Ведьмаку было очень стыдно. Стыдно за то, что не смог вовремя распознать опасность и из-за своей оплошности остался в обители северян дольше, чем хотел. Наверное, он слишком долго сидел взаперти и потерял потому осторожность. Неужели в храме были правы — старость берет свое?
Арагорн пришел на следующий день после ранения. Тогда же нехарактерная для мутировавшего организма слабость стала отступать, но как бы нехотя. У Белого Волка были четкие и очень нехорошие подозрения на этот счет. Он встретил гостя сидя, удачно привалившись к набитой чем-то ароматным подушке.
— Рад видеть тебя живым, Белый Волк, — без предисловия начал Арагорн.
— Разве могло быть иначе?
— На клинке был яд. Для людей почти смертельный. Судя по всему, он вступил в реакцию с зельем, которое ты принял перед охотой. Поэтому мои люди чуть было не сочли тебя мертвым, — Арагорн говорил спокойно, но в его глазах метались беспокойные искорки.
— Я подозревал, что проклятый гаденыш использовал ядовитое масло, а вот у меня оно, как назло закончилось, — сквозь зубы процедил Глангараф.
— Ты сильнее многих из нас, а значит, выздоровеешь, что нечасто случается. И гораздо быстрее, чем это могло бы случиться.
— В ваших жилах течет эльфская кровь. Неужели она не помогает вам в таких ситуациях? Ведь она сделала вас в чем-то подобными мне, — с досадой высказал ведьмак.
— Ты немного не так понял, — вздохнул вождь дунэдайн. — Эру наградил нуменорцев долгим сроком жизни, но первый король Эленны (1) — и мой предок — не был эльфом.
— Хм, — Глангараф опустил глаза, — Эру — это божество?
— Эру — Создатель нашего мира, Арды, — объяснил вождь.
Ведьмак предпочёл промолчать. Когда он взглянул на Арагорна, на усталом лице собеседника Глангарафу почудилась аккуратная бородка. Как у Лютика.
Ведьмак в испуге моргнул, и наваждение исчезло.
Он вспомнил — утром ему снился удивительный сон. Сон о доме.
***
— Геральт! Гера-а-альт!
— А?! Х-холера, Лютик!
За время, проведённое среди дунэдайн, ведьмак почти отвык от своего имени. Все называли его или по-синдарски, или на Всеобщем — просто Белый Волк.
Ран не было. Вообще. Только старые шрамы. И яда в своём теле Геральт не ощущал. Лютик сидел через пару метров, прямо на зелёной травке, пристроившись под раскидистой ивой. Неизменное перо на берете и в руке, вместе со стопкой рукописей. Поэт любовался бликами на близком водоёме.
Почему он очутился в прошлом? В воспоминаниях о днях совместных путешествий?
Шею и щеку щекотали нежные листочки, словно девичьи пряди. Геральт недоверчиво похлопал себя по спине. Меч в ножнах на месте… Медальон смирен. Зараза!
Лютик повернул голову и демонстративно зевнул.
— Ты меня звал? — откликнулся ведьмак. Какой чудный сон ему приснился… Но он не пил вчера. Почему голова разламывается? — Ты что-то хотел, Лютик?
Геральта будто больно ударили в грудь. Стало трудно дышать. Поэт вскочил, забегал вокруг, что-то заговорил, но ведьмаку было уже все равно — он будто разом очутился в бездонной черной яме…
Геральт проснулся с мыслью, что что-то не так. Что-то он упустил, что-то очень важное. И испытал дикое разочарование. Перед глазами поплыло — Белый Волк слишком резко привстал.
***
Сейчас он смотрел Арагорну прямо в лицо. Вождь хотел что-то сказать, но вздохнул и отвернулся. Глангараф понял, что нужно разрядить атмосферу.
— Вы… Вы сказали, что первый король Нуменора — ваш предок. Родство с ним что-то значит здесь?
— Ты видел, что оно значит. Ты и сейчас зришь это, Белый Волк, — после этих слов ведьмак припомнил первую встречу с дунаданом. — Даже здесь, на занятом врагами Севере, даже сейчас, когда Саурон, дух злобный и сильный, набирает мощь на Востоке, я остаюсь главой своего народа. И, раз они верят в меня, я не должен слагать с себя ответственность и предавать дунэдайн Севера. Даже перед лицом смерти.
Смотри, — вождь потянул меч из ножен на поясе, и ведьмак прищелкнул языком, увидев обломок не больше локтя. — Когда-то этим мечом был сражен Саурон. Теперь клинок будет перекован в самый последний час. Сдаётся мне, он вот-вот настанет. Для чего я говорю тебе это? Ты не сможешь остаться в стороне. Все живое сейчас разделяется на два лагеря, как и в роковой день битвы на Ородруине. Ты должен выбрать, ведьмак Белый Волк.
Глангарафу стало трудно дышать, и это было отнюдь не последствие отравы в ранах. Сердце вместе с этим будто сжали в тиски.
— Я… подумаю, — только и смог ответить он.
— У тебя есть время, — послышалось в ответ. Арагорн остался рядом. Подал воды. Ведьмак машинально отхлебнул и принялся буравить взглядом одеяло, сжимая пальцами край. Оно было не новым, но чисто выстиранным. Да и в целом находиться на жёстком, но теплом ложе было приятно. Даже одуряющая мышечная слабость перестала быть такой заметной.
Белый Волк стал пытаться обдумать то, что сказал дунадан. Услышав такое где-нибудь в вызимском кабаке, ведьмак посчитал бы это выдумкой. Но теперь он сам стал частью этой выдумки. Да и выдумка ли это?
Инстинкт самосохранения кричал: «Спасайся, ведь это не твоя война!» Но Волк был стар и хитер. И никому бы не пришло в голову назвать Волка трусом лишь потому, что он предпочитал избегать трусливых поступков.
«Ты должен выбрать».
Убийственно просто это звучало.
— Если я выберу сторону…вашего Врага, то вы, конечно, не дадите мне уйти?
— Мы не убьем тебя. В любом случае. Следопыты так не поступают. Ты уйдешь, и быть может, мы встретимся в бою, — ведьмак не заметил ни подкупного слова, ни льстивого жеста.
— А если я выберу, хм, вашу сторону?
— Сразишься против Тьмы и либо падешь в нее, либо победишь. Третьего не дано.
Глангараф хмыкнул. Ситуация набирала критический оборот. О нейтралитете не заикнуться, ну что ж… Может, так будет проще? Тем более, он уже явно не будет в почете у местных тварей, что, по словам дунэдайн, служили Тому Самому.
— Я слышал, что вы, дунадан, провидец, — Золотые и темно-серые глаза встретились. — Видели вы мою судьбу? Знаете ли вы, что там, откуда я, нет деления на плохих и хороших? Знаете ли вы, что Там каждый прав по-своему?
— Здесь не твой мир, Белый Волк. Для тебя безумие — всеобщий Враг на востоке и Творец за пределами Арды. Для меня безумие — воины, готовые перегрызть друг другу глотку за прибавку к жалованью, сколько бы серебряных она не стоила, и короли, утопившие в крови свои государства ради ощущения власти в руках. И как бы то ни было, ты послан сюда не просто так. Ты должен совершить что-то важное. А мне пока не видно, что.
— Верите в Предназначение, дунадан? — Белый Волк скептически хмыкнул, приготовившись к изрядной доле местных учений.
— Нет, — Глангараф не поверил собственным ушам, услышав такой ответ. — Свою судьбу мы делаем сами. Здесь и сейчас. Каждым делом, словом, мыслью и ударом сердца.
***
Самому недальновидному дунадану было ясно, что этот человек, называвший себя ведьмаком, другой. Не похожий ни на одного из людей Средиземья. Но ему можно было верить. Пока.
Арагорн и верил. Только что белоголовый чуть не погиб, казалось бы, по роковой случайности, ведь дунадан видел ведьмака в бою и был уверен в непобедимости оного. Что ему изменило? Навыки? Скорость? Возраст? Теперь он задержится… Теперь остаётся не оплошать.
И история Эпох, этой и последующих, будет зависеть от Арагорна, непризнанного короля, северного князя, и похожих на него по всему Средиземью. Так было и раньше — сильные мира сего спасали мир. Или… погибали.
И иначе — никак.
***
Ведьмак исцелялся. Притом быстро. К вечеру третьего дня Волк уже был на ногах. Грёзы отпускали, острее чувствовалась гнетущая туманная реальность.
Наступил первый день осени.
Он отпустил ведьмака из селения дунэдайн, из этого вынужденного плена. И весьма приятного плена кстати. У Следопытов была очень скудная пища, но ведьмак привык. Наслаждение было в другом — горячей воде. Воины знали тайные тропы, проложенные на случай оккупации, которые вели к чистым пресным водоемам. Глангараф сам ходил по таким, носил оттуда полные ведра. Ему доверяли, и он даже не мог представить, насколько. Больше не было зла, брезгливости и едкого страха в разговорах. Ведьмаку доставались свежая пища, чистая постель и лекарства. Кстати о лекарствах. Эликсиры заканчивались, но у целителей имелись некоторые пригодные ингредиенты. А ещё ведьмак открыл для себя неприметную травку с именем Королевский Лист. Она распространяла приятное благоухание вокруг, а отвар придавал силы. В качестве благодарности ведьмаку дали с собой небольшую фляжку этого нового зелья. Кроме того, он получил из закромов общины неопределённого цвета плащ и дунаданскую куртку. Также Глангарафу вернули-таки его мечи…
И вот он навьючил Плотву, и конь, пофыркивая, понёс хозяина прочь. К городу под названием Пригорье.
