Будем ли мы свободны?

Утро начинается не с кофе, а со звонка матери в шесть утра. Гоголь бы очень хотел не брать трубку, но тогда она бы сама к нему явилась и претензий было бы ещё больше. Вообще, она технически в другой стране, но эта женщина Николая хоть из под земли достанет. Так что пришлось всё-таки ответить. В целом диалог, а точнее экспрессивный монолог, был не особо содержательным. Если кратко, то мать приехала к Коле в Москву, чтобы женить на какой-то там девушке, имя которой Гоголь не расслышал, ибо её родители богатые, а матери деньги на лечение нужны. "Ну охуеть теперь", — думал Николай, наспех собираясь, ибо дело, по мнению матери, не требует отлагательств, — "Браки по расчёту, чувствуете это? Кажется, мы снова в средних веках". Через час Гоголь уже был на месте. Если бы он опоздал, ему бы таких пиздюлей вставили, что он бы обратно добирался ползком. Как и ожидалось, невеста на Колю впечатления не произвела. Естественно, кому нужна какая-то миловидная туповатая бесперспективная крашеная блондинка, когда есть Фёдор? Да и без Фёдора она тоже не очень. Однако Гоголю пришлось говорить с ней аж несколько часов. В принципе, с ней было возможно построить диалог, но было видно, что ей абсолютно не интересно. Что ж, хоть в чем-то они с Николаем согласны. Приехав домой, Коля первым делом написал Феде, потому что было необходимо пообщаться с кем-то и забыть предыдущий бессмысленный диалог. О свадьбе Гоголь решил пока не говорить, ограничился лишь тем, что его мать эксплуатирует его из-за нехватки денег на лечение. *** Прошло уже дня так четыре, если не больше с их последней встречи. Всё-таки Фёдор забрал Родиона домой и что странно, он приглянулся Гончарову. Ну тогда и вообще не о чем было переживать. Почти. Ладно, опустим момент, что голубь периодически мог действовать на мозги, особенно во время работы. Зато очень милый и даже послушный, уже совсем ручной. Даже клетку ему прикупили, но он там только спал, да ел, а всё остальное время сидел где-нибудь рядом с Федей или же прямо на нем. Достоевский увидев сообщение Николая незамедлительно решил ответить, да и о своих обстоятельствах он тоже желал бы поведать. "Ох, Коленька, мне бы твои проблемы... Я мог бы тебе помочь с деньгами, мне не жалко для тебя совершенно ничего. Только вот у меня и самого тут некоторые заминки. Хотя дело вообще серьезное, мне тебя видеть нужно, обговорить кое-что. Когда сможешь, приедь. Прошу только не медлить с этим. Меня в тюрьму сажать собираются." Больше Фёдор никаких подробностей не уточнял, решил при самой встрече обговорить всё, что только касалось это темы. Как, зачем и почему. А как на самом деле случилось-то это он прекрасно знал и вину свою тоже знал. Гоголь был мягко говоря в ахуе от сообщения Феди. Сначала он вообще подумал, что это шутка, но потом понял, что учитывая работу Достоевского, это вполне логично. Боже, ни дня прожить спокойно не могут. Коля буквально на ходу влез в обувь и выскочил на улицу. Сейчас самым быстрым вариантом было метро, поэтому Гоголь очень быстрым шагом направился к нему. Повезло, что в пространстве он ориентировался неплохо, да и ноги длинные, так что и шаг длиннее, поэтому уже через сорок минут Николай подходил к нужному дому. Он сорвал какой-то цветок с клумбы, больше похожей на могилу, чтобы уж не с пустыми руками, а соседки обойдутся без одного растения в композиции. Когда дверь открылась, первое, что увидел Фёдор: тюльпан в паре сантиметров от лица. — От сердца и почек дарю вам цветочек! — Гоголь бесцеремонно зашёл в дом, — А теперь рассказывай, что, как и куда. Фёдор принял цветок с той же улыбкой и осторожно потянулся поцеловать Гоголя в щеку. — Пошли в комнату, всё расскажу, я уже успел намучиться за этот день. Достоевский прежде, чем прийти в комнату, заглянул на кухню. Оттуда он взял обычный стеклянный стакан, набрал в него воды и поставил в него тюльпан. Стакан же на кухне оставлять не лучшая идея, мало ли ещё выкинут... Поэтому Фёдор отнес его к себе в комнату на подоконник, а уже и Коля тут, как тут. Родион походу не забыл Николая, что довольно странно, ну или нет. В общем он подлетел к нему и уселся на руку. Закончив все махинации с цветком, Федя облегченно вздохнул и лег на кровать. — В общем, дело всё это началось ещё три дня тому назад. Почему я раньше тебе не сказал? Тогда я не считал, что всё может перерасти во что-то серьезное. За чаем, значит, мы мирно беседовали с Иваном, никаких ссор, никаких разногласий. Думал я отнесется он вполне адекватно насчет того, если я выскажусь про тебя и наши с тобой любовные отношения. Но нет, ошибся я, Иван не принял такого, что и в принципе ясно дело. Сколько уж лет добиться меня и сердца моего пытается, а тут, видишь, притащил какого-то незнакомца с психбольницы и любимым кличет. Ну и вот пошло всё. Ревнует, ужасно ревнует, а со мной с того момента и вовсе общаться желанием не горит, вот даже чай наливать перестал! Говорит: "сбегу, нет сил моих больше". Сбежал, да не надолго, всего на несколько часов то хватило. Воротился, но не один и не просто так. Видимо совсем уже с катушек слетел и оборвать решил всё, всё, что со мною связано, и меня погубить самого, в том числе. Полиция приехала, вломилась в дом. Вот и разбирательства. Всё выяснили, компьютер мой осмотрели, всё осмотрели. Понял я, что не хорошо дела мои. Пока ещё дело рассматривается, скорее всего уже на этой неделе будет суд. У меня же не никаких оправданий и оправдываться тут просто не за чем. Иван до сих пор здесь, но почти не показывается мне на глаза, жить ему просто негде, вот и всё, было бы - уже сбежал бы. Что ж, Коленька, дела наши не наилучшим образом складываются. Люблю я тебя, сложно мне будет там, да ещё и тебе проблемы с матерью решать... — Я, конечно, не гинеколог, но это пизда. Как ты планируешь из неё выбираться? Взорвать целую тюрьму будет сложновато. Зато ты можешь прикинуться шизофреником и вместо тюрьмы попасть в психушку, а дальше по старой схеме. Могу даже вместе с тобой поехать. Только проблема в том, что будет видно закономерность, но это не важно. А по поводу твоей ящерицы могу сказать только "а я же говорил". Коля пытался отвлечься путём беседы с голубем, но ничего толкового собеседник не сказал, так что пришлось оставить эту затею. Разглядывание обоев, штор и прочих деталей интерьера тоже не возымело успеха. Гоголь прокручивал в голове всё сказанное Фёдором и всё не мог окончательно прийти в себя. "Так. Всё. Волнуюсь за Федю больше, чем сам Федя, ей богу. Прекращаем эти пиздострадания и меняем тему" — А, кстати о моей матери. Я не горю желанием ей помогать. Но если я просто перестану с ней общаться, она каким-нибудь хуем да найдёт меня и я не выживу. Так что придётся пока сделать то, что она хочет, а потом решать проблему. Благо, решается она быстро и безболезненно. Во всяком случае для меня, — Гоголь загадочно улыбнулся, — А потом съебёмся с тобой в другую страну в к голубю кота заведем. Хочу кота. — Не думал ещё про побег, но скорее всего у меня будет полно времени чтобы всё обдумать. Отсиживать я долго не собираюсь. Месяца может два или три, в крайности так шести, но всё будет зависеть от плана. А ещё я на сто процентов уверен, что контингент там будет просто отвратительный. Зато хотя бы не психбольница... Надеюсь, что буду, по крайней мере, в нормальной камере, с людьми, которые не будут лишний раз докапываться. Писательством может быть там даже займусь, всё равно же делать нечего, а я могу. Главное обещай приходить почаще. — Достоевский улыбнулся, поднимая взгляд на Николая. — не до кота нам сейчас. Давай пока что просто отвлекемся от всех проблем, а то я и так за эти пару дней замучился с полицией. Иди сюда. Фёдор совершенно спокойно говорил всё это, будто бы его вообще не волнует вся эта ситуацию. Но он видел волнение Николая и видел попытки отвлечься от всего этого. Поэтому и сам Федя пошел на уступки, чтобы не ставить Гоголя в ещё большую стрессовую ситуация. Достоевский аккуратно потянул за руку того на кровать, так, чтобы он лег рядом, а после просто обнял его больше ничего не сказав. — Ага, разберу стену и перееду к тебе жить. Количество посещений не я определяю. Не спрашивай, откуда я знаю, у меня широкий круг знакомств. Зато с письмом можешь посылать Родиона. Романтично, не то слово. Гоголь лёг на кровать рядом с Достоевским и обнял его в ответ. Будем надеяться, что рёбра Фёдора не сломаются, а то Коля обнимает его ну уж очень крепко. Наверное, если бы Николай умел мурлыкать, он бы мурлыкал. А Федя бы задохнулся нахуй, ибо Гоголь серьезно обнимает очень крепко. Коля, конечно, готов был бы провести обряд воскрешения, но лучше пока просто немного ослабить хватку. Вот бы так вечно лежать... Николай как-то машинально начал перебирать волосы Феди, но в какой-то момент в его голове всплыла идея, вызвавшая приступ смеха. А у Достоевского, наверное, это вызвало сердечный приступ. Резкие звуки в тишине — зло. Гоголь наконец успокоился и потянулся поближе к Фёдору, якобы чтобы поцеловать, но в последний момент остановился и произнёс: — Розы гибнут на газоне, а пацаны — на зоне, — Коля захихикал и показал жест, который приписывают оффникам, — А так же не бойся, когда ты один — бойся, когда ты два, и волк — не волк, но в цирке не выступает. Достоевский наверное уже успел пожалеть, что всё-таки обнял Николая, но потом стало куда комфортнее находиться в объятиях. Фёдор осторожно прижимался телом к Гоголю иногда смотря ему прямо в глаза. Причем лица их находились на расстоянии буквально несколько миллиметров. Внезапный смех не показался чем-то странным. Только появилось пару вопросов, но скоро они сразу же отпали. Если честно, Федя больше рассчитывал на нормальный поцелуй, а не вот это вот всё. Как-никак они нормально целовались в последний раз недели дне назад. Тупые шутки Коли всерьез воспринимать он никогда не воспринимал, поэтому всё хорошо. Ну... Почти. — Вот только тебе в цирк и нужно — Достоевский смотрел на того неодобрительным взглядом, а потом уже без всяких предупреждений поцеловал его в губы. Федя прикрыл глаза одна рука переместилась на щеку Николая чисто для удобства. Только бы в этот момент Гончарову не приспичило бы что-нибудь сделать... Скорее всего, злость его ещё не улетучилась совсем, а Гоголя он, наверное, мог просто взять и избить. Но лучше не думать о таком. На самом деле единственная мысль Фёдора в этот момент была: "боже, какие же всё-таки прекрасные губы у Коли..." Но через пару минут он отстранился. — может быть у меня на вечерок останешься, если у тебя нет каких-нибудь дел? Я хочу побыть с тобой наедине, пока я в принципе могу это сделать. — Достоевский слегка улыбнулся, смотря на того. *** — Имя твое — птица в руке, Имя твое — льдинка на языке. Одно-единственное движенье губ. Имя твое — пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту. Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Опять Коля со своими стихами, о да. Зато создаёт атмосферу. Просто валяться в объятиях, конечно, круто, но вскоре это надоело, так что пришлось чем-то занять время. Дальше всё по классике: посидели, погуляли, заблудились, увидели птеродактиля, нарисовали витрувианского человека, ну, знаете, обычное дело. Когда они вернулись, на часах было уже почти девять вечера. Нормальная еда для лохов, так что Гоголь взялся готовить пирожки. После нескольких минут споров, кого выгнать в магазин, решили найти компромисс и пошли вместе. Несмотря на то, что магазин был типичной Пятёрочкой в три квадратных метра, два из которых — служебный туалет, всё необходимое там нашлось. (Дальше начинается цирк с конями и кулинарный блог) Молоко с дрожжами — единственное, что удалось приготовить без приключений. Ну и ещё сырые яйца с сахаром перемешать, но у Гоголя к концу отвалилась рука, ибо Гончаров, судя по всему, действительно мазохист и вместо электрического миксера пользовался обычным дедовским венчиком. От сметаны Родиона пришлось отгонять, а по итогу запереть в другой комнате, ведь голубям молочные продукты нельзя, а сами голуби явно против этого утверждения. Описывать мучения с поиском просыпавшейся муки на светлый стол не за чем, так что не будем тратить на это время. Гоголь честно пытался красиво положить в пирожки картошку, но после первых пяти минут сдался и просто запихивал, как получалось. Не в ресторане же, главное, чтобы картошка была, а красиво или нет — это уже дело десятое. Пирожки отправились в духовку, а Николай — освобождать Родиона, предварительно засунув сметану в самых дальний угол холодильника. Действительно, с такой птицей и кот не нужен Феде в отличии от Коли очень нравилась приятная атмосфера и она совершенно его не надоедала. Всё бы в мире отдал за дополнительное время побыть в полном спокойствии с любимым человеком. Ну хотя и пирожки с ним оказалось готовить тоже хорошо. Но затея довольно странная. Фёдор всё время сидел на кухне, иногда помогая Николаю с чем-то. Ну например заворачивать картошку в тесто. После того поставили тесто в духовку, Достоевский принялся убираться на кухне. Мыть посуду и отмывать столы от муки и других продуктов. Самая настоящая хозяюшка. Только вот обычно он убирался лишь в своей комнате и то, не часто. За чистотой следил Иван. Но нынче обстоятельства иные, приходится самому. Родион походу обиделся на Гоголя и даже близко подлетать к нему отказывался. Всё ошивался рядом с Федей или же расхаживал по подоконнику. Ишь возомнил из себя важную птицу и ходит с высоко поднятым клювом. Птица просто кадр. Вот кто-то заводит себе попугаев, им с ними весело, но ведь мало в мире людей найдешь заводящих голубей. Хотя уже зная Родиона, не хозяева питомца завели, а скорее питомец завел хозяев. Спустя примерно двадцать минут готовки пирожков, Фёдор выключил духовку и вынул оттуда протвень, но пока не брал пирожки, давая им хотя бы немного остыть. А после поставил закипать чайник. Что ж, раз Гончаров не наливает чай, то это не значит, что Достоевский сам себе не сумеет приготовить не менее прекрасный чай. — Что будешь? Чай, кофе, горячий шоколад или чего-нибудь другого? Могу предложить алкогольные напитки, разных сортов превосходные вина, имеется одна бутылка дорогого виски, самая обычная, русская водка и ещё много всего. Я учту любые твои предпочтения. — Ну водка это мощно, конечно. Но лично я не ценитель, а вот виски это очень даже неплохо. Но если вдруг ты решишь почувствовать себя добропорядочным гражданином СССР и заваришь себе чай, то я тоже чай попью, — итак, сегодня в планах у Гоголя нахуяриться. И что-то ему подсказывает, что Фёдор отказываться от алкоголя не станет. И действительно, предположения Коли подтвердились. Что ещё нужно для удачного вечера кроме алкоголя, пирожков с картошкой, домашнего голубя и прекрасного мужчины рядом? Да ничего, наверное. Пирожки оказались очень даже вкусными, что льстило кулинарным способностям Гоголя. Вообще, он и сам не ожидал, что может приготовить что-то помимо пельменей, но был приятно удивлен. А Фёдору вообще об этом знать не обязательно, пусть думает, что Коля тут мастер на все руки. Алкоголь тоже неплохой, но с него не уносит абсолютно. Либо это у Коли организм такой, в любом случае, когда обычно люди уже подшофе, он стёкл, как трезвышко, так сказать. Зато можно осознанно творить что-то в своём репертуаре и оправдываться воздействием спиртного. А начать можно уже сейчас. Но вместо всякой херни, можно заняться чем-то общественно полезным. Коля подошёл к Феде и без каких-либо предупреждений, поцеловал его, кладя руки Достоевскому на шею. Далеко не так романтично, как бывает в фильмах, потому что из-за разницы в росте простого наклона вниз не хватило и пришлось присесть. Ну со стороны никто кроме Родиона не наблюдает, так что какая разница? Бутылка была открыта, а содержимое её разлито по рюмкам. Напиток довольно крепкий, поэтому напиться в стельку труда составить не должно. Едкий, слегка горьковатый запах алкоголя быстро охватил комнату. Первая стопка бралась легко и эффекта от неё совершенно никакого. Но вот дело продолжало заходить дальше и уже после четвертой рюмки, действие спиртного давало о себе знать, резким ударом поражая голову. Разум туманился, но кажется Николаю сейчас было хоть бы хны. Достоевский периодически перекидывался с ним фразами о нынешнем состоянии и ещё о чем-то. Только вот эти краткие диалоги быстро уходили из головы. А Федя же продолжал пить, с перерывами, конечно, но всё же уже было много, даже если оценивать по русским меркам. Поцелуй не показался чем-то странным и внезапным. В принципе Фёдору самому пару раз приходило в голову сделать что-нибудь подобное. Достоевский не сильно понимал что происходит и кто вообще ведет поцелуй, но было приятно, хоть совсем небрежно и местами отрывисто. Для удобства Фёдор взял Николая за рубашку и притянул ближе к себе. Когда отстранился на лице Феди появилась странноватая, пьяная ухмылка и взгляд его был очень хитрожопый в этот момент. — Господи боже, Николай, мне просто словами не передать насколько вы обворожительны... — Почему Фёдор обращался на "вы" неизвестно, но сейчас мозг его функцианировал крайне странно, поэтому мы просто опустим этот факт. — Даже не просто обворожительны.... Намного больше. Не представляете какого моё счастье, иметь такого прекрасного мужчину как вы. Эх, был бы я хуже воспитан, то отбросил бы прочь все предрассудки и отдался бы целиком и полностью своему порыву страсти и любви к вам. Столько прекрасных чувств, но я даже не знаю как их выразить. Хотел бы я просто взять, покрыть всё тело ваше горячими поцелуями. Но нет, всё же этого было бы недостаточно чтобы выразить тот масштаб влечения, что я чувствую к вам... Гоголь слегка охуел с того, как на Федю подействовал алкоголь. С другой стороны, ну не всем же быть идеально трезвым с половины бутылки. Хотя идеально трезвым Колю назвать нельзя. Безусловно, он тоже был пьян, но мог адекватно мыслить и идти, не шатаясь. Обращение на "Вы" было действительно непривычным, особенно от Фёдора. Интересно, что от него ещё можно ожидать? Раньше Коля не совсем понимал, как женщины из романов влюблялись в героев из-за пары четверостиший с комплиментами на устаревшем языке, а сейчас, кажется, понял. Тут даже не стихи, а просто комплимент со словом, которое особо в повседневной жизни не используется, и всё. Гоголь просто спокойно ожидал окончания монолога Достоевского, улыбаясь и обещая себе всю оставшуюся жизнь припоминать Фёдору этот момент. В какой-то момент Николаю показалось, что он начал краснеть. Ну или температура поднялась, одно из двух. Ни одной зеркальной поверхности поблизости не было, так что догадки оставались лишь догадками. Когда Федя окончил свою тираду, Гоголь окончательно понял, что в состоянии приличного алкогольного опьянения, такие слова влияют куда сильнее. — Мне не совсем понятно, какой именно смысл ты вкладывал в словосочетание "иметь прекрасного мужчину", но опустим этот момент. А вот насчёт следующей части монолога: почему бы тебе не осуществить желаемое? Иными словами: пошли ебаться. — ммм, вот вы как, теперь даже такими вещами заниматься. Идём.— последнее слово звучало твёрдо, а после этого без каких-либо раздумий Фёдор встал со стула, беря Николая за руку и ведя из кухни в комнату, чтобы там спокойно уединиться. Придя туда, Достоевский, конечно, закрыл дверь на ключ. Ещё кровать намного мягче и удобнее, чем всякие скамейки в подвалах, поэтому удовольствие от процесса должно прибавиться. И к тому же сейчас у них есть неограниченное количество времени, поэтому можно уделить больше внимания подготовке. И тут в голову Достоевского пришла одна странная мысль, которую он посчитал довольно интересной. — Я тут подумал, а может попробуем заниматься сексом под музыку. Мне интересно каково это и что будет чувствоваться. Пока Фёдор дожидался ответа на такое предложение, он решил время зря не терять. Да и тем более в таком расположении духа случается быть крайне редко. Без всяких разбирательств он повалил Гоголя на кровать, но нависать сверху не стал, а просто уселся сверху и принялся медленно, и элегантно расстегивать свою рубашку смотря на в глаза Николаю. После окончания этого действия он переключился на самого Колю, подобрался ближе и принялся снимать с него его же одежду. Всё это делал медленно и неоднократно старался касаться некоторых наиболее чувствительных участков кожи. Иногда останавливался чтобы поцеловать в то или иное место, иногда осторожно покусывал кожу, но сразу же облизывал немного покрасневшее место укуса. Спустя пару минут отстранился и всё же включил довольно приятную музыку подчеркивающую всю атмосферу, а после продолжил все махинации. Вскоре Федя оставил Николая совсем без одежды, но всё же продолжать медлить со всем процессом, но доставлять более удовольствия от собственных прикосновений, как бы старался довести до момента когда Гоголь сам уже не сможет терпеть и будет прямо просить скорее войти в него. Да, разница между скамейками в подвале и кроватью вполне ощутима. Будем надеяться, что кровать не будет ломаться в самый неподходящий момент. Ну ладно-ладно, по вине Гоголя это было, хорошо, но суть-то не меняется? Не меняется. Вот и всё. Федя — негідник, вы знали? Уселся тут, — а он не лёгкий между прочим — и время тянет. — Так що ж тобі так подобається на мені сидіти-то, — выдохнул Гоголь. Нет, ладно, он красивый, ему можно. Но вот что вам необходимо знать, так это то, что все романтические фильмы пиздят. Пытаться снять одежду с лежащего партнёра нелегко и не сексуально. В основном в этот момент Коля проклинает себя за поддельные освобождения от уроков физ-ры, ибо приподниматься за счёт пресса, чтобы Феде было удобнее, он практически не может. Николай крайне нетерпеливый, а особенно в подобные моменты, поэтому ещё через несколько минут он обиженно произнёс: "Вот у тебя есть Ваня-ящерица, а сам ты черепашка. Давай уже", и притянул Фёдора за плечи ближе к себе. Фёдор продолжал делать то же самое, но походу Николаю такое не сильно нравилось. Ну что за человек-то такой? Если бы Федя знал украинский, то однозначно бы ответил на нем, но нет. — Николай, с вами ебаться нормально просто невозможно. Вы не даете мне даже разогреться! Но всё же Достоевский не прекратил бы всё. Правильно? Правильно. Ну раз уж на то пошло, то должно быть всё хотя бы правильно. Федя с улыбкой отстранился и слез с кровати. После же из шкафа достал баночку со смазкой. Слава Богу, что она у него есть, а не так, как было тогда в подвале... Федя подобрался ближе к Гоголю, открыл баночку и взял немного смазки себе на пальцы. —расслабьтесь. — да, Достоевский до сих пор был пьян, что логично, ведь вряд ли состояние, после такого количества алкоголя пройдет быстро. Спустя двадцать минут действие было почти в самом разгаре. Фёдора, конечно, всё устраивало и ощущения одни из приятнейших, особенно под действием алкоголя, хотя картина перед глазами часто плыла и голова кружилась. Но это всё покрывало немыслимое возбуждение. Особенно от хоть и тихих, но стонов Николая, сносило голову. Да и с музыкой он не прогадал, часто даже неосознанно старался попадать в такт. Всё продолжается и тут, в один момент, включается песня ебанько... Каким образом она вообще здесь оказалась? Да и ещё такой переход от довольно спокойной, привычной ему музыки, на такую вот жесть. Прекращать было бы вообще не хорошо, но и под это не лучше... — Блять. Что за хуйня... [Песня: Ебанько — ручная работа] Если вам начинает казаться, что в жизни этих двоих всё идёт хорошо больше десяти минут — вы общитались, ну не может быть такого, чтобы Коля и Федя находились рядом и жили спокойно. Так и сейчас атмосферу нарушила легендарная песня не менее легендарного Ебанько. Гоголь залился звонким смехом, который периодически напоминал предсмертные хрипы селёдки. Заметив, что Достоевский потянулся переключить песню, Николай перехватил его руку на полпути. — Погоди, оставь эту, — снова неконтролируемый приступ смеха, — Я даже спрашивать не буду, откуда она у тебя в плейлисте, просто оставь. Весь оставшийся процесс прошёл без приключений, если не учитывать то, что Коля заставил Фёдора переключить на воспроизведение всех альбомов Ебанько подряд, ведь так, по его словам, куда атмосфернее. Зато можно лежать поверх покрывала в кровати Достоевского, обнимая его, и слушать "Еби меня по-китайски". Всю жизнь бы так лежать. А ещё, отсутствие соседей — это огромный плюс, ведь никакая тётя Марина, живущая этажом выше, не постучит в дверь и не предъявит за музыку, ибо стены картонные, и всё отлично слышно . Правда, есть один змееподобный сосед, но вряд-ли он настолько охуел, чтобы что-то там ещё Феде высказывать. От мыслей о Гончарове настроение начало ухудшаться, поэтому Николай сильнее прижался к Достоевскому и стал вдумываться в необычайно глубокие и философские текста́ Ебанько. — Федь, а вот ты знаешь, каким станет красный камень, если упадёт в синюю воду? — Фиолетовый. Николай, а вам случайно ещё домой не надобно ли? Час уже поздний, а вы засиживаетесь, тут, у меня. Или вам совсем безралично на то, когда возвращаться нужно? — тихо на выдохе произнес Фёдор. Почему-то такая манера речи была ему привычней, хоть он её использовал и не часто. Во всем виновато общество и его границы. Обычно они влияют на людей. Но в такую минуту себя не скроешь, ни чувств не скроешь, ни того, что ты из себя представляешь на самом деле. Услышав ответ Фёдора, Коля усмехнулся. Он-то думал, что Достоевский эту загадку знает, но, видимо, Федя рос в слишком интеллектуальной семье. Наверняка и трещины на асфальте не перешагивал никогда, и на пешеходном переходе не старался наступать только на белые полоски. Считай, не было детства у человека. — Неа, неверно. Правильный ответ: камень станет мокрым. Ну а насчёт поездки домой, мне главное уйти либо раньше часа ночи, либо позже полшестого утра. Не хочу идти через весь город пешком или ездить на такси за половину моего дохода и под казахский кальянный рэп. — вы не уточняли будет ли вода окрашена или же её естественный цвет синий, поэтому я ответил, как я посчитал нужным. То, что он будет мокрым и без всего понятно. Езжайте домой уже утром, а сейчас будьте рядом, всё же я хочу вас видеть чаще, чем оно выдается. *** А на самом-то деле Достоевский был довольно ласков, ну а иначе почему тогда он сейчас лежит в обнимку с Николаем и с очень довольным выражением лица. — позвольте мне вас поцеловать. — Ой, ну я даже не знаю, — настолько наигранно произнёс Гоголь, чтобы абсолютно любому было понятно, что он согласен. Ну потому что грех от такого предложения отказываться. Фёдор продолжал улыбаться. Хоть и мозг его не работал так, как обычно, он понимал Николая и то, что он говорил. Поэтому его "ой, даже не знаю" означало "конечно, я только пиздец буду рад этому. Зачем ты ещё спрашиваешь?". Достоевский приблизился лицом к тому и аккуратно прильнул к губам того. Но наслаждение их оказалось недолгим, потому что какому-то долбоебу, с какого-то перепуга приспичило прострелить им дверь. Ну да, самое обычное дело, когда ты спокойно целуешься со своим парнем, под прекрасные песни Ебанько и тебе простреливают дверь, а потом и вовсе ещё выламывают, направляя на вас дуло автомата. Почему-то Фёдор было совсем не удивлен, даже и пальцем не повел при резко раздавшемся шуме. Уже ясно, что это был Гончаров, походу уже совсем уняться не мог, поубивать решил. Вообще это не его автомат и ему не разрешали трогать его. Федя с совершенно невозмутимым лицом достал из под подушки пистолет и направил на самого Ивана. — Я не давал согласия на то, что бы вы могли брать мое лучшее оружее в любое время и тем более портили дорогостоющее имущетво. Положите обратно, Николая трогать не смейте.