***
Неделя шла за неделей. Земовит креп быстрее, чем того хотелось бы Тороту. День, которого так ждал Земовит и которого так боялся Торот совсем скоро настал. Земовит сидел на крыльце, наблюдая за крупными хлопьями снега, пока Торот собирал узелки. Рогдан сидел рядом с ним. Все эти недели он был молчалив, подобно тени старика, но сегодня юнец не отходил ни на шаг от охотника. — Зима пришла слишком рано. До смены годов ещё несколько лун, — Земовит неспешно достал трубку. Забив её вишнёвым табаком, он закурил. Ароматные густые кольца едва поднимались вверх, как порыв налетавшего ветра уносил их прочь. В груди его зарождалась печаль вместе со снегом и приближающимся днём смены годов. — Это не зима пришла рано, это ломаются магические печати. — Рогдан ответил не сразу, наблюдая за белыми всполохами искр между пальцами. — Что за печати? — в этот миг Земовиту казалось, что он забыл о чём-то очень важном. О другой жизни, о мире, живя эти годы, где-то среди своей скорби и гнева. — Те, что держат весь мир. И не важно, маг ты или просто человек - мы все подчиняемся их природе. — Рогдан повернул голову к Земовиту, едва улыбаясь. — Не беспокойся, это не твоя беда. Есть среди всех одна ведьма, что сможет запечатать их вновь, только бы не опоздала. — А если опоздает? — Тогда всё станет совершенно не важным. — Не забивай ему голову, — Торот вышел, держа в руках несколько свёртков. — Знаю, что не забыл ты дорогу к дому своему. Прежде, чем уйдёшь, отвези это ворчливой упрямой старухе. Земовит глянул на корзину да свёрток с едой и кивнул. Знал он, что селение их покинули уж давно все, кроме Мары. Упрямилась она да всё ругалась. Отказалась покинуть место рождения, могилы дочери и мужа. Всё хотела и свои кости сложить там, только не шла к ней никак бледноликая хозяйка душ умерших. — Спасибо тебе, Торот, за мудрость и помощь твою. Без тебя не совладал бы я ни с прошлым, ни с настоящим, — Земовит положил руки на осунувшиеся плечи Торота. Видел Земовит, что мало дней осталось в жизни старика. В ещё саднящей груди тугим жгутом свернулся страх. Земовит знал, что если вернётся, то уж наверняка не застанет его. — Коли будет хозяйка судьба милостива, то свидимся. Не кручинься почём зря, — понимал старик Земовита и знал, что тот тоже всё понимает. — Ступай.***
Маленькая хижинка Торота осталась позади. Знал Земовит, что, когда для него Торот скроется за поворотом, старик останется ещё долго стоять и смотреть на лес. Как бы Рогдан того не просил, не уговаривал. Сегодня Земовит простился с отцом, возможно, навсегда. Поселение, в котором когда-то жил Земовит, располагалось совсем не далеко. Заснеженная дорога плавно изгибалась, выводя на пригорок, с которого можно было увидеть всё, что осталось от знакомых когда-то мест. Спешившись, Земовит взял коня за поводья и двинулся медленным шагом. С тех самых пор, как вернулся с охоты на тварь и застал толпу у дома своего, он не был здесь. Увёз его тогда Торот из деревни в бреду и ярости, а после Земовит не смел вернуться. Несколько раз он обходными тропами приходил на могилу Тимеи, несколько раз пытался войти в деревню, зайти в их дом, взять себе что-то на память о любимой, но так и не смог, а просить кого-то о помощи не желал. За годы всё поросло травой и теперь, под снегом, казалось единым ковром, в котором по колено брёл он с конём. Но было и то, что не стереть из памяти, из сердца, даже, если уже не узнать места. Остановился Земовит против воли, поднял голову и застыл. Чудилось ему, что в такое же морозное утро, когда красное солнце освещает всё вокруг, видит он незнакомку прекрасную. Только знал он, что всё не взаправду. Тряхнув головой, двинулся дальше. Дом Мары стоял поодаль от всех. Блуждая среди развалин, Земовит не боялся пропустить его. Знал он со слов Торота, что не успокоилась Маковая невеста. После смерти Тимеи, она перестала убивать по одному. В приступе ярости металось чудище по деревне, разрушая дома, разрывая на части прохожих, пока, наконец, не взметнулось пламя свирепое, выжигая землю дотла. Дом Мары давно покосился, чудом не тронутый пламенем. В нём тогда много кто спасся. В тот день поняли все, что не была Мара простой старухой, но слова никто не сказал. Тогда и Земовит понял, что кабы желала она зла ему, то ничто не спасло бы его. Несколько раз стучал он в дверь, но Мара не вышла, хотя в доме горели свечи, и мелькали тени. Не настаивая, Земовит оставил дары Торота у двери и направился прочь. Дверь заскрипела надрывно. Обернувшись, увидел Земовит бледное, покрытое пятнами старческими лицо. Ничего не сказала Мара. Из-за двери показалась её рука, дёрнулась, и с тихим звоном к ногам Земовита упал сверкающий браслет из камня лунного с тремя серебряными колокольчиками-ландышами. Хотел было поблагодарить ведьму старую, как та уж скрылась. Промолчал Земовит, но, подняв подарок, поклонился. Знал он, что не просто безделушку подкинула старая – талисман, что защитит его в пути.***
Многие знали о землях проклятых, но никто не знал, почему они прокляты были. Все говорили о них, но мало кто ведал, где взаправду располагались земли эти. Рогдан знал и сделал щедрый подарок – карту. Земовит за недели прошедшие многое слышал от Торота о том, где только не бывал малец. Мало-помалу, длинный путь в несколько лун подходил к концу. Не встретил Земовит на пути своём кого-то особенного, чудес каких-то иль красоты неземной. Всё было так же, как и всегда: перина снежная устилала землю, берёзы тонкие клонили ветви от снега тяжёлые, и хвойные сыпали камнями драгоценными в свете солнца яркого. Но чем ближе был пути конец, тем меньше деревьев росло вокруг, реже зверь какой-то появлялся, и птицы петь перестали. Наконец, из-за холмов показалась стена высокая, каменная. Шпили башен на ней уходили высоко в небо, сверкая отблесками жёлтыми. За стеной вдалеке видел Земовит купола и дворец на возвышении. А над этим всем сбились в плотную пелену тучи серые, пепельные. У ворот стража встретила его равнодушием, словно и вовсе то было не важно, что за чужак в их дом войти хочет. Чувствовал Земовит, что люди здесь другие. Не в нарядах роскошных, убранствах красивых или домах, каждый как дворец, дело было, но в чём не мог он понять. Каменный город пленил Земовита. В канун нового года каждая улочка сияла камнями разноцветными, свечами негаснущими, лентами мерцающими. Словно в сказку попал Земовит. Только не радовала она его. В этот день, когда сменяется старый год новым, когда люди надеются на лучшее, на чудо, когда ждут светлых перемен, Земовит вспоминает самый счастливый день своей жизни и то, как его отнимают. Он не помнил уже, сколько бродил среди чужих домов, незнакомых мест, среди толпы безразличной. Искал Земовит хоть что-то, хоть ниточку, хоть волосок, связывающий с Тимеей. Но и в этот раз не случилось чудо. Как не мог он поймать твари кровожадной эти годы, так не мог найти ничего, что указало бы ему на путь верный. В новый год на главной площади города, казалось, собрались все его жители. И Земовит был там. Блуждая меж людей, поддавшись отчаянью и хмелю, он без надежды заглядывал в лица чужаков, что рассматривали всевозможные товары и яства купцов. Он больше не спрашивал о красавице-жене, не пытался узнать о проклятье страшном. Он просто сдался. Этот город был красив, но, незаметно для себя, Земовит потерялся. Начал растворяться в сиянии и безразличии, в серости безучастных лиц. Наконец, хмель взял своё, и не было больше сил у Земовита. Прижался спиной он к колонне высокой, закрыл глаза, и выпала бутыль из рук ослабевших. Не мог он видеть радости и счастья в этот день, встречать новый год своей жизни. Застыл Земовит, безмолвно разглядывая вечные тучи над городом. Ему уже нечего было терять, и больше всего он хотел вернуться назад. Едва дыша, он перевёл взгляд на толпу, и тут его осенило. — Нет, не бери этого. Не хочу видеть свечей сегодня и праздник не нужен мне. — Голос был очень знаком. — Новый год заставляет грустить о прошлом. Земовит обратился весь в слух. Он знал это чувство, он, кажется, знал этот голос. Ища глазами ту, что с такой тоской говорила, Земовит чувствовал, как шумела кровь в его голове, как становилось тяжело дышать, как задрожали руки. В толпе мелькнул лазурный плащ. Увидел Земовит, как из-под капюшона выбились пряди серебряные, сверкающие, словно самоцвет. Фигура хрупкая, тонкая, точно берёзка на ветру. Быстро она удалялась под руку с какой-то девчушкой. Яркий цвет хорошо выделялся в толпе, только всё равно не мог поспеть за ней Земовит, хоть ему казалось, что уже бежит он. Наконец, свернули они с оживлённых улиц, прошли по узким тропкам и вышли к саду зимнему. Тут было не много людей, и всё сияло, как днём, от огней колдовских на деревьях и снега. Фигура быстро пересекла сад дивный и скрылась за поворотом. Когда Земовит вновь нагнал её, то не смог глазам поверить, не смог устоять на ногах. Рухнул он в снег коленями и опустил руки могучие. Перед вратами в дом богатый, откинув капюшон лазурный, стояла жена его. — Тимеа… — не смог Земовит молвить ничего другого, безвольно любуясь красотой, не тронутой годами, словно только вчера расстались они.