Не святой

Ближайший краснолюд отступил на шаг. — Тих, сударь! — низкорослый кряжистый нелюдь опустил на пол топор и поднести палец к губам. На краткий миг повисшего молчания стали слышны вой и рычание наверху. Затем ведьмак различил короткий пронзительный крик, похожий на птичий, и все стихло. Краснолюд удовлетворенно расслабился. — Вишь, Строрри, ему любой кипеш — в радость! Геральт поднялся, зажимая горячую мокрую рану одной рукой, а второй опираясь на меч. Названный Строрри помог ведьмаку, с кряхтением доведя его до простой лежанки в углу. Геральт морщился, наблюдая рваные грязные края собственного бока, и моля Создателя, чтобы стрела не была отравленной. Помнил, как головокружительно организм мутанта воспринял местную гадость. Эликсиров поблизости не было. Краснолюды оставались деловито-невозмутимыми. Строрри начал зашивать рану, поднеся перед тем ведьмаку подозрительное, но действенное пойло, — Геральт пробовал такое у дунэдайн. Сонливость одолела Волка, но возможность ворочать языком не пропала. — Мне вот что интересно, милсдари, — пробормотал ведьмак. — Какого хрена мы еще живы? Краснолюды переглянулись так, будто у Геральта вторая голова выросла. — Ну ты, дунадан, даёшь. Настойку-то моя мать заготовила — так с чарки даж Козлобрад устоять не мог! А ты еще расспрашиваешь! — Кто?.. — Дык горе-старшина клана нашего с Дверином! Козел козлом, твердолоб, да и борода точь-в-точь! — Краснолюд довольно захохотал, радуясь собственной шутке. — А что до того, че энти-то к нам не влезли… Крылетучу все одно — орк поганый, гном славный иль человек заурядный… Геральта разбирало желание хоть немного понять, что происходит. Тут Строрри совершил неосторожное движение. Боль, даже притупленная настойкой, плеснула через край. Ведьмак дернулся и зашипел. Медик невозмутимо продолжил начатое вплоть до победного конца. — Ну, от и все, — пока краснолюд мыл руки в глиняной чаше, Геральт потихоньку рассматривал помещение. Стены, видимо, тоже были обмазаны глиной, помимо пары лежанок в углу находился склад вещей, рядом — хозяйственные принадлежности. — Неплохо вы устроились, милсдари краснолюды, — через силу улыбнулся ведьмак. — Только на кой ляд к низушку в хату лазили? Он, бедный, вас боится больше, чем меня. Бородач по имени Дверин смущенно почесал бороду. — А с чего бы мы — какие-то там краснолюды? Пообзываться охота, дунадан? — Совсем нет. Как же вас называть? — Да обычно и называй! Гномы мы ж, наугрим, коль по-вашему! — М-да… — Геральт кашлянул. — Спасибо за приют, милсдари. Так чего там с низушком? — С хоббитом? Так у него табак! — Дверин невинно развел руками. — Табак? — озадаченно переспросил ведьмак. — А причём тут табак? — Крылетуч от этого табака сам не свой становится. Лучшая приманка! Ежель кроля какого-нито словить, листьями начинить, дождаться, пока Крылетуч его трепать начнет… А потом и укокошить энтого — не проблема! — гном залихватски подмигнул. — Значит, я попал как раз по адресу. — В каком эт, значится, смысле? — В таком, милсдарь гном, что мне никакой табак не нужен, чтобы разобраться с вашим… Крылетучем. Опишите-ка мне его. — В длину людских сажени две больших, две ноги птичьих, два крыла мышиных, пасть что у змеи, весь в колючках и чешуйчатый… — стал загибать пальцы Строрри. — Он, случаем, не ядовит? — Не-а. Змея-змеей, но слава Махалу, не гадюка, а уж-переросток. Геральт покивал. — Не найдется ли у вас, — окинул обнаженный торс взглядом, — какой-нибудь одежды? С запозданием Геральт понял, что вряд ли у гномов будет размер на человека. Так оно и оказалось. Пришлось дожидаться утра, пока Строрри не объявил, что на горизонте чисто. Тогда Волк отправился за вещами, и заодно объявить любезному хоббиту, что его больше не побеспокоят. Краснолюды очень не хотели его отпускать, но рана не так сильно беспокоила Геральта, а на дне глаз разгоралось пламя предвкушения битвы. С помощью своего магического чутья ведьмак отыскал того, кто так любезно приютил «дунадана» накануне. Вздрагивая от холода даже под выданным гномами меховым плащом, выдыхая облачка тёплого пара, Белый Волк перемахнул через оградку припорошенного свежим снежком палисадника. На стук в дверь все так же робко и зашуганно отворил знакомый низушек. — Где вы пропадали, сударь? — храбрый голосок срывался. Взгляд низушка цеплялся за повязку на боку «дунадана». — Я выяснил, кто наведывался к вам за табаком. Больше вас эти гномы не побеспокоят, — ровным голосом пояснил Геральт. По щекастому личику расползлась по-детски радостная улыбка. Ведьмаку показалось, что низушек сейчас кинется обнимать неожиданного избавителя. Возможно, так бы и было, будь они знакомы чуть ближе. Но невысоклик лишь утер выступившую слезинку и выпалил: — Вот уж спасибо, так спасибо, сударь! Хоть засну спокойно за столько дней! А идите-ка, — остроухий человечек ринулся внутрь норки, — как раз чайник поспел! Отказаться Геральт не имел возможности. Попивая чай и потирая ушибленный о низкий дверной косяк затылок, ведьмак думал о том, что вряд ли бы испытал подобное Дома. Головокружительная дуэль со смертью и неизвестностью — и практически сразу после искренне теплое чаепитие в уютном и чистом доме. В который раз пришлось вспомнить о друзьях и возлюбленной, и с какой-то грустью Геральт понимал, что никогда они не почувствуют всего того, что успел почувствовать он. Никогда не ПОЙМУТ. Почему-то ведьмаку казалось, что ПОНЯТЬ весьма важно. Что без этого жизнь не будет единственно цельной. Средиземье брало своё. Брало то, что не отдавало ещё никому. Задумавшись, он обрушил кружку на покрытый полосатой скатертью столик, расплескав несколько капель. Окинул взором янтарного стекла угощение в виде печенья и пирогов. Встал и задвинул табурет. Как бы ни был сладок краткий миг роздыха, — Благодарю, милсдарь, почаевничали будь здоров. — Низушек поклонился, услышав столь учтивые слова. — Но пора мне. — Понимаю, — вздохнул невысоклик. — Но ведь… И не поговорили толком! Геральт мог бы промолчать. Мог бы фыркнуть и отправиться по своим делам. Но он сделал то, что сделал. — Восстаёт предвечная Тень. Поднимает голову, а наша задача — лишить это чудовище головы. Время играет против нас. Если упустим его — проиграем. Теперь понимаете, милсдарь? Низушек благоговейно кивнул. Его уже не смущал цвет и форма глаз Волка. А вот Геральт смутился собственным словам. Не к такой роли его готовили в Каэр Морхене. Не с такими речами истреблял он чудовищ в лесах и на болотах Северных Королевств. Вновь приходилось ведьмаку говорить и делать то, о чем бы он и в жизни не помыслил. И это было ещё одним верным признаком того, что Арда навсегда изменила Геральта Белого Волка. Он не стал кем-то другим, просто в его душе появилась ещё одна сторона. Лоссэнармо. Глангараф. Северный Волк Света. Когда ведьмак вернулся, гномы не сразу узнали его. Действительно, облик зверобоя стал внушительнее, когда мускулистое, но худое тело облег легкий северный доспех. Все свои пожитки ведьмак оставил в гостеприимном «склепе». Взял на охоту целых два меча, памятуя о непредсказуемости здешних тварей. На пояс прицепил крюк для трофеев, сумку, и найденный в гробнице кинжал. За голенище ещё один, взял и ремень с эликсирами через плечо. Судя по рассказам гномов, это была некрупная виверна, причем отчего-то неядовитая. Подходящего масла не было, с драконидами Здесь ведьмак дела ещё не имел. Но в который раз порадовался, что чудовища Средиземья в большинстве своём не слишком сильно отличаются от обычных противников ведьмака. Однако Геральт закинулся «Волком» и «Пургой», оба этих эликсира ускоряли и без того нечеловечески быстрые движения. Оба напитка обожгли кровь, как огнём. Строрри в замешательстве бросился к Геральту, когда тот со стоном согнулся в три погибели. — Порядок… Меня всегда так… крутит… — сквозь зубы процедил охотник. Краснолюд, то есть конечно гном, недовольно покрутил пальцем у виска, едва не разразившись длинной речью о том, что колдовские зелья дрянней плохого алкоголя, и они же сведут Белого Волка в могилу. Но разобраться с Крылетучем для гнома было все-таки первостепенной проблемой, потому лекция и была отложена до лучших времен. — Ведите, — скомандовал Волк, очнувшись от пагубного действия эликсиров. Гномы переглянулись и вылезли из своей пещерки. Геральт в который раз внимательно оглядел местность вокруг. Убежище гномов находилось в руинах древней башни, что стояла на вершине холма, засыпав обломками могучих стен подножие. Вокруг, куда не глянь, простиралась почти ровная степь, убеленная покровом третьей четверти зимы. Только где-то вдалеке поблескивала незамерзшая полностью река, да к югу простирались почти незаметные, такие же, как и их хозяева, угодья хоббитов. Геральт с запозданием вспомнил, что не видел в этих местах ни одного Следопыта. А коли Крылетучу или простым оркам-наездникам вздумается порыскать южнее? Геральт нахмурился и покачал головой. За его спиной вставало степное редколесье, кривые невысокие деревца тянули к небу голые ветви, словно в мольбе. -Вооот оно где… — недобро проворчал Дверин. Они с другом не надевали брони, но оделись в теплые куртки из толстой кожи. Строрри в ответ зарядил арбалет. — Тама его логово. Днем Крылетуч в нём обретается. Геральт кивнул. — Разделимся. Он медленно двинулся вперед, чуть слышно скрипя снегом под подошвами. А гномы словно исчезли. Только по запаху да чутьём Геральт определял их неподалёку. Ведьмак знал, что все приготовления могут пойти на смарку. Твари в логове может не оказаться, но это не самое плохое… Хуже, если она застанет врасплох кого-то из охотников. Но Геральт был готов. Каждой жилой тела, каждым медленным толчком сожженой зельями крови, каждым отголоском разума, с головой погрузившись в то, для чего и был перекован в Каэр Морхене. Как раз то, к чему его готовили — кровавая бойня и холодный разум. Тварь тоже, как оказалось, была готова. Едва уловимый свист и промельк крыльев меж черных ветвей. Словно спущенная стрела первобытной дикой ярости, меткий удар свалил бы ведьмака и переломал ни одну кость. Но эликсиры работали безотказно. Почуяв атаку ломающей ветки бестии, Геральт рванулся в противоположную сторону. Ударил сразу, без финтов. Потерявшая равновесие после броска тварь взвигнула, закрутилась, обагряя снег яркой кровью. Ведьмак не медлил, складывая пальцы в Знак Игни. Виверна вновь завизжала, тонко и протяжно, когда струи огня облизнули её панцирь. А затем из её пасти вырвался рокочущий мощный рык. На краткий миг тварь дала разглядеть себя во всей красе. Порванные крылья, тонкие, жилистые лапы и шея, украшенная затейливыми рогами шкура цвета замшелой коры с брызгами золота, шипастая змеиная башка. Увидев в какой-то момент глаза твари, Геральт вздрогнул. Слишком осмысленными показались они ему. Слишком злыми. Слишком знакомыми. Драконид полез на врага, цепляясь за деревья, кроша когтями в щепки кусты и коряги. Геральт метнулся вбок, ударил. Проделал финт, вновь полоснул мечом. Зашел сзади. Пока ящер поворачивался. Финт. Удар. Удар хвостом. Геральт отклонился, и вновь роль сыграло нечто, от соперников совсем не зависящее. Волка сильно ударило по голове, в глазах заплясали звездочки, все вокруг поплыло. Виной тому было подгнившее деревце, невзначай обрушенное виверной. Драконид разверз пасть, согнувшись почти пополам в попытке добраться до нокаутированного врага. Но арбалетный болт, впившийся в шею Крылетуча заставил монстра с шипением растянуться, выискивая источник опасности. Геральт приподнялся и в прыжке рубанул мечом виверну за затылком, там, где шипов было поменьше. Голова гудела, ведьмак неуклюже рухнул в снег, напоровшись на ветку. Раны закровоточили, несмотря на выпитое. Но в виверну уже вонзались болты и дротики, не давая переключиться на ведьмака. Геральт поднялся и вонзил меч вертикально в то же место. Крылетуч содрогнулся, захрипел, повалил ещё один стволик. Не дожидаясь окончания агонии, ведьмак рубанул сплеча, надеясь отделить голову, но это оказалось непросто. Тварь застыла, но её глаза — живые и злые — не желали последовать примеру тела. И будто эти глаза говорили, когда и ведьмак, и вышедшие полюбоваться на чудище гномы, услышали шипящий голос «с той стороны», расползающийся по редколесью неодолимой волной: — Ты крепче, чем я думал, Глангараф. Но моя власть неодолима. Одумайся, Глангараф. Ты знаешь, кому принадлежишь. Геральт судорожно вздохнул, сердце забилось ненормально быстро, огни ведьмачьих глаз в провалах глазниц вспыхнули синхронно с глазами твари. С яростным криком отрубив голову Крылетуча, ведьмак растерял остатки самообладания. Он резво выбежал на опушку редколесья — Строрри с Дверином не поспели, пытаясь безнадежно оклинуть ведьмака. Когда они наконец отыскали Геральта, тот стоял в полуразрушенной махине башни на холме. Ведьмак смотрел в сторону древнего Аннуминаса, туда, где сейчас находилась цитадель Камдуата. Подошедшие гномы не успели услышать единственных слов, что произнёс ведьмак до того, как припадок оставил его. — Вбей себе в свой истлевший череп, Камдуат. Я не святой. Но я никогда не выбираю между одним Злом и другим.