Торговец Зеркалами

      Альбус Дамблдор нервничал. Очень сильно нервничал, расхаживая по собственному кабинету. Не помогал ни чай, ни лимонные дольки, ни успокоительное зелье, ни даже чары покоя, наведенные на кабинет в несколько слоев.       Старого волшебника волновал метод, при помощи которого Гарри Поттер, тайно продвинутый на турнир Краучем-младшим — разумеется, директор расколол фальшивого Грюма еще в первое его появление в замке, а потому знал об истинном облике якобы мертвого пожирателя смерти — разобрался с теми, кто пытался прижать его к ногтю, заставить быть послушным и смиренным. Произошедшее событие волновало Дамблдора сразу по четырем причинам.       Во-первых, Мальчик-Имидж-Которому-Создал-Дамблдор, явно начал вести свою игру. Он не стал зажиматься перед высокородными господами, даже не попытался просить защиты у директора или собственного декана, которым, к слову, досталась изрядная порция помоев, вылитых мальчишкой. Да что там… Он не дал никому даже слова сказать, действуя на опережение и полностью — с позиции силы. Разумеется, действовал Поттер совершенно непрофессионально, грубо и неучтиво, но… Черт побери, он действовал так, как в свое время действовали союзники, обращаясь со странами Оси. Действовал так, как будто был уверен в собственной мощи, знал, что, в случае отказа, уничтожит всех сидящих с ним в одной комнате.       Во-вторых, мальчишка едва не убил Малфоя-младшего. Да, по закону магической Британии он был бы прав на все сто процентов и его, при правильном построении защиты адвокатом, оправдал бы любой суд — от аврорского суда офицеров до самого Визенгамота. И ни главный аврор, ни прикормленные Люциусом чиновники, ни даже сам Дамблдор ничего не смогли бы сделать. Но откуда, черт побери, мальчишка, выросший в доме у магглов на правах немногим больших, чем рабские, мог знать о том, что он прав? Выучил кодекс магических законов? Чушь! Старательно привязанный к нему «друг» в лице Рональда Уизли, должен был отбить у мальчишки всякое желание учиться. Конечно, эта новокровная, Грейнджер, была помешана на учебе, но не настолько, чтобы перебить просто феерическое раздолбайство Уизли.       Да даже если и так… Откуда бы мальчишка мог узнать, что он состоит в родстве с Малфоями?! Дамблдор рухнул в директорское кресло, уронил лицо в ладони. Нет… Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Мальчишка не должен сблизиться с Пожирателями. Аристократы слишком много знают, чтобы можно было позволить Гарри общаться с ними. Во всяком случае, без контроля. Иначе могут ведь и рассказать такое, после чего герой перестанет быть таким уж героем. Нет… Образованный и правильно воспитанный герой директору был не нужен. Умные, образованные и талантливые люди вообще редко соглашаются на роль пешек, предпочитая руководить и действовать самостоятельно. А уж если ему еще и расскажут о том, что… Нет, об этом Дамблдор даже думать боялся.       В-третьих, мальчишка открыто объявил некую «девушку» своей невестой. На ум, в первую очередь, разумеется, приходила мисс Грейнджер. Это тоже не вписывалось ни в какие планы. Мальчишка если и должен был жениться, то на ком-то, чья семья будет полностью поддерживать Дамблдора. Например, на Джиневре Уизли. Страшная, разумеется, как сказочная кикимора, хозяйка никакая, посредственная по силам волшебница, да еще и с клеймом Предателя Крови на челе… Но директор, тем не менее, считал ее идеальной кандидаткой в жены Герою. Выйдет за него, после чего «счастливый муж» будет отправлен директором на самоубийственное задание, из которого не вернется, а золото, артефакты, книги и вообще все то ценное, что имело семейство Поттер и то, что было спрятано в сейфах семейства…       Грейнджер должна была достаться тому, кто больше заплатит за талантливую и умную магглокровку. Такие очень ценятся на негласных, но все еще существующих аукционах аристократии. Особенно любят таких «ломать», показывая им их истинное место в сложной иерархии магического мира. Их продавали и покупали, будто скот. Как любовниц, как рабынь, как служанок, готовых на все ради своего господина… Некоторых девушек аристократы даже брали для материнства. Все как в старые времена: выносила наследника семьи, получила на свою голову все хвори и проклятья семьи — и изволь на улицу, никто тебя тут не держит. В худшем случае, она могла временно усилить магию какого-нибудь умирающего семейства за свой счет. Ну и что, что сама она, при этом, стала бы сквибом или — того хуже — магглом? Зато какое-то семейство просто обожествило бы его, Дамблдора, за такой шанс.       Теперь же и к этому плану подкрадывался северный пушной зверек. Щенок-Поттер объявил девушку своей. Кто в праве ему помешать? Опекунство над ним рухнуло в момент, когда Кубок Огня признал его Чемпионом — и Дамблдору, отчего-то, казалось, что мальчишка об этом в курсе. И ни аристократия, ни простые обыватели волшебного мира не смогут ему воспрепятствовать. Возмутиться — да, попытаться подсунуть ему своих дочурок — да, попробовать убить Грейнджер — да. Но не воспрепятствовать его выбору. Денег Поттер не возьмет, он — не Уизли, который за тридцать золотых согласился на травлю бывшего друга. Попытаться сломать волю? Это даже не смешно. Раз уж даже он сам не смог пробиться в мысли мальчишки — интересно, кстати, каким таким образом Гарри, прежде читавшийся, будто открытая книга, теперь обратил свой рассудок в неприступную крепость?! Черт, и об этом думай…       И, наконец, последнее по списку, но далеко не последнее по значению, что волновало Дамблдора… Договор. Мальчишка заключил со всеми именно договор. Не попросил обещание, не юридическое оформление расписок о неприкосновенности своей персоны… Даже не повелся на «слово чести», заявив, что не доверяет их слову. Именно договор. И, черт побери… Неужели ему показалось в какой-то момент, что у мальчишки сверкнули янтарным цветом глаза? Ведь не может же и в самом деле случиться такое совпадение, что именно нужный демон оказался в нужный момент рядом с нужным мальчишкой? Да и откуда Гарри мог знать о ритуале призыва, если все книги по демонологии были изъяты из библиотеки еще Армандо Диппетом, предшественником Дамблдора?       — Чертов Поттер…       Разумеется, предложенная Гарри сделка состоялась.       Не могла не состояться. Конечно, у Гарри не было какого-то невероятного преимущества, но вокруг него крутилось слишком много весьма важных и интересных персон. Журналисты — пусть даже, часть из них прикормленные самим Дамблдором — мелкие чиновники, которые поставили на Поттера в этом Турнире — скажем, такие люди, как Бэгмен. Конечно, критической массы для победы в споре им не набрать, даже если Поттер, как и говорил, сможет привести убедительные доказательства различных преступлений Люциуса и Гойла, как Пожирателей Смерти. Но поднятого шума хватит, чтобы заставить власть имущих конкретно понервничать. Дамблдор принялся лихорадочно рассуждать, что именно сломало оппонентов Поттера в ходе беседы. Позиция силы? Бред. Магическая мощь? На фоне него, Великого Светлого Чародея, Поттер был примерно в положении свечки рядом с маггловским военным прожектором. Что тогда?       Золото? Мальчишка не может знать о том, что на счетах его семьи — миллионы и что он лишь немногим уступает семейству Блэк и Малфой по состоятельности. Не должен, во всяком случае. В конце концов, ни разу он не был в банке один. На первом курсе Хагрид отвел его к сейфу «на предъявителя», объявив неучу, что это — все, что ему оставили родители, хотя на деле сейф принадлежал Дамблдору и был открыт специально для тех, кто пожелает внести золото в поддержку Мальчику Который Выжил еще долгих тринадцать лет назад. Во второй раз он там был с Уизли… Билл Уизли, тайно приглядывавший за героем, когда он сбежал от Дурслей на третьем курсе, клялся и божился, что гоблины не передавали мальчику сведений о его истинном богатстве. В этом году его вовсе не отпустили в банк, золото передали через Билла. А этот дурачок даже не поинтересовался, с какого лешего у рядового банковского служащего — даже не кассира! — доступ к его деньгам… Воистину, философия раба…       Стоп… Рабы… Рабство… Домовики! Ну конечно! Домовики, так внезапно оказавшиеся во власти Поттера… Стоит ему приказать — и Хогвартс в одно мгновение окажется без слуг, уборщиков, поваров, ремонтников, да и вообще без всего обслуживающего персонала. А это значит — голод, холод, отсутствие воды, осыпавшиеся стены… Полная разруха и жуткие потери! Черт… Мальчишка, похоже, и в самом деле взял Хогвартс за яйца. Но как?! Откуда?! По какому праву он распоряжается эльфами Хогвартса, будто своими слугами? Право на это есть у учителей, деканов… Несколько ограниченное право есть у старост, но они распоряжаются лишь одним эльфом… Если вообще распоряжаются, потому как немногие старосты знают об этой возможности и привилегии. Может, все потому, что он — Чемпион? Да, похоже на то. Надо будет расспросить Барти Крауча старшего о правилах турнира, ведь он их знает, как свои пять пальцев. Потому как в то, что мальчишка является наследником кого-то из Основателей Хогвартса, Дамблдор не верил.       — Ну что же, Гарри… — Дамблдор выдохнул, сделал глоток чаю. — Ладно… Забирай пока свою Грейнджер и все то, что ты потребовал… Все равно тебе жить не так долго, хоть в чем-то порадуешься…       Разумеется, Гарри потребовал не только того, чтобы от него и его невесты отстали. Драко Малфою теперь, согласно договору, придется на месяц убраться из школы и пройти курс магического этикета. В частности — обращения с равными и вышестоящими в иерархии. Интересно, уж не себя ли Поттер считал вышестоящим? Но кто тогда, позвольте осведомиться, станет мальчишке врагом? Снейп? Не смешно. Мальчишка, конечно, его терпеть не может — и это взаимно, кстати — но нет. Величина несоразмерная. Поттеру нужен враг из числа студентов. Кто-то, кого мальчишка бы ненавидел весь этот месяц. Идеально бы, конечно, настроить против мальчишки его «друзей», что уже сделано, пусть и не в полном масштабе. Но это не то. Ему нужен враг на Слизерине. Ведь и Волан-де-Морт тоже был с этого факультета, а детскую психологию еще никто не отменял.       Мальчишка имел достаточно наглости, чтобы стребовать за свое молчание не много и не мало, а ровно столько, сколько Дамблдор и попечители — а Люциус Малфой был главой Совета — готовы были дать ему. Помимо избавления на месяц от Драко, Гарри затребовал себе три возможности: право свободного посещения занятий — с гарантией сдачи экзаменов вовремя; право свободной формы — отныне он мог ходить по замку в чем-угодно, что входит в общечеловеческие рамки приличия; и, наконец, право отдельного проживания.       Да. Поттер затребовал себе отдельную комнату. Обязательным для этого условия была полная свобода проживания и расположение комнаты не в подземельях, не на последних этажах и не в башне. Дамблдору, скрепя сердце, пришлось на это пойти под давлением Люциуса Малфоя, хоть это и не понравилось деканам. Макгонагалл даже пыталась прищучить мальчишку, мол, «не зазнавайтесь, мистер Поттер». Но Гарри ее слова проигнорировал. Впрочем, в этом была даже некоторая возможность. Мальчишка выбрал место, но еще не перебрался. Да и не сможет он обнаружить подслушивающих чар — в Хогвартсе этому просто не учат, а курсов аврората он не проходил по той простой причине, что был слишком мал для них. Дамблдор несколько повеселел:       — Ну что же, Гарри… Нужна комната — будет тебе комната, — он поднялся из-за стола. — Вилли!       В тот же миг перед директором возник один из домовых эльфов       — Директор Дамблдор звал Вилли?       — Звал, — Дамблдор достал из ящика стола небольшой рунный камешек, спрятал его в карман. — Отведи меня в комнату Гарри Поттера. Я хочу посмотреть, как он устроился.

***

      — Ну что, Гарри? — поинтересовался Дамблдор, заводя студента в небольшие, но уютные покои.       — Нравится твое новое расположение?       — Вполне, — Гарри осмотрелся в комнате. — Да, определенно нравится. Только вот эти вот гриффиндорские стяги… Нет, их мы тут, пожалуй, оставлять не будем.       — Почему же? — Дамблдор, казалось, лопнет от возмущения.       — Ну, как минимум потому, что факультет от меня отрекся, — пожал плечами Гарри. — Почти все студенты замка, за исключением пары человек, стали считать меня мошенником и вором по одному щелчку пальцев… Нет, сэр… С такими мне не по пути.       — Но Гарри… — Дамблдор, казалось, смутился совершенно искренне. Впрочем, именно что «казалось». — Ты ведь…       — К сожалению, я не могу разорвать отношения с Гриффиндором и перейти на другой факультет или в другую школу, или еще куда-нибудь, — Гарри выдохнул. — Да и основать какой-нибудь пятый факультет мне никто права не даст, — в этот момент Гарри реально ощутил, как зашептали духи Основателей Хогвартса в кольце. Может, он таки имеет на это право?! — Так что мне придется иногда носить символику на условном галстуке или еще на чем-то таком. Но в своем убежище или, правильнее сказать… — Гарри замялся на мгновение. — Правильнее, наверное, «в обители»… В общем, я не хочу видеть никакой символики. Может быть какой-то другой декор… Но уж точно не флаги.       — Ну, решать тебе, — Дамблдор сделал вид, что не обиделся и не насторожился. — В любом случае, твои вещи уже должны были перенести, так что… Удачного размещения, обустраивайся. До свидания.       — До свидания, директор.        Гарри окинул критическим взглядом комнату, прислушался ко мнению Шерлока, усмехнулся, подошел к камину, выковырял из кладки неприметный камушек, явно куда как более новый, чем все остальные.       — Нет уж, слушать меня не надо… — Гарри сдавил рунный камушек, обратившийся в прах под влиянием его магии. — Неужели вы, директор все еще считаете меня идиотом?       Видимо, Дамблдор и в самом деле считал его идиотом. Гарри, быстро обойдя комнату, выявил еще семь подслушивающих артефактов. Да еще, в придачу, целую кучу различных рунных контуров на стенах и довольно мощное магическое поле, подавляющее волю.       — Ну-ну… — Гарри усмехнулся.       Не зря, ох не зря Гюнтер дал ему возможность манипулировать временем… Комнату охватило сияние, контуры в одно мгновение разрядились, кое-где стены потрескались от напряжения. Ну еще бы… В одной секунде только что спрессовалось влияние магии за четыре часа. Руны просто не были рассчитаны на столь огромный объем энергии и, в самом, что ни есть, прямом смысле, выгорели. Руны, магические поля, артефакты… Все, что находилось в пределах комнаты и было нанесено за последние несколько дней — все остальные заклинания были либо нанесены еще Основателями, либо последующими за ними людьми, которые понимали, что чары надо наводить с большим запасом…       Вообще, комната Гарри устраивала. Вернее, не комната, а полноценные покои — с отдельным душем, туалетом, спальней, отделенной от гостиной и даже с небольшой прихожей, которая, впрочем, ничем не была отделена. Размером основное помещение было примерно с целую общую комнату в башне Гриффиндора. Да и убранство было, в общем, похожим. Несколько шкафов вдоль стен, на которых можно было разместить книги или мелкие вещи. Стол у окна, к нему приставлено большое, мягкое кресло. У одной из стен — камин, у которого стоит низенький кофейный столик и к которому придвинут большой диван как минимум — на трех человек. Вдоль стен, там, где нет книжных шкафов, по заказу Гарри соорудили несколько столов, шкафов и полок для всякой всячины. Был даже небольшой каменный стол для занятий зельеварением.       Спальня его, кстати, порадовала не меньше. Большая двуспальная кровать с балдахином и прикроватными тумбами. Трюмо с дивными узорами, вырезанными по черному дереву. Шкафы для одежды, пара полок для книг. Удобно, в общем. Совсем не казарменно-общажные условия, которые были у других студентов.       Чем он был не доволен — так это тем, что повсюду висели бесящие Гарри стяги Гриффиндора… Нет, против самого Годрика Гарри ничего не имел — да, рыцарь был не слишком обходителен, скорее даже груб, да и в выражениях он не стеснялся совершенно, но он был реально крут. Он следовал заповедям, которые сам же себе составил и которые, к слову, завещал исполнять факультету — вернее, тогда еще дружине. Да, это были немного не те заповеди рыцарства и благородные обеты, как было написано в учебниках истории, но, все же…       Гарри разделял как минимум один тезис старого рыцаря, позабытый многими другими студентами: «за своих — стеной». Гриффиндор сделал немало дурного в своей жизни, был редкостным козлом в мирной жизни, был наглым, как танк, был самым распоследним разбойником, как того требовали мрачные времена его жизни… Но у него было не отнять того, что его армия всегда была сыта, одета, вооружена и регулярно получала жалование. Крестьяне из его деревень всегда были под защитой и всегда получали помощь, если была нужда в чем-то. Ни разу деревни, принадлежащие сэру Годрику, не были разграблены. И ни разу Гриффиндор не отказался от даного слова.       — Простите, сэр Годрик, — Гарри хлопнул в ладоши, все полотнища, кроме одного, над камином, тут же исчезли, — но ваших стягов было многовато на один квадратный ярд. Я чуть позже попрошу домовиков добавить убранства и стягов всех Основателей.       — Все нормально, — дух Гриффиндора отделился от кольца, могучая фигура принялась осматривать комнату. — Хмм, а тут довольно уютно. И места для занятий достаточно. Отлично. Просто отлично.       Гарри довольно усмехнулся, упал на кресло за рабочим столом, прикрыл на мгновение глаза и…       — Знаешь, а здесь и в самом деле довольно мило.       Гарри вздрогнул и, казалось, даже подскочил на месте. Выдохнув, он обернулся на звук. Ну, конечно… Кто еще мог появиться так внезапно и так незаметно…       — Ой, прости… — Гюнтер о`Дим подошел к столу, уселся на появившийся из воздуха стул. — Я, должно быть, появился слишком резко.       — Ничего, — Гарри, наконец, смог немного успокоиться. — Все нормально… Чем обязан такому внезапному визиту?       — Я пришел тебя поблагодарить. — Усмехнулся Господин Зеркало. — Ты замечательно вжился в роль моего эмиссара и, вижу, уже сумел обустроиться с комфортом.       — Предпочитаю действовать с позиции силы, а не по принципу «ударил-убежал». Не для меня это…       — Так я ведь и не против, — Гюнтер, казалось, и в самом деле был доволен. — Даже совсем наоборот — я был бы разочарован, если бы ты, обладая такой силой и властью, все еще пресмыкался перед остальными. Как завещал один знакомый Геральта: «мотивы меня не интересуют, только результат». А твои результаты мне очень и очень нравятся, — Господин Зеркало даже похлопал в ладоши.       — Эта сделка с Ритой Скиттер… Она просто великолепна. Даже я не справился бы лучше… Просто чтобы ты знал: она уже вот-вот нарушит условия договора. Ее душа по праву твоя.       — И что мне с ней делать? — Гарри насторожился. — Ну, я о том, что… Она тоже окажется на кольце?       — А тебе нужна еще одна баба в прислужницы? Тем более — такая болтливая и неуемная, да еще и крайне обиженная на тебя за собственную смерть? — Гюнтер усмехнулся. — Нет-нет, если, конечно, нужна — ради всех богов, я не против. И даже расскажу, как это делается. Но, как по мне, лучше будет, если ты просто поглотишь ее душу. Обретешь все ее знания, опыт, навыки…       — Включая анимагию? — насторожился Гарри.       — Все возможно, — кивнул Гюнтер. — Вот только нужна ли тебе способность обращаться в муху? А хотя… — он довольно кивнул. — Кажется, понимаю. Тебе нужен сам принцип. Опыт превращения… А зверя ты потом примешь сам… Удобно. Очень удобно ты придумал. Еще раз — мое восхищение таким талантом.       Гюнтер достал из сумки два кубка и бутыль с вином.       — Не желаешь?       — Нет, — покачал головой Гарри. — Но для выполнения твоего поручения с Дамблдором, мне надо кое-что узнать.       — Я весь внимание. — Гюнтер налил в кубок вина, пригубил немного.       — Как мне лучше к нему подобраться?       — Я тебе так скажу… — Господин Зеркало сделал пару глотков вина. — Пока ты все делаешь правильно. Бросаться в поединок с ним тебе пока нельзя. И не потому, что ты проиграешь, нет. Пользуясь своими уловками со временем или возможностями твоих подопечных, — Гюнтер кивнул на кольцо. — ты победишь. Больше тебе скажу — победишь без особенных сложностей. Но пока этого делать нельзя, потому как будет считаться, что мы нарушили договор, напав на него.       — И что тогда делать?       — Напомню, — Гюнтер достал из сумки свиток, развернул его. — Дамблдор хотел получить Дары Смерти. Мантию он уже подержал в руках, палочка сейчас у него. Ему остался только воскрешающий камень…       — Хотите, чтобы я его добыл для него? — попробовал угадать Гарри.       — Нет, — Гюнтер покачал головой. — Дамблдор сам его найдет. И будет крайне разочарован, смею тебя заверить. Вот чего я от тебя жду… Как только старик найдет камень — он попробует отобрать у тебя мантию. И ты ее ему отдашь.       — И в момент, когда он получит третий предмет…       — Именно, — кивнул Гюнтер. — Ты исполнишь свою часть договора. До этого и после этого — живи себе спокойно, в свое удовольствие. Тренируйся, наращивай мощь. Потому как, подозреваю, тебе еще пригодится умение заключать сделки.       — Я понял, — кивнул Гарри. — Но почему вы не могли этого сделать сами? Ну, в момент, когда он соберет все дары у себя…       — Я не всеведущий… Некоторые вещи сокрыты от моего взгляда. Тем более, как я уже говорил, Дамблдор, видимо, нашел способ отгородиться от меня.       — И вам понадобился эмиссар, который сделает все за вас.       — Ну, не так уж и все… — Гюнтер усмехнулся. — Некоторые вещи, которые быстрее выведут директора на воскрешающий камень, все же предстоит сделать мне.       Гарри выдохнул.       — Ладно… Я понял.       — Вот и славно, — Гюнтер поднялся из-за стола. — Тогда, раз уж мы все обсудили, предлагаю тебе приготовиться. Уже завтра, как раз перед первым испытанием, еще на завтраке, Рита Скиттер попытается испортить тебе настроение весьма неприятной статьей в утренней газете. А после испытания у тебя будет шанс сделать то, что должно, — Гюнтер усмехнулся. — Ладно, мне пора, пожалуй… Тебе надо освоиться, отдохнуть немного.       — До встречи, господин о`Дим.       — До новых встреч, Гарри, — Гюнтер пошел в сторону двери. — Я буду очень внимательно следить за твоими успехами.

***

      — Гарри, можно вопрос?       — Давай, — Гарри с большим удовольствием съел кусок стейка.       — Где ты был ночью?       — Спал, — совершенно честно ответил Гарри. — В гостиной Гриффиндора.       — Не ври, — нахмурилась девушка. — Невилл говорил, тебя в спальне не было. И что твои вещи… Ну…       — Что они исчезли, — согласился Гарри. — Да, это так. Я теперь живу в отдельных покоях. Я, так скажем, договорился… На правах Чемпиона. И да, я не солгал. Я провел ночь в гостиной, а точнее — в исторической, настоящей казарме дружины Годрика Гриффиндора, переобустроенной под мои нужды. Правда, я… читал, — Гарри едва успел поймать себя за язык и не сказал «я помню». — Читал, что она была прежде куда больше, но, думаю, там раньше просто были чары расширенного пространства…       — А-а…       — А тебя я зову присоединиться ко мне, — улыбнулся Гарри девушке. — В самом деле, что тебе делать в логове шакалов со львом на гербе? Тем более, что башня факультета вовсе не является историческим расположением гостиной Гриффиндора. В конце концов… Представь себе: нет никакого лишнего шума, никаких Уизли под боком, никаких соседок, болтающих без умолку до утра, никаких очередей в душ или еще куда-то… Зато есть теплый плед, удобная комната, приятная компания и все остальное, что только потребуется. Наконец, так мы могли бы проводить больше времени вместе и наедине.       Гермиона смутилась на мгновение.       — Кажется, кое-кто обещал мне кое-что.       — Я помню, — Гарри чуть улыбнулся, хотя на душе очень быстро стало плохо. — Собственно, по этой причине я приглашаю тебя к себе. Там мы можем спокойно поговорить, а ты заодно посмотришь расположение. Ну, если я выживу, разумеется.       Хрясь!       Гермиона сжала пустой хрустальный бокал из-под сока с такой силой, что тот лопнул, осколки так и полетели. По счастью, сама отличница нисколько не пострадала, разве что несколько оцарапала пальцы. Отставив поврежденный бокал на стол, Гермиона обняла Гарри, уткнулась носом ему в плечо — и едва не зарыдала.       — Гарри! Дурак! Ты же знаешь, как я этого боюсь…       — Ну, прости, пожалуйста, — Гарри обнял девушку, нежно поцеловал в макушку. — Извини, я не хотел тебя пугать…       — Дурак! Накличешь еще…       — Не накличу, — он снова одарил Гермиону поцелуем. — Но только если ты будешь ждать меня обратно.       — Буду, — шмыгнула носом отличница.       Большего они сказать друг другу не успели. К ним приблизилась Макгонагалл. Встретившись с Гарри взглядом, она недовольно поджала губы. Гарри усмехнулся. Не забыла, кошатина драная, как и ее саму, и ее обожаемого кумира с длинной белой бородой обмакнули лицом в дерьмо, начисто лишив инициативы в переговорах.       — Мистер Поттер, — произнесла она сухо. — Чемпионы уже ушли готовиться к состязанию. Вам тоже следует быть там. Нет-нет, мисс Грейнджер. Вам сопровождать его нельзя, таковы правила Турнира.       — Благодарю, профессор, — Гарри поцеловал совершенно потерянную Гермиону в щеку. — Все, милая. Мне пора. Не тревожься за меня.       — Возвращайся скорее, — Гермиона нашла в себе силы немного улыбнуться.       — Со щитом или на щите, — Гарри подмигнул ей, поднимаясь из-за стола.       — Лучше со щитом…       — Только если ты так попросишь.       Он и сам прекрасно знал, куда идти — домовики, с которыми он успел поговорить, как выяснилось, знали о школе и ее окрестностях все. Ну и плюс собственные чувства, наблюдательность и тот дивный запах французских духов, которыми, очевидно, пользовалась Флер Делакур… Вообще, достаточно было бы просто идти по запаху — а тончайшее чутье, предоставляемое духом ведьмака, позволяло Гарри чуять мельчайшие оттенки запахов. Но, увы, пришлось топать в сопровождении подозрительно бледной и нервничающей учительницы. Под конец, уже когда показался шатер Чемпионов, он не удержался, повернулся к Макгонагалл.       — Нервничаете на мой счет? — он усмехнулся, глядя на декана Гриффиндора. — С чего бы это? Помнится, профессор, вы прежде не проявляли подобной озабоченности в вопросе жизни студентов.       — Мистер Поттер…       — Скажете, нет? — Гарри усмехнулся. — Задумайтесь над тем, что произошло, скажем, за последние четыре года. Я не говорю за весь период вашей работы в Хогвартсе, только за последние четыре года, которые могу засвидетельствовать. Сколько раз студенты — и мы с Гермионой в частности — обращались к вам за помощью? И сколько раз вы встали на нашу сторону, прислушались к нам? — Гарри поднял взгляд, Макгонагалл поежилась под тяжестью этого взгляда, пронзающего, казалось, самые дальние глубины души. — Не переживайте. Ничего с «очень важным для дела Света и Общего Блага мальчиком» не случится. Во всяком случае, ничего, что не произошло до этого.       — Гарри, — голос Макгонагалл дрогнул. Железная леди Гриффиндора сломалась. — Я… Я правда сожалею, что… Если чего-то вдруг хотите…       — Единственное, чего я хочу от вас по-настоящему, профессор Макгонагалл, так это того, чтобы вы хоть один раз всерьез подумали своей головой. Без скидки на звания, авторитеты, мнение о непогрешимости, без учета личных идеалов и образа. Подумайте. И если вы, все же, нормальный человек и у вас еще есть сердце — вам станет стыдно. Очень стыдно за все то, что вы сделали за эти годы. Настолько стыдно, что, возможно, вы не захотите больше жить. Я даже говорить ничего не буду. Сами все поймете, вы же, вроде, не глупая женщина. Идиоты не становятся мастерами Трансфигурации. А сейчас прошу извинить. Мне пора на испытание.       — Удачи вам, Гарри…       — Не нужно, — Гарри покачал головой. — Если я прав — она мне не понадобится. А если я не прав — она меня не спасет.