Торговец Зеркалами

      — Ух ты-ы…       Гарри улыбнулся, наблюдая за реакцией своей девушки на то, что он сотворил в их комнате. Все же управление временем — невозможно крутая способность. Для всех вокруг ты отсутствуешь не больше секунды, а на деле успеваешь провернуть столько дел, что дух захватывает. И никакой домовик не нужен. По крайней мере, не для подобных целей. Вот и он постарался немного украсить их комнату. «Уютное гнездышко на двоих» — как называл комнату он сам.       Во-первых, исчез весь творческий бардак, который за несколько недель возник буквально сам собой. Книги — кроме тех, что были нужны «вот прямо сейчас» — были сложены на полки; многочисленные записи, заметки и зарисовки, наконец, отсортированы. Часть пришлось выбросить или сжечь, оставшееся — преимущественно домашние задания — было свернуто в свитки и разложено на отдельном столике в две аккуратные горки. Пледы, подушки для сидения, чашки из-под кофе и чая были приведены в порядок. В ходе очистки и уборки выяснилось, что светло-коричневая кружка, из которой Гарри пил кофе, вообще изначально была прозрачной. Да и вообще в комнате пришлось изрядно повозиться. Все же, это был не беспорядок, творящийся в спальнях и новой гостиной Гриффиндора. Там бы Гарри с удовольствием просто сжег бы все к чертям. Здесь же, в старой, настоящей комнате львиного факультета, был творческий бардак, в котором весь хлам лежал на своих местах. И отделить совсем мусор от хлама, который потом пригодится в исследованиях и учебе, было очень непросто.       Как бы там ни было, Гарри не только прибрал, но и организовал мало-мальски романтическую атмосферу. Тепло, приглушенный свет от камина и нескольких вечных свечей. В камин были подброшены несколько веточек душистых трав — к возвращению Гарри и Гермионы они как раз прогорели достаточно, чтобы запах был приятен, но не навязчив. Легкое вино, теплый пушистый плед, немного фруктов. Чайник готов в любой момент отправиться на подогрев. Повсюду как будто случайно разложены и развешены символы грядущего Йоля. Чары, направленные на недавно появившийся в комнате рояль, тут же запустили приятную мелодию. Умница Акира, как выяснилось, при жизни умела неплохо играть, так что Гарри ничего не стоило сначала сыграть мелодию самому, а потом вложить ее в чары.       — Гарри?       — Да, милая? — эмиссар обнял Гермиону.       — Это… Это прекрасно. Я даже не думала, что ты такой… романтичный, наверное.       — На что только не пойдет дьявол, дабы соблазнить и ввести в искушение столь прекрасную невинную девушку… — на этих словах Гермиона вздрогнула, будто от пощечины, Гарри понял, что ляпнул нечто совсем неподходящее. — Прости. Прозвучало не так, как должно было. Миона, подожди! Я имел в виду…       Поздно. Обиженная девушка вырвалась из легких объятий и, проговорив что-то нелицеприятное себе под нос, поспешила уйти. Гарри мысленно обругал себя последними словами. Ох, нескоро у него получится нормально общаться с девушками без подсказок. В этом плане влияние таких «специалистов по женщинам», как Ольгерд и Геральт, явно не шло ему на пользу.       — Ты точно дурак, Поттер, — с насмешкой прокомментировала Трисс. — Не надо было с ней так.       — Сам знаю, — покачал головой Гарри. — Так… Надо бы найти ее и поговорить.       — Это точно, — вмешалась в разговор Анника, дочь драконорожденной. — Не думаю, что она не поймет, если все ей рассказать и просто поговорить по душам. Уютная атмосфера, конечно, уже порушена, но… Не знаю, я бы долго не дулась на ее месте. Да еще и с таким красавчиком…       А ведь слова Гарри и в самом деле прозвучали даже не двух, а трехсмысленно. Во-первых, произносить слова «соблазнить» и «невинная девушка» в данном контексте было не очень правильно и Гермиона могла подумать совсем не о том. Нет, он-то был бы не против такого завершения праздничного вечера, но говорить именно так точно не следовало. Во-вторых, было лишним упоминать про дьявола, демонов и вообще говорить о нечистой силе. Гермиона и так должна быть вся на нервах из-за своей ставшей неактуальной идеи, что его надо освободить от контракта. Лишний раз напоминать ей об этом было большой ошибкой. Ну и в-третьих… ай, к черту все эти рассуждения! Нужно было спасать положение. А для этого нужно было поскорее найти Гермиону. И пусть три минуты — не такое большое время, но в таком здоровом замке, как Хогвартс, за три минуты можно было, пользуясь тайными ходами, оказаться на другом краю школы.       — Акцио карта!       Долго искать девушку не пришлось. Ближайшим местом, пригодным для того, чтобы спокойно порыдать в три ручья и успокоиться, была Астрономическая башня. Точнее — небольшой крытый балкончик на самой верхней площадке. Панорамные окна, тишина, темнота… и сейчас там как раз свободно. Младшие парочки или уже спят, или еще на балу, а для старших, особенно стремящихся перевести вечер в горизонтальную плоскость, место не годится — все же, несмотря на согревающие чары, на балкончике прохладновато. Судя по карте, там как раз и находилась сейчас Гермиона Грейнджер.       Гарри подхватил пледик, уложил карту в карман — и направился прямо к башне. К его удивлению, дверь была заперта. Может быть, Гермиона хотела побыть одна, но оставлять ее в таком состоянии Гарри не хотел. Это было столь же неправильно, сколь и его собственные слова, сказанные не так давно. Гарри прислушался, сдавленные всхлипывания, донесшиеся до его слуха, были гораздо болезненней, чем он мог себе представить. Эмиссар выдохнул, Анника подсказала правильные слова, он зашептал:       — Файм Зи Грон…       Даже максимально тихий шепот разнесся по замку грохотом. Гарри поморщился. Да уж… Голос драконов, так же известный как туум… В реальности Анники драконы были совсем не теми полуразумными животными, с которыми на первом испытании сражались Чемпионы. Для Анники они были чем-то вроде богов. Жуткие, могущественные создания, владеющие, помимо прочего, даром Голоса — особой формой невероятно могущественной для мира Анники магии.       Гарри с удивлением посмотрел на самого себя. Его тело засияло голубоватым светом, стало каким-то полупрозрачным, как будто он сам стал… призраком? Эмиссар улыбнулся. Интересная мысль, пришедшая ему в голову, граничила с безумием. Это будет очень глупо. И очень, очень жестоко. С другой стороны… Шок — лучшее лекарство в некоторых случаях. Древнее заклинание сделало его контролируемо бесплотным. Он мог пройти через стену, а мог и не проходить. Мог просочиться сквозь дверь или, скажем, пнуть ее… Удобно, черт побери! Гарри сделал шаг вперед. На мгновение ему показалось, что его раздирает на атомы, но стоило ему пройти сквозь стену и…       — Гарри, я знаю, что это ты… Не надо. Мне нужна психологическая перезагрузка… — она начала поворачиваться к нему лицом. — Мне нужно просто побыть одно-а-а-а-а!       Гарри развел руками.       — Прости, — сказал он максимально замогильным голосом, на какой только был способен. Учитывая компанию как минимум десятка людей, которые уже умирали когда-то, он справился просто отлично.       — Что с тобой слу… — Гермиона подошла к нему, попыталась обнять его, но ее руки прошли насквозь. Отличница побледнела. — Нет… Нет! Нет!       — Я очень тебя люблю, Гермиона. И прости, если мои последние слова тебя обидели.       — Гарри, но ты же…       — Боль в сердце, горечь, немного ощущений, что меня разорвало на куски — и вот я уже призрак.       — Нет… — Гермиона сглотнула. — Гарри, я… Но это же… От такого не умирают?       — Родственные души иногда могут разбивать сердца или открывать взгляду то, что невидимо посторонним, — где-то в сознании Гарри зааплодировала Акира. Такого актерского мастерства от «коллеги» она не ожидала. Во всяком случае умершего тот играл просто великолепно. И ведь не солгал вообще ни в чем! Даже клясться может, если потребуется. — И я очень виноват перед тобой. Прости…       Гермиона отшатнулась, стала медленно сползать по стенке. Гарри выдохнул. Похоже, перестарался. И если он знает свою девушку, то… По телу Гарри протекла волна боли, краткосрочный эффект бесплотности сошел на нет, он выдохнул, наклонился над девушкой. Да уж… Шок она точно получила, а от нервного расстройства поможет уход, ласка и всяческое проявление самых теплых чувств. Гермионе нужна была психологическая перезагрузка — она ее получила. Да такую, что лучше и придумать тяжело. Лицемерно, грубо, на уровне психологического насилия, но, видимо, помогло. Он чуть похлопал ее по щекам. Волна магии несколько оживила девушку — во всяком случае, Гермиона зашевелилась.       — Гермиона? Ты в порядке?       — Гарри… — она сглотнула. — Что… Ты… Ты живой? Ты в порядке? Ты здесь?       — А должен не быть живым?       — Гарри, я…       — Со мной все в порядке. Что с тобой? — Гарри удивленно посмотрел на нее. — Я понял, что сказал глупость и решил найти тебя, чтобы извиниться. Посмотрел по карте, увидел, что ты здесь. Прихожу сюда — и вижу, что ты лежишь…       — Знаешь, это может показаться странным, но… — Гермиона сглотнула. — Знаешь, мне показалось или, может, не показалось, но ты был… Призраком.       — Кем? — сделал вид, что удивился, Гарри.       — Призраком, — уверенно кивнула Гермиона.       — Может, просто приснилось? — предположил Гарри, чуть обнимая девушку.       — Боже… Этот кошмар был таким настоящим… — Гермиона сглотнула. — Слушай, Гарри… Знаешь, я, наверное, слегка погорячилась. Убежала, не выслушала тебя… Да и вообще… Прости, пожалуйста… Ты так старался все сделать как лучше, а я вот…       — Ты ничего не сделала такого, что нельзя было бы исправить, — эмиссар улыбнулся, приобнял девушку, через мгновение они уже оказались в комнате. Мгновенное перемещение при помощи искажения времени — тоже замечательная штука. — Прошу. Добро пожаловать обратно в наше уютное убежище. Знаешь, а ведь тут даже романтическая атмосфера не успела испортиться нашим отсутствием, — по мановению руки Гарри, вино переместилось в бокалы, один из них он отдал Гермионе, второй взял в руку сам.       — Гарри…       — Да.       — Что «да»?       — Для тебя — все «да», солнышко, — он подмигнул Гермионе. — Именно поэтому я хочу выпить за тебя и за то, что ты есть в моей жизни.       — Гарри?       — М?       — А может…       — Что «может»?       — А давай брудершафт? Но только бокал вина. И не больше.       — А давай…

***

      Утром следующего дня Гермиона проснулась с очень тяжелой головой. Казалось, голова сейчас расколется на тысячи кусочков, каждый минимальный шум вокруг казался раскатами грома. Да даже ее дыхание больше напоминало рев злобной хвостороги. Гермиона поморщилась, попыталась пошевелиться — и только после этого осознала весьма очевидную истину…       Она была голой!       То есть, ну вот совсем. Даже белье куда-то испарилось. Гермиона приоткрыла один глаз, искренне молясь, чтобы все произошло хотя бы на территории их с Гарри комнаты. Только бы ее не занесло куда-нибудь в гостиную слизеринцев… Да что там — что бы ее вообще никуда не занесло! Увидев уже ставшие родными кофейного цвета шторы на окне, она выдохнула. Что же… Хоть в этом повезло! Но главного вопроса это не отменяет! Боже, и надо было вчера так напиваться?! Гермиона попыталась вспомнить хоть что-то из произошедшего вчера — и, к своему большому ужасу, поняла, что не помнит почти ничего с момента, как они с Гарри выпили тот самый брудершафт и поцеловались. Или не только…       — Черт! О, нет-нет-нет!       Отличница поморщилась от звуков собственного голоса, болезненно ударившего по ушам, приподнялась на локтях, прислушалась к себе. Она очень хотела надеяться, что хотя бы Гарри вчера не утратил голову, но увиденное ее не порадовало. Разбросанные тут и там элементы ее вчерашнего наряда, небольшой беспорядок в комнате… Ну, если быть до конца честной — было ощущение, что комнату долго и нещадно бомбили… Наверное, только те самые шторы и уцелели, неведомым образом оставшись в неприкосновенности. Разбитый бокал на полу, тут и там лежат обломки чего-то керамического, из двери в спальню торчат рукоятки метательных ножей, которых Гарри как-то прикупил целый комплект. Но худшее Гермионе открылось, когда она все же решилась одернуть одеяло.       Несколько маленьких бурых пятнышек на простыни.       Гермионе стало очень обидно, на глазах собралась влага.       Нет, она, разумеется, мечтала о том, что однажды у них с парнем все будет по-взрослому, что у них просто все «будет» — в конце концов, кто не будет гореть желанием в пятнадцать лет, особенно если рядом есть такой человек, как Гарри… Но не таким же образом! Ой, не так она себе все это представляла! Но теперь уже сделанного не вернешь. Или… Вернешь? У Гарри же есть возможность управлять временем! Он может попробовать несколько исправить последствия их вчерашней глупости! Надо только…       — Ну ты и соня… Тебя даже вчерашний шторм не разбудил.       Гермиона, взвизгнув, едва успела закутаться в одеяло. Зашедший в комнату Гарри — как всегда идеально одетый и, похоже, совсем не страдающий от последствий выпитого вчера — самодовольно улыбаясь, поставил на прикроватный столик полный поднос всякой всячины. Все еще горячее — заметен легкий пар, поднимающийся от вкусностей. Особенно — от чашки кофе. Поймав на себе потерянный взгляд девушки, Гарри улыбнулся особенно нагло:       — Двойной эспрессо или предпочтешь «Гремучую змею»? *       — Не надо… — простонала Гермиона. Ей сейчас больше всего хотелось оказаться где-нибудь не здесь. Почему-то смотреть Гарри в глаза было стыдно и страшно. — Гарри, я…       — Понял… Смешать, но не взбалтывать.       — Гарри, я хотела спросить, — робкая надежда затеплилась в ее сердце. — Мы же не… Ну, ты понимаешь… Прошлой ночью…       — Ух, прошлой ночью кое-кто зажигал в спальне так, что даже демону станет жарко, что и говорить о простом, скромном эмиссаре.       — Нет… — Гермиона опустила голову, обняла колени. — Нет… Это же… Все должно было быть не так… Боже, что я скажу родителям…       — Пожалуй, то, что ты немного расслабилась, выпила бокал вина для куража и позволила себе, наконец, отрываться до глубокой ночи в компании людей, а не книг? То есть — в кои-то веки повела себя так, как положено подростку…       — Гарри, а вчера мы с тобой не… — она запнулась. — Впрочем, нет. Наверное, я не хочу ничего знать.       К ее удивлению, Гарри присел на край кровати, обнял ее и прижал к себе.       — Успокойся, все хорошо. Хоть мне и пришлось несколько охладить твой пыл.       — И я пойму, если мы с тобой, все же… Подожди, что?       — Я озаботился, чтобы твой первый раз произошел не на пьяную голову и не в обстановке легкого помешательства на фоне произошедшего бала, на котором мы с тобой, кстати, сорвали все возможные банки во всех возможных ставках в нашем отношении. — Гарри поцеловал ее в щеку. — Ты была великолепна и неподражаема. Но воспользоваться твоим состоянием было бы неправильно.       Гермиона засмущалась. Гарри, все еще довольно улыбаясь, выпустил ее из объятий.       — Твой завтрак еще теплый. Но рекомендую несколько поспешить. Мы опаздываем.       — К-к-куда? — сглотнула девушка. — Гарри! Хватит говорить загадками!       — Стоп, ты даже это не запомнила? Неожиданно.       — Чего не запомнила?! — Гермиона была уже на пределе.       — А кто вчера угрожал мне заключить со мной же сделку, если — цитата — «я буду вынуждена целое рождество провести с родителями, но без твоей наглой, дерзкой и самодовольной физиономии». Конец цитаты.       Гермиона покраснела. Гарри довольно улыбнулся.       — Не переживай. Дабы не откладывать неизбежное, я назначил с ними встречу сегодня в два часа пополудни.       — И сколько у меня времени на подготовку?       — Где-то… — Гарри посмотрел на часы. Стрелки замерли на без пяти час. — У тебя есть где-то часов шесть на все. Зелье-детоксин стоит на полке, чистая одежда — в шкафу, палочка — в гостиной на столе. И маленькая просьба.       — Да?       — Никогда больше не бери мои ножи.       — Я уже говорила, что я тебя обожаю? — Гермиона обняла его. — А ты чем займешься, пока я…       — Ага, значит ты забыла и то, что я рассказал тебе про план действий? Слушай, ты точно не попала под шальной обливиэйт?       — Гарри!       — Шучу-шучу.

***

      Альбусу Дамблдору было тоскливо.       Кто бы что ни говорил, но у политиков, а уж тем более — у таких, как он, никогда не бывает много друзей. Да, приятелей, фанатов, последователей и просто всевозможных знакомых в самых разных сферах деятельности волшебного мира. Но вот друзей не так много, как хотелось бы. А потому реально дорогих, милых сердцу подарков к Рождеству можно было особенно не ждать. Тем более, что многие старались так угодить ему, что отсылали подарки заранее — на день, а то и на два раньше, чем нужно и этим совершенно портили атмосферу предстоящего Светлого Праздника.       Вот и на этот раз нашлись умники, возжелавшие прислать подарки заранее. Кое-кто из лояльных ему судей Визенгамота, некоторые главы и представители чистокровных семейств… И все, как обычно, предсказуемо. Книги. Книги. Книги. Снова книги. Набор чернил для рунических вязей. Несколько флаконов зелий от сердца и нервов — все же, лет ему было уже мама не горюй и постепенно возраст начинал сказываться, а потому старику (да еще и учителю детей среднего и старшего школьного возраста) некоторые особо редкие препараты были нужны. Снова книги… И…       — Ух ты… Неожиданно.       Да уж, подарка от Гарри Поттера директор Хогвартса не ожидал. Учитывая то, как мальчишка резко отдалился от него в начале всей этой эпопеи с Турниром, да и после оной. Поначалу директор списывал все на всплески подросткового бунтарства и просто на капризы ребенка. Затем он стал в этом сомневаться. А после Рождественского Бала некоторые сомнения в том, что у Гарри появился некий незримый наставник или «консультант», имеющий на подростка огромное влияние. Памятуя о том, что Гарри как-то резко полюбил подписание контрактов и договоров, вариантов было два — либо демоны (в чем Дамблдор очень сильно сомневался), либо гоблины. Больше некому.       Да и эта его внезапная способность к управлению домовиками Хогвартса… Директор так и не смог объяснить, каким образом Гарри завладел школьной прислугой. И школьными помещениями. И всей инфраструктурой снабжения. И вообще казалось, что наглый мальчишка успевает всегда, везде и по любому поводу…       И вот он присылает подарок. Во всяком случае, коробка подписана его именем. Дамблдор проверил посылку магией, не увидел ничего критичного. Может, мальчишка понял, что был не прав и теперь вот так ищет способы помириться? Но что тогда означает эта записка, закрепленная к подарку? «Есть я у мужа, у зверя, у мертвого камня, у облака. В душу не лезу, ловлю изменения облика. Дева, взглянув на меня, приосанится. Старец нахмурится, дитятко расхулиганится».       На что Гарри хотел этим намекнуть? Нет, понятно, что ответом является отражение. Но не мог же он и в самом деле заключить сделку с Гюнтером о`Димом? Даже у самого Альбуса на это ушли десятилетия практики, предварительной подготовки, а уж информацию о демоне он буквально собирал по крупицам. Значит, дело не в Стеклянном Человеке. А в ком? Или, может быть… в чем? Заинтригованный директор Хогвартса потянул на себя ленточку, приготовился, на всякий случай, возводить щиты или резко смещаться в сторону. В конце концов, Гарри вырос у магглов. И мало ли до какого уровня создания смертоносных штуковин простые смертные могли дойти с момента Второй Мировой? Открыв подарок, Дамблдор захохотал.       — Мальчишка… Все еще всего лишь мальчишка… Ну, что же… Тем меньше риск.       В коробке лежали два десятка пар шерстяных носков. Ну да, все очень просто. Как-то директор сам ему признался, что люди не дарят ему теплых носков, особенно — с рождественской символикой. Старик едва не прослезился от умиления. Но оставалась еще одна коробка. Последняя на сегодня.       Ну, строго говоря, это не была коробка. Так, мелкая коробочка вроде той, в которой преподносят украшения девушкам. Альбус взял коробочку в руки, вскрыл ее — и замер в ужасе. Это был тот самый камень! Легендарный артефакт, который сама Смерть подарила Кадму Певереллу в ответ на его просьбу дать ему средство, способное вернуть жертвы Смерти в мир живых. И он был весьма аккуратно вставлен в довольно дорогое золотое кольцо. В том, что камень был настоящим, Альбус удостоверился, стоило ему взглянуть на него. Все точно так, как в легенде и записях. Да и магическая аура у камня намного превосходит в могуществе любые, даже самые мощные накопители магии в мире. Дамблдор оторопел. Кто его так сильно любит и ценит? Или, может, просто до кого-то дошла информация о том, что он интересуется безумной теорией о Дарах Смерти — и ему сплавили воскрешающий камень случайно, даже не подозревая, что он — настоящий? Кто это?       Директор Хогвартса поднял выпавшую из коробочки записку. Альбус подобрал ее, развернул — и спустя мгновение схватился за сердце. Всего одна строчка, оказывается, может уничтожить целый внутренний мир человека.       «Спасибо за еще одну попытку, директор. Теперь ваш ход».       Дамблдор сглотнул вхолостую.       Это совершенно точно был почерк Тома Реддла.