Воин своего Бога

Он не мог даже нормально вдохнуть, когда его обхватывали руки Бога, когда он глядел в золотые глаза, и слышал голос, срывающийся на шёпот и ломающийся от чего-то, что являлось искренним чувством, испытываемым к нему. Дышать не получалось, а единственное, что у него было, когда он сдавался в темноту собственного сознания, это надежда, что всё это не сон. Что ему не привиделось на грани обморока, как Моракс раскрывал перед ним душу, как выражал таящееся в ней, и что в золоте его глаз действительно горело то, что жгло сердце Чайлду уже которую неделю, если не который месяц. Темнота забвения в этот раз оказалась горячее, чем все предыдущие. Чайлд очнулся в ней же. Точнее, попытался, потому что веки поднимались тяжело, и он скорее взглянул сквозь ресницы, чем действительно открыл глаза. А смотреть, впрочем, было не на что — тьма что снаружи, что внутри. Он сделал вдох, и тот вышел неожиданно шумным, настолько, что дало в уши. На пару мгновений Чайлду показалось, что он вдохнул слишком много, потому что поднявшуюся во вдохе грудь неожиданно сдавило. Он замер, буквально чувствуя, как в его голове начинают двигаться мысли, и усиленно моргнул, взывая к боли. В этот раз она тоже появилась — до висков как короткий разряд тока пробежал, и он смог открыть глаза чуть шире. Тепло продолжало окутывать его со всех сторон, порой прижимаясь особенно сильно. А место на груди, где билось его сердце, приятно грело. Чайлд снова вдохнул, глубоко, и опустил мутный взгляд. В темноте слабо мерцали золотом линии, складывающиеся в ромб там, где продолжало лениво стучать его сердце. Чайлд снова моргнул, будто это могло вернуть ему силы. Его не давило, просто даже пальцы отказывались слушаться. Ромб и линии продолжали мерцать, и их жёлтый, перетекающий свет тонул в окружающем мраке. Такой же тёплый, как и руки, всё ещё сжимающие в подобии плена. И чем дольше Чайлд лежал, тем сильнее отступала сонная пелена, позволяя чувствовать больше, чётче. Как то место, на задней стороне шеи, где заживал укус, опаляет мерным и глубоким дыханием. Как мелкие мурашки бризом бегут по спине, расходясь волнами и пропадая. Как глухо, но мощно бьётся чужое сердце, и как каждый такой спокойный удар будто бы проникает под кожу. Чайлд заморгал чаще, прогоняя сон окончательно, облизнул сухие губы и чуть повернул голову. Под ухом зашуршала наволочка подушки. В горле на мгновение встал ком, и Чайлд тяжело сглотнул его, когда не получилось увидеть. Он снова улёгся, дёрнул пальцами, в попытке вернуть им чувствительность. На мгновение показалось, что они хрустнули, но боли не было. Чайлд прополз рукой по простыне, подобрался к продолжавшему мерцать в темноте ромбу и чуть улыбнулся, всё же проведя по нему подушечками пальцев. Воспоминания о том, что было до того, как он потерял сознание, ворочались в голове неохотно. Если Чайлд закроет глаза, то всё равно увидит лишь золотой взгляд напротив и ощутит дыхание, тогда обдававшее ему губы, а сейчас — шею. Это же был не сон, верно? Потому что если так, то Чайлду придётся вырвать себе сердце, сейчас начавшее биться быстрее. Он вздрогнул, когда его вдруг сжали сильнее, и прогнулся от того, как его коснулись не только дыханием, но и губами. То ли это был бессознательный поцелуй, то ли весьма осознанный — Чайлд не понял, но постарался расслабиться. И не сдержал вздоха, снова прогибаясь, но теперь уже от пальцев, погладивших его по позвоночнику. Губами надавили на место укуса, запуская целый табун мурашек — Чайлд прикрыл глаза, невольно сжимая руку на чёрной ладони на своей груди. — Доброе утро, — сердце пропустило удар от сонной хрипотцы в голосе, раздавшемся за спиной. Чайлд не сдержал улыбки, ощущая, как из его хватки высвобождают руку, взамен переплетая с ним пальцы и стискивая, но не сильно, почти что осторожно. — Доброй ночи, — с лёгким смешком отозвался Чайлд, чуть ёрзая и всё же укладываясь на спину. В сумраке комнаты сверкнули золотом два глаза — довольные, прищуренные. Близко так, что Чайлд на несколько секунд потерялся в утягивающих драконьих зрачках. — Нет, посмотри, — золотые глаза моргнули, после устремляя взгляд в сторону. Чайлд ещё мгновение наблюдал за их светом, любуясь, затем всё же поворачивая голову. За стеклом не зашторенного окна виднелось небо, светлеющее волнами, превращающегося из чёрного в сиреневое — занимались предрассветные сумерки. Чайлд неожиданно весело фыркнул. Стоило ли отпраздновать то, что его режим — подъём с рассветом, — можно считать восстановленным? Он не успел это как следует обдумать, в который раз покрываясь мурашками от сухого поцелуя. В этот раз, тот пришёлся в шею, на место, где билась вена. — Вы видите в темноте? — зачем-то спросил Чайлд, отворачиваясь от окна и снова пересекаясь взглядом с Чжун Ли. Наконец, его глаза привыкли, и у него получилось уже чётче рассмотреть черты лица напротив. Желание вспыхнуло неожиданно, и он не дал себе даже мига на то, чтобы сначала обдумать, а уже потом исполнить. — Лучше, чем люди, — выдохнул ответ Чжун Ли, на половине фразы дрогнув голосом от того, что Чайлд потянулся к нему и незамедлительно провёл губами по линии его челюсти — начиная от щеки и добираясь до подбородка. Потом остановился, поднял взгляд, сощурился и без лишних мыслей прижался губами к губам Чжун Ли. Ума хватило не открывать рот. Чайлд довольно улыбнулся, когда затем ощутил губы Чжун Ли уже у себя на щеке, а потом на шее, по которой прошлись цепочкой поцелуев. Однако на этом всё вдруг закончилось, и Чжун Ли вновь улёгся сбоку, впрочем, не разжимая пальцев и продолжая держать в них чужую ладонь. Проснувшееся окончательно сознание мгновенно подкинуло мысли о том, что что-то не так, но Чайлд отогнал их. Не хватало портить себе настроение, особенно продолжая лежать в кровати и ощущая до сих пор не ушедшую из тела раздражающую слабость. — Глаза, — вдруг вспомнил он и хотел было поднести руку к лицу, но вместо этого чуть не уронил её на себя. Скорее всего, он до сих пор может пугать детей одним лишь взглядом. Чжун Ли провёл пальцем по его нижнему веку, задевая ресницы, и ответил: — Я использовал капли, не беспокойся, — после убрал руку Чайлда от его лица и тоже сжал её. Чайлд выдохнул, кивая и благодарно улыбаясь, затем поворачивая голову и едва ли не соприкасаясь носами с Чжун Ли. Золотые глаза продолжали светиться, и на их глубине виднелся отблеск вчерашнего чувства. Того чувства, от которого у Чайлда под рёбрами будто бабочка крылья развернула, и он не удержался от улыбки, ставшей шире. — Спасибо, — искренне сказал он. И хоть продолжал глядеть в глаза напротив, а мысленно прощупывал себя. Вчера Защитник Якса не смог даже коснуться его благодаря щиту, потому речь шла не о сломанных костях, порезах или разорванных мышцах. Стоило понять, почему его преследует ощущение, что если он не будет собран хотя бы секунду, то расплывётся лужей по всей кровати. Подобная ненормальная слабость имеет отношение к тому, что он и заснул, и проснулся в объятьях Чжун Ли, или всё дело во всё том же яде от фатуи? Прошло меньше суток, и неожиданно вчерашний день показался едва ли не бесконечным. А ещё Чайлд вспомнил о кое-каком обещании. — Вы согласились со мной на бой, — улыбнулся он. На мгновение в глазах напротив вспыхнула искра, от которой внутри всё приятно сжалось, но она резко потухла. Даже не так — Чжун Ли будто намеренно потушил её в себе, когда начал отвечать: — Да, но не сегодня, — и прежде, чем Чайлд успел возмутиться, он взъерошил пальцами его волосы с крайней задумчивостью на лице. — Тебе надо восстановиться, отдохнуть, ещё поспать. Я заинтересован в бое с тобой, а не в избиении. — Опять Вы начинаете меня унижать, — беззлобно сказал Чайлд, немного морщась. — И что мы будем делать? Хотите весь день проваляться со мной в кровати? — Это было моим основным планом, — невозмутимо отозвался Чжун Ли. Чайлду почудилось, что ему в живот вдруг упала целая горсть раскалённых углей. Он расплылся уже не благодарной или просто счастливой улыбке, а в игривой. Сощурил глаза, освобождая свои руки и пробираясь ими под одеяло. Там из-за их тел было жарко. Чжун Ли дрогнул ресницами, после слишком неровно моргая, когда Чайлд невесомо прошёлся ладонями сначала по его прессу, который видел весь Ли Юэ, но который сейчас щупать мог только он, до груди и остановился пальцами на нечёткой линии у плеча — там, где чёрная с золотом кожа переходила в обычную, человеческую. Коснувшись линии губами, наклонившись, Чайлд не сдержал улыбки, ощутив короткую, едва заметную дрожь тела. Не открытую, будто просящую продолжить, а затаённую — так он дрожал вчера, пытаясь скрыть бушующую панику и ожидание худшего. Но Чжун Ли не мог паниковать, не из-за чего. Чайлд поднял взгляд, желая убедиться, и видя янтарные, потемневшие глаза. И они выжигали его душу. — Правда думаете, что в Вашем плане я смогу отдохнуть? — Чайлд облизнул почему-то пересохшие губы и чуть не сорвался на шепот. Голос удалось удержать. Под ладонями горячая кожа будто бы запульсировала, начала исходить энергией, а зрачки — затопили собой золотую радужку так, что осталась лишь тонкая светящаяся каемка. — Правда, — однако же выдохнул Чжун Ли и выпрямил шею, поудобнее устраивая голову на подушке. И только крепче прижал к себе внезапно растерявшегося Чайлда. На мгновение тому показалось, что его обманули. Каким-то образом его вполне недвусмысленное прикосновение дало осечку или это просто Чжун Ли притворился глупым? Спустя ещё несколько мгновений Чайлд всерьёз пожалел, что решил провести руками вверх, к груди, а не вниз, сразу к паху. Однако ранее проблем с подобными намёками точно не было. Или Чжун Ли просто не хочет. Конкретно сейчас, на рассвете, только глаза продрав. Хотя это тоже раньше не смущало, потому что как-то раз он сам проявил инициативу. Или ему не нравится вид, потому что белки глаз Чайлда продолжают оставлять лучшего. Тот зажмурился, прерывая было начавшийся поток самокопания, задаваясь вопросом, стоит ли попытаться ударить себя — вдруг прогонит подобные мысли? Сделав глубокий вдох, тоже устроил голову на подушке, опять смотря глаза в глаза. — Ладно, — пожал он плечами, надеясь, что разочарование не так уж сильно сквозит в голосе. Хотя было в чём разочаровываться — идея провести весь день в кровати с Чжун Ли, занимаясь не просто лежанием, а вполне приятной своего рода активностью, оказалась излишне привлекательна. Сейчас Чжун Ли не хочет. Но через пару часиков захотеть ведь может. Эта мысль не так уж эффективно прогнала шёпоток о том, что Чжун Ли просто не возбуждён, но немного успокоила. Потрогать — конечно. Целомудренно поцеловать — почему нет? Заняться сексом с тем, кто не в состоянии даже пальцы с достаточно силой сжать? Нет. К тому же проклёвывалось воспоминание о том, что Чжун Ли стал свидетелем его вчерашнего сокрушительного поражения. Чайлд часто заморгал, будто это было способно прогнать уничтожительные мысли, и сказал, меняя тему скорее для себя: — Но мне надо будет ненадолго уйти, — ему пришлось добавить, когда даже в рассветном сумраке он увидел, как нахмурился Чжун Ли. — Поговорить с семьёй. Мне не хочется, чтобы они попали под горячую руку агентам. — Вряд ли стоит, — ответил Чжун Ли, и залёгшая между его бровями морщинка разгладилась. — Это всё скоро закончится. — В Вашем понимании «скоро» — это сколько? — спросил Чайлд, усмехаясь, затем и вовсе искренне улыбаясь, когда встретил действительно непонимающий взгляд. Такой, что заставил его всерьёз задуматься о том, насколько понятие времени у Чжун Ли может быть искажено. Чайлд даже смешка не сдержал, однако это не помешало ему сказать. — Как давно я приехал в Ли Юэ, господин Чжун Ли? — Почти десять месяцев назад, — ответил тот, снова начиная хмуриться. Чайлд отразил на собственном лице удивление и подавился воздухом, когда за подобное его ущипнули за бедро. Чжун Ли слегка растерянно, но не раздражённо спросил. — Ты проверяешь моё ощущение времени? Действительно? — Ну, знаете ли! — выдохнул Чайлд и вытащил руку из-под одеяла, чтобы взмахнуть ею и указать на всю спальню разом. — Прошло меньше года, а у меня уже ключ от Вашего дома и я, считайте, живу с Вами. — Ты пока ещё не живешь со мной, — вздохнул Чжун Ли, качая головой. Чайлд осёкся, опустил руку. Всё веселье разом исчезло, и он действительно задумался. Да, может, у него тут появилось несколько своих вещей — определённо, зубы он себе не пальцем чистит, — но как такового разговора у них не было. И ему казалось, что не нужно, потому что всё весьма очевидно. Однако, видимо, нет. Он отвлёкся, прикрыв глаза, когда его чёлку зачесали назад, а потом коснулись лба губами. Чжун Ли отстранился, затем подпирая рукой голову и глядя на Чайлда так внимательно, что тому даже слегка не по себе стало. Слишком уж взгляд золотых глаз был изучающим, внимательным. Таким, что скорее смотрел не в душу, а в голову, прямо в мысли. — Ты бы хотел жить вместе? — очень медленно и странно спросил Чжун Ли. Чайлд нахмурился, затем сел, смотря на него неверяще. Попутно проигнорировав слегка закружившуюся голову. — Не поймите неправильно, — с намёком на ядовитость заговорил он, — но чем я, по-Вашему, занимаюсь последние несколько недель? Каждую ночь я тут, а не у себя! Вчера Вы назвали этот дом «нашим»! — он потёр переносицу, мимолётом радуясь тому, что силы в руках стало на порядок больше, если их начало не так уж сильно тянуть вниз. После он ещё раз взглянул на Чжун Ли и закончил ошарашенно. — Вам точно шесть тысяч лет? — Извини, — усмехнулся Чжун Ли, тоже садясь. Чайлд разом растерял всю свою серьёзность и просто уткнулся лбом в тёмное плечо. Перед глазами коротко вспыхнула золотым линия, и ему пришлось напрячься, чтобы удержать язык за зубами в буквальном смысле этих слов. И шумно выдохнул, когда чужие пальцы пробрались в его волосы и погладили, будто пытаясь успокоить. Чжун Ли снова заговорил. — Ты думаешь, что всё слишком быстро? Чайлд озадачился. После поднял голову, заглядывая в лицо Чжун Ли. Внимательное, спокойное. Как обычно. Только это не убедило Чайлда в том, что он ошибся, расслышав в вопросе намёк на напряжённость. Немного подумав, он вновь опустил голову, возвращаясь к разглядыванию золотой линии, словно прорезающей чёрную кожу. Ту становилось видно всё лучше с каждой минутой — за окном продолжало вставать солнце. — Не знаю, может, для Вас это нормально, — наконец ответил Чайлд. Рука в его волосах остановилась всего на долю секунды, однако эта заминка всё равно показалась отчего-то тревожной. Чайлд продолжил, внимательно наблюдая. — Мне стоит сходить за остатками своих вещей и действительно переехать сюда? Полоса перед его глазами вспыхнула. Он улыбнулся, слыша, как Чжун Ли старается подавить чувства — вздохнул очень медленно. И всё равно сорвался, когда Чайлд, не сдержавшись, всё же провёл языком вдоль золота на плече, прямо до ключицы, после поднимая полыхающий взгляд. В животе вновь начало разгораться. — Да, стоит, — ответил Чжун Ли сдержанно и прервал Чайлда прежде, чем тот успел что-либо добавить. — А к семье? — К ним тоже зайду, — фыркнул Чайлд, прижимаясь теперь всем телом и игриво склоняя голову. Разговоры о семье определённо не возбуждали в нужном направлении. Но, видимо, Чжун Ли посчитал, что им стоит продолжить говорить про это. — Мне сходить с тобой? — вдруг предложил он. Чайлд ошарашенно моргнул, отстранился, осмотрелся — да, они точно в спальне, — посмотрел на себя, затем на него — они оба в кровати и, что ещё точнее, укрывает их лишь одеяло. Потом зажмурился, закрыл лицо руками, проглатывая рвущийся наружу мучительный стон, и вновь взглянул на Чжун Ли. Тот оставался абсолютно спокойным, совсем не впечатлённый его небольшими метаниями. — Вы хотите познакомиться с моей семьёй поближе? — спросил Чайлд, даже не зная, какого ответа он ожидает и, что важнее, хочет услышать. — Ты не хочешь этого? Он замер. Потом открыл было рот, закрыл, потеряв красноречие. Сделал глубокий вдох и заставил себя заработать мозгами в ином направлении. В сторону вещей насущных, а не тех, что заставляли его пах тяжелеть. Стряхнув руку Чжун Ли со своей головы, он выпрямился и посмотрел на него едва ли не в упор. Что ж, теперь он видел обеспокоенность в золотом взгляде. У Архонтов же нет родителей. По крайней мере, в книгах писалось, что Моракс просто «появился», вероятно, будучи рождённым из гео-энергии. Потому родителей, в обычном понимании этого слова, у него не было. Может быть, его кто-то приютил, но об этом речи не заходило, и Чайлд сам не спрашивал, поэтому… Знакомство с родителями — это же так важно, даже в Ли Юэ, верно? По ряду причин — из-за образа жизни фатуи и вечной смертельной опасности, — ему не приходилось задумываться об этом в принципе. Вряд ли его родители даже надеялись, что на службе у Царицы он думает о чём-то, кроме собственного долга, повышений по службе и битв. По крайней мере, вопросы о том, не нашёл ли он себе кого-то, прекратились достаточно быстро. Вероятно потому, что любимой его темой для разговоров было описание миссий и заданий — без уточнения стратегически важных вещей, конечно же. Ну и не мог же он за семейным столом расписывать то, как он, например, выбивал у должников что деньги, что зубы. Но он нашёл себе кого-то. Кого-то, кто был Мораксом — Гео Архонтом, Верховным Адептом, Богом войны и контрактов, и это всё точно не вписывалось в ожидания его семьи. Если такие ожидания, в принципе, были. Учитывая страх родителей, что однажды Чайлд вернётся с задания в гробу. Впрочем, проблема была не в том, что Чжун Ли буквально являлся Богом. Проблема была в том, что родители не захотят принять как члена семьи того, кто, как они думают, держит их в плену. Если Чжун Ли переступит их порог и представится как хозяин и создатель Ли Юэ, то всё превратится в катастрофу. Катастрофу, что уничтожит и так хрупкое спокойствие внутри семьи. Которое хотелось продержать столько, сколько ещё возможно. Чайлд не пессимист — просто верить в лучшее, когда последний раз с отцом он разговаривал спокойно почти что год назад, было слишком наивно. — Не думаю, что это хорошая идея, — озвучил он то, что крутилось у него на языке с той секунды, как начал обо всём этом думать. Спустя мгновение вздрогнул от понимания — прозвучало резко. Он поспешно посмотрел на Чжун Ли и… Он не знал, что Верховный Адепт может быть настолько мрачным. Не таким пугающе-мрачным, когда злился, а расстроенно-мрачным, словно ему стало грустно. Чайлд сжал его руку в своих ладонях и быстро произнёс, пока недопонимание не углубилось и не переросло в проблему с большой буквы «П»: — Это не совсем то, что я имею в виду! Я хотел сказать, что это будет сложно! — Сложно, — повторил, даже не спрашивая, Чжун Ли и, к величайшему облегчению Чайлда, с его лица пропало это непонятное и не идущее ему выражение мрачной грусти. Немного помолчав, он продолжил. — Сложность в том, что я представляюсь как мужчина? Это заставило мозг Чайлда перестать работать на пару мгновений, но этого хватило, чтобы он совершенно потерялся. Несколько раз моргнув и обдумав, он очень медленно ответил: — Да, это может создать некоторые трудности, — он невесело усмехнулся, пожимая плечами. — В Снежной с таким… тяжело. — Тогда мне стоит принять женский облик? — задумчиво спросил Чжун Ли с таким видом, будто действительно размышлял над возможностью реализации неожиданного «плана». Чайлд застыл ещё на несколько мгновений, а потом тихо уточнил, просто чтобы спросить: — Вы так можете? — Конечно, — Чжун Ли совершенно не понял его удивления. Чайлд очень медленно кивнул, а потом резко замотал головой. — Нет, проблема же не в этом! — он тяжело вздохнул, вцепляясь в свои волосы и пытаясь собрать мысли в кучу. Чтобы не разбегались во всякие стороны и не зацикливались на различных способностях Верховного Адепта — конечно Чжун Ли умеет менять облик, это не должно быть такой шокирующей новостью! Сделав глубокий вдох, он посмотрел на всё ещё серьёзного и такого абсолютно спокойного Чжун Ли, затем повторяя. — Проблема не в этом. Моя семья, она считает, что Вы, то есть, что Гео Архонт, который Вы, — он сбился и снова протяжно вдохнул. Благо, что Чжун Ли хватило понимания, и он дал ему время собраться с мыслями. Чайлд, наконец, озвучил мысли не так, будто страдает косноязычием: — Я не стыжусь Вас, — медленно проговорил он, смотря в глаза Чжун Ли и почему-то успокаиваясь от их золотого сияния. — Или о чём Вы могли подумать. Моя семья не смирилась и не смирится, мне кажется, — он снова пожал плечами, пытаясь убедить скорее себя, чем Чжун Ли в том, что это не так уж важно. — Но они привыкнут. У них нет выбора, я понимаю. И ещё я понимаю, что это будет ужасно, если я приведу Вас и представлю. По крайней мере, сейчас, — на губах против воли появилась даже обнадёживающая улыбка. Её он обратил к Чжун Ли. Тот склонил голову, в его глазах мелькнуло что-то неожиданно тёмное. Чайлд замер, коротко выдыхая от тёплой ладони, коснувшейся его щеки. Дыхание замерло у него в груди, когда Чжун Ли наклонился и спросил: — Если они не примут меня как твоего партнёра, как того, кто хочет разделить с тобой всю свою оставшуюся жизнь, — Чайлд моргнул на этих словах, отдавшихся ему прямо в сердце, а Чжун Ли закончил, — то ты послушаешь их? — Откажусь ли я от Вас? — ухмылка вышла кривой, потому что озвученный вопрос не должен был быть… таким. Однако Чжун Ли кивнул. Чайлд поджал губы и едва заметно мотнул головой, так, чтобы не скинуть ладонь с собственной щеки. — Хорошо, — отозвался Чжун Ли, и Чайлд закрыл глаза, дрожа от того, как вторая рука начинает поглаживать его бок. И сдался, воспринимая это как разрешение. Обвив руками шею Чжун Ли, он притянул его к себе ближе, тут же касаясь чужих губ своими, после оставляя короткие поцелуи по всему лицу, теперь уже жмуря глаза до лёгкой боли в висках. Сердце рвалось из груди то ли с болью от мыслей о семье, то ли со страстью от того, что он здесь. От того, что он смеет расценивать Чжун Ли как своего партнёра на всю оставшуюся жизнь. Его затрясло от осознания только сильнее, и он распахнул глаза, когда вдруг оказался прижат к простыне. Его груди коснулись длинные волосы — Чжун Ли распускал их по ночам. Чайлд зажал легкие, шелковистые пряди между пальцами, затем взглядом скользя по загоревшимся сильнее золотым узорам на руках, по чёрной, нечеловеческой коже, которую начинали освещать первые лучи солнца. После посмотрел вверх, в лицо Чжун Ли. На него глядели, внимательно, даже пристально. Зрачки коротко двигались в стороны, расширяясь всё сильнее, вновь затапливая собой золотую радужку. Чайлд запрокинул голову, когда в его волосах на мгновение сжались пальцы и едва не застонал, ощутив прикосновение губ к горлу. — Нет! — прошипел он, мгновенно стискивая пальцами чужие плечи и ненавидя себя за слабость в хватке. Начавший было отстранятся Чжун Ли замер, и Чайлд выдохнул. — Нет, не смейте меня игнорировать, Вы это делаете с самого пробуждения! — Ты слаб, — он мог поклясться, что слышит звон напряжения в голосе Чжун Ли. Он усмехнулся и уточнил: — Вас это тревожит или не возбуждает? Повисло молчание, и Чайлд, не дождавшись, опустил взгляд. Кожа горела, и если к нему сейчас не прикоснутся, то, очевидно, придётся всё взять в свои руки и самостоятельно залезть на Чжун Ли. А мысль оказалась неожиданно интересной, и он даже собрался попытаться приложить силу, чтобы исполнить быстро сложившийся в голове план, как ему ответили: — Тревожит. И только. Он не сможет перевернуть Чжун Ли — осознание настигло быстро, но оно не оказалось таким уж разочаровывающим. Чайлд ухмыльнулся, намеренно впиваясь ногтями в кожу на плечах и напрягаясь, пытаясь притянуть его к себе. Вышло откровенно плохо, потому что первое время Чжун Ли совершенно не двигался. Только затем, всё же, склонился. Чайлд задохнулся, когда зубы сомкнулись у него на шее. Не сильно, но ощутимо, и он задрожал, проводя руками по плечам, лопаткам, собирая жар, закрывая глаза и запрокидывая голову. Когда он вновь посмотрел, то увидел, как по потолку ползут лучи рассвета. И почувствовал, как не потерявшие в мощи руки гладят его по бокам, как одна из них спускается к его бедру, а вторая заползает под спину и заставляет прогнуться. Удивлённый вздох вырвался у него непроизвольно. Чайлд невольно вцепился пальцами в распущенные волосы Чжун Ли. Тот поднял горящий взгляд, обдавая дыханием грудь. Чайлд сглотнул, не совсем до конца понимая, чему именно он сейчас удивился — ощущению или самому факту происходящего. Чжун Ли же замер, продолжая сверлить взглядом, как спрашивая разрешения, и находясь губами в опасной близости от соска, который только что взял в рот и поспешно отпустил. — Сделайте так ещё раз, — сказал Чайлд почему-то тихо. Отпускать волосы Чжун Ли он отказался заранее, но его об этом и не просили. В животе всё скрутило от того, что Чжун Ли чуть склонил голову, сверкая довольным, обжигающим взглядом. Желанию запрокинуть голову и выгнуться сильнее противиться оказалось сложно. Чайлд протяжно выдохнул, стараясь привыкнуть к новому чувству, покрываясь мурашками. Как-то до этого в его голову не забредала мысль, что это место у него может быть чувствительным, но каждый раз, когда Чжун Ли проходился по нему языком, его будто прошибало короткой молнией. Не так приятно, чтобы до слёз на глазах, как бывало обычно, но достаточно… интересно. Чайлд помассировал голову Чжун Ли закрывая глаза и ощущая, как ставшую чувствительной кожу обдают горячим дыханием, а затем втягивают в рот. И распахнул глаза, вместо широкого языка ощущая тонкий, слишком гладкий и обвивающий. Удержать тихое ругательство не удалось — Чайлд попытался стиснуть ногами бока Чжун Ли и резко поднял голову, когда в него без зазрения совести впились зубами. Очередную волну крупных мурашек это не отменило. Чжун Ли стрельнул взглядом, отстранился, разжимая зубы и демонстрируя, что именно он сделал. — Это так и должно быть? — хмыкнул Чайлд, глядя на собственный сосок, покрасневший, набухший и пульсирующий от недавней боли. Видимо, Чжун Ли не хотел его откусить, просто чуть сжал зубами, но тем не менее. Чайлд облизнул губы и в отместку впился ногтями в плечо Чжун Ли, склонившегося над другой половиной его груди. Наверное, это не совсем нормально. Чайлд не был уверен, но во всём этом точно было что-то такое, что заставляло его дышать с приоткрытым ртом. Либо всё дело в Чжун Ли, который принялся использовать не только свой рот, но и пальцы, либо же всё из-за той проклятой чувствительности. Вероятно, всё одновременно. Первый стон из него буквально выдавили. Чайлд выгнулся лишь сильнее, подставляясь тонкому, уже точно не человеческому языку, скользящему по его коже, и зубам, порой смыкающимся на самых истерзанных местах. Чайлд опустил взгляд, но разглядеть не получалось, и ему хотелось продолжать запрокидывать голову, вжиматься затылком в кровать и дышать, дышать так, чтобы стало хоть капельку легче. Но легче не становилось. Даже когда Чжун Ли вдруг отстранился, нависая над ним, придавливая одним взглядом, облегчение не наступило. Потому что тело мучительно ныло от скопившегося возбуждения, а разгорячённую и раздражённую кожу начал неприятно холодить утренний воздух. Хоть в комнате и было тепло, а окна не открывали. Чайлд сглотнул, ёрзая, опуская взгляд и не сдерживая нового стона, когда внизу его коснулись горячие пальцы. Из-за ситуации и того, что Чжун Ли неожиданно уделил внимание тому, чему никто из них обоих не уделял раньше, Чайлд был чрезмерно возбуждён. Потому не прошло и нескольких секунд, как по его члену провели сжатыми в кольцо пальцами вверх-вниз. Повторили, не останавливаясь даже на мгновение, и Чайлд попытался надавить на плечи Чжун Ли, чтобы приблизить его к себе, потому что сейчас он был непозволительно далеко. То ли из-за яда, то ли из-за сна, то ли из-за прочей усталости, а в голове встал такой плотный туман, что в нём терялись мысли. Чайлд впился губами в шею Чжун Ли, жмуря глаза, ощущая начавшую пульсировать в висках боль и разбегающиеся по всему телу приятные волны, оседающие в паху и в сердце. С каждым мигом, с каждым движением чужих пальцев, с каждым прикосновением сухих губ к его коже и движением языка на всё ещё ноющих сосках, жар охватывал его крепче. Из груди рвались тихие стоны, а глаза начало печь особенно неприятно. Он вновь вжался губами в губы Чжун Ли, приоткрывая глаза, смотря мутно из-за скопившихся слёз, дёргая бёдрами, пытаясь ускорить темп. И выгнулся, мелко задрожав от усилившейся хватки, от скорости и от того, что на внутренней стороне бедра остался влажный след, когда Чжун Ли упёрся в него, дав ощутить собственную твёрдость. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать. Осознать и понять, что он не согласен. Он открыл рот, чтобы сказать, но сорвался на очередной стон, с ужасом ощущая, как его подталкивают к грани, едва ли не вынося за неё. Вжавшись в простыни в попытке уйти от движений, он выдал что-то, похожее на скулёж. — Стойте, — прошипел он, всё же собравшись с силами и отказавшись от собственного желания. Хотелось продолжать толкаться в горячую руку, чувствовать, как немного грубые пальцы намеренно задевают чувствительную кожу. Но он заставил себя не двигаться, и повторил уже громче. — Остановитесь! Вышло не так громко, как хотелось бы, но приложи он чуть больше усилий, то тогда бы его слова грозили перерасти в стон, а то и в крик. Он заставил себя застыть на месте, переживая то, как было приблизившийся оргазм отступает, оставляя после себя лишь дикую неудовлетворённость. Такую, что вырвала из него разочарованный вздох. — Тебе больно? — спросил Чжун Ли, и Чайлд не сдержал усмешки от искренней, но немного глупой заботы в голосе. Разве было похоже, что ему больно? Может, он и чувствует себя так, будто никогда слабее не был, однако же… Он схватился за волосы Чжун Ли и притянул его голову к себе, затем упираясь в его лоб своим и шумно вдыхая. Верховный Адепт всегда, что ли, шелковицей пахнет, или Чайлд просто не придавал этому значения до сих пор? Разве Властелин Камня, Гео Архонт не должен пахнуть, например, морой? — Господин, — он прищурился, коротко мечась между двумя вариантами, и выбрал второй, — Моракс. Это стоило глаз, загустевших в янтарь; это стоило того сложного, тяжелого выражения, которое поспешно попытались скрыть. А в янтаре всё равно блеснул голод. Голод, от которого Чайлда пробрало до самых костей, и он не сдержал дрожи и очередной волны мурашек. Так на него ещё не смотрели, будто бы с желанием пробраться в грудную клетку и выпить всю кровь из его сердца. А ещё Чайлд не знал, что тревога, запорхавшая в его животе бабочками, может быть настолько леденяще приятной. Уже почти заживший след от укуса на шее вспыхнул фантомно, напоминая, что у Чжун Ли очень острые зубы, а хватка челюстями — железная. — Господин Моракс, — уже провокационно протянул Чайлд, расплываясь в улыбке и чуть отстраняясь, чтобы в полной мере увидеть этот пробирающий взгляд. Он сглотнул, собираясь с мыслями, чтобы озвучить наконец. Слова сорвались с языка почти что сами. — Мне бы хотелось, чтобы мне было больно. А ещё я, — он заставил себя не дрожать от вспыхнувшего в янтаре огня, от улыбки, обнажившей клыки на долю секунды, от того, как протяжно вдохнул Чжун Ли, вбирая в себя крупицы его откровенного желания. Чайлд закончил, вновь гордясь тем, что подрагивали у него лишь похороненные в распущенных длинных волосах Бога пальцы, а не голос. — Хочу, чтобы Вы кончали вместе со мной. — Аякс… Чайлда едва не подбросило на кровати от прорвавшегося из глотки Чжун Ли рычания, а после — из-за резкого движения рукой по его члену. Его буквально заставили выгнуться, надавив на спину, после вдруг вжимаясь бёдрами между его разведённых ног так, что перед глазами заплясали звёзды. Он захлебнулся в крике от зубов, неожиданно крепко сжавшихся вокруг одного из его сосков. Его ноги раздвинули шире. Чайлд заморгал, прогоняя вновь появившиеся слёзы, сдерживая рвущееся уже с хрипами дыхание от того, как Чжун Ли будто на пробу двинулся, потираясь о него, едва ли не скользя из-за естественной смазки. Тот выпрямился, стряхнув со своих плеч слабо цепляющиеся за него руки. Его чуть мутный от возбуждения взгляд заставил пламя внутри Чайлда загореться с новой силой. — Ты испытываешь меня каждый раз, — проговорил Чжун Ли вкрадчиво, проводя ладонями по коже на внутренней стороне бедра Чайлда и дыша будто бы спокойно, но крылья его носа слишком усердно подрагивали. Чайлд улыбнулся, бросая короткий взгляд на свою грудь и с трепетом замечая красный след от зубов, окружавший один из его сосков. Не до крови, но на грани. — Вы подозрительно осторожничаете, — ответил Чайлд, сжимая простыню в кулаках и чуть сводя ноги, чтобы сжать коленями бока Чжун Ли. — Потому что мне стоит меньше общаться с Барбатосом, — выдохнули ему в ответ и вдруг наклонились вперёд. Чайлд хотел было спросить, при чём тут Анемо Архонт, но эта мысль мгновенно вылетела из его головы, когда Чжун Ли горячо прошептал ему в лицо. — Я хочу использовать твои бёдра. — Да, — ответил Чайлд, даже не дав себе подумать. Только потом добавил, не уверенный. — Не знаю, что именно Вы хотите сделать, потому Вам придётся показать. Ответом ему был оскал. Чайлд охнул, когда его ноги вдруг подхватили под колени и подняли. Чжун Ли устроил их у себя на плечах, снова выпрямившись, и опустил руку. Чайлд стиснул зубы, не давая вырваться стону — его плоть снова сжали, провели снизу вверх, словно пытаясь выжать из неё ещё больше. Затем влажная рука Чжун Ли даже как-то аккуратно прошлась по внутренней стороне бёдер, и кожу начало холодить из-за появившейся на ней смазки. Чайлд пристально наблюдал за тем, как Чжун Ли заставляет его скрестить ноги на одном из его плеч. — Сожми их, — приказал он, и Чайлд всё же застонал, вновь ощущая порхания бабочек в животе от этого взгляда, от этого голоса, от вообще всего, что он сейчас видел и слышал. И попытался исполнить приказ, но Чжун Ли недовольно покачал головой, когда на пробу просунул ладонь между его ногами. На извинения Чайлду сорваться не дали — он вздрогнул, проглатывая их, когда его ноги обхватили и стиснули с неожиданной силой. Сковывая так, что он не мог ими даже двинуть, и мгновенно толкнулись между ними. Чайлд не понял, что произошло, но его выгнуло, а грудь — сдавило от стона на долю секунды. Это было совершенно иначе, совсем, ни в каком сравнении с проникновением. Не больно ни в коем роде, просто необычно, странно и… приятно. Спустя несколько вырвавшихся прямо из сердца стонов до Чайлда наконец дошло, в чём же загвоздка и почему толчки, казалось бы, грубые, до шлепков кожи о кожу, заставляют его хвататься в бессилии пальцами за простыню. Потому что каждое движение, каждое скольжение Чжун Ли между его бёдер, задевало его продолжавший истекать смазкой член. Проезжаясь по нему, возрождая в животе тяжёлое пламя, растекающееся до сердца и головы. И этого мучительно не хватало, его будто приковали к земле в шаге от желанной грани. — Аякс, нет, — порывистый приказ Чжун Ли заставил Чайлда отвернуться, убрать тянувшиеся к себе руки и снова стиснуть пальцы. Он дёрнулся, понятия не имея, как в принципе может исправить ситуацию и усилить давление, но его попытка оказалась бессмысленной — его продолжали держать крепко. На миг показалось, что ноги начинают неметь от того, как их сдавливали. Золотые линии вспыхнули особенно ярко, перекрывая своим светом рассветные лучи. Чайлд тяжело выдохнул, вдруг цепляясь за край кровати — мелькнула мысль, что его сейчас аж скинут с неё. Кажется, она вообще ходила ходуном. Чайлд приоткрыл рот, но не смог ничего сказать, прикипая взглядом к чёрным пальцам на своих бёдрах, которые давили слишком уж болезненно, будто бы пытаясь вспороть ему кожу… В голове щёлкнуло. Судорога сковала его тело, когда он всё же увидел, как чёрные драконьи когти впиваются ему в плоть, действительно раздирая. Закусив губу до ослепляющей боли, он выдохнул, ощущая, как его трясёт и вместе с этим он кончает себе на живот. Толчки резко прекратились, его ноги грубо раздвинули, и Чайлд всё же простонал имя Бога, потянувшись к его плечам. Свежие царапины жглись, но ему стало так всё равно от того, что Чжун Ли снова вжался в него и опалил дыханием след укуса на груди. Чайлд поймал его руку, впиваясь взглядом в когти и в дымке сознания целуя горячую ладонь, после языком проходясь по пальцам. Мысли вышибло из головы окончательно, когда он открыл глаза и увидел, как изо рта Чжун Ли высовывается длинный, розовый язык, обводя укус на его груди. В полыхающих золотом глазах плясало нечто дикое, то, что могло сломать человеческую оболочку Моракса в секунду. Казалось, ещё мгновение, и по простыне поползёт хвост. Однако всё, что подумал Чайлд на этот счёт — это то, что он хочет задыхаться от драконьего языка в своём горле. И так горячую щёку обожгло мокрым следом. Чайлда затрясло от рычания, с каким Чжун Ли выдохнул ему в лицо, снова поддаваясь вперёд бёдрами, вжимая, потираясь. Его когти прошлись по уже зажившим на боках ранам, прослеживая их и будто собираясь вскрыть. Чайлд только сильнее прижался к нему, сжимая зубы на плече и пылая от ощущений, повторно выталкивающих его за грань. С зажмуренными глазами, с порывистым дыханием и продолжая смыкать зубы на одной из золотых линий на чёрном плече, он вобрал в себя дрожь Моракса. Живот повторно окропило, и Чайлд приоткрыл глаза, чувствуя, как по венам разливается усталость. Разжав зубы и насладившись видом оставленного им следа, он откинулся на кровать, протяжно выдыхая. Затем перебирая пальцами взъерошенные и далёкие от привычной укладки волосы Чжун Ли. В уголках глаз привычно жгло — в этот раз он даже не заметил, текли ли у него слёзы, но, видимо, текли. По крайней мере, болело не так сильно. Золотые глаза продолжали смотреть пытливо, и Чайлд улыбнулся им. После в замешательстве ощущая приставленный к губам коготь. Не отрывая взгляда от сосредоточенного лица Чжун Ли, приоткрыл рот, сразу же высовывая язык и скользя им по всей длине, чувствуя солёный вкус собственной крови. Чжун Ли сощурился, опасно, улыбаясь, склоняя голову и наблюдая. И убрал руку, проходясь кончиками когтей по шее, затем касаясь её губами в коротком поцелуе, и тихо проговорил: — Нам надо привести себя в порядок. — Да, наверное, — выдохнул Чайлд, теперь ощущая помимо усталости и удовлетворения неприятную липкость между их телами. Не то, чтобы это было чем-то особенно ужасным — он мог бы и потерпеть, — однако же идея лежать потом в кровати снова, но уже чистыми, привлекала больше. То, что голова у него не закружилась, когда он сел, можно было считать за хороший знак. Потянувшись и разминая мышцы, он обернулся к окну, за которым продолжал заниматься рассвет. Солнце освещало и пробуждало Гавань. Чайлд сощурился, раздумывая о том, что спать ещё он точно не собирается. — Когда у Вас снова будет выходной? — спросил он. На самом деле, он не до конца был уверен, какой сейчас день недели. С работой на той же стройке за этим следить было в разы проще. Сейчас же, когда поручения Гильдии можно было выполнять, когда душе угодно, важность общепринятых выходных затерялась. Естественно, он знал, что Чжун Ли отдыхает от работы тоже, но раньше на кону не стоял их спарринг. — Мне обещали оформить отпуск, — неожиданно ответил Чжун Ли, уже собирая растрёпанные волосы в хвост и вставая с постели. Чайлд без единой толики смущения взглянул на белёсые капли, начавшие уже застывать на коже живота Чжун Ли, и медленно спросил: — Вот так просто? — Не совсем, — пожал плечами тот, скрывая вид на результат их общего бесчинства за тканью халата. Чайлд моргнул, сгоняя наваждение, и тоже поднялся, тут же проклиная вчерашнего себя за желание потягаться с адептом в силе. На ноги встать удалось, хоть и не без труда — их слишком подозрительно потряхивало. Тоже натянув халат, он обернулся и тут же наткнулся взглядом на протянутую руку. — Госпожа Ху Тао хитрит с Вашим отпуском? — улыбнулся Чайлд, сжимая ладонь Чжун Ли и позволяя увести себя из спальни. Ему усмехнулись, качая головой. — Думаю, мне стоит подобрать место и время получше, если я хочу ответить на вопрос, в чём же именно хитрость. Чайлд в удивлении вскинул брови, но кивнул. Звучало интригующе, а раз так, то не грех и подождать. Тем более, что не звучало так, будто ждать надо долго, а спешить пока что было некуда. С каждой минутой день становился всё лучше и лучше. Если не считать того, что, по факту, он начался идеально. И всё же Чайлд не сдержал облегчённого вздоха, когда смыл остатки сна и слёз с лица. Посмотрев в зеркало, сощурил глаза — краснота спала не до конца и до сих пор казалась симптомом какой-то очень неприятной болезни. Однако хоть кровью не плакал. Видимо, Бай Чжу делает какие-то волшебные лекарства. В ванной зашумела вода. Чайлд скосил в её сторону взгляд, поджимая губы от вида, как Чжун Ли стягивает халат и забирается в воду. Немного подумав, Чайлд отбросил все сомнения и тоже разделся. На лице Чжун Ли не возникло даже намёка на удивление, когда к нему присоединились и устроились между его ног в набирающейся ванне. — Что такого сказал Анемо Архонт? — поинтересовался Чайлд и усмехнулся, когда Чжун Ли протяжно выдохнул. Не так тяжело, будто бы не хотел об этом поговорить. Чайлд украдкой взглянул на него — Чжун Ли задумчиво моргнул, после поднимая руку из воды и почти невесомо проводя мокрыми пальцами по рыжим прядям. — Иногда Барбатос говорит правильные и даже мудрые, но очень раздражающие вещи, — ответил он медленно, пересекаясь взглядом с Чайлдом, и на его лице вдруг скользнула горечь. Чайлд озадаченно нахмурился. Пока он пытался хотя бы ранить адепта, у Чжун Ли с Барбатосом произошёл какой-то конфликт? Тогда странно, что они разошлись мирно — Чайлд бы заметил бросок каменной глыбы или чего-то подобного, однако же Анемо Архонт просто исчез, прихватив за собой и Защитника Якса. — А что такого раздражающего? — всё же решил уточнить он, не совсем понимая, может ли спросить напрямую. Древние ссоры между Архонтами — звучало как нечто, что способно закончиться или дружеской беседой, или очередной войной. А Царица уже нарушила контракт, и, очевидно, нападение на Ли Юэ или Снежную — вопрос очень скорого времени. — Правда глаза колет, — вздохнул Чжун Ли, вдруг убирая руку обратно под воду. Чайлд вздрогнул, ощутив, как по коже его живота проходятся пальцы, смывая оставшиеся там следы более тщательно. В раз покрывшись мурашками, он сдержанно выдохнул сквозь зубы, затем сказав: — Вы сейчас пытаетесь отвлечь меня от темы? — Нет, — просто ответил Чжун Ли и, поймав недоверчивый взгляд, легко улыбнулся, оставляя быстрый поцелуй на виске. — Мне просто хочется тебя трогать. — Вы можете делать это когда Вам угодно, — довольно выдохнул Чайлд, сам проводя по чёрной ладони. Но та вдруг замерла. Чайлд непонимающе вновь повернул голову, и наткнулся на нечто… странное. Чжун Ли смотрел на него голодно. Точно так же, как в постели, но сейчас у Чайлда от этого взгляда прошлись мурашки, уже не очень приятные. Теперь, возможно, он будет несколько против, если ему решат вцепиться в шею. Он сделал медленный вдох, и ощутил давление — воздух будто бы сгущался, и дело было не в водяном паре. — Аякс, не надо, — тихо выговорил Чжун Ли. Чайлд моргнул, и наваждение спало. Чжун Ли прикрыл глаза, но его руки обвились вокруг тела Чайлда. Тот откровенно не до конца понимал, что именно сейчас происходит, но это было чем-то определённо очень важным. — Мне кажется, Вы думаете о чём-то нехорошем, — предположил он осторожно, вновь касаясь ладоней на своём поясе и чуть оглаживая их тыльную сторону. В спину ему вновь с силой билось чужое сердце, и, казалось бы, всё должно быть нормально. Они же сидят в одной ванной, нежатся сразу же после утренней близости, и у них не должно быть какой-то скрытой напряжённости. До этого момента Чайлд был уверен, что всё более, чем прекрасно. Однако теперь память услужливо подсовывала эту странную осторожность и аккуратность Чжун Ли, которой не было даже в их первый раз. Что-то было не так, и Чайлд постепенно начинал раздражаться, потому что не понимал причины творящейся в голове Чжун Ли вакханалии. А именно что вакханалия там и творилась, потому что Чжун Ли замолчал на очень и очень долго, будто бы ему действительно надо было подбирать слова. Но Чайлд терпеливо сидел, стараясь дышать и концентрироваться на воздухе вокруг. Однако тот более не тяжелел от силы. На мгновение почудилось, что Чжун Ли попросту уснул, но нет, он просто сидел и сверлил воду взглядом с крайне задумчивым выражением лица. Будто бы был спокоен, однако в золотых глазах вилось что-то тёмное, страшное и самому ему неприятное. — Мне казалось, — наконец он заговорил, и Чайлд тут же впился взглядом в его лицо, но Чжун Ли продолжал оставаться спокойным, — что это будет серьёзно, но не настолько важно для тебя. Но сейчас я думаю, что это очень нечестно с моей стороны давать тебе такой выбор. — Сначала скажите, что за выбор, а потом я уже сам решу, честный он или нет, — ответил немного недовольно Чайлд, когда Чжун Ли вновь замолчал. Тот хмыкнул, и в короткой усмешке снова мелькнула нотка горечи. Он вдруг поймал в воде руку Чайлда, сжал её и вытащил на поверхность. Чайлд моргнул и затаил дыхание, видя, как на чёрных пальцах вновь проступают когти. Они несильно вцепились в его кожу. И ни намёка на чешую до сих пор. А когти не казались такими уж длинными, но острыми — это точно. Аккуратные, такие же чёрные, без золотых прожилок и словно бы совсем даже обычные, но в груди всё равно почему-то защемило. — Я был серьёзен, когда говорил, что хочу разделить с тобой всю жизнь, — сказал Чжун Ли негромко, и Чайлд посмотрел на него. Золотые глаза вспыхнули, нечеловеческие зрачки в них увеличились, и Чайлд не удержался, всё же подаваясь вперёд и коротко целуя в губы. В ту же секунду его руку пронзило болью, и он не сдержал вздоха, но взгляда не отвёл. Боль не прекращалась. — Я тоже, — ответил он порывисто. Чжун Ли моргнул, обдавая дыханием его лицо. — С тобой я готов разделить и смертность, и бессмертие, — в его голосе послышался драконий рокот. — Но знай, что если ты выберешь второе, то я не отпущу тебя до конца собственной вечности. — Что? — Чайлд непонимающе нахмурился, совсем не улавливая. — Как я могу выбрать? Вы что, можете… — Могу, — ответил Чжун Ли серьёзно. И Чайлд ощутил, как его сердце срывается в пропасть, а в голове кружатся в танце мысли. Только прежде, чем он успел прийти в себя, совладать с расцветшей в груди радостью, с тем, как резко и гулко забилось в груди было остановившееся сердце, его сжали сильнее, и Чжун Ли вновь поцеловал его в висок, туда же горячо выдыхая. — Сейчас ни один из твоих ответов я не имею права принять, — заговорил он тихо, почти что шёпотом, но Чайлд слышал каждое его слово. — Тебе надо подумать, тщательно, прошу тебя, потому что иначе я не смогу себя остановить. Подумай обо всём, что ты можешь потерять, если согласишься, Аякс. «Потому что Вы не отпустите меня потом» — закончил за него Чайлд у себя в мыслях, и очень медленно кивнул. Чжун Ли почувствовал его согласие, но не отстранился, продолжая сидеть и касаться его так, будто боялся, что он растворится в воде. Чайлд слабо улыбнулся, не зная, нормально ли то, что всё, что он сейчас ощущает, эту эйфорию, заполнявшую каждую клеточку его тела.

***

Глаза болезненно щипало после капель аж с полчаса. По сравнению с этим, боль от новых царапин — благо, что не таких уж и глубоких, на удивление, видимо, Чжун Ли всё же сдерживался, — казалась совершенно неинтересной. Когда первый порыв из радости и всепоглощающего чувства, которое утопило в себе Чайлда, прошёл, то он действительно решил подумать. После того разговора в ванной Чжун Ли не пытался спрятаться от него — нет, они вернулись в спальню, легли, и Чжун Ли неожиданно взял в руки какие-то документы из бюро. Красноречивее отказа Чайлд ещё не видел, но со стойкостью принял его, всё же решив выполнить просьбу. Лучше всего думалось под небольшое развлечение. Вертя в руках свой Глаз Бога, он наблюдал за созданными им остроносыми рыбами — снежными странниками. Они небольшой стаей из пяти плавали в воздухе. Иногда Чжун Ли отрывал взгляд от проклятой работы и наблюдал за «представлением». Чайлд пару раз углядел на его губах тень улыбки, будто бы ему действительно очень нравилось наблюдать за этим. Странно, а рыбу ведь на дух не переносит. Тем не менее. Чайлд хотел быть с Чжун Ли. Его желание не изменилось с того момента, как он признал — в первую очередь для себя — что в его сердце теперь есть место лишь для одного Бога. Хотя, определённо, на подобное отношение он не рассчитывал, и всё это казалось пределом мечтаний, несбыточным сном и прочее и прочее. Но он буквально лежит в одной кровати с Чжун Ли, с Мораксом. А теперь ему предлагают делать это на протяжении оставшейся вечности. Вероятно вечность — за пределом той несчастной сотни лет, которой раньше Мораксу хватало, а сейчас он передумал. Сердце на подобные мысли отзывалось лишь ненормальным теплом. А, может, это и нормально. Чайлду сравнивать не с чем. Что касается того, что он потеряет, если согласится… Адепты жили по одиночке, насколько он слышал. А ещё он слышал, что Янь Фэй, лучший адвокат во всём Ли Юэ, дочь адепта и человека. Только вот в книгах и различных трактатах, которые он читал, не упоминалось о бессмертии партнёров местного пантеона. — Вы такое уже делали? — спросил он, растворяя водяных рыбок в воздухе и поворачивая голову к Чжун Ли. Тот скосил на него взгляд и покачал головой. Сразу уловил, о чём речь. — Нет, ранее задумываться об этом не было нужды. В который раз за этот день Чайлд ощутил, как его сердце пропускает удар, а после в груди расцветает нечто невообразимое. Здравый смысл шептал, что, возможно, ему немного врут, — за шесть тысяч лет ни единой мысли о подобном не возникало? — но он успешно задавил и затолкал куда подальше такие мысли. Сейчас был он, сейчас говорили только о нём. И теперь Чайлд понимал, что именно за голод горел в глазах Чжун Ли совсем недавно — он сам сейчас ощущал его. — А для других адептов? — продолжил он. Золотые глаза похолодели слишком резко. Чжун Ли хмыкнул, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшее на него настроение. Он отложил документы, сложил руки на груди, отвёл взгляд в стену. И вновь повернулся к Чайлду. Тот вздрогнул, когда к нему приблизились, но не отшатнулся, и склонил голову. Чжун Ли помолчал, рассматривая его внимательно, и тихо сказал: — Я слишком жаден, чтобы по достоинству оценить твою смертность. Но я приму её, если ты того захочешь. А другие — они не просили меня, не думали об этом, не хотели. Не желаю отвечать за их благополучие сам. Чайлд опустил взгляд, кивая и с сожалением ощущая, как Чжун Ли отстраняется. Немного подумав, он улыбнулся и вновь взглянул на Чжун Ли, после вставая с кровати: — Мне нравится считать, что для меня Вы делаете такое эгоистичное исключение. На пару мгновений Чжун Ли нахмурился, будто бы услышал упрёк, но его лицо тут же расслабилось, когда Чайлд легко поцеловал его в щёку. — Я скоро вернусь, — сказал он, не решаясь убрать руку от лица Чжун Ли. Тот взглянул на него, вызывая очередной прилив мурашек, и уточнил: — Мне точно не надо с тобой идти? — Не надо, — покачал головой Чайлд, всё же делая шаг назад и выходя из спальни. Дневное солнце чуть слепило глаза, когда он уже шагал по улицам Гавани. Вокруг царило вчерашнее умиротворение — не хватает ещё одного взрыва, чтобы всё опять оказалось в панике. Чайлд откровенно не понимал, импонирует ли это притворство ему или нет, ведь Цисин точно уже знают, что стоит ожидать нападения и очередных инцидентов. Хоть на пристани, хоть в самом центре, не так важно. А ещё за ним следовал миллелит. Чайлд заметил его, сделав всего один поворот за угол. Если учитывать то, что сказала Гань Юй, то за ним следят не из-за него самого, а потому что он является целью Фатуи. И, на самом деле, он был слегка удивлён, когда не подвергся очередному нападению, только выйдя за порог. С другой стороны — Фатуи могли затаиться ради наблюдения. Только сейчас Чайлд чувствовал угрозу лишь от того самого неудавшегося шпиона, да и то, настолько слабую, что нельзя её было воспринимать всерьёз. Чайлд лишь бросил слишком однозначный взгляд на миллелита, прежде чем скрыться за дверью нужного дома. Если сегодня общий выходной — а именно поэтому на улицах было так много народу, и потому Чжун Ли проводил время не в бюро, а дома, — то семья не должна разбрестись по всей Гавани. По крайней мере, ему хотелось верить, что он достаточно хорошо знает их. Он замер перед дверью, потоптался. Страшно было не заходить и говорить. Поговорить с семьёй не трудно, не тяжело, он умеет выкручиваться, в прошлые разы с этим проблем не возникало. Просто подсознание снова начало шептать о Чжун Ли, о том, что он хотел быть причастным к его семье. Судя по всему, просто из собственных каких-то размышлений о человеческих порядках. Или у Богов тоже так надо делать. В голове невольно всплыла та картина, как Анемо Архонт вместе с Защитником Якса лежали на склоне холма, прижимаясь друг к другу совсем не по-дружески. На этой мысли Чайлд вдруг и остановился, после прокручивая те странные слова Чжун Ли про Барбатоса. И фыркнул себе под нос — он невольно стал свидетелем семейной драмы Моракса, у которого Бог свободы отобрал сына? И как давно это произошло? Он потряс головой, прогоняя неожиданно открывшееся подозрение, что Защитник Якса — сын Моракса. Вчера, провоцируя адепта, он скорее шутил. Но, видимо, попал в точку. Хмыкнув, он вновь вернулся к двери перед собой. Что ж, ему предстоит собственная семейная драма. Не то, чтобы он не понял, о какого рода потерях говорил Чжун Ли. И Чайлд не знал, хорошо ли то, что он продолжает чувствовать холодок по спине от мыслей, что ему правда надо делать такого рода выбор. Возможно, Чжун Ли опять был прав — это не совсем честно. С другой стороны — Чайлд готов умереть у него на руках во время войны с Царицей. Судя по словам всё того же Якса, там свой конец он и встретит. Тогда вообще имело ли смысл выбирать, если он уже решил последовать за Чжун Ли на поле боя? И так и так вновь покинет семью. Сердце невольно сжалось, Чайлд неожиданно для самого себя обхватил плечи руками, тихо выдыхая и погружаясь в пучину из мыслей. Всё же, нападению он подвергся, выйдя из дома Чжун Ли, но то было нападение его собственного сознания. Будто бы только сейчас вспомнил о проблемах, которые надо решить. «Он говорил, что начнёт войну только по твоему желанию» — зашипело в голове подсказкой. Точно, это же «подарок». Чайлд улыбнулся этой мысли. Хитрые контракты Моракса, когда он ставит за собой последнее слово. И за ним же стоит право объявить войну или нет. Чайлд вновь ощутил разливающееся в груди тепло, не обжигающее, а будто бы обволакивающее его сердце и рёбра. Как что-то очень давнее, уже и незнакомое почти. Вероятно, он может какое-то ещё время побыть с семьёй, так? Как смертный, не как тот, от кого они отвернутся, если он согласится на предложение Чжун Ли. А потом… потом он будет с Мораксом. С лёгким сердцем он постучал в дверь. Правда рукой почему-то обхватил Глаз Бога на поясе, будто бы это могло скрыть от чужих взглядов окантовку. Матери она не понравилась, она словно увидела в этом какое-то пугающее предзнаменование. А такое увидят и другие. Чайлд вдруг растерял весь свой лёгкий настрой, опуская взгляд и осматривая себя. В сердце кольнуло от осознания — на нём уже не было никаких знаков Фатуи. И давно, он сам их содрал без особых раздумий. Но то было на старой серой форме, которая сейчас уже уничтожена, а одет он в то, что дал ему Моракс. Осознание нахлынуло на него потоком, и он вдруг задался вопросом: о чём он собрался говорить с семьёй? — Аякс! Он вздрогнул, едва не отшатнувшись от двери, но устоял на месте. В момент, как натянул улыбку, ощутил, как приходит в себя, справляется с мыслями. На пороге стояла мать, и не хотелось встречать её с очень ошарашенным выражением лица. Чайлд лишь коротко пожалел, что не ушёл, пока у него ещё была возможность. Но он заставил себя сделать шаг вперёд, погружаясь в незнакомую комнату и в незнакомый запах. Надо поговорить, надо предупредить о Фатуи, сказать, что Царица может напасть на них, надо… признаться? Чайлд надеялся, что улыбка на его губах, как никогда ощущавшаяся искусственной, не дрогнула и он не показал эмоций. — Тони нет? — спросил он, осматривая комнату с продолжавшими биться в голове мыслями. Антон выглянул из соседней комнаты. Отец неподвижно сидел за столом, мрачно опустив голову, и Чайлд перестал улыбаться. Тевкр тоже не выбежал. Может, и к лучшему. — Нет, она ушла, сказала, какие-то дела, — ответила мать. Чайлд кивнул, коротко сжимая руки в кулаки и твёрдым шагом направляясь к столу. Попутно поманил из соседней комнаты Антона. Было бы хорошо, будь Тоня тут — не чувствовалось бы такого сильного напряжения, от которого почти что воздух искрил. Мать не сглаживала ситуацию — Чайлд ощущал её взгляд на своём Глазе Бога, словно это являлось самой главной уликой, указывающей на то, кем он являлся. Он мечен Мораксом с головы до ног, а его сердце стучит только для него. Может, суть ещё и скрыта, но Чайлд ощущал, что ненадолго. Светлая мысль о попытке сохранения тайны, о том, что у него ещё есть шанс спасти положение, разбилась, когда отец поднял голову и посмотрел на него. — Что это на тебе? — спросил он. Чайлд невольно опустил на себя взгляд, очертил пальцами рисунок волн на железных наручах, и ответил: — И тебе привет, пап, — он похлопал по месту за столом, посмотрев сначала на мать, потом на Антона, призывая сесть. Последний смотрел на него с каким-то непонятным подозрением, и Чайлд ощутил заскрёбшуюся внутри тревогу. Младший брат ещё никогда не смотрел на него так. Будто знал о чём-то и заранее осуждал. Чайлд задумался, отворачиваясь, и сказал: — Мне надо поговорить с вами о том, что произошло вчера. Когда на Тевкра напали, — сделал паузу, оценивая повисшую тишину. Мать прикрыла ладонью рот в шоке, отец же не выразил никакого удивления, лишь сильнее сжал руки. Чайлд вдохнул, решая, что всё не так плохо. — В этом участвовали фатуи, посланные Царицей… — Её величество зла на нас, — прервал его отец. Чайлд неосознанно тут же захлопнул рот, по старой привычке: когда говорит отец — надо слушать. Но взял себя в руки, и ответил: — Она зла на меня, — он выдержал прожигающий насквозь взгляд отца, и продолжил, — но я боюсь, что вам тоже может достаться. Поэтому, пожалуйста, будьте осторожны, а я пока пропаду из виду. Но скоро всё закончится и… — Что? — Чайлд нахмурился, но остался на месте, когда отец вдруг поднялся из-за стола. Очень детская, призрачная мысль крикнула в голове, что надо извиниться, взять слова обратно и, желательно, сделать несколько шагов назад, чтобы оказаться вне досягаемости отцовской руки. Не то, чтобы отец бил Чайлда в детстве, он чаще использовал осуждающие взгляды и слова. Просто Чайлд ощутил опасность. — Я сказал, — повторил он как можно мягче, — что всё скоро закончится. Просто, подождите. Фатуи рано или поздно покажут себя снова. И тогда ему придётся вырезать их всех. Как только Царица поймёт, что её маленький шпионский отряд сгинул на землях Ли Юэ, то ей придётся либо отступить, либо же принять войну. Но про последнее — Чайлд ещё подумает об этом позже, когда выйдет из этой комнаты и вернётся к Чжун Ли. — Фатуи здесь? — спросил отец и, получив в ответ простой кивок, сказал невероятно холодным голосом. — И они пришли за твоей головой? Чайлд снова кивнул, на пару мгновений впиваясь ногтями в ладони, отрезвляя себя насильно. Он буквально ощущал, как под ногами кончается земля с каждым шагом, что он делал в этом разговоре. Пропасть была непозволительно близко. Почему-то ему чудилось, что её дно светится золотом уже родных глаз. — Почему Её величество зла на тебя, Аякс? — припечатал отец. Чайлд заставил себя не отводить взгляд — ему не за что было стыдиться, и он не провинившийся пятилетний ребёнок. Потому он просто сделал незаметный вдох, будто бы не для того, чтобы успокоиться, а для того, чтобы ответить. — Из Фатуи уходят только мертвецами, пап, — сказал он, слегка ненавидя себя за то, что у мамы вырвался поражённый и испуганный вдох. Отец не дрогнул лицом — он знал об этом, конечно. Чайлд кивнул сам себе, теперь чувствуя, как сердце леденеет. Захотелось домой. — Я предал Снежную, — закончил он свою мысль. — А Царица не прощает предателей. — Нет, — выдохнула мать и тоже поднялась. Чайлд с удивлением ощутил, как её руки обнимают его лицо, покрываясь мурашками от того, какие они холодные в пальцах, а ему в нос хлынул всё тот непонятный и незнакомый запах. Мать посмотрела на него умоляющее. — Скажи, что это не так! Скажи, что тебя заставил Гео Архонт! Что ты хочешь вернуться домой, в Снежную! Да хоть скажи, что это всё из-за девушки, что ты влюбился и просто запутался, Аякс, прошу! Он слегка опешил от того, как быстро мольбы переросли в рыдания. Обхватив руками ладони матери, он сжал их, стремительно пытаясь подобрать слова, чтобы успокоить. За него это сделал Антон: — Он с мужчиной, а не с девушкой, — буркнул он, но так, что услышали все. Чайлд ощутил, как материнские ладони каменеют в его пальцах, перестав походить на мягкие и любящие. Он подавил вздох и исподлобья посмотрел на брата, после шепча: — Спасибо, Антон. Тот в ответ только отвернулся, устремляя ледяной взгляд в стену. И откуда узнал? Чайлд коротко задумался, а потом выдохнул — на стройке было с десяток свидетелей тому, как он уходит с Чжун Ли. Злости в груди не расцветало, и он снова посмотрел на мать. В её глазах застыли слёзы, смотрела она неверяще, но будто бы даже не особо удивлённо. Чайлд заставил себя отпустить её руки, затем поворачиваясь к отцу. Тот стискивал края стола ладонями так, что у него побелели пальцы. — Поэтому вам нужна была защита, — заговорил Чайлд спокойно. — Потому что я предал Царицу и выбрал Моракса. Мне нужно было позаботиться о вас, поэтому я заключил контракт с ним. Это не плен, потому что он должен защищать и оберегать вас, в обмен на моё посмертное служение ему. Челюсти свело от той силы, с какой он стиснул их, закончив признание. — И ты веришь, что ты ему не надоешь? Что он не избавится от тебя? — слова отца почувствовались будто бы пощёчиной. Чайлд неожиданно улыбнулся, и перевёл взгляд на Антона. Слова удержать не удалось, и он сорвался: — Думаю, ему слишком уж нравится ходить со мной на свидания, — он не знал, правильно ли то, что ему понравилось, как побелели лица у Антона и отца. После он повернулся к остолбеневшей матери, продолжавшей стоять и смотреть на него, легко поцеловал её в холодную щёку и сказал. — Если захотите увидеться, то спросите у Тони, где меня искать. Она может знать. Говорил он это, правда, с чувством, что более не увидит их. Не потому, что они погибнут, а потому что просто не захотят его видеть даже издалека. Сердце продолжало стучать спокойно, и он двинулся к выходу. На пороге обернулся и сказал: — Нас не ждут в Снежной. Стоит сменить место жительства в документах, — в Бездну то, что они решат, будто он за ними следил. Чайлд закрыл дверь, задерживаясь пальцами на ручке, но потом делая быстрый шаг. Миллелиту, который нарочно поджидал снаружи, очень повезло, что Чайлд испытывал интерес не к убийствам как таковым, а к сражениям. Иначе бы мог получить водяным кинжалом даже находясь на другом конце улицы. Но этого не произошло. Где Тевкр? Чайлд свернул в сторону порта и нашёл взглядом нужную ему лодку, мгновенно успокаиваясь. Тоня неожиданно обнаружилась совсем неподалёку от играющего брата — сидела за столиком около одного из киосков и читала книжку. Кажется, про правила традиционных погребений в Ли Юэ — по крайней мере, что-то такое Чайлд нашёл вчера дома. От сердца немного отлегло. И он развернулся, уходя быстрым шагом, с каждой проходящей секундой ощущая, как его самообладание рушится вместе со спокойствием и собранностью. В груди разворачивалось нечто страшное, ядовитое, будто бы отравляющее ему кровь. Ему стоило невероятного не сорваться на бег и всё же шагом добраться до дома. Когда ключ не с первой попытки вошёл в замочную скважину, он так и замер на месте. Руки тряслись. Тяжело сглотнув, зажмурившись и потом вновь открыв глаза, всё же открыл дверь. Положил ключ на столик в прихожей, после шагая на звуки, доносящиеся с кухни. — Господин Чжун Ли, — имя слетело так легко и просто, но почему-то глухо. Чайлд встал в дверном проёме, смотря на то, как Чжун Ли ставит тарелки на стол, как у него в руках зажаты и палочки, и вилка, и Чайлд не сдержал смеха. — Аякс? — удивился Чжун Ли, обернувшись к нему и тоже застывая на месте. Его взгляд скользнул вверх-вниз, глаза непонимающе сощурились, будто бы Чжун Ли подумал, что Чайлд что-то скрывает. Но Чайлд резко успокоился от звука собственного настоящего имени. И выдохнул: — Как думаете — вечности хватит, чтобы я научился есть палочками? Он правда старался улыбаться, но когда сделал шаг, то его подхватили руки, в которых он хотел вечность засыпать и просыпаться, как вчера и сегодня. До него донёсся звон и стук — палочки и вилка на полу, а Чжун Ли рядом. Чайлд вцепился в него, прикрывая глаза и чувствуя, как на уголках глаз копятся непозволительные слёзы. — Заберите меня, я же Вам нужен, Вы же хотите меня, — попросил он тихо, стискивая в руках тело, тёплое, вдыхая запах шелковицы и презирая себя за мелкую дрожь, прошивающую всё его тело. Он уткнулся носом в плечо, обтянутое сейчас лишь тканью рубашки, и прикрыл глаза от поглаживания по спине. — Аякс, — и снова его имя, но в этот раз глуше, напряженнее, а голос — снова ломался. Чайлд чуть отстранился, заглядывая в серьёзное, сосредоточенное лицо. Чжун Ли пытался держаться, и Чайлд слабо улыбнулся, с сердцем, летящим в золотую пропасть. Ему хотелось, чтобы в него снова впились чёрные когти, чтобы его утащили в Заоблачный Предел, или куда Моракс пожелает, чтобы забрали отсюда и чтобы он забыл о том, как на него смотрела мать, переставшая видеть в нём её «милого сына Аякса». Чтобы всё это закончилось, и чтобы он без возражений, без сомнений и метаний наконец полностью отдал своё ужасное сердце Богу, который решил его судьбу ещё в первую их встречу. Чайлд потянулся вперёд и коснулся губ, слишком мягких для Гео Архонта. — Пожалуйста, — прошептал он в них. Чжун Ли закрыл глаза, пряча за веками собственное желание, обдавая горячим дыханием в протяжном выдохе. Чайлд внутренне затрепетал, ощущая, как хватка на нём крепчает, как его прижимают сильнее и как сосредоточенность на лице стирается, уступает тому самому голоду, который теперь они делили на двоих. — Ты не пожалеешь, — тихо сказал Чжун Ли. Чайлд кивнул, снова целуя его и закрывая глаза.