***
— Поз, ну, что за дела? Что случилось? Почему ни разу не зашел даже? — С порога начал насыпать вопросами Шастун, когда к нему впервые за всю эту одинокую неделю зашел хоть кто-то. Хоть кем-то был Поз. — Да потому что задница была. Всю прошлую неделю главнокомандующие нас вместе с параллелью ебали в девять кругов анальных отверстий, да так, что времени не было даже моргнуть. Не знаю, может, проводы нам решили такие «своеобразные» устроить? Другого объяснения не вижу. — Поз пожал плечами, облокачиваясь на стол. Шаст нервно выдохнул. — Просто Арс ни разу не зашел, Лехи не было, Серого след простыл, тебя тоже нема. Да блин, я бы даже Нурлану обрадовался, как родному, но и его не было... — Голос его прервался, он поджал губы и развел руки в сторону. — Что случилось-то? За что вас так? — Кто их знает, этих людей? Прапорщик с нашего блока на другой временно перешел, там как-то так устроено, что иногда перетасовывают их на пару дней, типа «обмен». — Так ваш прапор сейчас в здешнем блоке служит. Он, вон, Сурковой каждый день еду носит. — Между строк заметил Шастун, прежде чем Позов продолжил. — Ну, а у нас в блоке сейчас какой-то поехавший наглухо командует. Ты только представь: рота — почти 40 человек — делятся на две шеренги. И обе приседают по сто раз. Если одна часть пошла волной — заново, и прибавляется десятка. Как думаешь, сколько раз наша шеренга качнулась волной, если, в общей сумме, мы сделали около пятисот приседаний? Решите, блять, детскую задачку! Шаст ошарашено вытаращил глаза. — Да, Шаст. И так несколько дней подряд. Нас пару раз так вытрахали, а вот сегодня оставили. Во второй же роте даже продыху нет. Все пять дней мурыжат по черному. Бедные пацаны... Как жаль, что Шаст прекрасно помнил, что во второй роте был Арсений. — Уже сегодня вечером, как и договаривались... — Тут же поспешил перевести тему Поз, завидев помрачневшее лицо 194-го. Оба замерли, задумались. План побега был таков: парни еще пару недель тому назад высчитали день, когда дежурство Лехи совпадало с дежурством Серого. А так как дежурили они совершенно разрозненно, то такой день был аки затмение — раз в полвека. Ночью, после трех, чтобы все успели зарядиться хотя бы наполовину, они всей своей дружной оравой выйдут из здания, взломав запасной выход. А там уже каждый в свою сторону. Осталось лишь дождаться намеченного часа.***
Прошло около часа после ухода Поза, когда к Шастуну решил наведаться прапорщик. Но в этот раз, кроме избитой уже тарелки с едой для Оксаны, парень принес еще что-то... Что-то, что сразу бросилось Шасту в глаза. Слишком... Знакомое? Глаза его пригляделись повнимательнее: — Откуда это у Вас?! — Вытаращился он так, будто ежа без иголок увидел. Но на самом деле, прямо перед ним лежали до боли знакомые черные панельки. Ручные датчики... — Не знаю, отец сказал вам передать. Что это, кстати? Часы, что ли? Они просто не включаются — извините, мне нужно было проверить. Шастун подцепил пальцами сенсорную панель так аккуратно, точно думал, что датчик является иллюзией. — Да, что-то наподобие умных часов. А где ваш отец мог их взять? — Он надел прибор, затянув черный ремешок вокруг запястья. — Связи. — Быстро отрезал Роберт, сразу дав понять, что не горит желанием продолжать разговор. А Шаст и не собирался больше возникать со своими вопросами. — Он сегодня в карауле, кстати. — Как-то подозрительно бросил прапор, прежде чем встать. Взгляд у него был такой, будто он всë уже знал... Но при этом глаза не горели злобой или желанием противостоять задуманному. Понимал, что по-другому никак — парням нельзя долго задерживаться в этих стенах. Побег, в любом случае, рано или поздно должен был состояться. — Передайте оставшиеся устройства своим товарищам. Прощайте, Антон. — Не желая напоследок взглянуть в зеленые глаза, в которые он так ни разу и не посмотрел за всë это время, прапорщик выскочил за дверь, оставив после себя один шлейф теплой каши для Сурковой. — Прощайте. — Ответил Шастун в пустоту. «Опять Антон. Тоже обознался? Или отец по привычке упомянул в разговоре?» Все вопросы на потом, сейчас его интересует только возвращение блудного с̶ы̶н̶а̶ датчика. И то, что если тот самый водитель сегодня в карауле, значит, всë точно само собой складывается только во благо им.***
С. Шеминов
Идиоты, вы где всë это время были?!
— Обана, смотрите-ка, кто объявился. — Шепнул Шаст, оперевшись на стенку в коридоре. — О-о-о, неужто сам Главноуправляющий к нам пожаловал? — Тут же подхватил Арсений, заметив яркое свечение во тьме. — Он кого идиотами назвал? — Так же, как и все остальные, шепотом завозмущался Серый. — Пацаны, я ему сейчас как отвечу... — разгорячился Поз, уже занеся пальцы над черной панелью, дабы начать агрессивно строчить ответ. — Не надо, Поз. Если никто не против, я чуть позже накатаю ему слезное письмецо и отвечу сразу за всех, окей? — Поспешил вмешаться Арс, дабы успокоить пыл товарищей. Сейчас им нужно было думать немного о другом. — Вашу мамашу да сестру впридачу, вы на шухере стоите или чатик с командиром, или кем там, ведете? — Шикнул на четверку Нурлан, сидя на корточках рядом с ковыряющимся в замочной скважине Лешей, дабы подсвечивать ему дверь. — Нур, не ругайся, мы совмещаем, — улыбаясь, отозвался Арс, внимательно глядя на стоящего рядом Шастуна. — Кажется, готово... — спустя пару секунд подал голос Леха, сильно сощурившись, пока проворачивал внутри замкá скрепку. Нурлан схватил ручку и провернул металлический изгиб. Послышался глухой щелчок. Дверь открылась, впуская в помещение прохладный воздух. — Ну всë, получается. — Шепнул он, подняв взгляд на родные голубые глаза. С одной стороны — счастье от ощущения свободы, с другой — как-то неприятно. Слишком тоскливо. Леша махнул рукой, приглашая остальных выйти. Первой вышла Оксана, а за ней и все остальные. Последним вышел он сам, тихонько прикрыв дверь. Эта осенняя ночь была первой ночью, когда ударил крепкий мороз. Каменный тротуар покрылся инеем, как и ветви темных деревьев, величественно возвышавшихся над парой одиноко стоящих фонарей. — Минусовая ударила. — Тихо, но не шепотом констатировал Арсений. Никто не ответил. Все просто молча согласились с утверждением. Так же молча, они вышли за территорию лагеря, в котором провели чуть ли не полгода своего существования. Расставание даже с чем-то невероятно ужасным иногда, оказывается, может быть не таким уж простым. Нет, никто не будет скучать по тем обстоятельствам, что упали на их плечи в этом здании; никто не будет скучать по тому, как проходил их день — а проходил он будто бы прямо по ним. Они будут скучать только по тому последнему времени, проведенному вместе. По общим встречам, по тайным переговорам и секретным обсуждениям... Они однозначно будут скучать по обществу друг друга. И только один тяжелый взгляд серых глаз, полный отцовской тоски, провожал удаляющиеся за ворота здания фигуры. Он с горечью смотрел на всех них, за исключением женского силуэта. Поразительно. Видимо, судьбе это нужно было, раз они все встретились. В с е собрались воедино. В душе Добровольского теплилась надежда, что парни ничего так и не узнали и что собственному имени никогда в жизни не суждено будет слететь с их ныне искусственных уст.***
Первым делом, как только парни отошли от здания на порядочное расстояние, все попрощались с Оксаной. Тяжелее всего девушке было расставаться с Серым. Это был второй после Шаста парень, к которому она так сильно привязалась. Только, в случае с Сережей, она хотя бы чувствовала отдачу. Ощущала, что чувства не улетают в пустоту, а взаимно возвращаются. И всё же, в её случае, любовные истории никогда не заканчивались хеппи-эндом. Оба понимали, что у каждого свои пути, которые не должны были переплетаться, и которые не переплетутся. По крайней мере, сегодня точно не переплетутся. Если судьба посчитает нужным — она сведет их снова. — Мы ведь еще увидимся когда-нибудь, правда? — Быстро пролепетала Оксана, опустив голову, чтобы слезы ушли хоть куда-нибудь — хоть в веки, хоть в ресницы — лишь бы не прожигали глаза. — Не знаю. — Сережа бы постарался успокоить ее, да только сам не знал чем. Врать не хотел, потому что если война в течение нескольких лет не закончится, то шанс увидеться у них у всех будет таким же маленьким, как частица пыли на шифоньере. Они и без того просуществовали уже половину срока — еще пять лет, и от парней не останется даже айпи-адреса в программах. — Но прощаться я не буду. Просто «до встречи». — Суркова махнула своей маленькой тонкой ручкой и развернулась, удаляясь в каком-то своем, неведомом им направлении. «Домой, к отцу». Сережа стоял и нервно теребил пальцы, как будто сейчас тень леса поглотила не просто девичий силуэт, а поглотила и его полностью, добравшись даже до внутренностей, которые она тут же оплела едко-черным дымом. Ему так отчаянно в этот момент хотелось остановить Суркову или тут же кинуться бежать вслед — и он не знал, чего хотелось сильнее. — Парни, а вы сейчас куда? — Впервые образовавшуюся тишину нарушал не Сережин вечно веселый голос, готовый разрядить обстановку по щелчку пальца. В этот раз Серый молчал. Спрашивал Леха. — Мы к бункеру. Перед тем как к Главному Штабу пройти, нужно там остановиться. Нам Шеминов это еще полгода назад разжевал. Часов за шесть дойдем, там на денек остановимся, а потом на задание. — Ответил Шаст, который просчитал всё до мелочей, пока коротал время в том тесном кубе, вместо комнаты. — М-да. Не думал, что задание это аж на полгода растянется. У нас же сроки стояли: пять недель. А получилось почти в пять раз больше. Ну, Шеминов сам виноват, что ничего не сказал. И я всё еще помню про сообщение. — Подхватил Арс, небрежно распинывая краешком берца камни вокруг себя. — А вы в каком направлении добираться собрались? Нурлан многозначительно хмыкнул. — О, поверьте, вам этот удивительный маршрут уже известен. Просто в обратку на людскую сторону. Через все эти болота, хуета, здания, хуяния, кусты, хуйс... Короче, тоже через... часов так пять, наверное, на своей родненькой земле будем. Потом уже немного отдохнем и до бара доковыляем. Закончив, Нур вдруг остановился, глянув в карту датчика. Этот гребаный момент, о котором они совершенно не желали думать, рассматривая только время прекрасного побега, всë-таки настал. Пора расставаться. — Так, давайте без пиздостраданий и лишних слов, просто... — Леша заранее глянул в карту, поэтому знал, когда этому суждено будет случиться, с точностью до секунды, поэтому сразу же широко развел руки в стороны, желая сгрести в прощальные объятья сразу всех парней. — Арс, можно тебя на секундочку? Кое-какие детали нужно лично обговорить. — Подхватив чужой локоть, Нурлан отвел Арсения на пару шагов подальше от толпы. — Держи, это тебе презент от меня. Арсению в руки упала какая-то жестяная коробочка, размером с два спичечных коробка. Увидев, как Арс уже хотел было открыть «подарок», Нурлан, не дав возможности сделать это, остановил его, аккуратно удержав чужие пальцы. — Не-не-не, потом откроешь, когда вы там до бункера своего дойдете. — Едрен банный веник, а у меня для тебя ничего нет, круто ты это придумал! — Очень красноречиво начал возмущаться Арс, заложив коробочку в карман. — Арс, ты дурачок, что ли? Это «п о д а р о к», не нужно чувствовать вину за то, что друг, обрати внимание, сáм захотел сделать тебе приятно, и меня никто на это не толкал. Арсэн, расслабь, в конце концов, очко, а? Оно тебе еще пригодится. — Его массивная ладонь упала на плечо Арсения, пару раз приободряюще похлопав. — Ох, уж больно ты эмпатичный для робота, Арс. — Чья бы корова мычала. Оба тепло улыбнулись, грустно хмыкнув. — Кстати, дай напоследок тебе дядя Нурлан-номер-2212 совет посоветует. Одна темная макушка наклонилась к другой, чуть-чуть посветлее. — Запомни, мой хороший, единственное, что может испортить хороший секс — это присутствие в нем женщины. — Нурлан занес палец прямо перед лицом Арсения и слегка наклонил голову. Арс ничего не ответил на этот выкид, лишь засмеялся и еще раз крепко обнял этого «юного философа». — А че, вы там, может, еще и засосетесь? Темноволосые братья, блять. — Вдруг прорезался голос со стороны. — О, это мое. — Подытожил Нурлан, смиренно пожав плечами. — Ревнивое. Арсений мельком взглянул в ту сторону. Увидев две пары не очень доброжелательно смотрящих глаз, он снова отвернулся, не в силах принимать этот страшный суд на себя. — Твое хотя бы говорит. Мое просто агрессивно прожигает взглядом... Действительно, пора ведь. Интересно, когда Арсений успел уже придумать, что Шаст теперь окончательно и бесповоротно только его? — Пацаны, обнадеживать встречами не будем, сами всë понимаем, поэтому просто, на всякий случай, если вдруг будете в наших краях — милости прошу к нашему шалашу. На этот раз прием будет значительно безопаснее и радушнее. — Это были последние слова, что произнес Леша в этот день, прежде чем они с Нуром окончательно ушли вглубь леса. Специально ни разу не обернулись — не хотелось делать эту и без того удушающую сцену еще больнее. Натянутые улыбки хоть и не до конца их выдавали, но по глазам видно было — плохо. Очень-очень плохо. И больно. — «Предназначенное расставанье обещает встречу впереди.» — Пролепетал слегка охрипшим голосом Нурлан, вскинув макушку к небу, усыпанному веснушками далеких звезд. И одна только луна, как путеводитель, освещала их долгий, тернистый путь. Строчку эту он запомнил пару месяцев назад, еще до переброса в другой блок лагеря, когда они с Арсом чересчур много времени проводили исключительно в библиотеке. Все остальные стихи и фразы из памяти его смело, как крошки со стола рукой, а вот эта Есенинская строчка осталась. Точно жвачка в волосах, как крепко въелась в память. — Леш? — Ась? — Посмотри на звезды. Красивые, да? — Пизда. Вот вам и вся романтика. На хую два бантика. Нурлан лишь тяжело вздохнул и перевел взгляд, без толики какого-либо удивления, на своего балбеса, понимая, что он его и такого — «немного своеобразного» (читай: дурного) любит. А Леша в ответ только улыбнулся, звонко хохоча светлыми глазами, на поверхность которых упали голубые снежинки. Он ведь тоже любит.