Воин своего Бога

Искусство адептов — созданное им когда-то учение, освоенное теми, кто защищал Ли Юэ от гнева умерших от его рук Богов. Большинство адептов сгинуло на поле боя, так и не достигнув вершины его учения, и уже невесомая, но всё равно боль отражалась в сердце Чжун Ли каждый раз, когда он занимался ритуалами. Которые сам же создал, которым сам же обучил, и с которыми сам же послал других на смерть. Тем не менее, предаваться мыслями о прошлых утратах точно не время. Не когда он зажигает благовония в курильнице, держит в ладони бутон туманного цветка, а рядом сидит уставший, разбитый Аякс, с глазами пустыми и всё ещё влажными от удерживаемых им слёз. Всё такое… неправильное. Чжун Ли подавил желание размять в пальцах ледяной бутон, чтобы выпустить хотя бы каплю той вьющейся в нём злости. Но это будет слишком показательно, и он не мог позволить Аяксу увидеть его напряжение, увидеть его чувства. Точно не сейчас, это может только сильнее пошатнуть его истерзанное остатками Осиала сознание. В каком-то смысле Чжун Ли действительно надеялся, что это всё — Осиал. Что это его вина, что это он вынудил Аякса это испытывать. Потому что тогда Чжун Ли сможет оправданно уничтожить всё, что осталось от этого строптивого божества. И потому что тогда эта тень раздражающего и пугающего страха в глазах Аякса — ненастоящая. Лишь грязное наваждение, простой морок и тупая ложь, не имеющая ничего общего с настоящим Аяксом, с его Аяксом. Аякс не мог его бояться. Такого не должно и не могло быть. Он вздрогнул и неаккуратно выпустил из рук дышащую тонкой струйкой дыма палочку благовония в курильницу, когда его ладонь с ледяным бутоном мягко оплели не менее ледяные пальцы. Почему ему начинало всё сильнее казаться, что из Аякса высасывают не только рассудок, но и жизненное тепло? Мысль показалась настолько ужасающей, что Чжун Ли мгновенно поднял взгляд. Синие глаза не мерцали, оставаясь всё такими же неживыми, без искр в радужке. Аякс моргнул, встретившись с Чжун Ли взглядом, на мгновение посмотрел вниз, но потом его лицо исказилось в злости, и спустя секунду промедления он снова глядел глаза в глаза. И сжал пальцы лишь сильнее. — Это не больно, — повторил Чжун Ли, забирая из своей ладони бутон и кладя его рядом с маленькой, отливающей золотом в свете лампы, курильницей. Обитель послушно отдала её ему, вместе с нужными благовониями и туманным цветком — хорошо, что он несколько сотен лет назад принёс их семена и посадил там. Для ритуала по призыву души не подойдёт, но речь о проникновении в сон, и тут много ума не надо, особенно если спящий человек будет рядом. Отправляться на ночь глядя к храму среди гор было совсем не кстати. — Шутите что ли? — попытался усмехнуться Аякс и поморщился, услышав, что вышло паршиво. Чжун Ли повернулся к нему и слабо улыбнулся — конечно, дело не в боли или в том, что проникновение в чужой сон может эту самую боль причинить. Просто он занял ту тишину, которую никак не мог нарушить Аякс. — Немного, — ответил он, после проверяя благовония в курильнице и втягивая их чуть тяжёлый, но мягкий аромат, постепенно начавший заполнять всю комнату. Медленно попытался переплести пальцы с Аяксом и тут же остановился, когда тот слишком ощутимо дрогнул рукой. Повисло молчание, а потом Аякс вздохнул: — У Вас просто ладонь холодная из-за цветка, — и закончил начатое им. Чжун Ли прикрыл глаза, чтобы разметать просочившиеся в голову страхи. Справившись с этим, он вновь взглянул на Аякса. Тот внимательно смотрел на курильницу, так, словно искал в ней какой-то ответ, или ожидал увидеть нечто, что поможет ему собраться с мыслями. Чжун Ли тронул его щёку, и синий взор метнулся к нему. Челюсти сжались сами собой, когда он углядел в нём ту самую тень, с каждым разом всё больше напоминающую расплывчатый облик Осиала. Чжун Ли поспешно закрыл глаза, не давая увидеть на своём лице даже намёк на возможно проявившийся гнев. — Ложись, — попросил он, отворачиваясь и стягивая с себя плащ, про который до этого забыл. Аякс помедлил, а после всё же отпустил его руку и отполз в центр кровати. Вернув внимание к курильнице, Чжун Ли поправил лежащие в ней благовония, стараясь не прикасаться к золотым стенкам, начинающим нагреваться из-за ритуала. Сконцентрировавшись, он вложил в этот момент чуть больше своей силы, уже видя, как от места, где ледяной бутон соприкасался с курильницей, в воздух поднимается пар. После расстегнул пуговицы жилета и сложил его к плащу. Теперь его время закончилось, и он повернулся к Аяксу. Свет лампы дотягивался до него, ненароком крася концы рыжих волос в золото. Синие глаза смотрели всё так же пусто, но не дрогнули, когда Чжун Ли лёг и устроил голову на соседней подушке. — Если, — Аякс проговорил тихо, но твёрдо, — Вы увидите там, как… — он сглотнул, и его пальцы с силой сжали наволочку. Он поджал губы и на несколько мгновений устремил взгляд в сторону, куда-то поверх плеча Чжун Ли. — Мне забыть об этом? — предложил Чжун Ли. Не то, чтобы он смог бы это сделать. И Аякс фыркнул, зная: — Как будто Вы сможете, — он повёл плечами. Его глаза помутнели сильнее — сплетающиеся ароматы сандала и мирры из курильницы всё сильнее окутывали комнату, и даже Чжун Ли чувствовал, как в мыслях появляется заторможенность. Слабая, почти незаметная, но знакомая. Аякс замолчал, легко хмурясь, раздумывая. Сонно моргнул и чуть не закрыл глаза, как насильно их распахнул, широко, и уставился на Чжун Ли. На его лице отразилась лёгкая паника — метание в выборе. Чжун Ли протянул руку и мягко коснулся его плеча. И раскрыл объятия, когда Аякс вдруг подполз ближе. Пришлось потесниться, поскольку Аякс занял половину его подушки. До края кровати оставалось совсем ничего, но это мало значило. Аякс выдохнул и уткнулся носом в шею Чжун Ли, позволяя погладить себя по спине. — Я правда не вижу Вас таким, — прошептал он, мешая в голосе и отчаяние, и усталость. — Поэтому, если Вы увидите меня, — он осёкся, подбирая слово, и тяжело вздохнул. — Униженным, то не злитесь, пожалуйста. И не думайте лишнего. — Хорошо, — проговорил Чжун Ли, прижимая его ближе к себе и целуя в чуть спутанные рыжие волосы. Аякс задышал чаще, но с каждой последующей секундой его дыхание постепенно замедлялось, а пальцы, цепляющиеся за бока, расслабились. Чжун Ли мрачно глядел в окно, на город, утопающий в сумерках. Прижав обмякшее, усыплённое тело Аякса ближе, он вслушался в его сердцебиение, в тихий свист, с каким он вдыхал и выдыхал, и впитал его слабое тепло, взамен отдавая своё. Соединяясь всем своим существом с его, под сон, насылаемый уже тяжёлым и густым запахом благовоний, он медленно закрыл глаза. Все его мысли кружились вокруг Аякса, вокруг его полыхающих в солнце волос, вокруг его сияющих глаз, вокруг его души, так безвозвратно покорившейся ему, и вокруг его сердца, в котором горели удивительные и мощные чувства. Прокручивая перед внутренним взором всё, что только запечатлел в своей памяти — каждую минуту с их первой встречи, — он позволил аромату рекой унести его в густую темноту. Совсем недолго он плыл в неопределённости — в один момент окружающий его мрак исказился, приобретая грубые очертания, и вспыхнувший сзади слабый свет рисовал в нём коридор. Борясь с лёгким дурманом, накрывшим его, Чжун Ли сделал шаг. И всё равно краем сознания до сих ощущал казавшееся далёким тепло тела Аякса, всё ещё лежащее в его объятиях там, в реальности. А мир чужих грёз открывался перед ним мрачный, почти что пустой, не сияй в глубине тусклого коридора нечто жёлтое — мягкое, как от кор-ляписа. Хоть он и подозревал, что тьма, какой прокляла Бездна, неизбежна в видениях Аякса, но он даже не полагал, что она будет настолько… неисчерпаемой. Обволакивающей со всех сторон, будто бы текущей по стенкам сознания Аякса. Коснись — не избавишься до конца веков. Она глушила шаги, и Чжун Ли ненароком чудилось, будто он даже не двигается с места. Тишина стояла настолько глухая, что он не слышал ни собственного дыхания, ни стука крови в ушах. Словно он тоже исчез и стал единым целым с этим полным тревоги и страха сознанием Аякса. Однако это было не так — просто его концентрация достигла такой силы, что ему удалось проникнуть в сон незамеченным, как если бы он — лишь плод воображения, неотъемлемая часть этого мира. В этом была некоторая проблема. Ему очень хотелось верить, что она не будет столь значительна. Невольно он допустил ошибку, которую стоило бы исправить. Об этом он думал, продолжая идти вперёд, к жёлтому свечению. То становилось всё ярче, при этом не позволяя увидеть нечто большее, чем тёмные стены всё того же коридора. Чжун Ли нахмурился, когда различил за этим свечением переливающуюся твёрдость кор-ляписа. Моргнув, Чжун Ли медленно повернул голову в сторону только что возникнувшего поворота, путь в который до этого словно бы прятался за иллюзорной стеной. На мгновение его сердце замерло, когда он узнал этот каменный, душный подземный проход с неровными кусками кор-ляписа в стенах. Его слуха коснулся звук — тихий, похожий на шёпот, и сквозящий отчаянием слишком отчётливо. С сердцем, забившимся гулко от тревоги, Чжун Ли двинулся по коридору, и в этот раз слышал и собственные шаги, и грохот собственной крови в ушах. Чрезмерно отчётливый образ, который не мог быть таким, если бы Аякс не видел его в реальной жизни. Одного взгляда хватало, чтобы признать, что созданный подсознанием Аякса коридор походил на те, что складывались в подземную тюрьму Ли Юэ. Но Чжун Ли не мог понять — когда Аякс успел увидеть это. И почему он это видел. Однако другая мысль оказалась страшнее — почему кошмар именно здесь и что происходит. Пришлось признаться самому себе, что он, в некотором роде, не хотел предполагать, какие именно картины должны были пугать Аякса по ночам. Если опираться на предположения и на воспоминания о том, как Яксы переживали скверну и остатки гнева умерших Богов, ему казалось, что Аякс должен сражаться. Против него, Моракса. Всё же, последние секунды жизни Осиал мог отпечатать в собственном сознании. Только вот звуки, что становились с каждым новым шагом лишь громче, никак не походили на звуки битвы. Не время для самообмана, но Чжун Ли запретил себе думать о том, что за ними может скрываться. До тех пор, пока не увидит всё своими глазами. Замедлил шаг, когда показалась каменная решётка. Изнутри доносились звук движения, шорох одежды, надрывное, тяжелое дыхание, почти перерастающее в жалкие всхлипы. И рычание. Чжун Ли подошёл ближе и посмотрел внутрь, во тьму, тающую в слабом свете кор-ляписа. Его взгляд скользнул по блеску крови на полу, добрался до кор-ляписа… там и остановился, впиваясь в камень, вонзённый в ладонь Аякса. В горле пересохло, и Чжун Ли пришлось двинуться дальше, по вытянутой руке Аякса, до его влажного от крови и слёз лица, тоже блестящего в свету, который исходил уже не от кор-ляписа в ладони, а от толстого душащего ошейника, опоясывающего его горло, и от того, что нависало над ним. Чжун Ли посмотрел на мягко мерцающие жёлтым рога, на переливающиеся золотом узоры на чёрных руках, на длинную гриву волос, рекой стекающих по спине до самого хвоста, сворачивающегося в кольца на полу и увенчанного рыжей кисточкой. Он моргнул, теперь глядя на всё это целиком, ощущая, как яростное рычание заполняет глотку от вида того, как тело существа, нагло нацепившее его личину, вбивается между бёдер сотрясающегося Аякса, кусающего губы и пытающегося сдерживать рвущиеся наружу крики. Решётка рухнула перед его ногами кусками камня, стоило ему только об этом подумать. Он буквально ощущал, как его влияние заполняет сновидение Аякса, в котором тот даже не был хозяином. Аякс перевёл на него слезящийся синий взор, полный такой боли, что Чжун Ли оказался рядом слишком стремительно даже для себя. На него же уставились золотые глаза — так похожие на его собственные, но искажённые ложью. Он никогда бы не глядел на Аякса настолько равнодушно и с таким выражением, будто тот является лишь куском мяса. Отвращение покрыло мурашками кожу, и Чжун Ли одним движением руки, даже не касаясь, отшвырнул существо к стене. Та за мгновение поглотила его без остатка, только по полу зло хвост и ударил. Надолго этого не хватит, Чжун Ли умом понимал. А злость требовала от него нещадной и самоличной расправы над Осиалом. Только сейчас он не мог — перевёл взгляд на прикованного к полу, дрожащего Аякса. Тот смотрел на него во все глаза, в которых клубились ужас и ненависть. Стоило полагать, что его излишняя скрытность, с которой он тут оказался, сыграет против него. Потому что Аякс не осознавал, что это всё сон. Чжун Ли опустился перед ним на колени, оглядывая его разорванную одежду, так похожую на старую фатуйскую форму, в которой он впервые увидел его в Заоблачном Пределе. — Не надо, нет! — дёрнулся Аякс, пытаясь уйти от его прикосновений, когда он потянулся к нему. В синих глазах снова возникли слёзы, а кор-ляпис в ладони загорелся ярко, вслед за которым засветился и ошейник. Аякс запрокинул голову в болезненном приступе, зазвенела цепь. Его грудь резко поднялась, и казалось, что он не способен выдохнуть. Чжун Ли мягко дотронулся до его ноги, исполосованной когтями того существа. Из-за ран лоскуты одежды пропитались кровью и липли к коже. Невесомо погладив, Чжун Ли с облегчением увидел, что с контролем в чужом сновидении он мог делать достаточно, чтобы без следа убрать боль. Даже если эта боль не настоящая, и существующая только в этом месте. — Не трогайте меня, — прохрипел отчаянно Аякс и всхлипнул, когда Чжун Ли переложил руку с его бедра на его живот. — Пожалуйста… — Всё будет хорошо, — пообещал Чжун Ли тихо, но уверенно. Аякс тут же застыл и обмяк, когда кор-ляпис из его ладони бесследно исчез, отпуская. Он зажмурился и отвернулся, стоило Чжун Ли почти что нависнуть над ним. Это слегка укололо в сердце, но Чжун Ли без промедления убрал и каменный ошейник. Теперь горло Аякса опоясывала алая полоска раненной кожи, и Чжун Ли слегка коснулся её, исцеляя, а потом легко поцеловал Аякса в висок и прошептал. — Ты умница, всё хорошо. — Я правда не предавал Вас, — прошептал Аякс в ответ так безнадёжно и страшно пусто. Чжун Ли проговорил: — Конечно нет. Провёл рукой вниз, выискивая под остатками разорванной формы ещё раны и, находя их, залечивая. Добрался до его бёдер и осторожно скользнул ладонью на внутреннюю сторону. И застыл, нащупав слишком много влаги. Аякс истерично дёрнулся и попытался отползти, но почему-то не смог и безвольно рухнул обратно на пол. — Не надо, пожалуйста, не надо, я не хочу, — затрепетал он, всё же находя в себе силы сжать запястье Чжун Ли. От его жалобного голоса внутри всё скручивалось, и Чжун Ли как никогда пожалел, что подарил Осиалу в каком-то смысле даже быструю смерть. Он снова склонился и успокаивающе поцеловал Аякса в лоб, стараясь сам не дрожать от того, как сильно колотило тело под ним. Перехватив его трясущуюся руку, он в знакомом жесте переплёл с ним пальцы, потом медленно заговорив, изо всех сил стараясь звучать уравновешенно и спокойно, словно это не у него в голове расписывались сценарии расправы над божеством, что посмело посягнуть на принадлежащее ему. — Я не сделаю больно, я хочу помочь. Ты так хорошо справляешься Аякс, мой милый, сильный Аякс. Ты не предавал меня, я это знаю, я помогу тебе, — пока он всё это шептал ему в лицо, смотря в мокрые и всё ещё полные истерикой глаза, перебрался между его ног, раздвигая их чуть шире и свободной рукой касаясь мокрых разводов на коже. Вероятно, он не ошибётся, если предположит, что это смесь из крови самого Аякса и семени того существа. Злость в который раз вспыхнула сильнее прочего, а об его контроль над сновидением постепенно начинали биться. Он смел предполагать, что дело в гневе Осиала, и тогда бы всё было понятно, но он упустил очевидное. Скверна рождалась из гнева. А в сердце божества таилось другое — страх. Осиал страшился Моракса, и этим заразил Аякса. Смешал свои самые ужасающие воспоминания о нём, Мораксе, со всеми остальными воспоминаниями Аякса, порождая нечто отвратительное, искажённое, до ужаса далёкое от реальности. Прежде, чем он успел погрузиться в собственные чувства, Аякс шумно выдохнул, обдавая нездоровым жаром губы, и задрожал сильнее прежнего. Его взгляд метнулся вниз, снова наполнился паникой, и Аякс отстранился, снова пытаясь отползти. К горечи, Чжун Ли поймал его за руки, не давая сделать этого, и снова подтащил под себя. — Всё хорошо, посмотри на меня, — нежность в голосе давалась так тяжело, и приходилось душить душевную боль в зачатке, не давая ей захватить голову. Аякс забился в его не такой уж и сильной хватке, но всё равно почему-то не мог освободиться, словно из него выкачали все силы. Неужели Осиал чувствовал себя таким же беспомощным в битве против него? Чжун Ли прислонился лбом ко лбу содрогающегося Аякса, шепотом умоляя его не вырываться. Звучало отвратительно, как если бы он не был ничем лучше того существа — то было даже не Осиалом, а лишь его представление о Мораксе. В каком-то смысле Чжун Ли испытал отвращение к себе, раз подобным образом его видели именно таким — готовым на мерзкие поступки и безнаказанным божеством. А таким его видел Аякс на протяжении последних ночей. Поэтому он продолжал содрогаться, не в силах успокоиться, терзаемый так и не ушедшей истерикой и болью. Он не должен быть таким. Он не может быть таким — сломанным, слабым. Порабощённым страхом Осиала до самых костей. — Закрой глаза, Аякс, — прошептал Чжун Ли, проводя большим пальцем по его мокрой щеке, растирая по ней слёзы. Влажные ресницы мазнули его под глазом, и он глубоко вдохнул тот запах страха и боли, окутывающий эту камеру. Аякс шумно всхлипнул, и этот звук пронзил сердце Чжун Ли не хуже копья. Такой неправильный, настолько пропитанный отчаянием звук, который не должен издавать Аякс буквально никогда. Чжун Ли моргнул, не зная, может ли позволить себе некоторые вольности, и не спугнёт ли это Аякса ещё сильнее, чем уже есть сейчас. — Обещаю, я не сделаю тебе больно, — тихо, почти что умоляя, попросил он. Аякс вдруг стиснул пальцами его плечо, вдыхая так, что его едва ли скрытая за разорванной одеждой грудь коснулась груди Чжун Ли. Он медленно опустил подрагивающие веки. Очередная судорога прошила его тело, когда Чжун Ли снова погладил его по щеке большим пальцем. Бушующую злость, смешавшуюся с болью, пришлось насильно заглушить и прогнать прочь, снова концентрируясь. На его контроль усиливались нападки остаточных чувств Осиала, которые, судя по всему, слишком уж тут хорошо прижились, раз вели себя столь нагло. — Подумай о хорошем месте, — зашептал Чжун Ли, почти касаясь своими губами холодных и мелко дрожащих губ Аякса. — Представь его, подумай о том, почему оно такое хорошее. Там ты будешь в безопасности, и никто тебя более не тронет. На последних словах он сам закрыл глаза, вдыхая трепетное дыхание Аякса, и попытался сплестись с его намерением, затягивая их обоих в другое, воображаемое место. По глазам под веками ударил ослепительный свет, и Чжун Ли сжал пальцы, вдруг поняв, что тело Аякса пропало из его хватки. Он распахнул глаза и стремительно огляделся. Мгновенно вспыхнувший страх, что не удалось удержать Аякса и того снова унесло чувствами Осиала, исчез, стоило ему увидеть знакомую фигуру. Серая фатуйская форма снова стала целой, и Аякс стоял совсем рядом — руку протяни и дотронешься. Собравшись с мыслями, Чжун Ли уже более осознанно осмотрелся, и замер взглядом сначала на прозрачном, идеальном льду под ногами, а затем на снежных горах, видневшихся на далёком берегу. У их подножья стояло несколько домов, теряющихся на фоне редкого пролеска из высоких тёмно-зелёных деревьев. Осознание нагрянуло внезапно, у Чжун Ли спёрло дыхание. Глаза таким зимним сиянием жгло неимоверно, но он не смел оторваться от созерцания этого места. Далёкого, холодного, но почему-то очаровательного. Его руки вдруг коснулись, и он смог повернуть голову. — Вам нравится? — спросил Аякс так беспечно и даже игриво, словно не он только что лежал и в истерике рыдал на полу тёмной камеры, пережив очередной кошмар. Видимо, связь между снами не сохранилась, и всё это выглядело для него лишь началом сновидения. Чжун Ли не был уверен, запомнит ли он обе этих картины, когда проснётся, но ему очень хотелось, чтобы то существо, надругавшееся над ним, бесследно исчезло из его памяти. Хотя бы в эту ночь. — Да, — выдохнул он, в ответ перехватывая руку Аякса и не ощущая той проклятой, лживой дрожи. Его контроль над сновидением начинал уже трещать, от нападок чувств Осиала, и ему неимоверно хотелось ослабить этот контроль вовсе. Потому что здесь Осиал будет бессилен. Потому что Чжун Ли не позволит утащить Аякса в очередное фальшивое видение. Но… ему хотелось потянуть время. Ещё немного посмотреть на лучащегося таким чистым счастьем Аякса, и было пришедший гнев растаял, сменившись пением души. Ещё немного посмотреть на Снежную, какой её видел Аякс. Правда в последнем случае ему стало даже несколько горько — это место такое светлое, а в обозримом будущем он смеет посягнуть на этот свет, забрать его и приглушить, если вовсе не уничтожить. Вероятно, Царица заботилась о своей стране с той же любовью, с какой он заботился о Ли Юэ. От этой мысли стало ещё горше, и он сильнее сжал ладонь Аякса, с запозданием понимая, что она в перчатке. Но всё равно поднёс её к своим губам и поцеловал, пытаясь в этом небольшом движении выразить и выпустить все кричащие в нём чувства. — Оно прекрасно, — искренне ответил он, бросая взгляд перед собой, по морю изо льда, до снежного берега, на котором жили люди и, вероятно, когда-то жила семья Аякса и он сам. В памяти самовольно всплыло название этого места, которое в их разговорах не раз ронялось между делом. На секунду он зажмурился, после притягивая к себе Аякса и обнимая его за пояс. На него непонимающе посмотрели, и он попросил: — Сосредоточься, — после этого сужая контроль, открывая дорогу Осиалу. Синие, сияющие глаза напротив, с явной озадаченностью в них, расширились и помрачнели от резкого страха. Его толкнули в плечи, но так раздражающе слабо, что Чжун Ли даже лишней силы прикладывать не нужно было, чтобы заставить Аякса остаться рядом с собой. В дыхании того засквозила вернувшаяся дрожь, и Чжун Ли поймал его губы своими в коротком, лёгком поцелуе. — Я ничего тебе не сделаю, — как он ненавидел этот момент, в котором Аякс больше напоминал беспомощного смертного, а не его сильного и стремящегося к мощи воина. Аякс заморгал, срываясь на рваные вдохи и выдохи, и зажмурился, в этот раз наоборот не отталкивая, а стискивая руками его плечи. Чжун Ли прижался к нему, шепча. — Соберись. Вокруг поднялся колючий снежный ветер, способный превратить их в две ледяные статуи. Призрачно-голубое небо над их головами померкло, затягиваясь тучами. В воцарившимся буране скрылся белый берег с домами, а Чжун Ли принялся делать то, за чем сюда и пришёл. Теперь, когда Аякс чувствовал себя не настолько жалким, достаточно сильным, чтобы контролировать хотя бы крупицу собственного сна, Чжун Ли мог действовать без страха поглотить его сознание и ненароком лишить чего-то важного, лишь доломав, а не восстановив. Снежная буря — тот страх Осиала, что пытался прорваться к ним, попытаться вновь заманить Аякса в ловушку и не выпускать уже никогда. Видимо, до тех пор, пока не срастётся с ним и не взрастит в его голове крохи сохранившейся личности Осиала. Паразит, а не божество. Чжун Ли зло усмехнулся, на языке чувствуя отвратительный вкус этих эмоций, от которых по спине бежали мурашки. Только вот воротить нос он не мог. Сновидения Аякса точно были бы прекрасны и нежны на вкус, но вот эта мерзость, проникнувшая в его голову и подменяющая его воспоминания — от неё становилось тошно. Перед глазами вдруг вспыхнуло бушующее чёрное море, горы, торчащие каменными копьями из моря, и золотой свет в небе. Чжун Ли не сдержал злого оскала, утыкаясь в плечо Аякса и мигом задавливая эту нелепую попытку повлиять на его сознание. С каких это пор умершее от его рук божество смеет даже думать о том, чтобы как-то подчинить его мысли? Все начинаемые Осиалом подобные схватки уже внутри головы Чжун Ли прекращались, так толком не начавшись. Ярость от подобной наглости расползалась под кожей, подпитываемая той самой картиной, как Аякса, в темноте камеры, насильно унижают, заставляя чувствовать и видеть лишь ложь. Какая грязная манипуляция. Буря стихла так же внезапно, как и началась. Чжун Ли нахмурился, переставая ощущать Осиала, а потом вскинул голову, когда лёд под ногами заходил ходуном. Отпрянувший от него Аякс в удивлении посмотрел в сторону от снежного берега. Чжун Ли повернул голову туда же и тяжело вздохнул. В своей последней и бессмысленной попытке, страх Осиала скопился в одном месте. Ледяное море шатнулось, побежав трещинами, и из-под него вырвался поток воды — тёмный, грязный и такой бессильный. Чжун Ли сжал пальцы, смыкая их на возникнувшем копье, и было сделал шаг, как его обогнал Аякс. На его поясе сверкнул Глаз Бога, и Чжун Ли остановился, увидев, что тот в квадратной окантовке. Сжав в руках водяные клинки, Аякс вдруг обернулся и спросил, мерцая глазами: — Его же быть здесь не должно, так? Чжун Ли всмотрелся в его лицо, и не сдержал улыбки, видя лишь смесь азарта с предвкушением. Что ж, он верил, что эти эмоции он увидит не только во сне, но и в реальности — всё же, тут Аякс воспринимал ситуацию в слегка искажённом виде. — Хочешь убить его для меня? — предложил Чжун Ли. Глаза Аякса загорелись сшибающим с ног счастьем, и совсем было не важно то, как Осиал пытался угрожающе извиваться на горизонте. Чжун Ли перехватил копьё в руке, и Аякс проговорил: — Вроде бы, вместе с Вами я ещё не сражался. Задумавшись, Чжун Ли покачал головой и рассеял копьё, после складывая руки на груди. Сражаться вместе с Аяксом против кого-то — о нет, этот момент они обязаны разделить именно в реальности, на настоящем поле боя, а не в подобии схватки с остатками Осиала, которые ему очень скоро принесёт Аякс. — Хочу взглянуть на тебя, — сказал он. Аякс облизал губы в предвкушении, видимо, надеясь ещё на какую-то награду после. И её Чжун Ли ему даст.

***

Нечасто случалось так, чтобы у него болела голова не фантомно или даже выдумано, а по-настоящему. Рёв Осиала, казавшийся лишь пародией, вонзался в уши, но Чжун Ли не смел не наблюдать и не запоминать каждый миг. Как Аякс серой стрелой разрезает, вроде бы, водяное тело погибшего божества, отбивающегося из последних сил. Не Бог — ничтожество, покусившееся на сознание Аякса. Из сновидения Чжун Ли вынырнул, сохранив на лице довольную улыбку от вида разбитого фальшивого сердца Осиала, которое ему с таким восхищением принёс Аякс. Естественно, он принял этот дар, тут же захватывая весь чужеродный страх, затачивая его внутри своей головы. Против него Осиал уж точно ничего сделать не сможет, и очень скоро крохи его самосознания исчезнут, даже не заняв и тысячной доли в разуме Чжун Ли. Но сейчас голова болела. Даже, он бы сказал, раскалывалась. Очень давно он не блуждал по чужим снам, а особенно не поглощал их. Точнее, если говорить конкретно об этом случае, причина была во снах определённого характера. Он приоткрыл глаза, устало моргая и замечая, как по одеялу ползут лучи рассвета. Медленное и горячее дыхание приятно прокатывалось по его шее, и он крепче прижал к себе всё ещё спящего Аякса. Всё получилось, хоть он и не мог с уверенностью сказать, что всё точно хорошо. Проведя рукой по спине Аякса, он послал скорее вопросительный импульс в его тело и облегчённо выдохнул, в ответ получив сопротивление в виде никуда не девшейся энергии сердца Осиала. Мимолётное раздражение лизнуло мысли, — почему оно до сих пор не стало частью Аякса? — но быстро исчезло, когда в его руках пошевелились и коснулись его кожи не только носом, но и губами. Коротко подумав о том, что скоро надо идти в бюро и готовиться провести весь день на кладбище в белом, он вздохнул и зарылся лицом в рыжие волосы, прикрывая глаза. Не заснуть, а просто продолжать разделять тепло. Осторожно переместив руку вперёд, он дотронулся до груди Аякса и легко улыбнулся, отслеживая его сердцебиение и спокойный ритм дыхания. К его небольшому сожалению, умиротворение долго не продлилось. Аякс снова двинулся, и удары его сердца ускорились. Сон спадал с него постепенно, и его ответная хватка на Чжун Ли крепчала. Он шумно вдохнул и вдруг напрягся. Чжун Ли медленно погладил его вдоль спины, добрался до макушки и нежно взъерошил на ней волосы. — Доброе утро, — прошептал он. Однако, руша его ожидания, напряжение не покинуло Аякса. Хватка лишь усилилась, и в ней внезапно возникла… дрожь. Чжун Ли подавил желание отстраниться, чтобы посмотреть в лицо Аяксу, и не остановил движений, продолжая перебирать пальцами его волосы. Вслушался и прикрыл глаза — никаких подозрительных звуков, похожих на намеренно заглушенные рыдания. В лёгком замешательстве он нахмурился, а после мягко поцеловал в макушку и прошептал: — Много помнишь? — Не знаю, — прохрипел Аякс, и Чжун Ли очень хотелось верить, что так его голос звучит только из-за сна. Он чуть приподнял голову от раздавшегося рядом с ухом шумного вздоха и вдруг понял, что его легко целуют в место прямо под челюстью. Тем не менее, смотреть вниз он не стал, да и сам Аякс не стремился глядеть ему в лицо. — Помнишь Снежную? — попытался Чжун Ли. Аякс замер и издал смешок — тихий, но искренний. С облегчением Чжун Ли снова взъерошил ему на затылке волосы, как остановился от последующих слов. — Не осторожничайте со мной, — Аякс потёрся головой о его плечо и опять в поцелуе коснулся места под челюстью, туда же и шепча. — Я помню, что было до этого. Чжун Ли покорно ослабил хватку и отмёл все было возникнувшие в голове идеи, как избежать этого разговора. Нельзя ничего противопоставить Аяксу, который хотел об этом говорить. Со вздохом Чжун Ли остался лежать на боку, наблюдая, как Аякс приподнимается на локте и смотрит на него сверху вниз. Синева его глаз до сих пор казалась мёртвой, бездушной. И была лишена той самой проклятой тени страха. Чжун Ли коротко сощурился, когда Аякс наклонился к нему, почти касаясь своим носом его. — Почему я это видел, господин Чжун Ли? — спросил он тихо. Чжун Ли путался в сигналах, не до конца понимая, что за настроение сейчас накрыло Аякса. Даже мелькнуло подозрение, что он упустил, и кроха самосознания Осиала всё же каким-то чудом сохранилась, но он бы заметил. — Это моя вина, — выдохнул Чжун Ли честно, мягко накрывая своей ладонью ладонь Аякса. Тот моргнул, посмотрел вниз, а потом вернул взгляд обратно, когда Чжун Ли продолжил. — Мне стоило догадаться, что подобное может произойти. — Нет, Вы не поняли, — вдруг замотал головой Аякс, сбрасывая какую-то гнетущую атмосферу и заговорив уже понятливее, так, что Чжун Ли не удержался от лёгкой улыбки. Но та улыбка тут же померкла, когда Аякс спросил. — Это же были воспоминания Осиала? В его глазах что-то всколыхнулось, но они всё равно оставались всё такими же непроницаемыми. Чжун Ли не мог оторвать от них взгляда. В итоге спрятал за веками выдающее его чувство собственничества. На лицо лез довольный оскал, и ему пришлось притянуть к себе Аякса. Тот напрягся всего на мгновение, в озадаченности, но послушно уткнулся ему в плечо. Чжун Ли довольно проследил за волной мурашек, пробежавшихся по его коже. — Ты и сам знаешь, Аякс, — прошипел он, смыкая пальцы на его шее крепче и чувствуя короткую дрожь, пробившую его. Улыбнувшись, он осторожно поцеловал его в начавшее пылать ухо, готовый отпустить в любой момент, и закончил. — Какая сторона видимых тобой сновидений является твоими фантазиями? Тело над ним вдруг обмякло, и Чжун Ли поймал его, снова прижимая к себе. Теперь колотившая Аякса дрожь была совсем другой — горячей, пробирающей уже и самого Чжун Ли до глубин сердца. Аякс постарался спрятать лицо у него в плече, но он не позволил — стиснув пальцы сильнее, он заставил его поднять голову и посмотреть на себя. На мгновение его обдало холодком от увиденного: от покрасневших щёк, от лёгкой растерянности, соседствующей с возбуждением на его лице, и от расширившихся зрачков. Но когда Аякс поднял взгляд, то Чжун Ли снова оскалился и чудом остановился у его губ, не целуя, а горяча своим дыханием. — Мне стоило раньше догадаться, что Осиал использовал не твои страхи, а твои желания, — прошептал он, буквально чувствуя, как его глаза загораются от созерцания чужих чувств. Аякс выдохнул тихим полу-стоном, ответно сминая пальцами его рубашку, и Чжун Ли не смог спрятать сломавшийся от возбуждения голос, продолжая. — Ты пытался меня запутать, Аякс? Или спровоцировать? Ты хотел узнать, действительно ли Осиал показывал тебе наше с ним прошлое, или, руководствуясь собственными извращёнными мыслями, ты хотел понять, могу ли я поступить с тобой как в твоих фантазиях? В его руках выгнулись, вжимаясь лишь теснее. Чжун Ли приник губами к его шее вновь, лёгкими укусами затем спускаясь вниз, к плечу. Отодвинув ворот, он поцеловал его в ключицу, слыша рваное дыхание над своим ухом. Аякс так податливо таял в его объятиях, охваченный собственным стыдом, и потому Чжун Ли как никогда отчётливо ощущал жар его кожи. Новый тихий, несдержанный стон обдал его ухо, и он вернулся к лицу Аякса тем же путём — проведя цепочку поцелуев по его шее. А внутри всё сильнее разгоралось чувство удовлетворения, грозящееся охватить его разум. Он сильнее сжал пальцы, впиваясь ими в крепкие бока Аякса, протяжно выдыхая ему в щёку и чувствуя, как начинают слегка тянуть за волосы, неконтролируемыми движениями играясь с ними. Ещё с секунду помяв Аякса, он опустил руку ниже и стиснул пальцами его бедро. — Я, — Аякс выдохнул и попытался отстраниться. Чжун Ли мгновенно ослабил хватку, но, углядев искру недовольства в синем взгляде, тут же сжал пальцы обратно. Чтобы он ни говорил, а вглядываться приходилось тщательно. Не стоило переходить грань между согласием и принуждением. — Что «ты»? — с трудом ровно спросил он. Аякс отвёл взгляд в каком-то слишком уж провокационном подобии смущения и поёрзал, давая ощутить больше. Чжун Ли хмыкнул и вжал Аякса в кровать, нависая над ним. В лицо ему прилетел ещё один вздох, и Чжун Ли наклонил голову вбок, щуря глаза. — Аякс, что ты видел в других снах? Глаза напротив распахнулись. Аякс часто-часто заморгал и попытался отвернуться, но Чжун Ли не позволил, сжав пальцами его подбородок. Нет, если эту небольшую и больше безобидную игру хотят прекратить, то Аякс даст об этом знать. Он не во сне, он не лишён Осиалом собственной воли и тем более силы. На крайний случай он снова приставит к горлу Чжун Ли клинок, если тот заиграется. А Чжун Ли очень хотелось верить, что он не заиграется. Он повторил: — Что ты видел ещё в своих снах? В синих глазах мелькнуло совершенно не подходящая для этой ситуации эмоция — лёгкая паника, — но даже она потонула в тьме возбуждения. Аякс непонятно дрогнул всем телом, на мгновение слишком уж сильно напрягаясь, и его взгляд снова изменился, став нерешительным. Уже собираясь отступить, Чжун Ли хотел было ослабить напор, как его волосы стиснули лишь крепче, удерживая, и прошептали: — Как Вы убивали меня. Чжун Ли тут же разжал пальцы, удивлённо моргая и приподнимаясь над ним, чувствуя, как хватка в волосах слабеет. Захотелось тут же скинуть на себя скалу за ошибку. Однако прежде, чем он бросился в самокопание, Аякс сжал его ладони и прислонил к своей груди, молча прося чувствовать удары его сердца. Быстрые, гулкие, слегка даже панические. Чжун Ли скомкал ткань его облегающей майки, после вновь склоняясь к нему, смотрящему прямо в его душу. Не со злостью, страхом или чем-то ещё, что могло указывать на совершенный им промах. — Вы правы, — тихо проговорил Аякс, тяжело сглатывая. Его ладонь поползла вверх по руке Чжун Ли, на секунду застыла на его локте, а потом скользнула выше, до плеча, и оттуда до его шеи. Чжун Ли послушно немного отклонил голову, открываясь для коротких и медленных поглаживаний. Аякс продолжил, чуть подрагивая голосом то ли от смущения, то ли от переизбытка чувств. — Я же просил Вас быть со мной грубее, — он на мгновение отвёл взгляд в сторону, — но в последние дни всё связанное с Вами мне казалось таким… страшным. — Это были не твои чувства, — успокаивающе проговорил Чжун Ли, садясь на кровать и стараясь игнорировать то, что Аякс чуть раздвинул ноги, позволяя ему это сделать. Он не собирается набрасываться на него только из-за этого небольшого факта, даже учитывая было разыгравшееся настроение. — Надеюсь, — сказал тихо Аякс и моргнул, прогоняя из взгляда задумчивость. Он снова погладил Чжун Ли по шее, ненавязчиво перебираясь пальцами ему на щёку. — Я не хочу Вас бояться, это так неправильно… Он вздохнул, отвернулся и, прежде чем Чжун Ли успел хоть что-то сделать, как можно ровнее произнёс: — Ну и да, у меня была фантазия, как Вы берёте меня силой, — он резко замолчал, сжав губы, как останавливая себя ещё от больших откровений. Чжун Ли втянул воздух через нос, насильно задавливая уже собственную внезапно разошедшуюся фантазию, и уткнулся в шею Аякса, губами чувствуя, как на ней истерически бьётся вена. — Тебе стоит делиться подобными идеями, — невольно в голосе прозвучал рокот, как признак его скорого срыва. Перед внутренним взором запорхали картинки того, как он стягивает с Аякса одежду и как потом выжимает из него стоны с криками, в которых есть место только для наслаждения, а не боли. Он не успел дать Аяксу награду за победу над тем нелепым воплощением Осиала, стоило это исправить. Он провёл языком по бьющемуся пульсу, и усмехнулся, когда Аякс сжал его плечи. — Я хотел, просто, — тело под ним изогнулось от прикосновения к бокам. Чжун Ли заполз пальцами под край майки, с довольством ощущая, что кожа там горячая, а не подозрительно и пугающе холодная. Аякс судорожно выдохнул, стискивая коленями бёдра Чжун Ли, и прошептал. — Подходящего момента не было, наверное, — он как бы невзначай пожал плечами. Приподнявшись над ним, Чжун Ли сжал его волосы и заставил повернуть голову на себя. Пустота в синеве трескалась, исчезая, выдавая то, что скрывалось под ней — всепоглощающий свет. Чжун Ли провёл рукой дальше под майку, и Аякс вскинулся, выгибаясь. Из его груди вырвался тихий стон, когда Чжун Ли прошёлся губами вдоль его горла, добираясь до губ и, в противовес, целуя их легко и мягко, не размыкая собственных. Аякс было недовольно замычал, как резко притих. Чжун Ли, вернувшийся к его шее, приостановился, чувствуя, как под его ладонью, перебравшейся на живот Аякса, напрягаются мышцы, будто бы деревенея. Слегка погладив их и ощутив, что они напрягаются лишь сильнее, он остановился вовсе. В голове вспыхнуло нехорошее предчувствие. — Продолжайте, — попросил Аякс тихо и зажмурился, когда Чжун Ли отстранился, услышав в его просьбе слишком откровенный испуг. Теперь в пульсировании вены на шее виделось не возбуждение, а накатывающая паника. — Всё хорошо, я тебя не трону, — проговорил Чжун Ли, ненароком вспоминая, как выглядел Аякс в кошмаре, лёжа на полу и содрогаясь в рыданиях. Только сейчас из его глаз не текли слёзы, и, в каком-то смысле, его тело ещё хранило не фальшивое, настоящее возбуждение, пусть и быстро уходящее. Чжун Ли подавил разочарование, медленно вытащив руку из-под майки Аякса и выпрямляясь над ним. Аякс упрямо смотрел в сторону окна, хмурясь и зло кусая губы. — Я не жалею тебя, — сказал Чжун Ли осторожно, догадываясь о причине. Аякс вдруг приподнялся и сел, впиваясь в его лицо взглядом — бездушность испарилась, будто её не было, и синяя радужка потемнела от еле сдерживаемого гнева. — Вы прекрасно видели, как я выглядел в кошмаре! — зашипел он, крепко сжимая его руки. — Это было ужасно! Я правда надеялся, что Вы увидите только то, как я снова умираю, но не то, как Вы меня… Его губы задрожали, он опустил бессильно взгляд и тряхнул головой, когда Чжун Ли потянулся к нему, желая обнять. Вдохнув, он продолжил, смотря глаза в глаза, где Чжун Ли в этот раз видел уже не чистый гнев, а горькую смесь из сожаления и ярости: — Даже если я фантазировал о таком, то что с того? Вы же никогда бы так не сделали со мной, правда же? — закончил он уже шёпотом, стараясь спрятать выдающую его чувства дрожь. Не дав сказать в ответ и слова, он заговорил дальше. — Я знаю, что Вы не добрый, господин Чжун Ли, я это знаю, я всё помню и не обманываюсь. Но было так мерзко ждать и думать, что однажды Вы поступите со мной так же, как со своими врагами. Что станете и со мной… таким. В этот раз он покорно упал в объятья Чжун Ли, стоило тому слегка потянуть его за руку на себя. Положив его голову себе на плечо, Чжун Ли прикрыл глаза, поглаживая его, и медленно заговорил, стараясь звучать не столько спокойно, сколько попросту уравновешенно, чтобы самому сейчас не показать то, какая злоба вилась у него под кожей в сторону Осиала: — Мне хочется, чтобы ты смотрел на меня с обожанием и любовью, Аякс, — тело в его объятиях замерло, и он продолжил, чуть надавливая на рыжую макушку, не давая подняться голове и отстраниться от него, потому что он был не уверен, точно ли сохраняет на лице спокойствие. — Мне хочется, чтобы твоё сердце принадлежало только мне, и мне хочется отдать не меньше взамен. И для этого я сделаю всё. Он замолчал, слушая чужое дыхание, согревающее его плечо сквозь ткань рубашки. Аякс шумно сглотнул и сам обнял его, впиваясь пальцами ему в спину и выдыхая так долго и судорожно, что Чжун Ли невольно сжал его крепче. Выгнал все неуместные сейчас чувства, оставляя место лишь для одного светлого и самого правильного чувства. Фантазии — то, что не обязано быть воплощённым в реальность. Ему ли не знать. Лишь плод воображения, почти что как сны, извращённая и, на самом деле, безобидная часть сознания. Туда же входили те его мысли о похищении Аякса и заточении его в собственной обители. Простая игра, на которую, раскрыв его помыслы, Аякс даже согласился. И Чжун Ли был ему за это благодарен, поскольку это дало ему надежду на то, что Аякс будет заинтересован и в последующих небольших экспериментах. Однако сейчас… вероятно его реакция будет другой, если Чжун Ли признается, что его фантазии не так далеки от фантазий Аякса. Не то, чтобы он всерьёз желал приковывать его к полу при помощи кор-ляписа и насиловать до истерики. Как бы он ни фантазировал на этот счёт, а ему нужно полноценное и искреннее согласие. Тем не менее, это не важно. В данный момент. Он может подождать, пока влияние Осиала рассеется без следа, и когда те кошмары, что он наслал, поблекнут в памяти, став плохим и ничего незначащим воспоминанием. Потому сейчас Чжун Ли мягко прижался губами к его виску, тихо шепча: — Дай себе время. У нас оно есть. Я буду рядом. На это Аякс вдруг поцеловал его в шею весьма откровенно и даже несколько больно. Слегка усмехнувшись, Чжун Ли покачал головой и погладил его по волосам. В голову закралась мысль, что стоит на всякий случай проведать Сяо. Хоть Барбатос и вернулся в Ли Юэ, но на душе ему станет спокойнее только после того, как он лично убедится. — Как ты себя чувствуешь? — вернулся он мыслями в реальность и поспешил убраться от той темы, в которой их близость, вероятно, пока невозможна. Аякс поднял голову и скептически выгнул бровь. Подумав, фыркнул: — Ну, я выспался. — Хорошо, — Чжун Ли не удержался и снова поцеловал его, но не в губы, а в щёку, не доверяя самому себе. Аякс вздохнул, уловив его намерения. Оглядев его, Чжун Ли вспомнил кое о чём и спросил. — А как с энергией? — Чувствую, что мне надо с кем-нибудь подраться, — улыбнулся Аякс, залучившись счастьем от этой мысли. Чжун Ли отразил его улыбку и покачал головой: — Если тебе будет угодно, но я спрашивал про другое, — и пальцем постучал по середине груди Аякса. — Про сердце. — А, — только появившийся энтузиазм Аякса пропал. Аякс выпрямился, на его лице отразилась сосредоточенность, и она уже было сменилась на раздражение, как вдруг переменилась искренним удивлением. Чжун Ли скользнул взглядом по той самой бьющейся вене, кожу над которой он целовал совсем недавно — сейчас там мягко струился голубой свет. И не только там. Пошевелив пальцами, Аякс завороженно уставился на то, как плавно этот свет оплетает его руку под кожей. Чжун Ли проследил свечение до его груди, довольно щурясь и видя, как там, просвечивая сквозь одежду, пульсирует голубой сгусток. Он резко померк, и Аякс нахмурился: — Раньше не получалось, — он посмотрел на Чжун Ли озадаченно. — Раньше болело. — Болело? — улыбка слетела с лица Чжун Ли в мгновение. Он вновь коснулся груди Аякса и послал импульс, успокаивающе погладив по щеке дёрнувшегося от лёгкой боли Аякса. Слегка позлившись про себя на несовместимость элементов, Чжун Ли постарался прощупать всё как можно лучше и, не найдя ничего, спросил. — Почему не сказал? — Потому что в моей голове бесился другой Бог, — буркнул Аякс, отводя взгляд. Смягчившись, Чжун Ли провёл пальцем у него под глазом, молча прося обратить на себя внимание. Когда это сделали, он мягко поцеловал Аякса в лоб. — Скажи, если снова начнёт. Думаю, ты всё ещё привыкаешь. Хочешь позавтракать? — спросил Чжун Ли, отгоняя от себя мысли, что ему надо скоро собираться на работу. Не то, чтобы он сильно сожалел, согласившись помочь с церемониями до конца недели, но ему очень уж хотелось, чтобы эта неделя кончилась как можно быстрее. Посмотрев на него, Аякс усмехнулся и бегло поцеловал его в губы, затем резво слезая с кровати. Направился было к двери, как остановился и уткнулся взглядом в лакированную шкатулку на столе. После очень заинтригованно посмотрел на Чжун Ли, тоже встающего с постели. Тот слабо улыбнулся: — Свадебный подарок от твоей сестры, — и не смог отвести взгляда от того, как Аякс стремительно загорелся щеками. Состроив как можно более непроницаемое лицо, тот с интересом заглянул в шкатулку. В мгновение его взгляд изменился, как и выражение лица. Он коснулся пальцами своих губ, расплывшихся в такой счастливой улыбке, что Чжун Ли залюбовался и не решился нарушить воцарившееся уютное молчание. Но мысленно укорил сам себя: с чего он решил, что изучивший по книгам культуру Ли Юэ, хоть и в общих чертах, Аякс не знает, что означает такой подарок?

***

Возможно, ему стоило всё же прислушаться к собственному предчувствию и сразу же после работы отправиться домой. С другой стороны: Аякса там не было. Тот действительно, как стараясь игнорировать всё, что произошло за последние несколько дней, отправился по заданиям гильдии. Чжун Ли мог бы его разыскать, и, вероятно, он даже этим займётся. После того, как переговорит с Сяо. Стоило признать, что его слегка грызло чувство вины. Всё же, в самом деле, всё своё время он начал уделять больше именно Аяксу — и были причины, — однако не стоило забывать и о тех, кто сопровождал все эти предыдущие столетия и тысячелетия. Даже если рядом с этим «кем-то» стал всё чаще виться Барбатос. Не настолько тревожащий факт, если говорить честно. Раздражающий — да. Опасный? Никогда, у Барбатоса нет никаких рычагов давления, а всё, что он мог, так это разбрасываться собственным осуждением, которое в последнее время всё чаще походило на назойливую муху. И Чжун Ли как никогда был рад, что сегодня ему не придётся столкнуться с Барбатосом — он видел, как в небе над постоялым двором мелькнула зелень бардовской одежды, а после поднялся ветер, сорвавший и унёсший за собой несколько листочков с огромного древа. Расценивать это как малодушное бегство было неверно. Всё же, Чжун Ли сомневался, что сможет поговорить с Сяо и не отвлечься в итоге на Барбатоса, которому найдётся что сказать. Благо, это понимал так же и сам Барбатос. В чуть приподнявшемся настроении и с подобными мыслями Чжун Ли оказался на верху постоялого двора. На стойке в лучах закатного солнца нежился кот, и Чжун Ли задался вопросом, куда этот кот девается, если от чихания Барбатоса постоялый двор до сих пор не смело. — Я к одному из постояльцев, — улыбнулся он хозяйке. Та ответила улыбкой и проводила его удивлённым взглядом, когда он направился к верхней комнате. Дверь перед ним распахнулась, стоило лишь постучать два раза — он даже руку опустить не успел. Сяо стоял почему-то растрёпанный, будто ему Барбатос волосы укладывал. Его лицо не изменилось, лишь в глазах мелькнул намёк на радость. Улыбнувшись ему, Чжун Ли прошёл внутрь. Его взгляд скользнул по комнате, мгновением примечая разворошенную кровать, листы бумаги, исписанные письменностью Мондштадта, бутылки из-под вина, спрятанные в уголке под столом, и приоткрытую дверь в ванную, через которую открывался вид на залитый водой пол. Тот факт, что Сяо в самом деле был способен делить с Барбатосом комнату, которую, обычно, использует только для сна — а это Чжун Ли знал точно, — удивлял его с каждым разом всё сильнее. В каком-то смысле он был очень рад, когда оказалось, что Аякс даже моет за собой посуду и самостоятельно убирает вещи без лишних напоминаний, как по чистой привычке. Ссориться из-за разных взглядов на домоводство — нет, это утомляет слишком сильно и ни к чему. — Как самочувствие? — спросил Чжун Ли, отворачиваясь от всей этой разрухи к Сяо. Тот отошёл от двери и несколько неловко замер рядом с ним. На его вопрос пожал плечами и ответил: — Нормально. Вздохнув про себя, Чжун Ли поднял руку и остановился пальцами прямо напротив метки на лбу Сяо, молча спрашивая разрешения. Всего лишь вежливость, на самом деле, поскольку Сяо всегда ему доверял. Но в этот раз тот почему-то замялся, уставившись на его руку. Хоть и прошла пара секунд перед тем, как он послушно наклонил голову, позволяя коснуться себя, но это лишь усилило плохое предчувствие, поселившееся в нутре Чжун Ли. Отбросив неуместные и несформированные сомнения, он послал импульс, как совсем недавно делал это с Аяксом. Сяо отозвался, но его энергия была мрачнее, гуще и тяжелее, чем у Аякса — у того она напоминала скорее тонкий ручеёк кристально чистой воды, не испорченной прожитыми годами. А Сяо пережил слишком много, и это накладывало свой отпечаток не столько в его памяти, сколько на самом существе. — Барбатос позаботился о тебе, — проговорил Чжун Ли, сдерживая лёгкое раздражение. Да, он должен быть благодарен за то, что Барбатос от чистого сердца спасает Сяо, по сути, жертвуя собой. Только вот это несло за собой последствия, которые слишком уж не нравились Чжун Ли. Если Барбатос вдруг исчезнет, то Сяо не сможет оправиться не только потому, что его сердце будет разбито. — Да, — Сяо опустил взгляд в пол и его бледную кожу на пару мгновений окрасил румянец. Чжун Ли хмыкнул, про себя отвечая, что понимает. Даже лучше, чем когда-либо. Теперь всё его раздражение, которое ранее появлялось, стоило в Ли Юэ прийти «сезону бурь», казалось чем-то неуместным. Он не может жаловаться на такое проявление чувств Барбатоса, когда сам совсем недавно тряс землю. — Тебе стоит заняться медитацией, — продолжил Чжун Ли, убирая руку. Сяо потёр лоб в задумчивости и кивнул. Чжун Ли склонил голову и невольно скользнул взглядом обратно к кучке бутылок из-под вина, в которых уже не было пробок. Нахмурившись, он спросил. — Барбатос снова много пьёт? И скосил взгляд обратно на вздрогнувшего непонятно от чего Сяо — то ли от вопроса, то ли от неожиданности. Справившись с собой, тот медленно помотал головой, и на долю секунды Чжун Ли даже решил, что ему солгали, но Сяо заговорил: — Один — не так много, — он вновь уткнулся взглядом в пол и сжал рукой собственное плечо, как думая о чём-то. Чжун Ли смягчился: не стоило наседать о его связи с Барбатосом, две тысячи лет прошло, и он уже давно дал своё согласие. Хотя это не отменяло того, что некоторые привычки Барбатоса заставляли едва ли не скрипеть зубами. Отмахнувшись от этого и стараясь лишний раз не вспоминать, он оглядел Сяо тщательнее. Влияния скверны Осиала, на первый взгляд, заметно не было, и он успокоился, после спрашивая: — Тебя что-то тревожит? Сяо нахмурился, отворачиваясь и продолжая смотреть в пол. Чжун Ли в замешательстве проследил за его взглядом, но не нашёл ничего подозрительного, после чего уже хотел переспросить, как Сяо открыл рот: — Когда начнётся война? — он прозвучал глухо и совершенно непривычно. На мгновение Чжун Ли замер, после тяжело выдыхая и качая головой. — Через пару недель, может, раньше, — если он не ошибся в собственных прогнозах, то именно столько уйдёт на составление и подписание договора с Фонтейном, а также на мобилизацию армии Ли Юэ. Да и пробуждение гор может занять время — всё же, левиафаны спали две тысячи лет после войны Архонтов. Он посмотрел на помрачневшего сильнее обычного Сяо, и внезапная мысль скользнула в его голове. Ненужная, пустая и не имеющая под собой никакого основания, за исключением… Чжун Ли в который раз посмотрел на те бутылки, затем на листы со стихами, и сощурился. У Барбатоса не было никаких сил и тем более способов пойти против его решения. Особенно сейчас, когда все адепты на его стороне и когда Сяо связан новым контрактом. Барбатос попросту не мог пытаться сделать против него что-то, как бы сильно он ни противился его решению. Тем не менее, некоторое подозрение заползло в голову Чжун Ли против воли. — Сердце Бога, — заговорил он, и Сяо несколько удивлённо посмотрел на него, потому Чжун Ли слегка улыбнулся, маскируя тревожные мысли, — оно до сих пор спрятано? Если бы у него спросили, то он бы назвал пару мест, где его Сердце Бога мог спрятать Сяо. Проблема заключалась в том, что о всех этих местах мог знать Барбатос, и, на самом деле, стоило позаботиться об этом ещё в самом начале, но как-то в его голову не приходила мысль, что Барбатос смог бы попробовать поднять восстание против него. Это вряд ли случится, и его домыслы обоснованы лишь его напряжённостью — беспокойством за Аякса и парой достаточно тривиальных вещей вроде тех же церемоний, которых завтра будет пять штук. Потому, когда Сяо кивнул со всё той же озадаченностью на лице, Чжун Ли улыбнулся искренне и с облегчением. На мгновение всё же поддался своим подозрениям. Подобное последний раз случалось с ним достаточно давно. — Оно в безопасности, — твёрдо сказал Сяо. — Мне принести его? — Нет, не стоит, — покачал головой Чжун Ли, уже жалея о том, что в принципе поднял эту тему. Даже если бы Барбатос что-то и планировал против него, то не смог бы подговорить Сяо. — Тогда, — его вырвали из мыслей. Сяо начал и замолчал, опять хмурясь и отводя взгляд. Сильнее стиснув плечо собственной рукой, он медленно проговорил. — Сердце Осиала… оно у того смертного уже, так? Чжун Ли пришлось приложить усилие, чтобы сохранить на лице улыбку. Вздохнув, он кивнул и коснулся взъерошенных волос Сяо. Тот поднял на него взгляд, и Чжун Ли как можно мягче спросил: — Да. Тебе есть, что сказать? Сяо уставился на него, сжав губы в линию. Глупый вопрос — конечно ему было что сказать. Тем более, что изначально его отношение нельзя было назвать благосклонным. Но и раньше его раздражение не казалось таким уж откровенным, каким его сейчас наблюдал Чжун Ли. Плохое предчувствие лишь разрослось, когда Сяо не ограничился молчаливым недовольством, а заговорил: — Мне не кажется это правильным решением, — после снова отвернулся, а по его лицу скользнула тень странного удивления, как если бы он сам не ожидал от себя подобных слов. Чжун Ли сощурил глаза и вздохнул, отступая. — Не думаю, что есть причины для переживаний, — ответил он. Аякс не причинит ему вреда. По крайней мере, умышленно. Чжун Ли поспешно отогнал воспоминания о том, как буквально вчера к его горлу приставили клинок не в игривой манере, а со слишком ярким намерением убить. То — помутнение рассудка, не более. Аякс не безумец, чьи поступки объяснить нельзя. — Как скажете, — выдавил Сяо всё так же недовольно, и отвернулся, пряча очередную эмоцию, мелькнувшую на его лице. С каждой секундой эта ситуация начинала всё меньше нравиться Чжун Ли, но ему не хотелось думать о том, что против него тут буквально пытаются строить заговор. Он был готов к тому, что его решения будут встречены холодно. Но не настолько, чтобы попытаться его свергнуть. А тем более он не мог ошибиться, доверившись Сяо, который скорее умрёт за него, чем предаст. Если только у Барбатоса впервые за две тысячи лет получилось повысить собственную ценность в его глазах. Эта мысль показалась не такой абсурдной, как ему хотелось бы. Вздохнув про себя, Чжун Ли погладил Сяо по голове, и тот расслабился, отпуская сгустившееся в его теле напряжение. Улыбнувшись, Чжун Ли сказал: — Хочешь поесть? Сяо повёл плечами, как будто оставлял это решение за ним, но в его глазах слишком отчётливо загорелись искры. Чжун Ли кивнул, и направился было к двери, как порыв ветра неожиданно распахнул окно. Он обернулся, ожидая увидеть ворвавшегося в комнату Барбатоса, но там никого не было, только снаружи начал сильнее завывать ветер, качая толстые огромные ветви древа. На мгновение Чжун Ли даже подумал, что это ему так грубо намекают уйти как можно быстрее, и в груди заворочалось вернувшееся раздражение. Только вот Сяо внезапно растерял всю свою невозмутимость — на его лице отобразились сначала подозрение, а после едва ли не страх. Чжун Ли нахмурился и подошёл к окну, выглядывая из него и видя, как небо темнеет от побежавших по нему туч. Для простого природного события воздух оказался полон чистой анемо-энергией. Точно дело рук Барбатоса, о другом и речи быть не могло. Чжун Ли обернулся к застывшему Сяо, во все глаза смотрящему в никуда, и спросил: — Что произошло? У Барбатоса нет такого огромного количества силы, чтобы внезапно потерять над ней контроль. Не говоря уже о том, что он в состоянии ею управлять достаточно искусно — он мог быть ленив и по-своему невнимателен, но точно не глуп. Сяо моргнул, приходя в себя и пожал плечами в искреннем замешательстве. Может, просто Барбатос тренируется. Чжун Ли потёр пальцами висок, а в голове всё равно разрасталось то плохое предчувствие. Пометавшись, он вздохнул и хотел было уже сказать, что стоит проверить — даже если, на самом деле, это того не стоило, как среди молящихся голосов его народа он услышал один родной. «Моракс» Не мольба, не просьба, скорее, зов. Застыв на долю мгновения, Чжун Ли сказал: — Найди Барбатоса. Сяо словно того и ждал — только сделал шаг в сторону, как исчез в тёмно-зелёной вспышке, лишь призрачная бабочка в воздухе крыльями и хлопнула. Бросив ещё один взгляд на мрачнеющее небо, Чжун Ли прикрыл глаза, пропадая из комнаты. Когда он снова открыл их, то оказался в долине Гуйли. Ветер завывал особенно сильно, как пытаясь вырвать из земли корни дерева. Барбатос словно хотел покрыть своей энергией всё Ли Юэ, и Чжун Ли не понимал, насколько намеренно это происходило. Но пока — не так важно. Важно то, что он ощущал тонкую нить энергии от щита Аякса, которая тянулась оттуда же, откуда, казалось, летел ветер. Тревога оплела сердце, и Чжун Ли метнулся по следу, снова исчезая и появляясь, не до конца понимая, что происходит. Что произошло с Аяксом? Почему рядом с ним снова Барбатос? Вместо долины Гуйли перед ним показались скалы склона Зимородка. Ветер бушевал, вода бежала большой рябью и утекала прочь от эпицентра бури. Землю там заливал знакомый голубой свет, нестабильный, дрожащий, и охватывающий белоснежные крылья, по перьям которых бежал изумрудный отблеск. Чжун Ли сделал шаг, но остановился, когда крылья хлопнули и послали в его сторону поток ветра. Глаза Барбатоса горели силой, когда они встретились взглядами. Чжун Ли сжал челюсти, увидев, как Аякс в бессознательности лежит головой на коленях Барбатоса и как его касаются руки другого Бога. Злость оказалась настолько ослепляющей, что Чжун Ли очутился рядом так быстро, что его не успели откинуть ветром ещё раз. — Я помогаю! — Барбатос чудом перекричал вой ветра. Чжун Ли откровенно зло посмотрел на него, затем переводя взгляд на то, как изумрудное свечение пытается перебить голубое под кожей Аякса. И упал на колени рядом. Весь было охвативший его гнев утих, когда он увидел, что Аякса трясёт, увидел, что на его лбу выступает пот и как его губы невольно сжимаются в тонкую полоску, а кожа становится бледнее прежнего. Страх ледяной коркой сковал сердце, и он уже без злобы, а с беспокойством посмотрел на Барбатоса. Тот тяжело выдохнул, и коротко сказал: — Не справился с энергией. Чжун Ли ощутил, как нечто в нём рухнуло и обратилось пылью. Глубоко вдохнув, он снова посмотрел на Аякса и потянулся к нему, как Барбатос грубо толкнул его крылом и зашипел: — Не трожь, я ему жизнь спасаю! Всё же было в порядке этим утром. Чжун Ли никак не мог понять, никак не мог выцепить хотя бы один момент, который бы указал на то, что ему стоило запечатать силу Осиала до поры до времени. Аякс же сегодня использовал её, но тогда почему сейчас он снова… такой? Свет продолжал бродить под его кожей, даже под веками, переливаясь, а пальцы Барбатоса так неправильно зарылись в его рыжие волосы. Почему? Дрожь прошлась вдоль позвоночника, и Чжун Ли заставил себя обернуться, почувствовав чужое присутствие. Неподалёку возник Сяо с копьём в руке, но замер в озадаченности. Отвернувшись, Чжун Ли прислонил руку ко рту, пытаясь успокоить себя. Да, Барбатос поможет. Барбатос умеет рассеивать энергию. И всё равно в голове взвились мысли, что если он навредит Аяксу, если он, наоборот, попытается его сломать, то он это просто так не оставит. Противоречивые и неясные чувства заполнили его целиком, разрывая на части — тревога вопила о том, что стоит остановить всё это и разобраться самому, а здравый смысл твердил, что если он вмешается и сам попробует подавить энергию Аякса, то для того это будет слишком болезненно. Потому что он сможет не рассеять, а кристаллизовать, и это обернётся лишь дополнительными мучениями. Аякс лежал так бесшумно, даже его порывистое, судя по мелко дрожащей груди, дыхание забирали потоки ветра. Барбатос снова хлопнул крыльями в каком-то бессилии, и зажмурился. Вой стихии оглушительной волной пронёсся над склоном, и свет закатного солнца окончательно пропал в изумруде. Чжун Ли не смел дышать, видя, как сила Барбатоса захлёстывает Аякса и порабощает голубой свет. Судорога сковала тело. Чжун Ли, широко распахнув глаза, наблюдал за тем, как пронизывающая тело Аякса дрожь стихает, и это казалось чем-то до невыносимости страшным, словно жизнь покидала его. Пожаром в голове вспыхнула мысль — оттолкнуть Барбатоса и разобраться самостоятельно, самому спасти. Он до боли стиснул собственные ладони, едва ли не раздирая кожу вдруг выступившими когтями, порвавшими ткань перчаток. Невозможно, чтобы снова всё повторилось. Невозможно, чтобы сейчас всё повторилось, чтобы он снова обнимал холодное тело, чтобы чувствовал сильную, подчиняющую горечь, душащую его существо и смысл его существования и возрождающую в нём одно единственное желание, способное потушить его скорбь — уничтожение. Потому его взгляд впился в лицо Аякса — такое пустое, лишённое эмоций и каких-либо чувств. Светлая кожа казалась такой тонкой из-за света, бегущего по венам под ней. Коснись — поранишь. И в голове никак не укладывалась мысль — с каких пор Аякс стал настолько слаб? Мысль не укладывалась, а ответ Чжун Ли уже знал. Ведь это из-за него. Ведь это он отдал сердце Осиала, ведь это он не забрал его, ведь это он хотел забрать Аякса с собой, ослеплённый картинами лучшего будущего, в котором они вместе будут бороздить вечность до конца дней Тейвата, до тех пор, пока Селестия не решит рухнуть и погрести под собой всё живое. Ведь это его вина. Свечение затухало. Барбатос слабо взмахнул крыльями и опустил их, тяжело дыша. Чжун Ли заставил себя оставаться на месте и не тянуть руки к Аяксу, неважно, насколько сильно его разрывало от желания обнять, понять и услышать его сердцебиение с дыханием. Сейчас он мог только наблюдать, стараясь прочувствовать так, выцепить из заряженного анемо-энергией воздуха крупицы той слабой силы, что теплилась в Аяксе. Но она была слишком слабой, чтобы он мог найти её. Буря стихала, чёрные тучи, заполонившие небо, расступались. Под веками Аякса мелькнуло голубое, и Чжун Ли замер в ужасе, а потом судорожно выдохнул, когда открылись живые, слабо мерцающие синие глаза. Они смотрели в никуда, но когда Чжун Ли всё же протянул руку, то его ладонь обхватили в ответ. Мгновение — и он оторвал Аякса от Барбатоса, прижал к себе и, наконец, смог вдохнуть. Тёплый. Он был тёплым. И его дыхание — тоже. Чжун Ли зажмурился, зарываясь носом в плечо Аякса, чувствуя, как запекло глаза, а затем — как ресницы слипаются от выступивших слёз. Облегчение накатило на него, погребая под собой всё остальное и оставляя лишь отголоски от страха и тревоги. Его прошило от нежного прикосновения к шее, а в голову вторглась мысль, что ему нельзя медлить. Открыв глаза, посмотрел на Барбатоса. Тот глядел на них тускло, и его лицо было лишено той привычной расслабленной улыбки. Он опасно качнулся, завалился назад, и его подхватил резко оказавшийся рядом Сяо. Чжун Ли собрался с мыслями и выдавил хрипло: — Спасибо. Барбатос ответил всё таким же тусклым взглядом, в котором откровением мелькнуло сожаление. Проигнорировав это, Чжун Ли обратился к Аяксу, неуверенный, слышит ли тот его и понимает ли, где находится: — Можешь обнять меня? Ничего, если нет, всё будет хорошо, — к концу он сбился на бормотание и закончил влажным из-за всё ещё текущих и никак не хотящих останавливаться слёз поцелуем в лоб. Аякс моргнул, приоткрывая всё ещё мерцающие энергией глаза, крепче прижимаясь к Чжун Ли и положив голову ему на плечо. С очередной попыткой успокоиться Чжун Ли перехватил одной рукой его под колени и встал, не давая собственной хватке ослабнуть. Бросив ещё один взгляд на Барбатоса и в очередной благодарности кивнув, он прошептал: — Закрой глаза. Аякс ещё несколько мгновений как-то пьяно и пусто смотрел на него, а после послушно выполнил просьбу. И с этой ношей Чжун Ли сделал шаг, убираясь прочь от склона Зимородка. В горах воздух показался ему холоднее — видимо, из-за чувств человеческая оболочка стала слишком восприимчива. Стараясь не смотреть в сторону каменного столика и трёх таких же каменных стульев, он двинулся по дорожке ко входу в обитель Хранителя Облаков. Аякс всё так же мирно и потому пугающе лежал у него на руках, совершенно не двигаясь. Хранитель Облаков заметила гостя раньше, чем он успел дойти. — Что привело… — она выпорхнула из ниоткуда и ступила птичьими длинными лапами по траве около входа в обитель, но вопрос до конца задать не успела. Её взгляд устремился на Аякса и в нём отразилось понимание. Не продолжив предыдущий вопрос, она задала другой. — Чем могу помочь? — Надо, — Чжун Ли тяжело сглотнул, ощущая себя настолько ничтожно бесполезным, что самому становилось тошно, — запечатать. Слишком много энергии, он не выдерживает. Хранитель Облаков кивнула и взмахнула крылом. За её спиной вспыхнуло золотом, и проход в обитель приглашающе открылся. Чжун Ли двинулся к нему, ощущая, как дрожь снова начинает нарастать в теле с каждым новым мгновением. В голове так невовремя заскреблись пронизанные ностальгией мысли, когда он оказался внутри. Парящие золотые острова, где-то с деревьями, где-то с прудами и водопадами, устремляющиеся в бесконечность внизу, и всё это связанное между собой золотыми полупрозрачными дорожками. Отмахнувшись от этого, Чжун Ли проследил за Хранителем Облаков, взлетевшей к одному из островов и снова взмахнувшей крыльями. Когда Чжун Ли поднялся к ней, то увидел циновку, обитую тканью. — Подожди, найду печать, — проговорила Хранитель Облаков. — Прошу, быстрее, — тихо попросил Чжун Ли, опуская тело Аякса и содрогаясь от того, как его ладонь отказались отпускать. Даже несмотря на всё то, что произошло за последние несколько дней. Почему он не понял ещё тогда? Почему до него дошло лишь спустя три дня? Почему он отпустил Аякса за пределы города, одного, и почему не смог понять, что с ним что-то не так? Почему он допустил всё это? Он вскинул голову, когда услышал хлопанье крыльев. Протянув свободную руку, выдохнул, когда в неё положили полоску пергамента, исписанную иероглифами. Не отпуская руки Аякса, он разжал его пальцы и коснулся их печатью, без промедлений вливая в неё свою силу. Иероглифы загорелись мягким светом, Аякс дёрнулся, пытаясь уйти, и Чжун Ли перехватил его за запястье, не позволяя. Поднял взгляд и встретился им со слабым взглядом синих глаз. Аякс глядел на него, точно узнавая, но как не понимая, реально ли всё это. Чжун Ли заставил себя посмотреть на пергамент, иероглифы с которого просачивались в кожу Аякса. Когда лист опустел, Чжун Ли убрал его и приник губами к изрисованной ладони, снова жмуря глаза в бессилии. — У меня ещё есть красные верёвки, — тихо проговорила Хранитель Облаков. Чжун Ли помотал головой, выдыхая: — Дело не в душе. Мне думалось, он сможет пережить принятие божественности без таких последствий. — Божественности? — эхом повторила за ним Хранитель Облаков, а потом проговорила. — Так это и правда он… — Да, — отрезал Чжун Ли и скосил на неё взгляд, молча прося не развивать эту тему. В её глазах отобразилась смесь из недовольства и покорности, и она опустила голову, замолкая. Пальцы Аякса вдруг сжались, несильно, но достаточно, чтобы обратить на себя внимание. Не сдерживая себя Чжун Ли провёл по его волосам рукой, глубоко вдыхая. Синий взор прояснился, и Аякс слегка бессознательно прошептал: — Моракс. — Всё хорошо, — попытался улыбнуться Чжун Ли, намеренно давя в себе вину. До поры до времени. Он уже видел, как она изгрызёт его изнутри раньше, чем Аякс придёт в себя окончательно. Аякс тоже улыбнулся, как если бы действительно думал, что всё происходящее — простой сон. И лучше бы это действительно было кошмаром, который Чжун Ли мог поглотить без остатка вместе со своей оплошностью. Всё же так просто, всё же так элементарно, а он не смог, не сумел предсказать… — Много гостей сегодня, — вырвала его из омута самобичевания Хранитель Облаков. Чжун Ли нахмурился и повернул голову в сторону островка, на котором был вход в обитель, но там никто не появился. Хранитель Облаков объяснила. — Охотник на демонов и Анемо Архонт, они только что прибыли на гору. Судя по всему, к тебе. Чжун Ли в раздражении мотнул головой — у него не было никакого желания в очередной раз благодарить Барбатоса. По крайней мере, сейчас, когда он сделал это буквально несколько минут назад. Только вот предчувствие подсказывало ему, что не за очередными благодарностями он сюда прибыл. Чжун Ли надеялся, что с этим покончено, но, судя по всему, нет. — Я присмотрю за ним, — продолжила Хранитель Облаков. Чжун Ли поднял на неё взгляд, не отыскивая в себе даже крохи сил на то, чтобы отпустить руку Аякса. Но Хранитель Облаков уже опустилась рядом, подогнув под себя лапы и слегка пуша перья на животе. Стиснув челюсти в лёгкой злости, Чжун Ли кивнул. Ладно, он прогонит Анемо Архонта и Сяо с горы, а потом вернётся сюда. Быстро, Аякс даже не заметит. Погладив большим пальцем один из иероглифов на ладони Аякса, он всё же поднялся. Спускаясь по мосту к нижнему острову, стянул с рук порванные перчатки, после шевеля пальцами и мрачно наблюдая за золотым свечением, прокатившимся по узорам. Чужая обитель послушно отпустила его, и Чжун Ли поморщился, мгновенно узнавая слабое изумрудное свечение, видное в наступающей ночи. Барбатос, судя по всему, не всю силу и волю растерял, раз решил, что уже наступило время для разговора. Но, если честно, пускать его к Аяксу снова у Чжун Ли никакого желания не было. — Что? — спросил он, моргая. Поглощающая гору тьма расступилась, свечение стало заметнее, как и фигуры стоящих напротив. Барбатос цеплялся за плечо Сяо, выглядя без своего берета слишком непривычно. Даже косы растрепались слегка. Чжун Ли скользнул взглядом от него к Сяо и обратно, теперь уже несколько угрожающе щуря глаза. Он должен быть не снаружи, а внутри, рядом с Аяксом. — Ты, — выдавил Барбатос и выпрямился, делая несколько шатких шагов к нему. Сяо дернулся, но остался на месте, когда Барбатос махнул рукой, молча приказывая не трогать его. Вода в озере побежала рябью от промчавшегося ветра, и теперь Чжун Ли слишком отчётливо слышал, какая невероятная и чрезмерно непривычная злость охватывает Барбатоса. Словно он был кем-то или чем-то одержим. Его косички вспыхнули ярче, но всё равно не с такой силой, как обычно. Небольшой укол совести вызвал лишь раздражение, и Чжун Ли снова взглянул на Сяо, слишком беспокойного. — Он ведь умрёт, — прошелестел вдруг Барбатос. Чжун Ли застыл и ему стоило невероятного, чтобы остаться на месте. Он покачал головой, только вот Барбатос не заткнулся, как следовало бы. — Ты должен это понимать. — Это не твоё дело, — отрезал Чжун Ли, не позволяя рычанию прорваться в словах. — Ты это пришёл сказать? Уходи. — Ты подставил под угрозу весь Ли Юэ! — крикнул неожиданно громко Барбатос. Чжун Ли недовольно дёрнул головой, сжимая руки в кулаки и напоминая себе, что он не может убить Анемо Архонта из-за слов на эмоциях. А Барбатос не остановился, делая ещё один шаг вперёд. — Очнись, Моракс! Смертный не выдержит сердца Осиала, и всё, что его ждёт, так это либо смерть, либо он станет монстром, ты же должен это понимать! — Прекрати, — попросил Чжун Ли, собирая остатки спокойствия, и на долю мгновения зажмурился, когда ему в лицо прилетел поток ветра, как если бы это было попыткой прочистить ему голову. — Прекратить?! — давно он не слышал настолько сильных и злых эмоций в голосе Барбатоса. Открыв глаза, он посмотрел на изумрудное свечение радужки, в котором сияли бегущие по щекам Архонта слёзы. — Прекратить?! Ты собираешься убить весь Ли Юэ, ты собираешься послать на очередную смерть Сяо, ты собираешься убить Царицу, и всё это только потому, что ты с чего-то решил, что тот смертный всего этого стоит! Чжун Ли поднял было руку, пытаясь остановить этот поток последним мирным способом, который у него был, потому что язык уже точно не собирался его слушать. Впрочем, как и Барбатос, разозлившийся настолько, что опять ненароком поднял ветер. — Ты переоценил себя, Моракс! Ты отказался от Сердца Бога, ты не можешь вести на убой свой народ из мимолётной прихоти! И тот смертный — не часть твоих владений! Если кому и надо прекратить, так это… Его речь оборвалась, когда гора под ними содрогнулась. Чжун Ли яростно выдохнул, сжимая пальцы на копье, вошедшем в камень до древка, и поднял искрящиеся гневом глаза на Барбатоса. Тот не дрогнул, даже на шаг не отступил, только сильнее стиснул руки в кулаки. Чжун Ли выпрямился, чувствуя, как собственное дыхание опаляет злостью губы, и прорычал: — Ответственность? — он сощурился, не отводя взгляда от Барбатоса, продолжавшего так храбро и глупо стоять у него на пути. Следующие слова соскользнули с языка как давно уже готовое обвинение, которое он прятал в себе тысячелетиями. — Как ты смеешь что-то говорить мне об ответственности, Анемо Архонт? — Я… — начал было Барбатос, как замолк от очередной дрожи горы. — Ты, бросивший свой народ и назвав это «свободой»! — рявкнул Чжун Ли, выдирая копьё из камня и перехватывая его в руке. Барбатос дрогнул, сощурившись, и открыл было рот, чтобы ответить, как Чжун Ли прервал его. — Ты, сделавший Сяо зависимым от своей силы, очищая его из раза в раз от скверны, так, что он ослабел! Сяо крупно вздрогнул и отвернулся. Потому что знал. А Барбатос захлопнул рот, теперь отступая, переводя уже не гневный, а пронзённый страхом взгляд с Чжун Ли на остриё копья и обратно. Чжун Ли сощурился и прошипел, заканчивая: — Ты, сгинувший на десять веков, потому что выбрал чувства, а не свой народ, как ты смеешь что-то говорить мне про ответственность, Барбатос? Какое право ты в принципе имеешь попрекать меня моими решениями, моими выборами, когда ты ничем не лучше? Он ощущал, как ярость струится по его венам вместо крови и как заставляет золото на руках сиять ярче, опаснее. Он возвысился над Барбатосом, смотрящим на него так испуганно, но так твёрдо, и Чжун Ли ненавидел этот миг, поскольку почему-то именно сейчас чувствовал, что Барбатос равен ему. — Две тысячи лет, — прохрипел он, сжимая древко копья, но продолжая смотреть в уже не так ярко светящиеся глаза Барбатоса, — я защищал и заботился о Ли Юэ. И я не позволю всему этому сгинуть в грядущей войне. — Потому что ты уничтожишь всё это сам, когда потеряешь того смертного, — прошептал Барбатос безнадёжно. Чжун Ли оскалился, перевернул копьё и замер, когда по его острию ударили. В его грудь упёрлась рука, останавливая. Чжун Ли замер, глядя на заслонившего Барбатоса Сяо. На него уставились пустым взглядом, но он всё равно ощущал эту предательскую дрожь ужаса в пальцах упирающейся в его грудь руки. Повисла гнетущая тишина, казавшаяся лишь тяжелее, потому что даже вой ветра стих внезапно. Она нарушилась тихим: — Сяо, нет, — голос Барбатоса оказался пронизан такой леденящей паникой, что Чжун Ли перевёл на него взгляд. И замер, увидев, как Барбатос трясущимися руками касается плеч Сяо, пытаясь то ли защитить его, то ли отстранить. — Сяо, не надо, отойди, Сяо, нет… Чжун Ли вернул взгляд обратно на Сяо. Тот продолжал смотреть в ответ, широко раскрыв глаза и даже не дыша. Чжун Ли медленно отклонил голову и посмотрел вниз, на то, как остриё изумрудного копья упирается в остриё его копья, не позволяя двинуться. — Вот как, — проронил Чжун Ли и буквально услышал, как стучащее в безумии сердце Сяо остановилось. Высвободив своё копьё и рассеяв его, Чжун Ли отступил на шаг назад. Сяо продолжал стоять на месте, будто обратившись каменным изваянием, а Барбатос продолжал цепляться за него. Горечь разлилась в груди Чжун Ли, когда он понял, к чему и почему всё это пришло. Сделав глубокий вдох в бесполезных попытках успокоиться, он тихо, но твёрдо проговорил: — Поговорим позже. Уходите. И развернулся, не желая видеть. В спину ему раздался только поток ветра — Барбатос среагировал на удивление быстро. Может, поэтому Сяо не успел ничего сказать. Хотя что-то подсказывало Чжун Ли, что он не жалеет о своём выборе. Обитель пустила его. Он бы и не заметил, что что-то изменилось, если бы не начал искать Аякса взглядом. И нашёл его уже на другом островке, там, где располагалась небольшая поляна с прудом и росло змеевидное дерево с золотой листвой. Оттуда же поднялась Хранитель Облаков. — Он пришёл в себя, — сказала она, спустившись по золотому мосту к Чжун Ли. Тот слабо кивнул, проходя мимо, и говоря: — Извини за шум. Хранитель Облаков тяжело вздохнула, качая головой в недовольстве. Но вдруг окликнула его, когда он отошёл ещё на несколько шагов: — Моракс! — он обернулся. Хранитель Облаков серьёзно посмотрела на него и проговорила, тихо. — Гуй Чжун мертва. На мгновение Чжун Ли захотелось рассмеяться, однако очень быстро неуместное веселье обернулось искрой гнева. Тряхнув головой, он с затаённой угрозой прорычал: — Неужели я так похож на того, кто по ней до сих пор убивается? — он пронзил тяжёлым взглядом Хранителя Облаков, и та опустила голову в мгновенном раскаянии. Оставив её так, Чжун Ли продолжил путь. Мимолётом коснулся кожи на шее и вздохнул про себя, вдруг нащупав случайно выступившую чешую. Прогнав её, наконец добрался до нужного острова, где Аякс лежал на спине, глядя то ли в листву, то ли в бесконечное небо. Он повернул голову, и на его лице возникла немного легкомысленная улыбка, больше похожая на маску. — Я слышал грохот, — сказал он и улыбнулся шире, когда Чжун Ли сел рядом с ним и тут же запустил руку ему в волосы. — Что-то случилось? — Да, но давай об этом потом, — вздохнул Чжун Ли, сглатывая вновь возникнувшую горечь от воспоминаний о только-только прошедшем разговоре. — Как ощущения? — Ужасные, — пожал плечами Аякс и отвёл взгляд. Его губы дрогнули. Он втянул воздух и со всё той же улыбкой спросил. — Я же не справляюсь, так? Такого не должно быть, верно же? — Не знаю, — честно ответил Чжун Ли. Аякс уставился на него, и маска слетела с его лица. Он зашевелился и перевернулся на бок, после приподнимаясь на одном локте. Часто заморгав, он вдруг попросил: — Не забирайте сердце Осиала. Чжун Ли застыл в замешательстве от подобной просьбы. И уже было хотел ответить, что даже не думал об этом, как эти всплывшие в его голове слова показались настолько неправильными, что ему стало плохо. Почему он в самом деле не думал отобрать сердце? — Не надо, пожалуйста, — его ступор Аякс расценил несколько иначе. Он поднял взгляд, в которых была такая уверенность, что Чжун Ли не находил в себе сил противостоять ей. — Если Вы заберёте его, то… решите меня отпустить, потому что иначе я умру слишком рано? — он фыркнул, впрочем, содрогаясь всем телом. В молчании Чжун Ли переместил свою ладонь с его макушки на его щёку и погладил. Крепкое осознание засело в его голове — ответ на вопрос, почему же всё это произошло. — Я не позволю тебе умереть, — проговорил Чжун Ли, и Аякс похолодел взглядом, видно думая, что это такой отказ в его просьбе, но замер, услышав дальше. — И я никогда не смогу тебя отпустить. Мне жаль, Аякс. Он поглощён собственной алчностью от начала и до конца. До последней разумной и до первой безумной мысли он отдан своему порабощающему желанию сохранить Аякса рядом с собой. Не позволить ему сгинуть, не позволить пропасть лишь вспышкой в смертности и не позволить исчезнуть в бесконечности. — О чём это Вы жалеете? — теперь появившаяся на губах Аякса улыбка сквозила искренностью. — Я же не умру так просто. Только научите, как мне это сделать. — Отлично, — прошептал Чжун Ли, притягивая его к себе и сжимая в объятиях, подсознательно лишь злясь на то, каким слабым в его руках чувствуется тело, но тая от мягких поглаживаний по спине и легких поцелуев, запорхавших по его щеке. Не важно, сколько на это уйдёт времени, но он не позволит этому произойти. И подарит Аяксу мощь, которой тот заслуживал. Чтобы ни Осиал, ни Царица, ни даже он, Моракс, не смогли навредить ему против его воли.