Впрочем, братия, радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь,
будьте единомысленны, мирны, — и Бог любви и мира будет с вами.
Второе послание к Коринфянам. 13:11
Сидя неподвижно на диванчике, Тобирама держал на вытянутых руках перед собой круглое зеркало, через отражение которого он пристально наблюдал за тем, как его кузина с видом профессионального парикмахера орудовала ножницами над копной его почти белых волос. Он то и дело комментировал процесс, ворча, словно восьмидесятилетний дед. Но выбора у него не было — подстричь волосы самому себе он никак не мог, особенно на затылке, а ходить обросшим казалось ему не самой приятной перспективой.
Возможно, в условиях зомби-апокалипсиса это было не так важно. Внешний вид отошел на второй план, вот только пока все они мирно обитали на, возможно, последнем островке цивилизации Конохи в условиях разваливающегося на кусочки мира, главврач предпочитал сохранять подобающий ему вид. В это понятие, несомненно, входило наличие более-менее аккуратной стрижки.
Он чуть приподнял зеркало, вместе с ним задирая голову, на что Цунаде тут же опустила свою ладонь ему на макушку и надавила, заставляя упрямого врача вернуться в изначальное положение.
— Не двигайся, — буркнула она, возвращаясь к своему крайне увлекательному делу.
— Я так не вижу, что ты делаешь, — Сенджу надулся от недовольства.
— Тебе и не надо, — уже более спокойно произнесла женщина, взъерошивая волосы на затылке мужчины. — У тебя прескверный характер, так, для справки.
Комната отдыха всегда жила своей жизнью, неважно что происходило за окном. Когда пасмурное осеннее небо затянуло поднявшееся в зенит солнце, в помещении потемнело, и обитатели лаборатории, не жалея электричества, включили внутреннее освещение.
На полу у стены сидела Хана, привалившись на плечо Рин и покручивая в руках стаканчик с белым вином. Начинать пить с самого утра всегда казалось ей до омерзения неприятной привычкой, однако сейчас, когда их только-только утром выпустили с карантина, она поняла, что пребывать в легком состоянии опьянения было все же легче, чем играть в догонялки с тревожными мыслями.
Девушка знала — рано или поздно она смирится и продолжит жить. В конце концов, ей повезло отделаться парой ссадин и ушибов, и она благодарила все высшие силы за такую удачу, а также вовремя появившегося ей на выручку Какаши. И то ли алкоголь так действовал на неё, то ли оставивший на ней отпечаток стресс, но на эти полуденные часы она стала непозволительно мягкой. Сейчас, сидя под боком у своей коллеги, она из-под полуприкрытых век наблюдала за тем, как Хатаке неловко вертится у барной стойки, где Миори разбирала сложенные в коробку прокладки.
Это зрелище казалось ей до жути забавным — обыкновенно серьезный и холодный капитан сейчас выглядел совершенно потерянным, даже несмотря на то, что он усердно пытался это скрывать под маской равнодушия. От пристального взгляда Джун даже это не укрылось. Она выпрямилась, поднимая голову с плеча Рин, и передала стаканчик ей в руки — допивать она не собиралась, поскольку четко знала свой лимит.
Миори вытащила мягкую зеленую упаковку прокладок из коробки, покрутила её в руках и с таким же задумчивым видом положила назад, продолжая искать что-то, что было одной лишь ей известно.
— Надеюсь, тут есть твоего размера, — вполголоса произнес Хатаке, напряженно упираясь руками в стойку.
Иида выкатила удивленные глаза на своего сослуживца, а затем, не в силах сдержаться, взорвалась приступом звонкого смеха. Стоявший позади Ирука, до этого мирно наполнявший кружку свежесваренным кофе, нервно хохотнул и развернулся, уставившись сначала на хохочущую военную, а затем на широкую спину Какаши, плечи которого от смущения поползли вверх.
— Капитан, не хочу тебя огорчать, — врач обошел стойку и остановился рядом с согнувшийся пополам от смеха девушкой. — Но прокладки не по размеру подбираются.
Спецназовец сразу же понял, в какое неловкое положение он себя поставил в комнате, полной людей с медицинским образованием. Он нахмурился, сжал челюсти и грозно посмотрел на Умино.
— А как? — кашлянув в кулак, спросил мужчина.
— По выделениям, — Хана расплылась в идиотской улыбке.
Она не ожидала, что ей придется объяснять взрослому мужчине принцип использования прокладок. Однако, вся ситуация была настолько до сюрреализма комичной, что она просто не могла удержаться от своего комментария. Сидящий на диване Тобирама тут же отозвался, сказав, что ей стоило оставить несчастного спецназовца в блаженном неведении.
— Ну ты даешь, Хатаке, — Миори шумно выдохнула, поднимая взгляд на капитана. — Даже добрый доктор знает.
— У меня медицинское образование, — неловко пробурчал в кружку Ирука, отходя от стойки и усаживаясь в кресло.
Хана поднялась с пола, протирая лицо руками и останавливаясь рядом с коробкой, полной предметов женской гигиены. Она была уже готова провести целую лекцию о женской репродуктивной системе, однако военный махнул рукой и отвернулся к кофеварке, делая вид, что это не он только что опозорился перед кучей врачей и ученых. И, в первую очередь, перед Ханой. Перед ней ему было стыдно больше всего.
Медсестра мягко посмотрела на бубнившего что-то нечленораздельное Какаши, и вновь улыбнулась. Вот такой вот детской издевкой она отплатила ему за ту заботу и поддержку, которую он оказал ей прошедшей ночью. Но он ведь сам нарвался. Она хохотнула себе под нос, ловя себя на мысли, что такая забавная неловкость была даже очаровательной. Обыкновенно она бы впала в глубокое возмущение, но после двух выпитых стаканчиков вина ей было все равно. Что угодно, лишь бы не вспоминать вылазку за продуктами в магазин.
Её руки все ещё покрывал легкий тремор, и как бы она ни пыталась его игнорировать, у неё не получалось. Обратившая на это внимание Иида тактично промолчала и отвернулась от медика, не желая совать нос в чужие проблемы.
Никто, кроме Какаши, не знал, что именно тогда произошло. И никто не узнает.
— Вообще, ваш рядовой молодец. Столько алкоголя вынес из магазина, — Цунаде щелкнула ножницами, срезая последнюю торчавшую прядку с головы Тобирамы.
Она развернулась и положила ножницы на барную стойку позади себя, а главврач тут же запустил свободную ладонь в волосы на затылке, желая убедиться в качестве выполненной работы.
— Тебе лишь бы выпить, — небрежно бросил он, разглядывая свое отражение в зеркале.
— А что ещё делать? Мы тут сутками торчим, так хоть веселее.
— Это алкоголизм называется. Так, для справки, — в дразнящей манере ответил ей мужчина, опустив зеркало на журнальный столик перед собой.
Вывернув из-за барной стойки, Какаши осторожно подошел к Хане и поставил перед ней кружку с черным кофе. Она опустила глаза на плескавшую перед ней горькую жидкость, колеблясь. В конце концов, обвив дрожащими ладонями кружку, она поднесла её к губам.
— Ты как? Нормально? — облокотившись на стойку, тихо спросил мужчина, так, словно это не его ещё минуту назад отчитывали за незнание женской физиологии.
— Да. Спасибо, — суховато ответила Джун.
На звук открывшейся двери обернулись все собравшиеся в комнате отдыха. Сквозь дверной проем гордо прошел Мадара, сложив руки за спиной, а за ним следом, словно потерявшийся ребенок, плелся министр здравоохранения с кошкой на руках.
Он от неё практически не отлипал. Стоило Мочи попасть в поле зрения Хаширамы, как тот, не теряя ни секунды, подхватывал её на руки, остаток дня таская за собой везде, куда бы он ни пошел. Само собой, в лабораторию с животным его не пускали, и он каждый раз с тоской в груди оставлял кошку за её пределами, обещая ей вернуться. Мадара находил его привычку разговаривать с Мочи крайне раздражающей, однако из последних сил держался, дабы не рявкнуть на мужчину. Впрочем, теперь помимо компании крайне дружелюбного министра ему приходилось терпеть огромный белый комок шерсти, что словно специально норовил потереться о его ноги и оставить на парадной форме как можно больше волосинок.
Тобирама поприветствовал обоих министров, поднимаясь с диванчика и уступая тем место. Учиха тактично отказался, а вот Хаширама тут же плюхнулся на нагретый угол, не выпуская кошку из рук.
— У меня к вам вопрос. Точнее, к военным, — он повернулся к стоявшим у стойки Миори и Какаши, и те, словно по щелчку пальцев, вытянулись в струночки. — Вы прекрасно справились с задачей пополнения провианта, но меня беспокоит вот что. Как обстоит ситуация с боеприпасами?
— Мы стараемся не использовать их без крайней необходимости в виду их малого количества. Другими словами, экономим, — отчеканила лейтенант.
Мадара задумчиво хмыкнул и опустил взгляд на свои сапоги. До его слуха доносилось полное удовлетворения мурлыканье кошки, и глаза сами скользнули на Хашираму, сюсюкавшегося с чужим домашним питомцем. Тот, недолго думая, схватил с журнального столика неприкаянно лежавшую расческу. Мочи не любила груминг, и хоть сестры Джун приучали её к вычесыванию ещё с тех самых пор, как она была котенком, это всегда превращалось в пытку. Им приходилось пройти через все круги Ада, чтобы избавить несчастное животное от колтунов, что образовывались на ней с поразительной скоростью. Но, на удивление, на руках у доктора она не вертелась, не шипела, даже не мяукала, терпеливо позволяя ему вычесать себя.
— В таком случае, думаю, стоит задуматься насчет их пополнения, — Мадара вновь обернулся к спецназовцам. — Где ваша база находится?
— За городом, это далеко, но, может, мы сможем доехать до туда, — Миори пожала плечами.
— Долго и небезопасно. Плюс нам стоит экономить бензин, — Какаши отрицательно помотал головой, не желая принимать такой вариант.
— Тогда что насчет оружейных магазинов в городе? — девушка сложила руки на груди и посмотрела на капитана.
— Мы столкнулись с вооруженными мародерами во время вылазки в магазин, — его взгляд бегло скользнул по стоявшей рядом Хане; та тяжело повела плечами, крепче сжимая в руках кружку с кофе. — Велика вероятность того, что они держат подобные точки под своим контролем.
Он строго отсекал любые выносившиеся на обсуждение варианты, ставя в приоритет безопасность. Миори прежде не замечала за ним подобного поведения, но лишь удивленно пожимала плечами на каждый его отказ, не совсем понимая, откуда именно в Хатаке вдруг проснулась такая бьющая через край ответственность.
— У нас есть мальчик полицейский, может, вы с ним поговорите? — Цунаде, до этого молча державшаяся в стороне от не касающейся её дискуссии, сейчас решила напомнить всем о своем присутсвии.
Она, в общем-то, и не надеялась на то, что её вариант заинтересует хоть кого-то. Учитывая столь резкое поведение капитана спецназа, вирусолог ожидала подобного отказа, но, к её удивлению, мужчина задумчиво закусил губу и почесал подбородок.
— У них наверняка есть склад оружия. Но мы не знаем наверняка какова ситуация. Впрочем, полиция вполне может оказать нам помощь, учитывая, что у нас здесь сам министр обороны.
— Так поговорите тогда с ним, пусть он свяжется с полицейским участком, — Мадара махнул рукой, а затем присел на диван рядом с Хаширамой.
Два раза повторять не пришлось. Какаши тут же сорвался на поиски Итачи, оставляя комнату отдыха полную неприятного напряжения, похожего на то, что наполняло её в день, когда стало известно о том, что запас продуктов питания был на исходе. Воздух стал колючим, и все утонули в этом неловком молчании, выплыть из которого было практически невозможно.
Первой голос подала Цунаде. Все это время она с интересом и глупым удивлением наблюдала за тем, как министр здравоохранения тщательно вычесывал Мочи.
— Это, кстати, расческа доктора Орочимару Яшагоро, — осторожно сказала женщина, сжимая губы в тонкую ниточку.
***
Итачи сидел перед парадным входом в лабораторию на скамейке. За спиной мертвый оазис, высушенный и безжизненный, а перед ним огромный пустой холл, распускавший коридоры в стороны, словно солнце лучи. Голова гудела от мыслей, и все его мучительные попытки вспомнить то, что насочинял себе прошлой ночью для предстоящего разговора с Саске, оборачивались громким провалом. Ему даже казалось, что он слышит, как бьется стекло внутри его головы, а в этой горе осколков искать слова было ещё сложнее.
Он нервно разминал руки, смотря перед собой и боясь пошевелиться и спугнуть неподвижно сидевшего рядом Саске, что так же, как и его старший брат, пялился перед собой в неловком молчании.
Они были так похожи, что стоило бы Итачи подстричься (и как следует выспаться), то никто бы даже и не смог отличить их друг от друга. В черных глазах обоих Учих читалась одним им присущая меланхолия, ни на что не похожая, особенная и неповторимая. Эти угольки были настолько бездонными, что в них можно было запросто утонуть, и повернись сейчас полицейский к своему брату, при взгляде на него точно бы задохнулся от воспоминаний.
Мнительность и тревожность Итачи ухудшилась за последний год во многом из-за Саске. Тот, не подумав о близких, на волне эмоций закатил громкий скандал, обернувшийся уходом из дома. Это оставило неизлечимый шрам на сердце уже далеко не молодых родителей, а старшего брата превратило из спокойного жизнерадостного молодого человека в ходячую грозовую тучу. Он скучал каждый день, и первое время даже пытался выйти на связь с Саске. Последней его надеждой было то, что брат рано или поздно мог загреметь к нему в полицейский участок, но и этого не произошло. Учиха жил каждый день с дырой в грудной клетке, что время от времени кровоточила, напоминая о себе.
Так и сейчас, он вновь ощутил эту знакомую боль под ключицами, левее грудины. Но в этот раз она была совсем другая, не такая, как прежде. Она смешалась со злостью, обидой, беспокойством, страхом… И счастьем. И хоть со стороны казалось, что Итачи не переживал внутри себя абсолютно ничего, на самом же деле он испытывал ужасные муки от переполнявших его эмоций.
Саске сидел молча, разглядывая стеклянный потолок над головой. Ему не хотелось думать о встрече с братом. Он старался не придавать этому большого значения, так, словно их воссоединение было чем-то совершенно обыденным. Как и прежде, когда Саске возвращался со школы, а Итачи валялся на диване в гостиной, утопая в горах учебных конспектов (на его последних годах учебы в полицейской академии).
Все два дня карантина он, так же, как и его старший брат, пытался продумать предстоящий разговор, найти хоть какие-то оправдания, выбрать подходящие слова для извинения, но сейчас голова была пуста. Мальчик бездумно вглядывался в клубившиеся над лабораторией серые облака, постепенно расползавшиеся в стороны, и на их месте всплывали голубые островки ясного осеннего неба. Ему казалось, что, раз они оба оказались здесь живыми и невредимыми, значит, этому суждено было случиться.
Укол совести все же не заставил себя долго ждать, когда младший Учиха услышал глубокий и полный сожалений вздох, раздавшийся со стороны. Но как начать разговор он понятия не имел. Как объяснить старшему брату, что его настолько задавила паника от предстоящей взрослой жизни и схожее с тиранией давление со стороны отца, что он не выдержал и бесстыдно сбежал? Возможно, сейчас эти подростковые ошибки уже были неважны, но ведь Итачи ни разу за всю жизнь не причинил ему страданий, а своим побегом Саске разбил ему сердце.
— Извини…
— Не извиняйся, — полицейский тут же перебил его, поднимаясь со скамьи и пряча руки в карманах помятых брюк. — Я не особо хочу знать, где ты был. Во всяком случае, сейчас. Я просто рад, что с тобой все в порядке. И что теперь ты рядом со мной.
Саске стыдливо опустил глаза в пол, сцепляя руки в замок от напряжения. Ему вдруг захотелось плакать от бессилия и вины, и он прикусил щеки, чтобы хоть как-то переключить внимание с душевного дискомфорта на физический. Итачи так и продолжал стоять неподвижно, уставившись в двери предбоксника, с трудом пережевывая собственные эмоции.
— Когда все это началось, я сначала подумал о тебе. Я просто наделся, что где бы ты ни находился, болезнь не коснулась тебя, — офицер продолжил говорить так же монотонно, как и начал; эта речь не была запланирована заранее, сейчас он просто выплевывал все свои чувства на кафельный пол перед собой. — Потом уже испугался за себя. Знаешь, так было всегда. Сначала ты. Сначала всегда ты. Мой приоритет номер один, — на носках ботинок он развернулся к согнувшемуся пополам и дрожащему младшему брату. — Мне все равно, где ты был и чем ты занимался. Я не перестал и не перестану тебя любить.
Саске подскочил на ноги и крепко обнял брата за плечи. Мышцы свело от боли, а голова закружилась от воспоминаний. Когда он обнимал своего старшего брата в последний раз? Он даже не мог точно сказать, и вина лишь увеличивалась в размерах, расползалась по телу, наполняя собой каждую клеточку.
Итачи неловко сцепил руки на спине младшего брата, слыша, как тот давился всхлипами у него на плече. Несколько холодных слез скатилось по его щекам, но старший Учиха тут же стер их, не давая им перелиться через край. Он крепче сжал младшего брата в объятиях, а затем также неожиданно отпустил, осторожно отстраняясь. Мальчишка стоял перед ним, лохматый и зареванный, глотающий собственные всхлипы, но живой и здоровый, и этого полицейскому было вполне достаточно.
— Ладно, не реви, — с грустной усмешкой на губах произнес он, тыкая подростка пальцами в лоб.
— Ну, началось, — дрожащим от слез голосом ответил ему Саске, корча недовольное лицо.
Он тут же принялся вытирать рукавами толстовки исписанные дорожками слез щеки, шмыгая носом и неловко пряча взгляд.
— Ты правда не злишься? — неуверенно вопросил младший Учиха.
— Клянусь, — офицер положил ладонь на сердце, там, где ещё совсем недавно была огромная дыра, что теперь стремительно зарастала. — Я скучал по тебе, и я очень рад, что ты здесь.
— Ну это ты сейчас радуешься, а потом будешь мне нравоучительные лекции читать, как отец, — он театрально закатил все ещё красные от слез глаза.
— Честное слово, не буду!
— Кстати, а родители тут? — Саске вновь шмыгнул носом и полным волнения взглядом уставился на брата.
Грудь вновь ощутимо заболела, и Итачи помрачнел, словно над ним повисла огромная свинцовая туча. Он отрицательно помотал головой, но и слова сказать не успел, как с лестницы его окликнул спецназовец. Оба Учихи обернулись на голос Какаши, и Саске неловко почесал затылок, отводя взгляд в сторону.
— Не хотел вас прерывать, но нам бы твоя помощь нужна, Итачи, — сухо произнес капитан, не оставляя полицейскому выбора.
Тот грустно взглянул на младшего брата, похлопав его по плечу, и отправился вслед за спецназовцем наверх в комнату отдыха.
***
Долгие телефонные гудки резали слух офицера, и он нервно постукивал пальцем, сидя за небольшим столиком в самом углу комнаты. На него были направлены внимательные взгляды военных и ученых, что нетерпеливо ждали хоть какого-то ответа, но Итачи молчал, как и его телефон. Все звонки остались не отвеченными, попытка дозвониться до полицейского участка провалилась.
Чувствуя какой-то долг перед другими людьми, он чертыхнулся и набрал номер в третий раз, прикладывая телефон к уху, пальцем продолжая отбивать простенький ритм. Когда никто не поднял трубку на этот раз, Учиха предпринял последнюю попытку дозвониться до одного из своих коллег, но и здесь его ждала гробовая тишина без ответа.
Он неловко посмотрел на уставившегося на него министра обороны и лишь пожал плечами.
— Возможно, их эвакуировали так же, как госпиталь, — предположил Тобирама, медленно расхаживавший по комнате.
— Ну, если там никого нет, то это ведь значит, что вы можете просто заявиться туда и взять то, что хотите? Так? — Цунаде непонимающе окидывала взглядом окружающих, пытаясь найти хоть в едином взгляде подтверждение её слов.
— В теории, — Итачи сложил руки домиком, словно Шерлок или Ангела Меркель. — У меня есть ключи от участка и доступ к некоторым помещениям. Но разве это не нарушение закона? Я не хочу воровать у своего собственного рабочего места…
— Министр обороны разрешил, — радостно оповестил его все также сидевший с кошкой на диванчике Хаширама.
— А, ну раз министр разрешил…, — парень задумчиво покачал головой.
В комнату отдыха ввалился Джирайя с автоматом на перевес, только что передавший вахту Хидану. Он облокотился на дверной косяк и быстро попросил ввести его в курс дела.
План звучал довольно просто. В сопровождении Итачи проникнуть в пустовавший полицейский участок, забрать из хранилища необходимые боеприпасы, рации, парочку бронежилетов и другое по мелочи. Но Какаши, уже переживший опыт с вылазкой в магазин, был настроен крайне скептически. От майора это не ускользнуло, и, нахмурившись, он осадил капитана строгим взглядом.
Выбора у них в любом случае не было. Для поддержания безопасности лаборатории необходимы были новые запасы, они и без того экономили каждый патрон, словно драгоценную хлебную крошку. Как и с едой, рано или поздно настал бы момент, когда ждать и оттягивать эту операцию стало бы просто невозможно. Они уже топтались на пороге своеобразного горизонта событий, пересеки который назад уже не возвратишься.
— Хатаке, Матсураси — отдыхайте. Эту операцию возглавлю я и Иида. Возьмем с собой офицера, охранника…, — Джирайя принялся считать людей, загибая пальцы.
— Дейдару надо взять, — добавил Итачи, поднимаясь из-за стола и убирая уже ненужный телефон в карман брюк.
— Ах, точно, он ведь курсант.
— Нет, он не курсант. Он вам соврал, — Итачи неловко кашлянул в кулак и продолжил. — Но с участком он знаком не хуже меня. Если хотите вынести как можно больше боеприпасов и экипировки, лучше организовать две раздельные группы. Одна может обшарить хранилище, а вторая комнату для хранения конфискованного имущества. Там могут быть полезные вещи.
— Как так получилось, что он не курсант, а с участком знаком? — удивилась старший лейтенант, отлипая от барной стойки и потягиваясь.
— Долгая история, по дороге расскажу, — ушел от ответа офицер. — Ну так что?
— Я с вами!
Между Джирайей и дверью протиснулся Саске. Высокий и худой подросток с упрямым взглядом и какой-то идиотской самоуверенностью вызвал смешки у военных. Майор медленно обернулся на так резко возникшего рядом с ним мальчишку, а на его лице проступила добродушная улыбка, какой обычно взрослые одаривают несмышлёных малышей, когда те делятся своими глупыми фантазиями.
— Ты никуда не поедешь, — отрезал Итачи, складывая руки на груди.
— Мне не пятнадцать лет, чтобы ты тут мной командовал, — зарычал на него младший брат. — Вам нужно больше рук, ведь так? Чтобы вынести как можно больше боеприпасов? Я могу помочь. И я умею стрелять.
— Вот это уже другой разговор, — Огата тут же переметнулся к совершенно полярному мнению после последней фразы младшего Учихи. — Нам нужны те, кто умеют обращаться с оружием. А ты, видно, мальчишка боевой.
— Тогда не будем терять время. Найдите этого патлатого пацана и будем выдвигаться, — скомандовала Миори.
Итачи согласно кивнул и вслед за девушкой вышел в коридор.
