Стагнация человечности

Веселое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости. Притчи. 17:22 Ночь подкралась так же незаметно, как повергшая Японию в хаос эпидемия. Люди в отчаянии кричали: как мы могли допустить такое? Но ещё одну-две недели назад, когда врачи и ученые впервые заговорили о новом вирусе, никто не знал, в чем именно заключалась его самая жестокая и отвратительная особенность. Теперь, прячась в домах и молясь о спасении, они берегли остатки тлеющей на глазах надежды. В отличие от поникших под давлением военных и зараженных улиц города, лаборатория будто бы жила своей собственной жизнью. Дейдара перестал предпринимать попытки побега, решив, что лучше он проведет последние дни своей жизни в ежовых рукавицах ученых и спецназовцев, зато избежит участи быть разорванным на кусочки или обращенным. Из головы никак не выходил образ длинного тощего туловища бегуна, которого Итачи сумел подстрелить три дня назад во время их небольшого дорожного путешествия. Вот только воспоминания эти были совсем не приятные. Густая кровь, сероватая кожа и проглядывавшие сквозь неё кости. В ушах стоял животный вопль, столь непохожий на человеческий, но исходивший из некогда принадлежавшего человеку тела. Парень вздрогнул от волной накативших на него воспоминаний, пепел с сигареты упал ему на джинсы. Он тихо выругался, принявшись в остервенении стирать серые следы ладонью. В лаборатории было невероятно светло, хоть часы уже перевалили за полночь. С верхних этажей доносились голоса и чей-то смех, но Дейдаре казалось, что все это лишь воспоминания с его студенческих вечеринок, когда он сбегал на лестничную площадку и курил в форточку, вслушиваясь в приглушенную музыку и неразборчивые беседы. Сидя у окна в небольшом закутке, он периодически поглядывал в коридор, чтобы никто случайно не поймал его за курением в помещении. Наружу просто так не пускали, а потому лишь спецназовцы оказались привилегированными и могли курить на крыльце. Студента это раздражало, но не настолько, чтобы закатывать революцию по этому поводу. Стряхнув пепел в форточку, он ещё раз наклонился в бок, вслушиваясь в эхом разносившиеся по коридору звуки. Здесь в этом небольшом тупиковом коридоре стены были выкрашены в серый, а на одном из кабинетов и вовсе не было двери. Не трудно было догадаться, что лабораторию давно перестали финансировать как следует. Сейчас это было не так уж и важно. Зомби-апокалипсис, да? Итачи был прав — экономика точно рухнет, вот только никому не будет дела до гречки, если человечество вымрет. Из пустого кабинета напротив донесся шорох, Дейдара невольно вздрогнул, выкинул сигарету в форточку и тут же спрыгнул с подоконника так, словно это не он только что драматично курил в одиночестве, на повторе слушая Scorpions. Он смотрел достаточно фильмов ужасов и знал, что не стоит идти на жуткие звуки, в особенности если ты один. Но он был достаточно самоотверженным (или тупым), чтобы плюнуть на идиотские стереотипы. В конце концов, раз уж юристом ему не стать, то, может, главным героем всей истории удастся? К превеликому разочарованию, а также облегчению, вместо жутких монстров он наткнулся на белоснежную кошку. Она уронила пустую папку с одной из книжных полок, и теперь невинно мигала своими огромными голубыми глазами. Недолго думая, Дейдара потянулся за кошкой, и та прыгнула прямо ему в руки, громко мурлыкая. Единственное животное в лаборатории — конечно же Тсукури запомнил её. С важным видом он вышел из кабинета, переступая через лежавшие на полу папки, и направился в фойе в поисках Сайи, дабы заявить о себе, как о спасателе. Проходя мимо сидевшего на ступенях лестницы Итачи, он похвастался своей находкой. — Ты украл у девочки кошку? — безэмоционально отозвался парень, не отрывая глаз от экрана телефона. — Что? Нет, я нашел её! Я её спас! — Тсукури гордо вскинул голову. Итачи поднял перманентно уставший и тяжелый взгляд на друга. Круги под его глазами словно стали ещё больше. — Отпусти несчастное животное. Она сама разберется, — Итачи хотел сказать что-то ещё, но оказался прерванным шумным возгласом откуда-то сверху. — Мочи! — заорала Сайя, сбегая вниз по лестнице. Кошка громко мяукнула в ответ и, оставив на широких ладонях Дейдары мелкие царапины, спрыгнула на ступени, довольно поднимая хвост трубой. Вот и хозяйка нашлась. И ещё неизвестно, кто кого потерял. Джун приземлилась на ступени рядом с полицейским и тут же взяла пушистую питомицу на руки, прижимая к себе и почесывая ту за ушком. Подняв глаза на молодого человека, стоявшего на одну ступень ниже, она лишь нахмурилась, фыркнула себе под нос и продолжила обниматься с Мочи. Самое страшное, что девочка могла себе представить, это никак не бродившие по улицам бегуны, а возможность потерять свою драгоценную любимицу. — Я нашел её в одном из пустых кабинетов внизу, — пояснил Тсукури, присаживаясь справа от девочки. — Ага, так я тебе и поверила! — зашипела на него Сайя. — Наверняка ты стащил её у меня из-под носа, чтобы потом сказать, что ты её «спас» или ещё что-то. Итачи прыснул от смеха: — Видишь, Дей, ты вовсе не главный герой в этой истории, — он мягко улыбнулся и заглянул в полное возмущения и негодования лицо товарища. — В каком смысле? А кто я по-твоему? — Тот идиот, который умирает первым, потому что он тупой. Теперь уже Сайя прыснула от смеха, поудобнее усаживая Мочи у себя на коленях и запуская пальцы в её густую шерсть. — Да? А ты тогда кто? — вызывающе спросил парень, наклоняясь вперёд, чтобы поймать взгляд Итачи. — Я тот самый умный персонаж, который выживает, потому что хорошо подготовился, — Итачи расплылся в довольной улыбке, а затем, поднявшись, махнул блондину рукой. — Я спать пойду, и вы долго не сидите. На этих словах он спрятал телефон в карман брюк и принялся подниматься наверх, где, помимо оккупированной на данный момент комнаты отдыха, было ещё много помещений. Лаборатория даже располагала одной небольшой спальной комнатой для сотрудников, но все места в ней уже были заняты. Итачи же вполне смог устроиться на кушетке прямо в коридоре, большего ему и не требовалось. Жаловаться ему оставалось только на то, что он был вынужден слушать, как все проходили мимо его спального места. На ступенях остались сидеть Сайя и все ещё обиженный на слова друга Дейдара. Он ворчал что-то себе под нос, пальцами перебирая плетеный браслетик на руке. Наконец, он взглянул на сидевшую рядом девочку. Он не видел её лица — светлые прямые пряди водопадом спускались к её лопаткам. Она была по-своему красивой в вечном желании казаться колючкой. Хмурый взгляд зеленых глаз наконец обратился к Дейдаре, чуть ли не прожигая насквозь. Она явно не желала видеть его рядом с собой, но это вовсе не останавливало студента. — Неужто ты такая важная персона, раз нам сами военные поручили тебя вызволять? — он с интересом посмотрел на её ещё по-детски угрюмое лицо. — Может тогда ты главная героиня этой истории? — Слушай, мне просто повезло, что моя сестра оказалась здесь, — отрезала Джун, продолжая гладить кошку. — Ты студентка? — Нет, в старшей школе учусь, — она несколько расслабилась, опуская глаза куда-то вниз и тихо вздыхая. — Хотя, судя по всему, уже не учусь, — в воздухе проскользнула неловкая пауза, и девочка отпустила кошку. — Ты все время ведешь себя так, словно это не по-настоящему происходит. Тебе разве не страшно? В самом низу лестницы, где они сидели, было так тихо, что доносившиеся со второго этажа голоса напоминали щебет птиц, а жужжание тонких полосок-ламп, казалось, вторило завывающему снаружи ветру. Их маленький мир в стенах исследовательской лаборатории стал для них фортом и последним рубежом перед только-только начавшим разваливаться миром. Дейдара посмотрел перед собой, взглядом пытаясь зацепиться хоть за что-то помимо тусклых белых стен и люминесцентных ламп. Перед ними, в самом центре фойе, мрачным массивом стоял выключенный фонтан. Мертвый оазис сердца вирусологии, такой же тусклый, как и все вокруг. — Страшно, конечно, — признался Тсукури, вытягивая ноги вперед. — Но становится легче, когда представляешь себе, что это просто сон или кино. — Ага, поэтому ты так хочешь быть главным героем, да? — она усмехнулась. Дейдара фыркнул: то ли от недовольства, то ли от смеха, он и сам не понял. — А тебе страшно? — ответил он вопросом на вопрос. — Страшно. Ещё страшнее за сестру, потому что она у меня тот ещё гриб волнушка, — девочка сделала паузу и внимательно посмотрела на своего собеседника, пытаясь понять, уловил ли тот забавную игру слов. Сайя, несмотря на натянутые отношения со старшей сестрой, была невероятно близка с ней. После смерти родителей им пришлось учиться жить заново, и девочка даже перечислить не могла, через что им пришлось пройти. Крики, ссоры и разбитая посуда по вине склочного и агрессивного характера младшей Джун были не редкостью в их отношениях, однако она и думать не хотела о том, что со старшей что-то могло случиться. Она знала, что Хана будет защищать её до последнего вздоха, и последнее, что ей хотелось видеть, это свою сестру, бегущую наперегонки со смертью. Она стряхнула мрачные мысли из головы и проследила за тем, как кошка бодро взобралась по ступеням на второй этаж. Мочи, кажется, начала привыкать к лаборатории, во всяком случае, девочка на это надеялась. По фойе эхом раскатились чьи-то беглые шаги, и оба полуночника, сидевшие на ступенях и говорившие полушепотом, подняли головы. Беловолосый айтишник спрыгивал по лестнице вниз. — Моя хорошая, вот ты где, а я тебя везде ищу, — он заулыбался и сдул сползшие на глаза прядки волос. — Я там комп свободный нашел, скачал «Контру». Будешь рубиться со мной? — Спрашиваешь! — девочка тут же подскочила на ноги, оставляя Дейдару смотреть вслед разлетающимся в воздухе светлым-светлым, словно пшено, волосам. Она остановилась буквально на секунду, обернулась и махнула рукой студенту, пожелав тому спокойной ночи. Тсукури ощутил, как что-то внутри него сломалось. Нечто очень важное и скрытое от посторонних глаз, и он понял, как на самом деле ему было одиноко в этой огромной лаборатории.

***

Цунаде выудила из мини-бара свои последние несколько бутылок саке и, будто бы отрывая от сердца что-то очень родное, принялась разливать их по пластиковым стаканчикам. Комната отдыха никогда ещё не была такой шумной и оживленной, и за последние пять лет полнейшей стагнации механизмы, поддерживавшие все живое внутри лаборатории, впервые заработали. Впечатления, конечно, создавались сумбурные, особенно для привыкших к тишине ученых. Кабуто сидел за барной стойкой на ноутбуке изучая снимки вируса. Он старался не обращать внимание на происходящее вокруг, полностью погрузившись в свои исследования, однако доктор Сенджу с присущим ей упрямством продолжала пихать ему стаканчик с напитком чуть ли не прямо в нос. Не глядя, он принял саке из её рук и поставил с другой стороны от ноутбука с мыслью о том, что обязательно сделает пару глотков позже. Генма в своей привычной манере сидел на полу, своим громким голосом рассказывая какой-то дурацкий анекдот. Рядом в кресле расположилась сонная Шизуне. Она скептически посмотрела на плескавшуюся в белом пластиковом стаканчике жидкость, неуверенная в том, что это как-то поможет ей взбодриться. Наоборот, ей казалось, что в руках она держит ту самую сонную дозу. На стуле напротив, раскинув ноги в стороны, раскачивался Хидан, а Какаши с задумчивым видом бродил позади него. Пересменка должна была произойти с минуты на минуту, и Джирайя, стоявший и украдкой поглядываюший в окно на парковку, с болью в сердце отказался от предложенного вирусологом напитка. В конце концов, вахту ему было необходимо нести в трезвом уме. Его широкая ладонь потянулась за лежавшим на сломанном стуле бронежилетом. Тихо скрипнула дверь, и (в связи со сложившимися обстоятельствами, бывший) заведующий педиатрией вошел и устало приземлился на ручку дивана рядом с Ханой. — Я весь день звонил родителям Конохамару, но никто так и не взял трубку, — он тяжело выдохнул и принял напиток из рук Цунаде, благодарно кивнув. — Извините, я, кажется, только что нарушил вашу атмосферу плохими новостями. — Не бери в голову, — сухо отозвался Тобирама. Где-то раздобыв чистую белую рубашку, он с крайне недовольным лицом пытался отыскать запонки на рукавах. Не обнаружив таковых, мужчина разочарованно хмыкнул и небрежно закатал рукава. Цунаде произнесла несколько скомканный тост, и все устало вторили ей, поднимая стаканчики вверх и пробуя саке на вкус. Вечеринка была «тухлая» — все присутствующие были либо ужасно сильно вымотаны, либо не имели никакого желания принимать участие в показушном празднестве перед Концом Света, о котором так любил напоминать всем священник. — А что, если мы останемся последними людьми на планете? — драматично охнул Генма, окидывая взглядом всех собравшихся. — Ну, или в Японии… Нам придется восстанавливать популяцию. — Ну не начинай, а, — рыкнула Цунаде, втискиваясь на диванчике между Ханой и Тобирамой. — Нет, ну а вдруг? — Вот ваши гены будущему поколению точно не помогут, — не отрываясь от экрана ноутбука парировал Кабуто; его ладонь сама потянулась за стоящим рядом стаканчиком. — Док, без обид, но для выживания нужен не только интеллект, но и сила тоже, — парировал охранник. — Так что вы тоже в пролете. — В таком случае, Хатаке самый лучший кандидат, — Джирайя наконец отпрянул от окна и подошел к расположившимся по кругу говорящим. Хана метнула взгляд сначала на угрюмого и шумно вздыхающего спецназовца, а затем перевела взгляд на свою коллегу, Рин, сидевшую на полу рядом с диванчиком. Они поймали игривые огоньки в глазах друг друга, скрывая хитрые улыбки за стаканчиками, а затем осторожно посмотрели на жавшегося к углу дивана главврача. Почувствовав на себе пару чужих глаз, Тобирама съежился и нахмурился ещё больше. — У нас тут мужиков больше, чем представительниц противоположного пола, — хохотнула Цунаде, делая глоток из своего стаканчика. — Меня сразу отметайте, мне уже сорок пять, детей я заводить точно не собираюсь — ещё помереть в процессе не хватало. — Доктор, ну вы что? — Джирайя улыбнулся и оглядел вирусолога с ног до головы. — Да у вас все подходящие данные для этого. — Не испытывайте мое терпение, майор, — только и ответила женщина. Рин и Хана принялись шепотом обсуждать их минувшие рабочие будни, когда, от скуки, они составляли список самых симпатичных пациентов в терапевтическом отделении. Тобирама нехотя слушал их, понимая, что медсестры не всегда настолько собраны и ответственны в своей работе, как ему бы того хотелось. — Ну, у нас есть медсестрички, — майор пожал плечами. — А «медсестричек» спросить не хотите? — язвительно отозвалась Хана, прерывая свою полную теплых, но от того не менее странных воспоминаний беседу с Рин. — Я все понимаю, шутки шутками, но давайте не забывать о банальном человеческом взаимоуважении. — Банальное человеческое взаимоуважение? А не вы ли минуту назад обсуждали самых красивых пациентов из терапии? — облокотившись на ручку дивана, главврач вопросительно выгнул бровь. Все засмеялись. Рин, чуть покраснев от смущения и алкоголя, на перебой Хане принялась вспоминать своих личных фаворитов. Сидевший рядом с ними Ирука в ужасе краснел, наблюдая, как вся врачебная этика рушится на его глазах. Он попытался возразить медсестрам, но те лишь отмахнулись, продолжая рассказывать о своем списке любопытной аудитории. У врачей есть три основные темы разговоров: секс, алкоголь и смерть. И, кажется, весь происходивший в комнате отдыха полилог обязательно должен был пройтись по всем пунктам. Благо, военные, обладавшие не менее черным чувством юмора, с легкостью поддерживали беседу с врачами и учеными, и лишь один Ирука неодобрительно покачивал головой, хотя у самого щеки уже были красные от всех этих разговоров и согревающего саке. — Так, так, погодите, вернемся к тому, с чего начинали. А почему только мы? А как же эта ваша снайперша? — Хана посмотрела на кружившегося в другом конце комнаты Хатаке. Он на секунду остановился, ловя на себе плавающий и несколько веселый взгляд старшей медсестры Джун, а затем прыснул от смеха. За ним последовал и Хидан, не сдержавший смешок на губах. — Миори семь лет в армии. Ей кроме винтовки ничего больше не нужно. — Ну, капитан, слушай, — Хидан запрокинул голову и посмотрел на старшего по званию. — Как раз наоборот, она так давно ни с кем не… — Меня обсуждаете, да? — дверь вновь скрипнула, и в комнату нырнула лейтенант Иида. От привычной спецназовской формы остались только широкие штаны и пыльные берцы, а сверху, вместо экипировки в виде куртки и бронежилета на ней была простая серая футболка. Девушка казалась ещё меньше, чем обыкновенно, а её плечи утопали в распущенных черных волосах. Не дожидаясь приглашения, она сама прошла к столу и взяла один из полных стаканчиков, делая глоток. Джирайя тут же оживился и задвигался, словно машинка на радиоуправлении, пожелал всем приятного вечера, сам направившись нести вахту. Теперь пришла очередь старшего лейтенанта отдыхать. Миори уже давным-давно не проводила время в больших компаниях, тем более в такой теплой и разговорчивой. Она неловко облокотилась спиной на барную стойку, за которой сидел Кабуто, успешно игнорировавший импровизированную вечеринку великовозрастных людей. Девушка сложила руки на груди и испытывающим взглядом посмотрела на рядового. — Да-да, про тебя. Старлей, если мы останемся вдвоем, то, может, будем восстанавливать популяцию вместе? — Хидан расплылся в глуповатой ухмылке. — Во-первых, я тебя старше не только по званию, но и по возрасту, так что думай, прежде чем рот открывать, — она недовольно рыкнула, ставя стаканчик на стойку. — Во-вторых, ты даже близко не в моем вкусе. — Да, ну и кто же в твоем вкусе? — обиженно поинтересовался только что отвергнутый Матсураси. — Я люблю мужчин посерьёзнее, — спокойно ответила военная. — Тогда выбирай, — уже достаточно пьяненькая Рин резко обернулась и посмотрела на бледную Миори. — Наш главврач или ваш капитан. Мы в ходе разговора пришли к выводу, что это два наилучших кандидата. — Я тут при чем? Про меня ни слова не было, — смутился Сенджу, всеми силами пытаясь слиться с диваном. Кажется, Хана и Рин совсем забыли озвучить свои мысли по поводу Тобирамы, когда разговор только-только зашел в это крайне странное, но несказанно интересное для подвыпивших медицинских сотрудников русло. Иида задумчиво оглядела помещение взглядом. Они пересеклись взглядами с Какаши и практически одновременно скривились в гримасе отвращения. Столько лет служили вместе, и лишь только мысль о том, что друг друга можно было воспринимать как нечто большее, чем просто друзей и коллег, приводила их в отвращение и замешательство. — Ни тот, ни другой. Обойдусь, спасибо, — хмыкнула Миори, допивая свой стаканчик. — Но доктор-педиатр у вас симпатичный. Хана тут же хлопнула сидящего рядом Ируку по колену, мол, подключайся к разговору, но тот был настолько шокирован происходящим, что едва мог думать о чем-либо. Он бросил несколько удивленный взгляд на военную, но та так и продолжала смотреть перед собой, покручивая в руках уже пустой стакан. Цунаде поднялась с дивана и, расправив полы своего белого халата, аккуратно принялась переступать через сидевших на полу медсестер. Никто не заметил, в какой момент старшая Джун сползла вниз поближе к своей подруге. — Так, я пойду проверю, как дела у моего одноклеточного, — сказала женщина и, тут же словив на себе озадаченные взгляды Шизуне и Кабуто, звонко цокнула языком, вынужденная объясняться. — Доктор Яшагоро весь вечер сидит в подвале, надо ему тоже стаканчик саке отнести. Подогретая алкогольным напитком она быстро преодолела ступени, впрочем, чуть не споткнувшись о лежавшую на них кошку, а затем, через закрытые служебные лестницы, добралась до лабораторий. Свет в коридоре мигал так часто, что создавалось впечатление, будто женщина попала в чей-то тяжелый сон, продукт воспаленного недостатком сна и наркотиками сознания. Она зажмурилась, чувствуя, как больно вспышки света режут глаза, но душераздирающий крик из конца коридора заставил её двигаться быстрее. Животные вопли доносились из помещения, где была расположена клетка с бегуном. Первым инстинктивным желанием Цунаде было просто-напросто убежать, если не к лестнице, так к лифту. Воспоминания о том, как её чуть не разорвала на кусочки зараженная пациентка, все ещё был свежи и свободно прокладывали себе дорожки в голове вирусолога, неприкаянно блуждая в её сознании и время от времени напоминая о себе. Однако, собравшись с силами и позволив ученому любопытству взять над собой верх, она уверенно зашагала по коридору. Её силуэт то пропадал в кромешной темноте, то вновь появлялся во вспышках ламп. Женщина довольно быстро достигла комнаты, плечом толкая массивную дверь. Орочимару со скучающим видом игрался с переключателем света, не сводя глаз с паникующего и вопящего бегуна. — Ты что тут за светомузыку устроил? — она возмущенно всплеснула руками и принялась протирать глаза. Орочимару остановился, позволяя свету гореть в нормальном режиме, а затем пальцем указал на бегуна. — Помнишь мы обсуждали, что зрительная кора больших полушарий повреждена, вследствие чего возникает так называемая фотофобия, — размеренно начал мужчина; Цунаде молча кивнула на его слова. — Кажется, они слепнут, когда свет мигает. Совсем. Он абсолютно ничего не видит. — Я тоже такими темпами скоро ослепну, — прорычала женщина, но Орочимару лишь зашипел на неё, призывая к вниманию. Он вновь начал щелкать переключателем настолько быстро, насколько это было возможно, и, словно сигнальные огни, лампы заплясали под его контролем, вспыхивая и угасая, заставляя бегуна вновь визжать на невероятно высоких частотах. Затем вирусолог опять остановился, полностью выключая свет, и через пару секунд из клетки донеслось тяжелое и предупреждающее рычание, словно тварь была готова вновь броситься на прутья в попытке достать до ученых. Она видела их в темноте во всех деталях и красках, но стоило Орочимару вернуть освещение в его пляшущий ритм, как бегун завизжал, заставляя Цунаде прикрыть уши руками. — Я нашел их слабое место, — с невероятной гордостью в голосе произнес вирусолог.