Будем ли мы свободны?

Сердце продолжало бешено биться, но не так как в первые пару секунд. Да и сам Достоевский наконец-то стал полностью контролировать данную ситуацию. Несмотря на строгий характер, такое Фёдору даже понравилось. Видеть и ощущать напрямую такое смущение человека, а потом и осознавать, что он и сам не против этого поцелуя. В общем приятно, как и физически, так и морально. Всё же на сильно долго Федя дело затягивать не хотел, поэтому вскоре отстранился, вытер губы руковом от рубашки, взглянул на ахуевшего Николая и ничего не сказав, как будто бы ничего и не было, пошёл уверенной походкой к столам, за которыми все уже давно сидели и активно поедали еду. Кстати, обед выглядел куда лучше, чем завтрак. Фёдор надеялся на то, что вкус будет соответствовать виду... Около стола, скрестив руки на груди, стояла та медсестра, которая хорошо относилась к Гоголю, ну и с недавних пор к Феде тоже. Как оказалось она наблюдала за всем происходящим с огромным интересом и когда подошёл Достоевский ей прямо не терпелось сказать ему пару слов: — Ммм, вижу у вас уже всё серьезно. Я, конечно, понимаю, любовь-морковь, все дела. Но, пожалуйста, больше не целуйтесь в столовой или же в коридорах. Такими темпами вам самим хуже будет и вас тут ещё могут на несколько месяцев задержать без особой причины. Лучше занимайтесь всяким таким в палате и желательно в мою смену, тогда никто вам и слова не скажет. Федя немножечко прихуел от услышанного. Будто бы он собирался повторять это. Нет уж. Но всё равно не показывая своего небольшого недовольства, он кивнул и сел за стол. После же спокойно начал есть, а в голове крутились моменты недавнего события.. Николай пошёл следом за Достоевским и краем уха послушал, что говорила медсестра. Ну впринципе да, она права. Тут вообще как-то... Само получилось. Да, звучит странно, но это действительно вышло крайне спонтанно. Гоголь, также, как и Федя, выглядел очень спокойно, будто ничего и не было. Даже сердце уже вернулось к привычному ритму. Он сел рядом с Федей и посмотрел на еду. Есть особо не хотелось, но как будто у него был выбор. Хотелось о чём-то поговорить, так как Гоголю казалось, что пауза как-то затянулась. Естественно, разговор он решил начать в привычной манере: — Федь, а вот как ты думаешь: если скрестить чихуахуа и кирпичи, то получится кирхуа или чипчичи? — специально задумчиво спросил Николай, тыкая вилкой в рыбу. Настроение Фёдора почему-то резко убавилось. Похоже на то, что Гоголь через поцелуй вытянул из него жизненную энергию. На то, что Николай устроился рядом, Достоевский даже внимания не обратил. Он просто продолжал есть еду с каменным выражение лица. Рыба была намного вкуснее, чем та странная каша на завтрак, но совсем без соли... Её вкус мог приукрасить только хлеб. И то всё равно чего-то не хватало. Фёдор был погружен глубоко в свои мысли. Что-то непонятное, темное всплывало в мозгу. Ничего конкретного. Но странный вопрос Николая заставил вернуться в реальность. — Ты серьезно? Думаешь мне до этого есть какое-то дело? — Парень посмотрел на того, как на какого-то дурака и сразу же продолжил отделять небольшие кусочки от рыбы и отправлять их себе в рот, — Лучше скажи мне, где можно раздобыть какие-нибудь книги? Мне будет нечего делать ближайшие пару дней. Надо чем-то мозг занять. Звучало так, будто Фёдор не собирался даже разговаривать с Гоголем, пока не решатся все вопросы с врачами и его не переведут в другую палату. А ещё такой момент, что Достоевский пока не хотел говорить про такую возможность, а если всё-таки удача будет на его стороне и всё пройдет гладко, то для Коли это будет сюрпризом. Но тут возникает ещё одна проблема и это то, что лекарства, которые должны дать сегодня, могут негативно повлиять на Фёдора. Но пока лучше не стоит задумываться о таком. — Ой ну и пожалуйста, — Гоголь демонстративно отвернулся. "Сидит тут блять важливий хуй паперовий. Не нравится ему, что я с ним разговариваю. Недостаточно интеллектуально ему." Николай продолжил жевать рыбу. Естественно, он не сильно обиделся на Фёдора, просто надо было образ клоуна поддерживать, раз уж он зарекомендовал себя таким образом. Тишина казалась напряжённой, даже несмотря на то, что в помещении стоял гул и говорить приходилось на повышенных тонах. — Тут библиотека есть. На второй этаж поднимаешься и направо по коридору до конца. Там прикольно в принципе и обычно народу мало, — ответил Николай без особого энтузиазма. Ну а что? Раз он тут из себя незаинтересованность корчит, то почему Коля не может? Но желание подъебать было слишком сильным, поэтому Гоголь произнес уже более ехидно, — А что? После меня поэзией заинтересовался? Будешь мне стихи читать, м? Николай встал из-за стола, относя тарелку. Ну не мог он больше смотреть на эту несчастную рыбу. Всё равно одним хлебом питается. — Да с чего же ты взял, что только стихи меня интересуют. Мне просто почитать хочется чего. После же Фёдор встал из-за стола, убрал за собой всё и уже собирался уходить предупредив об этом медсестру. Дальше по расписанию было время отдыха, а то есть два с половиной часа, которые Достоевский собирался провести в библиотеке, полностью в его распоряжении. Дождавшись Николая, парень подошёл к нему, взял за запястье и со всей своей наглостью потащил его к выходу. — ты пойдёшь со мной. На самом деле Феде было бы спокойнее посидеть в тишине и он сам не сильно понял зачем он тащил сейчас Колю с собой в библиотеку. Он же прекрасно знает, что этот человек ни за что не упустит шанс докопаться и будет постоянно отвлекать от дела... — Не можешь без меня, да~? — протянул Коля, не упускать же такой шанс поиздеваться в очередной раз над Фёдором. А вот тащить за собой было не обязательно, существуют слова. И вообще, как-то нагловато, но Гоголь давно перестал обижаться на всё подряд. Спасибо исконно-русской привычке стыдить ребёнка, если он на что-то обиделся и называть слишком обидчивым. *** До библиотеки они дошли довольно быстро. Николай отошёл к полке с книгами и принялся высматривать очередную книгу. Он бегло проглядывал названия, не то чтобы зная, что там, просто выискивая что-нибудь поинтереснее. Наконец, его взгляд остановился на, наверное, самой советской обложке, которую только можно вообразить. Жёлто-бежевая бумага с ярко-красными буквами: «Сирано де Бержерак». Да уж, не повезло чуваку с именем. Не отходя от полки, Гоголь принялся за чтение. Ну уж интересную книгу Достоевский сможет как-нибудь без Коли выбрать. Конечно, он мельком на Федю поглядывает, но 97% его внимания всё-таки уходит на книгу. И вообще, пусть Фёдор наслаждается этими минутами тишины и спокойствия, пока украинец погружён в книгу. Взгляд Фёдора был устремлен только вперед и в принципе перед собой он не видел никаких преград. Конечно, обдумывая свои действия приходил в выводу, что лучше бы он оставил в покое Николая, но что сделано, то сделано. На его вопрос же отвечать отказался. Ответ слишком очевиден, да и ещё это больше не как вопрос, а как очередная выходка, точнее явная издевка со стороны Гоголя. Дойдя до библиотеки, Фёдор всё же отпустил того и принял своё обычное спокойное состояние. В библиотеке, к счастью, сейчас никого не находилось, кроме библиотекарши, которой было как-то всё равно и она была занята своими делами Парень закрыл дверь и большими шагами прошагал до дальних полок. Теперь оставалось выбрать что-нибудь годное. Не все книги могли притянуть внимание. Проводя рукой по полкам, Фёдор слегка приподнимал книги, чтобы посмотреть их название. Достоевский не хотел сейчас начинать читать что-то сильно большое, хотя такие произведения ему нравились намного больше. Тут парень натыкается на книгу со старинной такой обложкой, местами пожелтевшей и немного почерневшей от времени, может быть и не от времени, а просто книга пережила много чего... Из обложки четко было видно только название и часть изображения, имя автора было затерто. Большими черными буквами сверху становилось слегка устрашающее название "Вiй". Достоевский с интересом открыл книгу и решил всё-таки взять её, даже особо не ознакомившись. Парень сразу же поудобней сел за стол и начал свое прочтение. Как всё-таки хорошо, что Николая тоже немало интересовала литература и хоть в кои-то веки его рот побудет на замке. Страницы книги тоже отдавали желтоватым оттенком с более темными разводами, но это не сильно мешало. Главное, что страницы не вырваны и буквы видно четко. *** Ну, книга, конечно неплохая, но читать залпом 200 страниц как-то не хотелось. А потому Гоголь решил временно переключиться на Фёдора. Коля отложил книгу на стол так, чтобы она была раскрыта на странице, на которой он остановился, и пошёл разглядывать библиотеку в поисках чего поинтереснее. Вскоре, его взгляд пал на шахматы. И очень-очень зря. Он подошёл к Феде и наклонился к его уху: — Здравствуйте, меня зовут Наталья из компании Орифлейм, не желаете приобрести у нас товар по скидке? — с этими словами Николай чуть ли не тыкнул несчастному собеседнику в лицо шахматного коня. Остальные фигуры он, к тому времени, уже расставил, хотя знал, что его скорее пошлют куда подальше. Однако надежда умирает последней, а значит у Николая всё же есть шанс сыграть с Достоевским партию. Конечно, Фёдор, скорее всего, выиграет, но они ж не на турнире, а чисто ради интереса. Фёдор уже полностью проникся атмосферой и уже не замечал происходящего вокруг. Поэтому довольно приятный голос Николая, резко появившийся прямо около уха, ощущался словно голос вытягивающий из глубокого сна и означающий время подъема. Парень рефлекторно вздрогнул от такой внезапности и сразу же оторвался от книги, до это запомнив место, на котором остановился. — Зачем пугаешь так... Достоевский посмотрел на то, что принес Гоголь. Удивлению Феди не было предела. Шахматы - самое прекрасное занятие, которое можно было бы только найти в психиатрической больнице. Фёдор сразу же отложил в сторону книгу и подвинул к себе шахматную доску. — Сыграем? — ответ вновь был очевиден. Конечно, они будут играть. Парень хитро улыбнулся, предвкушая предстоящую игру, в которой скорее всего он и выиграет. Хотя это будет зависеть от умений Николая. Как и ожидалось, выиграл Достоевский. Но это не значило, что Николай играет плохо. В принципе можно было и вторую партию сыграть, но у Гоголя же шило в жопе, он не может подолгу заниматься чем-то одним. Он встал из-за стола и посмотрел на часы. Надо же, "время отдыха" уже подходит к концу. Через пятнадцать минут надо будет разбредаться на процедуры. Николай оторвал полоску бумаги от какой-то старой газеты, сделал закладку и вложил между страницами «Сирано де Бержерака», о котором чуть не забыл. — Пошли? — спросил украинец. Это был больше риторический вопрос, так что Гоголь повернулся к выходу.