Сваха (The Matchmaker)

— Они ведь не придут, да? — голос Гарри прорвался сквозь тишину, как бабочка пробивается сквозь куколку. Его тон был мягким, почти смиренным. Том рывком пробудился ото сна. Он был усталым, вялым. Ему было трудно держать глаза открытыми. — Кто? — Полиция. Кто-нибудь. Кто угодно, — Гарри заерзал, резко повернувшись лицом к Тому. — Прошло слишком много времени. — Это не… — рука Тома дернулась к телефону Гарри со знакомым желанием проверить время, но устройство давно село. — Мы не можем быть уверены, что они не идут за нами прямо сейчас. — Но в этом-то все и дело, не так ли? Что, если они даже не знают, что мы пропали? Что, если тот, кто похоронил нас здесь, передумал? Или…или забыл, — в его голосе слышалось отчаяние. — А что, если к тому времени, как они сообщат в полицию, будет уже слишком поздно? Мы можем дышать, конечно, но… — Ты паникуешь, — невозмутимо сказал Том. — Прекрати. — Я просто пытаюсь быть практичным, — защищался он. — Мы можем довольно долго продержаться без еды, но нам нужна вода. Обезвоживание — медленная пытка. Вздохнув, Том ущипнул себя за кончик носа. Он постарался, чтобы его голос звучал ободряюще. — Есть временные рамки, Гарри. Сваха никогда не опускает своих жертв больше чем на сутки под землю. Он не убийца…он… — Уже убил кого-то, не так ли? — Гарри облизнул нижнюю губу. Она задрожала, как будто он был на грани того, чтобы разрыдаться, прежде чем закусил ее передними зубами. — Возможно, случайно, — признался Том. — Но это Гриндевальд был тем, кто задушил Дамблдора, а не Сваха. — Они бы не оказались в такой ситуации, если бы не Сваха, верно? — настаивал Гарри, почти отчаянно. Том колебался. — Может быть, и нет, но в конце концов Сваха помог нам. Он прислал нам запись, чтобы доказать, что Гриндевальд был убийцей; это перевесило чашу весов, позволив привлечь Гриндевальда к ответственности. Я лично наблюдал за его допросом снова и снова, он не собирался признаваться ни в чем, пока мы не предоставили убедительные доказательства. Без Свахи… — Том моргнул и нахмурился. — Черт. — Что? — Я обнаружил, что… сочувствую Свахе, — он помолчал. — Я только что дремал, да? Мне ничего не снилось. Такого со мной давно не случалось. Должно быть, все гораздо хуже, чем я думал. Гарри помолчал. — Прошли часы. Достаточно много времени, чтобы почувствовать себя близким со Свахой. — Близость, — эхом отозвался Том. — Близость. Его голубые глаза наполнились внезапным и быстрым осознанием. — Вот именно! Это…ай, — голова Тома дернулась вверх, ударившись о крышку. Боль, пронзившая голову, только еще больше разбудила его. Все вдруг стало совершенно ясно, хоть они и купались в темноте. Гарри озабоченно приоткрыл рот. — Ты в порядке? Том рассеянно потер больное место. — Я в порядке. Это просто… это и есть спусковой крючок. Его мотиватор. Близость. — Э… спусковой крючок? — Гарри огляделся в поисках бомбы или пистолета. — Волшебные слова! — Том настойчиво кивнул. Он схватил Гарри за рукав. — Эмоциональная близость. Наш составленный профиль Свахи говорит, что он — или она — эмоционально голоден. Он «в шкафу»*, так сказать, ищет любовь, наблюдает, как другие преуспевают там, где он сам этого не может. Мы подозреваем, что он импотент, — он махнул рукой. Гарри издал оскорбленный звук. — Поэтому вместо этого он живет опосредованно через свои пары. *выражение be in the closet «в шкафу» используется в отношении людей, скрывающие свою нетрадиционную ориентацию. — Том, — перебил его Гарри. — Это очень проницательно и все такое, но как это нам поможет? Том замялся. Реальность, казалось, опустила его на землю. Он рухнул обратно, побежденный. — Никак. Без записывающего устройства — никак. — Ну… то, что мы не смогли его найти, еще не значит, что его нет, — ободряюще заметил Гарри. — Ты тут был в ударе. Ну же. Продолжай. Развлеки меня. — …Ну… - Том заколебался. — Видишь ли, Сваха — романтик. Почти все пары, покинувшие гроб, сейчас находятся в романтических или иных близких отношениях. Они образовали связь, пока были похоронены, и исследования показывают, что если вы достаточно долго раскрываете себя человеку — если вы открываете достаточно личной информации — вы начинаете сопереживать ему. Приобретаете привлекательность. Взаимная уязвимость способствует близости, — процитировал он, нахмурившись. Он не особо в этом разбирался и никогда не раскрыл бы историю своей жизни почти незнакомому человеку. Гарри обдумывал эту идею. — Если Сваха действительно наблюдает за нами, подслушивает, он услышит, как мы признаемся друг другу и… выпустит? — Волшебные слова, — согласился Том. — Я имею в виду… если мы собираемся застрять здесь на некоторое время, не мешало бы отвлечь друг друга, — Гарри ухватился за эту мысль, и Том услышал отчаяние в его интонации. Том сомневался. Они уже пытались завязать разговор, но как только он переключил свои вопросы на Тома, тот замолчал. — Милости прошу, — согласился Том. — Сомневаюсь, что это сработает. Гарри фыркнул. — Тогда, пожалуй, я начну, раз уж ты — эквивалент эмоционального айсберга. — Да и у тебя, я смотрю, интеллектуальные способности ребёнка, — огрызнулся он. — Чрезмерно эмоциональный и раздражающий до предела. Обиженный, Гарри открыл рот. — Если ты собираешься вести себя как придурок, — прошипел он. — Тогда, полагаю, мы просто останемся здесь запертыми навсегда. — Прекрасно! Хорошо, просто давай уже, — выдавил Том, стиснув зубы. В голове стучало так, будто она вот-вот расколется. Он закрыл глаза, яростно массируя виски. Несколько долгих минут Гарри упрямо молчал. Заставив себя посмотреть мальчику в глаза, Том смягчился. — Прошу прощения. Просто… начни. Непрошеный, сухой, почти истерический смех вырвался из горла Гарри. Лёд тронулся. — Хочешь знать, что меня больше всего расстраивает? Нет — не только тот факт, что я провожу последние несколько часов жизни с полным и абсолютным гадёнышем, — Том прикусил язык, чтобы не ответить. — Я имею в виду… Прости, это было грубо, — Гарри резко вздохнул, закрыв глаза. — Хочешь знать, о чем я больше всего жалею? Том мог думать о многом. Он работает в этой сфере достаточно долго, чтобы слышать, как преступники в камере смертников вспоминают о своих сожалениях и разбитых надеждах. Гарри, однако, не был преступником; он был гражданским лицом и, вероятно, имел ряд тривиальных сожалений. Том приготовился к худшему. Неудачные отношения, мечта всей жизни, отложенная в сторону… — Умереть девственником. Слова не сразу дошли до его сознания. — Д-девственником? — в ужасе повторил Том. — Серьёзно? — румянец обжег щеки Гарри. Том быстро откашлялся. — Я имею в виду, тебе… сколько, двадцать с чем-то? Гарри скрыл свое смущение за шуткой. — Леди никогда не называют своего возраста. — Верно, — Том издал недоверчивый звук. — И что? В чем же тогда дело? Он сглотнул, адамово яблоко дернулось. — Я… гм. Я вырос в очень консервативной обстановке, — застенчиво сказал он. Том отметил, что он не сказал «семья». — И если бы кто-нибудь в моем городе или школе узнал, что я педик, со мной бы обошлись как с изгоем, — его голос стал ниже. — Достаточно того, что я был тощим и таким неопрятным, что походил на преступника — если бы они знали, что я гей, я был бы… — Гарри содрогнулся. — Это закончилось бы не очень хорошо. — Ну а сейчас? Ты молод, относительно очарователен и не… не уродлив. Гарри покосился на него. — Уверен, что ты только что сделал мне комплимент, — он неловко повернулся к Тому. Его худое плечо коснулось крышки гроба, воротник соскользнул в сторону, открывая бледную, птичью ключицу и острый бугорок кадыка. — Полагаю, никто на самом деле… Я имею в виду, я никогда ни с кем не устанавливал такой связи, — признался он. — Я всегда думал… ну. Мои родители так любили друг друга, что умерли, пытаясь защитить друг друга. Том уловил резкий, горький оттенок. Мальчик сделал еще один вдох, сдерживая слезы, которые, казалось, постоянно были на грани того, чтобы вот-вот пролиться. — Я хочу такой любви. Не смертельной, — его глаза словно остекленели, как осколки изумруда. — Но любви, которая превосходит жизнь и смерть. Губы Тома дрогнули. — Большинство людей просто сказали бы, что хотят кого-то высокого, или с красивой грудью, или… — Извини, — Гарри хрипло рассмеялся. — Я знаю, что это довольно высокие стандарты. Я просто… Я вижу, как другие люди вокруг меня влюбляются и расстаются так быстро, что я удивляюсь, как их сердца могут справиться со всей этой болью. Постоянно ломаясь и никогда не заживая полностью. Мое сердце еще не разбито, и я надеюсь, что оно никогда не будет разбито, — мрачно сказал он. — У меня… у меня есть подруга Джинни, которая всю жизнь жила по соседству со своей «единственной настоящей любовью». Они всегда были друзьями, но когда они пошли в школу, моя подруга возомнила себя ее «защитницей». Джинни так сильно ревновала. Она устраивала «инциденты» так, что она оказывалась единственной, на кого Луна могла положиться. Плечо, на котором можно поплакать. Как… — Гарри откинул голову назад, пытаясь придумать пример. — Другие девочки довольно безжалостно издевались над Луной. Иногда ее одежду и обувь крали и забрасывали на электрические столбы или телефонные линии. Ей приходилось одалживать одежду у Джинни, а Джинни, я полагаю, понравилось… метить свою территорию, так сказать. Том недовольно фыркнул, и Гарри склонен был согласиться с ним. — Я поймал ее, мою подругу, когда она сжигала одежду Луны. Прятала ее в таких местах, куда Луна никогда не заглянет. Все это время это она и была той самой хулиганкой. — Это ужасно, — поморщился Том. — Если не сказать извращенно. И они вместе? — На самом деле я не уверен, — признался Гарри. — Они то сходятся, то расходятся. Они, конечно, любят друг друга, но… это токсичная любовь. Дело в том, что любовь не должна быть такой, — он покачал головой, черные кудри подпрыгнули и запутались в щепках. — Это должно быть партнерство на равных — моя подруга никогда этого не понимала. — Возможно, именно этого и хочет Сваха, — задумчиво произнес Том, бессознательно сжимая пальцами низ рубашки Гарри. — Заставить свои пары заигрывать со смертью, освобождая их от грехов через перерождение. Они возвращаются к жизни рука об руку, как две части единого целого, — его взгляд метнулся к Гарри. Глаза мальчика были широко раскрыты. Неверяще. (Смеет ли он надеяться, сраженный наповал) — Обмен опытом настолько глубоким, что никто другой никогда не сможет его понять. Создание истинной, нерушимой связи… Они были так близко, дышали одним воздухом. Том перевел взгляд на розовые, искусанные губы Гарри. — …Установление связи, - продолжил он. — Надо быть мертвым, чтобы не заметить. Слова эхом отозвались в пространстве. Они прозвучали набатом в гробовой тишине. Том поморщился. — Я говорю как сумасшедший, да? Гарри быстро втянул в себя воздух и натянуто улыбнулся. — Нет. Нет — совсем нет, — его голова печально дернулась. — Мы здесь уже давно, Том, — прошептал он. — Я тоже об этом подумал. И я всегда старался думать о лучшем, находясь в ловушке в пространстве не больше шкафа под лестницей. Том заморгал от столь специфической аналогии. Гарри, похоже, понял смятение и снова прикусил губу. — Скажем так, это не первый раз, когда я нахожусь в заточении. Моя клаустрофобия не иррациональна. — Расскажи мне, — настаивал Том. — Пожалуйста. Гарри, помолчав, согласился. — Мои родственники, которые взяли меня после смерти родителей, обычно запирали меня, когда я делал что-то, чего они… не одобряли. Я должен был не шуметь и притворяться, что меня не существует вовсе, — слова звучали как мантра. Его голос был хриплым от отвращения к самому себе. — Все, что у меня было, чтобы развлечь себя, это старая, заплесневелая Библия и несколько сломанных игрушечных солдатиков. Я подружился с пауками и притворился, что они — реинкарнированные духи моих родителей, читающие мне перед сном. — А что они читали? — осторожно спросил Том. Он смотрел, как по щеке Гарри катится слеза. — Они… они читали о любви, потерях и трагедиях. О борьбе за то, во что ты веришь. «Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его» — Джеймс, 1:12*, — продекламировал Гарри, слова сочились насмешкой. — Моего отца звали Джеймс. Полагаю, можно сказать, что он и моя мать выдержали испытание. Они погибли во время ограбления, переросшего в убийство, когда я был совсем маленьким. Мне снятся кошмары, как они умоляют друг друга сохранить им жизнь. Умоляют меня выжить. * в русском синодальном переводе это библия от Иакова. Но в английской используется имя James (Джеймс). Лили …Я задержу его… Возьми меня, а не его! Джеймс! Пожалуйста, смилуйся… Я сделаю все, что угодно. — Они выдержали испытание, но были… отвергнуты даром жизни, — выплюнул он, тяжело дыша. — Если Бог и существует, то он больной ублюдок. И Сваха тоже, — добавил Гарри, почти запоздало. — В его голосе звучала горечь. — Должно быть, он обманывает себя каким-то комплексом Бога. Его намерения может быть и хорошие, но все равно они больны до глубины души. — Гарри поперхнулся словами, поднеся дрожащую руку к щекам, мокрые слезы испачкали его рукав. — По крайней мере, если мы умрем здесь, компания того стоила. Двусмысленный комплимент, если Том правильно понял. Но были, конечно, люди и похуже, с которыми можно было оказаться в гробу, чем с таким привлекательным, относительно сообразительным, хотя и ужасно травмированным человеком, как Гарри. Том уставился на крышку гроба, проклиная свое бешено колотящееся сердце и борясь с желанием утешить лежащего рядом с ним не такого уже и незнакомца. — Мы не умрём здесь, Гарри. Обещаю, — мрачно сказал он. Зеленые глаза встретились с его. — Не волнуйся.

***

Тонкс беспокойно выбивала ручкой по столу настойчивый, неумолимый ритм. Она провела языком по передним зубам, пробуя остатки кофе. — Извините, сэр, но вы не можете подать заявление о пропаже человека раньше, чем через двадцать четыре часа после. Я уверена, что ваша дочь объявится, — сказала Тонкс взволнованному мужчине по телефону. — Да, сэр, — вздохнула она, придвигая к себе блокнот. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти ее. Приходите сегодня с актуальной фотографией и описанием… Дверь распахнулась. Тонкс чуть не уронила трубку. — Где Кингсли? Нам только что сообщили по рации, — Диггл бросился через кабинет, капли воды летели с его униформы. Снаружи шел легкий дождь, на горизонте грохотал гром. Кингсли, стоявший у кофеварки, поднял голову. Его глаза были налиты кровью, а форма в беспорядке. Тонкс смутно задумалась, куда делся его галстук. — В чем дело, Диггл? — Водитель грузовика заметил двух мужчин возле леса Дин, — задыхаясь, сказал Диггл. — Один из них утверждает, что он старший инспектор Риддл. Он говорит, что его похитил Сваха. Весь участок замолчал, изо всех сил пытаясь осознать сказанное. Им потребовалось всего мгновение, чтобы начать действовать. Палец Тонкс скользнул к рычагу переключателя на телефоне. — Мне придется направить вас в отдел пропавших без вести, мистер Лавгуд, — мягко сказала она. — Да, да. Хорошего дня. Она повесила трубку как раз в тот момент, когда Диггл закончил говорить. — …Они в порядке, только слегка ранены, но… Кингсли выругался, бросая стакан в мусорное ведро. — И все же лес Дин в двух часах пути. Вызовите скорую помощь, и кто-нибудь — Тонкс — позвоните матери Тома. Скажи ей, что Том найден, и он в безопасности, но не смей больше ничего рассказывать. Эта информация не покинет участок, ясно? — Тонкс моргнула. — Я ясно выразился? — О да, сэр! Кингсли потер лицо, испустив хриплый вздох, прежде чем исчезнуть в своем кабинете. Тонкс не горела желанием связываться с суровой Риддл-Гонт. Судя по тому, что она слышала у кулера с водой, Меропа была силой, с которой приходилось считаться. Даже в инвалидном кресле. Откинув назад прядь волос, кончики которых были окрашены в бледно-розовый цвет, Тонкс набрала номер экстренного контакта Тома. Телефон звонил добрую минуту, прежде чем в трубке щелкнуло. Тонкс прочистила горло. — Мисс Гонт? — ее пальцы сомкнулись вокруг ручки, готовые застучать ей снова. — Нет, дорогая, это мадам Помфри, — сказала женщина теплым голосом. Она напоминала Тонкс ее мать, со свежеиспеченными пирогами и мягкими объятиями. Тонкс сразу почувствовала, что расслабляется. — Я медсестра мисс Гонт. Кто это? Вы одна из маленьких друзей Тома? — Маленькие друзья, — изумленно прошептала Тонкс. Боже, какую информацию она могла получить от этой женщины, все неловкие секреты Тома — может быть, даже детскую фотографию, которую Тонкс могла бы скопировать и развесить по всей раздевалке. Тонкс встряхнулась. Приоритеты. — Э-э… да. Я одна из его коллег, офицер Тонкс. Послышался шорох. — Офицер? — спросила Помфри, внезапно насторожившись. — Что-то случилось, да? — Все в порядке, мэм, — успокоила ее Тонкс, подавшись вперед. — Детектив-сержант Шеклболт просил меня сообщить вам, что Том найден — он жив. В безопасности. Ранен, но только слегка, — призналась она. — Где был этот мальчик? О, Меропа — Том в порядке! — Помфри отстранилась от трубки. Она повторила со слезами на глазах. — Мы хотим знать, где он был? — Его нашли за лесом Дин с другим мужчиной — мы подозреваем, что они стали жертвами Свахи, но это только предположения, — поспешила заверить Тонкс, когда у женщины перехватило дыхание. — С ним все в порядке. Абсолютно в порядке. Это была ложь. Она не знала наверняка, но она знала Тома, и он был жестким сукиным сыном. — Эта «сука» — моя подопечная, офицер Тонкс, — напряженно произнесла Помфри. Тонкс покраснела. — Я…э-э… — она запнулась. — Я не хотела говорить это вслух. Но, честно говоря, мы позаботимся о нем, мэм. — Я обязательно передам это Меропе, — отрезала Помфри. — Проклятая женщина все время пытается вырвать у меня телефон, — пробормотала она. — Ложись, девочка. Тонкс подавила смешок. Ее глаза метнулись вверх, когда Кингсли проскочил внутрь, его униформа была застегнута на все пуговицы, а на поясе висел электрошокер. Она положила руку на трубку. — А это еще зачем? — она кивнула на его пояс. — Думаешь, Сваха все еще там? — Нет, — мрачно ответил Кингсли. — Сваха давно ушел. Если это вообще был он. Тонкс выпрямилась, быстро пробормотав «До свидания» мадам Помфри. — Что ты имеешь в виду, если это был он? — Я имею в виду, — Кингсли сорвал с крючка полицейскую шляпу и нахлобучил ее на лысую голову. — По словам Диггла, Том и его пара выкопали себе путь наружу сами. Сваха так не работает. Он уже должен был предупредить нас, так что либо он становится наглым и скучающим, либо беспечным. В любом случае, — он застегнул куртку. — Подражатель или нет, мы пресечём это на корню. Узнай все, что сможешь о Гарри Поттере, — сказал он, скривив губы. — Другая жертва. Чем скорее мы выясним «связь» между ним и Томом, тем скорее сможем отследить Сваху. Тонкс послушно записала имя. Она моргнула, глядя на него. — Подожди… Нет, — Тонкс резко встала. Она ударилась о стол, стаканчик с карандашом описано загремел. — Я иду с тобой. — Нет, — строго сказал Кингсли. — Мне нужно чтобы этим занялся лучший из лучших… то есть лучшая. Что касается остальных, я хочу, чтобы вы все были на готове! Вытащите все записи допросов, допросы Гриндевальда, пакеты с уликами — все дела. Меня не волнует, как вы все относитесь к нашему уважаемому шефу детективу, — Кингсли резко развернулся, рявкнув на своих стонущих подчиненных. — Это был один из наших людей, похороненный заживо на целый гребаный день, пока мы сидели здесь в безопасности и уюте, валяя дурака. Мы подвели его, но Сваха допустил ошибку, связавшись с ДПО, — сказал он в ярости. — И за это мы посадим эту трусливую сучку за решетку, верно? Последовала долгая многозначительная пауза. Его коллеги с сомнением переглянулись. Кто-то слегка кашлянул. Тонкс, сверкнув глазами, издала вопль. Она обошла стол и хлопнула Кингсли по спине. — Устроим им там ад за нас, Кингс, — сказала она, подталкивая его к двери. — И передай Томми нашу любовь.