«116-ПОЗ»
Не надо. В карту посмотри — оно везде. Мы его никак не обойдем. Только напрямик.
— Проверяемся на наличие открытых порезов. — Прочитав ответное сообщение, приказал Шаст. Арсений уже открыл карту, поэтому сразу понял, что тот имел в виду. Нужно было быстро обмотать открытые участки железных слоев, если такие вообще имелись, чтобы в них не затекла вода. — У меня нет ничего, я точно знаю. Если бы имелись, я бы после вчерашнего душа уже давно в отключке в том здании валялся. — Проговорил Арсений, быстро сбивая ладонью назойливых мошек и комаров, которых здесь вилось значительно больше, чем в лесу. Роботам в этом плане не за что было беспокоиться — у них крови нет — комарам на них срать с высокой колокольни. Но стая надоедливых насекомых сама по себе разлеталась по всему периметру спертого воздуха и, естественно, задевала радиус их макушек. — Значит, притормози немного. Мне недавно руку зашивали, нужно перестраховаться. Шаст вытащил из бокового кармана рюкзака бинт и торопливо начал обматывать ткань возле кисти, где выпуклым шрамом виднелся зашитый порез. У пальцев не совсем получалось зацепиться должным образом за концы марли, чтобы связать их. Нервная система Шастуна медленно начала танцевать истерическую польку внутри организма. Он с силой разорвал концы белой ткани и отбросил волосяные волокна, которые еле-еле отлипли от холодных пальцев. Арсений, внимательно проследив за этими провальными попытками сделать всë быстро и качественно, медленно подплыл поближе и аккуратно перехватил чужую руку, отодвинув ее в сторону. — Успокойся. Пальцы схватили два конца марли и крепко связали их между собой. После проделанной процедуры Арс ступил два шага назад и поправил волосы. — Спасибо, но я вообще-то мог… — Ага, знаю я твое «сам». — Тонкие его губы расплылись в насмешливой улыбке. И пока Шастун не начал гневно пыхтеть, как старинный паровоз, Арсений подошел ближе к цветущей воде и провел по мокрой поверхности кончиками пальцев. — Пятнадцать градусов. — Тут же проинформировал он, встав с корточек. — Идти в любом случае придется. Даже если там температура плавления ртути будет.— Шастун уже вытащил откуда-то из леса длинные палки-слеги, которые им явно понадобятся для должной опоры. Парни глубоко вздохнули и тронулись в путь. Под ногами еще не было трясины, но трава уже смачно чавкала, а внизу громко хлюпала грязная вода. — Может, продолжим вчерашний разговор? — Да, молодец, Арс, отличную минуту нашел, чтобы о снах-то поговорить, и ситуация как никогда подходящая, пять звезд тебе. — Нет. — Сухо отрезал Шастун. Ну, другого ответа ожидать не стоило, но сдаваться у Арсения в планы сейчас тоже не входило. — Почему? Шастун шел всё так же спереди, а 203-й сквозь спину смотреть не умел, поэтому сжатые до побеления кулаки, держащие слегу, остались незамеченными. Голень резко обдало холодом — Шаст доброй частью собственной ноги провалился в засасывающую топь. — А почему это я должен доверять тебе?! — Резко развернувшись, Шастун своими зелеными глазами точно молнию метнул в синий океан глаз напротив. А вода и электричество — самый смертельный поток энергии. И этот поток захлестнул их обоих этой мощной волной с головы до ног. Шаст с силой оторвал ногу из жидкой каши и перешагнул на очередную кочку. — А почему не должен? — Почти прорычал Арсений, и собственные голубые глаза, подернутые ледяной дымкой, продолжили яро сверлить чужую спину, выжидая очередного язвительного ответа. — Кому?! Тебе?! — Где-то спереди прокатился нервозный смешок. Кочки кончились, но густая примятая трава всё еще продолжала спасать их ноги от большого количества болотной смеси и опасности, затаенной в тухлом омуте. Именно с этого момента нужно было начинать становиться предельно аккуратными. — Почему нет? — Арсений тоже пребывал далеко не в полном порядке, но, как то характерно двум противоположностям, Шастун говорил разгоряченно и быстро, а Арс, наоборот, холодно и с расстановкой. Куст желтой травы снова резко ушел у Шаста из-под ног. Как оказалось, это был вовсе не куст, а лишь иллюзия скопления водорослей. В туго затянутых берцах зачмокала вода. Колени задрожали — вода добралась и до этой точки. Кажется, Арсений испугался за чужое состояние даже больше, чем сам Шастун. Не прошло и пары секунд, как, опершись на деревянный шест, 194-й выбрался, тут же забираясь на обтесанную водой корягу. — А как можно доверять тому, кто тебя столько времени ненавидел, презирал, испытывал к тебе отвращение или что там еще, а?! Растолкуй мне, пожалуйста, Арс, может, я чего-то не понимаю?! Это, блин, так не работает! — Нарастающий крик эхом пролетел над всем болотом. Шаст не понимал, зачем он вообще сейчас разбивался перед 203-м в лепешку и рассыпался в каких-то громких обвинениях и выражениях, потому что раньше никогда не позволял неконтролируемым эмоциям брать настолько вверх. Но, видимо, это душное место своим гнетом заставляло выворачиваться наружу все скопившиеся за столь долгий период вопросы по отношению к этому номеру. Та хлипкая ниточка, на которой всë это время болтались каменная выдержка и непоколебимое терпение Арсения, с треском оборвалась. Слыша тот тон, которым с ним сейчас разговаривали — да это разговором-то нельзя было назвать — Шастун просто по непонятным причинам сорвался, начав садить голос в истерических выкриках; ему тоже хотелось крикнуть так, чтобы все оставшиеся на земле птицы рванули ввысь и потом долгое время кружили в небе. И, в принципе, парочка комаров уже явно была в ахуенезе от резко повышенного тона голоса. — Да с чего ты вообще взял, что я тебя ненавижу?! — Заметив, что Шаст уже открыл рот, чтобы начать что-то говорить, он выкинул руку вперед, жестом приказывая не перебивать, пока он сам не закончит. — Вбей себе наконец раз и навсегда в свои железные мозги, что я. Тебя. Не. Не-на-ви-жу! Просто стечение обстоятельств, понимаешь?! — Закончив, Арс той же рукой принялся отгонять мечущихся перед глазами мошек. Где-то вдалеке громко лопнул болотный пузырь. — Чего? Как э…— В итоге спустя несколько секунд молчания недоверчиво вымолвил Шаст. — Вот так. — Тут же перебил чужой голос, не дав договорить. — И раз уж мы начали, может быть, просто вспомним, с чего всë это началось? Арсений первым тронулся с места. Шастун, до этого момента неотрывно смотревший в омут синих глаз, растерянно сполз с коряги и тоже поспешно двинулся дальше. — Сам прекрасно помню. — Буркнул он себе под нос, ногами нащупывая крепкий островок земли.~
Они во всех деталях запомнили это легендарное знакомство, да только каждый рассмотрел новую встречу под своим углом. Для 203-го тот день стал нескончаемым ужасом с самой первой минуты появления солнечных лучей. В принципе весь последний месяц был для него одной сплошной вереницей кошмаров. Около месяца назад в один из вечеров, когда на собственную почту пришел новый приказ об очередном перераспределении на другое место, а это, между строк, был уже пятый его переброс с лагеря на лагерь за последний год; осознание того, что он снова где-то жестко проебался и далеко не один раз, ударило под дых с такой силой, какой он раньше не чувствовал, даже сидя на электрическом стуле. Ярость на собственное бракованное «я» заменила весь воздух в легких на весь этот эмоционально тяжелый месяц. В тот дождливый день над всем телом также властвовал гнев конечного осознания, что у таких роботов, как он, существование протекает куда тяжелее, чем у других. Арс понимал людей и завидовал, что те могут чувствовать открыто и не нести за это практически никаких последствий, а вот он — нет. Те же тяжелые мысли крутились в железной голове, пока голубые глаза вгрызались в прицел винтовки, отыскивая среди дальних холмов следы человеческого присутствия. Что-то шевельнулось в горных кустах — глаза еще сильнее напряглись, сощурились. Он думал, что вот-вот подстрелит черную, мельтешившую среди кустарников тень, но его вдруг сбило с настроя чье-то ощутимое самой спиной присутствие. Рвано выдохнув, Арсений резко развернулся, чтобы заглянуть в глаза той помехе, из-за которой был упущен такой идеальный момент. В метре от притоптанного собственным лежачим телом куском травы стоял высокий парень. Очень высокий. Кажется, даже выше, чем он сам. А у самого Арсения рост был далеко не маленьким. Странно. В голове уже промелькнула мысль, что перед ним стоял человек. Глаза опустились ниже — на груди красовались характерные всем роботам буквы и номер: «194-ШАСТ» — значит, не человек. И все-таки кем бы ни был этот незнакомец, пусть даже реинкарнацией Менделеева — насрать. На данный момент именно этот номер своим неподходящим появлением вывел его из и без того хлипкого терпения. — Что ты здесь забыл? Это моя территория. Убирайся отсюда. Слова вылетали из груди против воли. Он уже не контролировал этот сорвавшийся поток презрения ко всему окружающему и, в первую очередь, к себе. Просто тогда Шастун случайно попал под раздачу гневных пуль. Вот и всё. Вот и все обстоятельства. Арсений ожидал, что этот андроид, как и полагалось остальным роботам, молча развернется и уйдет, ан нет… — «Твое» только говно в туалете, а вся территория андроидов общая. — До невозмутимого спокойно ответил зеленоглазый парень. Да, цвет глаз тоже был замечен сразу, потому что это такая же редкость — среди однотонных серых глаз найти светящиеся изумруды. Пусть даже радужки будут отливать ярким свечением презрения. Шастун в тот момент, мягко говоря, «был обескуражен»: какой-то, до сегодняшнего момента, никогда не встречавшийся ему голубоглазый робот сейчас мял своим железным телом траву на его же территории и называл ту своей собственностью — поразительная наглость. Неописуемая и ошеломляющая. Арсений от такого неожиданного ответа перекатился на спину и встал на локти. — Вся теллитолия андлоидов обсяя. — Передразнил он язвительным тоном, искажая последние слова парня. Раз этот самый 194-й принял его игру, они отныне будут играть по своим, негласным правилам. — Я сказал, вали отсюда, на это место меня послали, а не тебя. — Выражение его лица было невозмутимым, как кусок бетона, а взгляд ни на секунду не отрывался от глаз напротив. Шастун тяжело вздохнул и раздул ноздри. Ему уже хотелось с кулаками накинуться на этого язвительного красавца. Но вместо приятного и донельзя манящего желания, он нервно передернул затвор на автомате. И прежде чем развернуться и действительно уйти, задержал внимание глаз на чужой груди: «203-АРС» Ему потом эта информация еще ой как пригодится.~
Арсений после жалел о том дне еще очень и очень долго. Он тогда на самом деле не хотел себя так вести. Но именно такое знакомство, а не какое-нибудь иное, стало определенной точкой невозврата. Спустя полгода, когда полное принятие себя прошло все те мерзкие, но невероятно нужные стадии, он пытался сам всë загладить. На конфликты не нарывался, на привычные колкости не реагировал. Где-то даже старался помочь Шастуну. Но все эти попытки были что об стенку горох. Потому что теперь сам 194-й чувствовал на собственной шкуре тот пройденный некогда Арсением период гнева на себя. Вот так у них двоих и получилось: оба были теми друг для друга, но совершенно не в то время. — Шаст, я тогда не хотел, правда. На самом деле, ты мне понравился сразу! — Крикнул Арс вслед Шастуну, не поднимая головы. Шаст молчал, но легкая смущенная улыбка на секунду растянула уголки губ. Приятно, черт возьми. Беспричинно, неправильно, но, твою ж блять, хорошо. Они зашли в болото. Теперь невнимательность была не просто ошибкой — почти смертью. Как и паника. Паника в трясине — окончательная и бесповоротная смерть. — Хотя ты тоже хорош. Помнишь, что произошло через неделю после этой встречи? Меня тогда Шеминов, кажется, собственными руками отключить хотел. — Тут же поспешил заметить Арсений, чтобы Шастун там спереди особо-то не зазнавался. В метре поодаль послышался звонкий смех. Неясно, нервный это был смешок, или Шастун действительно искренне смеялся, вспоминая ту ситуацию, но что-то его позабавило. Арсений же охотно подхватил эту смешинку, погружаясь в воспоминания.~
Спустя неделю с момента знакомства с 194-м Арсения резко и безосновательно вызвал к себе главнокомандующий отряда. До этого момента они ни разу не встречались. Увидев с порога, кто сидел в кожаном кресле за столом темного дерева, он застыл, врастая в этот самый порог. Стас Шеминов. Это имя значило для него куда больше, чем просто главнокомандующий. Сидящий медленно поднял голову и тут же всплеснул руками. — Ба-а-а! Какая встреча! 203-й, неужто это ты, собственной персоной? Тогда понятно, от кого мне поступила такая замашка. Кроме тебя и некому. — Перед ним стоял никто иной, как человек, который около десятка раз провожал его от комнаты до комнаты электрических воспитательных процедур. И Шеминов был очень хорошо знаком практически со всеми выкрутасами 203-го номера. А теперь этот самый «отброс» числился в его лагере и снова вынужден был стоять прямо перед ним. Совпадения, от слова «падение». Арсению стало бы страшно, если его всë конкретно так не вымотало за последний месяц. Поэтому на упреки даже такого лица, как Главнокомандующий, он реагировал от слова «никак». — Ты язык проглотил? Может, тебе еще и сесть предложить, а? — Чужая темная бровь презрительно изогнулась. — Ну, можете предложить, если хотите. Смотря зачем вы меня позвали, гражданин начальник. — Небрежно отозвался Арсений, устало заглядывая в карие глаза. — А ты, я гляжу, не изменился. Не надоело еще? Или снова на электричество потянуло? — Тонкие губы растянулись в высокомерной улыбке. По лицу Арсения пробежал горький импульс, и, будто пытаясь сбросить эти слова, он дернул плечами. — Зачем вызывали? — Проигнорировав вопрос, он попытался быстро перевести тему, чтобы поскорее покинуть стены кабинета. — Ах да, — мужчина одним движением руки повернул ноутбук в противоположную от себя сторону. Арсений сделал несколько шагов вперед и наклонился, чтобы рассмотреть написание. «Долбоëбокладываю» Красовалось огромными черными буквами на первой строчке. Ничего толком не поняв, он продолжил пялиться в экран. «Я, Арсоси член-203, про~
Шастун уже не просто смеялся, он совершенно беспардонно принялся заливаться звонким хохотом. Арсений долго не хотел поддаваться этому веселью, но не заразиться солнечным смехом было просто невозможно. Давясь собственной улыбкой, он крикнул: — Вот че ты ржешь? Я так много этих отчетов переделал, да к тому же больше половины из них неправильно, что меня теперь только при одном их упоминании тошнить начинает. Кстати, как ты вообще до этого додумался? И как ты, мать вашу, отослал это Шеминову?! Немного успокоившись, но временами всë же прерываясь на новую волну смеха, Шаст начал пояснять: — Во-первых, это реально очень смешно. Во-вторых, Шеминов же тогда только перевелся в наш лагерь, не больше полугода как командовал, ну, я немножечко в выражениях порассыпался перед ним, и он мне проходной от архивов дал. Я, естественно, в груде старых книг словарь мата нашел, представляешь? Я сначала не знал, что с ним делать, а тут ты весь такой из себя появился. И… В общем, пригодился словарь. В третьих, отправить отчет не составило труда, потому что я почту твою взломал. Шастун многое бы отдал, чтобы сейчас повернуться и посмотреть на выражение лица 203-го. Но в болоте останавливаться не стоило. А учитывая то, что за спиной стало слишком подозрительно тихо, он потихоньку начал догадываться, с каким лицом тот сейчас шел. А у Арса ртуть из носа готова была потечь в любой момент только от того факта, что на почте его было слишком много личного, чего Шастуну совсем не следовало бы знать. — Да не ссы, я же не совсем конченый. Я после того случая ни разу больше не открывал ее. За спиной послышался облегченный выдох. — И на том спасибо. — И, знаешь, я потом долго думал, что как-то слишком перегнул. Что, может, на полянке той произошла чистая случайность. Да только дело было уже сделано. Зато произошедшее буквально спустя пару дней заставило меня удостовериться, что всë я сделал правильно. Пришла очередь Арсения смеяться.~
В то утро ничего не предвещало беды. Шастун, как обычно, встал, торопливо натянул верх от робы и поспешил на построение. Все отряды, стоя по струнке, впитывали в свои железные головы слова давно заученного воинского кодекса, а Шастун, как домашний кот, корчил рожицу мягкому солнцу, сощурив глаза. Солнце в этих местах было той еще роскошью. Поэтому радоваться ласковым лучам нужно было подобающим образом. Внимательно слушая приказ о том, кто на какой территории будет сегодня числиться, его брови с каждым пролетевшим словом постепенно опускались вниз. — Всем всë понятно? Вольно! Разойтись! — Стойте, мне не совсем понятно! — Звонким голосом выкрикнул Шастун, и весь железный строй остановился как вкопанный, ожидая. — А почему мой номер не озвучили? Чем я должен тогда заниматься? — Он точно не мог ошибиться, потому что привык к 194-му так сильно, что пролететь этот знакомый набор цифр мимо ушей не мог никоим образом. Прапорщик, быстро опустив голову, уставился в планшет. — Так вы у нас не числитесь. Вы вообще кто? — Отозвался железный голос. Шастун не верил своим ушам. Ему точно не показалось? Это не могло быть тупым розыгрышем, ведь здесь все были до ужаса серьезными и ответственными. Тогда почему этот железный мужик сейчас нес какую-то пургу, да еще и на весь отряд?! — Как это, кто? Я — 194-ШАСТ. — Он постарался как можно правдоподобней скрыть возмущение, но тон голоса некоторыми нервными нотками всë же выдавал запретные эмоции. — Вы в этом уверены? — Чужой взгляд устремился в область, где всегда крепился номер и модель андроида, и Шастун, проследив за этим взглядом, чуть ли ни с ужасом выпучил глаза. «Жопогрыз №1» Вдох замер где-то в середине груди. Он сразу догадался, чьих это рук дело.~
— Арс, вот это — реально перебор, а не один немножечко необычный отчет. Уж лучше бы Шеминов на меня пару раз наорал, но нет, он, наоборот, каждый раз ржал, как ненормальный, когда встречал меня. Да и ты же еще умудрился в самом начале месяца эту залипуху состряпать, когда нам новую робу только-только выдали. А до следующей выдачи почти месяц ждать нужно было! Я целый месяц не ходил в разведку, потому что в списках лагеря, видите ли, не числился «жопогрыз номер один», сука! — Шаст уже кричал не для того, чтобы Арсений слышал его, а просто кричал, потому что хотелось. Он выждал порядка минуты, прежде чем бархатный смех Арсения совсем не сошел на нет. Потому что для него время веселья кончилось. Пора было поговорить на ту тему, которую они почти год старательно прятали и изо дня в день откладывали в самый дальний угол, не желая ворошить этот «улей». — Знаешь, первое время меня действительно прямо всего выворачивало, когда я с тобой был. Но не конкретно от тебя меня так штырило, а от того, как я веду себя рядом с тобой. — Шаст закусил губу, пытаясь сформулировать хотя бы какую-нибудь довольно ясную мысль. — Меня сильно бесило, что ты так себя ведешь. А потом я понял, что меня попросту бесила твоя эмоциональность, потому что я запрещаю себе вести себя подобным образом. Потому что... Короче, я просто завидовал. — Слова сами вытекали одно из другого, без особого труда и помощи, пока ноги усиленно передвигались в зыбучей топи. Арсений выслушал не перебивая, потом с минуту молча подумал и ответил: — На самом деле, это почти не страшно. Неприятно немного, но не до смерти. Чувства... Они же не односторонние. Если ты чувствуешь, это не значит, что ты чувствуешь только что-то плохое и негативное. Благодаря мраку, ты чувствуешь свет. Чувства помогают тебе вкусить и что-то хорошее. Это нормально. Это… — Но его резко перебил серьезный голос Шастуна: — Не для нас, Арс. Для нас это — не нормально. Это странное болото, из которого они с трудом вытягивали ноги, сейчас заставляло все те когда-то невысказанные слова и мысли, вовремя не испытанные эмоции и чувства вывернуться наружу прямо в этой тине, чтобы окончательно похоронить слегка заржавевший, но всё еще топор войны. Арсений медленно переходил на крик, но кричал не из злобы и обиды, кричал, потому что сейчас нельзя было по-другому. Должны же они, железки, получать хоть какую-то разрядку? — А для кого для нас, Шаст?! Для андроидов?! Для куска железа?! Да, ненормально, я знаю! Но если я не ощущаю себя этим комом металла?! И ты, я знаю, что тоже не ощущаешь! Потому что… — Всë, Арс, не надо… — Снова с нажимом перебил чужой голос. — Нет, ты не перебивай, дай мне договорить! — Прямо перед ним снова лопнул болотный пузырь, но Арсению сейчас было не до этого. — Я уже и без этого тебя понял. — Шастун так и продолжал пытаться заткнуть 203-му рот, нагло перебивая. Но Арсений был не пальцем деланный, поэтому все эти попытки с другой стороны оказались тщетны. — Да потому что ты всë еще боишься! Боишься, что все могут догадаться, что ты бракованный! Такой же брак, как и я, такой же брак, как и эти двое, которых по «чистой случайности» Шеминов отправил на задание вместе с нами! — Голос дребезжал от крика, временами срываясь на хрип. — А почему тогда ты не боишься, м? Арс, объясни мне тогда, почему тебе не страшно, а?! — Прокричав вопрос, Шастун решил остановиться и хотя бы на секунду взглянуть в синие глаза. — Шаст, нет времени останавливаться, бегом вперед! — Тут же прикрикнул на него Арсений, пресекая эту выходку. Шастун удивлялся, как мог сейчас этот номер спокойно орать на него и при этом успевать трястись за его же безопасность, как за что-то невероятно хрупкое, точно хрустальное. Удивительный. И по-прежнему придурок. — Потому что я свое уже «отбоялся». Еще там — в электрических комнатах воспитания. Еще когда меня из одного колледжа в другой по несколько раз перекидывали. И когда мне пятое за последний год письмо о перераспределении в другой лагерь на почту пришло. Тебя за эмоции никто не убьет, Шаст. А если и убьет, много ты от этого потеряешь? Всë равно никто это «военное кино» до конца не досмотрит. Война, походу, будет длиться вечно. А у тебя далеко не восемьдесят человеческих лет в запасе, а почти в десяток раз меньше! Зачем тогда отказывать себе в чем-то и всë свое и без того особенное существование проводить в нерешимости и страхе? Я так не хочу, я не хочу просто существовать. Я жить хочу, понимаешь? Шастун вторую половину криков Арсения прослушал мимо ушей. Мозг больше не мог ни на чëм сконцентрироваться, кроме осознания того, что он понял, откуда взялись те шрамы на чужих руках. Шокеры. В памяти ослепительными вспышками всплыл отрывок из воспоминания, когда он первый и последний раз побывал на электрической пытке. Только вот он после той комнаты боли поклялся себе окончательно подавить эмоции и никогда не чувствовать, лишь бы больше не подвергаться мучениям снова. А 203-й был в том ужасном месте и испытывал ту жгучую боль далеко не один раз. И учитывая, что остались слишком заметные шрамы, которые не смог поправить даже хирург для андроидов, он совершенно не мог представить, что творилось внутри у Арсения, когда его из раза в раз отправляли идти по длинному коридору к последней комнате с освещенными зеленым светом буквами: «КЭП» (комната электрического перевоспитания). Он думал, что Арсений слабак, который просто не мог контролировать свои эмоции, а он — Шаст-194 — наоборот, весь такой из себя имел огромную выдержку и подавлял запретный эмоциональный пыл, в отличие от 203-го. Но Арсений оказался намного сильнее, чем он даже способен представить. Каким же ярым было то желание открыто чувствовать и быть тем, кем являешься, ради которого ему пришлось вытерпеть всë это? Видимо, невероятно сильным. «Не понимаю, Арс. И никогда не смогу понять всю ту боль, которую ты вынужден нести где-то в груди, за железными ребрами» — хотелось бы сказать ему сейчас, но вместо этого Шаст глубоко вздохнул и поджал губы. Он ему скажет, обязательно. Но... Как-нибудь в следующий раз. Повисло тяжелое как свинец молчание. Солнце, до одного момента сверкающее на листьях деревьев, резко скрылось за неплотными тучами, перестав светить так радостно и ярко. Зато под ногами наконец стала ощущаться родная крепкая почва. Болото было пройдено.