Будем ли мы свободны?

Как и рассчитывалось за 20 минут подъехала красивая черная машина, по всей видимости дорогая. Фёдор сразу же пошёл в её сторону и открыл переднюю дверь. Он сел на место рядом с водителем. И да, этим водителем был Гончаров. По нему было очень хорошо видно, что он был очень-очень рад наконец-то увидеть Достоевского. Федя захлопнул дверь и открыл окно. — Коль, садись быстрее. Салон был идеально чистым, а на сидениях были чехлы из дорогой, качественной кожи. Из проигрывателя доносилась тихая, но приятная классическая музыка. Всё в духе Фёдора. Ну и ясно дело, что парень был рад наконец погрузиться в подобную атмосферу, которая в край отличалась от жуткой лечебницы. На потолке и на краях дверей была установлена фиолетовая подсветка, похожая на ту, что обычно бывает только в элитных лимузинах. Гончаров молча улыбался сжимая в руках руль и был готов в любую секунду уехал, но ему приходилось ждать Николая. Видимо он был в небольшом недоумении от того откуда взялся этот человек. Николай немного охуел, когда увидел, какая машина приехала за Достоевским. Не то, чтобы он ожидал обшарпанную "Победу" на трёх колёсах и честном слове, но всё же. Гоголь находился в прострации, так что на слова Фёдора отреагировал не сразу. А когда смысл предложения до него всё-таки дошёл, Коля охуел ещё больше, однако ничего говорить не стал, и молча сел на заднее сидение. В принципе можно было детально машину не разглядывать, и так понятно, что всё очень дорогое. Внимание Гоголя приковало совсем другое. А именно: человек, сидящий за рулём. Кто он? Тот самый сожитель Достоевского? Выглядит он неприятно. На ящерицу похож. На седую самоуверенную ящерицу. — Я, конечно, извиняюсь, — начал Коля в своей привычной гротескной манере общения, — но вот это вот кто? Теперь Гоголю ещё сильнее хотелось побывать в квартире Фёдора. Вряд ли он живёт с кем-то, чтобы плату за аренду квартиры делить, тогда встаёт вопрос: зачем? Хотя может он в детстве всегда хотел завести какую-нибудь рептилию в качестве домашнего животного, но родители не разрешали, а тут возможность появилась. Так много вопросов и так мало ответов. Пейзаж за окном был красивым, но однообразным, а ещё его не удавалось нормально рассмотреть из-за того, что эта игуана ехала на такой скорости, что эта поездка могла стать последней в их жизни. Фёдор расслабленно расселся в сидении и смотрел ровно прямо не желая вообще двигаться, но он всё же решил ответить на вопрос Николая, хоть и совсем без четкого определения. — Это Иван Гончаров, познакомься. Ну да, не объяснять ничего кроме имени, нормально. Хотя Гоголь скоро всё и так поймет. Гончаров уже беспрерывно жал на газ. Ему ничего не мешало. На пути ни единой машины да и плюс дорога ровная. Но когда они доехали до города, скорость пришлось снизить. Ехать по городу долго не пришлось, дом Достоевского находился не так уж и далеко. И кстати, это была не квартира, а довольно большой частный дом, который выглядел со всех сторон просто идеально. Можно было даже предугадать, что внутри всё так же красиво. Гончаров припарковал машину к воротам, но выходить пока не спешил, так же как и не собирался выключать мотор и приятную музыку. И тут начинается какой-то пиздец. Походу Гончарова нисколько не смущало нахождения рядом Николая. Он отстегнул ремень и ехидно улыбаясь, потянулся к Фёдору, аккуратно протянул руку вниз, накрыв ею пах того. Тихим голосом, но с довольно хитрой интонацией он спросил: — Господин, а может развлекемся прямо здесь, в машине?~ Я просто больше не могу ждать... Целый месяц я сгорал от желания... На этом моменте Федя ахуел. Да, он знал Ивана, знал, что он мог такое сказать. Но блять, тут был Николай. Если бы Фёдор не встретил Гоголя, то он бы не стал отказываться, но сейчас совсем всё по-другому. Фёдор резко отдернул руку Гончарова и с раздраженным тоном строго ответил: — нет. Наконец, Гончаров затормозил и можно было перестать бояться за свою жизнь. Николай выглянул в окно машины и увидел частный дом приличных размеров, который, судя по всему, принадлежал Фёдору. Гоголь даже не пытался сравнить его со своей съёмной квартирой, потому что различия очевидны. Как минимум по площади и по цене. Но впринципе Коля прикинул, что в своей квартире ему было бы уютнее, чем здесь. Из рассуждений его вырвал голос Ивана. Сначала Николай проигнорировал раздражающий звук, но потом осознал, что именно эта черепаха сказала Фёдору и охуел от такой наглости. Естественно, поддаваться на очевиднейшую провокацию он не стал. Гоголь выглядел максимально расслабленно, хоть и боролся с желанием оторвать Гончарову пару конечностей и не только. — Я был лучшего мнения о тебе, Федя, — разочарованно сказал Коля. Ну прям актёр, почти и не заметно, что парень сейчас сдерживает смех, — мог бы выбрать кого-то покрасивее, а то этот выглядит, как сын ящерицы и побитого жизнью дикобраза. Гончаров виновато отвел взгляд в сторону, он не мог ослушаться, но всё же хотел добиться своего. Феде же, как и Николаю, хотелось оторвать руки Гончарову. Ну хотя откуда бы он знал, что за время пребывания в больнице, у Достоевского мог появиться парень.. вообще бред какой-то. Тяжело вздохнув, Фёдор посмотрел на Гоголя. "О, Боже....." Покачав головой, Достоевский вышел из машины. Следом за ним вышел Гончаров и направился открывать большие железные ворота. Фёдор вошёл первым и стал ждать остальных. Дверь дома Иван тоже открыл, впуская хозяина внутрь. Достоевский был рад наконец-то оказаться дома. Спокойно... Уютно... Никто посторонний не будет смотреть. Все двери закрываются и никто даже не посмеет шуметь. Да ещё и тут окна! Окна без решеток! Красота да и только. Федор остался ждать на пороге Гоголя, чтобы показать ему дом. Гоголь вылез из машины вслед за Фёдором и направился к дому. Он молча осуждающе смотрел на Гончарова и мысленно желал ему уебаться об стенку. Единственный положительный момент — это то, что Достоевского этот утконос бесит так же сильно. Ладно, надо отдать Феде должное, у него дома тоже довольно уютно. А если этого Ивана ещё убрать, так вообще заебись. За более чем два месяца в психиатрической больнице абсолютно любое помещение, помимо палаты, казалось уютным. Интересно, почему Достоевский вообще решил поехать в лечебницу? Гоголь остановился на пороге рядом с Фёдором. — Ну а серьёзно, кто это? Кстати, как ты думаешь, сколько стоит жвачка по рублю? — настроение Коли менялось по щелчку пальца, если не быстрее. А, может, он специально не даёт другим понять, что "клоун" — это всего лишь образ. И хотя Достоевский всё понимает, попытки вывести его на эмоции вошли в привычку. — Рубль. Иван - это мой дворецкий. Тебе вижу он не понравился. Пошли попьем чай.... Фёдора уже тянуло в сон, сегодняшний день слишком насыщенный, ну точнее вечер. Было достаточно чтобы выбить из сил. Да и к тому же уже сформированный режим сна. Достоевского совсем не вывел из себя вопрос Николая. Сейчас он просто хотел попить чая. Прекрасного чая, в отличии от того, что давали в больнице. А ещё радовала мысль, что впервые за долгое время он сможет поспать на мягкой большой кровати, с удобным матрасом и подушками. А если ещё и повезет, то совсем рядом с Колей. Достоевский первым делом, перед тем как идти на кухню, зашёл в гардеробную и надел нормальную, чистую одежду, которая выглядела намного лучше. После помыл руки и отправился куда нужно. Кухня, как и другие комнаты была очень светлая и просторная. К тому же удобно обустроена, она была не такой большой, как обычно бывают кухни в больших домах. Простая комнатка с круглым белым столом посередине. Вокруг стояло 4 таких же белых стула, с мягкой обивкой. Украшала всю эту композицию стеклянная ваза с какими-то цветами и какая-то стеклянная, узорчатая посудина, использовавшаяся как конфетница. На стенах были светло серые обои с узором, а на окнах вместо обычных штор, полупрозрачный тюль, чтобы света попадало больше. Недалеко от стола, был ещё один стол с несколькими шкафчиками. Для других бытовых приборов, как холодильник, плита и т.д. была предназначена отдельная комната, как раз-таки выходящая из кухни. Она была нужна чисто для приготовления и хранения еды, а в интерьер бы просто не вписалась. Фёдор сел за стол и сразу же к нему подоспел Иван, не став ничего спрашивать, принялся заваривать свежий чай. Где в это время шлялся Николай? Да черт его знает. Сейчас было даже как-то всё равно, пусть сам походит и изучит всё, ему полезно. Всё-таки чай не за секунду делается, а любопытство слишком сильное, чтобы откладывать бесцельное хождение по дому Фёдора на потом. Комнаты были красивые и уютные. В принципе, ничего необычного, несмотря на немаленькую стоимость, в помещениях не было. Больше всего Николая удивил именно размер дома. Комнаты были просторными, не было загромождённости, всё стояло на своих местах. Побродив ещё немного, Коля направился обратно к Достоевскому. Кухня оказалась не такой большой, но, как минимум, больше, чем у Николая. Хотя было бы странно, если бы в нормальном частном доме была кухня метр на метр. Гоголь не сразу заметил, что Федя уже успел переодеться. Эх, а сам он до сих пор в больничном сидит. Ну и ладно, слегка мешковатые белые водолазка и штаны — это тоже стильно-модно-молодёжно. Иван, конечно, дико раздражающий, но чай заваривает шикарный. Коля решил, что сейчас будет не самый подходящий момент, чтобы предлагать Феде дать ему переночевать здесь. Поэтому предлагать надо именно сейчас. — Федь, а вот как ты думаешь, сколько отсюда ехать до другого конца города? Я думаю, что долго, а сейчас уже вечер, так что было бы неплохо, если бы ты разрешил мне остаться тут на ночь. И, желательно, не у входной двери. Можешь ничего не отвечать, по глазам вижу, что ты согласен. Фёдор отпил небольшой глоток чая и взглянул на Николая после заданного им вопроса. Он был прав, Федя был целиком и полностью согласен на то, чтобы тот остался у него. Ну а зачем упускать возможность побыть в к конце концов вдвоем. Допив до конца чай, Достоевский поставил кружку на стол и сразу же отправился в гардеробную чтобы поискать какую-нибудь одежду для Никалая. Ну не вечно же ему ходить в этой больничной одежде. Найти было что-то весьма проблематично, ведь вся возможная одежда была бы не подходящего размера. Пришлось смириться, что нормальной одежды Гоголю не достанется, поэтому Федор притащил какой-то бордовый халат и вручил ему. — надевай, ничего нормального нет, а в этой херне ты ходить не будешь. Если что, я пошёл в спальню. Можешь потом тоже прийти, но если захочешь спать отдельно, то спроси у Гончарова где и как, он всё покажет и расстелить. После сказанного Достоевский, как и сказал, пошёл в спальню. Обычно эта комната была закрыта и это было единственное место, где был хоть какой-то хлам, но он почти совсем не был виден. Окна были завешаны темными шторами, а напротив них стоял рабочий стол с небольшим компьютером, а на стенах располагалось ещё 5 мониторов, подключенные к этому компьютеру. Рядом с компьютером стояла лампа, а на полу валялась куча проводов. Посередине комнаты была большая темная кровать и рядом с ней тумбочка с тремя шкафчиками. Над кроватью было что-то типа гирлянды. Обычно он ей не пользовался, но сегодня прям захотелось включить. После этого парень лег на кровать, укрылся одеялом и улыбнувшись глядел в потолок Гоголь не знал, что ему делать, поэтому просто молча ходил за Фёдором. Он наблюдал за мучениями Достоевского, стоя в дверном проёме. О боже. Нет. Бордовый халат. Бордовый. Блять. Халат. Выбора у Коли не было, поэтому пришлось надеть то, что дали. Выглядело ну о-очень странно. Гоголю, по его мнению, это вообще не подходило и лучше бы он остался в больничной одежде, но Федя дал понять, что это не вопрос, а утверждение. Николай переоделся и пошёл в том же направлении, что и Фёдор. В его комнате стояло много техники, и выглядело всё так, будто он планирует захватить мир. Коля попытался пройти максимально тихо и незаметно. К сожалению, Достоевский не спал, так что это не имело смысла, поэтому Гоголь приступил сразу к плану Б. Он с абсолютно невозмутимым лицом подошёл к Фёдору и со словами: "Здравствуйте, я из компании Орифлейм", лёг на него. Пусть будет местью за то, что Федя на нём разлёгся, когда скамейка развалилась. При этот лицо Гоголя не выражало никаких эмоций, как будто это было в порядке вещей. Фёдор немного ахуел от такого. Да ещё и к тому же когда он лег, это вообще же пиздец... Пытаясь не задохнуться Достоевский смотрел на Николая. Он даже пальцем пошевелить сейчас не мог. Ну вот какого хрена. А ещё Гоголю и вправду не подошёл этот халат... Слишком странно смотрелся. Лучше уж голым бы ходил. Но нет. — Слезь... Ты тяжелый... - из последних сил тихо проговорил Фёдор и сразу же скинул его на кровать рядом с собой. Было хорошо, что это действие всё же получилось. Фёдор встал с кровати и закрыл дверь, а то было не очень комфортно. Он надеялся, что Гончарову не приспичит зайти сегодня как-нибудь ночью. После же Достоевский вернулся обратно на кровать, лег рядом с Колей и обнял его. Так непривычно. В больнице так нормально не выдавалось возможности полежать. Федя устало уткнулся носом в шею тому, но ещё не спал. Сонливость была, но почему-то прямо так заснуть не удавалось. Скорее всего из-за непривычки. — Тебя когда домой отвезти надо? Гоголь "колбаской" скатился с Фёдора, отдавив тому руку. Ну а нечего обзываться. Шестьдесят восемь килограммов — не такой уж и тяжёлый. При росте сто восемьдесят шесть, это ещё мало. За два месяца Николай уже отвык от нормальных человеческих кроватей, ибо койки в больницах, не только психиатрических, это буквально гимнастический мат, накрытый простынёй. Зато осанка ровнее стала, а то, после бессонных ночей за графическим планшетом или компом, спина приняла форму вопросительного знака. Гоголь и забыл, что Достоевский такой милый. А ещё у Коли абсолютно вылетело из головы, что они теперь встречаются. Он обнял Фёдора в ответ и улыбнулся. — Ну видимо завтра. Вот я у тебя в квартире уже побывал, а ты ко мне зайдёшь? Кста-а-ати, а ты знаешь, сколько у медузы глаз? Двадцать четыре. Теперь знаешь. Федя немножечко ахуел от сказанного. Это бы первый тупой вопрос, который заставил его по-настоящему удивиться. А вот про то, что бы сходить к Коле домой, он не знал... Походу Достоевский даже не планировал больше выходить из своего дома. Тут слишком уютно, да ещё и после того, как месяц отлежал в психиатрической больнице. —пиздец. - короткий понятный ответ, который раскрывает всё возможные эмоции. Стало немного прохладно, поэтому Фёдору пришлось укрыться одеялом, хотя он даже не спросил Гоголя будет ли ему так удобно. После же парень ещё крепче обнял Колю и прижался к тому всем телом. Стало куда теплее и приятнее. И всё-таки Достоевский решил ответить на первый вопрос. — и я даже не знаю смогу ли приехать к тебя. Ну только ты сильно этого захочешь... Но сразу говорю, я не буду лезть к тебе через окно. Федя слегка улыбнулся и тут его потянуло в сон. Ну наконец-то. А ещё в голову пришел один вопрос, который стал сразу же очень интересовать. — кстати, Коль, где ты работаешь? Спать особо не хотелось, но обстановка была настолько спокойной и расслабляющей, что даже такой вечный источник энергии, как Гоголь, наконец успокоился и просто молча смотрел в стену. И вот он, вопрос про профессию. Николаю вообще не было стыдно, просто Достоевский скорее всего скинет его с кровати и пошлёт нахуй. Именно поэтому Гоголь и решил сказать всё напрямую. — Я художник. Рисую на заказ, в основном постеры к чему-либо, всякие иллюстрации к играм и всё в таком роде, а ещё яойные арты. — Художником значит... Мм, вот оно как. Можешь потом как-нибудь работы показать? хотя я их и сам найти смогу, но ладно... Федя слегка улыбнулся и посмотрел на лицо Николая. После же аккуратно поцеловал его в щеку. Ну а почему бы и нет? Он всё же хотел сделать это. Зато Фёдор перестал краснеть из всяких мелочей и это не то, чтобы привык, а просто стало более комфортнее, чем раньше воспринимать разным милые вещи. Но, зачастую, от стихов Николая, он до сих пор бы мог моментально покрываться ярким румянцем и слушать их с чрезмерным упоением. Гоголь ещё крепче прижал Достоевского к себе. Вообще, Фёдор такой миленький, хорошенький, вот его просто надо обнять и никогда не отпускать. Да уж, если бы Николай озвучил свои мысли, то непременно получил бы по ебалу с ноги. Ещё несколько минут он лежал, смотря то на стену, то на потолок, а потом и сам не заметил, как заснул.