Это мир наносит глубокие раны и оставляет шрамы, Но ничего не разбивается так, как разбивается сердце.
Рапунцель.
Я вдохнула свежий воздух полной грудью. Влажность от тумана оседала на легких. Сквозь светлые кроны деревьев пробивались слабые лучи восходящего солнца. По коже пробежали мурашки. Я поежилась и закуталась в длинный вязаный платок Майи, набирая воду из ручья. Почему-то после случившегося мне не было так страшно выходить наружу, наверх. Казалось, что опасности в этих лесах больше нет, хотя мы и были достаточно далеко от Короны и, кажется, еще дальше от ближайшего отделения почты. Вокруг только деревья, поля ликориса и одинокое подземное убежище, не менее одинокого человека. Представить было страшно, что эта молодая женщина последние десять лет провела именно здесь и лишь ненадолго вышла пообщаться с окружающим миром. Страшнее одиночества ничего не может быть. Пусть Майя и притворяется, что довольна тем, что имеет, но ей все равно одиноко. В каком-то далеком прошлом она была той самой королевой Сапории, слившейся с Короной. Той самой королевой, ставшей легендарной. Ее лицо, собранное из разноцветного стекла, украшает витражи. Мама считала ее великой правительницей: храброй и решительной. Но я и подумать не могла, что она сумела выжить. Что ее не коснулся поток времени в облике дикой особи. Ее история казалась мне сюрреалистичной. Разве так бывает? Бывают такие совпадения: тебя спасает бывшая правительница Короны и рассказывает о том, как спасти все Три королевства? Может ли это быть судьбой? Судьба. Я подняла голову к небу, прикрывая глаза. Судьба давно дала о себе знать. Так было суждено и прописано где-то на Небесах, что найти в себе силы править мне поможет незнакомка с сигаретой. Так было задумано, что именно она вернется в Корону спустя четыре года, что именно с ней я отправлюсь за Стеной и что именно ее буду бояться потерять. Что именно она окажется дикой особью и именно она найдет ту, что сможет помочь. Это была судьба. Ничем другим это быть не могло. У меня на лице появилась улыбка. Улыбка тяжести. Судьба подарила мне опору и надежду, но отняла родителей, лучшего друга, ребенка. Было невыносимо тяжело думать об этом. Словно за одно мгновение на мои плечи вновь упал тот вес, что я не могла удержать и вынести. — Рапунцель, — Кассандра выглянула из-за дерева, — ты собрала воду? — Да, уже все. — Тогда пойдем скорее обратно. Днем особи бодрствуют, сама знаешь. С тех пор как я очнулась, прошла еще одна неделя. Какую-то часть времени я переживала о том, что чувствует Кассандра. Она стала закрытой. Как несколько месяцев назад, когда мы только вышли за пределы Стены. Постоянно что-то делала, не останавливаясь ни на секунду: терла травы для Майи, собирала их, сушила, готовила, взбивала подушки и наводила порядок. Я не могла с ней поговорить в спокойной обстановке. Что-то все время ее отвлекало. Но она продолжала быть рядом. Постоянно спрашивала о самочувствии и помогала восстановиться. Мы почти ни о чем не говорили, кроме как обо мне. С ее помощью я смогла найти в себе силы двигаться дальше. Но в это же время на ее лице возникла новая маска. Это было чувство вины и стыда. За эти несчастные семь дней я почувствовала, как она воздвигла вокруг себя какой-то незримый барьер, сквозь который я не знала, смогу ли пройти. И готова ли. Мы пережили вместе слишком много вещей. Сблизились так, как я никогда ни с кем не сближалась. Я могла на нее опереться. Всегда знала, что если что-то произойдет, она будет моим костылем и не даст упасть. Сейчас ничего не изменилось. Я по-прежнему была уверена в ней. И никакая способность обращаться в дикую особь это не изменила. Но для нее это изменило все. Я должна была быть абсолютно слепой и глухой, чтобы не заметить, как ее обуздал страх. — Кэсс, я смогу сама донести кувшин с водой, — произнесла я, заметив, как она попыталась забрать у меня сосуд. — Он вовсе не тяжелый. — Я хочу помочь. Тебе не стоит лишний раз напрягаться. — Тебе тоже. Давай понесем его вместе. — Нет, — она вдруг одернула мою руку, — я хотела сказать, не стоит. Я справлюсь. Я замерла на месте. Она даже не смотрела на меня. — Ты боишься меня? — наконец смогла я спросить. Этот вопрос не давал мне последние два дня спокойно спать по ночам. — Что? Разумеется, нет. — Тогда посмотри мне в глаза. Она остановилась. Я услышала, как она глубоко вздохнула и посмотрела через плечо, опущенным взглядом. Да, она смотрела, но не на меня, а сквозь меня. В ее глазах больше не было света и внутренней силы. В них была пустота. И эта пустота пугала меня до глубины души. Именно она четыре года назад вселила в меня надежду. Именно она помогла мне обрести саму себя — начать вновь получать удовольствие от прогулок босиком, хотеть рисовать, сражаться. Она научила меня быть тем, кто я есть на самом деле и испытывать давно забытые эмоции — радость, счастье, надежду. И этого всего в ней больше не было. Она разбилась за те три дня, что я провела без сознания. А самое ужасное то, что я больше не чувствовала между нами связь. Я не чувствовала ее. Я догадывалась, в чем на самом деле дело, но не готова была столкнуться с этим. И все же заставила себя. — Нет, Кэсс, не так. Я не хочу, чтобы все было так. — Как? — Ты боишься смотреть на меня. Боишься со мной говорить дольше обычного. — Мы ведь постоянно говорим. — Мы постоянно говорим только обо мне. Почему? Можешь мне довериться, ты ведь знаешь. Ты важна для меня. Гораздо больше, чем можешь предположить, — я подошла к ней и забрала из рук кувшин, ставя его обратно на землю. Она не сопротивлялась. — Я знаю, но зачем говорить обо мне? Я хочу помочь тебе и поддержать тебя. — Ты отлично справляешься с этим. Без тебя я бы не смогла. Но ты не просто человек для поддержки. Ты мне нужна не для этого. Ты должна помнить, что можешь опереться на меня тоже. Поэтому просто скажи, что с тобой, — но она молчала, потупив взгляд в землю. У меня навернулись слезы на глазах. Так не должно быть. Так не должно все закончиться. Она не должна страдать, когда я смогла смириться с тем, что уже произошло. — Кэсс, черт возьми. Я потеряла родителей, лучшего друга, Лилию. Меня предал Юджин, солгав о том, что отправляет содержимое казны на обеспечение всего необходимого за Стеной. Я не хочу потерять и тебя тоже. Не отталкивай меня. Я ведь… — я осеклась. Что я хотела сказать? Что она мне не просто нравится? Что я вижу в ней источник света? Что она и есть для меня тот самый солнечный луч в конце туннеля? Что я не просто так спросила, хочет ли Кассандра ребенка, в почтовом отделении? Что на самом деле я хотела воспитывать Лилию вместе с ней? Что я глупая, наивная девчонка, которая в глазах каждого жителя Короны похолодевшая королева, поверила в возможность обрести истинный дом и покой рядом с женщиной, знакомой ей от силы пару месяцев? Что я хотела сказать? Что влюбилась в нее? От этой мысли меня бросило в дрожь. — Я ведь верю в тебя всем своим существом. Каждой клеточкой тела, — я взяла ее руку и положила себе на грудь слева. — Чувствуешь мое сердце? Оно так быстро бьется не потому что я боюсь тебя. А потому что мне страшно оставить тебя одну. Я не позволю тебе проходить одной через то, что ты чувствуешь. — Через то, что я чувствую? — Кэсс резко вскинула голову. Теперь я видела, что по ее щекам катились слезы. — Я тебя подвела, Рапс. Я виновата в том, что у тебя нет больше ребенка. Я виновата в том, что мы на полторы недели оказались заперты в убежище Майи, потому что ты еще слаба для пеших путешествий. Это все я! — она едва не повысила голос, но сдержалась, сделав глубокий вдох через нос и отвернувшись от меня. Я не позволила ей этого сделать, схватив ее за плечи и развернув к себе. — Рапс, отпусти меня. — Погоди, Кэсс, погоди, прошу тебя. Да послушай же ты! — я взяла ее лицо в руки, притянув к себе ближе. Ей пришлось опустить голову. Я уткнулась лбом в ее лоб, сжимая губы от накатывающих слез. — Ты меня не подводила. Ты никогда меня не подводила. Ты взвалила на себя ответственность за жизнь других людей. Это непосильная ноша. Ты живешь в чувстве вины, в страхе, — она отчаянно замотала головой, зажмурив глаза. Ничего не осталось от той женщины, что не хмурилась во время боя и не проявляла лишних эмоций на виду у других. Не осталось ничего от холодной Кассандры. Была только сломленная напополам. Что бы она ни говорила о том, что пережила я, она пострадала больше, закрывшись в клетке из боли и мучений. Я решила идти дальше. Я отпустила. Я пролила всевозможные слезы по Лилии, но вдохнула и продолжила жить. Я полюбила Лилию, но не настолько сильно, чтобы лишиться собственной души, как лишилась Кассандра. — Ты винишь себя за то, что ты можешь становиться дикой особью; за то, что отец отвернулся от тебя; за то, что не оправдываешь чужие ожидания; за то, что убила дочь; за то, что умерла Лилия. Ты винишь себя за каждое событие, происходящее в присутствии тебя, — я сглотнула и сморгнула слезы. — Что бы ты ни говорила о моей боли, я переступила через нее. Что бы ты ни думала, не я получила травму, которая не дает дышать. А ты. Ты ненавидишь себя сильнее, чем кто либо. Ты видишь монстра в отражении зеркала, — Кассандра попыталась вырваться, но я каждый раз настигала ее, и в итоге она сдалась, опустившись на колени. Она обняла сама себя за плечи, впиваясь ногтями в вязаный платок. Все еще не открывала глаза, — а я вижу в отражении самое яркое солнце. Ты для меня не чудовище, которым тебя заставил себя чувствовать отец. Ты совершала ошибки, но самая большая ошибка, которую ты можешь сейчас совершить, — оттолкнуть меня и позволить боли снова уничтожить тебя. Я этого не допущу, — я заключила ее в объятия, прижимая к себе. — Рядом с тобой в прошлый раз не было того, кто готов был остаться и разделить все на двоих. Но я здесь. Сейчас я здесь. И ты не останешься одна, пока я жива. Я всегда буду на твоей стороне. Отпусти это. Отпусти все, за что винишь себя. Ты другой человек. Лилия бы не винила тебя. Твоя дочь не винила бы тебя. Я не виню тебя. Отпусти. Кэсс, прошу тебя, отпусти. Несколько секунд я молчала, не в силах продолжать. Я так хотела, чтобы она смогла положиться на меня. Я так хотела, чтобы она почувствовала то, что чувствовала я, когда она нашла меня в лесу рыдающей и обняла. Когда она сказала мне: «Это не Ваша вина. Ты совсем другой человек. Ты делаешь все возможное. Допускать ошибки — нормально». — Рапс… — …я знаю, Кэсс. Хотела бы я, чтобы она схватилась за меня, наконец прижавшись в ответ. Наконец не оттолкнув. Наконец приняв мои попытки быть рядом. Наконец вновь вернувшись своей душой в мою. Но этого не произошло. Шипение Майи, призывающей вернуться обратно в убежище под землю, отвлекло. Я увидела, как руки Кассандры только приподнялись и опустились. Она ничего не сделала. Ничего не сказала. Только взяла за руку. И ничего. Больше не смотрела мне в глаза.* * *
— Вы ведь понимаете, как глупо меня просить о чем-то подобном. — Мы не просто просим… — …Кэсс, — я прервала Кассандру, положив руку на плечо, — погоди, — взглянула на Майю. — Мы прекрасно понимаем, что о самоубийстве невозможно просить так просто. Мы хотим, чтобы ты присоединилась к Короне для борьбы с особями. Если есть шанс спасти всех диких особей от проклятья и вернуть им человеческий облик, то мы должны попытаться это сделать. — Только через мой труп, — буркнула Майя, — причем, буквально. Кассандра недовольно выдохнула, собираясь что-то сказать, но я постаралась остановить ее, повернув к себе: — Если ты надавишь на нее, то она не поможет нам. — Мы час назад принесли ей воду и весь час пытаемся уговорить помочь. В одном лишь убежище с ней мы узнали о диких особях больше, чем я узнала за всю свою жизнь. С ней шансы на спасение повысятся. Если она не хочет послушать, то мы… — Кэсс-Кэсс, хэй, — я нашла ее взгляд и вскинула брови, — все в порядке. Мы правда с ней узнали очень много важного. Например, что Минт все знала с самого начала, и это я не к тому, чтобы накинуться на нее. Я к тому, что Минт в сотрудничестве с Майей все это узнала. Если они снова объединятся, то докопаются еще до чего-нибудь. Мы просим Майю не пойти на самоубийство ради нас, а вернуться в Корону, вновь сотрудничать с Минт и найти другой выход. Кассандра закрыла глаза и нехотя кивнула. — Майя, — только заговорила я, позвав девушку из другого конца комнаты. — Я уже все сказала. Я не собираюсь жертвовать собой. — Но ведь собиралась, — вмешалась Кассандра. Она скрестила руки на груди. — Ты сказала, что сбежала обратно в свое убежище, когда погиб твой возлюбленный. А, если бы он не умер, ты бы погибла добровольно. Майя замедлилась. Она застыла с чашкой в руках, покосившись на нас через плечо. Губы сжаты, глаза сужены. Кассандра была права. Майя отказалась продолжать поиски решения, потому что погиб любимый человек. — Не стало его, и не стало твоей мотивации. Ты готова была на все ради него, но не ради людей. — Да, и что с того? — наконец ответила Майя. — Чертов Адерман был готов на все, чтобы избавиться от особей и жить спокойно. Ради счастья дорогого человека не жалко было умереть. А теперь мне незачем этого делать. — Мы не просим тебя умирать. Просто вернись в Корону и вновь начни работать с Минт заодно. В прошлый раз у вас все получалось. Получится еще раз, — я не отчаивалась. Перед нами был шанс на спасение, и мы не должны были просто так упустить его. — Адерман? — Да, Адерман. Такой была его фамилия. Я в шутку его называла по фамилии, — хмыкнула девушка. — Надеялась, что мы поженимся и я умру с его фамилией. — Секунду. Отряд, в котором ты была вместе с ним, назывался Аквилегея? — Откуда ты знаешь? — Отряд Аквилегея был первым отрядом в Короне, который расформировался по большей части не из-за особей, а из-за неисправных УВМ. Единственным выжившим в нем считался Дуглас Адерман. Когда я покинула Корону, я просила его стать на мое место в отряде, потому что его не успели определить в новый после полного крушения прежнего. Он отказался, потому что ушел работать на производство новых УВМ. — Если ты мне лжешь… — Майя зашагала в нашу сторону, крепко сжимая в руках полотенце. Кассандра нашла ее слабое место, разгадала истинные мотивы и использовала. Это могло сработать, но насколько честно? Насколько Кассандра говорит правду? — Я тебе не лгу. — А я все равно не поверю. Может быть, ты и знала его, но сейчас придумала, будто он жив, чтобы заставить меня вернуться. Нет уж. Я не поверю в твои бредни. Просто выметайся отсюда. Вы можете обе уйти. Я согласилась вам помочь, потому что не было выхода. Совесть не позволила бросить под дождем умирать. А сейчас вы выглядите полными сил, раз можете играть на моих чувствах. Уходите. — Майя… — Сейчас.* * *
Ступая по траве уже второй час, я не видела лица Кассандры. Она шла впереди меня. Через раз рубила попадающиеся на пути ветки кустарников. Ее движения были резкими настолько, что от падающих листьев исходило гораздо меньше шума, чем от свиста ветра под лезвием ее клинка. Почти бесшумно. — Зато мы попытались, так ведь? — еле слышно подала голос я, надеясь взбодрить ее и разогнать нависшее гнусное молчание. — Да, ты права. Мы попытались, — голос был низким и отдавал хрипотцой. Это была моя идея попросить Майю о помощи, хотя Кассандра настаивала на том, чтобы отвести ее насильно в Корону. Да, это могло бы сработать. Но это было бы нечестно. Насильно мил не будешь, и насильно она бы ни за что не стала сотрудничать с нами. Тем не менее где-то в глубине души я подозревала, что у Кэсс все равно на нее были другие планы. Она бы не стала так напрягаться ради новых попыток спасения Трех королевств. На уме у нее было другое. И этого другого я боялась. Кассандра все время обвиняла себя в чем-то. У меня получилось отпустить и начать новый день с новыми целями, а она застопорилась на месте и не хотела протянуть руку. Не хотела, чтобы ей немного помогли. Груз ответственности за доведение до суицида стал бы новым клеймом. Лучше вернуться ни с чем, чем с ним. — Когда верну тебя в Корону, отправлюсь обратно к Майе, и пусть только попробует снова отказать. Она нам нужна, — но она настаивала на своем, говоря все более яростно. Не похоже на себя. Кэсс редко демонстрировала эмоции, а, когда это происходило, все начинало выходить из-под ее контроля. — Она ведь дикая особь. Ты не можешь ее просто приволочь в королевство. — И я тоже не просто человек. Справлюсь с ней. На этот счет я не знала, сомневаться или нет. Кассандра уже убивала диких особей, и потери для нее были минимальны. Майя примерно того же возраста, что и убитые прежде, но у нее есть разум. Она может обращаться. Если Кэсс просто нападет на нее, то может пострадать, ведь об открывающихся вместе с разумом способностях сложно говорить. Вести бой как животное и как человек — разные вещи. — Это не выход. Она не станет работать с нами по принуждению. Давай просто поговорим с Минт. Она должна что-то знать. — Думаешь, она скажет? — Кассандра замедлилась, взглянув на меня. — Я — нет. Минт не написала в прошлом письме то, что знала. А могла бы. — С чего бы ей вообще было писать тебе? — у меня было много вопросов к Кассандре с самого начала нашего пути. Большая часть из них отпала, а другая стала попросту неактуальна. Сам факт ее происхождения открывал целый занавес, будто всю жизнь я провела за кулисами, а тут узнала о существовании сцены и мира за ней. Исключением ко всему стало письмо Минт. Я о нем и думать забыла после случившегося. Она вдруг хмыкнула, покачивая головой: — Когда ты сказала мне на территории академии, что Минт вернулась с какой-то информацией, но ты ничего не знаешь, я решила, что смогу использовать это, так как в любом случае знала больше остальных. Я нашла Минт в каком-то кабаке, — Кэсс пожала плечами. — Она согласилась продать мне данные. — И сколько ты ей заплатила? — По сути, я с ней так и не рассчиталась. И она все равно решила помочь. — Значит, слишком высокую цену загнула. Не думала, что она любит деньги. Она даже в качестве ученой работала за копейки. Деньги. Я рассмеялась, стараясь сейчас не думать о растратах из казны Юджина. Это была проблема, и решить ее придется однажды. Однако я все еще не готова. Не готова видеть его, не готова надевать никчемную мантию и горделиво улыбаться. Не готова возвращаться к обязанностям королевы внутри Стен. Быть частью отряда вместе с Кассандрой, подвергаться опасности, учиться доставать занозы, а не перебинтовывать — это все стало мне ближе. Свобода за пределами трона была слишком приятной на вкус. Вкуснее удобств, мягкой перины и помощи фрейлин. Именно это мне нужно было больше всего. Свобода, приправленная временем рядом с правильным человеком. — Дело было не в деньгах. Она сказала, что, если пересплю с ней, то информация моя. У меня от удивления округлились глаза. Я прекрасно помнила тот день. Но и подумать не могла, что в постели Минт Кассандра оказалась не по доброй воле. — Так вы спали не потому что между вами что-то закрутилось, а потому что ты… своим телом платила? Ты не какая-то валюта для оплаты. — Знаю-знаю, Рапс. Я была не против. Для меня это все ничего не значило тогда. Ты застала нас, и я в тот же момент ушла. — Почему? — Потому что, — она выдохнула и подняла голову к небу, словно смутилась, — ты мне была интересна тогда. Мне было интересно наблюдать за тем, как ты социализируешься после возвращения из башни. Я видела, как люди после предательства черствеют. Становятся злыми и нелюдимыми. А ты вела себя совершенно иначе. Это удивляло. Я не могла в это поверить настолько, что подозревала тебя в лицемерии. — Я не думала, что ты задумываешься об эмоциях чужих людей. — Чужих людей? Нет. Ты не была для меня совершенно чужой. Я была одной из служанок. Убирала твою комнату, перекрашивала стены в белый по приказу короля, потому что твоим рисункам не хватало места из-за старой росписи. Я ходила покупать тебе пастель и уголь для рисования. Шила твои платья, готовила завтрак. — Ты это все делала? — я немного ускорилась, догоняя ее. — Я была уверена, что знаю каждую служанку и фрейлину в замке. Мне очень жаль, что не помню твоего лица даже в коридорах. — Не беспокойся об этом, мы с тобой лично не виделись. Я делала всю работу в твоем отсутствии, а покупки или платья передавала фрейлинам. У них оставалось свободное время, которое они проводили за наведением порядка в коридорах. Я же в это время сбегала из замка к гвардейцам на тренировки. Я осмотрела ее, как в первый раз. Она рассказывала прежде о себе, но было так тяжело представить ее другой: в светлом платье служанки, слоняющейся по покоям и вытирающей пыль. Опускающей голову в присутствии моих мамы и папы. Готовящей блюда на душной кухне и разносящей их по бальному залу. Поклоняющейся королевским особам. Тяжело было представить ее смиренной. Эта роль совсем не вязалась у меня с ее образом в голове. — Что ты сделаешь первым делом, когда закончится война? — я проговорила это тише, стараясь идти чуть ближе к ней и едва задевая своей рукой ее. — Я? — она задумалась, щурясь. — Никогда не думала об этом. Я собиралась умереть. Не хотела строить никакие планы. — Построй сейчас. У нас есть много времени, пока мы не дойдем до Короны. Уверена, что тебе придет в голову очень много идей. — Я так не думаю, Рапунцель. У меня не было никаких увлечений никогда. Я умела только сражаться. Будет гораздо лучше, если с окончанием войны и продолжу быть солдатом. — Для кого лучше? — Для других людей. Скорее всего воины откажутся от подобной деятельности и начнут жить спокойно. Все устали от постоянной тревоги и сломанных костей. Они отойдут к мирной жизни. И им понадобится защита от преступников. Разбойничество есть и сейчас, а в спокойные времена только усугубится положение дел. Нужен кто-то, кто будет контролировать это. — А ты сама этого хочешь? — Неважно, что хочу я. Так будет правильно. — Но в Короне достаточно гвардейцев. Есть майоры и лейтенанты, которые горят идеей безопасности. Они не бросят оружие и заступят на службу. — В Эренделле таких бойцов по пальцам одной руки сосчитать. Я остановилась на месте. Кассандра неуверенно обернулась, вопросительно глядя на меня. А я и пошевелиться не могла. В Эренделле. Не в Короне. В Эренделле. В совершенно другом королевстве, до которого четыре дня пути на лошадях. — Ты не собираешься остаться в Короне после войны, так? — зря я спросила. Это было слишком очевидно, чтобы отвечать. Настолько, что Кассандра замялась. Она повернула голову в сторону, сжимая губы в белую линию. — Мне не стоит спрашивать почему? — Рапс, — у нее в глазах застыли смятение и протест, — ты сама все прекрасно знаешь. Будет слишком тяжело жить бок о бок друг с другом. Я собиралась взбунтоваться. Схватить ее за руки и отрицать, надеясь переубедить ее. Но крыть-то было нечем. Она была права. Тут и не поспоришь. Жить в одном королевстве, знать, что вас разделяет друг от друга пара дворов и что достаточно придумать хорошее оправдание, чтобы оказаться наедине надолго — это будет похоже на ношение креста на спине. Недосягаемая радость. И прекрасно досягаемая боль для нас обеих. Мы должны были сохранить эмоциональную дистанцию, а вместо этого пересекли ее, слив души в одно целое. Разделиться будет легче всего. — Я не хочу этого, и ты не хочешь этого. Нам нужно другое решение. — Нет, я хочу. Холод. В ее голосе был холод. Меня им обожгло даже на расстоянии в метр. — Что ты имеешь в виду? — Я хочу уехать в Эренделл и продолжить после войны служить там. Это правильное решение для нас обеих. — Это не сделает ни тебя, ни меня счастливыми. — Зато у тебя будешь шанс жить прежней жизнью. — Я не верю, что ты так правда думаешь. Передо мной был мост. Хлипкий деревянный мост на веревках, которые Кассандра прямо на моих глазах перерезала этим клинком из ее сапога. Та пропасть, возникшая между нами после потери Лилии, только разрасталась, и я даже не могла через нее перепрыгнуть, чтобы найти Кассандру на другой стороне. Эта пропасть не позволяла ей видеть то, что она видела раньше. Она всегда чувствовала меня. Она видела, чего я хочу. Нам даже не нужно было говорить, чтобы понять друг друга. А сейчас она либо хорошо играла, либо правда верила в то, что мне нужна прежняя жизнь. — Рапунцель, пожалуйста, не нужно обсуждать это. Так только труднее. — Я знаю, что так только труднее, потому что вижу, что ты не хочешь это говорить. Ты так не думаешь на самом деле. Ты не можешь так думать после всего, что было между нами. — Рапунцель… — Мы провели столько месяцев за Стеной вдвоем. Я ни с кем не была так счастлива, как с тобой в этом аду. Как я могу хотеть прежнюю жизнь? — Рапунцель… — Я не хочу ни один из вариантов жизни, где не будет тебя! — Рапунцель! — она сделала уверенный шаг вперед, хватая меня за плечи. Только сейчас я увидела, что у нее скатилась слеза по щеке, но ни одна мышцы лица не дрогнула. У меня так быстро билось сердце, что я начала задыхаться. — Нам нужно забыть обо всех этих месяцах, — вторая слеза. У нее в глазу лопнул капилляр и белок налился кровью в уголке. — Мы вернемся в Корону. Ты сядешь на трон. Я приведу сюда Майю, и мы покончим с этим. Раз и навсегда, — третья. — Война закончится. Стены снесут. Я уеду в Эренделл, а ты доживешь остаток лет и войдешь в историю, как королева, положившая конец особям. Все. На последнем слове ее голос дрогнул. Она говорила заученную речь. Вот почему столько дней мы не могли поговорить. Она готовилась сказать мне такое. Она готовилась поставить точку первой. Она продолжала видеть и чувствовать меня. Только на этот раз использовала это против меня. Кассандра знала, что я не смогу первой решиться и проститься с ней. Я прижала ее к себе, обнимая за шею и глубоко выдохнула. Она сломана. Так сильно сломана, что, пока она говорит одно, ее глаза плачут. — Я не откажусь от тебя, — у меня получилось вытащить из себя только эти слова, прежде чем за спиной послышался спуск курка на револьвере, и я по инерции закрыла глаза. — Кэсс? — Ничего не бойся, — твердо ответила Кассандра. Она тоже это услышала. И в подтверждение словам медленно подняла руки наверх. — Они за моей спиной. — Кто вы? — это был мужской голос. Я отчего-то боялась посмотреть. Словила себя на мысли, что там могут быть особи. Но страх отступил так же резко, как и подступил. Кассандра тоже особь. С ней я могу ничего не бояться. Однако мы были на прицеле у людей. — Медленно повернитесь. — Почему люди в нас целятся? — прошептала я Кассандре на ухо. — Не знаю. Делаем пока то, что нам говорят. Я разберусь с ними. — О чем вы там говорите? — еще строже спросил голос, и я мгновенно отпустила Кассандру, заставив незнакомца продолжить: — Медленно, я сказал. — Мы не представляем опасности. Мы ведь такие же люди, как и вы, — быстро заговорила я. Теперь, подняв руки, как и Кэсс, я увидела, кто перед нами: мужчина в форме солдата Эренделла на лошади целился в нас, а за его спиной еще трое таких же мужчин с револьверами, и молодая женщина. Чуть младше меня. Лицо у нее было невероятно знакомо. Она стояла без оружия, но в той же форме и плаще. — Представьтесь. — Ее Величество Рапунцель. Я королева Короны, — я постаралась придать уверенности голосу, глядя на них снизу вверх. У них должна быть причина целиться в нас, и эта причина меня интересовала так сильно, что все переживания за разговор с Кассандрой отступали на второй план, — и капитан королевской гвардии Кассандра Димитреску. Опустите оружие, если не хотите быть обвиненными в покушении на королеву. Кассандра искоса посмотрела на меня, и, почувствовав ее взгляд, я улыбнулась ей краем губ. В глазах читалось некое восхищение или что-то наподобие. Это я видела в них при нашей встрече во дворце в день ее прибытия. Сначала было не совсем ясно, что это, а теперь становилось на места. Солдаты Эренделла не торопились опустить револьверы. Они переводили взгляд друг на друга и мялись. Оружие в руках держали твердо, а колени подкашивались. — Я Ваш бывший капитан, если мне память не изменяет, а мне она никогда не изменяет, — вступилась Кэсс. Она опустила руки, выровняв спину. Солдаты начали невнятно переговариваться и замолчали, когда Кассандра сделала шаг вперед и обратилась к девушке: — Ваше Величество? Это ведь Вы? Я могла усомниться в чем угодно, но не в словах женщины, с которой провела самые страшные дни за последние годы. Кассандра была точно уверена в том, что говорила. Она не сводила глаз с той, которую опознала как королеву Эренделла. Как мою двоюродную сестру, с которой я никогда не общалась и знала только в качестве принцессы и уже после официальной правительницы. Мы виделись лишь раз, и то не успели поздороваться — на коронации Эльзы до начала войны. Анна пропала с церемонии раньше, чем нам с родителями пришлось возвращаться в Корону. Отец Анны и Эльзы был двоюродным братом моего. Их общение прекратилось со смертью другого. Ни об Анне, ни об Эльзе я почти ничего не знала. — Анна? — уточнила я, все еще сомневаясь в том, что сама говорила. Однако не такая уж и незнакомая незнакомка сделала шаг вперед и приподняла голову, кивая. — Прошу прощения, Ваше Величество. — Примите и Вы мои извинения, Ваше Величество, — медленно проговорила она, слезая с лошади. Мы пожали друг другу руки. Ее ладонь была покрыты кожаной тканью перчатки. Что-то в ее выражении лица меня смущало. Не то эта миловидная улыбка, не то тревога в глазах. Это все можно было оправдать местом нашей встречи — вторая зона, как-никак. И все же шестое чувство не давало покоя. — Все в порядке, Холдор, — она посмотрела через плечо и бросила это мужчине, направившему револьвер на нас первее всех. Он не сразу отреагировал. Еще несколько секунд не двигался и продолжал глядеть на нас, будто мы и были его врагами. — Холдор, опусти оружие. Это ведь Ее Величество. Моя сестра, — лишь с этими словами он повиновался. Оружие опустилось; я выдохнула. — Капитан Димитреску, не ожидала Вас здесь встретить. — При всем уважении, но это стоило бы сказать мне о Вас, — ответила Кассандра. — Что Вы здесь делаете? Разве Вы не должны быть в Эренделле? — Я и солдаты гвардии как раз направляемся оттуда в Корону. — Зачем же? — Для обсуждения наших следующих действий касательно диких особей. Рапунцель, — Анна вдруг осеклась и дернула головой, отпуская сбивчивую улыбку. — Простите, Ваше Величество. Я очень давно не выходила лично на контакт с кем-то, кроме советников и гвардейцев, знаете ли, — она хмыкнула. Кэсс не смотрела больше на нее. Кажется, ее больше интересовало поведение солдат, сопровождавших Анну. — Я слишком много лишнего болтаю. Я лишь хотела сказать, что… — Анна, — я перебила ее. Нет, я зря заподозрила ее в чем-то. Она просто не была похожа даже на меня в роли королевы. Ее эмоции проще пробивались сквозь золотую тень короны и трона. Она была довольно активной в детском возрасте по рассказам отца. До смерти короля Эренделла он часто виделся с племянницей. Лишь потом между ними возникла пропасть. Наверное, с Анной нутром мы были больше похожи, чем думали. Ничего подозрительного нет в том, что она просто занервничала, встретив собственную сестру так неожиданно — в лесу за пределами Стен, да еще и впервые в жизни настолько лично. Меня потянуло к ней. Потянуло пожать ей руку повторно и наконец тепло улыбнуться, а не по-королевски наигранно. — Все в порядке. Вы можете меня называть по имени. И необязательно на «Вы». Мы все-таки сестры, кажется. — Правда? — девушка удивленно захлопала ресницами, и только сейчас я заметила, что они у нее такие же светло-рыжие, как и волосы. — В смысле, конечно, почему бы и нет? Я не думала встретить тебя здесь. Вас обеих. Как поживаете, капитан Димитреску? — Спасибо, что спросили, Ваше Величество, я в порядке. Так что за переговоры побудили Вас лично отправиться в Корону? — Рапунцель писала письмо в Эренделл пару месяцев назад. Она уточняла, обладаем ли мы информацией о диких особях. Мы не обладали. Я написала ответное письмо, однако в Короне остался только твой супруг. Я решила наведаться лично. Кассандра хмыкнула. Я словила ее настроение. Она не получила ответ на свой вопрос. Ее что-то еще интересовало, и она не спрашивала. — Вы ведь тоже направляетесь в Корону? — Анна начала жестикулировать активнее. — Да, верно. — Тогда нам по пути. В компании веселее, — она смахнула с лица забавную усмешку, видимо, осознав до конца, что веселье — слишком громкое слово для нынешней обстановки, — и безопаснее.* * *
Холодный ветер. Путь к Короне был далек. Передвижения в обществе нескольких гвардейцев Эренделла и Анны стало быстрее из-за наличия у них лошадей. Нам с Кассандрой пришлось оседлать разных лошадей и ехать за спинами двух гвардейцев. Мы двигались увереннее. Кассандра знала дорогу, ориентировалась дополнительно по карте, предоставленной Майей, но Холдор даже на свою не опирался. Он указывал путь, даже не оглядываясь и не замедляясь. Кэсс все время сравнивала его маршрут с тем, что знала она. Я видела по ее выражению лица, что что-то было не так, но она не говорила. Только кивала, давая понять, что нужно подождать подходящего момента и тогда она скажет. Вечер опустился на лес быстро. Вместе с ним пришел и туман. Видимость стала плохой. Тогда мы остановились и сделали привал по общей договоренности рядом со старым дубом. — Что это за район второй зоны? — поинтересовалась я у Кассандры, когда мы обе отошли на полметра взять несколько веток для костра. — Буковый лес, — женщина сломала ветку. — До войны он был весь покрыт буковыми деревьями, поэтому так его и прозвали. Сейчас из буковых остался только этот дуб, — она кивнула за спину. — Ночью появляется непроходимый туман. На рассвете развеивается. Так что, до рассвета мы будем здесь точно. Слушай, Рапс, — она выдохнула и повернулась ко мне. — Когда ляжем спать, выжди час. Сделаешь вид, что будишь меня и попросишь сходить с тобой в туалет, потому что тебе страшно одной бродить в темноте. Нужно поговорить. Наедине. Я нахмурилась. Но больше Кассандра ничего не сказала. Только изобразила наигранный стон от тяжести веток и отошла к Холдору. Было несложно представить, что Кассандра хотела обсудить. Появление Анны было странным. Если бы мы встретили только солдат Эренделла, я бы не удивилась. Только не с королевой. И только не с револьверами, направленными на нас. Они могли выстрелить, зная, что мы люди. За Стеной люди не убивают друг друга. Люди все вместе идут против особей. Тогда что могло насторожить эренделлцев? Могло ли там произойти что-то, из-за чего королеве пришлось бы покинуть дворец? Если и да, то об этом должно быть известно остальным королевствам. Анна могла бы сказать мне. Я не просто солдат. Я правительница Короны. Вопросы появлялись, стоило начать дольше думать об этой ситуации. Я присела рядом с Анной перед разведенным костром. Мы договорились затушить его, как только стемнеет окончательно и вечер сменится ночью. Анна улыбнулась мне, но в этой улыбке уже была тревога. Уголки ее губ подрагивали. Она поджимала ноги под себя и постоянно выдыхала через нос, прокручивая кольцо на безымянном пальце. Мне казалось, что ей были неловко находиться рядом со мной. — Обручальное? — мне хотелось разговорить ее. Как бы я ни думала о чем-то другом, все равно оставался неоспоримый факт: я знала, что мы с Анной родственницы. И она знала. При этом говорить ни о чем было сложно. И уж тем более не говорить вообще. Я наклонилась чуть ближе к ней. — Да, — быстро ответила она. — Я вышла замуж за год до начала войны. А ты? — Я вышла замуж уже после ее начала. — И как оно? — Что? — Брак. — Ты спрашиваешь так, словно только собираешься в него вступать, — я тихо рассмеялась, но во взгляде Анны не обнаружила простого интереса. В нем было что-то другое. Какая-то загвоздка, мешавшая мне спокойно сидеть рядом с ней. — Сложно быть в браке, когда ты королева и забота о королевстве твоя прямая обязанность. И еще сложнее быть в браке после встречи с человеком, с которым хочешь остаться по-настоящему, бросив все остальное. Сложнее, когда этот другой человек тоже женщина. Сложнее, когда у вас нет будущего. И когда представить то самое будущее страшно, ведь в нем не будет этого человека. Не будет Кассандры. Я смотрела на Кэсс со стороны. Наблюдала за тем, как она готовит суп из припасов эренделлцев. Она не упускала возможности проследить за ними. Спрашивала что-то у них. Подслушивала ненароком. Засматривалась на каждую их вещь в поисках ответа. А я все же пыталась понять, почему она не спросит прямо. — И о детях подумать времени не хватает, — от этих слов Анны меня пробрала дрожь. Дети. Почему она вдруг сказала именно о них? Из сотни вещей, которые могли прийти в голову, ей пришла именно тема детей. Я поежилась, прикрыв глаза. — Я не хочу планировать детей в такое неспокойное время. — Да? — она повернулась ко мне всем телом. — А ты планируешь детей? — На самом деле, — Анна даже замялась, — мне кажется, что мы с Кристоффом и сами дети, — она рассмеялась. — Я стала королевой, потому что моя сестра сбежала. С ней было нелегко. Думаю, ребенок будет требовать много свободного времени, которого у меня нет. Она все время касалась двух своих кос. Сначала расплетала и заплетала снова одну, затем другую. Не могла усидеть на месте. И только сейчас, заговорив о чем-то близком ей, успокоилась. Начала смотреть мне в глаза. Ощущение чуждости пропадало. Я будто больше начинала понимать и узнавать ее. — Но однажды война закончится. Не будет же она длиться вечно, правда? — она обнадеживающе и развела руками. — И с ее окончанием я бы хотела видеть что-то, кроме пеленок и воспитания детей. Кристофф всегда хотел собственную мастерскую в Эренделле. Может быть, мы откроем семейное дело. Или станет фермерами. Должны же мы заниматься чем-то, кроме правления. Возможно, мы даже куда-нибудь отправимся. Раньше к нам часто причаливал торговый корабль из Дамаска. Его капитан Синдбад извечно шутил. Единственный развеивал мою скуку, когда прибывал в замок с торговлей. Хотела бы я после войны повидаться с ним, — темнело. На ее лице танцевали теплые блики от огня. Теперь я видела, какие у нее яркие веснушки по всему лицу. У меня почти такие же. И как Кассандре удавалось их сосчитать? Мне бы не хватило терпения. Это вызвало улыбку. — Я разговорилась что-то. Не хочу тебя утомлять слишком своими разговорами. Меня нужно просто останавливать. Прямо можешь пихнуть меня в плечо. Вот так, — она кулачком неощутимо толкнула меня, — И сказать: «Анна, ну помолчи хоть минуту!», — и тут она вздрогнула. — О, прости, я тебя ударила. Тебе больно? — Анна, все хорошо, — я с трудом сдержала смех. Она была забавной. Правда, веселой. Из тех людей, с которыми я бы незамедлительно подружилась, будучи принцессой. И почему я никогда не задумывалась о знакомстве с ней до войны? Я была заперта в башне восемнадцать лет, и позволила закрыть себя вновь: проводила время лишь в Короне и мало думала о возможности выйти за Стену, хотя и хотела безумно. Мои желания никак не сочетались с тем, что я делала. — Мне интересно узнать о том, что другие планируют делать после войны. — Да? Тогда это здорово. Не то было бы неловко. Но будет еще более неловко, если разоткровенничаюсь только я. Что насчет тебя? — Анна закусила губу. — Я… — что ответить? Что я бы хотела после войны встречать утро и закат вместе с Кассандрой? Нет. Такое нельзя кому-то доверить. Доктор Вернер и Майя узнала об этом из-за нашей с Кэсс неосторожности. Я продолжала доверять их молчанию, но нарочно рассказать кому-то о нас? О нашей тайной любовной связи во время войны за Стеной, когда в Короне меня ждет муж? — Я бы хотела увидеть мир. — Путешествие с мужем? — Не думаю, — я покачала головой, и только через секунду поняла, что сказала. — В смысле, да, почему бы нет, то я рассматриваю вариант о путешествии не только с ним. В одиночестве, например. Ты бы не хотела побыть одна? — Нет. Я почти всю жизнь была одна. Сестра отталкивала меня. И оттолкнула снова. Зато теперь у меня есть Кристофф. Понимаешь это чувство, когда смотришь на человека и понимаешь, что с ним все по-другому? — Что именно? — Рассвет выглядит по-другому. Вкус завтрака другой. Даже прогулка в парке другая. Все рядом с ним становится другим. В самом хорошем смысле. Я выдохнула. Да. Я понимала. За исключением одного: в моем случае по-другому все было не с ним, а с ней. С Кассандрой. Все по-другому было с ней. И началось это по-другому с самого глупого моего предложения на свете: переспать. Все началось с того, что мы переспали. И может закончиться на прощальном взгляде, когда мы вернемся в Корону. А ведь мы даже не смогли толком поговорить. Ведь, если все так и будет, поцелуй в убежище Майи был последним. У меня навернулись слезы. Я скрыла их, прикрыв веки. — Да, Анна. Я понимаю это чувство. — Я так рада, — она взяла меня за руку. — У меня очень мало друзей. Только Кристофф и Свен. Это его олень, — смешок. — И я рада слышать, что у моей сестры такая же история любви с мужем, как и у меня. Мы вообще-то не общались никогда, но ты первая, с кем я смогла поговорить о чем-то, кроме войны. И вообще мне говорили служанки в замке, что не все женятся по любви. А я сказала им, что обязательно познакомлюсь с парой, которая поженилась по любви. Представляешь? Это все было не обо мне. Не о моем браке. Юджин никогда не был на моей стороне. Он переводил средства казны куда-то, и я не знала куда. Он никогда не интересовался моим самочувствием искренне. Свои желания ставил выше моих. Он не был моим другом. И не был моим любимым человеком. Вместо него был* * *
Жар. Жар тел и влага, скопившаяся на каждом участке кожи не давали дышать в умеренном темпе. Я делала глубокий вдох и через секунду выдыхала его в область женской шеи. Жилки гуляли. Розоватые круглые пятна, теряющие пигментацию по краям, будоражили. Я прикоснулась губами к ключице, оставляя невесомый теплый поцелуй. Мышцы напряглись. Косточка остро приподнялась. Это вызывало легкую улыбку, которую я быстро перебила вторым поцелуем в ту же область. На этот раз он был глубже. Я втягивала, сжимала и слегка закусывала, обращая персиковый в пурпурный. Тяжелый выдох послышался сверху, и я приподняла глаза: — Все хорошо? Кассандра положительно промычала в ответ, не разлепляя век. Ее щеки покрылись густым алым румянцем. Фиолетовые оттенки на шее контрастировали с ее бледной кожей. Даже морское солнце не могло это изменить. Только плечи и нос обгорали, и с них слезала кожа. Каждый вечер, прежде чем уснуть в объятиях под шум моря и колыбель волн, я садилась позади женщины и наслаждалась самым прекрасным видом в жизни: ее обнаженным телом, по которому нужно было пройтись жирным слоем водно-масляной эмульсии из Дамаска и облегчить солнечные ожоги. Я наклонилась обратно. Спускаясь поцелуями ниже, я остановилась у груди и удобнее устроила между разведенных бедер, вжимаясь в Кэсс всем своим телом. Ее колени задрожали под моими ладонями. Я уняла дрожь быстрым движением языка по полушарию, замедляясь только у соска. Тогда ноги обездвижено напряглись и спина совсем немного изогнулась. Мычание стало чуть громче и больше напоминало сдавленный стон. Я ощутила, как Кассандра забралась рукой в мои волосы, начиная сжимать по мере тогда, как я ускоряла ласки. — Рапс, — ее шепот не помогал выйти самой из забвения. Я была вся погружена. Я все отдалась этому мгновению. Меня поглотил бледный туман, напоминающий недосягаемую мечту или далекий Сириус на горизонте. Поэтому я не сразу услышала и Кассандре пришлось повторить. — Милая, — я отвлеклась и приподнялась на локтях, — нас ведь просили пораньше подняться из каюты. — Разве мы не заслуживаем пять минут наедине? — мысль о том, что придется вылезти из мягкой кровати, разочаровывала. Каждое утро начиналось с Кассандры, каждый день продолжался ею и каждая ночь наступала в ее объятиях. И сколько бы мы ни проводили времени вместе, я не могла насладиться этим до конца. У меня была слишком слабая воля, чтобы так быстро оторваться от ее тела и перестать говорить, как сильно люблю ее. — Хотя бы минутку. Тебе ведь нравится, когда мы начинаем утром именно так. Кассандра грустно вздохнула и я подтянула ее ноги, побуждая обвить ими спину, прижимая ближе к себе. Я ощутила, как соприкоснулась животом с ее промежностью. Она дрогнула и спустилась рукой к моей шее: — Мы ведь обе знаем, что это никогда не длится минутку. — Поверь мне: я очень быстро. Тем более, ты уже возбуждена, — я сжала в ладонях ее ягодицы и двинулась вперед, имитируя толчок. Ей этого было недостаточно, чтобы получить максимум удовольствия, но мне о многом говорило явное ощущение влаги. — Не займет много времени. — Если мы продолжим, то я не отпущу тебя, пока не узнаю, что ты кончила, — ее голос стал ниже. К щекам прилила кровь. Я почувствовала смущение от ее слов. Каждый раз я обещала себе перестать вгоняться в краску после любого ее прямого комментария и каждый раз понимала, что не смогу сдержать это обещание. Кэсс заметила, как я скрыла лицо за волосами и потянула меня к себе, целуя в губы. — Ты очаровательна. На фоне этих горящий огнем щек твои веснушки можно и не заметить с первого взгляда, — она рассмеялась, и я почувствовала, как разливается внутри блаженное тепло. — Давай подниматься. Не будем подводить капитана. — Может быть хотя бы один заход? — я упала щекой на ее плечо, глядя снизу вверх. — Запиши этот один заход на вечер, — она смиренно улыбнулась и щелкнула меня по носу, заставив от неожиданности приподняться. — Договорились? — Договорились, — я съехала спиной на постель, позволяя Кассандре спокойно подняться с кровати. — У тебя есть планы на вечер? — Раз у нас остановка в Авлите, — последовал задумчивый ответ, — я собираюсь купить краску для штурвала. А что? — Хотела предложить устроить свидание. — Я что-нибудь придумаю, — Кассандра не задумываясь согласилась, обернувшись ко мне уже почти полностью одетая. — Нет, — я подползла к краю кровати и притянула женщину за руку ближе, — на этот раз что-нибудь хочу придумать я. Хорошо? — Хорошо, — она поцеловала. — И будет еще лучше, если ты оденешься. Эти сны. Эти кошмарные сны не давали мне покоя. Снились почти каждую ночь. Я перевернулась на спину, тяжело дыша после увиденного и ощущенного. Сначала они вызывали смущение, а теперь стали преследовать и заставлять просыпаться от чувства тоски и неизбежности самого тяжелого: необходимости разойтись. В этом и была вся их кошмарность. Без этого они были бы прекрасными. Они были бы пределом мечтаний. Единственными желанными снами. Я прикрыла глаза вновь. Что с открытыми, что с закрытыми — одно и то же. Кромешная темнота, и слышно только чужое дыхание. Я даже не заметила, как уснула. Видимо, это случилось, еще пока горел костер. Тихий кашель слева от меня заставил повернуть голову. Кассандра. Рядом было место Кассандры. Меня поразило осознание. Будто резко дождь начался. Я ведь не должна была сразу засыпать. Мы договорились, что через час после отбоя я поднимусь. Черт возьми. Нужно понять, спит ли Кассандра. Но, зная ее, можно предположить, что и этот кашель был не настоящим. Чтобы убедиться в этом, я перевернулась набок и как бы невзначай задела ее спину. В ответ на это, она прочистила горло. Похоже, на знак. Или я просто спросонья накручиваю себя. На вахте был не Холдор. Другой солдат, который не представился. Он сидел с револьвером в руке. Я поднялась. — Куда Вы, Ваше Величество? — напрягся эренделловец. — Мне нужно сходить в туалет, — я постаралась звучать максимально естественно. Даже сделала пару шагов в сторону, а потом вернулась. — Такая темнота. Вам не жутко? — Не задумывался об этом, — ответ напомнил мне Кассандру. На некоторые вещи она реагировала так же. Солдаты похожи друг на друга: замученные и совсем не настроенные на то, чтобы думать о чем-то. Мысли вызывают чувства, а чувства мешают сражаться. Они толкают сближаться с кем-то, сожалеть и горевать. Горе держит на месте, когда с ним не умеешь справляться. Это я уж точно знаю. — Если Вам страшно, я могу сходить с Вами. — Не хотелось бы идти в туалет в обществе мужчины, — я выдохнула. — Разбужу капитана, — когда я стала дергать Кассандру, поняла, что она не спала. Все это время у нее были открыты глаза, и только вблизи это было заметно. — Прошу прощение, капитан, мне нужно… — …я поняла, Ваше Величество, — такая скорость меня смутила. — Что? Как Вы.? — Ваше Величество, Вы будите меня каждую ночь, чтобы Вам не было страшно вдали от лагеря. Я привыкла, — она звучала так устало и сонно, что, не знай я правду, действительно поверила бы. — Идемте. — Будьте осторожны, — только буркнул солдат нам в спины. Мы ступали по листве тихо. О тумане Кэсс не преувеличивала. Он был таким густым, что я могла его ощущать каждой частичкой тела. Влага от него оседала на языке. Я дышала бесшумно. Остановились мы лишь в тот момент, когда Кассандра несколько раз наступила на ветки. — Тебе это тоже показалось странным? — начала я. — Разумеется, да, — она приблизилась на ко мне вплотную и наклонилась. Ее голос был совершенно тихим. Настолько, что я сама едва могла разобрать ее слова. — О чем Вы говорили с Анной? — Она спрашивала меня о детях. Было довольно неожиданно слышать это. — Они вовсе не из Эренделла ехали. — Как ты поняла? — Не имею ни малейшего понятия, как мы не услышали их, но я уверена абсолютно в том, что следовали они из Короны. Поля ликориса были истоптаны именно там, где дорога к Короне. Эренделл в совершенно другом направлении. — Они не могли просто поехать другим путем? — Тогда бы им пришлось ехать намного дольше. Они ехали из Короны, и не в Эренделл, и не в ДанБрох. В том направлении только границы второй зоны с третьей. — Но куда еще можно ехать? И зачем лгать о том, что они в Корону? — Не знаю, — Кэсс нервно уперла руки в бока. — Никогда не видела, чтобы кто-то из солдат целился в людей. Они могли не знать, кто мы, но видели, что мы люди. Никто не знает, что в лесу живет Майя. Тут только другие солдаты. Целиться в солдата бессмысленно. Я видела, как она пытается куда-то деться. Что-то было не так. И я понимала каждое ее подозрение. Невозможно было найти объяснение. Я решила взять ее за руки, чтобы успокоить, но не успела. Кэсс развела ими, будто предугадала мои действия и просто напросто не захотела прикосновений. — Что если спросить прямо? — И они скажут правду, раз уже солгали? Я думаю, они кого-то искали в лесу. Возможно, это связано с тем, что Юджин перенаправлял деньги из казны. Пока ничего другого не приходит в голову. Но нам стоит использовать их для своих целей. У них есть лошади, и так мы быстрее доберемся до Короны. Там все выясним. Нужно оставаться начеку. Попробуй что-то узнать у Анны. Ненавязчиво. — А если это необоснованные подозрения? Если мы просто устали и ищем сложности там, где их нет? — Можно было бы объяснить, что угодно, но не револьвер, направленный в человека во время войны. Солдаты Эренделла не такие. Я их лично тренировала. При мне на посту капитана подобного не случалось. Я предлагаю довериться чутью. — Хорошо. — Тогда пойдём. Сделаем вид, что играем по их правилами и ничего не подозреваем. — Подожди, — наконец-то я смогла словить ее руку. Она была холодной. Кассандра нехотя приблизилась и не стала вырываться, — давай поговорим насчёт того, что нас ждёт в Короне. Ты единственная, кому я могу доверять сейчас. Мне нужна помощь с Юджином. Мне нужна помощь с армией. — Рапунцель, я ни за что не оставлю тебя наедине с этими трудностями, пока идёт война. — Но я не о войне беспокоюсь. Я не хочу оставаться одна. Не хочу отказываться от тебя. — Рапунцель, — женщина упрямо выдохнула и слегка сжала мою ладонь, — давай договоримся обсудить это, как только я вернусь с Майей в Корону и у нас будет приблизительный план действий? Нам стоит решать проблемы по мере поступления. Ладно? — Ты обещаешь мне? Обещаешь, что мы поговорим и ты не будешь закрываться? Она кивнула. — Поклянись, что не придумаешь ещё одну причину, чтобы оставить разговор на потом. Кассандра всегда была такой — своевольной. Когда я встретила ее впервые, в глазах был вызов, бунт. Тогда я и подумать не могла, что она переживает, как и не могла представить, что настолько переломанный человек может внушить мне желание жить. Внушить мне идею о моем величии, о котором я никогда и не думала. С ее словами пришло и ощущение власти. Мы были с ней похожи — обе добрались до верха и обе от этой же борьбы и пострадали, но друг в друге мы нашли утешение. То, чего нам обеим не хватало, — свобода и покой. Эти две недостижимые вещи, получая, хочешь сохранить любой ценой, но не в нашем случае. У нас у обеих есть обязанности, о которых не забыла только одна из нас. Только Кассандра смогла решиться отступить и разорвать связь между нами. А я нет. И сомневаюсь, что смогу даже согласиться с ней. — Мы поговорим о том, о чем ты хочешь. Я могу тебе поклясться в том, что, пока я жива, ты можешь рассчитывать на это. Но я не могу поклясться в том, что ты получишь то, чего хочешь, на исходе этого разговора. — Я понимаю почему. Но я не откажусь от тебя. Помни об этом. — Я преклонила колено перед Короной много лет назад. Когда только заступила на службу. Поэтому моя честь всегда будет отдана правителю Короны. Я не предам тебя, Рапунцель, и сделаю все для того, чтобы ты жила достойной жизнью, чего бы это ни стоило. Даже если это будет значить, что мы друг друга больше не увидим. — Твоё представление о моей достойной жизни расходится с тем, что это значит для меня. — Когда мы только встретились, ты тоже так думала. Если бы не наш разговор, Корона бы осталась без тебя. — Может, это было бы к лучшему. — На трон воссел бы ближайший родственник твоей семьи. Это была бы Анна. Она бы правила сразу двумя королевствами. И мы не знаем, к чему бы это могло привести. — Кэсс, — я наклонила голову и коротко улыбнулась ей, — я могу решить за себя. Я могу сама выбрать, что мне чувствовать и что для меня лучше, хорошо? Простой и опустошенный кивок. Женщина больше ничего мне не сказала. Она лишь невинно и чисто поцеловала меня в лоб и отошла. Этот поцелуй был теплым, но уже не согревающим, подобно осеннему солнцу, что светит, однако закутаться в вязаный шарф хочется. От прикосновения губ я затаила дыхание и хотела только поцеловать ее вновь. Хотела обнять ее. И мне не дали этого сделать, в очередной раз оторвав нечто важное от души.* * *
Остаток пути в Корону мы провели под дождем. Небо затянуло надолго. Просвета видно не было. От прохлады и зябкости спасала только мысль о том, что наш отряд может быть жив и совсем скоро мы об этом узнаем. Приблизившись к перекрестку вытоптанных дорог, оставалось лишь пройти меньше мили сквозь густые заросли, чтобы встретиться к воротами. Я оглянулась. Анна не смотрела на меня. Только напряженно косилась. Кассандра была права. Что-то шло слишком гладко. Солдаты ни разу не спросили нас о пути на всякий случай. Не сверились с картой, будто уже были готовы к этому маршруту. Если бы я только знала в тот момент, чем это обернется, ни за что бы не поехала в Корону. У ворот нас встретило более десяти солдат. И все они направили оружие на нас. Нет, не на нас. На Кассандру. — Кассандра Димитреску, Вы арестованы.