Ликуй и смейся, Погибать, так рука об руку.
Кассандра.
Сейчас. Тяжесть в голове. Такая, что все кружилось. Конечности были онемевшими. Я слабо различала, где мои ноги, а где руки. Все образы перед глазами перемешивались, сливались в один единый и резали. Было больно моргать. Веки и глазные яблоки будто горели огнем. Я коснулась их пальцами, надавливая, чтобы унять покалывание и остудить. Это помогло лишь на пару секунд. Вскоре подушечки нагрелись и жар снова прилил. Понимание о том, где я и что я, не приходило. Мне казалось, что жизнь оборвалась, а на каком моменте — непонятно. При попытке сложить два плюс два появлялась только стена в мозгу. Барьер, не позволявший пробраться к воспоминаниям. Помню Рапунцель. Помню ее поцелуи. Помню, как она касалась меня. Помню, как держала меня за руку. Помню ее смех. И помню острою сердечную боль. Дыру внутри, пробитую топором. Я подвела эту девушку. Помню, как было страшно и больно. Как от боли я думала, что задохнусь. Помню, как винила себя, а потом корила за то, что отталкивала ее последние сутки. Помню то, что лучше бы не вспоминала. Эти события шли потоком сквозь пелену. Я тянулась к ним рукой, но не могла схватить. Они уплывали от меня головастиками по водной ряби. Я смогла словить за хвост только одно, и незамедлительно почувствовала панику. Паника, ужас, тревога — это все разлилось по моему телу. Арест. Я вскочила с места. Не зная, что вокруг я просто быстро зашагала вперед, но была резко остановлена. Передо мной возросла преграда, что-то схватило за плечи и не давало пройти дальше. Это что-то держало крепко. Я пыталась выбраться. Пыталась что-то сказать. Там ведь Рапунцель! Она где-то там совершенно одна, а я даже не знаю, что произошло. Ничего не помню. Или не могу вспоминать. Это не имеет значения. Я должна найти Рапунцель и убедиться, что она в безопасности и подальше от фальшивой улыбки армии Эренделла. И ничего из моих физических попыток не выходило. Руки не слушались. Глаза слезились. Губы лишь приоткрывались, позволяя глотнуть воздух. Не более. — Капитан, тише-тише, — и этот голос. Я знала его. Он был умеренным, но не без легкой дрожи. Голос Лилиан. И ее крепкие ладони, уверенно опускающие меня на какую-то твердую поверхность. Одна из этих ладоней легла мне на щеку и немного дернула. — Слышите меня? Слышу. Не могу только сказать. В горле ком и сухой язык. Все отдает эхом, будто поблизости раздался громкий взрыв и контузило. Ледяная вода в лицо. От неожиданности я отпрянула назад и закрыла лицо руками, начав в спешке вытирать влагу с кожи и волос. Это вывело из транса. Мир вернулся на круги своя. Постепенно возвращалось понимание себя в собственном теле. Уходил звон. Гул затихал. Взгляд начинал фокусироваться на чем-то, пока наконец не остановился на лице Лилиан. — Капитан? — Да, — я сглотнула. Голос был таким хриплым и низким, что даже стало зудеть. До громкого кашля. Мне в руку всучили деревянную кружку с жидкостью. Я жадно поглотила все до последней капли. Вкус был непонятным. Кажется, холодная вода. Не больше. Правда, отдавала какими-то лечебными травами. — Где Рапунцель? Что произошло? — Вы не помните? — Лилиан встала в полный рост и заинтересованно оглядела меня. — Ничего не помню. Помню, как меня хотели арестовать. А дальше ничего. Только как прихожу в себя, а передо мной Вы. Где мы? Запах сырости. Стены из ракушечника. Пыль сыплется с хлипкого потолка. Прогнившие деревянные перекладины, обмазанные известью. Сквозь застывшие куски торчала солома и камыш. Словно в старой мазанке. Такие дома раньше были в Старой Короне до ее разрушения особями. Но такой холод, что дрожь по телу проходила. Изо рта шел пар. — В катакомбах под Короной. — Под Короной есть катакомбы? — Мы сами недавно об этом узнали. Оказывается, раньше сеть подземных городов простиралась не только за Стеной, но и под королевством, — Лилиан забрала у меня кружку из рук и подала колючий плед. — Вот, накройтесь. — Подождите, Лилиан, что Вы здесь делаете? Что я здесь делаю? Где Рапунцель? Что вообще произошло? — Вы скоро вспомните. Наш лекарь сказал, что временная потеря памяти может быть следствием действия ветреницы. — Какой еще ветреницы? — я поднялась с места, отбрасывая плед на деревянную койку позади себя. Сон-трава, катакомбы. Я не имела ни малейшего понятия, что случилось после заявлений об аресте, но выяснить это должна. Или хотя бы получить объяснения. — Лилиан, мне нужны ответы. — Вы знали, что в Короне не все было гладко среди жителей? — спокойно заговорила она. — Меня не было в Короне достаточно долго. — Что ж, даже если бы Вы были в Короне это время, все равно ответили бы отрицательно. Военные мало о чем подозревают. Они уделяют время только службе. А вот гражданские все эти годы, что король Фредерик покоится вместе с супругой Арианой, плели самые разные козни в сторону Ее Величества Рапунцель. — Козни? — я вскинули брови и рассмеялась. — Да, в Короне было туго с армией в последние месяцы, но народу всего хватало, насколько мне известно. — Нет, не хватало. Лекарств не было. Пшеница с трудом прорастала. До голода еще было далеко, но с каждым новым днем горожане получали известия об увеличении налогов. Они собирались с требованиями объяснений к королеве, но вместо нее все дела решал ее супруг. — Постойте, какое это все имеет отношение к тому, как я оказалась здесь и где моя королева? — я осеклась. Моя. Моя королева. Лилиан многозначительно посмотрела на меня: — Вас почти арестовали, но мы спасли Вас. Пойдемте со мной, Вам нужно выпить чай. — Кто это «мы»? — Те, кто верят в королеву, а не в слова Юджина Фицерберта.* * *
Одним днем ранее. — Ваше Величество… — шепот солдата в форме Короны не удивил меня. После того, как отряд просто расформировался, мы не знали, что стало с остальными, и можно было предположить, что Рапунцель могли счесть пропавшей без вести или же погибшей. Но все, что было после, уже я не могла объяснить: — Королева, мы защитим Вас. Вызовите подмогу! — Что? О чем Вы говорите? — Рапунцель спрыгнула с лошади за мной, но подойти ближе ей не позволили: несколько солдат скрыли ее за своей спиной, наставив на меня алебарды. — Отставить! — Окружайте! — Голос Энни из толпы хлынувших солдат сначала обрадовал меня. Они была жива, а значит, могла выжить и Лилиан. Но радость вскоре сменилась шоком: Энни выступила вперед с капитанским красным плащом за спиной. — Не дайте ей уйти! — Энни, отставить! — Рапунцель рыкнула громче, но ее голос затих среди шума и звона оружия. Меня обошли со всех сторон, заключив в единый круг. Пики устремились мне в грудь. — Энни, — Рапунцель отвела от меня взгляд, — что происходит? Приведите моего супруга! — Не беспокойтесь, Ваше Величество, теперь Вы в безопасности. — Теперь? Я была в безопасности. Уберите оружие, это капитан Димитреску, вы ослепли? — Кассандра Димитреску, Вы арестованы за измену Короне, — Энни сделала шаг вперед, и острый наконечник уткнулся мне в шею. Я выдохнула, глядя ей в глаза с полными непониманием. Измена Короне? О чем она вообще говорила? — Какая еще измена? — Если Вы попытаетесь что-то сделать, то да будет Вам известно, что на верхушке Стены находятся лучшие лучники и они не побоятся расстрелять Вас стрелами с ликорисом, чтобы защитить королевство. Я подняла взгляд вверх. И правда. Сверху виднелись фигуры с луками. Но, если мне угрожают ликорисом, значит… Они знают. Я распахнула от ужаса глаза. Они все знают, что я дикая особь. Но как? Меня видела только Рапунцель. Больше никого ни было. Черт возьми. — Что ты сказала? — нет, это неправда. Мне, должно быть, послышалось. Они не могли знать. — Вы обвиняетесь в изнасиловании Ее Величества королевы Рапунцель, убийстве ее первенца и наследника трона Короны и предательстве королевства в виде управления дикими особями. — Что? Я вздрогнула всем телом и попыталась двинуться вперед, но совсем забыла, что меня окружили и держали на мушке. Какая чушь только что прозвучала. Все это было ложью чистой воды. Какой-то сказкой, вызывающей у меня только смех. — Это вздор! — закричала Рапунцель и отодвинула солдат в стороны. Она попыталась пробиться ко мне, но вместо этого ее подхватили под руки. — Не слушайте Энни. Она ошибается. Глупости какие. Ничего подобного не было. Меня никто не насиловал, никто не убивал моего ребенка и Кассандра никак не управляет дикими особями. Кто это придумал? — Ваше Величество, не беспокойтесь, мы Вам поможем, — Энни кивнула ей и с ненавистью глянула на меня. Это ее рук дело. Она это все сочинила и рассказала, когда вернулась. Зачем только? — Мне не нужна помощь. Я приказываю Вам отставить. Я королева! — На данный момент Короной управляет Ее Величество королева Эренделла Анна. Она будет замещать Вас, Ваше Величество, пока Вы не вылечитесь. — Что? — мы сказали это почти в унисон с Рапунцель. Анна сидела верхом на лошади. В ее глазах была вина и тревога. Она смотрела в землю. Не реагировала на то, о чем шла речь. В Короне все изменилось за эти недели. Из королевы и капитана нас превратили в наши собственные противоположности. — Это из-за того, что вместо тебя я назначила капитаном Кассандру? — прошипела Рапунцель на Энни, — Или из-за того, что Кассандра рассталась с тобой? — Ваше Величество, — я сглотнула. Она сделает только хуже. Этой неформальной речью она сделает только хуже, подстегнув доверие к Энни, — остановитесь. — Я требую сюда Юджина Фицерберта. Он должен исполнять мои обязанности в мое отсутствие. — Арестуйте. Замешательство в моем сознании было трудно объяснить даже мне самой. Мысли путались и накладывались друг на друга. Я видела перед собой испуганное и разъяренное лицо Рапунцель, которая пыталась вырваться из хватки солдат. Видела вину и замешательство в глазах Анны. Видела наслаждение и вызов в глазах Энни. И видела, как за каждым ее шагом готовы были следовать. — Арестуйте, — холодно отозвалась Анна. В ее тоне было не так много уверенности, но она и не нужна была солдатам. Они расступились в стороны, чтобы пропустить гвардейцев с цепями и наручниками. И в тот момент, когда они стояли в метре от меня, я ощутила, как шею сзади что-то проткнуло. В меня выстрелили? Почему, если я не двигалась? И почему не так больно? Я завела руку назад и вытащила из шеи далеко не стрелу, а какой-то дротик. От него пахло сон-травой и немного ликорисом. Я успела только догадаться, что произошло. Дальше перед глазами потемнело. Я вытянула руку в сторону Рапунцель, надеясь найти ее взглядом, прежде чем потеряю сознание.* * *
Сейчас. Я прикрыла глаза. Воспоминания о случившемся постепенно возвращались. — Стало лучше? Чай остыл. Я посмотрела на свое отражение в остатках светлой жидкости на дне кружки. В комнате, в которую отвела меня Лилиан, было теплее. Люди постепенно проходили сквозь нее в соседние коридоры. Они провожали меня взглядом. Женщины, мужчины разных возрастов. Они не были солдатами. Они были простыми жителями Коронами. — Что случилось после того, как напала дикая особь в лесу? — Это теперь меня волновало не меньше, чем арест и мое волшебное спасение. Как они упустили Рапс? Как могли уйти без нее? Я предполагала худшее: их смерть, потому что при ином раскладе не могла даже вообразить, что они бросят собственную королеву. — Мы потеряли из виду Рапунцель. Не уследили. Когда вернулась Энни, она сказала, что Вы являетесь дикой особью и убили Рапунцель. Глаза чуть не вылезли на лоб от удивления. — Я усомнилась в ее словах. Она рассказывала об этом в Короне. Я пыталась понять, лжет она или нет. Тогда догадалась, что это все враки. У нее был мотив лгать. Она могла стать капитаном, если бы не назначение королевы. Ей было бы выгодно, если бы оклеветали Вас и если бы не стало королевы. Хотя я все еще сомневаюсь, что Энни настолько умна, чтобы все хитро спланировать. Не было сомнений, что она просто воспользовалась случайным событием. В течение недели вашего отсутствия выяснялось все больше новых подробностей. В Короне был хаос. На Ее Величество ополчилась большая часть горожан. Они считали, что все эти годы она крала из казны деньги на свои нужды, потому что постоянно повышались налоги. Юджин подливал масла в огонь. Не могу больше думать о нем, как о принце-консорте. Он обыкновенный вор, который обвинял свою же супругу в побеге из Короны. А Энни усугубляла все рассказами о том, что Вы убили королеву после того, как совратили и принуждали к сексу все время за Стеной. Юджин был на ее стороне. Все больше людей начинали в это верить, потому что уже до этого таили обиду на королеву за действия, совершенные даже не ею, — Лилиан покачала головой. — Об этих катакомбах знают только не больше тридцати горожан. Это все, кто не верил до последнего в слова Юджина и Энни. Мы стали своеобразными повстанцами и скрылись здесь, чтобы избежать ареста. — Ареста? — Да, тех, кто поддерживают Ее Величество считаются предателями. — А что же Анна? Как она оказалась на месте Рапунцель? — Анна — ближайшая родственница королевы. Без Рапунцель на трон законно может претендовать только она. Юджин написал письмо в Эренделл, и Анна прибыла сюда, приняла обязанности королевы. Но не думаю, что она так уж и доверяет Юджину и Энни, потому что сама захотела отправиться за Стену вместе с некоторыми солдатами, чтобы найти какие-то доказательства гибели Вас и Ее Величества. — С чего бы Вам доверять нам с Рапунцель, а не им? — Я видела, какой была королева во время нашей вылазки за Стену. И видела Вас. Вы не похожи на преступницу, которая изнасиловала королеву и убила ее ребенка. — Но откуда Энни знает о том, что я дикая особь? — Она сказала, что видела Ваше обращение, — Лилиан замолчала на секунду. — Так это правда? Что Вы дикая особь? — Да, но я никак не могу управлять другим особями. Я не насиловала Рапунцель, но потеря ее ребенка действительно на моей совести, — перед глазами встало лицо этой девушки. Как она улыбалась, как бегала босиком по полю ликориса незадолго до нападения дикой особи. Как дала имя нерожденной дочери. И как потеряла ее из-за меня. — Я хотела увести особь, чтобы спасти вас. Я не подозревала, что Рапунцель последовала за мной. Она сорвалась с дерева и сильно ударилась. Этот удар спровоцировал выкидыш. Я не смогла предотвратить это, как бы ни хотела. Совсем другой вопрос — почему Вас не пугает, что я дикая особь? — Среди повстанцев есть женщина, которая поделилась с нами информацией о диких особях и о том, что они люди. Что некоторые из них могут обращаться. Я наклонила голову. Минт. Конечно. Среди них Минт. — Она рассказала Вам все? — Вы уже догадались, кто это? — Ученая, знающая о диких особях и некоторых, которые умеют обращаться. Разумеется, это Минт. Кто же еще. Лилиан улыбнулась. Впервые вижу, чтобы она улыбалась. Даже так легко. — Но как Вы смогли меня вытащить из той западни? — Минт придумала дротики с усыпляющим препаратом. Мы не были уверены до конца, что Вы дикая особь, но решили перестраховаться и добавить в отвар ветреницы немного ликориса. Если бы Вы были человеком, Вам бы это не навредило. А если бы были особью, то одна лишь ветреница не подействовала бы. Ликорис смог только ослабить Вас и усилить действие снотворного. — А что насчет гвардейцев? Они были повсюду. — Мы использовали УВМ, чтобы подхватить Вас. Дальше достаточно было только нырнуть в подземный туннель, очень хорошо скрытый даже от Энни. Об этих катакомбах тоже Минт рассказала. Я наклонилась вперед, складывая руки в замок: — Почему Вы не спасли Рапунцель? Почему только меня? — Королеву не казнят. Ее сделали мученицей и жертвой после того, как осудили и забросали портрет помидорами. Таков уж нынешний народ Короны — униженный и потерянный. Максимум, который светит Ее Величеству, — очищение. Мое сердце на миг перестало биться. Обряд очищения. Церковь придумала его еще, когда закон о содомии действовал. Тело изнасилованной женщины должно быть очищено священником после розг и чтения молитв. Через открытые раны кровь выходит вместе с грязью, оставленной насильником. Чертов мир, где винят жертву. — Я должна помочь ей, — я сорвалась с места в поисках своего плаща. Нигде не было. Даже сняли УВМ, достали все оружие. — Где мои вещи? — Погодите, капитан, — Лилиан подняла руку, пытаясь подманить меня к себе, — Мы забрали Вас не просто, чтобы убедиться в подлинности наших убеждений. Минт рассказала нам, что в лесах живет еще одна дикая особь. Она может помочь нам, но мы не знаем, как ее найти. Если Вы дикая особь, то можете чуять своих поблизости? Нужно найти ее. Какое к черту спасение человечества, если королева, в которую они якобы верят, может быть избита и изранена за то, чего даже с ней никто не делал? Я злобно хмыкнула, проигнорировав женщину. Она не понимает, о чем говорит. Она мыслит слишком холодно. Одна жизнь может стоит тысячи других, если речь идет о жизни Рапунцель. Пытаясь найти что-то похоже на плащ среди кипы старых одеял и порванных простыней, я почувствовала, что по ребрам прошлась вибрация осознания. Я была такой же. Я мыслила так же трезво и здраво, как сейчас мыслит Лилиан. Я тоже думала сначала о наиболее выгодном исходе, а затем уже о человеческих чувствах. Лилиан — это я еще несколько месяцев назад. Даже смешно. Прошлая я даже не поверила бы, что нынешняя готова отступиться от принципа хладнокровности ради другого человека. — Это подождет. — Вопрос жизни всей Короны, Трех королевств подождет, по-Вашему? — Да, — я отрезала и посмотрела в глаза Лилиан. — Я не побегу искать дикую особь в леса, пока не буду знать, что Рапунцель в безопасности. — Но… —…это не обсуждается. Сначала Рапунцель. Потом Майя и спасение Короны. — Нас только тридцать один человек, включая меня и Вас. И то двадцать девять, потому что мы уже сутки не можем найти Минт. Мы не сможем даже бунтовать за отмену очищения для Рапунцель. — Значит, это сделаю только я. Я не оставлю Рапунцель наедине с монстрами, желающими изувечить ее ради каких-то божественных целей. И не понимаю, как можете вы, если так печетесь о ее чести. Женщина приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала, позволив меня спокойно рыться в каком-то мусоре. — Вы скажете, где мои вещи? — Да, если ответите на один вопрос. — Какой? — То, что Энни рассказала о Вас с Ее Величеством, правда? — Нет! — от возмущения на лбу выступила капля пота. — Я никогда бы не тронула Рапунцель против ее воли. Я бы не поступила так ни с одной женщиной на свете. — Ох, нет, я не об изнасиловании, — Лилиан приподняла руки в знак белого флага. — Я не сомневаюсь в Вас, капитан. Я говорю о другом. Слухи о том, что между Вами с королевой что-то было. По обоюдному согласию. Вот и все. Теперь наша тайна стала общественным достоянием. Слухи будут слухами, и все же найдутся люди, которые заподозрят, что если я и не насиловала Рапунцель, то у нас все равно была связь. Доктору Вернер больше не потребуется скрывать то, что и так все узнали. Репутацию Рапунцель невозможно будет очистить. И все из-за того, что однажды ночью ей обязательно нужно было застукать меня и Минт. Потому что той ночью она усомнилась в себе. Потому что той ночью я согласилась заняться с ней сексом, который перерос в занятие любовью. Потому что затем доверилась мне, а я доверилась ей. Все из-за того, что отец попросил меня приехать в Корону и занять его место. Если бы этому старику сиделось на месте, то ничего бы этого не было. И я бы не… почувствовала себя защищенной и нужной в чьих-то объятиях? Я закусила губу от досады. — Это имеет какое-то значение? — Нет, не имеет. Но я бы хотела знать, что рискну всеми повстанцами не только ради спасения королевы, но и ради спасения любимой капитана гвардии Короны. Я насупилась: — Вы собираетесь помочь мне спасти Рапунцель? — Она наша королева. А Вы единственная, кто может отыскать по запаху Майю. Сомневаюсь, что Вы поможете нам, если мы не поможем Вам. — Я могу справиться сама. — Вы не обязаны справляться самостоятельно, когда у меня есть еще тридцать человек, верных королеве, — Лилиан кивнула мне. — Я принесу Вам плащ и поговорю с некоторыми нашими разведчиками. Попрошу их разузнать, что сейчас творится в Короне. Она стала отдаляться к коридору. Мир ломался у меня на глазах. Рапунцель была где-то наверху, на поверхности. Я не знала, что с ней. Не знала, как она. Не была уверена даже, что ее уже не решили очистить розгами. И прямо сейчас я не могла просто взять и побежать ее спасать, когда даже не было никакого плана. Когда я даже не знала, насколько велики эти катакомбы и как из них выбраться. Я просто висела где-то подвешенной в воздухе, не в силах ни взлететь, ни встать на ноги. Все зависело от действий Лилиан. И если что-то пойдет не так, если я не смогу помочь Рапунцель, то, выходит, последнее, что она от меня чувствовала — это холод и отторжение? — Лилиан, — я позвала и женщина обернулась, — у нас было что-то с Рапунцель. Еще до того, как мы вышли за Стену. За ночь до этого между нами произошло то, что не должно было случиться. Но мы не смогли остановить это. Мы поддались эмоциям. Я не знаю наверняка, что между нами, но знаю, что не позволю никому навредить ей. Лучше попаду под пулю или сама своими руками убью Юджина и Энни, но не допущу, чтобы Рапунцель страдала. — Что бы между Вами ни произошло, насколько бы вы обе ни оказались близки, это повлияло на саму королеву. — Я знаю. Допущенное нами повлекло за собой такие последствия. — Не будьте так категоричны. Я говорю о том, что Ее Величество не побежало бы Вас спасать во время нападения дикой особи, если бы произошедшее было чем-то плохим. Я бы никогда не рискнула своей жизнью ради того, кто не стоит того. В глазах королевы Вы стоите того. Эта поразительная откровенность Лилиан только сильнее ударила меня. Я не должна была решать за Рапунцель. Не должна была позволять себе решать за нее, что ей лучше. Не должна была в последние наши минуты наедине одергивать ее руку и уворачиваться от объятий. Пытаясь ее защитить и помочь, я только ранила ее. Разве я не стремилась к противоположному? Разве я не хотела наоборот сделать ее счастливой и прогнать ее боль? В итоге, именно ее я ей и принесла. — Спасибо, Лилиан. — Не стоит благодарностей, капитан. Я делаю то, что выгодно нам обеим. — По правде говоря, капитан сейчас Энни, а не я. — Капитан — это далеко не звание. Это дух истинного лидера. Лидер не предает своих. Лидер готов пожертвовать собой ради жизни своих подопечных. Кажется, именно это Вы и делали, когда дважды отводили от нас других диких особей, давая нам фору сбежать.* * *
— Давай, детка, съешь суп. — А мы вернемся домой, мам? — Конечно, вернемся. Как только королева снова сядет на трон. А, когда это случится, тебе нужно быть полной сил, да? Не то как же ты будешь помогать мне готовить на праздничный стол в честь ее возвращения, будучи сама голодной? Тридцать человек короновцев прятались уже неделю среди коридоров катакомб. некоторые из них оказались здесь и раньше, когда им стало невыносимо слышать, как народ плетет слухи о королеве. Катакомбы обнаружил придворный алхимик Вэриан. Здесь он поселился, как только Рапунцель уехала за Стены и положение в Короне ухудшилось из-за Юджина. К сегодняшнему дню жильцами таких сырых мест были и дети, и взрослые. Среди них я находила как бывших слуг дворца, так и разведчиков. Военных было, конечно, больше. Именно они под влиянием Лилиан согласились отправиться на вылазку в Корону и разузнать, что же там с Рапс. Встретить Минт мне не удалось, как бы я ни хотела. Ее просто не было в катакомбах на данный момент. — Вас ведь зовут Кассандра? — маленькая девочка, дочка бывшей кухарки в замке, посмотрела на меня из другого конца комнаты. — Это Вы первая женщина капитан в Короне? — Да. — Я тоже хочу стать капитаном, когда вырасту. Это, наверное, так здорово, когда все слушаются тебя. Я косо улыбнулась: — Но сначала тебе придется очень много слушаться других. — Вы тоже слушались других? Я положительно кивнула головой. Этим я занималась даже, будучи капитаном. Слышала вечно голос отца в голове, который после стал моим собственным. Мне всегда чего-то не хватало от самой себя. Я постоянно хотела больше сделать, больше создать. Занять больше места и стать значимой. А в итоге, когда мои заслуги признали, когда Лилиан назвала меня истинным лидером и капитаном в ее глазах, ничего не ощутила особенного. Внутри все еще была пустота, и заполнить ее не удалось похвалой. Может быть, все эти годы я стремилась не к тому, что мне нужно? Может быть, всю жизнь я убила ради ничего, а то, что мне нужно было я отвергала дольше всего? Что мне приносило настоящее удовольствие? Далеко не служба. Это у меня получалось лучше всего. Это заставляло отца смотреть на меня, а не отворачиваться. Наслаждаться чем-то я научилась только встретив Рапунцель. Только ощутив себя настоящим живым человеком, а не машиной для убийств. — Плохи дела, — в коридоре послышались голоса. Говорил мужчина. Очень знакомый мужской тембр. — Надо бы рассказать капитану, — неужели это… — Дуглас? — я вскинула брови, завидев в дверном проеме позади Лилиан бывшего соратника по отряду. Теперь потрепанного, менее улыбчивого и с вороном на плече. — Кассандра, — он пободрел, встретившись со мной взглядами. — То есть, капитан. Капитан Димитреску. Вы меня помните? — Да, недавно мне о тебе напомнили. Завел ручную птицу? — я задумчиво наклонила голову вбок, не решаясь пока заговорить о Майе. Может быть, ему известно о ней тоже, но он даже не подозревает, что речь идет о той самой Майе, которую он похоронил. — Есть новости, которые не радуют? — Вообще-то, да, — Дуглас погладил ворона по клюву. — Это Хамюэль. Он у меня умный мальчик, — выдохнул, — а в Короне совсем все мрачно. Ее Величество отрицает все, что рассказала Энни и Юджин. Священники провозгласили королеву невменяемой. По замку ходят слухи, что ее могут даже казнить за защиту преступницы. — Казнить? — я прекрасно расслышала, что он сказал. Мне не нужно было уточнять. Все казалось ясно и без расспросов. Могли ли казнить члена королевской семьи и тем более правителя за выгораживание преступника? С легкостью. Причем даже не разъясняя обстоятельств. Достаточно того, что вокруг Рапунцель последние месяцы крутились самые разные слухи и домыслы. Нужно было только найти причину для казни или свержения с трона. И они нашли. — Ей нужно отказаться от своих слов, чтобы ее не тронули? — Думаю, да, — Дуглас кивнул, опуская уголки рта в недопонимании. — Отказаться от своих слов, а еще согласиться с тем, что Вы насиловали ее и лишили наследника. Она должна провозгласить Вас преступницей, чтобы вопрос казни был снят. Скорее всего, это сработает. — Скорее всего? — Я не могу быть уверен. Никто из моей семьи не рассказывал, что в Короне когда-либо было свержение власти. Вы ведь выросли при дворе. Знаете, что это впервые в истории королевства. — Да, — я выдохнула. Хотелось бы верить, что это просто дурной сон. — Мне нужно встретиться лично с королевой. Я найду верные слова, чтобы уговорить ее. — Уговорить? — Лилиан вступилась в разговор. — О чем Вы собрались уговаривать Ее Величество? — Провозгласить меня преступницей, разумеется. Если она этого не сделает, Анна сделает за нее, а ее саму просто казнят. Я в любом случае останусь преступницей. Нужно спасти Рапунцель. Нашу королеву. Почему Вы уточняете? — Потому что сомневаюсь, что уговорить королеву возможно. — Не сомневайтесь, — я размяла руки, — Дуглас, ты знаешь, как связаться с королевой? — Я все еще старший лейтенант Короны, и пока вне подозрений, поэтому могу доставить ей письмо. — Ты уже старший лейтенант? — я улыбнулась краем губ. Я помнила его еще мальчишкой с усиками, над которым подшучивали в отряде. Помню его хлипеньким. Помню, как он только учился справляться с УВМ. А уже старший лейтенант. — Получается, ты ниже по должности Энни. Насколько сложно будет действовать без ее ведома? — Сравнительно легко. Наши катакомбы еще не раскрыли благодаря тому, что я направляю ее по ложному следу, а она не замечает этого. Энни довольно хитра, но и слепа одновременно. Она редко проверяет все самостоятельно и доверяет это мне, потому что мы довольно долго служили в одном отряде после Вашего перевода в Эренделл. — Замечательно. Ты должен передать Рапунцель письмо, а затем привести ее… Какое вообще сейчас время суток? Я совсем не уследила за временем после случившегося. Даже не спросила, сколько была без сознания. — На улице день? — Да. — Тогда ты, — я задумчиво указала пальцем на Дугласа, — должен привести Рапунцель в час ночи в церковь на ночную службу замаливать грехи в качестве обряда очищения. Можешь солгать, что там будет святой отец, а сам пригласи его на освящение всего замка, чтобы никого не было в церкви точно. Если появятся вопросы, ссылайся на то, что перепутал. Один промах не будет так сильно заметен. Есть выход из катакомб вблизи церкви? — Нет, — Лилиан покачала головой, — но мы сможем Вас незаметно провести. Вопрос в другом: что дальше? Если Ее Величество не согласится? У меня был план. Я прекрасно знала, что сделаю тогда, но надеялась, что до этого не дойдет. Если я смолчу о нем, то поставлю под удар всех этих повстанцев, которые буквально надеются на какую-то помощь. — Есть у меня одна идея. Вам придется на нее согласиться, доверившись мне.***
От нервов у меня вспотели ладони. Я бесконечно перетирала их между собой не в силах успокоиться. Идти на встречу с Рапунцель было страшно. Страшно после того, как я ее оттолкнула. После того, как я все решила за нее, хотя она не просила об этом. Она ведь никогда не говорила, что хотела быть королевой. Правление Короной вытравило из нее все лучшее, что было в ней. Со мной она наслаждалась днями. Со мной она улыбалась. И именно об этом она говорила. Именно это делало ее счастливой, а я не позволила ей даже насладиться с этим. Не позволила ей даже обнять меня. Я испугалась. Так сильно испугалась, что она единственная стремилась помочь мне после того, как погиб Ланс. Она хотела это сделать. Она не винила меня ни в чем, не пыталась заставить жалеть о том, что я сделала. Она не боялась меня. Она меня… Она меня уважала? Интересовалась мной? Я в упор не хотела думать о другом ответе. Он пугал меня, как и пугало то, что это было взаимно. — Вы уверены? — в очередной раз спросила Лилиан, пропуская меня в церковь через старую заросшую дверь в задней стороны. — Я не сомневаюсь ни в чем, что касается безопасности Рапунцель, — я затормозила, — что касается Ее Величества. — Можете называть ее по имени. Весь день именно это Вы и делали. Я замялась. Я совсем забыла о каких-то границах. Моя связь с Рапунцель стала очевидной не только для Лилиан. Все повстанцы так или иначе будут догадываться об этом, даже если сама Лилиан им не расскажет о том, о чем мы говорили с ней лично. Теперь тайна, так тщательно хранимая мной, просто вышла на поверхность. И я так хотела надеяться, что Рапунцель согласится на мою просьбу, чтобы развеять ее. — Я буду ждать Ее Величество здесь, — продолжила женщина, останавливаясь у двери, — Вам просто нужно подняться по лестнице наверх. Дальше найдете куда идти, думаю. — Я патрулировала церковь когда-то, так что знакома с этим потайным входом. Спасибо большое, Лилиан, — я улыбнулась ей краем губ. Нервно, тревожно, но искренне. — Спасибо за все. Несмотря на то, что наше общение не задалось с самого начала и я даже предположить не могла, что именно Вы спасете меня и будете помогать, я благодарна Вам от чистого сердца. Вы ведь сбережете королеву? — Ее Величество — лучшее, что случалось с Короной после смерти короля. Не беспокойтесь, сберегу, — она кивнула меня. Тогда я зажгла небольшую лампаду и стала подниматься вверх. Лишь через несколько ступеней услышала голос женщины: — Вы ведь не прощаетесь со мной? — Хочу в это верить, Лилиан. В церкви стоял запах сырости. Словно здесь очень давно никто не бывал. Первые ряды выглядели недавно протертыми, а вот задние были покрыты плотным слоем пыли. Видимо, службу посещают только сами святые отцы. Народ медленно терял веру. Странно было догадываться об этом, помня, как раньше, до того, как я отправилась в Эренделл, каждый день помещение ломилось от количества короновцев. Для них религия была способом ощутить себя живыми. Вера в кого-то и в существование загробной жизни помогала народу. Теперь это все лишилось смысла. Люди слишком сильно пострадали от войны. Лишились веры в свою королеву и в своего Бога. Я достала цветок ликориса и положила на первый ряд. Хамюэль слетел с моего плеча, горделиво, хватаясь когтями за руку Иисуса на Распятии Христа. Я пришла на несколько минут пораньше. До прихода Рапунцель еще оставалось время, но оно и не потребовалось. Девушка последовала моему примеру. Главная дверь в церковь открылась после характерного скрежета ключа в замочной скважине. В зал просочилась длинная полоса лунного света и вскоре исчезла с закрытием двери. Осталось только три источника света — моя лампада, лампада в руках вошедшей и сама вошедшая — девушка с белокурыми волосами в капюшоне. Моя Рапунцель. — Кассандра, — ее шепот раздался эхом. Голос был вымученным. И от него сжалось сердце. Она сделала только один шаг и замерла, словно боялась пройти дальше. Словно не знала, что ей делать. Я хотела лишь раскинуть руки, пригласить ее в объятия и дождаться, когда она сама подойдет, но не смогла. Ринулась к ней сама, и, увидев это, она сделала то же самое. Мы столкнулись в объятиях где-то посередине церкви. Собор услышал наш одновременным вздох облегчения. Вздох, обозначавший прекращение бед. Вздох, который испускают, когда все кончено и остались лишь покой и беспечное будущее. Когда жизнь обрела новые краски и ты открыт им. И когда две одиноких души наконец встретились. Я прижимала Рапунцель к себе так крепко, как могла. Вдыхала запах ее волос, вдыхала запах ее тела и совершенно не обращала внимание на то, что она выронила лампаду из рук, и она погасла, оставив нас в темноте с легко доносимым теплым светом в начале зала. — Рапс, — я закрыла глаза, уткнувшись ей губами в макушку, — прости. — За что ты извиняешься? — прошептала она мне в рубашку, опаляя самым лучшим и желанным дыханием на свете. — За то, что оттолкнула тебя тогда. Мне казалось, что я ни о чем в своей жизни никогда не сожалела. Просто покорно принимала все знаки судьбы. Покорно следовала приказам. Покорно глотала боль и считала, что так расплачиваюсь за свое существовании в виде дикой особи. И только сейчас поняла, что все же нашла ту вещь, о которой могу сожалеть. О том, что в нужный момент не была рядом с этой девушкой. Что не смогла переступить через гордость и чуть не потеряла ее. — Забудь об этом. Это неважно. Это все неважно, — она отстранилась от меня и заглянула в глаза. Эта зелена. Этот блеск. Эта жизнь, несмотря на препятствия. Эта ее душа и это ее сердце. Все в ней заставляло меня трепетать. — Я безмерно скучала по тебе. Так сильно, что… — …я тоже, — я наклонилась к ней, потираясь кончиком носа о ее щеку. — Я так скучала. Я так боялась за тебя. Что они с тобой делали? Ты цела? — Ты здесь. Больше мне ничего не нужно, — я дрогнула всем телом, когда я едва коснулась губами края ее губ. — Поцелуй меня, пожалуйста. Скажи, что ты все еще рядом. — Я рядом. Я не оставлю тебя. Не оставлю тебя одну, и к черту все, что я говорила несколько дней назад. Я не должна была решать за тебя, — Рапунцель отчаянно рассмеялась, и я прижалась к ней сильнее, втягивая в осторожный поцелуй. Она схватила меня за щеки. Пальцами бережно оглаживала линии шрама, а я просто не представляла, что придется оторваться от нее. Оторваться от того счастья, что она дарила мне своим присутствием. Оторваться от поцелуя, наполненного адской тоской и необходимостью друг другу. Я целовала ее, надеясь, что смогу передать все свои чувства. Этой ночью я только надеюсь на что-то. И надеюсь, что надежды оправдаются, как бы комично это не звучало. Я сжала талию девушки. Она сделала шаг вперед, вынуждая меня отступить назад. Я попыталась оторваться от нее, чтобы сообразить, что она хочет, но она не позволила этому случиться, покачивая головой. Я повиновалась. Шла туда, куда она меня вела, и покорно села на скамью, когда она сама усадила, давя на плечи. — Мне нужна только минутка с тобой, и затем обсудим все, что ты написала в письме, ладно? — Рапс села мне на колени, поставив свои по обе стороны от моих бедер. — Договорились? Не то чтобы я протестовала. Да, за пределами церкви меня ждал Дуглас. Да, нам нужно было решать все быстро. Да, да, да. Но еще одно троекратное согласие я готова была вручить Рапунцель на одну только ее просьбу. Хотелось оттянуть момент. Еще хотя бы шестьдесят долгих секунд провести в тепле друг друга, не думая о войне, революции и том, что еще готовил для нас обеих этот мир. Были только мы вдвоем. Остальное — пыль. Рапунцель провела пальцами по моей шее, зная, как я реагирую на эти прикосновения. Зная, как меня всю пробивает дрожь от этого, превращая в неспособную к движению амебу, открытую ко всему и согласную на все. Рапс агитировала наш поцелуй. Она вела. Она прижималась грудью к моему телу. Она зарывалась пальцами в мои короткие темные волосы. Она едва хватала губами воздух. Она хваталась за меня, а я хваталась за нее, притягивая к себе ближе. Ближе. Еще ближе. Только бы это мгновение длилось вечно. Только бы можно было застрять в этих шестидесяти секундах навсегда и не вылезать оттуда. Просто бесконечно проживать минуту поцелуев без пошлого подтекста в церкви. Но это было невозможно сейчас, и мне пришлось нехотя увернуться от поцелуев: — Нужно поговорить, Рапс, у нас не так много времени. — Знаю, — она закивала головой. Теперь, вблизи источника света, я могла заметить, что у нее углубились синяки под глазами. Немного впали скулы, лишив ее мягких щек. Румянец сошел. Лицо побледнело. Веснушки на такой белизне сверкали. — Какой план? — Мне нужно, чтобы ты согласилась на то, на что никогда не согласишься, но скажи сначала, как ты? Что с тобой было? — Неважно. Если ты хочешь бежать, то я не могу. Не смогу бросить то королевство, которое завещал отец, на Анну. Сейчас нет. — Что с тобой было? — я повторила вопрос чуть настойчивее. Рапунцель опустила голову: — Сейчас важно только то, что я здесь. — Тебя пытались очистить? Она тревожно посмотрела на меня. — Не беспокойся об этом, Кэсс. — Тебя били? — Кэсс… — Тебя били? Она слабо кивнула. Кровь внутри закипела от досады. Если она вернется, это продолжится. Как же я об этом не подумала? А, если она сбежит вместе со мной, у Дугласа могут быть проблемы. Если она сбежит, ее окончательно признают предательницей. И, похоже, она не сбежит. Она слишком сильно беспокоится о Короне. Она не оставит ее, пока не убедится, что народ не пострадает. Тот самый народ, который разуверился в ней. — Много? — Нет. Только три удара плетью. — Господи, — я слабо погладила ее по спине. Она не сощурилась, а лишь сжала губы. Но не от боли. От тяжести и отчаяния. — Прости меня. Я не смогла тебя уберечь. — Прекрати извиняться, Кэсс. Ты не в ответе за меня. Это бы произошло в любом случае. А жалеть о нашей связи я тебе не позволю, потому что знаю, что это делало тебя живой. Ты улыбалась, — я не могла поверить, что она делает это. Она продолжает вселять в меня силы даже тогда, когда сама едва не сломалась. Восхищение, обожание и другое незнакомое до встречи с ней чувство слились в единое целое, заставив уткнуться лбом ей в шею. — Так что рассказывай про свой план. Я не могла последовать той идее, которой хотела. Не могла просить ее отказаться от меня и провозгласить преступницей, ведь тогда ей придется вернуться в Корону. Что если ее продолжат придавать розгам? Что если она продолжит страдать? Нет. Ни за что. — Там за Распятием Христа в стене небольшая дверь. Она ведет к заднему входу в церковь. Внизу тебя будет ждать Лилиан. Ты должна показать ей дорогу до Майи. Тот солдат, который привел тебя и доставил письмо, и есть жених Майи. С его помощью мы уговорим ее помочь. — Отличный план, — Рапс оставляла поцелуи на макушке, просто убивая своей нежностью, — но я не смогу просто так бросить Корону. Анна неплохой человек, но она попала под влияние Энни и Юджина. Ей нужно помочь. Наставить на нужный путь. Я не хочу оставлять то, что завещал отец, на произвол судьбы. — Знаю, милая, — я выдохнула и отстранилась. — Это необходимо сделать сейчас. Ты хочешь переманить Анну на нашу сторону? — Да. Еще немного разговоров с ней, и все получится. Я верю в это. — Тогда я поговорю с ней. — Что значит поговоришь? — Рапс, ты лучшее, что было в моей жизни, — я убрала прядь выбившихся волос за ухо, провела ладонью по ее щеке и почувствовала, как к горлу подобрался ком слез. — Ты делала меня счастливой, как не делал никто и никогда. Ты простила меня и не отвернулась, зная обо всех моих грехах, за которые я сама не могу простить себя. Поэтому прости меня еще раз, ладно? — Кэсс, ты чего? — Я тебя не люблю, помнишь? — я грустно улыбнулась и в последний раз поцеловала ее. — Береги себя. Хамюэль схватил когтями ликорис у меня из рук и вылетел в открытое окно. Остались считанные секунды. — Кассандра, что ты придумала? — девушка встала у меня с колен. Она едва стояла на ногах. Шаталась и тревожно оборачивалась по сторонам. — Ты что прощаешься? — Нет. На случай, если что-то случится. — Что может еще случиться? Громкий стук. Резко распахнувшиеся двери. И забежавшая армия Короны во главе с Энни. Я поднялась с места и, посмотрев в глаза Рапунцель, пошла навстречу наглой ухмылке нового капитана. — Я сдаюсь, Энни.***
Несколько часов назад. — Есть кое-что, что может помочь вернуть трон Рапунцель, — я выдохнула, готовясь к нескольким нелегким минутам откровений. — Если с ее помощью все особи будут истреблены, народ сделает ее своей спасительницей и пойдет за ней куда угодно. Вам нужно найти Минт, чего бы это ни стоило. Она рассказала еще о чем-то, кроме как о существовании дикой особи в лесах в облике человека? — Нет, к сожалению, — Лилиан пожала плечами. — Тогда ее тем более стоит найти и потребовать все ответы. Дикую особь зовут Майя. Мы с Рапунцель встретили ее в лесу после нападения. Она спасла и меня, и ее, приютив у себя. Всю неделю мы были у нее и поклялись не рассказывать о ее существовании, но, конечно, клятву и не думали сдерживать. Майя — ключ к истреблению особей. Если она пожертвует собой, остановив себе сердце добровольно, дикие особи вернут человеческий облик, а обычные перестанут существовать, потому как их питает сила диких. Обычных породили дикие. Мы хотели вернуться в Корону и придумать, как уговорить Майю решиться на подобное. И сейчас я вижу этот способ, — я перевела взгляд на Дугласа. — Майя — не просто тезка девушки, которую ты похоронил. Это она и есть. У мужчины оживился взгляд. Он расширил глаза от шока и непонимания. Сделал шаг ко мне и схватил за руку, будто в трансе: — Вы шутите? — Нет. Я бы не шутила о подобном. Я видела ее своими глазами. Она рассказала о тебе. Сказала, что называла тебя в шутку по фамилии. Майя живет в одной из заброшенных частей подземного города с тех пор, как посчитала тебя погибшим. Она не поверила, когда я назвала тебя живым. Может быть, если ты пойдешь на ее поиски, то она убедится в моей правоте и согласится помочь нам. — Кассандра, — Дуглас вряд ли слушал меня все это время. Он по-щенячьи смотрел на меня с такой надеждой, которая заставляла нервно сглотнуть. Ему было важно услышать то, что я сказала. Его волновало только то, что его возлюбленная жива. Остальное неважно. — Поклянитесь, что не лжете. — Клянусь, — я сказала это твердо, и в этот момент у него по щекам покатились слезы. — Ты должен отправиться на ее поиски. Она сотрудничала с Минт и искала способ спасти всех от особей. С твоей смертью потеряла смысл. Увидев тебя, она согласится помочь. — Конечно. Я пойду за ней. Вы ведь знаете дорогу? — Я и Рапунцель знаем. А мой план в том, что одна из нас вам поможет, — я посмотрела на Лилиан. В ее твердость я верила. Она не поддастся эмоциям. В этом я могу не сомневаться, — Если Рапунцель не согласится, я сдамся Короне. Их нужно отвлечь от вас, от повстанцев. Либо свержением Рапунцель, либо судом надо мной. Я просто обменяю свободу Рапунцель на себя. — Они повяжут и Вас, и Ее Величество. — Они боятся особей. Мне достаточно будет сказать, что я убила самостоятельно несколько диких особей, и пригрозить обращением. Они не захотят проверять, смогут ли одолеть меня ликорисом, рискуя жизнями горожан. Это опасно, и вероятность того, что все пойдет по моему плану, не так высока, но это к чему-то приведет. Рапунцель отпустят, меня будут судить. Пока я буду отвлекать их, Рапунцель отведет вас к Майе. А там решите и поможете мне. Верила ли я в то, что меня не казнят сразу? Нет. Я знала, что меня попытаются убить разными способами сразу же. Но мне нужно было сделать так, чтобы Рапунцель выжила. — Поэтому после того, как ты, Дуглас, приведешь Рапунцель в церковь, ты должен сообщить Энни, что поблизости замечены повстанцы, и повести ее по ложному следу вместе с другими солдатами. Но быть обязательно недалеко. Если Рапунцель откажется от моего плана, я подам знак тебе. Тогда ты должен явиться в церковь. — Какой еще знак? Я покосилась на ворона: — Насколько он умный? — Достаточно. А что? — Сможет ли он найти тебя по команде? — Да. — Это и будет знак. Хамюэль останется со мной. Когда что-то пойдет не так, я вложу ему в когти… — я покрутила головой и взгляд уткнулся в цветок ликориса, торчащий из нагрудного кармана Дугласа. — Я вложу ему в когти ликорис. Если он вернется с ним, иди в церковь с армией. Если вернется без ничего, отводи их подальше от церкви. — Вы готовы пойти на такой риск? Я подняла голову к потолку. Готова ли я пойти на риск ради человека, которого не люблю? Конечно, нет. Готова ли я пойти на риск ради Рапунцель, вернувшей мне желание жить? — Да, я готова.