Торговец Зеркалами

      — Гарри! Я не могу! Это же неправильно! В письме же было написано, что нужна…       — Выходная одежда, — закончил за нее Гарри. — Заметь, Миона — выходная одежда, а не парадная мантия.       — Но ведь мантия…       — Гермиона… Без обид, но парадная мантия — это не та одежда, которую принято надевать на мероприятия подобного уровня.       — Так может ты тогда мне расскажешь?       Гарри чуть усмехнулся. Все, похоже он выиграл это сражение. Если Гермиона просит о чем-то рассказать, то спорить дальше она уже не будет от слова «совсем». Хотя нет, совсем без обычного подросткового бунта не обойдется… Хотя… Не все ли равно? Надо лишь предложить подходящую цену для сделки.       — Гарри…       — Расскажу, — согласился эмиссар. — Но при одном условии.       — Каком? — о, да! Типичная Гермиона никогда не упустит возможности пополнить свою невозможно маленькую базу знаний. Ну, на фоне знаний самого Гарри.       — Перед тем, как я расскажу тебе все, что тебе необходимо будет узнать… — Гарри выдержал паузу. — Ты позволишь мне купить платье для тебя.       — Хо… — Гермиона запнулась. — Гарри, нет…       — Да.       — Нет…       — Да, — Гарри улыбнулся. — Ты же не откажешься от столь важных для тебя сведений из-за какого-то платья?       — Ладно, — отличница покраснела. — Но ведь все равно надо сказать профессору Макгонагалл, получить разрешение на выход в Лондон, выделить время…       — «Твилфитт и Таттинг» для дорогих клиентов работают круглосуточно, — Гарри посмотрел на часы, Гермиона только спустя несколько минут поняла, что ее друг носит настоящие золотые «Ролекс». — А что до выхода… Мы же в школе, а не в тюрьме. Что нам сделают за выход с территории? Баллы снимут? Отработку назначат?       — Но… Но-но-но…       — Миона, — перебил ее Гарри. — Помнишь мои слова про правила?       — Что они созданы для того, чтобы их нарушать?       — Именно, — кивнул Гарри. — Ну так что? Мы идем? Если отправимся сейчас — уже к завтраку вернемся.       — Но ведь трансгрессия в Хогвартсе запре… — Гермиона ахнула, картинка перед ними поменялась, — …щена. Какого черта?!       Гарри улыбнулся. Ну, еще бы. Мгновением ранее они общались, стоя у Гарри в комнате — и вот уже оба стоят перед лавкой «Твилфитт и Таттинг», самым дорогим и престижным ателье в мире волшебников. В окошке как раз горел свет — как Гарри и говорил, для дорогих клиентов ателье работало круглосуточно. Вообще, по мнению Гарри, они несколько недотягивали до элитных маггловских мастерских, но поди объясни это нескольким десяткам приглашенных на бал чистокровных снобов из высшего магического общества. Тем не менее, пышущее негодованием лицо Гермионы требовало объяснений.       — Когда ты являешься представителем демона на Земле — на тебя не действует большая часть запретов, — пожал плечами Гарри. — Раз у меня есть сила и возможности — почему бы ими не пользоваться в свое удовольствие? В конце концов, кто сказал, что демонам положены мрачные самодельные одеяния из волос грешников?       — Я иногда тебя побаиваюсь…       — Иногда я сам себя побаиваюсь, Гермиона, — Гарри подошел к двери ателье, постучал в дверь. — Впрочем, это лишь иногда. Но в остальное время…       — Что? — осторожно спросила девушка.       — В остальное время я наслаждаюсь, — Гарри прислушался. — Мистер Таттинг, открывайте. Я знаю, что вы еще на работе.       — С какой бы радости мне открывать?       — С такой, что клиентам класса «алмаз» эти двери всегда открыты, старый ты деляга! Кажется, об этом мы договорились в прошлый раз! Мы заключили сделку, Таттинг! Ты же не хочешь, чтобы я разорвал договор?!       — Мистер Поттер?! — дверь тут же открылась. Один из хозяев лавки появился на пороге. — Боги… Какая честь…       — Обойдемся без дополнительных обменов любезностями, красоваться нам не перед кем, — Гарри протянул руку мистеру Таттингу. — Рад вас видеть.       — Мы можем войти?       — Да… — портной кивнул. — Да… Разумеется. А эта юная мисс…       — А, прошу простить… Не имел чести вас представить, — Гарри усмехнулся. — Это мисс Гермиона Грейнджер, моя невеста. Миона, это Маркус Таттинг, хозяин этого ателье.       — Очень приятно, — Гермиона покраснела, когда мистер Таттинг поцеловал ей руку.       — Мистер Поттер — мой самый дорогой клиент. Слово его друга или невесты для меня — закон. Прошу, проходите… Чаю? Кофе?       — Два кофе без сливок и с одним кубиком коричневого сахара, — Гарри уселся в кресло для гостей, Гермиона опустилась рядом.       Таттинг удалился в сторону небольшой подсобки. Гарри подождал около полуминуты, почесал нос, повернулся к Гермионе, ответил на вопрос, который она так и не рискнула задать:       — Почти два месяца назад, когда я только-только обрел собственные силы и решил сменить образ, мне потребовался замечательный портной. Лучший во всей магической Британии. Но поскольку идиоты из высших эшелонов магического правительства не очень оценят работу «Армани» или «Вестманкотт», пришлось искать портного-волшебника. Таттинг вполне подошел. В первый раз он отнесся ко мне не очень хорошо. Но не из-за моего тогдашнего облика, а из-за дурного настроения. Кто-то перехватил у него жирный заказ на платье для мадам Фадж.       — И ты предложил ему контракт?       — Вроде того, — Гарри улыбнулся девушке. — По итогу, каждый из нас остался в плюсе. Таттинг теперь имеет эксклюзивный договор с семьей Министра на пожизненной основе, а также, — Гарри достал из воздуха свиток пергамента, — «лучшее оборудование и самые лучшие материалы для пошива одежды, а также бесконечный запас бренди на огнедреве». Ну, а мне достался самый классный портной на островах и неприлично большая скидка на его работы, выполненные для меня. Сказать по совести — я получаю от него все по себестоимости.       — Все так, мистер Поттер. Все так, — Маркус Таттинг вернулся к ним, лично выставил кофейный сервиз, разлил кофе по чашкам, присел в кресло напротив парочки. — Надо сказать, мадемуазель, у вашего жениха весьма тонкий, хоть и крайне необычный вкус. Угодить ему ужас-ужас как тяжело. Но мне это нравится. Профессиональный азарт, знаете ли. Ну так что? С чем пожаловали в столь поздний час?       Гарри сделал глоток кофе, улыбнулся.       — Полагаю, вы знаете, что в Хогвартсе намечается бал на Рождество.       — Разумеется, — хмыкнул портной. — Столько заказов… Весь цвет общества там будет. Кроме студентов из уважаемых семей, еще десятки заказов от чиновников, лордов Визенгамота, журналистов… Все хотят попасть туда. Даже Министр Фадж с супругой там будут.       — В общем так, Маркус, — Гарри подался чуть вперед, Гермионе на мгновение показалось, что изумрудные глаза ее парня сверкнули золотым огнем. — Я хочу, чтобы на этом балу моя невеста не только заткнула всех ублюдков собственной красотой, но и показала разным светским клушам, насколько их платья, по сравнению с ее нарядом, третьесортны. Она должна сиять. Если вы с Твилфиттом справитесь, Маркус, — Гарри подмигнул, — то гарантирую вам десятки эксклюзивных заказов с континента, ведь вы утрете нос даже портным Франции. Но если вы облажаетесь — я вам с тем же успехом гарантирую, что в эту лавку побрезгуют заходить даже Уизли.       Портной кивнул. На его лице не дрогнул и мускул, но Гарри знал — Таттинг воспринимает его всерьез. И был этим очень и очень доволен.       — Хорошо, — Таттинг подманил к себе набор для рисования эскизов. — Тогда давайте определимся с параметрами и общим видом платья. Я так полагаю, оно должно гармонировать с вашим мундиром, мистер Поттер?       — Нет, мистер Таттинг, — покачал головой Гарри, портной поднял на него удивленный взгляд. — Не нужно пытаться подвести нас под единый стиль. Пусть в этой паре не будет ни старшего, ни младшего. Пусть наши одеяния будут самодостаточны и лишь дополняют друг друга, но не гармонируют между собой слишком уж броско.       — Материал?       — Небесная ткань, усиленная нитями из паутины паука-смертопряда, — Гарри почесал нос.       — Форма?       — Гермиона? — Гарри повернулся к девушке.       — Д-да? — Гермиона оторвалась от каталога тканей, все еще будучи не в силах отойти от шока. Только что Гарри сделал ради нее заказ, который будет стоить никак не меньше нескольких десятков тысяч галлеонов. И при этом сделал это так естественно, словно заказал сливочное пиво в «Трех метлах».       — Будь любезна, оторвись от попытки посчитать сумму заказа, забей на все — и помоги, наконец, мне сделать тебя еще более прекрасной, чем ты есть. Хотя, — Гарри подмигнул ей, Гермиона почувствовала, как у нее дрожат коленки, — перебить то, что я вижу уже сейчас… Великие боги, усилить совершенство будет трудно.

***

      — Двадцать восемь тысяч галлеонов?! Ты заказал мне платье ценой в сто сорок тысяч фунтов! И после этого спрашиваешь, что не так?!       — Да, — пожал плечами Гарри. — Слушай, ну правда — что случилось? Где та самая Гермиона, что с блеском в глазах мучила несчастного Маркуса Таттинга? Ты ведь из старика чуть душу не вынула, доказывая ему, что вышивка черным алмазом смотрится лучше, чем черный жемчуг! И, черт меня возьми… Ты его переспорила!       — Это было в научных целях… Я не думала, что ты и правда сделаешь этот заказ…       — Я лишь стараюсь дать тебе самое лучшее, — Гарри приобнял ее. — И, предугадывая твой вопрос, я сейчас не о деньгах или материальных благах. Деньги — мелочь. Камни, палочки, медные и золотые бляшки, а затем — разноцветные бумажки, за которые люди рвут друг другу глотки с самого начала своей истории. Прости… Я не хотел чем-то тебя обидеть или что-то такое… Я просто хотел, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты получила хорошие эмоции и не упустила возможности, которые могут появиться.       — Но зачем? — Гермиона сглотнула. — Гарри? Зачем ты это делаешь? Почему?       — Ради тебя и себя, — он улыбнулся. — Ради нас обоих, куда бы нас с тобой не занесло.       Гарри и Гермиона замолчали на некоторое время. Каждый думал о своем: Гермиона пыталась понять, что вообще происходит и насколько же сильно переменился к лучшему ее парень; Гарри же пытался осознать, что с ним творится. Зачем он все это делает? И, похоже, у него был ответ. Вернее, один дух-советник, что быстро явился из кольца по зову.       — Все просто, парень! — Ольгерд усмехнулся. — У тебя перед глазами стоит слишком замечательный пример того, что происходит с людьми, которые теряют себя. Ты правильно делаешь, что не отчаиваешься и пытаешься просто быть собой и жить в удовольствие. Поверь мне. Я много лет прожил с абсолютно каменным сердцем, пытался найти себе что-то, что может сделать меня человечнее. Что поможет мне вернуть то, что я давно утратил. У тебя есть возможность не допустить того, что случилось со мной. Ты боишься потерять себя настоящего.       — Точно, — Гарри поморщился. Мысленное общение с призраками давалось тяжелее, чем простой вызов и вербальный контакт. — Ты представить себе не можешь, как я боюсь, что однажды потеряюсь во всем этом дерьме. Нет, я не против способностей и возможностей, но…       — Успокойся, малец, — Ольгерд усмехнулся. — Пока ты все делаешь правильно. Главное — не утрать то человечное, что живет в тебе. А для этого есть только один вариант.       — Какой?       — Живи в кайф себе и своей подружке.       — Гарри?!       Гарри вздрогнул, открыл глаза. Оказывается, он пропустил часть слов Гермионы. Но не столько, чтобы не уловить основную суть ее вопроса.       — Ты говорил, что расскажешь про то, как надо действовать на балу.       — Разве? — притворно удивился Гарри. — Мне казалось, я просто предлагал рассказать, почему необходимо именно платье, а не безвкусная парадная мантия из ателье мадам Малкин.       — Гарри, мы оба знаем, в чем была суть договора.       — Суть, но не буква, — Гарри хотел пошутить, но передумал, глянув на совсем уж потерянную подругу. — Ну ладно… Ладно. Хорошо. Обещал — расскажу.       — Я вся внимание.       Гарри откинулся на спинку дивана. Похоже, предстоит очень долгий и очень трудный разговор. Объяснить за несколько оставшихся суток основы бального распорядка, протокола и негласные правила поведения — особенно такой бунтарской натуре, как Гермиона Грейнджер — будет очень непросто. И не факт, что вообще безопасно.       — Бал подобного уровня — это не просто вечер танцев и закусок, — принялся пояснять эмиссар. — Для многих это — выход в свет, выход в довольно изысканное и высокое общество. Для очень многих — это первый и, довольно часто, единственный выход в свет. На таких балах собирается весь цвет общества магов. Аристократия, владельцы крупных компаний, лорды Визенгамота, высшие министерские чины и генералы аврората, самые привилегированные журналисты самых крупных изданий… Все они собираются на подобных мероприятиях. Кто-то ищет себе девушку или кавалера, кто-то заключает договоры, кто-то даже может устроить на балу перемирие и закопать в землю топор многолетней войны… Быть приглашенным на подобное мероприятие — огромная честь.       — Поэтому объявили, что бал только для четвертого курса и старше?       — Почти, — Гарри почесал нос. — Причин тому две. Во-первых, дети младшего возраста не слишком послушны и сознательны, а потому могут выставить своих родителей в дурном свете, случайно сотворив что-нибудь не то. Во-вторых, на балу придется очень много играть на публику. Улыбаться и демонстрировать благосклонность, даже если хочется повесить собеседника на его же внутренностях. Общаться вежливо даже с теми, кого видеть не хочешь. Общение исключительно на «вы» с соблюдением почти что дворцового почтения, пока собеседник не позволит иного. Первым здоровается: мужчина с женщиной, младший по возрасту или по рангу — со старшим. Но руку первой протягивает женщина — мужчине, старший по возрасту или по рангу — младшему. Статус всегда приоритетнее пола и возраста. Если ты в двенадцать лет считаешься подмастерьем в той или иной отрасли магии — ты будешь считаться старшим, чем столетний старик без наград и заслуг.       — Какое-то средневековье…       — Традиция бала в честь Турнира, — усмехнулся Гарри. — Но на самом деле все не так плохо. Конечно, этикет на балу соблюдается неукоснительно, но там можно познакомиться с очень многими полезными людьми. Не явиться по приглашению можно в трех случаях: если ты умер, если ты смертельно ранен и покалечен или если ты в тюрьме. Также считается допустимым опоздать на бал или не явиться, если ты мастер и проводишь какой-либо эксперимент, который нельзя прерывать. Для девушек на поздних сроках тоже делается исключение, но это уже отдельная история. А если что-то не понравится — можно легко и быстро уйти после танца чемпионов, открывающего бал. Это, конечно, тоже считается не очень вежливым, но в данной ситуации нам с тобой простят.       — В какой ситуации? — не поняла Гермиона.       — Ну, я назвал тебя своей невестой не просто так. Во всяком случае, для большей части гостей бала любой наш уход вызовет лишь желание посплетничать о наших любовных утехах.       — Гарри! Джеймс! Поттер! Когда-нибудь я тебя убью за такое! Черт!       — Расслабься, милая, — Гарри взял ладошку девушки в собственные руки. — Все будет хорошо, милая. Мы с тобой им еще покажем.       — Но потом я тебя прибью!       — С особой жестокостью, я надеюсь?       — Именно!       Гарри усмехнулся.       — Тогда становись в очередь. Убивать меня в день праздника будешь не только ты.       — В смысле? — не поняла Гермиона.       — Как минимум, меня еще попробует прибить весь педсостав Хогвартса.       — Но почему?!       — Ты же в курсе, что Дамблдор решил отойти от традиционного регламента? — Гарри дождался, пока Гермиона кивнет. — В общем, старик решил пригласить «Ведуний». Нет, музыка у них, может, и неплохая, но… Черт, это примерно как пригласить на прием в Букингемский дворец какую-нибудь группу школьных рокеров. Возможно. Но не по статусу.       — И что ты сделал?       — Ничего особенного.       — Гарри!       — Что?       — Пожалуйста, скажи мне, что они живы?       — Живы, — согласился Гарри. — Хоть и морально не совсем здоровы.       — Почему так?       — О, все просто, — Гарри усмехнулся кровожадной ухмылочкой. — С самими музыкантами договориться было проще некуда — они нормальные пацаны, понимали, что это бал, а не рок-концерт и сами были не в восторге от такого предложения. Но вот их менеджер… Он был всецело человеком Дамблдора.       — Был? — сглотнула Гермиона. — То есть он уже…       — Упс.

***

      Бальный вечер наступил как-то слишком быстро. Казалось, только-только Макгонагалл объявила о грядущем торжестве — и вот уже прошло две недели. Ради такого праздника даже было решено отменить все уроки после обеда — все понимали, что девушкам нужно накраситься и привести себя в порядок, а парням — морально подготовиться. Ну, и переодеться, разумеется — не идти же в школьных мантиях на праздник? Хотя, разумеется, были индивидуумы, правил не знающие и не желающие знать — не будем тыкать пальцами в отдельные рыжие головы.       Вообще за эти две недели случилось очень много всего интересного.       Во-первых, Крам таки пригласил Флер на бал. Выглядело несколько неожиданно, да и фанаткам болгарского ловца такое решение не понравилось, но самому Краму было плевать, равно как и Флер. Он не был подвержен влиянию вейлы, был самодостаточен, довольно состоятелен и, к тому же, весьма неплох собой. Так что вейла проглотила наживку с крючком, леской, удочкой и незадачливым рыбаком. Оставалось лишь потирать ручки и с упоением смотреть на вспыхнувшие между волколаком и вейлой чувства. Гарри хотел организовать тотализатор на то, кто родится, но затем решил не смущать парочку. Хотя сам Виктор Крам нисколько своего нового друга не забывал и не отказывался от нависшего над ним долга. Гарри честно пообещал не требовать слишком уж много, но кто знает, что для демона «малая цена»?       Сам же эмиссар, разумеется, пригласил Гермиону — об этом вопрос даже не стоял. Гермиона, как и положено приличной девушке, «поломалась» минуты три, после чего согласилась ко всеобщему разочарованию завистниц. Впоследствии это еще аукнулось счастливой парочке, но это было позже. Но пригласить было мало. Две недели Гарри рассказывал ей о балах, о линиях поведения, вообще обо всем, что было интересно девушке и что было необходимо знать, чтобы на подобном мероприятии сойти среди высшего общества за «свою». Гарри, вообще, было пофигу — ради счастья девушки он бы мог пойти наперекор всем известным регламентам и заставил бы недовольных аристократов вылизывать полы языком. Но раз уж Гермиона так загорелась этим событием — деваться было некуда.       Во-вторых, Седрик Диггори так зациклился на идее, что у него с Гарри идет война за внимание Чжоу Чанг — хотя сам Гарри даже примерно не смог восстановить логические цепочки, по которым хаффлпаффец пришел к подобным выводам — что умудрился развести девушку на первый раз. Видимо, просто чтобы сделать некую «точку невозврата» и утвердить свое «право собственности» в отношении китаянки. Гарри посмотрел на красную и слегка нетвердо шагающую Чжоу, на самодовольное лицо Диггори, выходившего вслед за своей спутницей из гостиницы «Три Метлы» в Хогсмиде, после чего лишь пожал плечами, приобнял Гермиону — и медленным шагом направился в сторону почты (им как раз прибыл один из многочисленных заказов Гарри и его следовало забрать). Гермиона, конечно, повозмущалась подобной безнравственности, но, похоже, больше для виду. Хватило всего двух фраз, чтобы бросить ее из бездны возмущения в море стеснительности и милого смущения:       — Миона, милая, я ведь всячески стараюсь держать себя в руках только ради того, чтобы поклясться на алтаре, что беру в жены невинную девушку. Но если тебе настолько сильно хочется…       — Дурак! — Гермиона моментально обратилась в ходячее подобие стяга Гриффиндора.       Черт! Ей, может быть, тоже хочется! Но она же не кричит об этом на половину Хогвартса! И вообще — что этот наглец себе позволяет! Хотя руку к бёдрам мог бы и поплотнее прижимать… Но все равно — каков нахал, а?! Гарри, казалось, услышал ее пожелание, тут же прижал ее к себе поплотнее, вдобавок еще и поцеловал в шейку, чем вызвал у отличницы еще больше смущения. Тем не менее, каким бы ни стал ее парень, он стал таким по воле демона. И от идеи его спасения девушка не отказалась, хоть и не смогла найти в библиотеке ничего более-менее подходящего по теме. И это ее настораживало еще больше… И еще больше возбуждало, если говорить по совести.       В-третьих, Гарри на себе ощутил, что означает женское коварство. Две календарные недели! Десять учебных дней, что он провел в Хогвартсе! И за это время минимум трижды его пытались опоить любовным зельями, пять раз — зельем привязанности, один раз — отравить какой-то гадостью, на месте которой должно было быть что-то вроде Амортенции. Два раза от его энергии отскакивало действие приворотного ритуала. Четыре раза Гермиону пытались отравить и семь раз — отправить в больницу заклинанием. В последний раз ее вообще спасло только то, что Гарри смог заморозить время и унести ее подальше — иначе рунная вспышка, заложенная кем-то неподалеку от их апартаментов, просто испарила бы отличницу. И если себя Гарри еще мог простить — что ему будет с демоническим иммунитетом? — то вот в случаях с Гермионой Гарри не пожалел времени и сил. Он выследил магический след всех и каждого. И для каждого виновного у него был контракт. Личный контракт, после заключения которого они будут умолять о быстрой смерти.       И в-четвертых, у Гарри пропала бутылочного цвета парадная мантия. Ну, не совсем пропала, если быть до конца честным. Надо же было показать, как он идет на контакт с бывшим лучшим другом? А то мало ли чего можно будет ожидать от насторожившегося директора Хогвартса? Так что Гарри с огромным удовольствием сплавил Рону бутылочного цвета мантию весьма оригинальным образом. Сначала он появился в гостиной Гриффиндора, якобы для того, чтобы пообщаться с друзьями и подругами, затем, в ходе беседы с Невиллом, снял мантию, оставшись в одном костюме. А затем, как будто случайно, «забыл» ее на спинке кресла. Попросить домовиков проследить, чтобы Рон Уизли утащил эту мантию, было несложно. А дальше… Дальше уже будет играть репутация. И кого обвинят в столь злобной, но, в целом, довольно безобидной шутке? Правильно! А пока Рон будет собачиться с близнецами — у него не будет времени доставать Гарри. Заодно и выполнено одно из условий контракта — Рональд Уизли будет одет как он когда-то. В обноски под приличную мантию.       Оставалось лишь выжидать и наслаждаться заготовленным шоу. Ведь, как известно, шоу должно продолжаться.