что случилось.

Время было уже далеко за полночь, когда мы увидели сияющий знак с надписью "Мурманск". Нас охватил такой восторг, что я не выдержал и крикнул своим спутникам: "Ура! Мы на месте!" Но долго испытывать мое счастье было нельзя, потому что впереди нас ждала волокита с жильём. Жить можно было и в Икарусе, но отопления в нём не было никакого, поэтому мы сели в баре под названием "Аделлиза" на улице Героев рыбачьего. В заведении было спокойно, не смотря на то, что уже несколько часов как шёл сеанс одновременного исполнения нескольких дисков. Несколько человек танцевали в углу, а остальные тихонько вели свои партии на аккордеонах. Бармену, молодому человеку с длинными серьгами в ушах, мы отдали свои питерские визитки и объяснили ему, зачем мы едем в Мурманск. Надеялись, что он поможет найти нам жильё. Спустя минут 30 разговоров выяснилось, что барменом был наш старый соло-гитарист Паша, который в своё время уезжал из Ленинграда, а затем как-то вернулся на Финляндский вокзал, чтобы поменять свою электрогитару на безграничный запас водки. Однако случились недопонимания с диллером водки, и Паша уехал в Мурманск, чтобы залечь на дно. Мне стало его жалко, и я предложил отправиться в путешествие с нами. Он немедля согласился. Около пяти часов утра мы покинули бар "Аделлиза". Паша запер дверь, снял серьгу с уха и сказал: "Ну что, мужики, пойдём искать огненную воду, чтобы настроение исправилось". Я улыбнулся, кивнул головой и подмигнул ребятам. Мне вдруг стало грустно. Я вспомнил, как в пятом классе мы с Пашей пели песни Ивангая в школьном коридоре. А теперь мы с ним стали вечно пьяными и потерянными люмпенами. Хотя, безусловно, в этом и состояла наша богемность. Из-за чего, собственно, мы и пускались на риск. В моей жизни было столько романтики. Может быть, она перешла в другую форму? Если бы это было не так, у нас сейчас не было бы такой толпы восторженных фанатов. И мы не имели бы возможности повторять в сотый раз одну и ту же песню, в оригинале звучавшую совсем иначе. Так кто же тут богемный засранец? Все мы. И это пиздато. Я поделился мыслями с Пашей, на что он ответил: - Что поделаешь, не получается жить без стаканчика виски… Жизнь. Ведь в глубине души все мы засранцы. Ну что, двигаем к огненной воде? Пить не хотелось. И нюхать тоже. Хотелось сесть у окна на кухне маленькой квартиры и вечно смотреть на плачущее свинцовое небо. Но что было делать? Надо было идти. Где-то в глубине моей души еще теплилась крохотная искра надежды. Надежды на спокойствие. Мы купили алкоголь и загрузились в Икарус. Паша обзвонил пару-тройку людей и через пятнадцать минут мы стали обладателями трёхкомнатной квартиры на улице Челюскинцев. Как только мы зашли в неё, я сразу же разложил диван и с радостным чувством молодости и надежды на что-то великое решил врубить музыку. Это оказалось лучше, чем пить водку. В Мурманске тогда падал снег, красиво так падал. Хлопьями. Пост-рок прекрасно дополнял атмосферу начинающейся зимы. Я не особо вслушивался в слова, думая только о том, что надо забить на все и наслаждаться жизнью. В какой-то момент в голове у меня даже мелькнула мысль, что это, возможно, последний кайф, который у меня остался. Потом я подумал, что два пива мне не помешают. На этом мои раздумья кончились. Я вышел из комнаты и увидел, что все собрались в большой комнате. Сидов торжественно стоял на табуретке, остальные слушали его, сидя на полу и кровати. Я начал с удивлением понимать, что знаю каждого сидящего передо мной, что мы уже давно не просто друзья, а именно друзья — я видел их под разными углами и отлично знал, что думают эти спокойные, но неуверенные в себе люди. Сидов толкал речь о том, что жизнь — это прыжок из пустоты в пустоту. И это самое интересное, что только может быть на свете. У него был глубокий и проникновенный голос. Слушать Сидова всегда было очень интересно. Даже если он говорил полный бред. Под конец он дал знак, и все выпили. Сидова, видимо, слушали из-за того, что он был начальником. Я тоже налил себе, чувствуя себя большим начальником, и выпил со всеми, кто хотел. Хотели все. Мы пили вино и абсент и раскладывали свои вещи по дому. Мы знали, что мы здесь ненадолго, но создать чувство уюта было нам просто необходимо. Вскоре спиртное, похожее на чай с лимоном, ударило мне в голову, и я начал прикидывать, что бы такое сделать. Но ничего в голову не приходило. Я решил выкурить косяк и лечь спать. Я выкурил, подремал, потом сходил в туалет, принял душ и опять лег. Было скучно и душно. Уснуть не выходило. Я вдруг сообразил, что я уже очень давно не спал — около двух суток. Так почему же я не могу заснуть? Я полежал еще несколько минут, посмотрел на часы и решил, что пора. Я накинул на себя побольше одежды и вышел на улицу. Идти было некуда, но не идти я не мог. Странный парадокс. Стоило мне выйти, и сразу стало легче. И я пошел. Я вспомнил, что не ел сегодня, и понял, что, наверно, просто забыл. Стало даже весело. Я зашёл во дворы и увидел на детской площадке чёрный силуэт. Он выглядел очень знакомо, и с ужасом я заметил, что это один из тех сатанистов, на которых мы напали по пути в Мурманск. Я остановился, подумав, что хорошо бы развернуться и пойти назад. Но он окликнул меня. Он. Знал. Моё. Имя.