Воин своего Бога

Это был не стыд. Не стыд перед собой за слабость, и не стыд перед Чжун Ли за то, что тому пришлось эту слабость видеть. Его промах заключался в том, что он не смог в полной мере противостоять той силе, что не принадлежала ему. Он не справился с тем, с чем должен был, с тем, что ему поручили. И вот это вызывало у него не чувство стыда, а злость. Откровенную, горячую, но такую до ужаса тихую, ворочавшуюся мраком в душе, как обещанием перед собой. Чтобы такого никогда более не случалось. И он слышал и понимал чувства Чжун Ли. Вероятно, даже немного больше, чем тот этого бы хотел. Чайлд точно не считал себя идиотом, даже если порой совершал идиотские поступки. Справедливости ради — один такой идиотский поступок привёл его к тому, что он имел сейчас: огромное драконье тело, окружавшее и согревающее его. Может, так Чжун Ли — Мораксу — было проще контролировать эмоции и разложить терзающие его мысли по полочкам в голове. Чайлд немного завидовал, перебирая пальцами тёмно-рыжую, почти что бурую гриву, едва ли не зарываясь в неё лицом. Ему бы тоже хотелось иметь огромную форму какого-нибудь существа — дракона или хоть то же извивающееся воплощение Осиала, не так важно, — в котором он чувствовал бы себя защищённым. Чтобы, например, не пугаться прикосновений к бурой чешуе. Он бы посмеялся над этим, но смешно ни разу не было. Ему правда хотелось думать, что тот страх, очевидно, навеянный ему насильно, вырвали с корнем. А всё равно тело предательски прошивало, стоило дотронуться. Перед глазами всплывали те картины с изуродованным двойником Моракса. Уже не такие убедительные, но всё равно — чёткие до отвращения. Жаловаться на хорошую память, когда с юности учишься запоминать шифры, знаки, стратегии и слабые места — не дело. Но он в самом деле желал напрочь забыть о последних трёх днях, чтобы наконец прийти в себя, чтобы перестать чувствовать эту раздражающую слабость даже не в теле — в сознании. Чтобы намеренно не допускать картин, намеренно не видеть в любимом лице опасность, чтобы не чувствовать это проклятое сходство. Осиал хорошо знал Моракса — ещё бы, провести столько лет в битвах, а после думать о мести тысячи лет, лёжа прибитым к морскому дну, и злясь, злясь, злясь до бесконечности. А затем умереть ради совершенно не той цели. Сочувствие к Осиалу — последнее, что хотел бы испытывать Чайлд, на самом деле. Оно казалось таким же искусственно вызванным, как и преследовавший его до этого страх. Но хуже было то, что он понимал, что это за пульсирующее нечто, пронизывающее всё драконье тело Моракса и передающее гнетущие чувства. Может ли быть забота — гнетущей? Да, может. Чайлд ощущал это как никогда, прижимаясь к бурой гриве и слыша, как Моракс пытается дышать спокойно — заставляя себя делать это медленно, размеренно и едва ли слышно. Пытается, потому что знакомые пульсации выдавали его с головой, и Чайлд подозревал, что об этом сам Моракс понятия не имеет. Чайлд же не совсем понимал, почему лично для него это не секрет. Всё дело в том, что он провёл слишком много времени рядом с ним и какое-то время носил в себе его энергию, а после сердца Осиала стал более восприимчивым? Или это передалось какое-то подсознательное знание Осиала? И важно ли всё это в принципе — откуда, зачем и почему? Сон всё никак не шёл, хотя он чувствовал себя крайне вымотанным. Слепо посмотрел в сторону дерева, закрывающего их кроной и не позволяющего взглянуть на потолок чужой обители. Он смутно помнил, как его несли на руках. И в этой обители было какое-то странное отличие — непонятно откуда вылезшая уверенность, что она не принадлежит Мораксу. Скорее, и правда дом той белой цапли, что он видел до этого. На мгновение он прикрыл глаза, и из его груди вырвался тяжёлый вздох. Подняв руку, он провёл по ладони пальцами, вдоль появившихся на коже знаков. Ещё одно доказательство его слабости. Ещё одно клеймо его присвоения Мораксу. Он не раб и не игрушка. Просто даже не привязан, а прикован к Мораксу, дракону, что сейчас так осторожно лежит и не двигается, держа когтистые лапы подальше. Только хвост чуть подрагивает кисточкой. Повернув голову, Чайлд натолкнулся на взгляд — за ним следили золотым глазом, полускрытым за веком. Он не смог не улыбнуться. — Сторожите меня? — сипло усмехнулся он. Моракс медленно закрыл и открыл глаз, всё так же не шевелясь, но показалось, будто кивнул. Чайлд снова хмыкнул и запустил клеймленную руку в гриву, пропуская шелковую шерсть сквозь пальцы. Это неприятное противоречие — так хочется быть золотом в лапах дракона, но золоту не положено рисковать собой. Не положено думать, не положено выбора, не положено сомнений и собственных решений. Он постарался, чтобы на его лице не отразилось даже толики того отвращения, что он испытал от мысли: «Однажды именно им ты и станешь». Но ведь не для этого Чжун Ли дал ему бессмертие. Он понимал, даже невзирая на то, что такие мысли стучали в его голове молоточками. Почему он запечатал силу Осиала? Не чтобы защитить, а чтобы ты не мог вырваться. Почему он не хочет отпускать тебя? Это не любовь, он одержим, и убьёт тебя, если ты воспротивишься. Чайлд хотел бы назвать всё это ложью, но и правда там была отчасти. Ведь если бы всё было ложью, то он бы не чувствовал этой темноты, что вьётся в нутре Моракса. Но и если бы правда была опасна, то он бы не желал, чтобы эта темнота оплетала его с концами. Он отдал свою жизнь, своё будущее и всего себя Мораксу. А взамен, без сопротивления, не убивая и даже не сражаясь против, заполучил драконье сердце. Разве так бывает? Он сел, переставая лежать на мощной шее дракона. Тот шире приоткрыл глаза, как бы задавая вопрос, а после сощурил, когда Чайлд подполз ближе к морде. Не в подозрении, а скорее с осторожностью, как не совсем понимая задуманное. А Чайлд медленно положил ладонь ему на голову, скользнул пальцами по шерсти и коснулся чешуи. Закусив щёку изнутри, подавил как по команде включившийся страх. — Не могу уснуть, — сказал он тихо, снова смотря в золото глаза. Моракс пошевелился и чуть приподнял голову, затем качая рогами. Его огромное тело издало шорох, задвигавшись. Дыхание невольно замерло в лёгких Чайлда, когда над ним нависли. Выдох Моракса опалил приятно кожу и будто бы объял всё тело в мгновение, согревая и растапливая какие бы то ни было мрачные мысли. Чайлд потянулся вперёд и мягко обнял морду, прижимаясь к чешуе щекой и всё же выдавая себя мелкой дрожью. «Ты неспокоен» — прогудело у него в голове низким, но узнаваемым голосом. Он слабо кивнул, прикрывая глаза и вдыхая тот самый необъяснимый и преследующий Моракса запах камня. — Как и Вы, — ответил он. Задрав голову и встретившись взглядами, добавил. — Тоже чувствуете? «Тоже?» — повторил за ним Моракс, глядя непонимающе. Спустя мгновение его глаза расширились, а вся нестабильно пульсирующая энергия его тела пропала без следа. Чайлд выдохнул, внезапно ощутив нечто, сродни облегчению. Теперь казалось, что чужие эмоции давили на него слишком сильно. — Научите меня так же? — спросил он, усмехаясь. Моракс слегка повёл головой в кивке, не вырывая морды из продолжающихся объятий. Чайлд в ответ сощурился, после вздыхая и всё же спрашивая. — Не хотите поговорить? Ответа не было минуту. Они только смотрели друг на друга — даже не моргая, и краем уха Чайлд слышал, как кисточка огромного хвоста застучала по земле неритмично и часто. И вдруг стук прекратился, а Моракс резко и намеренно горячо выдохнул. Чайлд отпрянул и упал на спину, когда драконий нос ткнулся ему в грудь, прижимая. «Последствия моих решений» — снова загудело в голове, но так одновременно и горько, и смиренно. Чайлд сглотнул, борясь с этим злящим его страхом, чей голос об опасности за секунду задушил, стоило ему возникнуть. Поэтому, борясь с этим мелким и даже не совсем личным демоном, потянулся вперёд и положил руку на чешую, поглаживая. На самом деле, здесь она казалась мельче, чем на теле, хоть и была такой же твёрдой. — И какие они? — спросил Чайлд осторожно. Моракс отстранился, позволяя ему сесть и приподнялся чуть выше, качая головой. «Такие же, как и твои» — ответил он, и в этот раз горечи было в разы больше. Чайлд замер, обдумывая, а после слабо и не менее горько улыбнулся, понятия не имея, что пытается выразить этим. — Мне жаль, — выдавил он бесполезное, но искреннее. Моракс посмотрел на него, снова медленно моргнул и неожиданно проговорил: «Ты в самом деле позволяешь мне быть с тобой». Его шёпот приятными мурашками разбежался по коже, и Чайлд кивнул, опять вытягивая руки и дрожа уже не от страха, а от трепета, накрывшего его, когда Моракс в самом деле коснулся его ладоней носом. Под губами чешуя ощущалась ещё твёрже. Оставив поцелуй, Чайлд ответил: — Если Вы не закуёте меня в цепи подле себя, то я последую за Вами куда угодно. Он ощутил, как горло Моракса содрогается в неопасном и согласном рычании. Вибрация его голоса прокатилась по телу и вонзилась Чайлду прямо в сердце. Он понимал. Вероятно, даже больше, чем того бы хотел Чжун Ли. О его собственничестве, пожирающем всё, что ему могло приглянуться. О его по-настоящему страшной натуре, которую он так и не смог похоронить под годами и десятками лет мирской жизни среди людей. О его плохо скрываемом желании полного обладания, которому так легко сдаётся Чайлд. О том, что если из них кто и «жертва» этого союза, то они оба. «Никогда» — обещание отдалось теплом в сердце, и Чайлд снова поцеловал драконью морду, понятия не имея, как ещё выместить всё то, что начинало расползаться по его телу. И вздрогнул, когда его вдруг коснулся хвост, оплетая за пояс. Судорожно выдохнув, он отстранился, и Моракс поднял голову, после щуря глаза. Мягко поведя хвостом, он оттащил Чайлда к своему боку и лёг рядом, стягиваясь кольцом уже. Чайлд хмыкнул, покрываясь мурашками от чувства лёгкой скованности и не совсем понимая, вызвано ли это небольшим возбуждением или же всё тем же искусственным и ложным страхом. Под его подбородком прошлась в ласке кисточка, пощекотав, и хвост отпустил его. «Поспи» — Моракс коротко ткнулся носом ему в грудь, затем устраивая голову рядом и прикрывая глаза. Чайлд фыркнул и снова перебрался к его шее. Он сомневался, что его вес хотя бы как-то мешает, не то, что передавливает. Поэтому без доли сомнения он зарылся в бурую шерсть и протяжно выдохнул, расслабляясь.

***

Ему нужен был даже не план — решение. Нельзя было допустить ещё одной ситуации, и Чжун Ли искренне ненавидел ту мысль, походящую на уверенность: в следующий раз Аякс может не справиться и исчезнуть из его жизни. Даже не по собственной воле. Поэтому он не спешил покидать гору Аоцзан. Ху Тао должна его понять — по крайней мере, он постарался объяснить, почему внезапно пропал и не появился в похоронном бюро этим утром. Случившееся можно было назвать «семейными обстоятельствами». Он надеялся, что она не будет задавать вопросов, каким именно образом письмо вдруг появилось на её столе. — Тебе надо сосредоточиться не на мыслях, — говорил он, касаясь кончиками пальцев его лба. Аякс медленно кивнул, смотря в ответ. Чжун Ли слабо и ободряюще улыбнулся, про себя немного радуясь, что его тело и вправду больше не казалось холодным. Словно восстановило своё тепло, и ему хотелось думать, что это хороший знак. Присутствие Хранителя Облаков ощущалось слишком чётко — она могла видеть всё, что происходило на этой горе, и точно наблюдала за ними. Судя по тому, как порой Аякс напрягался — он тоже знал о том, что за ними наблюдали, и это слегка мешало его концентрации. Чжун Ли переместил руку ему на грудь и провёл пальцами вниз, до живота. — Старайся дышать равномерно, так будет проще отследить потоки энергии. Тебе надо понять, как их подчинить, — он старался говорить ровно, не выдавая своей тревоги, которая в последнее время преследовала его постоянно. Ему стоило догадаться ещё в самом начале, что любовь к человеку обернётся для него вечным беспокойством и страхом. Не важно, будет ли Аякс бессмертен или нет и насколько он будет силён. И, что ж, он раскрыл некоторые тёмные мысли Чжун Ли. Но желания сбежать точно не испытывал, и это слегка успокаивало. — Сосредоточься, — попросил Чжун Ли тихо, после переворачивая ладонь к небу и поднимая её, командуя. — Вдох. Аякс послушно вдохнул и так же послушно выдохнул, когда Чжун Ли опустил руку. Улыбнулся в ответ, когда Чжун Ли довольно кивнул. — Мне казалось, что медитация для другого, — поделился Аякс, расслабляясь чуть сильнее. Чжун Ли понимающе сощурился: — Смертные используют её для эмоциональной осознанности. В нашем случае, это способ культивации энергии, чтобы ты осознал её и мог использовать без вреда для себя, — он вздохнул, на мгновение погружаясь в воспоминания о прошлом, о годах, проведённых за подобным. Вероятно, именно тогда его характер перестал быть настолько невыносимым. Хотя бы частично. — Значит, дело не в моих эмоциях, — пробормотал Аякс с каким-то даже облегчением. Чжун Ли покачал головой, снова касаясь его лба. — Это может стать катализатором, но, полагаю, тот всплеск был неизбежен. Твоей вины в этом нет, — ладонью перебрался на щёку Аякса и погладил, внутренне тая от того, что тот прижался к ней сильнее. Убрал руку, уже чувствуя, как желания заполняют голову, и встал. Оглядев вершину, проговорил. — Выбери место, но лучше не ветреное, чтобы не отвлекаться. И не будь бдителен к окружению, тебя никто не тронет, — он едва слышно усмехнулся, когда Аякс покосился в сторону скалы, где скрывался вход в обитель. — Я не боюсь, — возразил Аякс, снова смотря на Чжун Ли. Тот кивнул. — Поэтому такого я и не сказал, — он мягко коснулся его лба, после зарываясь пальцами ему в волосы и слегка ероша их. А потом направился к центру вершины, напоследок повторяя. — Сосредоточься. — Вы не останетесь со мной? — удивился Аякс и смутился, когда Чжун Ли обернулся на него и хитро уточнил: — Отвлекаться не будешь? Несколько мгновений Аякс стойко молчал, а потом отвернулся, пытаясь скрыть чуть порозовевшие щёки. Улыбнувшись, Чжун Ли продолжил путь, и с каждым шагом, что он делал прочь от Аякса, его настроение ухудшалось. Ему казалось, что он уходит в кромешную тьму, оставляя позади единственный фонарь, способный подарить ему зрение. Его чувства становились слишком… он бы сказал, что жестокими. Терять над собой контроль он не имел права. Ни сейчас, ни в будущем, никогда. Потому что тогда это обесценит всё, что у него есть, всё, что у него появилось. Аякс просил лишь о нескольких вещах, которые можно пересчитать по пальцам одной руки, и он не может нарушить даже одно из этих обещаний. Но хуже была мысль, что он повторит путь Барбатоса. Аякс не должен полагаться на него, и потому он не смеет самолично контролировать поток энергии в его теле, скорее присваивая, чем на самом деле помогая. Он мог бы это сделать так, что Аякс даже и не понял бы. Или же он бы понял, но безропотно принял, посчитав это за необходимость и закрыв глаза на ту клеть, в которую угодил бы и которой так хочет избежать. Чжун Ли никак не мог оценить, насколько хорошо Аякс понимает, у края какой пропасти находится. Ядовитое признание перед самим собой в своём опасном эгоизме жгло сердце. Всего несколько раз за все шесть тысяч лет Чжун Ли чувствовал себя беспомощным — когда вознёсся на Селестию и увидел то, что находится там, и когда погружался в рефлексию. Его натура не сгинула, а лишь задремала на несколько столетий, чтобы пробудиться по зову одного рыжего смертного, решившего вторгнуться в его жизнь абсолютно бесцеремонно, без предупреждения и с вызовом на дуэль. Идеальный партнёр для него, отдавший ему свою душу почти за бесценок. Что в итоге обернётся катастрофой. Чжун Ли сжал переносицу, глубоко выдыхая и не глядя шагая по плоским серым камням, торчащим из воды. Подобравшись к каменному столику, он опустился на стул со своей надписью. Скользнул взглядом вправо и поджал губы, видя вырезанное на камне родное имя. Гуй Чжун бы его осудила. По всем пунктам, начиная от кощунственного и губительного интереса в сторону человека и заканчивая невозможностью справиться с собственными желаниями. Нет, вероятно, не осудила бы, а пожалела. Иногда Чжун Ли и правда не понимал, то ли она в самом деле видела в нём просто своевольное божество, пытающееся самоутвердиться за счёт других и потому страдающее, то ли намеренно закрывала глаза на его настоящее «я», не желая признавать, что её близкий друг вонзает в других богов каменные копья из искреннего чувства превосходства. Время сгладило его натуру, но не уничтожило. И, вероятно, если бы Гуй Чжун сидела рядом с ним, то она бы… что ж, судя по всему, это было бы не осуждение или жалость, а самое настоящее разочарование. Он отвёл взгляд, переводя его на берег. Слабое утреннее солнце плясало огоньками в рыжине волос Аякса, усевшегося у самой воды. Скрестив ноги бабочкой, он положил руки на колени и, закрыв глаза, дышал так глубоко, что движения его груди при вдохах и выдохах отслеживались слишком просто. Чжун Ли ощутил, как губы против воли расползаются в полуулыбку от вида лёгкой сосредоточенности, скрашивающей расслабленность лица Аякса. Веки того вдруг дрогнули и чуть приоткрылись. Чжун Ли склонил голову, встречаясь с его синим взором и улыбаясь шире, когда Аякс чуть нахмурился, пытаясь спрятать неловкую тень слабого веселья, скользнувшего в его взгляде, и поспешно закрыл глаза обратно. Чжун Ли ещё несколько секунд вглядывался в это уже не такое расслабленное лицо, а потом всё же отвернулся. «Люби меня, Аякс» — слишком отчётливое желание зазвучало в его голове, и Чжун Ли отрешённо закончил его про себя: «Так, чтобы даже на последнем вздохе». И откинул это, когда рядом раздался мягкий хлопот крыльев. Повернув голову, поприветствовал кивком Хранителя Облаков. Она тоже качнула головой, а потом устремила резкий птичий взгляд в сторону Аякса, пытавшегося вернуться к медитации. — Это не быстрый путь, — прокомментировала она наконец. Чжун Ли пожал плечами. — Да, но так безопаснее, — он не мог повторно рисковать. Не после того, как совершил целый ряд ошибок за последние несколько дней. Едва ли не загубив Аякса собственной беспечностью и слепотой. Он шумно вдохнул, не чувствуя омывающих горы ветров. Неожиданная мысль, отозвавшаяся злостью, мелькнула в голове: «Где Барбатос?» — Не сказала бы, что у него талант, — Хранитель Облаков очень кстати выдернула его из размышлений. Она продолжала глядеть в сторону Аякса пронзительно, но изучающе. И даже с такого расстояния Чжун Ли видел, как тот снова излишне напрягся, чувствуя к себе внимание. Хранитель Облаков наклонила голову вбок, как если бы это помогало ей увидеть больше и понять лучше. Помолчав, она проговорила. — Его излишняя энергичность не исправится при помощи дисциплины. — Это его суть, а не проблема, — покачал головой Чжун Ли. — Я не пытаюсь привить ему дисциплину. «Потому что она у него, в своём роде, уже есть» — закончил он про себя, старательно глуша новую волну раздражения, но на этот раз в сторону Царицы. Он завидовал, а зависть никогда не была причиной его стычек. Завидовать и потому устраивать войны — настолько низко он ещё не пал и не собирался падать, но его продолжала злить мысль, что Аякс уже воспитан, и что он, Моракс, за этим даже не наблюдал. — Понимаю, — Хранитель Облаков вернула голову в нормальное положение и чуть взмахнула крыльями. — Усидчив, хладнокровен, жесток — и всё это, когда надо. Мне думалось, что среди смертных такое крайне редко встречается. На это Чжун Ли промолчал, начиная подозревать, что во время его вчерашнего «разговора» с Барбатосом она успела выведать что-то лишнее. Но Аякс не жаловался, а обвинять старую подругу в умышленной слежке и вмешательстве, когда она помогла им, было совершенно неразумно. Поэтому он заставил себя присмирить очередную вспышку драконьих чувств, в последнее время вырывающихся слишком часто. У него были подозрения, что всё дело могло быть ещё и в его восстанавливающейся воинственной сущности, питающейся подношениями Аякса последние несколько месяцев. — И как скоро ты решишь привести его в Заоблачный Предел как адепта? — проговорила Хранитель Облаков. Чжун Ли бросил на неё взгляд — теперь она смотрела уже на него, всё так же пристально. Глубоко вздохнув, он положил руки на стол и в задумчивости сжал их в замок. — После войны со Снежной, если он будет заинтересован, — озвучил он спустя промедление. Хранитель Облаков недовольно взмахнула крыльями, потопталась на одном месте и ответила: — Кажется, ни мои, ни чьи-либо ещё слова не смогут тебя переубедить, но его никто из нас не примет. — Это не так важно, — ответил Чжун Ли и развернулся к ней. Она несколько раз моргнула, не понимая, и он продолжил. — Нет нужды в том, чтобы его принимать. Его будущее как адепта… это важно лишь для меня. Бороться против собственного эгоизма бесполезно, легче просто посадить его на поводок и иногда отпускать на прогулку. В наморднике, желательно. Он снова взглянул на Аякса и успокоился, увидев, что тот, наконец, смог сконцентрироваться. Наблюдая за его глубоким дыханием, он добавил: — Как ещё один жест моей благосклонности ему и моего желания. Ни больше, ни меньше. Повисла тишина. Хранитель Облаков стояла неподвижно, а после тяжело вздохнула и сказала: — Насколько я знаю, пока что твой народ ещё считает тебя Гео Архонтом. А ты — Верховный Адепт. И пока всё не закончилось, то не забывай о том, что у тебя есть обязанности. — Их не так много, — отозвался Чжун Ли, игнорируя отчётливый упрёк, и поднялся с места. — Но сейчас я должен смотреть на это не как Верховный Адепт, а как Бог контрактов. Он повернул голову в сторону входа в обитель. Там одиноко стояла тоненькая фигура, сжимающая в пальцах изумрудное копьё. Хранитель Облаков посмотрела туда же и тихо проговорила: — Он до сих пор поступает как мальчишка. — Он давно перерос мальчишку, — холодно опроверг Чжун Ли, заводя руки за спину и направляясь прочь. Хранитель Облаков послала ему вслед ещё один тяжелый вздох, а потом взмахнула крыльями, и её присутствие растворилось в воздухе. Вероятно, она не хотела видеть то, что могло произойти дальше. Сяо стоял неподвижно, лицом бледнее обычного. В его взгляде не читалось ничего, кроме мрачной и отчётливой решимости. Чжун Ли коротко оглядел вершину, с лёгким непониманием не замечая притаившегося неподалёку Барбатоса. Неужели сбежал? Ветер снова казался излишне пустым, как если бы Анемо Архонт в самом деле покинул земли Ли Юэ и вернулся в собственную страну. От этой мысли стало только противнее, и Чжун Ли ступил на дорожку из плоских камней. Сяо продолжал стоять, но теперь опустив взгляд в землю. Копьё в его руках мелко подрагивало, а пальцы сжимали его древко так сильно, что Чжун Ли даже сквозь перчатки видел, насколько они напряжены. Ступив с дорожки, он слегка повёл рукой. Из земли вырвался янтарный свет, и золотой купол накрыл их, пряча от чужих взглядов. Прерывать только настроившегося Аякса не хотелось, а Хранитель Облаков могла оборвать их разговор слишком невовремя. Сяо крупно вздрогнул всем телом, выдавая себя, и рухнул на колени, склоняя голову к земле ещё ниже, открывая шею. Чжун Ли сощурил глаза, и его челюсти невольно сомкнулись сильнее от этого зрелища. Он в самом деле верил, что подобного не увидит никогда, но вот где они сейчас. Сяо положил на землю копьё, всё ещё дрожа и так оглушительно молча, что воздух лишь быстрее сгущался от растущего напряжения. С сожалением Чжун Ли скользнул взглядом по его копью, своему старому подарку, которым Сяо так преданно защищал Ли Юэ на протяжении многих лет. Горечь от мысли, что всё кончено, разлилась в груди, и Чжун Ли холодно проговорил: — Тебе есть что сказать? Сяо даже головы не посмел поднять. Только сильнее вцепился рукой в копьё, шумно сглотнул и заговорил до ужаса чётко и понятно, выговаривая каждое слово с той самой стальной решимостью, которая была в его взгляде: — Я приму любое наказание за то, что посмел нарушить контракт. — Наказание? — повторил Чжун Ли, глядя, как по не скрытой волосами шее Сяо струится пот. Страх был настолько ощутим, что становилось дурно. Вместо превосходства чувствовалась всё та же горечь. Он покачал головой. — Смысл в наказании, если ты даже не раскаиваешься? Сяо вновь вздрогнул и опустил голову лишь ниже. Чжун Ли поджал губы — не в гневе, гнева не было и в помине. Со вздохом он вытянул руку и призвал копьё, уже видя, как Сяо замер, вероятно, попросту почувствовав возможную опасность. Перевернув копьё в руке, Чжун Ли опустил его к лицу Сяо. После поддевая его подбородок кончиком острия и заставляя посмотреть на себя. И в самом деле — ни толики раскаяния во взгляде. Чжун Ли проговорил: — Где Барбатос? Глаза Сяо резко расширились, и он задрожал крупнее. Судорожно втянув воздух и продолжая смотреть, он выпалил, в мгновение теряя всю твёрдость голоса: — Это было только моё решение, он не… — Я задал вопрос, — прервал его холодно Чжун Ли, чувствуя, как раздражение проступает на его лице, искажая его. Но до чешуи и клыков было ещё далеко. Сяо затрясся, и теперь в его глазах заклубился настоящий ужас. Он сжал губы, замолкая. Чжун Ли сощурился и резко отвёл копьё, так и не полоснув по его шее остриём. Сяо не двинулся с места, продолжая смотреть на него. Только содрогнулся, когда Чжун Ли вонзил копьё в землю и сел напротив него. — Он же не сбежал, так? — спросил тот тише. Сяо моргнул и медленно помотал головой. Чжун Ли безмолвно кивнул, выдыхая. После всё же объяснил. — Я не ощущаю его присутствия в Ли Юэ. — Он не знает, что я здесь, — прошептал Сяо, содрогаясь то ли в приступе мимолётного облегчения, то ли вдруг заподозрив что-то. Но Чжун Ли не собирался врываться на постоялый двор или в обитель Сяо, чтобы уничтожить Барбатоса. Это точно не входило в его планы. Вероятно, Сяо это понял спустя несколько секунд молчания, поскольку добавил. — Я… я усыпил его, чтобы он… — Не помешал тебе расплатиться за твоё преступление? — закончил Чжун Ли. Сяо опустил взгляд, и в этот раз стыд всё же тенью пробежал по его лицу. Впрочем, так и не сместив той гнетущей и так сильно расстраивающей Чжун Ли решимости. В этом не было смысла. Контракты с ним нарушали множество раз, и множество раз Сяо был свидетелем тому, какая участь ждала обманщиков. Прошло слишком много лет, и какую бы злость Чжун Ли не испытывал, он не желал обрушивать на Сяо гнев, которого даже чайной ложки не набиралось. Потому сейчас всё, что он хотел, так это покончить со всем этим. Даже если его захлёстывали раздражение и боль от того, что его так умышленно предали, осознав важность собственных чувств лишь спустя два тысячелетия — выглядело как настоящее издевательство. Но не ему читать Сяо нотации о чувствах, выборе и последствиях. Он понятия не имел, чего хотел Барбатос, заключая союз с Сяо и только укрепляя его с каждым годом, делая из этого для себя личную привязь. Не Бог свободы, а Бог сомнений и противоречий, не иначе. Чем всё это может кончиться — Чжун Ли тоже не знал, и предполагать не получалось. Всё было таким разрозненным в его мыслях, потому что даже представления о собственном будущем дали сильную трещину. Сяо вздрогнул, когда Чжун Ли мягко обнял его лицо своими ладонями и проговорил: — Я не хочу карать тебя за твоё предательство, Сяо, — он вздохнул, теперь ощущая себя даже не слабым, а слишком мягким. Зрачки в глазах Сяо задрожали в неверии, и Чжун Ли продолжил. — Ты не умрёшь от моей руки, я сохраню тебе жизнь, не трону Барбатоса, но тебе придётся заплатить, — Чжун Ли провёл большими пальцами у него под глазами и закончил. — Ты всё равно последуешь за мной на поле боя в предстоящей войне со Снежной, и не покинешь его до тех пор, пока я не решу, что ты искупил свою вину. И отстранился, ощущая, как тело Сяо окаменело. Встав, Чжун Ли выдернул копьё из земли и рассеял его. Сяо продолжал стоять на коленях, глядя в никуда и плотно сжимая губы. Подняв голову, побледнел только сильнее, столкнувшись взглядами с Чжун Ли. Тот развеял и янтарный кокон вокруг них, освобождая. — Ли Юэ остаётся твоим домом, помни об этом, — проговорил он напоследок. Сяо слепо смотрел на него ещё несколько секунд, после чего рвано кивнул и испарился, так и не встав с колен. Чжун Ли проводил взглядом призрачную бабочку, исчезнувшую в неподвижном воздухе, а потом развернулся и зашагал обратно к столику. — Я удивлена, — начаться его размышлениям не дала вернувшаяся Хранитель Облаков. Он повернул к ней голову, а после вздохнул. — Он не должен встретить смерть от меня, — ответил он, возвращаясь на своё место и пытаясь довольством заглушить тупую боль, взглянув на Аякса, продолжавшего сидеть у края воды и глубоко дышать. Судя по всему, у него в самом деле получилось. Вернув взгляд к Хранителю Облаков, он закончил. — Но я его не помиловал. — Никаких исключений, да? — спросила она, смотря на него в ответ, но в вопросе всё равно удалось уловить намёк. Даже слишком отчётливый. Чжун Ли помрачнел, снова взглянул в сторону Аякса, и пробормотал: — Никаких. Над горой пронёсся поток ветра, и Чжун Ли глубоко вдохнул, улавливая в нём отчаяние. Не Барбатоса — Сяо. Плата за нарушенный контракт, за обман… он моргнул, прогоняя вспыхнувшие перед внутренним взором воспоминание о том, как тяжело в его руках содрогалось тело Аякса, и как сам Аякс выдавливал из себя просьбы забрать его, раздавленный непринятием от собственной семьи. Наказание лучше того, которое могла дать ему Царица. Вряд ли она в восторге от мысли, что её предали, да ещё и так зло, неуважительно, сговорившись за спиной. Иногда Чжун Ли казалось, что за всеми договорами и обязательствами по пятам следует ирония. Он не был свидетелем клятвы Аякса Царице, и не имел права обрушивать на того собственный гнев. Даже не говоря уже о том, что он без зазрения совести самолично защитил его от надвигающейся кары от Крио Архонта. Если сейчас сюда ворвётся Барбатос — не знамо, на самом деле, зачем, Чжун Ли даже представить себе не мог, что тот может сказать и как попытаться переубедить его, учитывая, что он и так решил не убивать последнего Яксу, — то ему придётся с ним поговорить. Хотя бы из банальной благодарности за спасение жизни Аякса. Но не более. Это причиняло гораздо больше боли, чем он думал. А ещё он слишком отчётливо улавливал не озвученные, но точно мечущиеся в голове Хранителя Облаков — да и других адептов — слова: «Он того не стоит». Он прикрыл глаза, медленно погружаясь в свою сущность. Разворошенная, проснувшаяся, полная иной, не спокойной, как он уже успел привыкнуть, а бурлящей силой. Той, какой он строил каменные леса во времена Войны Архонтов. Вышедшая однажды за пределы она снова начала выстраивать границы его мощи. Всё равно достаточной, чтобы выиграть войну даже без Сердца Бога. И там, среди всего этого, прорастало корнями глубоко в сердце желание защищать. Снова обвиться вокруг Аякса кольцом, согреть, обласкать и облюбить. Слиться с ним до конца, но не уничтожая или пожирая его сущность и тело, а сохраняя, укрепляя, разделяя с ним энергию и собственную жизнь. Чтобы сердце билось с его сердцем в одном и том же ритме, чтобы они остановились в одно и то же мгновение, и чтобы разделять с ним всю жизнь до последней капли крови и последнего вздоха. Он посмотрел перед собой, глубоко вдыхая и чувствуя рядом чужое присутствие. Хранитель Облаков незаметно исчезла, и это была не она — кое-кто с ней был схож энергией. Результат её воспитания и обучения. Чжун Ли повернул голову, сталкиваясь взглядами с Гань Юй. — Доброе утро, — улыбнулась она неловко. Чжун Ли кивнул, примечая в её руках небольшой розовый конверт. Гань Юй подошла ближе и протянула его. — Из Инадзумы пришёл ответ. — Я думал, что ты писала от лица Цисин, — слегка удивился Чжун Ли, принимая письмо и улавливая ностальгический запах вишни — давно он не был в Инадзуме. Гань Юй помотала головой. — Гудзи Яэ не любит, когда я пишу ей официальные письма. Но это письмо лично Вам. Он и сам видел своё божественное имя в уголке конверта. Проведя по нему пальцем, он вскрыл его и, пока доставал письмо, спросил: — Что-то ещё произошло? — Мне надо поговорить с Чайлдом Тартальей, — ответила Гань Юй так спокойной и обыденно, что это показалось даже странным. Приглушив мгновенно вспыхнувшую искру напряжения — у Аякса появились личные дела с Гань Юй или с Цисин, и когда это успело зайти дальше той информации про яд в зубах у агентов Фатуи? — он оторвал взгляд от письма и вопросительно посмотрел на Гань Юй. Та, заметив, смутилась. — Это касается заключённого Предвестника. — Что с ним? — Чжун Ли разом успокоился и даже улыбнулся. Гань Юй же, наоборот, удивилась его вопросу. Её взгляд метнулся в сторону Аякса на берегу, а потом снова к нему, с явно читающимся вопросом. — Чайлд Тарталья помог нам с допросом, — ответила она медленно. Чжун Ли замер на несколько мгновений, задался коротким вопросом, почему он об этом не знал, и тут же выбросил этот вопрос из головы прочь. За ним водился грех следить за перемещениями Аякса в самом начале, и от этого отучиться было тяжеловато, и сейчас Аякс не обязан отчитываться перед ним о каждом шаге. Снова вздохнул про себя на сложность человеческих взаимоотношений, кивнул, возвращаясь к письму. И замер. — Ты водила его на подземные этажи тюрьмы? — как можно ровнее спросил он, скосив взгляд в сторону. Гань Юй молчала несколько секунд, будто бы вспоминала, а потом спросила: — Этого нельзя было делать..? — Что? — Чжун Ли снова отвернулся от письма — Яэ была бы очень сильно оскорблена, увидев, что её ответом пренебрегают уже во второй раз. Но у Чжун Ли было дело важнее. То есть, да, тот факт, что Аякс видел подземные этажи был до ужаса очевидным, потому что его сознание слишком уж хорошо нарисовало коридоры во снах. На него вдруг снизошло осознание, что для Аякса эта прогулка по тюрьме вряд ли была увеселительной, потому что тогда в голове того ещё сидели остатки сознания Осиала, питающие его мысли страхом. Чжун Ли покачал головой, продолжая: — Нет, это просто интерес. — А, — Гань Юй смутилась сильнее прежнего и закивала. — Да, Цисин решили, что лучше держать Предвестника на одном из нижних этажей, чтобы исключить возможность побега. Лучшее решение. Особенно если учесть, что у этого Предвестника была пока неясная связь с Инадзумой и, что вероятно, с Электро Архонтом. Может, Чжун Ли и не виделся с ней буквально пять сотен лет, но её энергию перепутать с чьей-то другой слишком сложно. У него были некоторые не слишком хорошие подозрения, которым лучше вообще не давать даже секунды на развитие, иначе они бы отобрали всё его внимание. — Хорошо, — проговорил он скорее самому себе, чем Гань Юй и, наконец, принялся за чтение. Яэ и в самом деле написала лично ему, потому что оно началось с завуалированного обвинения в его сторону. Думать о поездке в Инадзуму в нынешней ситуации слишком беспечно и глупо, но, может быть, после всего получится найти время. Он как-то не интересовался, был ли Аякс в Инадзуме до этого. Чем больше он читал, тем быстрее его только было немного улучшившееся настроение сходило на нет. Хоть письмо и кончалось приглашением в храм на Наруками — учитывая, что границы до сих пор были закрыты, это звучало как подстрекательство к преступлению, — но это всё равно не смягчило его сомнений. Вернув бумагу в конверт, Чжун Ли положил его на стол и задумчиво скрестил руки на груди. Гань Юй до сих пор ждала рядом, и он повернулся к ней с вопросом спустя пару минут раздумий: — Она написала, что просила сделать с тем Предвестником? — Нет, — Гань Юй покачала головой. — Лишь то, что решение будет за Вами. — Ясно, — он тяжело вздохнул. Очевидно, Яэ не хотела с этим разбираться. Точно не лично. Надо сказать, что он понятия не имел, что у Баал есть отпрыск. И тем более не мог предположить, что этот отпрыск будет работать на Царицу. А сейчас он сидел в тюрьме Ли Юэ и, по заверениям Яэ, способен принести очень много проблем, поэтому с ним стоит разобраться как можно быстрее. «Я знаю, что ты, Моракс, мудр, и не станешь совершать ошибку, решая помиловать его. Судя по тому, что мне рассказала старшая сестрица, он уже успел натворить дел в твоём городе» Что ж, ему нет до этого дела. — О чём ты хотела поговорить с… — он оборвал себя, едва не назвав настоящего имени, и исправился, — с Чайлдом? — хоть это и оцарапало язык. Будто воля Царицы до сих пор висит над Аяксом и способна им руководить. — Заключённый требует разговора с ним, — с готовностью ответила Гань Юй, и, когда Чжун Ли вопросительно вскинул бровь, объяснила. — Чайлд Тарталья смог договориться с ним. Поскольку Предвестник выполнил уговор, то теперь он хочет убедиться, что Чайлд Тарталья выполнит свою часть. — И что он обещал? — слегка нахмурился Чжун Ли. Тут Гань Юй неожиданно стушевалась и даже отвела взгляд. Помолчав немного, она сказала: — Это фальшивый уговор. Чайлд Тарталья тогда солгал, а Предвестник, судя по всему, поверил ему. Но, может, есть шанс всё же выполнить его, потому что информация Предвестника оказалась правдивой, нам удалось защитить делегацию в Фонтейне от нападения, и поэтому… — Ясно, — мягко прервал её Чжун Ли и немного улыбнулся. И надеялся, что она не видит, с какой силой он сжал кулак второй руки. Отвернувшись, чтобы чем-нибудь себя не выдать, он сказал. — Я передам ему. Спасибо, что принесла письмо. Гань Юй облегченно выдохнула, видимо, радуясь, что на этом её дела тут закончены, коротко поклонилась и исчезла в белой вспышке. Чжун Ли ещё несколько мгновений сидел неподвижно, затем опустил взгляд на письмо от Яэ. И посмотрел на Аякса — оплот спокойствия и сосредоточенности. Только вот в груди заворочалось недовольство и даже небольшая злость.

***

Бездонный, бесконечный, мрачный океан. Ему казалось, что он даже не тонет, а просто висит в воде, не в состоянии ни пошевелиться, ни тем более вдохнуть. Мрак окутывал его со всех сторон, и не понятно — где низ, где вверх. И, что ж, он полагал, что его задача в том, чтобы сузить эту необъятную толщу воды даже не до лужи, а до капли, какую не сразу заметишь в ладони. Сила Осиала казалась громоздкой, неподвижной, попросту не поддающейся контролю. Чайлд мог в ней только бессмысленно барахтаться, тщетно пытаясь заявить на это всё права. Океан казался таким пустым и мёртвым — здесь не было ничего, кроме тьмы и воды. Даже течений, что и говорить о чём-то вроде рыбы. И это пугало. Потому что Чайлд был единственным думающим и существующим здесь. Ни чужеродного страха или боли, ни гнева или злости — Осиал сгинул из его тела, оставив после себя не подчинявшуюся и тяжёлую силу, у которой не было хозяина, потому она просто существовала в созданной при помощи магии адептов клетке. Чайлд приоткрыл глаза, выныривая из океана. На мгновение показалось, что воздух обжёг лёгкие, так, словно он в самом деле до этого дрейфовал под водой на протяжении очень долгого времени. Поставив ладонь козырьком, он поднял голову к небу и удивлённо моргнув, увидев, что солнце успело миновать зенит. Потрогав кожу на лице и ожидая, что та отзовётся болью, потому что он без шуток просидел под солнцем несколько часов, но с удивлением не ощутил ничего подобного. Нахмурившись, распрямил ноги, и вот тут почему-то тело воспротивилось против него — мышцы натужно взвыли, и он согнулся от неприятной боли, шумно выдыхая. Солнце над ним загородили. — Это с непривычки, — раздался голос. Чайлд расслабился, продолжая чуть массировать ноги, и поднял голову. Чжун Ли возвышался над ним, протягивая руку в помощи, и Чайлд, спустя промедление, схватился за неё. Кое-как встав, размял спину, покачиваясь из стороны в сторону. Ноги всё ещё подрагивали, но он вновь потрогал собственное лицо, не совсем понимая, а после и волосы. Вот волосы нагрелись, но солнечный удар он, вроде как, не ловил. И улыбнулся, когда ладонь Чжун Ли легла ему на щёку, поглаживая. Потёршись об неё, Чайлд поднял на него взгляд. И замер, вдруг уловив в глазах напротив совершенно неожиданную и ледяную тень, на мгновение окрасившую золото радужки в янтарь. Непонимание тут же переросло в неожиданную тревогу, но уже готовый вырваться из него вопрос сбил короткий болезненный импульс, прошивший его щёку и, казалось, отдавшийся в мозг. Всего мгновение, после которого Чжун Ли проговорил: — Сердце Осиала приживается. Всё хорошо, — и улыбнулся, но в этой улыбке тоже проскользнул намёк на скрытое напряжение. Чайлд заторможенно кивнул, упуская момент, когда Чжун Ли убрал руку от его лица, и развернулся, добавляя. — Думаю, лучше вернуться домой… — Подождите, — Чайлд перехватил его ладонь, не давая ему и шага сделать прочь. Сглотнув и всё ещё не понимая, он спросил. — Что-то случилось? Чжун Ли замолчал, после вздохнул и повернулся. Чайлд внутренне похолодел, увидев, что ему на самом деле не показалось — в янтаре пряталась тихая злость. В горле на мгновение встал ком, и Чайлд как можно спокойнее спросил: — Я что-то не так сделал? Его встретило долгое молчание. Чжун Ли моргнул и опустил взгляд. Его пальцы вдруг переплелись с пальцами Чайлда, но так, словно он скорее пытался успокоить самого себя. После он поднёс руку Чайлда к своему лицу и легко поцеловал его пальцы, задерживаясь на них губами, после тихо говоря: — Нет, думаю, нет. Нам надо об этом поговорить, но дома. — Ладно, — нахмурился Чайлд, уже начиная раздражаться на собственное замешательство. Что он мог сделать не так, просто сидя на берегу небольшого озера на вершине горы и плавая в энергии Осиала? Это не смешно. Неужели он упустил что-то очень важное? Что успело произойти? Но всем этим вопросам он не позволил сорваться с языка. Просто стиснул в ответ ладонь Чжун Ли и послушно закрыл глаза, когда его оплели за пояс рукой и прижали к себе. Он уткнулся ему в плечо и напоследок лишь подумал о том, что даже не поговорил с адептом-птицей. Наверное, стоило поблагодарить? Хотя, честно сказать, он буквально кожей ощущал, насколько ему в Заоблачном Пределе не рады. Так что, вероятно, можно обойтись и без благодарностей. Не то, чтобы он задержался здесь по собственной воле, а до адептов ему нет никакого дела, поскольку даже Чжун Ли не считал, что им стоит хоть как-то знакомиться. А последняя встреча с адептом для него закончилась так себе битвой, в которой он позорно проиграл. Потому он крепче прижался к Чжун Ли и позволил унести себя отсюда прочь. Воздух в мгновение изменился, и вместо запаха травы и листьев он услышал привычный запах дома — обработанного дерева, впитавшего в себя смесь из различных ароматов, начиная от еды и заканчивая благовониями. Не испытывая никакого желания отпускать Чжун Ли, Чайлд оплёл его руками лишь сильнее и уткнулся носом ему в шею. В груди вдруг возникло чувство той пустоты, которая заполнила собой океан Осиала. Чжун Ли же шумно вздохнул, но не попытался оттолкнуть его. Чайлд поджал губы и предположил: — Мне кажется, Вы злитесь на меня. Снова вздох. Чжун Ли стиснул его, давя молчанием, а затем всё же проговорил — размеренно и нарочито спокойно, будто удерживая себя от лишних эмоций: — Может быть, немного. Скорее, из-за… неодобрения. — Какого такого неодобрения? — вскинул бровь Чайлд, отстраняясь и глядя ему в лицо и испытывая облегчение от вида золота, а не янтаря. Чжун Ли посмотрел на него в ответ, скользнул взглядом вниз, затем снова вверх и разжал хватку. — Пришло письмо из Инадзумы, — сказал он. Чайлд нахмурился — это тут причём? — но послушно принял правила неясной игры, решая выпытать причину странного поведения по ходу дела. Как оказалось, Чжун Ли перенёс их в прихожую. Отпустив Чайлда, он направился на кухню, и Чайлд поспешил за ним, вглядываясь в его спину, словно пытаясь найти хотя бы намёк в его походке или даже в том, как покачивались кончики его завязанных в хвост волос. Естественно, никакой там подсказки не было, но Чайлд не сдавался. Чжун Ли указал ему на стул в молчаливом приглашении, а сам достал из кухонного шкафчика чайный набор. Послушно усевшись, Чайлд принялся пристально следить за каждым его движением — за тем, как он наполняет водой чайник, как достаёт травы, как оглядывает чашки. Терпение иссякало по капле с каждой секундой, но Чайлд ждал продолжения разговора. Наконец, Чжун Ли, видимо, собравшись с мыслями, заговорил. И начал он с того вопроса, который ввёл Чайлда в состояние абсолютнейшего ошеломления: — Ты знал, что тот Предвестник является созданием Электро Архонта? — Что? — вырвалось у него неконтролируемое. Чжун Ли оглянулся к нему через плечо и предельно серьёзно кивнул, затем возвращаясь к заварке. Несколько раз моргнув, как проверяя, точно ли это не сон, Чайлд открыл рот, потом закрыл его и медленно отвёл взгляд в сторону. Что ж, это… было определённо не тем, что он ожидал услышать. Скарамуш создание Электро Архонта? — Я… не знал, — выдавил из себя Чайлд, сжимая руки в кулаки. Мог ли он догадаться? Может быть, если бы уделил этому несколько больше внимания, чем до этого. Почему-то теперь, когда Чжун Ли буквально озвучил это, всё в его голове сложилось в, казалось бы, очевиднейшую логическую цепочку. И страх Скарамуша перед Гудзи Яэ, и его элементальная сила, не пропавшая даже когда у него отобрали Глаз Порчи, и несколько ещё ситуаций из прошлого… Возможно, он в самом деле мог догадаться, что Скарамуш связан с Инадзумой чуть больше, чем никак. Подняв взгляд на Чжун Ли, Чайлд ощутил сухость во рту. Его же не могут подозревать в том, что он намеренно скрыл эту информацию, верно? — Я правда не знал, — повторил он увереннее. Чжун Ли замер, обернулся к нему с непониманием на лице, а потом вздохнул и слабо улыбнулся: — Нет, Аякс, я не обвиняю тебя, — и снова вернулся к своему чаю, что-то там делая с травами. Закрыв чайник крышкой, он сел напротив Чайлда, сжимая руки в замок на столе. По его лицу вновь пробежалась тень, и Чайлд напрягся, в который раз теряясь и всё ещё не понимая загадки всего этого разговора. Причём тут вообще Скарамуш? В его голове щёлкнуло, и Чайлд выдохнул, откидываясь на спинку стула. — Электро Архонт недовольна, что Скарамуш находится в тюрьме Ли Юэ? Внезапная мысль — что если Скарамуш шпион со стороны Инадзумы, и до этого на самом деле работал на Электро Архонта, а не на Царицу? Пока что Чайлд не понимал, почему тогда тот боялся, что Гудзи Яэ придёт за ним, но кто знает, что у него за отношения со жрицей и что ждёт его за провал миссии? Всё скрывалось в мелочах, в самом деле, Чайлд попросту мог не знать некоторых секретов. Да и откуда? Но Чжун Ли медленно помотал головой, и он нахмурился. Только было выстроившееся предположение разбилось, и он понятия не имел, как можно собрать новое, если старое казалось таким убедительным. Потому он просто уставился на Чжун Ли, ожидая. Тот молчал не долго. — Полагаю, она даже не знает, что он в Ли Юэ, — сказал он, смотря куда-то в сторону и вниз, будто на полу было нечто очень интересное. Его пальцы сплелись между собой крепче, всего на долю секунды, только почему-то Чайлд ощутил нечто, похожее на нервозность. Ему переставал нравиться этот разговор. Тем более, что суть от него продолжала ускользать напрочь. Причём тут Скарамуш, если дело не в возможной лишней конфронтации с Инадзумой? Чайлд уже успел про себя вздохнуть на различные политические интриги — он создан не для этого, и хоть дипломатией ему приходилось заниматься, но он точно не получал от этого никакого удовольствия. Да, говорить завуалированными фразами интересно — первые минут пять, а потом это превращается в постоянное решение ребусов, и, на самом деле, подобные уловки лучше подходили для флирта с Чжун Ли и только. — Скажите, что мне надо сделать? — выдохнул поражённо Чайлд, всё же не отыскивая в себе никакого желания продолжать этот изнурительный разговор. Последние несколько дней его голова казалась чугунной, и теперь, когда он ощущал свободу и лёгкость в мыслях, не приправленных никаким раздражающим страхом, ему хотелось одного — провести с Чжун Ли как можно больше времени, касаться его и не ловить себя на идеях, что его сожрут или растерзают на куски от любого неверного взгляда или движения. Он так сильно не уставал даже в битвах, что длились, без преувеличения, неделями, как от этой эмоциональной гонки. Ему просто хотелось прижать к себе Чжун Ли, прогуляться с ним по Гавани, может, сразиться, может, ещё немного помедитировать рядом, но ощущать его присутствие. И не дёргаться. Он не может нервничать рядом с ним просто из-за того, что он есть, это звучит как бред в горячке. Но почему-то ему казалось, что сидящий напротив него Чжун Ли даже руку уберёт, если Чайлд попытается до неё дотронуться. Золотой взгляд устремился, наконец-то, прямо на него. Чайлд всмотрелся в его глаза, в очередной раз пытаясь найти разгадку такого, очевидно, паршивого настроения его Бога, но не находя ничего конкретного. Он так глубоко задумался, что пропустил момент, когда Чжун Ли встал. Захотел подорваться тоже, но опустился на место, потому что Чжун Ли отошёл не к чаю, а к нему. Стянув перчатки, Чжун Ли коснулся его лица и наклонился. Чайлд мгновенно выдохнул, успокаиваясь, ощущая тепло его кожи в полной мере, и даже прикрыл глаза. Потому ему почудилось, что голос Чжун Ли стал более проникновенным, и каждое его слово пробиралось под кожу: — Мне просто сказать, что я хочу, чтобы ты сделал? Чайлд слегка качнул головой. Даже если это значит, что ему надо будет отправиться в Инадзуму и убить кого-то там для решения конфликта. Или не убить, а просто договориться, хотя он сомневался, что Цисин оценят шутку и будут в восторге от его кандидатуры в этой дипломатической миссии. Он мог без труда вообразить искривлённое лицо Нин Гуан, пытающейся спрятать за спокойствием гнев — даже без Сердца Бога Моракс оставался Богом. — Тогда я хочу, чтобы ты сдержал слово, данное тому Предвестнику. Он резко распахнул глаза, теряя только-только накрывшее его наваждение. Чжун Ли медленно отстранился, но рук с его лица не убрал. Только вот в глазах золото холодело, снова становясь янтарём, и теперь там сквозила ничем не прикрытая злость. Приоткрыв рот, Чайлд похлопал глазами, приходя в себя. — Откуда Вы узнали? — пробормотал он, пытаясь собраться с мыслями. Чжун Ли выгнул бровь. — Ты хотел скрывать это от меня? — уточнил он, и нечто, прорезавшееся в его голосе, показалось настолько неправильным, что сердце Чайлда бухнулось ему в живот. Он сжал ладони Чжун Ли у своего лица и замотал головой. — Нет-нет, — он ошеломлённо нахмурился, снова потерявшись от неожиданности, от того, что никак не мог поверить, что слышит и что чувствует от Чжун Ли. Будто бы его в самом деле… осуждали? Подозревали? В нём были разочарованы? Барахтаясь в очередном наплыве мыслей и предположений, он выпалил. — Я просто удивился, что Вы знаете, мы же об этом не говорили… Спустя ещё пару секунд ему удалось взять над собой контроль, и весь было навалившийся на него шок сошёл на нет. Сменяясь напряжением и даже раздражением. Чайлд серьёзно взглянул на продолжавшего возвышаться над ним Чжун Ли и ощутил, что всё это… что всего этого не должно быть. Они же не могут… поссориться из-за того, что он солгал Скарамушу? Это даже на плохую шутку не тянуло. — Господин Чжун Ли, — Чайлд только сильнее сжал его ладони и прислонил к своему лицу. Улыбнулся, хоть и криво, и облегчённо выдохнул, когда по лицу Чжун Ли пробежала тень сомнения. Чайлд погладил его по костяшкам пальцев, продолжая. — Вы же понимаете, что мне надо было его разговорить? И я подумал, что это будет лучшим вариантом, — он ещё раз погладил Чжун Ли по руке, но напрягся, когда увидел, что золото глаз не смягчилось. Сглотнув, он как можно увереннее и спокойнее закончил. — Его стоит убить, когда он расскажет про Фонтейн… — Он уже рассказал, — прервал его Чжун Ли. Чайлд удивлённо вскинул брови, посчитал в уме дни и пожал плечами, ослабляя хватку и опуская руки. Чжун Ли перестал его касаться, теперь упираясь ладонями в стол и спинку его стула, как бы запечатывая его в импровизированной клетке. Чайлд прогнал неприятные ассоциации и спросил: — Тогда в чём проблема? — В том, что ты уже заключил с ним договор, — в словах Чжун Ли так и стучало терпение, готовое взорваться в любую секунду. Теперь уже Чайлд выгнул бровь на его слова и сказал: — Я не собирался этот договор выполнять, — он мягко положил руку на ладонь Чжун Ли, сжимающую спинку стула, и ощутил, как от этого напряглись. Облизав губы, Чайлд сказал. — Я же не Бог контрактов… — Но ты мой супруг! Вздрогнув, Чайлд тут же убрал руку. Рычание, прорвавшееся из глотки Чжун Ли, не было возбуждённым или довольным, нет, оно было по-настоящему злым, даже гневным. Чайлд непонимающе поднял голову, моргая, и застыл, видя, что на него действительно злятся. Не из-за чего-то стороннего, а именно на него. Из-за того, что он… солгал Скарамушу. Что за бред? Чайлд наклонил голову, сужая глаза и ощущая, как внутри всё холодеет, но не от паники, а от раздражения. Ядовитая мысль просочилась в его голову подозрением, и он выдохнул: — Зачем мне держать слово перед Скарамушем, господин Чжун Ли? — он почувствовал, как ногти заныли от того, что он впился ими в край стола. Проклюнувшаяся горечь смешалась с раздражением, и он откровенно выплюнул следующие слова. — Думаете, что раз я солгал ему, то всё это время лгал и Вам? — Аякс, — начал было Чжун Ли, но Чайлд вдруг толкнул его в грудь, и он, на удивление, подчинился, выпуская его. Чайлд поднялся со стула и прошипел: — Да, я — Ваш супруг, Бог контрактов Моракс, — золото в глазах напротив вспыхнуло, и Чайлд уже пожалел о своём тоне, но не остановился, — а Вы — замужем за предателем. Что будем с этим делать? Тишина показалась оглушительной. Чайлд сурово глядел в глаза Чжун Ли. А тот вдруг прикрыл их и глубоко вдохнул, намеренно расслабляя своё тело. Чайлд сглотнул и снова опустился на стул, отворачиваясь, но продолжая держаться за край стола. Вздрогнул, когда ладонь легла ему на плечо. — Я… — всё красноречие так внезапно покинуло Чжун Ли. Чайлд невесело и тихо фыркнул, когда ладонь с его плеча переместилась ему на бедро, и когда Чжун Ли опустился на колени перед ним. Закусив щёку изнутри, он посмотрел вниз, слегка расслабляясь, не увидев льда во взгляде. Чжун Ли смотрел на него не виновато, но грустно, как если бы хоть и немного, но сожалел. Хотя, Чайлд скорее думал, что сожалеет он о том, какие слова подобрал в этом разговоре, но точно не о её теме, и от этого становилось лишь горше. — Думаете, я убегу? — спросил Чайлд, чуть ведя ногой, но не сбрасывая ладонь Чжун Ли. Тот помотал головой и вздохнул. — Мне не хотелось заставить тебя думать, будто я сомневаюсь в тебе, — заговорил он тише, и теперь ни намёка на рычание или злобу. Всё как будто испарилось. Чайлд отвернулся, не собираясь сдаваться и так просто принимать всё это. — Я отдал Вам всё, хоть Вы этого и не просили, — пробормотал Чайлд, теперь вдруг ощущая неприятную пустоту. В самом деле, он единолично захотел пожертвовать всем ради Гео Архонта, который в первую встречу чуть не убил его. И требовать взамен верности было немного странно, так? Он уже не совсем понимал. — Нет, — он вздрогнул, когда сквозь ткань штанов кожу обожгло дыханием. Не сдержавшись, он посмотрел вниз и тяжело сглотнул, увидев, что Чжун Ли кладёт голову ему на колени. Янтарь полностью пропал из радужки, золото теплело, когда Чжун Ли заговорил дальше. — Я умолял о том, чтобы ты принадлежал мне без остатка. — Ха-а, — Чайлд выдохнул, протягивая руки и запуская пальцы в волосы Чжун Ли. Чего стоит его нелепое сопротивление, когда и Чжун Ли сдался ему так легко и просто? Чайлд озвучил очевидное. — Но Вы всё равно хотите, чтобы я выполнил уговор со Скарамушем, да? На него посмотрели. Внимательно, мягко, не очень решительно, но просяще. Только вот Чжун Ли ни разу не был похож на огромную собаку. Чайлд усмехнулся, качая головой и говоря: — Это бессмысленно. Я обещал спасти его от участи, заготовленной Гудзи Яэ. А что она хочет — я понятия не имею. — Она намекнула убить его, — проговорил Чжун Ли тихо. Чайлд замер, после запрокинул голову к потолку и закатил глаза в слабом раздражении, вновь накрывшем его. Ему было несколько лень думать над тем, что именно может устроить Скарамуш, если останется в живых. Самое простое и логичное — убить его раньше, чем он начнёт доставлять проблемы. А он начнёт, Чайлд не сомневался. — Ладно, если так, — он вздохнул, перебирая пальцами волосы Чжун Ли и резко срываясь на судорожный вдох, когда дыхание проникло под ткань уже выше его колена, а ладонь скользнула вверх по бедру. Нарочито сжав волосы в пальцах, он справился с собственным языком. — Просто заприте его в тюрьме навечно, чем не план? Это будет считаться за выполненный уговор, или мне надо умолять Вас сохранить ему жизнь, чтобы всё точно было честно? Чжун Ли издал смешок, будто его эта мысль немного развеселила, и мотнул головой, слегка потираясь ею о ногу Чайлда. Тот опустил взгляд вниз и тоже слабо улыбнулся. Помолчав, спросил: — Что случилось вчера? Всё веселье сдуло с лица Чжун Ли. Он вздохнул и поднялся. Чайлд нехотя опустил его волосы и чуть задрал голову, когда над ним нависли. Чжун Ли скользнул взглядом по его лицу, коснулся пальцами места под глазом и безвольно опустил руку. — Сяо выбрал Барбатоса, — тихо сказал он. Чайлд застыл, а потом обмяк, не зная, что может и должен сказать. И должен ли. Чжун Ли же горько улыбнулся и склонился к нему, оставляя лёгкий поцелуй у него на лбу и шепча. — Поэтому мне страшно, Аякс. Не покидай меня, я не смогу простить тебе ложь, хорошо? — К Вам это тоже относится, — обронил Чайлд. Стиснув пальцы на лацканах плаща Чжун Ли, он наклонил его к себе ближе и прошипел в его губы, злясь на себя, злясь на эту ситуацию, злясь на Скарамуша, на всё подряд, и при этом испытывая странное удовлетворение от мысли, что в его руках — сердце Бога. — Ладно, раз я — Ваш муж, то буду чтить контракты и договоры, буду держать слово, а Вы не смейте забывать о том, что я предал Царицу, что я могу лгать всем, но только не Вам. И то, что не Вы один тут собственник. Он чувствовал, какой огонь полыхает на дне его глаз, и видел отражение этого огня в зрачках Моракса. Золото радужки засияло ярче, окуная его в чужие чувства, и он отдался им с головой, когда в его губы впились. И вдоль позвоночника даже холодка не пробежало, когда он ощутил оцарапавшие его клыки.