечами, с китайскими фонариками и милой музыкой, а не в больничной палате. Но разве у них когда-то с Элис было все так, как планировалось? В конечном итоге та сказала заветные слова: «Я согласна», а разве Николь нужно что-то еще? Важнее всего, что они вместе. — Ники, нам нужно поговорить, — вдруг сказала Элис, когда в голове Николь уже почти выстроилось их «долго и счастливо» с детишками, парой котов и качелями на заднем дворе. В сказках никогда не говорили, что это будет еще и нелегко, но ради Элис она была готова на все. — Уже передумала? — нервно хмыкнула Николь, не зная, чего ожидать. В последнее время она вообще не была ни в чем уверена, а словами «Нам нужно поговорить» никогда не начинались приятные разговоры. Неужели у Элис уже появились сомнения? — Нет, конечно, нет, но я хочу кое-что сказать тебе перед тем, как надену это кольцо. Элис говорила тихо, крутя черную коробочку в руках, лишь изредка бросая взгляд на Николь, словно на него еще надо было решиться. По правде говоря, это жутко нервировало, заставляло ненужные мысли лезть в голову, но Николь старалась уговорить себя не паниковать раньше времени. — Прости меня, Ники, — Элис повторила то, что первое услышала Николь, едва придя в себя. На самом деле, после пробуждения все происходило как в тумане, и она не особо осознавала происходящее, поэтому и не поднимала эту тему. Да и не особо хотелось, особенно сейчас, когда она только что сделала предложение любимой девушке. Но это было важно для Элис, и Николь не хотелось, чтобы та чувствовала себя виноватой в чем-то, ведь винила Колтона и только его в их разладе. — Эл, тебе не за что извиняться, — погладив ее по руке, ответила Николь. — Это дело выбило из колеи, но теперь все будет хорошо. Ведь будет хорошо? — спросила она, когда молчание несколько затянулось. — Дело не только в этом расследовании и… Колтоне, — Элис посмотрела ей в глаза. — Ты заботилась обо мне, а я отталкивала тебя снова и снова. Сейчас и тогда. — Эл… — прошептала Николь, но та жестом прервала ее: — Пожалуйста, дай мне закончить. Я не хотела отталкивать тебя, Ники, но я не умею по-другому. — Элис вздохнула и пожала плечами. — В моей семье проявление эмоций считалось слабостью, а получить помощь — чем-то постыдным. Ты обязан «держать лицо», справляться со всем сам. Рик всегда следовал этим заповедям и сломался, а потом отдалился. Только с Джоном мы могли поговорить, по-настоящему поговорить, но он ушел в армию, а потом погиб. У меня не осталось никого, с кем бы я могла поделиться тем, что чувствую. Элис сделала глубокий вдох и замолчала, а Николь не торопила — давно, а может, и впервые Элис вот так говорила о детстве. Конечно, о ее воспитании и отношениях с семьей Николь знала, но они никогда не обсуждали это, просто принимая как данность, что у Райли холодность друг к другу в порядке вещей, а сдержанность превыше всего. Николь к такому не привыкла — она попросту не умела держать эмоции в себе. — Ты открыта, Ники, ты не боишься чувствовать, не боишься это показывать. Я люблю тебя, но не уверена, что так, как ты этого заслуживаешь. — Элис потупила голову, и, кажется, по ее щеке покатилась слеза, а Николь нахмурилась, не понимая, к чему она ведет: — Эл, о чем ты? Все так! — Ники… — выдохнула Элис, покачав головой. — Все это время ты только и делала что заботилась обо мне, а я наговорила тебе столько ужасных вещей. Я отталкивала тебя раз за разом, но ты, несмотря ни на что, всегда была рядом. Сейчас я понимаю, насколько глупой я была… — Лучше поздно чем никогда, — хмыкнула Николь в надежде разрядить обстановку, и Элис даже чуть улыбнулась, но буквально через мгновение снова стала серьезной. — Я не умею принимать такую бескорыстную заботу, потому что в моей семье это тоже считалось слабостью, а эмоции — недостатком. Поэтому я всегда убегала от них, ведь так было проще. Каждый раз я убегала от тебя, Ники. Не только сейчас — всегда. — Элис по-прежнему не смотрела на нее, но обхватила ладонь обеими руками. — А теперь осознала, насколько это неправильно. Прости, что только чуть не потеряв тебя. Она наконец перевела на нее взгляд, полный боли, отчаяния и чувства вины. Николь потянулась и, игнорируя боль, свободной рукой смахнула слезинки с ее щеки. — Ну, значит, оно того стоило, — улыбнулась Николь, хотя и хотелось сказать что-нибудь другое, но мысли путались, а это первое, что пришло в голову. — Я больше не буду убегать, — выдохнула Элис, наклонив голову и поцеловав ладонь Николь, поглаживающую ее щеку. — И я научусь, Ники, обещаю, что научусь не закрываться. — Похоже, нам обеим еще придется многому научиться, — усмехнулась Николь, притягивая Элис к себе и помогая улечься рядом. Конечно, врачи будут ругаться, но на это плевать. — И мы сделаем это вместе, Эл. — Вместе, — повторила Элис и, открыв коробочку, надела кольцо на безымянный палец.