Мне нет дела — Эти сплетни ни о чем.
Рапунцель.
Холодные прикосновения. Я не могла от них согреться. Холодные слова. Но они на самом деле пропитаны любовью. А я не могу в них поверить. Холодные объятия. Их я не желаю. Ледяное сжатие кистей. Руки пригвоздили к подушке выше моей головы. Я не против. И не «за» в то же время. Лед. Лед. Лед. Лед. Сплошной лед исходил от Юджина, когда он задирал юбку платья, пробираясь ладонями на ощупь по бедрам. В движениях, кажется, была мягкость, но и в то же время чувствовалась неосторожность, когда он наспех стягивал белье вниз. Я испытывала непривычное давление внизу живота с того момента, как застала Кассандру и Минт за занятием сексом. Что-то завязывалось тянущим узлом, и я всем нутром знала, что просто обязана развязать это, иначе не успокоюсь. Щеки розовели от мыслей о том, что я вижу перед собой не лицо Юджина, а обнаженную грудь Кассандры и Минт. Их вздернутые соски и запущенную руку ученой в армейские штаны дочери капитана. Больше не получалось сосредоточиться на нетерпеливости Юджина. Как давно мы перестали вступать в интимную близость так часто, как было после свадьбы и до? С начала войны? Когда все мои мечты и беззаботность забрали смерти родителей? Все казалось покрытым туманом. Я не понимала, зачем вообще пошла к Юджину и набросилась на него. Не понимала, почему секс двух женщин подействовал на меня так. Закон о содомии сняли еще пять лет назад, поэтому они обе не нарушали никакие правила. Я же всегда была убеждена — любовь принимает разные формы. Даже если я никогда не была с женщиной, даже если у меня был муж, почему я отреагировала на голое женское тело так, как реагировала, когда читала любовные романы — возбуждаясь? Проникновение Юджина было неприятным и несколько болезненным. Я на мгновение сощурилась. Ничего не испытывала. Только наполненность изнутри и поступательные движения члена. В душе все оставалось прежним. Тело хотело не этого. Тело хотело не Юджина. Оно давно подавало сигналы, но голова не слушала их, игнорировала. — Ты напряжена, — послышался его голос сверху, когда капля пота с его лба упала на мои волосы. — Что? — Я сказал, что ты напряжена. Тебе не нравится? Я могу остановиться. Только еще немного сможешь подождать? Я очень хочу… — …все нормально, — нет, не нормально. Я возбудилась от вида женщин, но не могу получить никакого удовлетворения с собственным мужем в постели, и теперь ловлю себя на мысли о том, что никогда прежде и не получала. Я всегда была снизу, потому что ему так было проще. Всегда испытывала дискомфорт, стоило ему войти и задвигаться в привычном одному ему быстром темпе, потому что только так он быстрее кончит. Он никогда не спрашивал, а кончила ли я, потому что, кажется, его это… мало заботило? — Продолжай, — я дрогнула головой и издала звук, похожий на стон для убедительности своих слов. Нужно отогнать все мысли. Мы женаты. Возможно, я просто сама виновата в том, что не наслаждаюсь сексом, как он. Возможно, именно со мной что-то не так.* * *
Три. Три ответвления отходили от люстры, напоминая герб Короны. Юджин спал на боку. Я отодвинулась от него, садясь в кровати, поправляя параллельно юбку. В этот раз он даже не снял с меня одежду. Когда он в последний раз снимал ее? Когда его перестало интересовать мое тело? Когда стало интереснее скорее войти, заняться со мной сексом и лечь спать? Когда он на самом деле прекратил замечать, что мне неприятно, и я могу податься бедрами назад от боли? Все эти мысли вертелись в голове, и возникли лишь после того, как я увидела красные лица Кассандры и Минт, их подрагивающие тела. Все эти мысли возникли, потому что я увидела, как на самом деле выглядят люди, получающие удовольствие, а не ожидающие момента, когда их партнер получит то, что хочет, и заговорит так, будто тебе по умолчанию должно было быть хорошо. Я выдохнула, вставая с постели. От этого всего даже забылось, из-за чего я и отправилась на другой конец города, чтобы поговорить с Кассандрой. Было сложно поверить в то, что мой советник, мой друг капитан Димитреску, ошибся насчет своей дочери. Кассандра могла быть и не той, за кого себя выдает. Она сказала, что об истреблении особей окончательно узнали ученые Эренделла, и я подала прошение в королевство о подробностях, но в ответ получила недоумение: никакие ученые Эренделла не узнавали подобное. Тогда откуда это знала обычная воительница? Почему ей понадобилось солгать, ведь ложь используют только, когда правда страшнее, чем можно себе представить? От поиска ответов меня отвлек стук в комнату. Я едва успела подумать о том, кому могло прийти в голову приходить в королевские покои в такой поздний час, как понимание не заставило себя долго ждать — это наверняка Кассандра, потому что до нее так никто не делал, да и я сама попросила ее прийти, как только она будет свободна. Свободна от близости с Минт, которую я всегда считала абсолютно игнорирующей любого рода отношения, но чертовски азартной и… привлекательной женщиной с растрепанным хвостом. Я посмотрела коротко на Юджина и, убедившись, что он продолжает спать, набросила на сорочку халат, выходя в коридор. Свечи не горели. Только лунный свет, пробивающийся сквозь высокие окна и рассыпающийся под витражными стеклами, помог разглядеть фигуру в темноте. Кассандра Димитреску стояла спиной ко мне, сложив руки позади. На ней были только те же штаны, что и в тот момент, когда в них скрывалась рука Минт, и темно-зеленая военная рубашка с вышитым черными нитками солнцем. Я прикрыла за собой дверь тихо, но женщина услышала это все равно и неспешно обернулась ко мне: — Мне показалось, что у Вас был срочный разговор, Ваше Величество, — заговорила она первой. — Иначе Вы бы не пришли в паб, находящийся достаточно далеко от дворца, верно? — Да. Думаю, нам лучше пройти в тронный зал. — Ради разговора? — Там не будет лишних ушей. Кассандра последовала за мной. Ее дыхание я чувствовала на своей спине и оттого напрягалась, словно срочный разговор, требующий уединения, ждет меня, а не ее. Поглядывая на нее через плечо, я понимала, что она абсолютно расслаблена — такая же, как и прежде. Она осталась той, кому палец в рот не клади, но все же что-то было другим — возможно, выдержка, возможно, она просто начала контролировать свои эмоции и не проявлять их. Вместо того, чтобы думать о том, как четче сформулировать вопрос о ее лжи, я думала о переменах в ней с нашей первой и последней встречи, а, открывая двери тронного зала, уже вспоминала, как открывала двери в комнату в пабе и видела, как тяжело дышали две женщины с перекатывающимися мышцами на спине. Дыхание на мгновение прервалось. Я прочистила горло, закрыла за собой на замок и прошла к трону, усаживаясь на него. Возможность сидеть, когда другой человек стоит, придавала мне неуверенности внутри, но величественности снаружи. Кассандра остановилась в нескольких ступенях от меня, продолжая оставаться хладнокровной. Я забросила ногу на ногу, вдыхая запах свежего воздуха, прорывающегося в помещение сквозь раскрытое окно. «Вы солгали мне, когда сказали, что о способе истребления особей узнали от ученых из Эренделла». «Вы были честны со мной, говоря об ученых из Эренделла?» Нет. Не то. Нужно сказать так, чтобы не казаться задетой ложью. Вопрос должен звучать по-королевски. Как всегда спрашивал отец своих подчиненных. «Зачем Вы солгали мне сегодня?» Этот вопрос мог бы заставить ее задуматься о том, о чем она именно солгала, и помог бы мне узнать, была ли в других ее изречениях ложь. «Как много Вы лгали мне сегодня?» «Мне известно о Вашей лжи». — Вас интересуют мужчины? — этот вопрос поставил в тупик меня саму, хотя именно с моих губ он слетел. Почему-то подсознание интересовало совсем другое. Не политика. Личная жизнь Кассандры. Вернее, ее личная жизнь, что касается женщин. — Нет, — она ответила быстро и уверенно. Даже бровью не повела. Ни одна мышца не дрогнула. Словно ожидала этот вопрос. Но все же через секунду она посмеялась с неким вызовом и издевкой. — Это срочный разговор? — А женщины интересуют? — проигнорировала, потому что прекрасно понимала, что нет. — Вы сами видели, что да, — она посмотрела на меня снизу вверх, вскидывая подбородок. Сейчас она была ниже меня, хотя в реальности ниже была я практически на тридцать сантиметров. И все равно она внушала гораздо больше величия, чем я. — К чему это? — Мне интересно. Никогда не встречала в жизни ту, что подвержена сапфической любви. — Любовь — слишком громкое слово, Ваше Величество. Я предпочитаю просто секс с женщинами. Если Вы клоните к закону о содомии, то в Короне его больше нет. Вы не можете осудить меня по законодательству. — Бросьте, — я почувствовала, что осеклась с такой формой обращения. — Вернее, законность секса между женщинами меня мало привлекает. Мною движет любопытство, — Кассандра поднялась ко мне пару ступеней, замирая вновь, чтобы расслышать, что я говорю. Мой голос взаправду стал тише. Сердце тревожно забилось. Мне было тяжело сдержать вопросы. Будто меня впервые искренне что-то заинтересовало за последние годы. — Могу я спросить: каково это с женщиной? — Заниматься сексом? Я кивнула. — Вы хотите услышать о процессе или о том, чем отличается от секса с мужчинами? — я не понимала, как Кассандре удается так легко и прямо говорить. Она не скрывалась, не пыталась разузнать, зачем мне эта информация. Она просто поверила в то, что я просто интересуюсь. Или не просто? Зачем мне это? Не солгала ли я, сказав про интерес? — Похоже, Вам интереснее слушать об отличиях. — С чего Вы взяли? — я запротестовала. Запротестовала, потому что она оказалась права. Ее глаза, когда она обернулась ко мне, сидя на бедрах Минт, были мутными и рассредоточенными. Такими описывали глаза женщин, получивших удовольствие, в любовных романах. Мои глаза не были такими никогда. — Если Вы спросили про секс с женщиной, значит, никогда не занимались им. Но Вы увидели нашу с Минт прелюдию. Думаю, это может быть не просто интерес, — одна ее бровь приподнялась. — Не просто интерес? — Да. Ведь секс между двумя женщинами намного приятнее секса между мужчиной и женщиной. Осмелюсь предположить, что именно поэтому Вы и спросили меня. У меня вспыхнули щеки от возмущения. Да. Она снова была права. Но как же сильно злила эта правота. Она будто проникла в слишком глубокие чувства, и я осознала это лишь тогда, когда выдала: — Не забывайтесь, Кассандра Димитреску, что Вы — моя подчиненная. — Как подчиненная я должна ответить, так ведь? — Кассандра говорила несерьезно. В ее голосе была насмешка. — Что ж, женщина лучше понимает женщину. В этом весь секрет. Женщина всегда знает и быстро находит места на теле другой женщины, чтобы доставить ей удовольствие. Мужчины не умеют это. Они заботятся только о своем состоянии. Не уделяют время прелюдиям, когда женщине обычно важнее удовлетворить партнершу, а не только себя. — И поэтому Вы выбрали именно женщин? — Нет. Я их не выбирала. Они интересовали меня всегда. Меня всегда интересовали их тела. Их груди, бедра, ноги. Их голоса, когда они хрипло дышат, — женщина приближалась. Оказавшись рядом с троном, она стала наконец выше, и глаза уже подняла я, вновь столкнувшись с этим будоражащим ощущением в животе. Я вжалась в трон. — Их подрагивания, когда находишь их эрогенную зону. Их лица, когда им становится хорошо. Мне нравятся моменты, в которые они изгибаются и доходят до пика. Понимаете, о чем я, Ваше Величество? Нет. Не имею ни малейшего понятия, но от ее слов стало чуть туманнее в голове, а тяжесть переметнулась в низ живота, заставив нервно сглотнуть слюну. — Видимо, нет, — ее чертова ухмылка. Ухмылка, которую я увидела, когда свет упал на ее тонкие губы. — Позволите дать совет? Я ослабела и смогла только кивнуть. — Попробуйте переспать с женщиной, если Вы не помешаны на преданности супругу. В ушах зазвенело. Я никогда не думала о своей верности. Других мужчин поблизости я не замечала, а секс всегда был одинаковым. Ничего из перечисленного Кассандрой я не встречала. Никогда не доходила до момента, когда спина изогнется, а большинство стонов были из-за дискомфорта. А сейчас меня передернуло. Мыслить объективно не получалось, поэтому я сама не узнала себя, выпалив ответ тогда, когда Димитреску едва успела закончить фразу: — Я бы хотела попробовать. С Вами. Для Вас ведь секс не имеет значения. Кассандра немного округлила глаза от удивления. Я заметила, как она занервничала, но, скорее, из-за того, что не поверила своим ушам, поэтому переспросила, а я повторила ровным счетом такой же ответ. Сама не могла понять: иду на поводу у физической тяги или эмоционального голодания, ведь уже несколько лет не сталкивалась с чем-то, что настолько вдохновляло. Тогда я дотронулась до запястья женщины с наивной улыбкой, какую думала уже никогда не смогу искренне изобразить. Кассандра зацепила две верхние пуговицы на рубашке, расстегивая их. От затрудненного дыхания я вдруг забыла сделать новых вдох и застыла на месте, ожидая, когда она окончательно снимет одежду, но этого не случилось: вместо этого она подошла ко мне, коснулась подбородка, приподнимая его к себе. Я смотрела на нее широко распахнутыми глазами снизу вверх и совершенно не понимала, что только что попросила у нее. Мной руководило тело — теперь я поняла это точно, ощутив растекающееся тепло в висках и головокружение. Она склонилась надо мной, замирая в миллиметре от губ. Она будто выжидала, когда я скажу ей остановиться, будто предложила заняться сексом просто шутки ради. Сознание завопило имя супруга, когда Кассандра все же накрыла мои губы своими, оттягивая нижнюю губу осторожным движением. Но я проигнорировала этот зов. Эмоции. Я так давно их не чувствовала. Свобода хотя бы действий. Я делала то, что хочет физиология, и, отключая внутренний голос, действительно, кажется, испытывала притяжение и симпатию к этой женщине. — Что скажете, Ваше Величество? — спросила она, наклонив голову. — Что? — я незначительно затормозила, не сразу поняв ее вопрос. — Я спросила о Ваших чувствах. Вам понравилось или нет? — О моих чувствах? — Похоже, Ваш муж никогда не спрашивал, нравится ли Вам то, что он делает? Глаза в неловкости опустились вниз. Я взялась за ремень на штанах, стараясь найти точку опоры. Какая-то беззаботность ударила в голову вместе с тем, как запульсировало внутри. Я поежилась на месте и поняла, что Юджин никогда и правда не спрашивал, нравится ли мне. Точнее, спрашивал, но не выглядел так, будто действительно готов был услышать ответ. А Кассандра не продолжала, пока я молчала. Она стояла в ожидании и не давила. Я не ощущала никакого напора. Только чистый интерес моими желаниями. — Я скажу, что… — у меня голос стал чуть более хриплым. — Вы можете поцеловать меня по-другому? — Могу. Скажете как или мне самой узнать? — Может быть, я попробую? Попробую Вас узнать, как я бы хотела. Димитреску плавно опустилась на колени, мягко касаясь моей ноги, лежащей поверх другой. Она опустила ее вниз и сложила руки на моих коленях, заглядывая глаза, будто ища в них все тот же отказ. У меня дрогнуло лицо, но я всячески попыталась это скрыть, переведя внимание на собственные ноги. Заметив перемену в лице, Кассандра краем губ улыбнулась, перехватила обувь и медленно расшнуровала левую туфлю. — Конечно, — расправившись с ней, принялась за вторую. — Вы ходили босиком. Всегда. До того, как стали королевой, — я отстранилась от спинки трона, неуверенно прикасаясь к ее коротким волосам. Она заметила. Она заметила, что теперь я должна носить обувь, иначе буду той же принцессой, летающей в облаках. Я хотела убить эту принцессу и считала ее давно покойной, но ошиблась: сейчас я хотела вновь бегать босыми ногами по замку и отдаваться каждому чувству полностью, а не хоронить их так глубоко, что сама забуду об их существовании. — Помочь? — Кассандра спросила неспешно. Время замедлилось. Я не торопилась, но боялась, что этот момент, когда я снова нащупываю прежнюю себя и хочу улыбаться, исчезнет. — Вам не стоит никуда спешить, — она, будто прочитала мысль, успокаивающе отставляя в сторону вторую туфлю. Я наконец ощутила ступнями мягкость алого ковра. Как давно не испытывала такое удовольствие от соприкосновения кожи с полом. Вот бы еще пройтись так по траве или земле, не думая о войне, политике, как сейчас. Я доверилась позыву: наклонилась ближе, кладя дрожащие руки на широкие плечи напротив, и поцеловала Кассандру. Поцелуй копировал тот, которым одарила она меня, и она ответила на него, но не предприняла ничего больше, оставляя право выбора за мной. Юджин так почти никогда не делал: он задавал темп, а я лишь поспевала за ним, хотя была уверена — он неспециально. Просто так выходило, и он не знал, как вести себя с женщиной правильно. Или просто не хотел учиться. Почувствовав мою дрожь, женские руки накрыли мои, прихватывая чуть крепче. Она отстранилась на мгновение: — Ваше Величество, у Вас очень сильно дрожат руки. Чего Вы опасаетесь? Того, что изменяю супругу с другой женщиной, потому что впервые за столько лет в браке поняла, что хочу тоже быть удовлетворенной, а не удовлетворять? Нет. Сейчас я не испытывала никакого стыда. Чувство минимальной свободы действий, права выбора, который хочу сделать я, а не который выгоден королевству, и, наконец, намеки на пропавшее ощущение себя беззаботным ребенком, каким мне не дали побыть столько, сколько я хотела, потому что провела в изоляции слишком много лет — это все было сильнее мыслей об измене. Измене тому, к кому все остыло. — Неважно, — нужно было отбросить страх и все. Я подхватила губами нижнюю губу женщины, ощущая в этот раз едва знакомый вкус гранатового вина. Она немного выпила. От одежды исходил аромат мяты и табака, который я вдыхала носом, пока углубляла поцелуй, будто он был первым в жизни. С Кассандрой я чувствовала себя совершенно неопытной, но также с ней я и чувствовала возможность испытать эмоции по-настоящему, и этому улыбнулась сквозь поцелуй, ощущая, как приятно ее язык проникает в рот, скользя по небу. Я сжала ее плечи, немного сдвигаясь на край трона, чтобы она стала еще ближе. — Капитан Димитреску, — она не капитан, но называть ее по имени сейчас не получалось — будто это было бы еще интимнее, чем мокрые поцелуи, — это останется между нами? — Да, если Вы этого хотите. — Хочу. Она задышала отрывисто. Ее руки приподняли подол сорочки, очерчивая круги на икрах. Я понимала, к чему эти касания под одеждой приведут и оттого едва не завыла от собственного воображения. Юджин так никогда не трогал меня. За то время, что мы целовались, он уже успевал кончить и упасть рядом, шепча что-то о любви на ухо, пока я разочаровывалась в любовных романах. Тогда мне казалось, что писатели еще те выдумщики, но сейчас мнение быстро изменилось. У Кассандры ногти были срезаны под корень и ни капли не царапали мою кожу, танцуя от колена выше. Они замерли на бедрах, чуть сжимая и ослабляя хватку. Ее поцелуи опустились с губ на шею. Она целовала осторожно, не оставляя меток и красноты. Я ощутила, как становится жарко даже с открытым окном, а по спине скатывается капля пота. Испарины появились на лбу. — Ваше Величество, — это обращение еще больше подогрело интерес, и я приоткрыла глаза, обнаруживая ее лицо на уровне груди, — можете немного расслабиться? — Что? — Ваши ноги, — я перевела внимание и поняла, что колени были до боли сжаты между собой, — можете их расслабить? Я не сделаю Вам больно. — Что Вы собираетесь сделать? — я непонимающе приподняла брови. — А Вы как думаете? — она пораженно оглядела меня с ног до головы. Я ничего ей не ответила, сделав вид, что прекрасно понимаю, чего она хочет. Было так странно и непривычно оказаться в том положении, когда мало понимаешь, как именно устроен секс женщин. Смутные представления были, и именно они помогли догадаться после поцелуя с внутренней стороны бедра. Я покраснела так сильно, что буквальном чувствовала, как горят щеки и уши: — Может, не стоит? — Почему? Вы не хотите? — Я… — я отвела взгляд, прикрывая лицо рукой. — Вы смущены? — не услышав ничего в ответ, Кассандра невинно рассмеялась и немного сдвинула мои бедра на себя. Я откинулась на трон полулежа. Не было сил посмотреть в глаза женщины снова. — Вы все же не так изменились, — в голосе послышалось облегчение. Она думала об этом в действительности? О том, как я изменилась? — Можете мне довериться? Она солгала о том, что узнала об особях от ученых Эренделла, но я не готова была заговорить об этом сейчас. Головой понимала, что должна как королева, защищающая свое королевство, но как человек, как отдельная личность, впервые за четыре года своего правления нашедшая шанс не бояться так сильно своих эмоций и внутреннего ребенка, соглашалась лишь на просьбы сердца и тела — отпустить все хотя бы на одну ночь. Я вновь кивнула ей в ответ и почувствовала несильно давление на колени: — Можете развести ноги? — Черт, — я окончательно расплылась. Что я вообще делаю? Я правда возбудилась от вида двух полуголых женщин, променяла серьезный разговор на предложение о сексе малознакомому солдату, который вызывал восхищение? Да. Кажется, да. И прямо сейчас это зашло достаточно далеко, чтобы я уже не могла остановиться и спокойно лечь спать. — Простите, я просто… Ощутив отсутствие сопротивления, Кассандра бережно отвела в сторону одну ногу и придвинулась ближе, одаривая поцелуем кожу рядом с краем белья. — Все хорошо, — ее шепот опалил, и я едва смогла сдержать себя на троне, не скатившись с него навстречу ей. Она придержала меня, помогая остаться на месте. — Если Вам здесь неудобно, мы можем переместиться в другое место. — Да. Так будет лучше. Я помнила, как Кассандра держала меня за плечи, помогая дойти. Помнила, как ее лицо отчего-то перестало быть таким каменным. Помнила, как взгляд потеплел. И помнила, как она прикрыла дверь в свою комнату на щеколду, зажигая свечу. Я задернула шторы и обернулась к ней. Она была так близко. Теперь разница в росте ощущала значительно: я дышала ей в грудь. Оторвать взгляд было так сложно. Что-то переключилось во мне вместе с щелчком замка. Я распустила волосы, позволяя им распасться по плечам, развязала пояс на халате. Шелк упал на пол. Я осталась в полупрозрачном ночном платье и наконец посмотрела в глаза Димитреску. В них было ожидание: — Чего Вы ждете? Мы можем начать? — Начать? — она улыбнулась чуть проще. — Ваше Величество… — …Рапунцель! — я выпалила. — Пожалуйста, можно только по имени? — По имени, но Вы ведь королева. — Я четыре года королева. Хочу хотя бы сегодня побыть, не слыша свой титул каждую секунду. — Хорошо. Рапунцель, — она сжала губы, в непривычке повторяя мое имя, — Рапунцель, «начать» звучит так, словно Вы собираетесь объявить о начале задания за Стеной. — Что тогда мне говорить? Кассандра обошла меня и остановилась за спиной. Я почувствовала, как ее пальцы проводя по моей руке от самой кисти до плеча, теребя пряди волос: — Это только Вам известно. Секс ведь не обязанность и не миссия по расписанию. Но именно этим и был секс с Юджином. Это была просто привычка, начинающаяся и заканчивающаяся по графику. Чуть ли не по часам и только ради галочки. — Секс — это совсем другое. Это желание. Вы чувствуете желание? — она положила голову мне на плечо, целуя невесомо шею, словно дышала на перо. Я была уверена, что со своим ростом, чтобы достать до меня, ей пришлось согнуться. Это разжигало еще большую гамму эмоций. Я посмотрела на ее руку: она коснулась живота, скользя по ткани к груди. — Чувствуете? — Чувствую. — Тогда продолжайте чувствовать. Ваше тело подскажет само. Необязательно что-то говорить, — пальцы медленно обернули круг вдоль ореола соска. Я отбросила голову назад, почувствовав, как Кассандра опустилась ниже, чтобы я могла лечь на ее плечо. Я могла теперь видеть краем глаз, как ее ресницы подрагивают. Веки полузакрыты. Ей, кажется, самой было приятно касаться меня. Я никогда не ощущала особого наслаждения, если касалась Юджина. Думала, что со мной что-то не так, а сейчас все нутро просило дотронуться до Кассандры тоже. Прижаться к ее телу. — Все в порядке? — Да. Только я хочу кое о чем попросить. — Слушаю. Я повернулась и взяла ее за руку, спиной направляясь кровати. Приземлившись на мягкую перину, я неловко потянула за ее рубашку: — Можете снять? Нет, не так. Можно я сниму? Кассандра отпустила мою руку, чтобы забраться на постель. Она села на мои бедра, но я не почувствовала особого веса на себе. Кажется, она удерживала себя сама, чтобы не надавить на меня массой мышц: хотелось взглянуть на ее тело. Увидеть снова ее спину, и как она напрягается, как сводятся лопатки вместе, и как выпирает позвоночник сквозь бледную кожу. Я зацепилась за пуговицы, медленно расстегивая их сверху вниз. Дрожь прошла. Каждая пуговица поддавалась, легко выскальзывая. Я ожидала увидеть прямо под тканью обнаженную грудь, но вместо этого встретилась с бинтами и страх на мгновение накрыл. — У Вас ранение? Его не было, когда я зашла в комнату, пока Вы были с Минт. — Нет, Рапунцель, это перевязка для груди, — она завела руки за спину, расцепляя карабины. Через несколько быстрых движений бинты спали на пол, и под ними не было свежих ран, — чтобы она не мешалась во время битв. — Ясно. Я могу?.. — я подвела руку к телу, боясь сделать что-то не так, но получила одобрение и провела пальцем по старым шрамам. Некоторые были мелкими, некоторые казались глубокими, и виднелось хирургическое вмешательство. Несколько из множества были еще покрасневшими. Не совсем свежие, но точно недавние. Грудь Кассандры была чуть больше моей. Она вздымалась, когда она набирала воздух в легкие, и я не могла перестать наблюдать за этим. Считала количество вздохов и едва касалась сосков, прежде чем услышать чуть более громкий вздох. Мы встретились взглядами. — Вам нравится? — Да, — ее улыбка показалась сейчас такой ласковой, что я и забыла, какой ледяной и напористой она была и в первую встречу, и еще вчера после приезда. Я решила последовать ее совету и послушаться тела. А тело было согласно с руками: они призывали трогать, исследовать, а чуть позже наклониться и поцеловать ключицы, получая в ответ новый выдох. Ладони накрыли грудь, сжимая так, что я сама поняла: мне правда нравится это. Мне нравится понимать, что кому-то нравятся мои действия. Мне нравится делать приятно и ловить каждый вздох новым поцелуем. Губы сомкнулись на соске, втягивая его в себя. Но Кассандра затормозила меня. — Погодите. — Я сделала что-то не так? — Все так, Рапунцель. Я всего лишь хочу, чтобы хорошо было, в первую очередь, Вам, — она надавила мне на плечи, кладя на спину. Я ожидала, что она навалится сверху, как Юджин, но вместо этого она сдвинула мои бедра на край кровати. — Расслабьтесь, договорились? Сможете? — Думаю, да, — я видела только, как ее руки поднимают сорочку, снимая ее через голову. — У Вас красивое тело, — прошептала она в область груди. Я покраснела, поднимая взгляд к потолку. Просто расслабиться. Просто отпустить все. Просто позволить себе на одну ночь побыть собой. Настоящей и забытой собой. Просто довериться Кассандре, даже если она солгала. Она знает, что делает. Я могу доверять ей сейчас, потому что еще ни разу за эти минуты, а может, и часы, она не нарушила обещание. Она ни разу ничего не сделала против моей воли. Она постоянно спрашивала, чего хочу я, и давала возможность соглашаться с собственным телом. И я соглашалась сейчас, разводя ноги, когда ее поцелуи достигли живота. — Можете поставить ноги мне на плечи, — она перехватила лодыжки. — Вот так, — ступни опустились на ее плечи. — Удобно? Я кивнула, вдруг осознав, что она все-таки собирается делать. Черт. Черт. Черт. Почему я такая глупая и не догадалась сразу? Все ведь так очевидно. И так странно. Юджин не делал этого со мной. Никогда не предлагал. Я только слышала, как некоторые женщины практикуют подобное, но никогда не пыталась представить, как именно это ощущается, а сейчас переживаю сама и подрагиваю в предвкушении. — Все хорошо? — вновь спросила Кассандра, подняв голову. — Да. Мне немного неловко, когда Вы стоите передо мной на коленях. — Вы ведь королева. Перед Вами часто становятся на колени. — Да, только, — я рассмеялась, — передо мной никто не становился на колени с такой целью. — Такой? — я услышала, как она ухмыльнулась и провела кончиком языка по внутренней стороне бедра к колену и обратно. — Вы имеете в виду, с целью сделать Вам приятно? — Я не знаю, приятно ли это. — Тогда сейчас и проверим, согласны? Я готова была провалиться сквозь землю. Не то от стыда, не то от того, что даже сейчас мне хорошо, не то от того, как низ живота стягивает. Я тонула в этих ощущениях. Тонула, когда Кассандра медленно стягивала белье вниз. Тонула, когда она целовала в лобок, касаясь носом. Тонула, когда ее пальцы щекотали бедра, а затем бережно касались половых губ, раздвигая, чтобы провести по промежности широким движением языка. Тонула. Тонула. Тонула. И в конце концов утонула, сжав простынь и широко раскрыв глаза. Было приятно. Правда приятно. Чертовски приятно. И чертовски мокро, что зубы сцеплялись от одной мысли. — Похоже, что Вам нравится. Боже, я впервые за вечер захотела, чтобы она использовала язык для других вещей. И она все же использовала, верно трактовав мое молчание. Она касалась поцелуем клитор, захватывала полностью и проводила языком, пока я ощущала, как пульсация превращается в то самое удовольствие, которое описывали в книгах и которое я никогда не получала с Юджином. Ноги едва не скатывались с плеч Кассандры, я сжимала пальцы, сжимала простынь и плотно зажмуривала глаза, когда язык дотягивался до влагалища, проникая, насколько это возможно, внутрь. — Кассандра, — ее имя сорвалось шепотом с губ, и я зажала рот рукой, чтобы ни один звук не вышел за пределы двери. Вряд ли Фридборг, часто бродящая по замку ночью, правильно поймет, если услышит, как королева выкрикивает имя капитана Эренделла. Возможно, она бы решила, что происходит что-то плохое, вызвала бы гвардейцев, они бы выломали дверь и застали нас не в самой пристойной позе. Стало стыдно даже представлять, как это выглядит со стороны. Стыдно и еще более возбуждающе. Кассандра не останавливалась. Переходила поцелуями обратно на лобок, затем на бедра и вновь на клитор, сжимая ягодицы, так что я металась по кровати от удовольствия и ей приходилось удерживать меня. В конечном итоге я накрыла ее ладони своими: — Пожалуйста, дай руку, — я прикусила губу, но Кассандра последовала просьбе: наши руки сплелись вместе, и стало только лучше. Я что-то чувствовала. Внутри чувствовала свободу даже внутри Стен. — Спасибо. — Хочешь еще чего-то? — Да, но не могу объяснить, — я задышала тяжелее. Наслаждение усиливалось. — Хочу чего-то большего. Может быть, быстрее. — Ты не против проникновения? От этого предложения я приподнялась на локтях, чтобы увидеть лицо Кассандры. Я помотала головой. Может быть это именно то, чего мне не хватает. Я хотела почувствовать ее изнутри, но не представляла, что именно она собирается использовать. Она коснулась подушечкой пальца входа во влагалище, и я немного напряглась. — Секунду, — я немного приподнялась, распутывая наши руки и подхватывая за локоть, — Я хочу видеть твое лицо. Пожалуйста, мне нужно это. — Конечно, — еще одна улыбка. — Подвинься тогда к подушке, — она следовала за мной, оказываясь сверху. Наши груди соприкоснулись. Я потянулась к ее штанам. Она поняла, что я хочу еще, и быстро избавилась от них. У нее были широкие бедра. Такие красивые широкие бедра, что я задержала дыхание. Совсем не мои мальчишеские. — Все нормально? — она словила мой заторможенный взгляд. — Да, просто ты такая красивая, — я уже и не заметила, как мы перешли на неформальную форму общения. От моих слов Кассандра отвернулась. Румянец. Она вдруг покраснела. — Что с тобой? Ты смутилась? — Нет, совсем нет. — Я же вижу, — я положила ладонь на ее щеку, целуя коротко. — Тебе не говорили этого, да? — Нет, не говорили, — мы пересеклись взглядами. — Когда твое тело покрыто шрамами, а на лице самый большой, не часто такое услышишь. — Ты прекрасна, — не знаю, почему это говорила. Мы ведь совсем друг друга не знали. Но хотелось говорить ей это, потому что ни с кем мне не было так хорошо. И морально, и физически. — Я немного опасаюсь. Обычно мне больно. — Я ни к чему не принуждаю. Это было предложение. — Я чувствую, что хочу, но… боюсь. Кассандра потерлась носом о мой нос. Приступ нежности нахлынул так сильно, что я прикрыла глаза. Одной рукой она закинула мои бедра себе на спину. — Ты слышала о каррагинане? — Нет. Что это? — Это природная смазка. Ею пользуются, чтобы проникновение было легким. Изобрели в Китае. Несмотря на то, что с собой у меня ее нет, она и не понадобится, — ее пальцы осторожно задели клитор. — Ты достаточно влажная, потому что достаточно возбуждена. Тебе было больно с мужем, потому что твое тело он не привлекал, — она прошептала это на самое ухо. И сердце забилось сильнее. Юджин никогда не возбуждал меня. А женщина смогла. И только с женщиной мне было хорошо. — Мы прекратим, если тебе не понравится. Договорились? — Договорились. — Тогда расслабься. Я не причиню тебе боль, — Кассандра, провела свободной рукой по моему бедру, задержалась на груди, а затем вновь переплела пальцы, наклоняясь, чтобы поцеловать. — Я вхожу, хорошо? — я расслабилась насколько смогла и вместо боли ощутила только, как легко один ее палец проскользнул внутрь. Я не сдержала продолжительный стон прямо ей в губы. — Мне остановиться? Эта забота. Эта ее забота, вопросы о моем самочувствии, осторожность, какую было сложно ожидать от той, чьи руки держали в руках оружие, а кулаки били лица. Это все заставляло трепетать. — Нет, Кассандра, — я посильнее сжала ее руку, — продолжай. Движения были плавными. Не было никакого дискомфорта. Было приятно, и я приятное чувство от ощущения наполненности смешивалось с касанием ее большим пальцем клитора. Я старалась не забывать дышать, подавляя стоны в подушке. — Ты можешь ускориться. Мне не неприятно. Мне нравится то, как ты это делаешь, но я хочу быстрее. Она улыбнулась. Ее лицо было таким милым в такой момент, что я с трудом могла это назвать просто сексом. Это было чем-то очень близким и понятным только нам двоим. Может быть, для нее это все было привычным, но для меня нет. Для меня это было ночью, когда я открылась кому-то и выпустила эмоции. Кассандра ускорялась вместе с моим сердцебиением, а затем я почувствовала, что она добавила второй палец и стала проникать глубже. Спина выгнулась. Я пыталась насадиться больше. Хотела ощутить все. Голова кружилась. — Хочешь добавлю третий палец? — прошептала она, заметив, как я пытаюсь получить больше. О, Боже, да, конечно, хочу. Я закивала ей, потеряв дар речи. Ее пальцы изгибались внутри, задевая все новые точки внутри. Но я не могла больше концентрироваться только на себе. Я хотела, чтобы она разделяла мои ощущения. Хотела, чтобы вместе со мной получала удовольствие. Я спустилась рукой к низу ее живота, проводя вдоль промежности. Она была такой влажной, что я не могла поверить, что это из-за меня. Из-за того, что ее саму заводило, как она приносит мне удовольствие. — Рапунцель, подожди. — Ты не хочешь? — Хочу, но еще больше хочу, чтобы тебе было хорошо. — Кассандра, мне настолько хорошо, что я безумно хочу попробовать сделать хорошо и тебе. Мы смотрели друг другу в глаза. Я поцеловала ее шрам, поцеловала раненный глаз и увидела, как она согласно опустила голову мне на плечо, стараясь сохранить свой темп. Тогда, когда я повторяла круговые движения по ее клитору, я уже мало обращала внимание на себя. Я все ждала, когда Кассандра выдохнет не менее тяжело, чем я. И этот момент настал, когда я проникла в нее двумя пальцами, но затем опешила. Она застонала мне в ухо: — Прости, я поспешила? — Нет. Так даже лучше. Мы двигались в унисон. Я поспела за ее темпом, постепенно ощущая, как она сжимает меня изнутри, а затем, как ее рука сильнее сжала мою, а тело изогнулось. Мысль о том, что она достигла оргазма, въелась в голову с такой силой, что я сама ощутила, как перед глазами мелькают звезды, а все тело сводит судорожной истомой. Удовольствие достигло такого уровня, что я хотела содрать с себя кожу. Кассандра пыталась продлить его, еще касаясь клитора, но все же оргазм отступил через несколько секунд, и я вернулась в сознание, когда наши руки сжимались до побеления костяшек. Может быть, минуту, может быть десять, а может и целый час мы лежали не шевелясь, переводя дыхание. Затем Кассандра все же скатилась, падая рядом. — Ты была права, — прошептала я, когда голос вернулся. — В чем? — В том, что ни один мужчина не сравнится с женщиной в постели. — Я не совсем так сказала. — Тогда это мой вывод, — я рассмеялась, обнимая ее так крепко, как позволяли оставшиеся силы. — Спасибо. — За что? За секс? — Не только. — А за что еще? За то, что я вновь что-то почувствовала. За то, что смогла быть с ней свободной. За то, что от меня ничего не требовали. За то, что я могла расслабиться и не думать обо всем том кошмаре, что окружал нас. За то, что она была со мной сегодня ночью. Но притворилась, будто уснула, чтобы не отвечать.* * *
Я проснулась от полуденного солнца, пробивающегося сквозь окно. Потянулась и только через несколько секунд поняла, что лежала не в своей постели. Комната была незнакомой, но в то же время мне казалось, что я уже здесь была: обстановка совсем пустая. Мебели мало, а та, что есть, покрыта слоем пыли, будто совсем не жилая. В зеркале напротив отражался стул, на котором лежали аккуратно сложенные ночная сорочка и халат. Под одеялом тело оставалось обнаженным, а воспоминания вдруг вскружили голову. Я переспала с Кассандрой Димитреску. Я упала обратно на подушку, прикрывая лицо руками. От того, что было ночью, становилось стыдно: я стонала, кусала простыни, чтобы подавить звуки, сжимала тело Кассандры и получала невыносимое удовольствие от того, как умело она обращалась со мной. От того, как делала все осторожно, трепетно и становилась жестче перед самым пиком, когда нельзя замедляться, чтобы не упустить тот самый момент. Сложно было поверить, что это правда случилось. Что я уснула вместе с ней и даже не задумалась о том, чтобы вернуться к себе в покои. Я только успела подумать, что еще успею выйти незамеченной, как увидела время на часах: полдень. Я проспала так долго, как давно не спала, и ощущала себя совершенно бодрой. Как никогда раньше. Тело совсем не ныло, а, скорее, отдавало приятным расслаблением. В зеркале показались мои красные щеки, когда я надела одежду обратно и мельком взглянула в него перед уходом. Кассандры поблизости не было. Видимо, она проснулась раньше и ушла. Я последовала по коридору как можно тише, но голос одного из гвардейцев заставил замереть: — Ваше Величество, — он поклонился, — доброе утро. Вам лучше? Я залилась румянцем. — Лучше? — Кассандра Димитреску сообщила, что ночью встретила Вас на балконе. Вам стало нехорошо, и она оставила Вас у себя в комнате, потому что Ваши покои не нашла. — Ох, вот как. А она сама где? — Вы еще не знаете? — Не знаю о чем? — Я надеялся, что Вам уже сообщили. Но Стивен Димитреску отошел в мир иной. Сердце вдруг остановилось. Я застыла на месте, широко распахнув глаза. — Вы уверены? — Да. Совет обсуждает, как доставить то, что осталось от его тела. Я резко развернулась и помчалась босиком по коридорам. Весь мир вдруг замедлился вокруг меня меня. Нет. Только не он. Только не Стивен. Только не лучший капитан гвардии за историю Короны. Только не он. Кто угодно, но только не он. Он не заслуживает смерти. Он должен жить. Я ворвалась в зал советов взъерошенной. На моем месте за столом сидел Юджин. Он и все присутствующие обернулись на меня. Кажется, их не удивлял мой внешний вид. Они смотрели пустыми глазами и будто спрашивали взглядом: «уже знаете или еще нет?». — Это правда? — Да. Милая, — Юджин встал с места и направился ко мне, пытаясь обнять, но я отшатнулась от него. — Когда? — Письмо пришло сегодня утром. Временный капитан Энни, та, что больше времени проводила с капитаном Димитреску, написала, что он погиб во время сражения среди ночи. Тогда, когда я спала с Кассандрой. Тогда, когда мне было хорошо, мой советчик погибал, а я ничего не могла сделать. Это казалось несправедливым. Это казалось жестоким. Бездействие. Я ощутила, что все четыре года бездействовала, когда могла что-то сделать. Когда могла быть рядом с ним. Решение пришло в голову, как удар молнии. И я выпалила: — Подготовьте новый отряд и освободите место временного капитана. Им станет станет Кассандра Димитреску. — Милая, а ты не слишком спешишь? — Я передаю временные обязанности правителя Короны моему мужу принцу-консорту Юджину Фицерберту. — Что? — Я отправляюсь за Стену.