За чашей доброго вина

      Босые ноги по щиколотку увязали в дорожной пыли, только ящерицы разбегались от твердого неторопливого шага; насколько простирался взор была лишь разруха, пустота и непроницаемая тишина. От самого Ли Юэ через долину Гуйли и до Каменных Врат горстки выживших можно было пересчитать без труда, — и архонты пали, что и говорить о смертных, оказавшихся не в том месте, не в то время, перед разладом высших сил. Люди теряли своих близких, Моракс тоже... Терял. Но всё было позади, осталась только пустошь и семена для благодатного будущего. И он шёл вперёд.       Это было сложное время. От Каменных Врат и до талых земель Мондштадта шли работы, возводились дома и мельницы, возделывались поля и то и дело разносились песни. Барбатос взял имя Венти, и ушёл в тень, наблюдая и не обременяя усталый народ более. Семена были посажены и должны были дать плоды. Разрушительные ветра перемен сменились тёплыми. Это было словно пробуждение от страшного сна. Это было словно хороший сон.       Путник из Ли Юэ присел у обочины, словно собираясь передохнуть, усталым взором окидывая земли, которые прошёл, когда неподалёку раздался звон колокольчиков, лёгкая рука легла на плечо, и бродячий бард, забредший на чужие земли, предложил ему прохладного вина. Теплый ветер погнал пыль с дороги прочь.

***

      Тяжёлые балки рушились, хороня под собой следы многолетней цивилизации, отрекавшейся от любых богов, погубленной без их контроля, объявившей богам войну дерзкими деяниями, и падшей в ней. Раскинувшееся пламя раскаляло воздух, обжигало душу. Это не то, что хотелось наблюдать. Это то, что следовало запомнить до последней секунды, до каждого момента.       Лёгкая ладонь легла на руку Моракса, Барбатос беспокойно заглянул в выглядящее бесстрастным лицо, едва удержавшись от того, чтобы не отдёрнуть свою руку от дрогнувших пальцев судорожно сжавшей её до боли ладони.