Горящие глаза напротив

ледяной дождь барабанит по карнизам, выводя для каждого свою мелодию. если прислушаться, то можно уловить печальные распевы грома или испуганный вой дворняжки. но одинокая фигура сидит у окна и пустым взглядом смотрит на капли, что стекают по холодному стеклу. она смотрит, но не видит. ни прелести сумерек, ни теплого света уличного фонаря, не видит даже луж на асфальте, в которых отражается так много огней. не видит, потому что не хочет видеть. ничего не хочет, на самом то деле. дверь бесшумно открывается и любезно впускает в комнату женщину. она не крадётся, но все равно идёт тихо. наверное, привычка. тихо, но недостаточно, чтобы Гермиона не услышала. она всегда чувствовала Беллатрикс лучше, чем другие. однако, на этот раз она не оборачивается. продолжает также безэмоционально смотреть в окно. слов не нужно. все и так ясно. давно ясно, вообще-то. Гермиона долго от этого отмахивалась, но не видеть очевидного становилось труднее с каждым днём. чувство страха, всеобъемлющего холода давило, заставляло крепче прижиматься ночами к Беллатрикс, только все напрасно. ведь холод шел в первую очередь от неё. — прости, — говорит Беллатрикс. возможно, ей действительно жаль, а возможно она думает, что ей должно быть жаль. Гермиона лишь улыбается. нет, она не злится. она никогда не злится. может, конечно, поворчать для вида, но по-настоящему никогда не злится. по крайней мере не на тех, кто ей так дорог. как забавно получилось. те, кем она дорожила больше всего на свете. те, ради кого она была готова на самые безумные поступки, теперь говорят это пустое "прости". она могла бы сейчас встать и устроить истерику, закатить самый настоящий скандал, но есть ли смысл? вернёт ли это чувства Беллатрикс? нет. принесет ли ей утешение? нет. изменит ли это хоть что-то? нет. поэтому Гермиона просто смотрит в окно и улыбается. пару часов назад она разнесла всю комнату, разбила все статуэтки, разорвала все бумаги, но теперь просто сидит и улыбается. наверное, завтра ей будет стыдно. возможно, она даже будет сожалеть. сидеть над осколками и плакать, будто они чего-то стоят. но сейчас? сейчас ей плевать. будто она тоже лишилась чувств. а ведь это не так плохо. быть по эту сторону ситуации. не чувствовать вины, не ощущать долга, даже малейшей обиды не испытывать. правда вот боль настолько оглушительная, что её почти не ощущаешь. и темнота давит со всех сторон. будто фитиль, что горел так долго, внезапно погасили. и больше не пляшут языки пламени, больше не зажигают другие свечи. нет, теперь темно и пусто. конечно, это не навсегда. завтра, наверное, она на стену полезет от эмоций. но пока? пока она может позволить себе просто сидеть и смотреть в это чертово окно, по которому так нарочито красиво стекают капли дождя. — прости, — снова говорит Беллатрикс. — прости, — повторяет Гермиона, будто взвешивает слово, измеряет его ценность. будто сейчас скажет "за одно "прости" с вас 8 бессонных ночей и, конечно, полгода на антидепрессантах". ее веселит эта мысль, и она смеётся. не вслух, конечно. просто содрагается. на мгновение Беллатрикс даже кажется, что она плачет. и было бы в сотни раз легче, если бы это было правдой. но Гермиона поворачивается и встречается с ней взглядом. смотрит, будто не верит. будто говорит: "серьезно? "прости"? ты правда думаешь, что оно мне нужно?" и отчего-то все внутри Беллатрикс холодеет. — мне правда жаль. — я верю, — конечно, ей жаль. жаль, что Гермиона зависима от неё, жаль, что теперь она вынуждена ночи напролет сидеть и перебирать их совместные воспоминания, вспоминая, находя и в сотый раз виня себя за ошибки. ей будет жаль, даже если Гермиона не выдержит, даже если сойдёт с ума и бросится под машину. Гермиона знает, что Беллатрикс будет жаль. наверное, она даже будет плакать. но жаль ли ей, что чувств не осталось? жаль ли, что больше она не может согреть мир Гермионы своим теплом? вряд-ли. — я могу что-то для тебя сделать? — имеется ввиду "сделать как подруга, как призрак той, которая действительно была готова на все ради тебя". но Гермиона кивает. — да. можешь, — молчит, будто решается. встаёт, подходит так близко, что дыхание становится почти единым, — не думай о нас. никогда. ни с кем. когда ты снова найдешь свое счастье в бедной студентке и позовешь ее в свой мир, не думай о нас. не смей думать, — Беллатрикс отводит взгляд, но Гермиона только внимательнее за ней следит, — я не хочу, чтобы мы стали для тебя прошлым. поэтому пусть лучше станем ничем. Гермиона отходит, осматриват комнату, будто ищет что-то, о чем забыла. — а, и ещё, — вновь поворачивается к женщине. Беллатрикс поднимает глаза, готовая выполнить любую просьбу, и Гермиона почти шепчет, — проваливай отсюда. Беллатрикс молча кивает и уходит, на мгновение задержавшись в дверях, чтобы сказать последнее "прости" и уйти из жизни Гермионы навсегда. дверь закрывается и через пару секунд в нее летит последняя уцелевшая статуэтка, разбиваясь на сотни осколков, как и многое сегодня.